Как и обещал, Крис не искал встреч с Эриком. Хотя несколько раз порывался сделать это. Придумывал повод и не решался вызвать его по коммуникатору. Слонялся бесцельно по городу, виделся с разными людьми, заводил бессмысленные разговоры, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Однажды даже направился в художественную академию под предлогом продолжения расследования. Но, кляня себя за малодушие, повернул назад с полпути. Большую часть времени проводил в баре, где впервые увидел Эрика. Но там Майкельсон так и не появлялся. Агент привык к безумству вита-отчёта, который регистрировал состояние его нервной системы. Сердцебиение при виде каждого входящего в бар блондина сменялось волной разочарования. Параметры, которые он стал распознавать как признак тоски, сменялись другими. И в них он определял другое чувство, доселе им не испытанное - ревность. Да, именно так он определил для себя это состояние. И она, несмотря на свою новизну, пугала его более всего.
Крис вяло отбивался от Боумана, ежедневно требовавшего результаты расследования. Придумывал отговорки, почему его отчёты не полны и запутаны. Врал, что ещё несколько свидетельских показаний вот-вот приблизят его к разгадке. Нёс околесицу, оправдываясь, почему в видеоотчётах нет подозреваемого, умело обходил расспросы обо всём, что касалось Эрика. И даже перестал удивляться отсутствию исторических симуляций, насылаемых Старейшинами.
На пятый день изматывающего ожидания, когда истекал срок ультиматума куратора и Крис был готов по его требованию вернуться домой, наконец объявился Эрик. Как обычно, неожиданно. Без вызова по коммуникатору, без предупреждения портье. Он просто постучал в дверь номера отеля и, не дожидаясь приглашения, вошёл.
- Привет, надо поговорить.
Парня было не узнать. Он осунулся. Тёмные круги вокруг глаз, а в них вместо обычного веселья поселилась печаль.
- Да, я понимаю... - обречённо проговорил Крис, приглашая парня присесть.
Эрик помолчал несколько минут, смотря себе под ноги, словно подбирая слова, и тихо начал.
- Как продвигается твоё расследование?
- Никак. Оно стоит.
- Понятно. А почему?
- Не знаю. Я запутался... Никак не могу найти главное...
- А вот я понял, - Эрик поднял на агента глаза, полные упрёка. - Ты сюда прибыл из-за меня.
- Да, - еле слышно признался Крис.
- И это я - подозреваемый, - не спрашивая, а утверждая, так же тихо сказал Эрик.
- Да...
- И в чём же ты меня подозреваешь?
- Не знаю. Вернее, догадываюсь. Но это не преступление...
- И что же это?
- Ты же догадался уже и сам, не так ли?
- Да... Дело в моей сексуальности, в моей ориентации. Не так ли?
- В ней... Вернее, мне всё это время пытались внушить, что в ней...
- И что в этом преступного? Что нарушает моя ориентация? Какие устои общества?
- Я не знаю... Я так и не понял... Помнишь, как ещё тогда ты спрашивал о моих отключках. Так вот, в это время я переживаю симуляции о прошлом Земли. Старейшины открывают мне исторические факты. И все они были о таких, как мы...
- Как мы?.. Или как я? О каких таких?
- Не перебивай, прошу... Я долго думал над этим. Подбирал слова, которыми хотел признаться. Я... Я, не переставая, думаю о тебе. О том, что происходит со мной. Пытаюсь понять сигналы вита-сканера. Но главное, хочу распознать свою природу. В особенности после симуляций.
- Я так понимаю, в них мало полезного, раз ты так и топчешься в своём расследовании. Можешь рассказать, что тебя смущает в них?
- Там любовь. Мужская. В разных проявлениях. Много страсти и даже животной похоти. А ещё грязи. Много секса. Разного, волнующего и приятного. И всё же там пороки, которых наше общество лишено благодаря вмешательству в ДНК.
- Что ты называешь пороком? Любовь между мужчинами?
- Нет. Теперь я понимаю, что это не порок. Неправильно то, к чему эта любовь приводит, - к предательствам, изменам, ярости и убийствам... Я боюсь этой любви. Страшусь, но всё больше и больше окунаюсь в неё.
Эрик не перебивал. Он много не понимал из того, что говорил ему агент. Верил, что это были действительно страшные пороки. Но он видел, как мучительно даётся агенту каждое слово, каждое определение непонятных явлений. А ещё он ясно осознал, что в потоке слов чуть не упустил главное: Крис только что признался ему в чувствах.
- Скажи, а у тебя никогда не возникало подозрений, что Старейшины специально ведут тебя к таким выводам?
- Как это?
- Что любовь между мужчинами ведёт к пороку. Что обязательно приведёт к тому, о чём ты говорил? К убийству, к предательству, к ненависти и ярости. Разве я такой? Или ты такой?
- Эрик, прошу... Я запутался... Я приучен с юных лет, что сбой в геноме может привести ко всему этому. По отдельности. Но я никогда не думал, что сбой генома, который заставляет мужчин увлечься друг другом, разбудит пороки. А тут именно так и получается.
И снова в номере повисла тишина.
- Мне жаль тебя. Я могу лишь представить, что ты переживаешь в своих симуляциях. И всё же очень хочу увидеть хотя бы одну из них. Возможно, я бы взглянул на историю непредвзято. А вдруг что-то иное приводило ко всем тем страшным вещам? Может, череда событий была бы более страшной, не будь там чувств. А люди были порочны изначально. Но любовь сдерживала их от более тяжких проступков.
- Не знаю... Возможно, ты прав. Но мне остаётся только верить тому, что показывают Старейшины.
Парни снова замолчали. Но теперь тишина, воцарившаяся в комнате, не была такой гнетущей, как в первые минуты разговора. Каждый думал о своём. И оба не решались перейти к главному, к чему готовились все эти дни.
- Крис, что же теперь будет со мной? И что будет с нами?
- Я должен завершить расследование, хотя и не знаю как. Мой куратор поставил жёсткое условие: либо даю ему полный отчёт, либо на моё место пришлют другого агента.
- А что будет со мной? Что будет со мной при тебе или другом расследователе?
- Не знаю. Правда, не знаю. Что бывает с людьми с ДНК-аномалиями, не известно. Во всяком случае, нам - агентам. Отчеты идут по инстанции. А дальше не принято интересоваться судьбой объектов расследования.
- Значит, не напрасно мы вас боимся, и про Старейшин не принято говорить вслух... Но ты так и не ответил: что будет с нами?
- Ты о чём?
- Мы сможем быть вместе? Хотя бы сейчас. Спрошу прямо: я могу остаться сегодня с тобой?
Лицо Криса озарила улыбка. То, как легко Эрик спросил о главном, что вот уже который день подспудно мучило самого его, умилило до глубины души.
- Да. Иди ко мне. И будь, что будет!
Крис устало откинулся на подушку. Сексуальная гонка, которую они устроили с Эриком, только что привела к финалу. К очередному. Пятому за ночь. До этого дня агенту и в голову не приходило, как неистов он может быть в любви. Как изобретателен в желании доставить удовольствие партнёру. Как стоек, когда в борьбе между скорой, сладкой негой и стремлением оттянуть момент оргазма побеждает последнее. Каких высот эстетического и телесного наслаждения можно достичь, изобретая всё новые и новые ласки. Буквально руша представления том, что можно, что приемлемо и что дозволено. Впервые вита-отчёт, непрерывным потоком поступающий в сетчатку глаза, не раздражал. Наоборот, Крис начал получать максимальное удовольствие от этого. Цифры и диаграммы вита-отчёта смешивались со сладострастными изгибами тела любимого Рика. И складывались в новый прекрасный узор, который в сознании трансформировался в сонм дополнительных чувств. А в момент кульминации данные вита-сканера взрывались всеми мыслимыми и немыслимыми красочными орнаментами и впечатывались в подсознании, чтобы при каждом воспоминании об этой ночи возвращать ментальное чувство максимального удовлетворения.
Эрик уже несколько минут сладко спал. Крис потянулся, нежно поцеловал любовника в щёчку, прикрыл глаза и тоже решил поспать. Но в этот момент в его сознание вновь хлынула симуляция. И впервые за всё время расследования это не стало для агента сюрпризом, не вызвало боль и раздражение.
симуляция 1201335-1 к делу № А89123 AGT 78-98120-11-217816:13GTM (адресат - агент 8765, секретность наивысшая)
Адриан слушал Вибию вполуха. Жена, как обычно, пыталась настроить его против приближенных, рассказывала последние дворцовые сплетни, роптала на засуху. Император бесцельно разглаживал несуществующую складку на тоге, что прикрывала шрам на его колене, и пытался отогнать мрачные мысли. Его снедала чёрная ревность и тревога за Антиноя. Он были в ссоре уже несколько дней. Капризный характер фаворита в последние дни достиг предела.
Всё началось с прошлого пира, который был устроен в нептуналии. А вернее с игр в их честь. Лучшие бойцы радовали сражениями уже почти нону. Кого-то уносили с арены сильно израненными (зрители в этот праздник были благосклонны и редко настаивали на смертельном ударе). А другие, обласканные аплодисментами и любовью собравшихся, покидали бой с высоко поднятой головой и с надеждой на скорое освобождение от гладиаторских боёв. Ведь по-настоящему рабами гладиаторы не были. На арену выходили военнопленные, преступники или вольные легионеры. За каждый выигранный бой они могли получить изрядный гонорар, привилегии в посещении проституток, а чемпион и вовсе одаривался рудисом - символом свободного от боёв гладиатора или становился наставником бойцов - ланистой.
Вот и тогда, во время финального боя, когда за благосклонность императора сражался любимец последних игр могучий ретиарий Оргат из жаркой Нубии, Антиной одним лишь взглядом решил исход сражения. Адриан видел, как тяжело вздымается грудь любовника при каждом движении этого бойца на арене. Как судорожно сжимает он подлокотники кресла при каждом удачном ударе трезубца. Как искренне и радостно встречает каждую новую рану, наносимую на потребу публике.
Этот бой, как и ожидалось, затянулся. Толпа подбадривала своего любимца, ревела не переставая. Противник из северных земель империи был изрядно обескровлен и утомлён. И вот удачно кинутая Оргатом сеть, казалось, намертво сковала и без того хаотичные движения секутора. Окровавленный галл ждал последнего удара в грудь, но неожиданно для всех изловчился и чиркнул гладием по икре чёрного гиганта. Порез пришёлся чуть выше повязок поножей. Кровь хлынула фонтаном. Вздох удивления и разочарования пронёсся по арене. Антиной, не ожидая такого развития событий, вскочил с кресла. Оргат споткнулся, припал на одно колено и скривился от боли. Этого мига хватило, чтобы противник освободился от сети и ринулся для решающего удара мечом. По заведённому правилу он бросил взгляд на императорскую ложу и поднял пальцы кверху. От решения главного зрителя зависело не только завершение боя, но и сама жизнь Оргата.
Краем глаза Адриан увидел, как разом побледнел Антиной, как обречённо вжался в кресло, как прикрыл глаза в ожидании неизбежного, а его прекрасное лицо скривила гримаса ужаса.
Адриан медленно встал, картинно поправил золочёный плащ, поднял правую руку и демонстративно спрятал в кулаке большой палец, даруя поверженному жизнь. Гул заведённой кровавым действом толпы рос и достиг предела. Но император, игнорируя шум, уже покидал ложу. Спиной чувствуя возмущение толпы, он понимал, что поступил опрометчиво. Снова поддался капризу любовника, пошёл на его поводу, огорчил плебеев, добавил повод для сплетен и пересудов.
Антиной за эту милость поблагодарил его лишь на пиру. Мило улыбнулся, обнял и жарко шепнул куда-то в район шеи:
- Ты, как всегда, был сегодня великодушен и благороден, любимый. Милостью богов с Оргатом всё будет хорошо. Я говорил с лекарем. Он клятвенно обещал, что к сатурналиям гладиатор снова будет в строю. Рана неглубокая, целебная мазь быстро залечит её, и она скоро затянется.
- Ты слишком волнуешься о его здоровье. Тебе не кажется? - лениво спросил Адриан, потягивая вино.
- Он лучший боец, что посылал нам Марс в последнее время, - как можно более безразличным голосом сказал Антиной и протянул гроздь винограда императору. - Уж не ревнуешь ли ты меня, мой господин?
- Нисколько. Вот только благодаря твоим прихотям я, кажется, выставил себя на посмешище. Не удивлюсь, если стану героем очередной комедии Гермилия.
- Неужто тебя, венценосного, волнует, что думает о тебе толпа? Разве таким я полюбил тебя?
- Ну и каким же ты меня полюбил?
- Вот таким, как сейчас: решительным, властным, сильным и...
- И?
- ... и благородным, - завершил тираду юноша, оторвав виноградину от грозди и отправляя её в рот Адриану.
- А мне казалось, что ты полюбил меня за красоту и мужскую силу.
- Красив я. А ты действительно силён, хоть и поседела твоя борода, - Антиной начал свою излюбленную игру, воркующим голосом дразня императора разницей в возрасте.
Проказник словно невзначай откинул край туники и бесстыдно поправил свой член сквозь шёлк набедренной повязки. Мотнул головой и, как кот, поластился своими иссиня-чёрными кудрями об оголённое плечо императора. Императрица злобно сверкнула ненавистью в их сторону, но любовникам было наплевать на её реакцию.
Пир разгорался. Гости были изрядно пьяны. Пляски танцовщиков уже никого не волновали. Почтенные разговоры превратились в крики и смех, оргия набирала обороты.
Первой вакханалию покинула императрица. Пожелала доброй ночи супругу и в окружении служанок отбыла.
- Пора и нам, мой император.
- Пора. Надеюсь, ты пойдёшь со мной, - чуть пошатываясь от выпитого, бросил Адриан.
- И не надейся на иное. Я буду счастлив отблагодарить тебя за столь щедрый подарок.
- Спасение гладиатора - это подарок? Что же ты всё-таки в нём нашёл, кроме звериной силы?
- Мне кажется, ты и сам догадываешься, дорогой. У меня есть идея. Но только я не знаю, как ты к этому отнесёшься...
- Говори, раз начал.
- Давай пригласим его на ночь.
- Значит я прав. Ты явно неравнодушен к нему. Итак, чем он так привлекателен? Ты видел его естество? А может, ты уже и испытал радость соития с ним? И где же?
- Естества не видел. Только догадываюсь, какое оно. А вот эротическую радость надеюсь испытать сегодня, но не обязательно от соития. Ты же знаешь, что мне достаточно лишь твоих ласк.
- Теперь я начал в этом сомневаться. Ну, так и быть. Посмотрим, на что ещё годен твой гигант, - проворчал Адриан и дал команду привели Оргата в купальню, куда они направились с Антиноем.
Они уже нежились в тёплой воде, когда бойца привели, благо, что бестиарий находился неподалёку от дворца. Адриан жестом отослал ланисту прочь. И в купальне остались лишь император, Антиной, гладиатор и раб, потупив взор, стоящий поодаль и готовый выполнить любой приказ хозяина.
- Ты славно сражался, Оргат. Как твоя рана? - поинтересовался Антиной.
Нубиец, не поднимая глаз, кивнул и поблагодарил за заботу.
- Знаешь ли ты, что сегодня доставил нам большое удовольствие своим боем, несмотря на финальный удар? - вступил в разговор Адриан.
- Надеюсь, мой цезарь.
- А мы надеемся, что теперь ты доставишь нам ещё большее удовольствие. Сними набедренную повязку.
Гладиатор выполнил приказ и, чуть расставив могучие ноги в стороны, заложил руки за спину. Его отсутствующий взор был устремлён прямо. Он ждал дальнейших распоряжений спокойно. Дышал ровно и ни одним мускулом не подавал вида, что раненая нога ещё болит.
Адриан оценивающе рассматривал нубийца и начал понимать, чем так привлёк внимание любовника этот воин. Цвета эбенового дерева тело Оргата было мифически могучим. Сам атлант позавидовал бы пропорциям, которых гладиатор достиг за многие годы тренировок. На теле не было ни единого волоска. Даже пах был тщательно выбрит из соображений гигиены. Лишь боевой раскрас из прежних ран да крупные вены рук и ног таинственным узором лежали на мускулистом теле гиганта. Широкие плечи, сильные тренированные руки и плоский живот, разделённый на кубики пресса, делали его похожим на творение неведомого скульптора. А лёгкая испарина и отсветы многочисленных светильников купальни придавали его виду облик таинственного, мощного зверя, готового в случае угрозы показать всю свою необузданную силу и ярость.
Антиной вылез из воды и встал рядом с Оргатом. Теперь взору императора предстали два поистине великолепных творения природы. Могучий гладиатор и хрупкого вида юноша, чья оливкового цвета кожа притягательно контрастировала с иссиня-чёрной кожей нубийца. Особую прелесть этой картине придавали лепестки роз, что прилипли к коже любимого, который нежными руками начал оглаживать тело воина.
Антиной, как и Адриан, заворожённо следил за реакцией Оргата. У того, словно у скакуна, вмиг начали раздуваться ноздри, грудь, как мощные меха, стала гнать влажный воздух, глаза поволокло хмелем удовольствия, а длинный член ожил. Он стал наливаться кровью так быстро, словно сам полноводный Нил наполнял его силой и желанием.
Из эротического оцепенения нубийца вывел тихий шёпот Антиноя:
- Подойди к краю купальни.
Оргат повиновался.
- А теперь присядь и окуни здоровую ногу в воду. Но будь осторожен. Не намочи повязку. Твоя рана ещё свежа.
Нубиец сделал и это. Он пододвинулся к краю купальни и опустил ногу в воду. При этом его огромные яйца свесились так, что казалось, также готовы окунуться в ароматное тепло купальни. А член, максимально напряжённый, гордо смотрел вверх и являл свои размеры во всей красе. Огромная тёмно-красная головка покачивалась значительно выше пупка.
Антиной пристроился сзади, присел за спиной и откинул Оргата на себя. Из-за плеча гиганта юноша наблюдал, как медленно подплыл к ним император, как протянул руку и начал ощупывать огромный чёрный приап, словно проверяя его на реальность. Нубиец громко вздохнул и подал таз навстречу ласкам.
Между тем Адриан приказал рабу подать кувшин с розовым маслом. Тот мигом метнулся и выполнил приказ.
- Разденься и ты, - кинул смущённому рабу Адриан.
А когда слуга скинул повязку, отдал очередное указание.
- Размажь масло по этому чуду, - сказал он хрипло и, как эстафетную палку, передал в руки раба пульсирующий член Оргата. - Начинай размазывать, но нежно. Нам не нужно, чтобы он излился раньше срока!
на коленях дрожащими от стр аха и возбуждения руками принялся за дело. Он старался касаться члена нежно, но судорога страсти то и дело сжимала руки в кулаки. Нубиец застонал. Ведь к этим ласкам прибавились новые. Это Антиной чередовал поцелуи и покусывания, которыми терзал шею гладиатора, а ещё руками из-за спины пощипывал крупные, как горошины, соски.
Не в силах более сопротивляться подступающему финалу нубиец дугой согнулся в спине и чуть не соскользнул в воду прямиком в руки императора. Увидев это, Антиной решил сбить сексуальный пыл воина, сильно сжал ему соски и, буквально до крови прокусив кожу, впился зубами в спину.
Оргат, как споткнувшийся на полном ходу рысак, хрипло выдохнул и рухнул на мозаичный пол, выдавливая из-под себя мучителя.
А в это время император ловко вылез из купальни и присоединился к рабу. Сел по другую сторону от нубийца и, сбрызнув руки маслом, стал размазывать его по крепкому телу гладиатора. Антиной же начал другие ласки: лёг на живот у изголовья Оргата и принялся вылизывать его уши. Чёрный гигант начал отвечать массирующим мужчинам, лапал их члены. Поворачивая голову, подставлял под поцелуи Антиноя то одну, то вторую сторону лица.
- Иди сюда, - приказал Адриан слуге.
А когда тот присел рядом, нагнул его так, что крепкий зад раба открылся для истязаний. Корявые и толстые императорские пальцы с силой вонзились в анус юноши, раздирая его и подготавливая для новой утехи.
Эта картина ещё больше распалила Антиноя. Он резво вскочил на колени и, бесцеремонно раздвигая пальцами челюсть нубийца, просунул в тёплое нутро свой изнывающий по ласке твёрдый член. Оргат судорожно глотнул, и раскалённая головка насильника влетела в самую глубину.
А император властно поднял за бёдра слугу и буквально как дичь на вертел нанизал его на член Оргата. Крик боли, что вырвался из глотки раба, был тут же заглушён вялым членом Адриана. Он крепко держал парнишку за вихры и с упоением таранил несчастного в тщетных попытках достичь эрекции.
Пели в ночи сверчки. Трещало, разбрызгивая жаркие капли, масло в светильниках. В дальних комнатах дворца шаркала стража. На задворках вечного города лаяли собаки. А тут, в самом центре Рима, в средоточии власти огромной империи четверо мужчин предавались разврату. Один - стареющий и не желающий это признавать властитель. Второй - приближённый и обласканный красавец из греческой деревни. Третий - тоскующий по родному краю воин, пытающийся заработать на вольную жизнь последние сестерции. И четвёртый - безвольный и безропотный, впервые брошенный на муки Эроса и готовый снести всё, лишь бы угодить хозяину и не быть засечённым до смерти.
С хитрой и блаженной улыбкой на прекрасном лице Антиной исподлобья наблюдал, как обливается потом император, как он без успеха добивается крепости члена. С долей зависти бросал взгляды на раба, который после нескольких минут боли начал испытывать блаженство от мощи и размеров огромного нубийского члена в своём заду. Пытался поймать ритм, чтобы достичь одновременной кульминации с Оргатом. А когда три молодых тела были готовы одновременно излиться жарким семенем, Антиной, глядя затуманенным взором на императора, хрипло отдал приказ и ему.
- Теперь ты, мой господин. Я хочу видеть, как этот воин войдёт в тебя.
На грани отчаяния Адриан кротко кивнул, одним быстрым движением снял раба с Оргата и не без труда уселся неподготовленным задом на член гладиатора. И тут же его собственное орудие любви вспомнило былую славу, налилось силой, восстало, достигло немалых размеров, выдавило каплю смазки, приглашая на себя Антиноя.
Хитрец благодарно поцеловал нубийца в натруженные губы, как заправская танцовщица, изящно встал с колен, одним движением мазнул маслом меж своих половинок и медленно сел на член императора.
На пике блаженства Адриан чуть откинулся назад, упёрся руками в колени гладиатора, чтобы любимый уселся удобнее. А когда Антиной, приоткрыв рот, жестом подозвал к себе раба, разочарованного прерванным актом, и с силой всосал неспадающий член слуги, композиция, достойная стать фреской в храме Венеры, была завершена.
Нубиец, превозмогая боль в раненой ноге, ритмично подталкивал снизу волосатый зад Адриана. Императорский член молодецки скользил в заду фаворита. А Антиной умело шлифовал языком член раба.
Первым кончил слуга. Он охнул, затрясся в конвульсии и порция за порцией наполнил спермой рот Антиноя, который пришёл к финишу вторым. Он только-только, смакуя, распробовал сок юноши на вкус, как его собственный член выстрелил семенем в подбородок Адриана. При этом анус красавца сжался так плотно, что император тоже излился одной долгой струёй. Лишь нубиец продолжал терзать своим гигантом простату цезаря. С силой упираясь пятками и лопатками в мозаичный пол, продолжал сотрясать любовников. Но и он вскоре достиг кульминации. И без того огромный член раздулся до предела, вызвал итоговый стон императора и, как вулкан, лавой залил тому нутро.
- Славным получился бой, - когда нега отпустила всех, прошептал Антиной, а затем поцеловал Адриана в губы и нырнул в воду.
Следом, как усталый дельфин, плюхнулся император. Слуга, суетливо нацепив повязку, отошёл к стене в тень. Оргат потянулся, как сытый лев, встал, лениво оделся, принял прежнюю позу и стал ждать дальнейших указаний.
- Славный бой... - гладиатор с улыбкой пытался произнести это как можно тише.
Но был услышан Антиноем, проплывавшим рядом. Юноша белозубо улыбнулся, кокетливо подмигнул и, сверкнув крепким задом, нырнул, обдавая разгорячённое тело гладиатора розовой водой купальни.
Идиллию первого совместного утра нарушил сигнал служебного коммуникатора. Криса срочно вызывали в Агентство. Без объяснения причин. На сборы дали минимум времени. Так что агент спешно собрал личные вещи, оставил сообщение продолжавшему спать Эрику, оплатил номер до конца дня и через ближайший общественный портал отправился домой.
Приказ предписывал ему немедленно явиться к куратору. Несмотря на ранний час в Вашингтоне, Боуман был на месте. Он словно ждал своего агента. Крис никогда не видел его в таком состоянии. Куратор не просто нервничал. Он был растерян и подавлен.
- Крис, что ты наделал? - было первое, что услышал агент, едва вошёл в кабинет начальника.
- Простите, сэр, боюсь, я не совсем понимаю, о чём вы. Я ещё не завершил расследование. И по-прежнему прошу отсрочки.
- Похоже, твоё расследование уже завершилось. Буквально час назад мне в ультимативной форме приказали вернуть тебя из Австралии. Более того: впервые в моей практике агента вызывают к себе сами Старейшины.
Крис потрясённо молчал. По тому, как нервничает Боуман, он понял, что ситуация действительно неординарная.
- Сейчас ты пройдёшь к служебному телепорту и дождё шься, когда тебя переместят в зал совещаний. И, кстати, ты будешь первым агентом, который будет напрямую разговаривать со Старейшинами. Так что, сынок, никаких советов я тебе дать не могу. Мне остаётся только молиться за тебя. И за себя тоже.
В подавленном состоянии Крис вышел из кабинета куратора, теряясь в догадках, чем может закончиться вся эта история. Самый страшное, что может произойти - уже произошло, успокаивал себя он. Ведь ему пришлось уехать из Сиднея так быстро, что не было времени не то чтобы объясниться с любимым, а даже попрощаться.
Крис встал на площадку служебного телепорта, прикрыл глаза и стал ждать перемещения. Слабый сигнал коммуникатора сообщил, что оно произошло, и только после этого агент решился открыть глаза.
Он оказался в центре большого круглого помещения, высоту которого было трудно определить. Комната тонула в полумраке. Амфитеатром по окружности ввысь уходили ряды кресел. Одного профессионального взгляда было достаточно, чтобы оценить количество мест в зале. Похоже, что в совет Старейшин входило не менее 500 человек. Все они уже были на своих местах. Правда, было трудно понять, присутствовали они здесь реально или это были их голограммы.
- Агент, вы находитесь на совете Старейшин. Наверное, нет нужды говорить, насколько неординарна ситуация, в которой вы оказались. Советуем вам быть предельно откровенным, отвечая на ваши вопросы, - услышал Крис в своём сознании и понял, что допрос будет вестись на ментальном уровне.
- Из соображений секретности мы отключаем ваш личный коммуникатор, лишаем вас возможности вести запись этого разговора, но сенсоры вашего служебного голографа будут работать в режиме приёма сообщений. Так что все ответы вы должны будете давать голосом. И последнее предупреждение, которое мы делаем перед началом допроса: ваш личный вита-сканер дистанционно будет перепрограммирован на период беседы. Мы не сомневаемся в вашем профессионализме, лояльности Уставу агентской службы, и, тем не менее, опять-таки из-за важности допроса нам необходимо лично контролировать параметры вашего организма, чтобы вынести единственно правильное решение. Вы всё поняли?
- Да!
- Тогда приступим.
с этими словами в сознании Криса произошла болезненная вспышка. Ему сразу вспомнились первые дни работы агентом, когда прошивка и настройка личного коммуникатора заняла много времени. В щадящем режиме тонкая вертебральная работа длилась несколько дней. Здесь же обратный процесс занял мгновение и вызвал такую боль, что Крис покачнулся. Ему даже показалось, что он потерял пространственную ориентацию. И он по-прежнему не понимал, кто из присутствующих говорит с ним. Все старейшины были скрыты тенью и массивными капюшонами, надвинутыми на самые глаза.
- Вы готовы, агент?
- Да!
- Для начала скажем, что в истории советов Старейшин мы впервые собираемся по поводу работы нашего агента. И до сих пор многие из нас не уверены, насколько необходимо было собираться в таком составе. Обычно экстренные ситуации разрешаются конклавом когорты. Но ваш случай настолько уникальный, что требует голосования нами всеми.
- Прошу прошения за причиненные неудобства...
- Дело не в этом. А в том, что от результатов сегодняшнего заседания зависит ни много ни мало, а судьба сотен, если не тысяч людей.
- А разве причиной этого собрания стало не моё расследование в отношении одного-единственного гражданина?
- Только формально. Вы же понимаете, что с момента Великого начала не осталось ни единой тайны в геноме человека. Каждый его поступок, каждый штрих его облика может быть предопределён ещё до его рождения. Задачей Агентства является выявление аномалий, которые приводят к сбою в геноме и могут привести в конечном итоге к нарушению наших устоев. И потому к выбору агентов мы относимся с особым тщанием.
Крис согласно кивал, как школяр, только-только познающий основы своей профессии.
- Ваша кандидатура была отобрана из трёх тысяч кандидатов после долгих споров. Дело в том, что аномалия в вашем геноме, которую вы распознали как сексуальное влечение к особям своего вида, давно нам известна. Изначально в подобных ситуациях мы корректировали её, но со временем, опять-таки после долгих дебатов, решили не вмешиваться в эту аномалию. Тем более что до сегодняшнего момента не было особых причин для этого. Хотя многое из прошлого Земли говорило о риске. Часть этих примеров вы получили в виде исторических симуляций.
Чем дольше Крис слушал этот монолог, тем чётче понимал, что в нём участвует сразу несколько Старейшин. По отдельным построениям фраз, по малейшим изменениям интонаций было понятно, что мыслесигналы формируются в его мозгу разными людьми. Вместе с этим пришло понимание, что споры внутри совета Старейшин носят более глубокий характер. Его частный случай лишь подогрел их.
- Простите, что прерываю, но, как мне кажется, открытые мне симуляции были однобоки. Не уверен, что эта аномалия всегда сопряжена с преступными деяниями, - пытался возразить агент.
- Вы правы. Выбор этих симуляций был не случаен. Теперь можно говорить открыто: ваше расследование - это своего рода эксперимент, на который мы решились после долгих раздумий. И, как оказалось, этот опыт дал однозначный результат. Ваша аномалия опасна!
- Чем же? Что в моих поступках могло привести вас к такому выводу? Какие Устои общества я нарушил?
- Вы нарушили главную заповедь агента. Вы стали уязвимы из-за своих чувств к гражданину Майкельсону. И вы практически готовы были раскрыть ему государственные тайны. Ведь вы уже признались ему в том, что являетесь агентом и именно он является предметом вашего расследования?
- Но... Но этого не было в видеоотчётах. Я не понимаю, как вы могли узнать об этом.
- Агент, повторяем, что это вы были объектом эксперимента. Неужели вы думали, что у нас нет возможности контролировать каждый шаг агента? Видеоотчёты, что вы присылали, были лишь необходимым условием вашей профессиональной деятельности. Мы же дистанционно внесли изменения в прошивку вашего служебного коммуникатора и могли наблюдать за всем, что с вами происходит. Видели каждый ваш шаг, слышали каждое слово. Так что грань, которую вы переступили в отношениях с Эриком Майкельсоном, для нас не секрет.
Крис стоял оглушённый тем, что узнал. Он и представить не мог, что вся его командировка в Австралию была спланирована Старейшинами, и он никак не мог повлиять на исход этого эксперимента. Да и не хотел, несмотря на предупреждения куратора.
- Что теперь будет со мной? Что будет с Эриком?! - агент вдруг поймал себя на мысли о том, что повторяет слова Майкельсона, сказанные ему самому буквально вчера.
- Решение пока не принято. Можем только сказать, что вам даётся возможность увидеть ещё одну симуляцию. Продолжение последней. Из истории Древнего Рима. Эта историческая справка поможет и вам, и нам.
Историческая симуляция 1201335-2 к делу № А89123 AGT 78-98120- 11-217816:13GTM (адресат - агент 8765, секретность наивысшая)
Император Адриан был раздражён. Долгие споры в сенате, где вновь и вновь поднимался вопрос подавления восстания евреев, измотали его. А тут ещё Вибия, не переставая, нудела о том, что боги требуют реальную жертву, чтобы засуха отступила.
Адриан с тоской вспоминал начало своего правления. Тогда ему удавалось всё. Его только-только провозгласили императором. Распри на окраинах империи прекратились. Набеги сарматов сошли на нет. И за ним закрепилось прозвище "тихий". Народ был доволен. Поля давали обильный урожай. Казна была полна. Инспекция империи приносила радость. А ещё в Клавдиополе он нашёл настоящее сокровище. Прекрасный юнец Антиной, несмышлёный, простой и бесхитростный, стал его любимцем и принёс много радости стареющему императору. С ним он вновь стал отважным и храбрым, как в младые годы. В нём он черпал силы для мужских подвигов ночами, идеи для философских работ и архитектурных преобразований в дневные часы. А ещё он разом возвысился в глазах состоятельных патрициев. Пусть не благородством происхождения, так статью и красотой своего фаворита. В негласном соревновании обладания юношеской любви выиграл он.
Его приближённый был божественно красив. Строен, как Аполлон, миловиден и сексуален. А ещё безгранично предан, неопытен и, что удивительно - порочен. Не верилось, что таинства мужской любви он постигал впервые. И делал он это робко, нежно, но всеобъемлюще. Не таясь, любовники путешествовали по империи вместе. Каждый праздник по левую сторону от императора восседал его Антиной. Казалось, что даже императрица смирилась с присутствием юноши в их жизни.
Но оказалось, что нет. Стоило только Антиною, свободному в перемещениях, пропасть из дворца на целую иду, как язвительный язычок жены, не переставая, напоминал об этом. То спросит, а куда, мол, запропастился Антиной. То поинтересуется его здоровьем. То принесёт весть о юном красавчике, появившемся в поле зрения вездесущих матрон Рима, которые, впрочем, были безуспешны в попытках привлечь его внимание. Но главное, Вибия стала с маниакальной периодичностью приходить к мужу по ночам и предлагать своё тело.
А сегодня она завела ещё одну любимую тему последних дней - засуху. Перечисляла имена жрецов, что наперебой предрекали ещё большие бедствия. Вспоминала опыт предков, как можно вызвать милость богов. И всё чаще говорила о настоящем, а не символическом жертвоприношении.
- Сабина, хватит! - вконец уставший от подначиваний жены, рявкнул Адриан.
- Ну, что ты злишься, дорогой? А же только предложила тебе подумать, сколько овец принести в жертву. Моя служанка сегодня была на рынке и своими ушами слышала, как люди надеются на твоё благоразумие. Верят, что ты устроишь хорошее жертвоприношение Нептуну. Так, как это делали наши предки.
- Я уже устроил пир в его честь, - проворчал Адриан.
- А как же жертва?
- А казнь преступников и рабов перед главными боями? - парировал Адриан.
Но Вибия, видя, как закипает муж, благоразумно сменила тему. Как ни в чём не бывало перешла к сплетням.
- Говорят, у сенатора Люциуса появился новый фаворит. Совсем юный...
- А что стало с Марком? - Адриан был рад смене разговора.
- Ну что ты, милый... Он стал уже стар. Помнится, ему исполнилось двадцать...
"Вот карга!" - подумал Адриан. Его настроение испортилось напрочь. Он вспомнил, что сам уже разменял пятый десяток. И это было поводом для насмешек высокородных сенаторов, так и не забывших завещание Трояна, оставившего трон ему. Однажды в пылу спора тот самый Люциус кричал, что никогда не быть Адриану августейшим. А титул цезаря - это, мол, так - пшик, каприз фортуны, и не более. И вот теперь жена, как бы невзначай, сообщает о новом юном фаворите главного своего врага в сенате.
- Кстати, милый, а сколько нашему Антиною будет в этом году? - проворковала она.
- Пошла прочь! - взъярился Адриан и замахнулся на жену, но та оказалась проворнее.
Взвизгнула, исхитрилась проскользнуть под мощным кулаком супруга и побежала прочь.
- Да, и зря ты дал свободу Оргату, - выбегая из зала, крикнула она. - Говорят, он так и не уехал на родину. Его видят в сопровождении красавчика во всех тавернах Рима. Пьяным и счастливым.
- Дрянь какая! - буркнул Адриан и устало откинулся на троне.
На следующий день Антиноя нашли в отдалённом приютном доме. Назвавшись другим именем, он скрывался от многочисленных сыскных агентов днями. Но безденежье вывело его на улицу, где он, наконец, был узнан и с почтением препровождён во дворец.
- Где ты был? - молнии гнева сверкали в глазах императора, когда Антиной предстал пред ним.
- Я...
- Что - ты? Где? С кем? С Оргатом? - уже во всю глотку орал Адриан.
- Нет, не с Оргатом. Откуда такая мысль? - робко начал юноша.
- Что ты там мямлишь?! Не слышу!
- Нет, не с ним, один. Оргата я не видел с той самой ночи.
- Но ведь ты пропал на следующий день, как только я по твоей настойчивой просьбе даровал ему рудис.
- Это было наше общее решение, мой господин. Мы сами так решили под утро, когда ты неоднократно взял меня. Помнишь, совсем как раньше...
- Ты опять? Всё туда же?.. Что? Я так стар? Я неласков с тобой? И не так силен в постели? - всё больше и больше заводился император.
- Нет, мой милый цезарь. Кажется, это я перестал привлекать тебя. Я же уже стал мужчиной, потерял свой юношеский облик. И свой "гладий" ты чаще держишь в ножнах, а не пользуешь его на радость мне. Я даже перестал спать ночами в раздумьях о нас. И развлечение с Оргатом придумал, чтобы разжечь огонь в тебе. Мне казалось, что всё получилось. А сейчас ты упрекаешь меня в моём поступке, - Антиной стих и ждал, что ответит Адриан.
Но император молчал. Устало рассматривал, как печален его любимый, как всё так же прекрасен он, как сексуально притягателен, несмотря на возмужание.
- Завтра мы отправимся в Египет. Давно мы с тобой не путешествовали. Иди, отдыхай. Мне ещё нужно отдать несколько распоряжений. Поездка будет долгой.
- Разумно ли покидать Рим в такой момент? Народ ропщет. Засуха гонит людей из города. Начались грабежи. Я видел безутешных матерей, не способных накормить отпрысков, видел отчаявшихся отцов, готовых ради куска хлеба убить ближнего. Подстрекатели из сената на каждом шагу заводят толпу, твердят, что император бездействует и не решается на жертву Нептуну.
- В твоих словах я слышу Вибию. Словно ты её фаворит, а не мой.
- Я всего лишь говорю, чему был свидетелем сам. Никогда ещё Рим не был в такой нужде и отчаянии.
- Оставь мольбы жрецам. Пусть они возносят молитвы и просят Нептуна о дожде. А сенаторы в моё отсутствие пусть возьмутся-таки за дело и забудут о распрях и подковёрных играх. В конце концов, я - император. И никому не обязан объяснять свои поступки. Даже тебе. И уж тем более Вибии. Иди... Завтра на рассвете мы отправимся в путь.
Нила императорская галера достигла на третий день. Всё это время Антиной провёл рядом с Адрианом. Парчовый балдахин скрывал от посторонних глаз утехи любовников. Как в прежние времена, их было не оторвать друг от друга. Император словно скинул десяток лет. Он снова был весел, неутомим в любви, говорлив и ласков.
Ночью к ним присоединялся Оргат, которого Адриан взял в путешествие. Он пригласил его в поездку из-за любви к Антиною. Понимал, что присутствие молчаливого гиганта необходимо обоим. И перестал клясть себя за слабость, когда вновь пошёл на поводу у Антиноя. Он даже чувствовал, что ревность отступает, стоит лишь нубийцу присоединиться к ним в ночи.
Оргат радовал силой своего мужского естества, умело доводил обоих до исступления. Казалось, что сексуальные утехи начали доставлять удовольствие ему самому. Перестал следовать приказам. Брал инициативу в свои руки. Находил всё новые и новые позы во время соития. Умело продлевал момент оргазма. Без устали орошал влагой тела обоих любовников. И даже позволял себе то, что на его родине не приветствовалось: исступленно целовался в губы, разрешал ласкать языками свой анус, а однажды даже взялся глубоко сосать члены своих нечаянных любовников. Молча покидал любовное ложе только под утро. Спускался в трюм и после короткого отдыха помогал гребцам. А с темнотой без приглашения снова шёл в шатёр.
Днём в минуты отдыха Антиной был молчалив. Адриану казалось, что его любимого что-то гнетёт. Он несколько раз пытался узнать причину печали, но всегда натыкался на отговорки и уверения, что виной всему жара и ночная усталость. В конце концов, он перестал расспрашивать Антиноя и ждал, что юноша сам начнёт разговор, как только будет к нему готов. Но время шло. Вот уже и величественные пирамиды остались позади. Тихий плеск вёсел приносил гнетущий покой, паузы в бесцельных разговорах удлинялись. Бокалы вина Антиноя оставались невыпитыми, а подносы с едой такими же полными. И лишь ночью его Антиной преображался. Отдавался любви истово, словно в последний раз. Был ласков, нежен и искусен, как много лет назад...
Сегодня Оргат пришёл вновь. Не мешкая, без слов разделся и притянул к себе Адриана и Антиноя. Привычно подставил своё могучее тело ласкам. Обняв за плечи, направил поцелуи в особо чувственные места. И начал изгибаться от сладострастия, поочерёдно отправляя свой крепкий член в рот то одного, то второго любовника. На этот раз он был раскрепощён полностью. Задрал и раскинул ноги, смело подставил свой задний проход под жаркий язык императора. Прижимал его голову, чтобы усилить нажим на податливое кольцо отверстия. И впервые застонал в голос, позабыв об осторожности, не боясь быть услышанным стражей, которая несла вахту чуть поодаль.
Тем временем Антиной перестал покусывать его соски и впился поцелуем в полные губы, словно пытался заглушить стоны удовольствия. Прижался к чёрному боку и членом стал тяжко тереться о бедро. Но вдруг он почувствовал, как смоченные слюной пальцы Адриана начали проникать внутрь его крепкого зада. Теперь застонал и он сам. А Адриан добавил к двум пальцам третий. Упорно расслабляя мышцы сфинктера для железного члена нубийца, который давно сочился смазкой.
Не переставая целоваться, юноша ловко насел на него с размаху - сразу, до основания. Привыкая, лежал на мощной груди Оргата и чувствовал, как язык Адриана, покинув анус воина, скользнув по огромным яйцам, переместился к основанию члена, чтобы одновременно приласкать и его, и растянутое кольцо антиноева зада. Такая ласка принесла шквал нового удовольствия. И юноша, и воин не просто застонали, а зарычали и закричали, как дикие звери. Между тем Адриан придумал новое эротическое развлечение. Привстав на коленях, стал вылизывать спину Антиноя. Крепким, шершавым языком начал рисовать замысловатые узоры, слизывать терпкий пот, которым покрылся его фаворит. А ещё он почувствовал, как невиданной силой налился его собственный орган любви. Как настойчиво он стремится присоединиться к совокуплению двух молодых тел. Как настойчиво ищет отверстие.
И оно нашлось. Не сразу, после нескольких безуспешных попыток член императора не без труда протиснулся в нутро Антиноя. Упрямо пробил себе путь, стиснутый жарким кольцом сфинктера, и вызвал жгучую боль у Антиноя и новый спазм удовольствия у Оргата. Теперь два члена - один могучий, чёрный и увитый мощными венами, а второй - светлый, не такой большой, но крепкий - таранили зад юноши, словно брали приступом крепость его естества.
Такая пытка начала нравиться Антиною. На смену боли пришло ощущение небывалой наполненности. Ему стало казаться, что за сексуальным проникновением стоит нечто большее. Так он стал фаворитом сразу двух желанных мужчин. А они, не размениваясь на ненужные споры, одновременно брали то, к чему толкала их эта звёздная египетская ночь, что обещал тихий плеск вод Нила, что воспевали в жарком ночном воздухе мириады цикад.
Любовники излились в него почти одновременно. Антиной чувствовал, как пульсируют их члены, как горячее семя обоих смешивается внутри его тела. Как натруженные древки обоих размякают, сникают, а его собственное отверстие медленно сжимается, будто не желает выпускать их из себя, стремится удержать, продлить удовольствие. Ведь сам Антиной вот-вот готов был достичь кульминации. Ему не хватало для этого самой малости. И это случилось.
Первым вытащил член Адриан и рухнул навзничь. Чуть шевельнув бёдрами, освободил нутро юноши и Оргат. Его член, как насытившийся удав, медленно покинул влажное тепло, впуская туда прохладу ночного воздуха. И этот контраст между жаром перетруженного сфинктера и ласковой свежестью ветерка, обдувавшего зад Антиноя, заставило выстрелить его. Собственно, выстрелом это не было. Его член буквально выплюнул долгую струю, которая, смешиваясь с потом, расплываясь огромным пятном, стремилась намертво склеить их с Оргатом.
В этот момент сильный порыв ветра всколыхнул полотнища балдахина. И гаснущим от усталости и эротического наслаждения взором Антиной увидел, как далеко на севере у самого горизонта заклубились тучи урагана, гонимого аквилоном. Сбились в громадные горы, загрозили молниями и ринулись к галере.
Обессиленный сексуальной гонкой Антиной медленно встал и, не слыша удивлённых возгласов Оргата и Адриана, покинул шатёр. Как заворожённый, встал на борт галеры и шагнул вниз...
Нептун принял жертву. Юпитер возликовал и метнул к земле первые молнии. Венера заплакала по юноше, обрушивая ливни на Апеннины. Пик, Сильван и Фавн начали безудержный пир. Но все боги в эту ночь были глухи к рыданиям Адриана и к потоку проклятий, что он слал величественному пантеону.
И в этот раз выход из симуляции был тяжёлым. Крис долго не мог прийти в себя. Он никак не мог привести в норму параметры своего организма. Вита-отчёт явно давал понять, что, кроме смущения и растерянности, он начал чувствовать злость и решимость. Понимали это, по всей видимости, и Старейшины, которые перехватывали все данные его организма.
- Итак, что теперь будет со мной? И что будет с Майкельсоном? - снова спросил Крис.
- Решение за вами, агент. Хотя с этим согласны не все из нас. Тем не менее, не нужно думать, что Устои, написанные Разумом, непреложны и не могут быть скорректированы. В конце концов, именно для этого и был создан совет Старейшин. Итак, пока вы были погружены в симуляцию, мы подготовили для вас варианты.
Вот первый. Вы останетесь агентом. Но будете подвергнуты генной корректировке. Аномальный геном исправят. Кроме этого, вас подвергнут ментальной чистке. Из памяти будет стёрто всё, что связано с этим расследованием. Вы забудете не только все обстоятельства этого дела, но и гражданина Майкельсона и всех, что связаны с ним. То же самое мы дистанционно проделаем и с ним самим. Поймите, мы не можем рисковать и держать в своих рядах агентов, которые могут из-за любовных чувств нарушать устав службы и подвергать тем самым угрозе разрушения всё общество, на страже которого они стоят.
Второй вариант сложнее в исполнении и более ответственный для вас. Аномалию в вашем геноме оставят. Но нам придётся стереть из вашей памяти всё, что касается вашей службы в Агентстве. Вам внедрят ложную память и профессиональные навыки. То же самое проделают с вашими родными и близкими. Так из нашего общества исчезнет агент Крис Готлинг. А появится человек с меньшим социальным статусом, меньшим доходом, но с сексуальной ориентацией, которая присуща вам сейчас. К сожалению, ментальной чистке гражданина Майкельсона подвергнуть придётся всё равно. Вам нужно время, чтобы обдумать эти варианты?
- Нет. Я принял решение.
Эпилог
- Сынок, я никак не возьму в толк, что с тобой произошло. Ещё несколько дней назад ты с упоением планировал свадьбу с Джессикой. А сегодня вдруг решил потратить все собранные деньги на эту поездку, - немолодая женщина буквально металась вслед за молодым человеком из комнаты в комнату, пока он спешно собирал вещи.
А Крис Готлинг, фермер в третьем поколении, даже себе не мог объяснить, почему вдруг сегодня утром, проснувшись засветло, решил оправиться в Сидней.