— Да чтоб вас разорвало, тупые бараны! — раздался яростный голос Ёрловой из интеркома. — Вы, суки, вообще на счет смотрите!?
«Нет», — мысленно ответил я, с трудом фокусируясь на турнирной таблице.
Результат нашей группы показывал минус двадцать восемь очков. Примерно на тридцать меньше, чем у кого угодно. Но мне было глубоко плевать. Выигрыш, проигрыш — все едино.
Черт, я был до того выбит из колеи вчерашним известием, что забыл даже о своих проблемах, а Диана пытается требовать от меня сфокусироваться на чем-то еще!? Да мне глубоко начхать, кто сегодня заберет победу! Один хрен никакой награды или наказания не будет.
Я с трудом сфокусировался на занятии, пытаясь уж совсем не клевать носом. То есть уделять хотя бы немного внимания творящемуся в округе. Но — не помогло. Очередной короткий обмен молниями и нас всех перебили. Опять.
И мне было глубоко плевать. Все мысли были где угодно, но не тут. Отыграемся как-нибудь в другой раз, а сейчас — я хотел лишь поскорее добраться до финала сегодняшних занятий.
Ромунов спокойно объявил окончание и мы всей группой побежали переодеваться в спортивную форму для визита к Соколовой. Спортзал уже не воспринимался как нечто совсем ужасное, но все еще заставлял содрогаться от мыслей об очередной паре часов под окриками лейтенанта.
— Эй, Макс, проверь почту? — бросил я через плечо, пытаясь аккуратно выскользнуть из боевого комбинезона.
— Ага, ща! — верзила прервал свой процесс раздевания на полуслове — одна рука все еще была внутри зеленой кожи — и полез в кармашек рядом с головой койки, вытаскивая оттуда кпк.
Культурист быстро клацнул несколько кнопок, в то время как я нетерпеливо притоптывал ногой в ожидании. Пытаясь мысленно подстегнуть громилу, но не решаясь вслух и слова сказать.
— Сегодня — никаких визитов, — недовольно скривился лысый мужик, запихивая миниатюрный компьютер обратно.
— Да чтоб вас... — гневно бросил я, стягивая с себя комбез.
«Никаких визитов»... Звучало как гребанный приговор. Значивший что придется оставаться в этом подвешенном состоянии аж до завтра! Или когда там разрешат посещения?
Я и сам не понимал, почему меня так сильно зацепила эта весть. Наверное, было что-то в лице пилота, который принес нам новости с местного фронта.
Большая часть боевой группы не вернулась назад. Оставшись на поверхности Ковчега. Хотя подробностей курсантам, конечно же, никто сообщать и не подумал. Стоило сказать спасибо, что вообще из вежливости сообщили об исходе, вспомнив о какой-то эль двадцать первой, про которую пару раз упоминали Роман с Тиной своим сослуживцам.
Подробностей, конечно же, ноль. Весьма туманно обрисовав ситуацию даже не столько словами, сколько одним лишь выражением лица да могильным тоном.
Но с тех самых пор я ходил сам не свой. Забыв обо всем на свете. С трудом вспоминая сочувствовать Максу и Валерке, которые с парочкой опытных пилотов успели сдружиться гораздо больше меня. Я-то почти сразу после знакомства связался с Настей и как-то почти и не общался со старшими братьями по оружию...
Я просто не мог выкинуть мрачное лицо пилота из головы. Его глаза, в которых не было даже блеклого желания улыбнуться. Его донельзя серьезная морда. Губы, которые тусклым тоном говорят: «Ребят, там была бойня. Большая часть боевой группы вообще не вернулась...»
Все занятие Соколовой я провел в какой-то полудреме. Уши с большим трудом слышали очередную команду, глаза на автомате подмечали что делают ближайшие ко мне люди и тело устремлялось вслед за всеми. Почти что не нагружая мозг тщетными попытками привлечь хоть к чему-либо внимание.
Я действовал на автопилоте, ведомый теми крохами что мелькали перед глазами и постоянными тычками от Маргариты, прекрасно понимавшей, что сейчас твориться в моей голове. В основном потому, что у нее внутри клокотало нечто похожее, хотя и не столь сильное.
— Да проснись ты уже, — в который уже раз за занятие ткнула мне под бок локтем Марго.
Я скривился от боли и оглянулся. Курсанты стояли ровной шеренгой, а Соколова обводила тяжело дышащую колонну злобным взором, уперев руки в бока.
— Обезьяны, слушать сюда! — рявкнула лейтенант, без особого труда залив всю округу своим голосом. — С сегодняшнего дня у вас в расписании будут небольшие окна для индивидуальных занятий! Иными словами — в эти часы будете заниматься тем, что лично вам нравится больше, макаки! Кого поймают за попыткой сачкануть — лично прослежу за тем, как вы будете пару дней драить сортиры зубной щеткой! Всем ясно, слизнюки!?
— Так точно, товарищ лейтенант! — громко, хором ответили курсанты. Уже не раз обжегшись на попытках чуть сбавить обороты — Соколова легко могла впарить еще несколько десятков отжиманий, после чего повторить свой вопрос.
— Полный список доступных занятий найдете на своих кпк! К завтрашнему дню — чтоб прочитали все до единого! Сейчас же, обезьяны, отправляетесь по следующим координатам! — лейтенант вытащила за кармана шортов свой мини-компьютер и клацнула несколько кнопок, выведя на одну из стен списки, кому и где надлежит скоро быть. — Бегом, слизнюки! Чтобы через пять минут были на месте!
Я пробежался глазами по двум самым большим рядам фамилий, но своей не нашел. Машинально отметив, что Маргарите надлежит прибыть в какой-то «зал развития аналитических способностей».
В последней, самой маленькой группе, было всего пять имен. Я машинально отметил несколько знакомых, но глаза прочитали «Первая поточная аудитория» и я уже сорвался с места.
Быстро добежать до жилого модуля, вытащить кпк. И, сверяясь на ходу с картой станции, бегом до места. Радуясь тому, что вся эта гонка помогла хоть ненадолго отвлечься от своих мыслей — невозможность переложить на кого-то ответственность и просто бежать следом сыграла свою роль, заставив мозги хоть немного встрепенуться.
Я бегло скользнул взглядом по поточной аудитории. Примерно три десятка больших столов, высокими ступеньками восходящих к дальней стене. Около входа — небольшая кафедра с установленным рядышком креслом и столиком с графином воды. Вполне уютное преподавательское гнездышко.
В поточку можно было плечом к плечу затолкать, наверно, человек двести пятьдесят, а то и все триста! Но сейчас — помещение выглядело практически пустым.
Всех немногочисленных студентов можно было по пальцам пересчитать — едва ли полтора десятка. Что заставило меня удивленно моргнуть пару раз и ненадолго выйти наружу, проверить номер на двери в попытке убедиться, что я попал именно туда, куда надо.
Но нет, никакой ошибки. Я вернулся в зал вслед за небольшой группой забежавших внутрь курсантов и, пробежавшись глазами, нашел себе подходящий уголок с самого краешка третьего ряда. Привычно усевшись туда, где, как подсказывал мне опыт со студенческих лет, была нейтральная преподавательская зона. Достаточно близко, чтобы слышать, но достаточно далеко, чтобы не мозолить лишний раз глаза.
Курсанты потихоньку прибывали. Кто-то — небольшими группками по три-четыре человека. А кто-то — как и я, в гордом одиночестве. Рассаживаясь по большому залу тут и там, редко когда выдавая свое стремление усесться хотя бы по трое — чаще одиночками.
И, вслед за очередной забежавшей внутрь группой, вошел Ромунов. Дверь за его спиной, стоявшая до этого нараспашку, мгновенно закрылась, отрезая все пути наружу.
Капитан уверенной походкой направился прямиком к кафедре, на ходу вытаскивая кпк и подключаясь к местной системе динамиков.
Я же тем временем окинул взглядом пустые ряды. Даже с учетом всего забежавшего народа в помещении было где-то с полсотни курсантов. Или, может, чуть больше. Сидевших за столами, как и я, с непонимающими лицами от того, где они вообще оказались.
— Для тех из вас, кто видит меня впервые, я — капитан Ромунов, — представился между тем инструктор. — И давайте-ка вы не будете изображать недотрог — все живо расселись на первые три ряда! — чуть повысил тон мужчина, вызвав поспешное передвижение людей. — Отлично, — кивнул он, хмуро обводя присутствующих взглядом. Капитан прошелся вдоль первого ряда, касаясь пальцами столешницы. Пробегаясь по глазам сидевших перед ним курсантов.
— У некоторых из вас я преподаю. Другие — видели меня разок. Остальные — вообще не знают, кто я такой, — начал инструктор, остановившись у самой стены. — Так что позвольте сказать несколько слов о себе. Пять лет назад — я сидел на вашем месте. После выпуска из рядов курсантов — меньше чем за четыре месяца дослужился до младшего лейтенанта, получив право командовать отрядом на поверхности Ковчега, — перечислил простые факты Ромунов. — Вам сейчас важно лишь одно — что я уже больше четырех лет являюсь полевым офицером. И знаю прелести командования на собственной шкуре.
Капитан неспешно двинулся обратно к кафедре, но не дошел до нее нескольких шагов. На мгновение о чем-то задумавшись и резко повернувшись обратно к аудитории лицом.
— А теперь — вопрос, — чуть повысил голос инструктор, обводя курсантов пристальным взглядом. — Поднимите руки те из вас, кто уважает меня достаточно, чтобы пойти за мной в бой?
Вся аудитория, даже и не задумываясь, вскинула руки вверх.
— Пф, — фыркнул Ромунов, одаривая сидевших перед собой недовольном взглядом. — Вы здесь не для того чтобы вылизывать мне задницу, салаги! Мне нужен честный ответ, а не эта, — капитан вскинул на нас руку, — показуха. Кто из вас уважает меня достаточно, чтобы по моему приказу встать и охранять эту дверь двадцать четыре часа безо сна и отдыха просто потому, что я так приказал!?
Я робко, с самых, как внезапно оказалось, задворок, прошелся по рядам. Лично я руку опускать и не подумал. Если Ромунов прикажет — то буду стоять и охранять! Должна же у него быть какая-то причина для такого приказа?
Но люди один за другим начали опускать руки под прохладным взглядом капитана, вперившегося в каждого, кто по каким-то причинам уж слишком задумывался.
— Шесть человек, — удовлетворенно хмыкнул Ромунов минутой спустя. — Вот сколько из вас меня действительно уважает. У пятерых из них — я преподаю. Посмотрим на остаток. Ты! — капитан ткнул в незнакомого мне парня. — Почему не опустил руку?
Студент ненадолго замялся, стреляя глазами по остальным в тщетной попытке куда-нибудь слинять из под вперившегося в него взора, но быстро нашелся.
— Вы зачитали нам лекцию о доверии между партнерами в первые дни, — хриплым, полным волнения голосом, ответил курсант. — Мне это весьма помогло наладить контакт с моей напарницей. Так что за это — я считаю, что вы достойны уважения, товарищ капитан!
— Иными словами — я оказал тебе лично услугу, — перефразировал слова на свой лад Ромунов. — Сойдет за достойную причину для уважения.
Я же тем временем быстро прошелся по остальным ребятам с поднятой рукой. На другом конце первого ряда виднелась светлая грива Ёрловой. Чуть поближе ко мне рядышком сидели Фадеев с Закурдаевым. А дальше по моему ряду обнаружился еще один парень со знакомым лицом — явно из нашего взвода. Кажется, из двадцать второй группы, хотя наверняка я бы утверждать не рискнул.
Мозг, впрочем, быстро сумел сложить два плюс два и я начал понимать, куда меня занесло. Вопрос был в другом — что я здесь делаю!?
— Опустите руки, — раздался между тем приказ Ромунова. — А теперь мне нужно два человека для небольшой демонстрации. Кто-нибудь не из этой шестерки.
Народ удивленно переглянулся, но вперед с первого ряда быстро вскочила пара молодых парней. Явно знакомых между собой — с самого начала сидели рядом друг с другом.
Капитан быстро прошелся по ним обоим глазами и ткнул на пол в двух местах, показывая где нужно встать так, чтобы добровольцев было отлично видно всем остальным курсантам.
На лицах у ребят играли легкие полуулыбки, они с явно проскальзывающим чувством собственного превосходства в глазах бросали высокомерные взгляды на остальных.
«Поди думают, что подлизались к капитану», — мелькнуло у меня в голове неприкрытое ехидство. — «Кажись, сейчас им будет какой-нибудь облом...»
Ромунов обошел их сзади, встав точно между ребятами, но на полтора шага ближе к доске. И спокойно вытащил из кобуры пистолет. Напоказ проверил затвор, вытащил магазин и заглянул внутрь, проверяя патроны, прежде чем крутануть оружие в ладони, ухватывая его за ствол и протягивая курсанту справа от себя.
— Возьмите пистолет, курсант! — приказным тоном сказал Ромунов, заставив меня легонько вздрогнуть. От одних лишь интонаций у меня плечи резко распрямились аж до хруста в плечах!
Паренек испуганно взглянул на капитана, но, наткнувшись на каменное лицо, послушно взял в руки оружие.
— А теперь, курсант, я хочу, чтобы вы направили ствол в голову вашему товарищу и нажали на спусковой крючок, — ледяным тоном заявил Ромунов, заставив аудиторию изумленно ахнуть.
— Но... но я... — тут же замялся парень, сжимая в руках пистолет и мечась взглядом между своим приятелем и капитаном.
— Вы не расслышали приказ, курсант!? — повысив голос поинтересовался инструктор.
— Расслышал целиком и полностью, товарищ капитан, — блекло выдавил из себя пацан, вскидывая ствол. — Но... товарищ капитан, вы точно уверены?
— Абсолютно, — еле заметно на миг ухмыльнулся Ромунов, не сводя глаз со своего оружия.
Всю спесь с добровольцев смело целиком и полностью. Оставляя парней просто с ужасом смотреть друг на друга поверх отполированного черного ствола самого что ни на есть настоящего пистолета.
— Давай, Петь! — хрипло кивнул пацан, стоящий перед дулом. — Это какой-то фокус! Он, поди, не заряжен! Или холостые!
— А вдруг... — хрипло протянул его друг.
Руки у курсанта дрожали так, что он, на мой взгляд, сейчас при всем желании мог элементарно промазать мимо цели, несмотря на то, что та стояла едва ли в трех шагах впереди. Позволяя всей аудитории с широко распахнутыми глазами наблюдать за его моральными терзаниями. И наконец, полминуты спустя, пистолет попросту опустился.
— Простите, товарищ капитан, но я не могу выполнить этот приказ! — громко заявил курсант, усиленно пялясь куда-то в стену.
— Слабак! — разочарованно мотнул головой второй. — Я же говорил — тут какой-то фокус! Просто шоу на публику!
— Отдайте пистолет, курсант, — протянул руку Ромунов. И, едва лишь ствол оказался у инструктора в руках, вскинул его и нажал на спусковой крючок.
Пуля пронеслась в пяти сантиметрах мимо головы курсанта, оравшего о подставе. Громко звякнув о металлическую стену и упав где-то в конце аудитории.
— Никакого фокуса, — не дрогнув в лице заявил капитан, отправляя пистолет на место в кобуру. — Садитесь. Оба!
Курсанты, навалив в штаны изрядную кучу, задом отползли обратно на свои места с побледневшими от страха лицами. Явно проклиная свое желание вообще вылезти вперед.
Ромунов же неспешно обвел вконец охреневшую толпу спокойным взглядом.
— А теперь вопрос номер два, — разрушил гробовую тишину его голос. — Кто из вас сейчас боится меня достаточно, чтобы охранять эту чертову дверь до тех пор, пока я не появлюсь и не скажу, что вы свободны? — прорезали молчание тихие интонации.
И на сей раз вскинули руку совершенно все и сразу. Притом — безо всякой попытки выставить себя в хорошем свете.
По крайней мере, лично у меня все нутро перевернулось после такого представления! Я прекрасно понимал, что капитан вряд ли бы допустил смерть одного из курсантов исключительно ради демонстрации, но все равно — сейчас я боялся Ромунова до усрачки! Потому что впервые видел его с этой стороны — безжалостной и беспощадной. Готовой всадить пулю в голову любому, кто не выполнит приказ!
Инструктор обвел взглядом толпу, пытаясь выискать среди присутствующих тех, кто бы не испытывал явного страха, но лишь легонько усмехнулся, не найдя ни одного, и удовлетворенно кивнул. Жестом позволяя опустить руки вниз.
— Большая часть из вас уже получила назначение комзвена. Остальным я скажу следующее: раз вы здесь, в этой аудитории, значит ваши инструкторы считают, что у вас есть потенциал стать хорошим лидером, — сказал Ромунов. — Кто-то из присутствующих проявил тактическую смекалку и умение отдавать правильные приказы, другие — обладают подходящими толковому лидеру личными качествами. Моя задача — объяснить вам что такое «командование». Что значит быть командиром и вести за собой отряд. Когда и какие решения стоит принимать, а какие — откладывать до последнего.
Капитан подошел к доске и быстро написал на ней лазерной указкой два слова. Справа вспыхнуло — «уважение», слева — «страх».
— Вот два основных стиля полевых командиров, — заявил Ромунов, тыкая указкой себе за плечо. — Ваша основная задача — отдавать приказы. Умные или тупые — пока что не важно. Первое, чего стоит сделать полевому командиру — добиться от подчиненных их выполнения, — капитан вздохнул и облокотился на кафедру. — Многие из вас сейчас пытаются установить в своих группах командирский авторитет. Сегодня — я объясню, какими наиболее эффективными способами вам стоит воспользоваться.
Лучше всего стремиться к позиции командования, попадающей под категорию «уважение». Именно так подавляющее большинство из вас представляет себе отличного командира. Подчиненные будут готовы пойти за вами в огонь и воду, залезть под землю в гнездо чертей и отправиться оттуда прямиком в Ад! Но, — Ромунов клацнул по кафедре костяшками пальцев, тут же развеивая нарисованный им образ, — такая позиция требует определенных заслуг. Как я вам наглядно продемонстрировал — лишь несколько людей в этом помещении уважают меня достаточно, чтобы добровольно встать под мои знамена.
С другой стороны, — губы капитана легонько изогнулись в усмешке, — страх вызвать гораздо проще. Сделать так, чтобы подчиненные попросту боялись ослушаться вашего приказа из опаски последствий. Дисциплинарные наказания, а в полевых условиях — расстрел на месте. Но, к сожалению, такой стиль командования имеет свои минусы, — Ромунов оглянулся через плечо на доску. — Впрочем, оба имеют, — поправился он.
Освоив один из этих стилей вы станете неплохим командиром боевого звена. Но лишь овладев обоими — сумеете дослужиться до командира взвода и пойти выше, — капитан стрельнул глазами на поднятую руку. — Вопрос?
— Так точно, товарищ капитан! — поднялся со своего места Фадеев. — Объясните, пожалуйста, недостатки уважения? Потому что я не могу придумать ни одного, товарищ капитан!
И под этими словами я лично мог бы подписаться. Потому что и сам сидел и ломал голову над тем же вопросом. После того как вчера сам лично увидел на что похожа поддержка ребят... Я не мог представить ни единой причины пытаться внушать кому-либо страх, когда могу добиться подобного понимания!
— Главный недостаток — насколько тяжело его заслужить, — тут же ответил Ромунов. — Бояться вас будут просто потому что вы можете в любой момент достать ствол и пустить пулю в голову. Но уважать — только за личные заслуги. Иными словами — пока у вас на счету их нет — едва лишь запахнет жареным и ваши подчиненные разбегутся кто куда, решив что они умнее вас.
Но, — капитан скользнул взглядом по глазам всех курсантов, — объясню с помощью простого примера. Представьте себе, Фадеев, что ваша мечта сбылась. Вам под командование дали целый взвод — двадцать мехов. У вас есть их уважение — они готовы пойти за вами в любую передрягу, — инструктор дал несколько секунд на то, чтобы образ яркими красками заиграл в моей голове, вызывая легкую улыбку. — Но вдруг, — Ромунов опять резко ударил костяшками пальцев по кафедре, — случилась херня. Операция закончилась полным провалом. Из двадцати машин вернулось лишь две, — описание вызвало у меня в голове смутный отголосок, что где-то я эти числа уже встречал. — Но вы лично, курсант, в глазах начальства ничем не облажались — вам позволено заново сформировать свой взвод из совершенно незнакомых людей. Ваши действия?
— Я... — замешкался Фадеев, чувствуя на себе взгляды остальных. — Я попытаюсь рассказать им о том что произошло? — как-то робко произнес он.
— Вам не поверят, — повел плечом Ромунов. — Что бы вы ни рассказали, как бы ни ценило вас начальство, а ваши новые подчиненные, весьма вероятно, будут считать, что вы пожертвовали своим взводом, чтобы выжить самому. Даже если все следы кислотных ожогов на вашей машине скажут, что вы всеми силами пытались вытащить хоть кого-нибудь из мясорубки, — холодно произнес инструктор по боевой подготовке. — И вам, курсант, придется внушить вновь набранным подчиненным страх просто для того, чтобы они дали вам шанс завоевать их уважение. Вам ясен этот пример?
— Более чем, товарищ капитан, — тихим, изрядно присмиревшим голосом, произнес Фадеев, усаживаясь на место.
— Отлично, — кивнул Ромунов. — С другой стороны, попадаются и другие люди. У них превосходное тактическое чутье. Они точно знают, где, когда и как стоит поступить. Но вот беда — общаться с людьми такие командиры иногда совершенно не умеют. И они сознательно внушают подчиненным страх просто чтобы выполнить поставленную задачу и свалить на проведение очередной трудной операции. Временный командир на одну-единственную миссию. Выполнят задачу наилучшим образом. Но оставят о себе не лучшее впечатление у выживших бойцов.
Капитан тяжело вздохнул, легонько хмурясь и явно пытаясь прикинуть, какими словами стоит воспользоваться для продолжения лекции.
— Не все рождены быть отличными лидерами, — наконец-то продолжил он. — И, если уж на то пошло, вы редко когда встретите идеального командира. У кого-то есть мозги, чтобы вытащить вас из передряги. А у кого-то — душевный склад, за которым вы захотите идти следом. А третьего вы просто с первого взгляда будете бояться настолько, что скорее пойдете разбивать панцири местных тварей голыми кулаками, чем наступите ему на ногу. И крайне редко все эти три качества сходятся в едином человеке, чтобы вылепить из него образцового командира. Поэтому — я веду у вас эти лекции. Чтобы дать вам шанс хотя бы приблизиться к идеалу настолько близко, насколько возможно.
Ромунов медленно обвел аудиторию взглядом и, заглянув в глаза курсантам тут и там, удовлетворенно кивнул, довольный результатом своих слов.
— А теперь вернемся к нашему обсуждению. В ближайшее время я расскажу вам об основных приемах, которыми можно воспользоваться для установления своего авторитета как в рамках коротких пяти минут, так и в более долгосрочной перспективе, — тоном типичного преподавателя начал говорить Ромунов, изредка сверяясь со своим кпк для уточнения плана лекции.
И, что и говорить, я сидел и слушал во все уши. Ненадолго забыв даже о собственных мыслях. Попросту жадно ловил каждое слово, чувствуя себя так, будто небесная мудрость вливалась прямо в меня. То и дело порываясь записать наиболее умные вещи и не обнаруживая перед собой раскрытой тетрадки.
На мое счастье — копия лекции прямо на глазах появлялась в моем кпк. Судя по всему, компьютер на лету переводил слова капитана в относительно готовый к употреблению конспект.
Заставив меня лишь хлопать глазами, пытаясь переварить все те мелкие хитрости, о которых рассказал за двухчасовую лекцию Ромунов. Простые и эффективные способны, как добиться выполнения приказов со стороны подчиненных. Как установить определенный авторитет и как понять, в каких случаях к какому стилю командования стоит стремиться и как умудриться не перегнуть палку дальше необходимого.
И я, вооруженный новыми знаниями, быстро прошелся мысленным взором по прошлой неделе. Тут же находя десятки ошибок со стороны, чего уж тут таить, всех до единого наших кандидатов в комзвена.
И что самое обидное, у всех проблемы были на поверхности — у кого был недобор по графам уважения или страха, а кто просто не слишком-то подходил для командования. Как выразился Ромунов — недостаточно явно показывал свои стальные яйца.
И лишь я сам оказался в «проблемной» категории командиров. Которым просто нужно было изжить в себе какие-то недостатки. Что, конечно же, сделать будет ой как ни просто...
— Эй, Волков! — окликнули меня на выходе из аудитории.
Я обернулся и увидел нашу компашку. Ребят из моего взвода, которых назначили командирами звеньев.
— Удивлен был увидеть тебя здесь, — усмехнулся Фадеев, пожимая мне руку. — Я думал что пускают только комзвеньев!
Я быстро прикинул в уме что бы такого ответить, но ничего особо путного в голову не пришло.
— Ромунов посчитал, что у меня есть потенциал, — честно заявил я, тактично умалчивая львиную долю подробностей.
— Ну раз так, то добро пожаловать! — гулким, басистым тоном заявил единственный из четверки, с кем я был еще не представлен. — Артем Бердяев, комзвена двадцать второй, — протянул он мне руку.
— Виктор Волков, — на всякий случай представился я, быстро понимая, что стоящий передо мной молодой паренек ой как ни прост.
Глаза светились интеллектом, хотя лицо постоянно меняло свое выражение, весьма наглядно демонстрируя течение мыслей в голове. Будто отражая чуть ли не все до единой вещи, что проходили внутри.
— Да, знаю, — широко улыбнулся Артем. — Ты тот самый, что нашу Настюху трахает, — лицо тут же выдало легкую зависть.
— Эмм... — смутился я, даже и не зная, как бы на такое ответить.
— Кончай смущать пацана, — легонько ткнул парня под ребра Фадеев. — Давайте-ка руки в ноги и погнали на следующее занятие. У нас тут... — мужчина взглянул на свой кпк. — «Комнаты уединения» какие-то?
И народ довольно быстрым шагом понесся вперед. Позволяя мне легко отстать от них на несколько метров и просто слушать долетающие отголоски легких восторгов и изумлений от прошедшей лекции.
«Кажись, наши командиры нашли общий язык», — как-то фоном понял я, чувствуя себя несколько выкинутым за порог в этой компашке. — «Наверное, примерно так выглядит разница между наличием уважения со стороны подчиненных и банальной вежливостью», — грустно подумал я.
Ведь если бы тут был Макс или Федор — то они бы сейчас шли рядом со мной, а не убежали вперед, даже и не заметив моего отсутствия в их ряду. Но мысли, едва только почуяв возможность, снова соскользнули по привычной за сегодня спирали и уткнулись прямиком в то, над чем я грузился еще со вчерашнего вечера.
Большая часть, как тактично выразился пилот, «не вернулась с задания». Вот так — с утра были живы, а вечером — бац, и нет их. И даже тел не осталось, чтобы похоронить с достоинством. Даже такую малость как трупы вытащить не удалось.
Просто... умерли.
И, насколько я понимал, Тине с Романом еще здорово повезло попросту вернуться назад. Пусть даже их и упрятали в лазарет и запретили посещения — но они хотя бы живы! Хотя насколько — тот еще вопрос.
Пилот, принесший нам дурные вести, с полчаса обходил группы, успевшие познакомиться с дружелюбной парой, пытавшейся в первые дни дать курсантам возможность почувствовать себя в своей тарелке на Рулетке. Просто в жесте банальной вежливости сообщая дурные вести тем из людей, кто мог успеть подружиться с улыбчивой парочкой.
И я даже и не понимал, а почему меня это настолько сильно зацепило... Макса, конечно, тоже изрядно выбило из привычной колеи, но все же не настолько! А я-то сколько раз успел увидеться с этой парочкой? Раза два? Нет, три. Но, сказать по правде, как-то вскользь.
И лишь спустя пару минут до меня наконец-то дошло.
Именно Роман с Тиной помогли мне найти свой путь в мехе с Маргаритой. Когда я метался в отчаянии, пытаясь доказать что меня в кабину мыслежуйки с этой оторвой посадили по какой-то невероятной ошибке — именно они поверили в это. И подсказали нужный путь.
Именно их совет привел меня к Александре, которая подсказала мне нужное решение.
Но, что все же важнее — и Рома, и Тина попросту доверились моему мнению. Слепо и непредвзято. Хотя, наверное, и понимали, что вероятность ошибки специалистов по совместимости ничтожно мала. Но все же указали мне путь.
И за это — в моей душе не было ничего кроме благодарности. Кроме уважения, о котором сегодня нам целых два часа растолковывал Ромунов. За этой парочкой — я бы легко отправился вперед хоть в самое пекло! В отличии от нашей Ёрловой, которую я вряд ли когда-то начну уважать. По крайне мере, пока она кардинально не переработает свой стиль командования — потому что девчонка пыталась обращаться с нами как со своими рабами!
— Кажись, пришли, — вся наша группа прямиком с занятия Ромунова оказалась в каком-то коридоре с кучей дверей. Свисавшая с потолка табличка гласила «Комнаты уединения».
Я повертел головой, но не увидел ровным счетом ничего примечательного. Лишь лампочки над дверями привлекли хоть какое-то внимание.
Некоторое время мы все впятером вертели головами по сторонам, пытаясь на всякий случай по кпк проверить, а точно ли мы в нужном месте, но полученные координаты были ровно под нами.
— О, да нас тут уже ждут! — раздался раскатистый хохот позади меня.
Я, вздрогнув от неожиданности, вывернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть как из одного из боковых проходов практически нам за спину вываливается немалая часть нашего взвода. Я машинально отметил идущих впереди бок о бок Макса с Марго.
— Вы де тарчали? — тут же поинтересовалась у меня Маргарита.
— Нам Ромунов лекцию о том как командовать читал, — кратко резюмировал я, прекрасно понимая, что Марго без особого труда влезет завтра через нейронный интерфейс мне в голову и сама лично все перекопает.
— Круто, — приподнял бровь остановившийся в полушаге Федор. — А ты там с какого перепугу оказался? Ты же не комзвена.
— Да там, насколько я понял, всех у кого есть хоть какой-то потенциал собрали, — пожал плечами я.
Сказать по правде, я и сам толком не понимал, как очутился в рядах этой группы. Наверное, Ромунов все же всерьез считал, что у меня все-таки имеются определенные задатки. И добавил меня в список потенциальных лидеров на всякий случай — если когда-нибудь сумею совладать со своим недостатком.
Обсуждение, правда, пришлось поспешно свернуть, когда к нам беглой рысцой под предводительством Соколовой подбежал остаток взвода. Весь взмыленный после усердных тренировок.
— Добро пожаловать в ваш личный рай, слизнюки! — не тратя времени на приветствия и не давая народу даже отдышаться, тут же начала лейтенант, быстро пробиваясь в первые ряды и повышая голос так, чтобы ее легко слышала вся округа. Пусть даже низенькая фигурка и не позволяла никому дальше первого ряда увидеть лицо. — Отныне будете проводить здесь по два часа в день до тех пор, пока уровень синхронизации ваших мехов не вырастет до пятидесяти процентов! Все объяснения, обезьяны, получите уже внутри! А сейчас хватайте вашего партнера и подходите к любой двери, над которой не горит красный огонь! Дверь открывается при одновременном сканировании двух отпечатков ладони — вас и партнера! Ни с кем другим вы внутрь не попадете, макаки голые! Усекли!? А теперь живо разбежались по комнатам!
Мы с Марго переглянулись непонимающими взглядами, но, пытаясь побыстрее свалить из зоны видимости Соколовой, быстро подошли к одной из ближайших дверей — благо что оказались в первых рядах.
Рядом с металлической поверхностью был довольно широкий черный сканер отпечатка ладони. И мы с Маргаритой, показав пальцами счет, одновременно положили на него руки.
Тонкая зеленая полоска неспешно прошлась сверху вниз и дверь тут же отъехала в сторону. Открывая нашим взглядам небольшую уютную комнатку три на два метра.
В помещении, казалось, не было вообще ни одного прямого угла! Выкрашенный в темно-синий тон потолок плавно переходил в стены, по которым краска, казалось плавно стекала вниз, окрашиваясь сперва в светло-голубой, а затем, примерно к середине — и вовсе в бежевый цвет.
У стены, чуть в глубине, стояло два шарообразных кресла, между которых на круглом столике, намертво привинченном к полу, красовался металлический брус с округлыми формами, длиною чуть меньше локтя. Собственно говоря, это была и вся обстановка помещения. Встроенная в потолок лампа заливала комнатушку чуть приглушенным светом, наполняя помещение каким-то слабоуловимым ощущением уюта.
— Хуясе, — только и сумела выговорить Марго. И, не тратя лишнего времени, просто плюхнулась в одно из кресел. — О да, детка! — откинула она голову назад, полностью утопая в мягкой обивке.
Я, глядя на ее блаженствующее лицо, лишь расплылся в широкой улыбке и уселся по соседству.
И тело, за последние недели напрочь забывшее слово «комфорт», тут же отозвалось яростным увещеванием остаться в этом чрезвычайно мягком и удобном кресле как можно дольше! И пусть весь мир катится куда-нибудь подальше!
— Вижу, что вы все нашли свой маленький уголок рая на земле, — вырвал меня из блаженства голос Ромунова, вынудивший глаза мгновенно распахнуться, а тело — чуть ли не вскочить по стойке смирно! Лишь для того, что увидеть лицо капитана на противоположенной стене. — Это место имеет множество названий на станции. Чаще всего в обиходе между пилотами можно услышать обозначения «монастырь», «кельи», «улей» или «соты». Суть, впрочем, довольно проста — дать вам и вашему партнеру возможность побыть наедине.
На столе между вами, — сделав небольшую паузу продолжил говорить капитан, — лежит металлический брус. Это — переносной нейронный интерфейс. Не подключенный к меху. Подозреваю, что управление мыслежуйкой отнимает у вас немало внимания, курсанты. Настолько немало, что времени на досужие разговоры попросту не остается.
А именно этим вам и предстоит заниматься в ближайшее время, — сухим тоном заявил Ромунов, глядя на курсантов сквозь дисплей. — Когда вы только влезли в кабину мыслежуек — от вас требовалось наладить контакт с вашим партнером. Теперь — ваша задача этот контакт углубить. Каким именно образом — каждая пара решать будет самостоятельно.
Хотите — играйте в карты, — еле заметно усмехнулся Ромунов. — Хотите — читайте конспекты и лекции. Или страдайте какой-либо другой фигней. До тех пор, пока показатель синхронизации будет постепенно расти — мне плевать, чем вы занимаетесь в комнатах уединения. И, для тех кто думает что я шучу — нет. Данные с камер наблюдения поднимают лишь в случае какого-либо ЧП. На моей памяти такое случилось лишь один раз.
Капитан откинулся на диване, на котором сидел, и задумчиво взглянул куда-то поверх камеры, будто обводя помещение тяжелым взглядом. И лишь закончив снова вернул свое внимание к нам.
— В любом случае, курсанты, вам предстоит провести в этих сотах немало времени до тех пор, пока показатель синхронизации с вашим партнером не достигнет необходимого минимума в пятьдесят процентов, — быстро подвел черту Ромунов. — Можете пробыть внутри кельи хоть положенные два часа — хоть все четыре. Отныне и впредь вам разрешается использовать данные комнаты в любое свободное от занятий время.
А на случай если кому-то нужны будут услуги специалиста — на стене напротив вы видите маленькую кнопку. Нажмете на нее — и ваш запрос будет направлен штату профессиональных мозгоправов. Если кто-нибудь из них окажется свободен — они с вами поговорят. Впрочем, на вашем месте я бы дважды подумал, прежде чем решиться на разговор с психологом под нейронным интерфейсом, — легонько усмехнулся Ромунов. — Развлекайтесь, салаги.
И экран потух, высветив таймер обратного отсчета в час пятьдесят две. Оставляя нас с Марго наедине на весь этот срок.
— Ну се, приплыли, — как-то нервно хихикнула Маргарита, вызвав у меня легкую оторопь от одного лишь вида ее довольной физиономии.
Да уж. Я только сейчас вспомнил о том, что вообще-то у меня были большие планы на вчерашний вечер. Поговорить с нашими о том, как им удалось поднять синхронизацию. Но со всей этой канителью с Ромой и Тиной я попросту забыл об этом. Как-то незаметно даже для самого себя сбросил намерение в долгосрочный ящик, как какой-нибудь визит в магазин за новыми домашними тапочками.
И теперь ощущал себя совершенно неподготовленным. Будто пришел на экзамен и только в последний момент додумался спросить перед дверью: «А что сдаем-то хоть!?»
«И получил в ответ совершенно незнакомое название», — я тут же мысленно добавил в нарисованную картинку последний штрих.
Нарастить синхронизацию до пятидесяти процентов. С Маргаритой.
Я совершенно не знал, как бы подойти к этому вопросу.
Как повысить доверие? Как вообще начать кому-то доверять? Как измерить степень такой величины? И все то же самое, но поменять на «сексуальное влечение».
«Ладно, будь что будет», — довольно быстро выкинул я белый флаг и украдкой взглянул на Марго.
Девушка с блаженной улыбкой сидела в кресле, закрыв глаза. Рука уже лежала на ближайшем конце стального брикета. Черная челка падала на лоб, прикрывая тонкие брови. Реснички легонько трепетали, будто девушка постоянно боролась с желанием приоткрыть глаза и взглянуть на меня.
«Лично я не знаю ни одной пары, которая бы обошлась без этого», — мелькнули в голове вчерашние слова Ромунова.
«Неужели я вправду должен с ней переспать?» — грустно подумал я, разглядывая безмятежное лицо моей партнерши.
И почему меня это так напрягало? Ответ тут же вспыхнул в голове в виде весьма красочного образа девушки с алыми волосами. Потому что любое подобное действие иначе как изменой просто не назовешь. И это только матерые ловеласы могли прикрыться какой-нибудь херней в духе «это был просто минет!» или «на полшишечки — не считается!»
А лично я — так просто не мог. Но ничего иного, никакого другого способа нарастить синхронизацию за неделю (а теперь уже за шесть дней) я просто не видел! Макс переспал с Ксенией и тут же скакнул вверх. Валерка — оказался под Ёрловой прямо перед тем как их показатели увеличились. Даже Вероника и та умудрилась влезть в трусы к Питону, хотя меня и передергивало от одной лишь мысли об этом! С трудом получалось представить девушку, которая бы захотела с этим спать!
«Ладно, пока буду плыть по течению, а сегодня вечером попробую все же поймать кого-нибудь из наших и задать пару вопросов!» — решительно подумал я и, потратив полминуты на успокоение с помощью Артун-Цин, положил руку на нейронный интерфейс.
В голову тут же ударила музыка. Маргарита усиленно пела одну из популярных на Земле песенок, которая, благодаря появившейся связи тут же вызвала у нас своеобразным эхом самую настоящую мелодию, извлеченную друг у друга из памяти.
И, сказать по правде, я, как и планировал, просто поплыл по течению, пытаясь перебороть оторопь от того, что я внезапно оказался в мысленном караоке без микрофона и настоящей музыки. И просто пытаясь повиноваться долетавшему до меня «забей и расслабься!»
К несчастью, довольно быстро было выяснено, что общих вкусов в музыке у нас с Маргаритой не так уж и много. Я предпочитал танцевальную музыку — желательно и вовсе без слов. А моя партнерша превосходно знала лишь блатные напевы, охрененно популярные на городских окраинах, да попсу, мимо которой было весьма сложно пройти.
Но в целом ощущение было непривычным. Нейронный интерфейс — вот он. Я отчетливо чувствовал происходящее у Маргариты в голове. Блаженство ее ноющего тела, нежелание вспоминать последние два часа, заполненные решением головоломок на скорость, и витавшее над всем этим предвкушение чего-то грандиозного.
А вот кучи информационных табло и данных со внешних датчиков меха — как-то совершенно не хватало. Будто кто-то взял и резко закрыл кран с горячей водой. Из-за чего холодная — потекла намного сильнее.
Мы с Маргаритой чувствовали друг друга гораздо более отчетливо, чем в мыслежуйке. Как-то глубже. Будто раньше управление машиной не давало нам полностью раствориться в партнере.
«Ага, тоже», — пришел мне отголосок Марго в ответ на мой вопрос. — «И кончай уже на меня пялиться! Будто в первый раз увидел!» — долетел заливистый смех заодно с легким смущением и чувством радости от неожиданного внимания, выдававшем нежелание девушки того, чтобы я таки последовал ее словам. Но, едва лишь уловив подспудное желание Маргариты чтобы я продолжал на нее смотреть, глаза смущенно отправились в путь, ища что-нибудь к чему можно было бы зацепиться. В то время как в голове снова мелькнула мысль об измене. Которая, к моему полнейшему ужасу, тут же оказалась не только моей.
Вмонтированный в стену напротив дисплей, где раньше красовалось лицо нашего капитана, теперь высвечивал диаграмму. В центре был весьма схематично нарисованный круг, в котором не хватало нескольких кусков. В то время как рядом с оставшимися фрагментами красовались циферки.
— Эта ище чё за хуйня? — любопытно открыла глаза Маргарита, уловив прилетевший от меня образ.
На двоих, впрочем, мы расщелкали смысл едва ли за две секунды.
Диаграмма показывала нам уровень синхронизации. Вот только если мыслежуйка довольствовалась лишь финальной цифрой, то эта — показывала детальный результат, разложенный на составляющие.
Наша с Маргаритой синхронизация сейчас оценивалась в восемнадцать процентов. Притом шестнадцать из них было доверием. Поделенным примерно поровну, с легким перекосом на Марго. И лишь оставшиеся два — сексуальным влечением. Притом у моей партнерши оно оценивалось в полтора процента, а у меня — всего лишь половинка.
«Кажись, что-то пошло не так», — мелькнуло у нас с Марго.
То есть наше желание друг друга — практически отсутствовало!? И все это время подогревалось исключительно нашей игрой воображения!?
«Сложно желать то, что тебе не принадлежит и вряд ли будет», — родилось в голове и я далеко не сразу и понял, что мысль-то была даже и не моя.
Если честно, на душе тут же стало гадко.
Ромунов говорил нам, что от нейронного интерфейса невозможно что-то скрыть. На мой взгляд — он был не прав. Ведь чтобы что-то спрятать от того, с кем приходиться делить свою голову, нужна всего лишь самая малость. Нежелание задавать вопросы.
Я знал. Знал, что рано или поздно мне придется поговорить с Маргаритой о тех вещах, которых мы оба старательно избегали. Но все время, едва лишь подобная мыслишка проскальзывала в голове — тут же находилась другая, подсовывавшая какое-нибудь чрезвычайно умное заявление, которое в итоге выливалось в простое: «Потом.»
И сейчас, глядя на диаграмму, наглядно демонстрирующую наши с Марго успехи стыковки друг с другом, под ложечкой неприятно засосало. Потому что внезапно все «потом» окончились прямо в этой самой маленькой комнатушке. И ничего дельного в голову уже не лезло.
«Ты хотя б не пытаешься отмазаться, заявив что тебе сейчас не до того», — довольно весело заявила Маргарита. Ловя мои рассуждения задним фоном, уже вовсю прикидывая, как можно использовать наглядный график для того чтобы провести пару простеньких экспериментов в попытке поглядеть, что и как будет работать.
Я только теперь, ощущая веселый задор своей партнерши, понял, что Марго точно так же подозревала, что мои «потом» когда-нибудь закончатся. И просто ждала, пока я не наиграюсь с Настей, чтобы наконец-то поговорить. Хотя я легко ощущал, что девушка этого разговора боялась до усрачки. Совершенно не в силах даже примерно угадать, куда он может привести.
«Эмм... « — только и сумел промямлить я, легонько смущаясь от собственной неподготовленности.
«Давай-ка для начала проверим наш привычный стиль», — взяла на себя инициативу Маргарита. — «Представим что мы с кабине меха и нам нужно поднять синхронизацию, прежде чем стронуть его с места.»
Это легко. По крайней мере — этому можно было подыграть. Жаль только, что в голову ничего особо путного не приходило.
В голове, помимо моей воли, родилось видение.
Под ногами — серый песок. Над головой сверкало молниями фиолетовое небо, прикрытое тут и там густыми облаками. Глаза вперились в высокие коричнево-серые скальные пики на горизонте. Не вызывавшие ровным счетом никакого восторга. Даже нарисованный в воображении пейзаж местной планеты вызывал лишь уныние своей абсолютной безжизненностью.
И вдруг — картина резко развернулась на сто восемьдесят. Открывая небольшую лагуну, в которой невысокими волнами плескалась светло-фиолетовая вода. Шагах в пятнадцати от берега, стояла Маргарита. Весело плескаясь водой во все стороны, то и дело призывно изгибаясь обнаженной фигуркой. Бросая на меня лукавые взгляды через плечо, игриво маня к себе.
Я тут же почувствовал, как член напрягся и вскоре застыл в трусах, готовый к работе.
Общий показатель синхронизации на дисплее же точно так же устремился вверх, выбив отметку в двадцать пять с половиной. Шесть с небольшим у Маргариты и оставшиеся три — от меня.
«Даже если ты сегодня не в духе, то все равно обидно», — расхохоталась девушка, вызвав у меня на щеках легкий румянец.
Но в душе тут же взыграло мужское эго. Я на свой лад переиначил картинку. Поставив Маргариту на четвереньки и начиная ей засаживать сзади, держа черные волосы за самые кончики. Как следует представил вчерашние ощущения с Настей, перенося их в воображаемый образ. Ощущая мелкие подергивания своего агрегата, выдававшие жажду реализовать это вживую. Поймал в ответ ощущения Маргариты, представившей все это со своего ракурса.
И открыл глаза, взглянув на дисплей. Двадцать восемь и шесть десятых. Восемь — от Маргариты и четыре — от меня.
«То есть, вся эта мысленная разница между красивой эротикой, которую ценит Марго, и откровенной порнографией, больше возбуждающей именно меня, дает нам всего-то три процента!?» — мелькнуло у меня.
«И заметь — большая часть идет от меня», — хихикнула девушка, находившая все мои ментальные мучения чрезвычайно забавными. Пытаясь за завесой юмора спрятать свой собственный испуг и выводы из происходящего.
Которые, к сожалению, все равно просачивались.
Я легко читал долетавшую до меня цепочку рассуждений. Которую Маргарита уже вторую неделю старательно оставляла при себе.
Я был слишком увлечен Настей, по ее мнению. Настолько зациклился на первой девушке, что обратила на меня внимание, что просто не хотел смотреть по сторонам. Отбросив со своего пути все, что мешало. Тратя личное время исключительно на Кузнецову. И лишь весьма номинально уделяя внимание всем остальным.
«Я удивлена, что они за тебя», — острым ножом вонзились в меня мысли Маргариты, показав улыбающиеся лица моих одногруппников за покерным столом. — «Ты ведь вот уже полторы недели лишь играешь при них в «хорошего парня». А на деле — только занятия закончатся, и ты уже в койке с Настей. А все остальное — лишь бутафория и декорации. Всего лишь привычная необходимость проявлять вежливость и интересоваться чужими делами», — произнесла Марго изрядно окрашенным грустью голосом.
Ее настоящее и не прикрытое попытками сохранять показную вежливость мнение. От которого у самой девушки в душе клокотало смятение от того, что я его узнал. Потому что Маргарита совершенно не представляла себе, как я его восприму.
«Нейронный интерфейс — забавная штука», — всплыл в памяти голос Ромунова. — «Знаете, люди не созданы для подобной близости.»
И лишь сейчас я в полной мере осознал смысл этих слов.
«Нет, я не такой!» — попытался было возразить я, но тут же замер. Способный лишь наблюдать за потоком, хлынувшим от Маргариты. Безжалостно сметающим мою жалкую попытку оправдаться.
«Занятие окончены! На сегодня — свободны!» — орет инструктор.
И мои глаза уже выискивают алые волосы Насти. В то время как сердце радостно выстукивает барабанную дробь предвкушения. А в голове и мысли не возникает провести свободные часы в компании Марго или Макса — все помыслы нацелены лишь в одном направлении.
«Тебе плевать на всех и на все, пока она рядом с тобой», — безжалостно вонзился в меня голос Маргариты. — «И не смей даже пытаться доказать мне обратное — я вижу твои мысли день ото дня, Виктор!» Моя партнерша начала показывать мне то, что я старательно скрывал даже от самого себя. Выуживая мысли из моей головы и просто наглядно вертя их перед глазами, позволяя рассмотреть во всех деталях.
Я настолько погряз в себе и своих желаниях, что просто играл привычную, вдолбленную еще в детские годы, роль. Был со всеми вежлив, стараясь не наступать никому на ногу. Но даже и вполовину не был таким хорошим, каким себя считал.
«Все твое отношение к ним — лишь фикция!» — беспощадно продолжала Марго. — «На, смотри сам!»
Диана Ёрлова, которая столь сильно запала мне в душу, что я чуть было не полез на Соколову в попытке быть с ней. Теперь же — вызывала исключительно фырканье. После того как я увидел ее настоящую — у меня и мысли не возникало встать с Дианой бок о бок.
Доминантная стерва! Которая за своими играми с Солдатиком начала на глазах меняться. Показывая свое настоящее отношение ко всем остальным — как к непослушным рабам, которых нужно стегать кнутом в попытке выдрессировать. И плевать на ее слова: «Я это делаю исключительно чтобы поднять нашу синхронизацию»! Удовольствие у Ёрловой на лице было абсолютно точно неподдельным!
Валерий Арсенов, которого мне поначалу было жалко. Парню ужасно доставалось во время каждого нашего визита в душ просто за то, что он никак не мог совладать со своим конем, поднимавшимся на дыбы всякий раз, стоило лишь Валере, похоже, подумать об обнаженных девушках!
А теперь? Узнав о его играх с Дианой — в душе клокотало лишь презрение. От абсолютного непонимания, как можно настолько перед кем-то унижаться! А уж от того, чтобы еще и получать от этого удовольствие — и вовсе по спине пробегала дрожь отвращения!
Виталий Щадоленко — завистливый тупица и эгоистичный болван. Каждым словом напоминавший мне обо всех моих обидчиках и недругах. И меня коробило каждый раз, когда я сдерживал свои слова. Напоминал себе о том, что нужно хотя бы пытаться сохранять показную вежливость. Хотя внутри клокотало зверское желание просто вмазать зазнавшемуся пацанчику в челюсть безо всяких объяснений!
Вероника — ужасно красивая девчонка. Но нынче вызывала лишь стойкое отвращение. Потому что только полная дрянь могла польститься на Питона. А значит — за красивым личиком скрывалась точно такая же сука, каких я множество встречал на своем пути! Носившая маску «хорошей девочки» злобная мегера!
Федор — слабовольный паренек. Ни особых мозгов, ни пробивного характера. Ни тебе амбиций, ни стремлений! Вполне достойный дружбы. Но никак не уважения. Да к тому же, ебал свою собственную сестру! А если еще и не — то скоро уже точно! Особенно в этих каморках, где можно остаться тет-а-тет!
С Арленой — абсолютно аналогично. Список претензий был точно такой же. В основном потому, что девчонка с первых же минут была неразлучна с братом — и воспринимал я их исключительно как «два в одном».
Ксению я боялся до усрачки после того, как она умудрилась достать Макса! И приказ сверху залезть с ней в мех был моим персональным кошмаром с тех самых пор!
В то время как появившиеся в верзиле за последние дни стальные струнки меня жутко пугали. Потому что добродушный нрав Куленко — я легко мог понять. Но вот неожиданно веские интонации голоса вызывали пробегающий по спине холодок от одной лишь мысли, что где-то там, в глубине, скрывалось нечто совершенно иное. Чуждое и непонятное.
И все, что мне оставалось — лишь старательно изображать дружелюбие. Засунуть свое личное отношение куда-то под коврик и делать вид, что я по-прежнему отношусь ко всем этим ребятам точно так же, будто только вчера их всех увидел впервые.
Я засунул свое отношение к ним холодильник. И старательно не показывал никому то, что варилось в моей кастрюле сейчас. Лишь тряс замороженным полуфабрикатом у себя перед глазами, весьма неплохо пытаясь убедить самого себя в блеклой иллюзии.
«Как думаешь, сколько времени пройдет, пока они не просекут?» — грустно поинтересовалась Маргарита. — «Что ты лишь играешь в друга, а не являешься им? Потому что прямо сейчас у тебя перед глазами лишь один человек. Она.»
И перед глазами ярко встала картина того, как я при всех утащил свою аловласку из комнаты отдыха. Оставив Маргариту ловить на себе сочувствующие взгляды. Пытаясь провалиться на месте от стыда.
«Не правда», — тихо заявил я. — «У меня перед глазами был лишь я.»
И я добровольно сдал позиции. Потому ничего кроме презрения к самому себе у меня уже не осталось.
Я изо всех сил надеялся, что это незаметно. Что все эти мысли и мнения — лишь какие-то блеклые отголоски. Но Марго — просекла. Сумела выловить жалкие крохи, что просачивались в мыслежуйке. Сумела сложить их воедино. И сумела наглядно продемонстрировать, что прямо сейчас я уже совершенно не тот парень, что прибыл на станцию. И к людям начал относится иначе.
«Проиграй», — сказал себе я.
И из головы тут же посыпались мои мысли о Насте. Вот уже полторы недели я стоял на пути ее отношений с партнером. Подозревал об этом, но все равно продолжал бегать к девчонке за поцелуями и ласками. Не остановившись даже тогда, когда впервые столкнулся с Женькой вживую. Хотя по одному лишь надувшемуся обидой лицу мог бы все понять и уяснить.
«Как ты меня терпела?» — как-то блекло спросил я.
И получил свой ответ.
Маргарита за свою жизнь пала настолько низко, что после такого уже не встают на ноги. Не возвращаются к обычной жизни. И мало кто сумел бы, зная о прошлом девушки, взглянуть на нее и не увидеть перед собой шлюху.
И я в свое время был прав. Я, возможно, единственный среди всей нашей параллели курсантов, кто дал бы Марго второй шанс. Сумел бы посмотреть на девушку и увидеть исключительно ее саму, а не сокрытое за плечами прошлое.
Я дал Маргарите чистый лист. Дал не на словах — я начал относится к ней по-новому. Как к другому человеку, который только что родился и не имел никаких заслуг или порицаний. И за это — заслужил ее личную признательность.
«И мое желание», — донесся легкий отголосок за всем этим.
Я тут же осознал, что Марго — единственная из моих одногруппников, к кому я с первых дней начал относится лучше. Мнение о ком я пересмотрел в плюсовую сторону. И одна из двух людей на всей станции, кого я сейчас по-настоящему ценил.
«Ты ее любишь?» — пришел мне вопрос, окрашенный жгучим любопытством и лютым страхом одновременно.
Маргарита ужасно хотела узнать мой ответ. Но боялась даже задавать этот вопрос. Просто потому что страшилась моего ответа.
А солгать под нейронным интерфейсом, чтобы ее утешить, я просто не сумел бы.
Но единственное, что я мог сказать это:
— Не знаю, — почувствовал я как шевельнулись мои губы. — Прости, Марго, но я не могу тебе ответить — я просто сам не знаю ответа.
«А она тебя?» — с явным облегчением поинтересовалась девушка вслед.
И мой ответ не поменялся. Касательно этого вопроса я был в точно таком же неведении, как и о предыдущем.
«Она тебе хоть раз отсосала?» — тут же бросила очередной вопрос Маргарита.
«Это тут еще при чем!?» — родилось в моей голове смущение.
Но я и так мог дать ответ — нет. Брала в рот — да. Бегло, урывками. Слизывая остатки спермы. Но ни разу за все время Настя не сделала мне ни одного минета. Ничего даже отдаленно похожего.
Однако, ответа на мой вопрос не было. Я удивленно покосился на Маргариту и увидел, что она попросту разорвала контакт. Ее серо-зеленые глазки смотрели куда-то в пол. А на лице было весьма неоднозначное выражение, которое я бы не взялся как-то истолковать.
— Ты чего? — спросил я, внутренне страшась ответа.
Потому что чем бы это ни было — Маргарита ужасно не хотела отвечать. Настолько, что просто в открытую разорвала контакт. Прекрасно понимая, что я сделаю свои выводы.
Моя партнерша встала и, замерев на несколько минут, украдкой бросила взгляд в мою сторону. В ее зеленых глазах царил испуг. Но выражение лица было предельно серьезным. И я увидел тот миг, когда взгляд запылал уверенностью. Маргарита, отбросив свои сомнения, сделала полтора шага и под моим изумленным взором попросту наклонилась ко мне, впиваясь в губы поцелуем.
Вас когда-нибудь целовала родная сестра? А близкая подруга, с которой вы дружили много лет? И вдруг, совершенно внезапно — просто бац!
Именно это я почувствовал. Будто девушка, с которой я вместе преодолел немало жизненных трудностей, ни с того ни с сего решила переиначить все наши отношения по-своему. Даже и не подумав спросить меня.
Губы Маргариты были совершенно другими. Не такими как у Насти. И поцелуй был другим.
Девушка даже и не целовалась со мной — просто прижалась сомкнутыми губами. Вдавливая мою голову в мягкую обивку. Не давая ни отстраниться, ни сбежать. Ни уж тем более — возразить.
Это было похоже на слепое желание. На попытку что-то до меня, идиота, донести. В очередной раз отвесить пинка под зад, как Маргарита уже сделала. В попытке заставить меня прозреть.
Но я никак не мог сообразить, а что я должен понять? Какие выводы сделать?
Я знал о чувствах Маргариты. Чувствовал ее зависть каждый раз, стоило лишь моим похождениям с Настей оказаться на виду. Ловил отголоски ее желаний. Но старательно отводил глаза в сторону. Даже и не пытаясь задавать вопросы. Просто делал вид, что ничего не слышал, сознательно пропуская мимо ушей очередную фразочку.
И, кажется, просто не понимал, чего Маргарите стоило это не выпячивать. Сидеть и даже не думать в кабине меха о подобных вещах. Ограничиваться лишь легким налетом зависти.
Но плотину рано или поздно должно было прорвать. И, кажется, момент настал.
Я прекрасно понимал, что за это занятие мы уже друг другу много чего наговорили. Настолько много, что вернуться к старому образу поведения, кажется, уже не получится. И судя по всему, Маргарита решила заодно разрушить и еще один барьер.
Я широко открытыми глазами смотрел на ее лицо. Серьезное, но устремленное к цели. Видел дрожь ресничек. Но девушка всеми силами сдерживалась и не открывала глаза и на миг. Опасаясь... меня? Моей реакции?
А какая она!?
Я понял, что вот уже две минуты просто сижу истуканом! Замер, не решаясь не то что пошевелиться — а даже и дышать! Кое-как получая необходимую мне дозу кислорода через нос, стараясь сделать это настолько медленно, чтобы Маргарита не почувствовала дуновения воздуха!
И я понял, что именно сейчас мне нужно принять какое-то решение. Руководствуясь своими мыслями, а не нейронным интерфейсом! Без подсказок из чужой головы. Но — исключительно своей.
И я тут же осознал, что прямо сейчас у меня лишь два пути. Либо отвернуть голову в сторону, разрывая это подобие поцелуя. И со стыдливым: «Прости» как-то пойти дальше. Либо... либо пойти вперед в совершенно неожиданном для меня направлении.
Для остальных — Марго была просто пацанкой. Оторвой с городских окраин, которая пошла в армию, когда власти поймали ее на какой-то мелочевке. Девчонкой, мимо которой подавляющее большинство мужчин просто проходят мимо, пытаясь не признавать ее существование. А если и приходиться — то в качестве приветствия пожимают руку, как какому-нибудь парню.
И лишь я знал, что скрывается внутри. Что под всем этим слоем скрывается самая настоящая девчонка. Смышленая, заботливая, с четким кодексом чести. С моральным стержнем, определяющим личные границы дозволенного, которые Маргарита не станет переступать. Потому что после этого уже не сумеет смотреть в зеркало без ярого отвращения.
С пошлым чувством юмора, с кучей дружеских подколок и беззлобных подначек, которые будут всеми совершенно не так восприняты исключительно в силу ожиданий. С дикой жаждой новых знаний и самым настоящим чувством верности.
Маргарита была колонной, на которую я легко мог опереться. Стальным стержнем, что не даст мне оступиться. Если только я ей это позволю...
И я не сумел. Не сумел сохранить Насте верность, хоть и старался. Но мысленных увещеваний оказалось совершенно не достаточно.
Мой рот дрогнул, приоткрываясь, и язык сам собой пошел вперед. Легонько касаясь губ Марго.
И все тут же закрутилось каруселью. Маргарита, будто ужаленная, просто набросилась на мои губы. Начиная страстно их целовать. В мгновение ока залезая в мое кресло, устраиваясь поверх меня. Руки тут же обвили шею, окончательно не оставляя мне ни малейшего выбора кроме как идти вперед.
Я ощущал жар женского тела. Стройного, подтянутого. Еле заметно дрожащего под моими руками. Ощущал дерзкие губы, у которых мгновения податливости сменялись неистовым напором. Позволяя и мне целовать Маргариту, и ей — впиваться в меня. Чувствовал быстрое дыхание. Грудь бегло вздымалась, на короткие мгновения прижимаясь своими небольшими выпуклостями к моему торсу.
И явственно ощущал пылающую огнем точку между ее ножек. Прижавшуюся прямо к моему дружку, упрятанному в спортивные шорты. Который не выдержал натиска и минуты, быстро распрямляясь и принимая свою истинную форму.
И поцелуй тут же закончился.
Маргарита поспешно слезла с меня. Я попытался поймать ее взгляд, но девушка, не говоря ни слова, усиленно смотрела куда-то в пол. И, едва лишь в моей голове родился легкий ужас от мысли, что, наверное, я все же сделал что-то не так, как Марго, изрядно колеблясь, медленно опустилась на колени.
Женская рука тут же оттянула верхний край шортов, решительно вытаскивая моей член наружу.
— Марго, не... — только и успел сказать я, но ее рот уже, подцепив мой член языком, опустился вниз. Одним медленным движением взяв мой фаллос внутрь так глубоко, как только получилось.
До ушей долетел легкий скрип. Я скосил глаза и увидел как нейронный интерфейс развернулся под хваткой девушки. Мою руку тут же положили на один конец в то время как Маргарита, на миг замерев, тут же вцепилась во второй.
И меня мгновенно захлестнуло ее желание. Ни слов, ни мыслей — одна лишь эмоция. Дикая жажда того, что сейчас происходило.
И лишь сейчас, чувствуя эту связь, я наконец-то получил все свои ответы.
Маргарита ненавидела минет. Для меня это было даже и не вопросом — точным фактом. Она была шлюхой, от которой этого просто требовали. Снова, снова и снова. Какие-то из клиентов были грубыми, какие-то — наглыми. Другие — дерзкими, и лишь немногие — пофигистичными. Но у всех них была общая черта — все они видели перед собой лишь шлюху. С которой можно не церемониться и просто брать желаемое. Или требовать этого.
Но оральный секс был проявлением альтруизма. Воплощением желания доставить немного удовольствия своему партнеру, не получая ничего взамен.
Для Маргариты же — минет был исключительно чьим-то требованием. Указанием и повелением.
Но сейчас через нейронный интерфейс я ощущал лишь желание. Марго быстро сновала губками по моему фаллосу и испытывала извращенное моральное наслаждение от того, что этот горячий член во рту — именно мой.
Маргарита хотела доставить мне эти мгновения удовольствия. Хотела ощутить мой жар между губ. И уже вовсю представляла, как ей в рот ударят мои горячие струи. И впервые в жизни девушке хотелось этого. Потому что впервые в жизни Марго делала минет не потому что ей приказали, а по собственному желанию!
И эта ласка была совершенно не похоже на то, что я получил от Александры в свой первый день на Рулетке. Саша искренне получала удовольствие от одного лишь ощущения мужского члена во рту! Она сама хотела продолжать и затягивала процесс как могла!
Александра тогда получила ничуть не меньше того, что выиграл я.
Маргарита же хотела сделать приятно в первую очередь именно мне. И ей было плевать на себя!
Я явственно ощущал приятную пульсацию между ножек девушки так, будто сам ее испытывал. Чувствовал безумное желание плюнуть на все и просто оседлать этот член в стремлении получить свою капельку удовольствия. Но не менее явно ощущал банальное стремление выйти за привычные рамки. Подарить наслаждение, не ожидая ничего взамен. Ни тайного умысла, ни желания получить возврат чуть позже. Лишь этот момент.
И на мое беззвучное «почему?» был лишь один простой ответ.
Потому что люди были готовы пойти за мной. Готовы встать за моей спиной. Готовы поддержать, пожертвовав при этом чем-то личным. И это произошло когда я даже и не старался...
Маргарита не отличалась от остальных. Она была готова идти за мной. Бок о бок и даже впереди, таща за собой, если придется. Она была готова поддержать мой путь. Сделать его своим, если я сумею дать ей лишь самую малость — поддержать Марго в ответ.
Никаких уговоров и соглашений. Никаких обещаний. Исключительно стремление. Ни больше, но и ни меньше.
Марго знала меня гораздо лучше остальных в Эль двадцать первой. И готова была сделать ставку ва-банк на того, кем я мог бы стать.
Я чувствовал свой собственный член, заполняющий рот. Ощущал его дрожь и пульсацию. И параллельно с тем ощущал как женские губки обхватывают ствол. Нежно, но весьма напористо лаская чувствительные точки, которые Маргарите даже и не было нужды угадывать — она легко чувствовала результат своих трудов самостоятельно.
И не прошло и двух минут, как ей в рот ударил мой фонтан.
Маргарита умело подгадала момент, отойдя назад именно в тот миг, когда из моего члена вырвалась первая струя.
Губки крепко сомкнулись вокруг головки, направляя ее вверх. А язычок, в попытках доставить мне еще пару мгновений радости, начал сноровисто резвиться на уздечке. Позволяя мне заполнить ротик терпким вкусом горячей жидкости.
Но вместо того чтобы сглотнуть, Маргарита вдруг с еще большей дерзостью накинулась с неистовым отсосом на мой член. Снова и снова погружая его в небольшое озеро внутри ротика, опять и опять слизывая со ствола соленую жидкость, собирая ее внутри.
И лишь затем, как следует порезвившись, медленно стянула плотное колечко своих губок с моего орудия. Быстро сглотнув содержимое своего ротика.
И едва лишь это произошло, как контакт снова был разорван.
Марго встала. Поправила волосы, бегло скользнула руками по одежде, проверяя ничего ли не сбилось куда не следует. Вернула брус нейронного интерфейса на место и уселась в свое кресло. И все это время — смотрела куда угодно, но не на меня.
— Прасти, но чё-та... — начала было Маргарита, но вдруг оборвалась на полуслове. — Про-сти, — по слогам вывела она после небольшой паузы, прикрыв глаза и сосредотачиваясь на своих губах и языке. — Но что... то у м... меня сейчас нет нас... нас-тро-е-ния раз-го-варивать. Так... что... давай просто па... посидим?
— Да, конечно, — только и сумел кивнуть я.
Бросая взгляд на дисплей, показывавший последние данные по синхронизации с нейронного интерфейса. Мое сексуальное желание внезапно подросло на два с половиной процента к концу сеанса. В то время как общий показатель перевалил за тридцатку.
«Спасибо, Маргарита», — мысленно сказал я, запоздало понимая, что именно сделала моя партнерша.
Марго подарила мне не минет. Она пробудила дремавшее во мне желание к ней самой.
С Александрой у меня произошел обрыв связи из-за того, что я перестал видеть в ней женщину. Перестал ее желать.
И лишь сейчас, смотря на тикающие часы, отсчитывающие время до того момента, когда нам можно будет выйти наружу, я понял, до чего близко подошел к тому же с Марго.
Я почти что начал воспринимать ее исключительно как подругу. А подруг, как известно, в койку завалить не хотят.
***
Почти час в гробовом молчании. Я не знал, почему Маргарита прервала контакт. Наверное хотела для начала сама разобраться в том бардаке, что творился внутри ее черепушки? А может — просто не хотела сейчас пускать меня внутрь.
Но, сказать по правде, я и сам нуждался в этих мгновениях тишины. Уж слишком много Марго вывалила мне на голову. И я с трудом пытался переосмыслить самого себя и наметить хоть какой-то план, что делать дальше.
Потому что Маргарита была полностью права. Я и сам не замечал, как эгоистично себя веду. Не обращал внимания на собственную актерскую игру в друга. Усиленно отмахивался от того, что на самом деле чувствую и думаю о людях вокруг.
Но теперь, осознав свои ошибки, у меня хотя бы появилась возможность их исправить. Хотя я с трудом понимал, с чего вообще начать.
Потому что как ни крути, а все концы вели к одной и той же девушке.
Настя. Именно с нее все началось. И именно с нее мне нужно было начать распутывать этот клубок.
Часы высветили пять нулей и я тут же вылетел за дверь. Маргарита, все так же не желая даже взглянуть мне в глаза, просто умчалась вперед по коридору в сторону жилых модулей. Я же решил воспользоваться тем, что мы с Марго заняли одну из самых первых комнатушек и выйдя из «сот», как их назвал Ромунов, притулился у стены. Замерев в ожидании.
Народ проходил мимо. По большей части — парами. Явно сумевшими воспользоваться временем наедине с пользой, судя по мелькавшим тут и там улыбкам. Я же просто ждал, пропуская всех лишних мимо.
Моя красавица появилась в самом конце. Задержавшись на добрых пять минут.
Ее партнер, Женя, плелся шагах в десяти впереди, сутулясь и смотря исключительно себе под ног. Всем своим лицом выражая явное неудовольствие от того, как прошли последние два часа.
У меня на сердце тут же неприятно кольнуло, когда я в очередной раз получил напоминание о том, что это теперь уже не только моя проблема. И решать ее нужно сейчас. Потому что откладывать куда-то было совершенно бесполезно.
— Настя! — позвал девушку я.
Они оба тут же замерли. Женька — бросил мне полный жгучей злобы взгляд, Анастасия — наоборот, взглянула сперва с надеждой, но выражение быстро сменилось явным желанием поспешно убежать. Я видел как девушка несколько секунд мялась на месте, то и дело порываясь попросту пойти дальше.
Но Настя сумела себя перебороть. Явно поняв, что вечно откладывать этот разговор не получится. И подошла ко мне. В то время как Женька, едва лишь это увидев, тут же отвернул голову и побрел дальше, оставляя нас двоих наедине.
— Ты... что-то хотел? — робко, почти бесцветно поинтересовалась Настя, усиленно смотря на стальную стену.
— Угу, — кивнул я, прикидывая как бы все это получше подать.
Как вообще можно сказать такой девушке «нам лучше расстаться»!? Да у меня сердце кровью обливалось от подобного решения! И я, глядя на прибитое выражение лица, прекрасно понимал, что она знала. Каким-то образом угадала, что я собираюсь сказать.
И именно поэтому хотела пройти мимо...
— Скажи, у нас все серьезно? — тихо произнес я совершенно не то, что собирался изначально.
— У... нас? — оторопело хлопнула ресницами Настя, вскидывая на меня взгляд.
— Да. У нас, — кивнул я. — Вчера, когда Ромунов потребовал оценку... Я брякнул наобум. То что, как мне показалось, капитан бы хотел услышать. Но теперь, Насть... — я тяжело вздохнул. — Я знаю, что нам надо прекратить. Надо расстаться. Но... не хочу. И, — я заглянул внутрь себя и тут же понял, что именно пытаюсь сказать. — И я пытаюсь схватиться за соломинку, Насть. И мне для этого нужно знать — у нас с тобой — все серьезно? Или все наши отношения — это просто какое-то баловство? Способ отвлечься ото всего этого? — я неопределенно махнул рукой вокруг.
— Я... — начала было девушка, но я тут же вскинул руку. Было что-то в Настином взгляде, заставившее меня поспешно ее тормознуть.
— Подумай как следует, — серьезно произнес я. — Потому что если твой ответ «нет» — то мы расстаемся. Здесь и сейчас. Слишком многое висит на кону. Не только я и мои желания. И не только твои. У меня есть Маргарита, есть Эль-21. У тебя — Женька и твоя группа. И наши с тобой отношения, кажется, умудрились встать поперек всего этого. Так что, пожалуйста, подумай как следует!
Несколько секунд мне казалось, что Анастасия вот-вот расплачется. Ее зеленые глаза смотрели на меня одновременно и с надеждой, и с отчаяньем. Но Настя молчала. С явной натугой удерживаясь от слез. — Я не знаю, — спустя, наверное, полторы минуты прошептала девушка. Взгляд понуро опустился вниз, уставившись куда-то мне под ноги. — Я правда не знаю, Вить! Если бы ты спросил меня вчера — то я бы не задумываясь ответила «нет».