Прикосновение получилось внезапным и неожиданно влажным. Мы сближались, перекрестив ноги. Собственно, сближалась со мной Энни. Я полулежала на левом бедре, опершись на левый локоть, отведя правую ногу в сторону и словно раскрывшись для долгожданного прикосновения. Я не видела Энни, я лишь представляла, как она движется ко мне. Голова моя была запрокинута, грудь часто вздымалась от жаркого дыхания, опалившего и высушившего мои губы.
Я еще чувствовала поцелуи Энни на своих сосках, отчего груди мои были охвачены легкой судорогой. Минуту назад мы сидели друг напротив друга, также скрестив ноги, но на некотором расстоянии. Соединял нас затянувшийся поцелуй. Мы сомкнулись устами еще стоя, сразу как только Энни сбросила с моих плеч последний предмет одежды — шелковую цветастую блузку.
В этом поцелуе сначала мы крепко обнялись. При этом, совершенно случайно, мой отвердевший левый сосок уткнулся в еще мягкий правый сосок Энни, смял и вдавил в ее грудь. Этот прикосновение отозвалось в моем теле каким-то струнным дребезгом, рассыпавшимся сначала по животу, потом жаркой волной взметнувшимся к шее, заставив ее занеметь, и, одновременно, поплывшим вниз, легкой судорогой подергивая бедра и наводя слабость в мышцах ног. Ноги словно подкосились, и я увлекла Энни за собой на пол.
Во время этого стремительного движения вниз я все же успела почувствовать, что сосок Энни начал отвечать моему быстро нараставшим отвердением. Правая нога Энни оказалась поверх моей левой, а ее левая скользнула под коленом моей правой. Еще через мгновение уста наши не без сожаления расстались, готовясь, очевидно, к еще более сладостным занятиям.
Я слегка откинулась назад, опершись на пол руками и предоставив в распоряжение Энни свою грудь, и тут же почувствовала влагу ее нежных губ на своей груди. Энни провела язычком по ложбинке между моих грудей, лизнула под одной, потом под другой. Затем нежно поцеловала мои груди сначала в правый сосок, а потом в тот самый левый.
Боже! Словно тысяча игл наслаждения впились в этот сосок — Энни слегка втянула его в ротик своими губками: Мне захотелось, чтобы она полнее взяла в рот мою грудь, и я чуть подвинулась навстречу, на какой-то миллиметр, но Энни этого оказалось вполне достаточно, и вот я уже чувствую ее зубки на нежной коже.
Энни слегка смыкает рот, зубки скользят по мокрой коже и достигают возбужденного соска. Энни осторожно сдавливает его зубками, я непроизвольно втягиваю живот, как бы делая вдох, а затем резко вырываю сосок изо рта Энни и опускаюсь на левый локоть, запрокидывая голову назад. Я даже не поняла, холодной или горячей оказалась кожа Энни, когда бедро ее левой ноги коснулось снизу бедра моей правой. Но это прикосновение было так близко к той цели, к какой стремилась Энни, что оно обожгло меня через область прикосновения каким-то внутренним жаром.
— Ты знаешь, я хочу видеть тебя голой.
Я вздрогнула от этих слов, но не очень удивилась, поскольку две недели назад мы случайно поцеловались в губы, и обеим, очевидно, это ужасно понравилось. Мы, наверное, не имели тогда этой цели — поцеловаться в губы, и просто хотели в приветствии коснуться друг друга щекой, но обе подставили друг дружке не ту щеку, и получилось, что встретились именно наши губы. Это длилось какой-то миг, но я успела ощутить, как мои губы погрузились во что-то мягкое, нежное и горячее. Мы обе словно испугались, отпрянули, и тут же рассмеялись.
А через два дня при встрече уже намеренно чмокнулись губы в губы. Но это был именно простой «чмок», хотя и при этом кратком соприкосновении во мне все задрожало, дыхание сбилось, и захотелось прижаться к Энни крепко-крепко всем телом.
Несколько дней я мучительно решалась совершить настоящий поцелуй. Я представляла, как мягкие и теплые губы Энни обхватят мои, как ее язычок проникнет в мой ротик, скользнет по зубам и деснам, и от одних только этих мыслей у меня начинала кружиться голова и останавливалось дыхание.
Поцеловались мы вчера, когда прогуливались по набережной. В какой-то момент людей близко не оказалось, я повернула Энни к себе и прильнула своими губами к ее. Все получилось так, как я себе и представляла. Необычайная нега разлилась по всему телу, голова закружилась, задрожали колени, и мы, чтобы не упасть, прислонились к перилам. Особой остроты добавляло присутствие, пусть и не совсем рядом, посторонних людей.
А сегодня смелее оказалась Энни.
— Пойдем ко мне, — тут же предложила я, и спазм перехватил горло от предвкушения, — я тоже ужасно хочу этого.
— Чего этого? — улыбаясь спросила Энни.
— Чтобы ты увидела меня голой.
— А меня ты не хочешь увидеть.
— Конечно хочу! И не только увидеть.
От одних только этих слов так захотелось обнять эту хрупкую девочку, прижаться к ней всем телом, слиться в упоительном поцелуе, но я лишь крепко взяла ее за руку, и мы свернули на аллею.
Родители уехали на два дня к сестре моей матери. Кажется, у нее или у ее мужа был юбилей. Они, конечно, велели мне сидеть по вечерам дома, быть паинькой и никого в дом не приглашать, разве что близкую подружку.
— Как сильно пахнет сирень! — произнесла Энни и сильнее сжала мою руку, а я заметила нервное подрагивание ноздрей девушки.
В лифте мы так и не отпустили руки друг друга, словно боясь, что наша быстрая договоренность может нарушиться. Но у дверей рукам пришлось расстаться, иначе я просто не открыла бы дверь.
Мы скинули босоножки в прихожей и прошли в большую комнату. После улицы приятно было шагать босиком по мягкому ворсу ковра, занимавшего большое пространство перед широким диваном, возле которого стояли еще два больших уютных кресла. Энни упала в одно из них, и под коротенькой юбочкой мелькнули беленькие трусики.
Я присела рядом на колени и осторожно прикоснулась сразу обеими ладонями к ногам Энни. Сначала к ее острым коленкам, потом медленно протянула руки вперед, к подолу юбочки, по гладкой и нежной коже. Энни инстинктивно свела ноги вместе, и ее бедра ответили моим прикосновениям судорожным перебором мышц. Спазм охватил мой живот, и это напряжение передалось куда-то внутрь и вниз, в точку, где сходились мои ноги, и я почувствовала ставший ненужным плен трусиков.
— Пить хочется, — прервала мои ласки Энни.
— Я сейчас! — наверное, действительно, нужно было прерваться.
Я вскочила и убежала в другую комнату, где в большом холодильнике наверняка было несколько упаковок апельсинового сока. Взяв две коробочки и пару бокалов из шкафа я хотела сразу же вернуться к Энни, но тут мне захотелось избавиться от трусиков, уже слегка повлажневших. Я поставила коробки и бокалы на столик, быстро скинула трусики и, скомкав, спрятала их в кулачке.
Энни сидела все также, только ножки ее теперь уже не были судорожно сжаты, а были слегка раздвинуты, так что подол юбочки даже проваливался меж ними, прикрывая трусики. Я невольно подумала, что Энни, может быть, тоже скинула их. Было бы здорово сейчас приподнять подол юбочки Энни и увидеть ее аккуратненькую и юную киску. Но мысль самой расправиться с трусиками Энни возбуждала не меньше.
Сок, пожалуй, был слишком холодным. У меня даже мурашки побежали по спине и ногам. Впрочем, это, может быть, совсем по иной причине, потому что теперь уж точно наступила пора действовать.
Я снова опустилась на колени перед креслом и снова мои руку скользнули по ногам Энни. Опустившись, я заметила, что трусики подружки на месте, и тут мне захотелось не просто снять их с нее, но убрать их с ее тела так, чтобы ей не пришлось вставать. Руки проникли под подол, и я почувствовала, что повлажнела не только я. Пальчики коснулись ажурной ткани, через которую ощущались две маленькие припухлости, меж которых угадывалось щелеобразное отверстие. Я чуть надавила пальчиками, Энни сильнее раздвинула ножки, и пальцы ощутили ...