— Никак не могу налюбоваться, как ты танцуешь, — улыбнулся Виктор Алексис, ведя её с танцпола.— Спасибо, — Алексис улыбнулась и, приобняв юношу, поцеловала его. — Да ты тоже хорошо... занимался этим раньше?
— Только в кружке бальных танцев, ещё в школе, — улыбнулся юноша. — Это, конечно, совсем другие танцы... но кое-что тело ещё помнит. А ты?
— Ну, я два года на Марсе в танцевальную студию ходила... — отвечала Алексис, присаживаясь за их с Виктором общий столик, — плюс ещё два года дома, на Центавре.
— А... ты этим, ну, как парень занималась или как девушка? — осторожно спросил Виктор.
— И то и другое, — Алексис рассмеялась. — Там, конечно, сперва удивлялись, потом перестали, но всё же отрабатывать движения для партнёра-мужчины, находясь в женском теле, — и наоборот — мне так и не разрешили. Ну а альчибианские танцы — это вообще совсем другое... я изучала четыре вида танцев, для каждой комбинации полов. Но я училась недолго , а сейчас половину забыла.
— Я даже не представляю себе, как эти альчибианские танцы могут выглядеть... — слегка ошарашенно ответил Виктор.
— Мне сейчас и показать-то не с кем, — Алексис с улыбкой развела руками. — Говорят, кто-то из альчибианцев открыл танцевальную студию, но на Венере. Там, говорят, наших много, и им вроде бы легче адаптироваться. Но... я сама как-то не особенно хочу на Венеру. Не могу объяснить, почему.
— Сложно было тебе... акклиматизироваться тут, среди землян? — спросил Виктор.
— Сложно, — Алексис вздохнула. — Но более-менее удалось. Хотя трудностей было... В первую же неделю купила себе несколько комплектов местной одежды, свою старую запихала в шкаф, и она там до сих пор и пылится. Для землян наша мода выглядит... непривычно.
— Покажешь? — Виктор улыбнулся.
— Э-э... — Алексис сперва удивилась, а потом рассмеялась. — Ну, если ты действительно хочешь...
— Просто интересно, — Виктор улыбнулся. — Я принесу чего-нибудь выпить?
— Сок, лучше вишнёвый. Пока ты ходишь, можно я в туалет? — Виктор кивнул в ответ, и оба, встав из-за столика, направились каждый в свою сторону.
В туалете Алексис собиралась задержаться всего на пару минут для отправления естественных потребностей и уже намеревалась нажать на кнопку спуска воды, как вдруг услышала из соседней кабинки приглушённый стон:
— Эрик... О, Эрик!... — и, потянув носом воздух, Алексис почувствовала именно то, что ожидала, — запах возбуждённой женщины.
— (непереводимая игра слов)! — негромко, но с чувством выругалась Алексис на языке своей далёкой родины. Альчибианские ругательства плохо переводились на земные языки: первое из слов, произнесённых Алексис, означало «постоянно находящаяся/находящийся в состоянии гормонального взрыва» (и объединяло в себе земные «шлюха» и «идиотка»), а второе — «тот, кто намеренно вызывает гормональный взрыв у другого альчибианца» (что было на Альчибе ещё более тяжким преступлением, чем просто изнасилование). — Только этого мне сейчас не хватало! — Алексис прислушалась к ощущениям своего тела. Потом к стонам за стенкой туалетной кабинки — стоны были только женскими, и, похоже, неизвестный Эрик не участвовал в процессе. Снова к своему телу — и ощутила первые, ещё далёкие признаки приближающегося превращения.
Снова ругнувшись, Алексис села на унитаз. Лучше переждать гормональный взрыв здесь, — решила она. Если она набросится на Виктора прямо при людях (а она не сможет этого не сделать), окружающие не поймут... да и сам Виктор тоже может не понять.
Девушка за стенкой застонала снова, и Алексис внезапно почувствовала, как вместе с разливающимся по телу теплом её охватывает злоба на эту девушку. Какого чёрта ей понадобилось портить ей свидание?! И ведь даже если свидание не будет испорчено целиком, их настроение будет уже не тем. Вожделение продолжало охватывать Алексис, и оно уже было направлено на одну цель — на эту девушку за стенкой кабинки. Алексис внезапно поняла, что хочет изнасиловать эту маленькую шлюху.
— Эй, — со зловещей улыбкой окликнула Алексис девушку. — Тебе там хорошо?
Девушка сдавленно ойкнула.
— Извините!... — пробормотала она из-за стенки.
— А, может быть, к тебе присоединиться? — спросила Алексис, засунув руку за ремень брюк и чувствуя, как её клитор набухает от крови. Девушка не ответила, и Алексис усмехнулась. — Просто открой дверцу, когда будешь готова, — она тихо щёлкнула задвижкой дверцы собственной кабинки и усмехнулась снова, чувствуя вырастающий в её руке член — вернее, уже его руке. Вскоре его феромоны должны были сделать своё дело, и девушка отдастся ему сама. Нужно было только подождать...
За стенкой Алексис услышал звук спешно натягиваемой одежды, потом открываемой дверцы — и стоило не видимой им девушке сделать шаг, как Алексис резко распахнул дверцу своей кабинки, схватил девушку за руку и втащил её в кабинку, прижав к стенке и зажав ладонью её рот.
— Ты можешь убежать, — со зловещей усмешкой сказал Алексис, глядя в расширенные от ужаса по-азиатски раскосые глаза и с трудом борясь с желанием наброситься на девушку прямо сейчас. — Но ты не сможешь убежать от собственного тела. Ты чувствуешь, как тебе становится очень, очень тепло? Если ты убежишь, ты будешь готова наброситься на любого мужчину и отдаться ему даже на глазах у всех, — он выдержал паузу, давая своим феромонам подействовать на девушку. — Так, может быть, лучше сделать это сейчас? — девушка не ответила никак, но перестала вырываться. И Алексис, отвлекшись на секунду, чтобы одной рукой закрыть дверцу кабинки, отнял вторую от рта девушки и впился в её губы поцелуем.
Через несколько секунд Алексис почувствовал, как девушка отвечает на его поцелуй, и тогда он подхватил её и посадил на унитаз. Только теперь он как следует мог рассмотреть её лицо — совсем юное, с азиатскими и, кажется, марсианскими чертами — лицо было не слишком красивым, а яркая косметика скорее портила его, чем украшала, но во время гормонального взрыва Алексис мог бы переспать с кем угодно. В глазах азиатки застыл испуг — и желание.
— Ты плохая девочка, а плохих девочек нужно наказывать, — тяжело дыша, прошептал Алексис и снова впился губами в её губы, его руки принялись расстёгивать пуговицы блузки, а девушка обняла его, отвечая на его поцелуй. Через минуту, уже расстегнув блузку, Алексис вновь разорвал поцелуй — под блузкой он увидел белый лифчик, а расстегнув его (с этим пришлось повозиться: даже будучи девушкой половину времени, Алексис не носила лифчиков и не слишком хорошо умела снимать и надевать их), — маленькие грудки девушки. По-марсиански широкая грудная клетка должна была зрительно увеличивать грудь, но здесь было особенно нечего увеличивать. Но Алексису было, как уже говорилось, всё равно, и он припал губами к торчащему соску, слушая сдерживаемые стоны марсианки. А затем, уже не в силах ждать, задрал мини-юбку девушки и принялся стаскивать с неё трусики.
— Пожалуйста... — вдруг прошептала она, задыхаясь от желания. — Это мой первый раз...
Алексис вздрогнул, словно от удара. Одно дело — изнасиловать девушку, хотя с ясной, не затуманенной гормонами головой Алексис бы ни за что этого не сделал, но совсем другое — изнасиловать девственницу! Да она, может быть, ещё и несовершеннолетняя?! Но желание требовало выхода, и, подняв глаза, Алексис увидел то же самое желание в глазах девушки, одновременно вцепившейся в края юбки и призывно раздвигавшей ноги, однако разум Алексиса кричал, бился запертой в клетке похоти птицей, умоляя не делать этого. Собрав остатки воли, парень резким рывком поднял девушку выше, посадив на сливной бачок, и припал губами к её истекающей соками киске. Впервые в жизни он ласкал девственницу, а для неё это, разумеется, тоже был первый раз, и это сводило с ума обоих. Девушка стонала, обеими руками прижимая голову парня к своей киске, а тот дарил ей неведомое ей прежде наслаждение. Алексис, одной рукой ласкавший свой член внизу, кончил первым, по инерции ...