Крис никак не мог привыкнуть к этому чувству - его индивидуальный служебный коммуникатор острым лучом посылал сигнал вызова в мозг и лишь затем заполнял стандартные поля первичного рапорта о преступлении. Коллеги со стажем уверяли, что боль притупится с годами. А ещё в их среде ходила байка, что, когда Старейшины обнаружили ошибку в программе и поняли, что сигнал вызова агента сопряжён с болью, озадачились. Но всё же решили ничего не менять. Мол, это только стимулирует агента к быстрейшему решению проблемы. Напоминает ему, настолько важна его миссия и как быстро общество ждёт решения проблемы.
Крис рос обыкновенным пацаном. Ясли, сад, все ступени образовательного колледжа и, наконец, распределение в специальность. В семье его службу в Агентстве восприняли так, словно всегда надеялись на это. Если и была толика разочарования от того, что встречи в кругу семьи отныне будут сведены к минимуму, то не подали вида.
А Крис начал обучение в престижном элитном заведении с удовольствием. Он понимал, что поймал удачу за хвост (как говорили в прошлом). И теперь вся его жизнь будет связана с Хранилищем. Именно так с большой буквы называлось средоточие всех данных о прошлом Земли до Великого начала - дня, когда был принят Всемирный кодекс согласия, разработанный Разумом.
Собственно началом новой эры было принято считать момент, когда был полностью расшифрован геном человека. Именно тогда появилась прибаутка: "развернуть, встряхнуть и собрать заново", имея в виду спираль ДНК. Теперь не осталось загадок ни в строении человеческого организма, ни в его болезнях, ни в поведенческих импульсах "хомо сапиенс". Индивидуальные различия генома, влияющие на внешность или профессиональные способности, не трогали. Аномалии, опасные для здоровья, для общества, могущие привести к раздору или радикализму во всех их проявлениях, корректировали мгновенно, часто ещё до момента зачатия. Как это происходило, знала когорта Старейшин. Они же были и главными хранителями устоев общества, а также негласными руководителями Агентства, в котором работал Крис.
Конечно, сбой генома встречался, но очень редко. Выуживать такие аномалии, чтобы пресечь преступление, и было главной задачей агентов. Затем другие специалисты выясняли причины мутации, ликвидировали причины и составляли подробный отчёт для рассылки по инстанциям. Дальнейшей судьбой носителей сбойного генома интересоваться было не принято.
Сегодня, получив сигнал вызова, молодой агент вынужден был сделать нестандартный запрос своему куратору. Дело в том, что первичный рапорт о грядущем преступлении, который обычно сопровождает вызов, оказался не полным. Обычно в нём уже содержится код аномального генома - предвестника преступления. Стандартный полицейский сканер легко определял сбой и в зашифрованном виде "вшивал" в строки рапорта.
Этот код мог распознать только агент. Этому его обучали долгие годы. Знания исторических фактов, связанных с подобными преступлениями из прошлого Земли, передавались индивидуальным лучом непосредственно в мозг каждого агента. Перехватить или, тем более, расшифровать эти терабайты информации простому смертному было неподвластно. К тому же каждый агент перед началом службы проходил строжайшую проверку на то, сможет ли он сохранить в тайне каждый байт исторической справки. Не потому, что подозревали в болтливости и уж тем более в предательстве. Эти человеческие слабости давно научились исправлять на стадии "развернуть, встряхнуть и собрать заново". Проверяли болевой порог каждого агента, уровень его стойкости к пыткам или предрасположенность к спонтанным мутациям, прекрасно понимая, что, несмотря на достижения в управлении геномом, внешние факторы могли привести к такому развитию событий.
Крис не особо интересовался, почему такой тайной является история Земли. А ещё он подозревал, что его собственная минимальная любознательность и стала определяющей, когда его выбрали агентом.
Куратор ответил Крису быстро. И, как показалось агенту, голос его был встревоженным.
- Агент, для дальнейших инструкций вам надлежит срочно явиться в штаб.
Крис удивился. Обычно неясности открывались в переговорах или в информационном луче. "Видимо, дело действительно сложное", - решил он и набрал необходимый номер на телепорте. Шагнул на площадку перемещения и через мгновение оказался за несколько сотен километров - в Вашингтоне, где располагалось командование Агентства. Прошагал по гулким коридорам и без стука отворил дверь кабинета куратора.
Мистер Боуман в напряжённой позе сидел в своём рабочем кресле. На глазах синими всполохами работал визир (индивидуальными вертебральными чипами высшее руководство не пользовалось, их попросту изымали при вступлении в должность). Руки Боумана торопливо листали страницы виртуальной информации, высокий лоб прорезала глубокая складка озабоченного внимания.
- Присаживайтесь, агент, - кивком головы указал на место куратор, откидывая прочь визир, и устало потёр глаза.
- Простите, сэр, но мне не совсем понятно, почему такая спешка и конфиденциальность. Ведь опасность не так высока, судя по первичному рапорту.
- Сейчас всё объясню, Крис. Но даже моего уровня недостаточно, чтобы дать вам полную справку. Высший уровень секретности есть только у Старейшин. Но на этом этапе расследования их вмешательство не требуется.
Следующие минуты Крис пытался в точности запомнить каждый пункт инструкции, которую ему в непривычной устной форме давал куратор.
Если вкратце, то ему следовало отправиться в Сидней, в местную Академию художественных искусств, там найти студента третьего года обучения по имени Эрик Майкельсон, подружиться с ним и дальше следовать инструкциям, которые будут даваться после каждого подробного отчёта Криса.
Кто такой этот Майкельсон, Крис уже имел представление по первичному рапорту. Все параметры, внешность и основные важные личностные характеристики уже намертво были внедрены в память Криса. Агенту оставались неясными как само возможное преступление, так и его опасные последствия для общественных устоев.
- Расследование может продлиться дольше обычного, поэтому попрощайтесь с родными и близкими. Все контакты с ними до конца операции запрещены, - последнее, что услышал Крис от своего куратора устно.
Крис проделал тот же путь по пустым коридорам Агентства до служебного телепорта, набрал домашний номер и уже через полчаса после быстрых сборов отправился в Сидней.
Город встретил его непривычной утренней жарой. Тем не менее, агент решил не пользоваться телепортом. Ему захотелось посмотреть на город, поэтому он вызвал электротакси. Он оттягивал начало расследования, которое с каждой минутой казалось ему всё более туманным и странным. А робот-таксист, словно почувствовав состояние пассажира, не торопился доставить его до места назначения, петлял по историческим улочкам города, притормаживал у современных достопримечательностей и тихо бубнил информацию о каждом объекте совсем как заправский экскурсовод, хотя всё это информационное сопровождение маршрута было вовсе не интересно агенту. Он продолжал с тревогой раздумывать над странностями этого дела.
В отеле Крис принял душ, развалился на кровати и несколько минут прокручивал страницы рапорта, пытаясь запомнить все необходимые для встречи подробности.
Вечером в бар, в котором обычно отдыхал подозреваемый, он решил пойти пешком. Жара спала, и Крис в полной мере насладился прогулкой. Ему всегда нравились подобные командировки. Он с удовольствием знакомился с новыми городами, природой и обычаями, о которых был только наслышан. Несмотря на развитие технологий, не многие могли себе позволить частые путешествия, тем более за государственный счёт.
Крис при помощи мыслесигнала включил коммуникатор в режим записи, начиная свой первый видеоотчёт.
№ 1-12-11-2178 AGT 78-98112:01GTM (секретность и приоритет - наивысшие)
В баре было многолюдно. Прошло несколько минут, прежде чем Крис понял, кто из весёлой толпы и есть тот самый Майкельсон. Внешний осмотр полностью совпал с информационным портретом. Высокий парень, широкоплечий, мускулистый, с бледным лицом. Следов загара не было и на других частях его пропорционального тела. Светло-бежевые ультракороткие шорты и топ лишь на полтона были темнее кожи. Все остальные посетители, как на подбор, были шоколадно загорелы, что выдавало в них туристов, а не местных жителей. Эту первую странность сразу отметил Крис: стоило выяснить, откуда у подозреваемого такой неподдельный интерес к иностранцам.
- Привет, я Крис! - представился агент, подходя к парню.
Тот заинтересованно кого-то разглядывал в толпе танцующих и слегка удивился обращению Криса. Впрочем, замешательство было недолгим. Парень широко улыбнулся и протянул руку в ответ.
- А я - Эрик, можно просто Рик, рад знакомству.
- Ты, похоже, местный? - спросил Крис.
- А ты наблюдательный. Что меня выдало?
- Твой загар, вернее, его отсутствие, - улыбнулся агент.
- Мне стоит из-за этого волноваться? - поддержал шутливый тон агента Эрик.
- Только если откажешься выпить со мной, - Крису приходилось импровизировать, лишь бы продолжить общение.
- Отлично! Что закажем? - кажется, Рика не смутило такое непривычное предложение от незнакомого мужчины.
Так за коктейлем завязалось очное знакомство агента с подозреваемым. Через полчаса Крис стал ещё больше сомневаться в скорой разгадке этого дела. Ничто в парне не настораживало его. И хотя у него не было большого опыта в расследовании подобных дел, интуиция подсказывала, что будет сложно. Это подтверждал и вита-отчёт, который шёл в сетчатку глаза. В нём - основные параметры собственного организма: сейчас его пульс участился, вертебральная нагрузка усилилась и выдавала смятение. Эти цифры были обязательными не только для контроля состояния агента во время работы, но и помогали в дальнейшем анализе. Часто подсознание через малейшие изменения этих параметров указывало на важные моменты, которые ускользали от внимания первоначально. Корреляция вита-отчёта с записанным видеоотчётом помогала переоценить ситуацию и сделать вывод более точно.
Вскоре природа позвала обоих парней в туалетную комнату. Эрик на правах завсегдатая повёл агента вниз, на цокольный этаж. Там они попетляли в тёмных коридорах, пока не пришли в небольшой туалет, слишком маленький для такого многолюдного заведения. Новый отчёт вита-сканера постучал Крису, отмечая важную деталь, над которой он будет раздумывать позже.
Туалет оказался служебным, и в нём было всего два писсуара. Они висели на неприлично близком расстоянии друг от друга и не были перегорожены. Сердечные параметры в вита-отчёте Криса вновь затрепетали, выдавая крайние недоумение и смущение. Пока он пытался проанализировать эти цифры, Эрик шустро расстегнул ширинку и начал облегчаться. Парень с улыбкой взглянул на Криса.
- Ты что, раздумал?
Крис спохватился и приступил к делу, ловя на себе заинтересованные взгляды Эрика, которые всё чаще останавливались на члене агента. Его пульс снова застучал, краска стыда залила лицо. Крис бессознательно и лихорадочно пытался перехватить свой орган так, чтобы ладонь прикрыла его от взора соседа. Эти жалкие движения вызвали ещё более широкую улыбку Эрика, который, теперь не отрывая взгляда, разглядывал пах мужчины. Сам он к этому времени уже перестал мочиться и непривычно долго стряхивал несуществующие капли, отчего половой член напрягся, вырастая до солидных размеров. Вита-отчёт Криса "взорвался" новым всплеском активности, фиксируя выброс гормонов и участившееся дыхание. Агент понял, что ночь ему предстоит серьёзная - его ждёт долгий и основательный анализ собственного состояния.
Вскоре парни вернулись в бар и ещё какое-то время провели за общением. Крис, с трудом взявший себя в руки, сумел повернуть разговор в нужное русло и напросился к Эрику в гости. Тот пригласил его в рабочую мастерскую, в которой намеревался провести большую часть завтрашнего дня. Крис сделал вид, что будет рад побывать на его работе, справился об адресе и договорился о времени.
На прощание Эрик крепко обнял Криса, чем снова смутил парня. Вроде были обычными и дружескими эти объятия, но всё же отличались от приличествующих. Совсем чуть-чуть. А именно силой похлопывания, местами, которых касались ладони Эрика, и, наконец, длительностью.
Покидая бар, Крис завершил запись видеоотчёта и отправил его куратору. Спешно и опять-таки пешком дошёл до отеля, поднялся в номер, рухнул на кровать, чтобы, пересмотрев видеозапись, начать анализ аномалии. Сколько времени ушло на это, трудно сказать. В такие моменты сосредоточенного анализа Крис не обращал внимания на бег минут. Ему показалось, что он бежит по кругу: бар - объятия - туалет - прощание - разговор за коктейлем - смущение у писсуара... Крис понимал, что он не просто погряз в этом расследовании: он не мог найти даже направление, в котором стоит его вести. Первый анализ-отчёт куратору, похоже, будет бесполезным. Рационального и тем более полезного в нём не было совсем ничего.
Уже ближе к утру, когда солнце вот-вот готово было вынырнуть из-за горизонта, чтобы, устремляясь ввысь, возвестить о начале нового дня, в мозг Криса ворвался настойчивый мыслесигнал об исторической справке, которую ему выслали Старейшины. По их мнению, этот экскурс должен был помочь Крису в расследовании.
Такого в практике агента ещё не было. Обычно реконструкции исторических событий, произошедших до Великого начала, поступали после долгих и нудных напоминаний о максимальной секретности данных. Сейчас они ворвались в сознание Криса лавиной и без предупреждения. Агент задохнулся от обилия информации, безвольно распластался в постели. Прежде чем распахнуть сознание для новых знаний, агент успел смахнуть с себя визир, прикрыл глаза, чтобы в мозгу в полную силу развернулась симуляция...
Историческая симуляция 90828 к делу № А89123 AGT 78-98113-11-217804:16GTM (адресат - агент 8765, секретность наивысшая)
Сартак с трудом разомкнул веки. Боль в животе, которая вот уже несколько дней не отпускала его, кажется, отступила. Последний болезненный приступ был настолько сильным, что хан со стоном буквально скатился с коня и рухнул оземь. Возвращение из Каракорума длилось дольше обычного. Великий хан чувствовал, как растет недовольство в войске, даже его личная охрана, состоящая из проверенных и преданных кэшиков, мрачнела, когда остановки для отдыха становились всё чаще, а переходы всё короче. Похоже, никого уже не радовала даже обильная дань с орулусских земель, которая примкнула к войску Сартак-хана, возвращавшегося с похорон отца - Великого Бату-хана.
Сартак по пути в свой улус заезжал во все золотоордынские ставки, чтобы справиться о делах их правителей, засвидетельствовать своё почтение или напомнить об иерархии наследования в Великой империи монголов. Это было важно ещё и потому, что 26-летний наследник Великого Бату был объявлен ханом наперекор традициям и верховному своду законов - ясе, в обход курултая. Неожиданно для всех лежащий на смертном одре Великий хан сделал преемником своего любимого сына Сартака, назначив его правителем Голубой орды.
Сартак-хан открыл глаза и медленно обвёл взглядом ханский шатёр. У входа толпились встревоженные кэшики, у очага, что-то бормоча под нос, суетился лекарь. Шаман в трансе восседал у ног правителя и, закатив глаза, бился в конвульсиях.
Оказалось, что на степь уже опустилась ночь. Яркие иглы звёзд в верховом окне словно пытались внести умиротворение в мрачную атмосферу, которая тяжёлой мглой заполнила золотой шатёр хана. Сартак ногой откинул меховой кафтан, которым кто-то из окружения заботливо прикрыл его. Жаркий пот, несмотря на ночную прохладу, раздражал правителя даже больше, нежели странная хвороба, поселившаяся в его некогда крепком, мускулистом и молодом теле.
- Мой господин, Великий хан! - не поднимая глаз, прошептал лекарь и протянул правителю золотую чашу со снадобьем, над которым он колдовал уже долгое время. - Отпей отвара. Он должен помочь тебе. Боль пройдёт, а боги пошлют тебе крепкий сон, мой господин.
Сартак не стал возражать. Сил ему хватило только на то, чтобы, чуть шевельнув рукой, подать знак приближённому кешику отпить из чаши, чтобы проверить питьё на безопасность. Ведь он хорошо запомнил каждое слово из проклятий, которыми осыпал его родной дядя Берке, когда молодой хан отказался почтить его визитом. Догнав Сартака в пути, на одном из стойбищ, дядя нагло ворвался в шатёр, не обратив ни малейшего внимания на слабые протесты ханской охраны. Тогда Берке обвинил молодого правителя в покровительстве христианам и даже назвал его вероотступником, хотя сам уже давно тайно следовал заветам чуждого монголам аллаха. Преданные люди позже донесли Сартаку: Берке три ночи провёл в мольбах послать кару на Сартак-хана. Так что у молодого правителя были причины бояться быть отравленным.
Хан выжидал какое-то время, внимательно наблюдая за кешиком. Похоже, что снадобье не причинило тому вреда. Только тогда Сартак снова шевельнул рукой, и из-за спин стражников вынырнула хрупкая фигурка юного подмастерья лекаря. Вот уже несколько солнц Сартак видел его рядом с лекарем. Всегда молчаливый, робкий, согбенный и не поднимавший взгляд на великого правителя паренёк и сейчас с почтением протянул ему в хрупких руках чашу со снадобьем.
- Подойди! - Сартак попытался вернуть в свой голос сталь. - Помоги мне сесть.
Паренёк метнулся к хану, обвил его рукой, помог тому устроиться и подложил под спину несколько подушек.
- Кто ты? Откуда? - продолжал Сартак. - Ты же не кипчак.
И действительно, копна соломенных волос, которая тяжёлой шапкой опускалось на голубые глаза парня, выдавала в нём жителя далёких западных земель.
- Меня отправил вам в дар Берке-хан. Я был у него заложником. Я из земель орулуссов. Меня зовут Араш.
- Араш... - прошептал Сартак, словно смакуя каждый звук, и при этом продолжал зорко наблюдать за юношей.
Почти одного роста с ханом, тот, тем не менее, напоминал скорее лань, чем доброго боевого скакуна. Точёный стан был похож на девичий. Хотя, судя по основательному пушку над верхней губой, юноше было впору обзаводиться женой. Сартак в его лета уже был воином, отлично скакал верхом, на зависть многим сверстникам отменно стрелял из лука и тайно заглядывался на девушек, мечтая о первой жене. В такие же юные годы его тело было рельефным, жилистым, поджарым, словно скрученным из крепких кореньев.
- Оставьте меня! - снадобье сделало своё дело, и к хану вернулась сила.
Боль отступила совсем, а голос окреп.
- А ты останься. Поможешь мне сменить рубаху. Подай сухую, - продолжал отдавать приказы Сартак, исподлобья наблюдая, как шустро Араш их выполняет.
Хан невольно залюбовался плавными и уверенными движениями парнишки. А когда он встал и позволил подмастерью снять с себя мокрую от пота рубаху, заставил обтереть тело сухой тканью. Араш вначале робко, а затем всё увереннее прикасался грубой тканью к потному телу великого хана и всё так же не поднимал глаз на господина.
Криса вывел из симуляции вызов куратора: тот требовал первые результаты расследования. И был недоволен их отсутствием. Директива на этот день была краткой: идти в мастерскую подозреваемого, инициативу не проявлять, следовать желаниям Майкельсона - даже самым необычным и странным.
№ 2-13-11-2178 AGT 78-98111:58 GTM (секретность и приоритет - наивысшие)
Здание художественной академии Сиднея располагалось за чертой мегаполиса, так что агенту пришлось добираться туда более получаса на авиетке. Крис не торопился на встречу. Ему хотелось насладиться красотами, которые мелькали под крылом. Фиаско с анализом первого дня расследования ушло на задний план. Всю дорогу Крис напевал нехитрый мотивчик, который он запомнил из предыдущего расследования. Тогда ему пришлось познакомиться с историей Франции 20-го века. Миниатюрная певица, которую соотечественники называли "воробышком", пела на сцене, будучи очень больной. Ему пришлось углубиться в историю её жизни во время расследования незаурядного дела из современности: благополучный с виду оператор сканирования и расчёта космических угроз Маунт-Паломарской обсерватории решился на преступление - самоубийство. Оказалось, что генный сбой привёл к такому же заболеванию, что и у певицы из прошлого. Сейчас Крис даже не помнил имени той исторической француженки, как и номера битого гена. Стёрлись из памяти и подробности генной аномалии, которые привели к низкому болевому порогу учёного. А вот мелодия запомнилась. Крис всегда напевал её, находясь в особом расположении духа: в предвкушении новых ощущений или в состоянии крайней сосредоточенности при решении проблемы.
Вскоре Крис через коммуникатор отстучал Эрику о своём прибытии. Тот вышел встречать нового знакомого аж в фойе здания, хотя услужливый робот-проводник и без того готов был указать агенту путь до мастерской.
Сегодня Эрика было не узнать. Волосы были затянуты в тугой хвост, чёрная прозрачная ткань широких штанов делала его похожим на женщину. Оголённый торс был припорошен мраморной крошкой. Образ довершал визир, который смотрелся как нечто инородное, да к тому же еле держался на макушке парня.
Эрик долго тряс руку агента и даже попытался заключить того в объятия, но сдержался. Но Крис сам пришёл ему на помощь: обнял одной рукой и, не снимая её, зашагал в мастерскую. Как ни странно, это получилось само собой и было принято художником более чем благосклонно, как совершенно естественное поведение у мужчин.
Мастерская представляла собой огромный зал, наполненный законченными скульптурами, глыбами мрамора, в которых угадывались очертания фигур, и инструментами, в беспорядке разбросанными буквально повсюду. Со всем этим художественным хаосом контрастировал подиум в центре мастерской. Он был выгоднее всего освещён. Возвышался над уровнем пола сантиметров на двадцать, был покрыт толстым ковром неопределённого мрачного цвета. В центре подиума расслабленно возлежал белокурый атлет в ожидании продолжения сеанса.
- Знакомься, это моя модель - Дейв. Красив, как бог, жутко упрям и столь же невыносимо капризен, - без тени смущения, ослепительно улыбаясь, представил юношу Рик.
Дейву подобная характеристика, похоже, была не в новинку. Он лишь слабо отмахнулся, поправил шёлковую накидку, которая сползла с обнажённого бедра и, сладко потянувшись, зевнул.
- Рик, - дуя губы, протянул Дейв, - может, хватит на сегодня? Я устал. И у тебя нашлись другие дела.
- Что вы! Я с удовольствием посмотрю, как рождается скульптура, - искренне запротестовал Крис.
Он пытался увидеть очертания мужского тела в обрабатываемом куске мрамора, у которого замер Эрик.
- Ты и вправду будешь смотреть на этот нудный процесс? - весело спросил он и взял в руки скарпель. - Но я буду только рад, так что возьми табурет и присядь. И мне веселее, и Дейву будет не так скучно.
- А меня ты спросил? А вдруг я против? - вяло спросил парень, медленно скидывая накидку и выставляя на свет своё естество.
- Не кокетничай, дорогой. Я же знаю, тебе нравится присутствие других во время наших сеансов.
- Всё-то ты про меня знаешь...
Крис с любопытством наблюдал за этой перепалкой, понимая, что так подтрунивать друг над другом могут только очень близкие люди. Между тем, Эрик подошёл к подиуму и, присев, попытался усадить парня в необходимую позу. Одну ногу Дейва согнул в колене, вторую вытянул вперёд так, чтобы член парня был виден во всей красе. Чуть приподнял зад модели и подложил под него низкую банкетку. От этого пах парня приподнялся, а корпус откинулся настолько, что равновесие можно было удержать, лишь опираясь рукой за спиною. Вторая рука Дейва оставалась свободной. Ею он решительно помахал Крису, подзывая парня к себе.
- Иди сюда, красавчик, помоги художнику... - оскалился он, косясь на Эрика, который принял игру и вопросительно ожидал реакции гостя.
- Чем же я могу помочь? - удивился Крис, не чувствуя подвоха.
А вот его вита-сканер затрепетал, выдавая отчёт об участившемся сердцебиении и выбросе гормонов. Осмотр этих цифр, высветившихся непосредственно в сетчатке агента, заставил его споткнуться на ровном месте. Наверное, со стороны это выглядело забавно: высокий широкоплечий мужчина, всем видом подающий сигнал о своей крутизне, вдруг сбивается с шага и чуть ли не падает на голого парня в пикантной позе. Это вызвало дружный смех парней. Но Крис не обиделся, а, поняв всю нелепость произошедшего, улыбнулся в ответ.
- Помощь твоя будет неоценимой, поверь, - сказал Эрик. - Возьми бутыль с маслом. Этого негодника нужно как следует обмазать, чтобы свет играл на каждом мускуле.
- Да, да... Обмажь меня! А то у Рика руки загрубели настолько, что он может спокойно ими шлифовать свои скульптуры. Моя же кожа достойна нежных прикосновений. Ты с этим справишься. Поверь! - Дейв чуть поёрзал на банкетке, отчего его солидный член качнулся, словно приманивая Криса, а мошонка сжалась, притягивая увесистые яички кверху.
Присев на одно колено, Крис брызнул ароматное масло на тело парня и нерешительно начал размазывать его по груди. Она была лишена всяческой растительности, что немало удивило агента. Ещё большее смущение вызвала его собственная реакция на всё это. До сих пор он касался мужчин лишь случайно и по необходимости. Сейчас же он чувствовал в этом явный сексуальный подтекст, хотя до этого эротические ласки дарил исключительно девушкам. О том, что в этих касаниях много эротики, сигнализировала его восставшая плоть и сошедший с ума вита-сканер. Раз за разом он выдавал строки параметров, говорившие о том, что системы организма пошли вразнос. Лицо агента залила густая краска смущения, в глазах потемнело. Он боролся с желанием немедленно прекратить этот странный ритуал. И в то же время безумно хотел продолжить эту пытку своего тела, живущего по извечным природным мужским законам продолжения рода. От его затуманенного взора не ускользнуло, что и тело Дейва реагирует на ласку столь же бурно. Парень стал глубже дышать, прикрыл глаза и непроизвольно облизывал губы. Его член твердел, наливался кровью, вены на крепком стволе буквально кричали о степени его возбуждения, на конце головки появилась капля смазки.
Крис заворожённо наблюдал за этой метаморфозой. К своим двадцати пяти годам эрегированный половой орган он видел только у себя. Здесь же на расстоянии вытянутой руки рождалось новое для него чудо. Оно манило, смущало. Его хотелось коснуться, словно проверить на реальность. Почувствовать его твёрдость, услышать ритм крови, наполнявшей этот дар природы. Насладиться бархатистостью кожи, согреться её жаром.
Крис мотнул головой, чтобы отогнать наваждение. Но вдруг почувствовал, как Дейв решительно направил его руку ниже, к паху. Агент повиновался. Едва он коснулся ладонью члена Дейва, в голове помутнело, вита-сканер ослепил абракадаброй новых параметров, сознание отключилось... Взамен в мозгу агента развернулась симуляция.
симуляция 90828-1 к делу № А89123 AGT 78-98113-11-217804:16GTM (адресат - агент 8765, секретность наивысшая)
Сартак прикрыл глаза. Осторожные прикосновения Араша к его покрытому потом телу приносили облегчение. Его мышцы наливались силой. Слабость отступала, а в чреслах зарождался огонь желания. Он вспомнил, что вот так же много лет назад его тело бурей страсти откликалось на прикосновения молодого княжича Владимира.
Тогда сын орулусского правителя по заведённой традиции вот уже несколько лет жил в заложниках у его отца. Впрочем, Сартак никогда не относился к нему как к неравному. За эти годы он сдружился с белокурым юношей. У них были одни забавы, среди которых самыми желанными были скачки наперегонки по бескрайним просторам степей. В ставке Великого хана перестали обращать внимание на длительное отсутствие знатного отпрыска и его орулусского приятеля. Часто такие путешествия заканчивались тем, что юноши ночевали прямо в степи, не опасаясь разбойного набега или диких зверей. Владимира и Сартака за глаза называли братьями. Оба крепкие, почти равные по силе и ловкости, весёлые и одинаково отчаянные.
Особо их сблизила недавняя тайна, которую они тщательно скрывали от окружающих. Однажды Маармат - скакун Сартака - испугался степной гадюки и понёс золотоордынского наследника на бешеной скорости. Не ожидавший этого, всадник завалился, повис на стремени и в результате подвернул ногу. Боль была не сильной, но нога опухла, и этого было достаточно, чтобы Владимир настойчиво потребовал ночлега прямо здесь, несмотря на слабые и нерешительные отказы монгольского наследника. Княжич стреножил успокоившихся скакунов, разжёг костёр, расстелил куртки вокруг огня и разложил снедь из седельной сумы.
За разговорами тянулась ночь. Хищное зверьё ходило поодаль, не решаясь приблизиться. Воздух наполнил аромат степных трав, стрекотание цикад и тихое потрескивание углей. Сартак попытался принять удобную позу, но потревожил ушибленную ногу. Тихий стон приятеля заметил Владимир.
- Ты чего? - встревожился он.
- Пустяк.
- Не лги мне! Я же вижу, как тебе больно. Вон испариной весь лоб покрылся. И дрожь тебя колотит. Наверняка от боли. Придётся тебе завтра на моём скакуне возвращаться. Посажу перед собой, как наложницу, и верну отцу, - уже шутил Владимир.
- А чего это сразу как наложницу-то? Нет чтобы сказать: как раненого воина, мол.
- Раненых на крупе везут, а ты будешь передо мной сидеть. А я крепко обниму тебя, чтоб не свалился ненароком. А может, ещё и привяжу к себе, - потешался над монгольским наследником друг.
- А я согласен! - рассмеялся Сартак и привычно метнулся было, чтобы дать тумака другу, но снова потревожил ногу и закричал от боли.
Владимир испугался уже не на шутку. Подскочил к Сартаку, бережно снял сапог с друга и стал аккуратно ощупывать опухшую ступню, пытаясь понять, насколько серьёзен вывих.
Сартаку, несмотря на боль, нравились прикосновения грубых мужских рук. Внезапно ему захотелось ласки. Казалось, что она обязательно уймёт боль.
Княжич стянул с себя кушак и туго перевязал ступню Сартака. Затем осторожно, чтобы ещё более не потревожить больную ногу, стянул с него штаны. Ханский отпрыск не сопротивлялся, только тяжело дышал и исподлобья наблюдал за действиями друга. Когда Владимир начал нежно гладить безволосую ногу, Сартак не выдержал.
- Что ты делаешь?- хрипло спросил он.
- Лечу... Разгоняю отёк, - ответил друг.
Его руки мелко дрожали. Это можно было бы объяснить полуночной прохладой, но оба понимали, что дело в другом. В очевидном таинстве, которое зарождалось под звёздным небом, под треск гаснущего костра и под тёплое дыхание скакунов, мирно пасущихся чуть поодаль.
Княжич поудобнее расположился у ног Сартака и уже двумя руками откровенно гладил его. Он отбросил прочь смущение. Ему даже доставляло необъяснимое удовольствие наблюдать за тем, как податлив его друг, как беззащитно наг, как отзывчив на непристойные ласки.
А Сартак заметил, что боль в ноге уже не чувствуется. Его больше волновало то, что сейчас происходит у костра. Он и раньше замечал, как откровенны были порой их шутки наедине. Они часто боролись почти обнажёнными. Нагими резвились в воде при купании. И всегда касались чресел друг друга. Но в этом не было ничего необычного. Хотя и тогда их плоть молодецки откликалась на прикосновения. Твердела и пульсировала в ожидании продолжения. Оба замечали такую реакцию, смущались и отводили глаза. Сейчас же с придыханием и любопытством наблюдали за тем, как член Сартака обретает твёрдость. Он был средним по размерам. С тёмной кожей, ровный, с пропорциональной, почти коричневой головкой, окружённый жёстким чёрным волосом. Княжичу член юного монгола напомнил рукоять кинжала, который так удобно лежал бы в его руке. Он потянулся и нежно обхватил ладонью этот манящий член. Как он и предполагал, держать его было удобно и приятно. Он чувствовал, как трепещет эта рукоять в его ладони, как она одновременно и крепка, и бархатисто мягка, как горячая кровь, наполнив её, стучится, словно ищет выхода.
Сартак весь отдался во власть княжича. Видел, как возбуждён его друг, как топорщит штаны его естество, как рвётся наружу, как ждёт ответной ласки.
- Раздевайся, - прошептал Сартак.
Княжич лихорадочно скинул портки и прилёг рядом. При этом не переставал исследовать тело друга, которое и без того было хорошо ему известно. Но сейчас оно открывалось ему с иной стороны. Это было тело молодого крепкого самца, необузданное в своей сексуальной привлекательности, ладно сложенное, под упругой бронзовой кожей которого играли жгуты крепких мышц. А под плоским животом жила своя жизнь, она крутыми волнами гнала страсть к органу Сартака.
Владимир накрыл пятернёй член друга так, чтобы основанием ладони чувствовать упругость аккуратных яичек, спрятавшихся в упругий мешочек, а кончиками пальцев тянуться к основанию этого корешка и к заветной дырочке, которая манила его сквозь розетку жёстких волос. От этих ласк Сартак ещё более выгнул спину, устремился навстречу неизведанным до сих пор наслаждениям. Этим воспользовался княжич и просунул свободную руку под спину друга, ещё более приближая его к себе.
И тут произошло то, что им обоим диктовала природа, что нашёптывала все эти годы знакомства. То, о чём оба грезили в минуты тяжкого сна и что настойчиво гнали из воспоминаний после пробуждения. Владимир сделал глубокий вздох, словно пытался вобрать в себя весь аромат ночной степи, терпкий запах разгорячённого тела своего друга, втянуть до головокружения и оставить в себе навеки.
Сартак сквозь прикрытые веки с удивлением наблюдал за действиями товарища. Ему даже показалось, что в иссиня-голубых глазах орулусса отразился его собственный член. По такому близкому и милому сердцу лику сполохами бежали волны света от костра, а по виску одиноко стекала капля пота, чтобы, начав свой путь под тяжёлой копной соломенных вихров, затеряться в редкой русой бородке любимого.
Тем временем княжич тяжко выдохнул. Его дыхание влажным жаром обдало член Сартака. Владимир прикрыл глаза и лизнул член приятеля в самую макушку, словно хотел распробовать на вкус блестящую бусину, коронующую всю эту красоту. Вкус понравился. Владимир чуток посмаковал его, а затем уже безо всякой робости вобрал в рот весь член своего милого.
- Хах... - вырвалось у Сартака.
Ноги ему свела сладкая судорога. Жар юного сексуального желания сконцентрировался в одном месте - там, где язык княжича настойчиво полировал ствол, а усы и борода щекотали чуткую кожу паха...
Сартака вывел из плена приятных воспоминаний кашель. Это юный ученик лекаря закашлялся, поперхнувшись, когда молодой хан истово пытался протолкнуть свой член в глубину его глотки. Оказывается, в полубессознательном от хвори состоянии его времяпровождение в золотом шатре повернуло в иное русло. Обтирание тела плавно перешло в телесные ласки, а затем и в ублажение ханского естества юрким язычком юноши. Сартак крепко держал его за вихры, задавая темп, который с каждой минутой становился всё более быстрым. По лицу Араша сплошным потоком лились слезы отчаяния и злобы. Это не ускользнуло от внимания хана, несмотря на то, что сейчас его сознание было затуманено возбуждением. Но желание излиться пересилило всё. С возможным предательством он разберётся позже. Животное чутьё подсказывало ему - малой опасен. Но сейчас Сартак на втором дыхании долбил его, вкладывая в каждое движение злость за собственное физическое бессилие последних дней. Будто это ученик лекаря виной тому. Словно он виновен в ненависти, которой все последние солнца одаривал его собственный дядя - Берке-хан. Будто Араш виновен в разлуке с Владимиром, а не устои, предписывающие по истечении пяти лет возвращать высокородных заложников.
Последнее движение бёдрами далось Сартак-хану с превеликим трудом. Так ожидаемое семяизвержение не принесло радости. Араш, повинуясь хану, проглотил всё до последней капли. Вытирая тыльной стороны ладони рот, попятился прочь от Сартака. А тот, не в силах больше стоять, рухнул в мягкое ложе и прикрыл глаза, пытаясь вернуть воспоминание о том, какое незабываемое удовольствие от подобной разрядки он получил с Владимиром тогда в степи.
Сартак-хан не видел, как Араш вынул из недр своих объёмных штанов глиняный флакон и высыпал его содержимое в кубок с вином. Обычная порция этого порошка при ежедневном приёме была не смертельна, а лишь добавляла хворь, медленно отравляя великого правителя. Сейчас Араш высыпал всё, что было, завершая тем самым недолгое правление Сартака.
Последнее, что увидел юный хан, осушивший кубок несколькими глотками, был злобный взгляд Араша с ухмылкой победителя. Когда жуткая резь крутила каждый орган внутри тела, в сознании Сартак-хана гасло воспоминание о единственной ночи любви, которую они провели с Владимиром в степи вопреки предрассудкам и запретам богов...
Первое, что увидел Крис, придя в сознание - это испуганное лицо Эрика. Агент попытался подняться, но художник решительно пресёк эти попытки. Оказалось, что рубашка агента расстёгнута, сам Крис лежит на подиуме, на лоб тяжёлой прохладой давит влажное полотенце, а все окна мастерской распахнуты настежь. Агент обвёл взглядом комнату и не нашёл Дейва.
- Он ушёл, перепугался и сбежал, - разгадал взгляд Криса Рик. - Ты здорово нас испугал. Я впервые вижу, что так реагируют на невинные шалости.
"Ничего себе шалости!" - подумал Крис и начал раздумывать над тем, прекратилась ли запись мыслеотчёта после того, как он отключился. "Это я пойму, когда вернусь в номер", - решил он и начал собираться.
Рик, безмолвно наблюдавший за тем, как агент лихорадочно приводит себя в порядок, стоял поодаль. Он казался смущённым и виноватым.
- Прости, что так вышло; должно быть, это жара и акклиматизация повлияли так на меня... Я ещё позвоню тебе... Обязательно... Прости... - бормотал Крис, спешным шагом выходя из мастерской.
Он понял, что распознал код аномалии генома, который привёл к убийству хана в симуляции. Но никак не мог взять в толк: причём тут Майкельсон? Ничего подобного в поведении подозреваемого он не видел. "Всё это более чем странно" - думал он, возвращаясь в отель.
И всё же сделал первую заметку для анализа.