Ну, наконец-то... свобода! Сессия сдана. Сегодня, 25 июня 1975 г., в 12 часов 35 минут в Женькиной зачетке появилась долгожданная четверка по политэкономии социализма, и его, теперь уже второкурсника МГУ, больше не беспокоила учеба до осени, впереди вполне заслуженные каникулы.
Он не пошел отмечать сдачу с группой, сославшись на то, что всю ночь учил и теперь просто валится с ног от усталости. На самом деле это была неправда. Причина заключалась в Виолетте, девушке из семьи довольно значительного московского чиновника, не отличавшейся крепкими моральными устоями и в последнее время проявлявшей довольно недвусмысленный интерес к Женьке. Ему же ее откровенные ухаживания были по барабану. Ну, не тянуло к ней, и все тут.
Вообще, опыт с женщинами у него был небогатый, вернее, почти никакого не было. Один раз, еще осенью, он пошел с новыми друзьями в общагу. Там, как водится, выпили. И его, не привыкшего к алкоголю и изрядно захмелевшего, коварно затащила в свою комнату, пока соседки были на вечеринке, полненькая и довольно красивая третьекурсница. Там, мало что помня, Женька и стал мужчиной. Эх, не так он представлял себе первый раз... Романтики - ноль, особого удовольствия и восторга тоже не наблюдалось.
Потом парень еще долго переживал, не залетела ли от него та деваха и не захочет ли она, став его законной женой, войти в семью главного инженера одного из крупных московских предприятий. А что, неплохой повод для провинциалки перебраться из общаги в пятикомнатную квартиру в сталинской высотке и наладить свою жизнь в обществе, где все равны, но некоторые все-таки "ровнее", как писал Оруэлл. К счастью, все обошлось. Но в общагу он больше ни ногой! А Виолетта... Перебесится Виолетта, найдет утешение с кем-нибудь другим.
А еще его несколько озадачил однокурсник Витька, симпатичный здоровенный парняга из захолустного городка. Был он отъявленным ловеласом и любил рассказывать приятелям о своих похождениях. Женьку, выросшего в интеллигентной семье, поначалу коробило от этих "высокохудожественных" повествований, сдобренных соответствующей лексикой, но когда он услышал его россказни в раздевалке перед физрой, когда Витек разглагольствовал, стоя в одних трусах, Женька был как зачарованный, украдкой разглядывая великолепное мускулистое тело и выпиравший внушительный бугор.
С тех пор Жеку как магнитом тянуло к этому секс-гигианту (судя по его повествованиям). Он использовал любые поводы пообщаться с ним. Парни стали приятелями. Как бы приятелями. Женька, будучи весьма неглупым, сразу понял, что Витек был заинтересован в нем как в представителе "золотой молодежи", у которого немало знакомых девушек из весьма высокопоставленных семей. А удачный брак мог сильно ускорить карьерный рост. Как бы там ни было, с Витькой, в отличие от Виолетты, общаться хотелось. И он таскал здоровяка с собой на вечеринки с бывшими школьными друзьями, и многие девицы действительно к этому качку благоволили, но далее страстных свиданий дело пока не двигалось. И что интересно, Женьке было совсем не радостно за приятеля, когда тот уединялся с очередной пассией в одной из комнат. Вот такие дела...
Но сегодня Женька не думал ни о Витьке, ни об озабоченной Виолетте. Сегодня он просто радовался жизни. Родители уехали в Гагры, и можно гулять по любимому городу хоть до утра. А Москва в солнечный июньский день прекрасна. В такие дни кажется, что вся жизнь будет такой же теплой, радостной и беззаботной.
Выйдя из главного корпуса, новоявленный второкурсник неспешно отправился к смотровой площадке Воробьевых гор. Там он долго любовался панорамой столицы, пока не заметил нечто более интересное. Это был не архитектурный шедевр, это был шедевр из плоти и крови.
Рядом с ним стоял парень в курсантской форме. Китель по случаю жаркой погоды был снят и висел на плече, придерживаемый согнутой рукой, вторая рука с зажатой в ней фуражкой упиралась в перила, а левая нога закинута на нижний уровень гранитного парапета. Парень был выше Женьки на полголовы, зеленая рубашка не могла скрыть крепкого тела, а лицо... Женька никогда не видел более красивого мужчины. Коротко стриженые каштановые волосы, зеленые глаза, довольно крупный правильной формы нос, густые брови, пухлые губы... Все это Женька успел рассмотреть за мгновение, когда они оба обернулись друг на друга и их взгляды встретились. Как водится в такие моменты между незнакомыми людьми, ребята сразу же смущенно отвернулись.
"Ох, блин, Витька по сравнению с ним жалкий уродец. Что за парень... какой парень... ох, блин, да что ж это со мной... да что ж это..." - мгновенно прокрутилось в голове у Женьки. Все вокруг было уже не важно, все мироощущение студента сосредоточилось на этом красавце, все мысли только о нем. "Надо, надо познакомиться, хоть недолго поговорить, хоть недолго... Ну, все, вперед..."
- Нравится?
- Да, классно, три года в Москве прожил, а все никак привыкнуть не могу, всегда как-будто в первый раз вижу.
- А ты откуда?
- Из Волгограда. Тоже красивый город, но Москва...
- Тебя, кстати, как звать-то? Я Женя.
- А я Максим, Макс.
Парни обменялись рукопожатием.
- Курсант?
- А че, незаметно? При этом при этом лицо Макса сложилось в обаятельнейшую улыбку, глаза лукаво заблестели, а Женька просто обалдел от этого зрелища, и искренне улыбнулся в ответ.
- А я студент, вон там - и Женька указал рукой на возвышавшуюся в отдалении громадину МГУ - учусь.
- Нормально. А сессию как, сдал? Без хвостов? - дурашливо строгим голосом спросил Макс.
- Обижаешь. Хвост у меня сейчас только один, спереди. ("Ах, Женя, ну что за пошлости" - сказала бы мама, а отец бы только рассмеялся).
- У меня тоже. Разделался сегодня с третьим курсом. Вечерним поездом домой поеду, соскучился.
- Ну, время еще есть. Может, отметим?
- А если напьюсь, ты мою тушу в поезд сумеешь закинуть? - засмеялся Макс.
- Как бы тебе меня домой закидывать не пришлось, ты вон какой здоровый...
- Да ты тоже парень не мелкий.
- Ну, так что, испытаем судьбу, кому кого закидывать? (знали бы они, как судьба их испытает...)
- Ну, вперед, студиозус... Ты где здесь обычно с корешами зависаешь?
- Да в пивнуху иногда заходим, но нам сегодня туда не надо, пойдем в "Арагви".
- Ты че, охренел? Там цены космические.
- Ничего, один раз за год можно. Я угощаю. ("Женя, нас не будет десять дней, вот тебе пятьдесят рублей, питайся нормально", - мама). Отец, втихаря у себя в кабинете: "Ну что, балбес, отучился нормально, а я как раз премию получил, (матери - ни гу-гу, убью), вот твоя доля, держи, может, с девушкой в приличное место сходишь, ну а хата, сам видишь, свободна будет", - и протягивает десять хрустящих десятирублевок с портретом Ильича (в 75 году - целое состояние!). Женька был богач. Ну, не с девушкой... но в приличное место сходит! И хата свободна!
- Блин, неудобно как-то, я же все-таки не девушка. Может, попроще как... (это уже Макс).
- Ну я же тебя не на свидание приглашаю (блаженны неведающие!), а как друга. Будет возможность, и ты меня угостишь.
- А, ладно, парень ты, я вижу, хороший, а в приличном ресторане я ни разу не был. Тогда я хоть за такси заплачу.
дальше... Такси, десятка швейцару, отдельный столик, коньяк, шашлык... Поезд в славный город Волгоград ушел полчаса назад... Друзья не отчаялись. Такси на вокзал... Коробка конфет плюс обаятельные, хоть и нетрезвые, улыбки двух симпатичных парней - и билет на завтрашний вечерний поезд, несмотря полное отсутствие оных - в кармане у Макса. Снова такси, теперь уже в так и не ставшую родной для пухленькой третьекурсницы высотку. На заднем сиденье желтой с шашечками волги друганы сидели, как в лермонтовском "Мцыри" - "обнявшись крепче двух друзей", да и вообще, "сплетясь, как пара змей". Видавший виды пожилой таксист все понимал, но виду не подавал: всякое в жизни бывает, да и заплатить обещали по двойному счетчику.
Женька сам не осознавал, как все получилось. Новоиспеченный друг незаметно стал новоиспеченным любовником, но другом при этом все же остался.
Ну, а в квартире уже совсем, как говаривала деревенская бабушка Женьки (угадайте с трех раз, по какой линии), "поняслась душа в рай", вернее, две души. Китель, надетый в целях дополнительного очарования кассирши, первым пал жертвой страсти, весьма живописно распластавшись по паркетному полу. А дальше - ковровая бомбардировка. Одна рубашка форменная - другая мажорская, одна пара штанов форменная - другая (джинсов) мажорская (Levis - это тебе не хрен собачий в 75 - то году!), одна пара трусов форменная - другая... да почти такая же (75-й год все же на дворе). Ну, с носками, сами понимаете... не сняли их вообще (но они были тоже почти одинаковые).
Макс целовал Женьку, как будто они виделись в последний раз, страстно, но пьяно, без разбора. Облизывал все, что попадалось на пути: лоб, брови, глаза (только успевай зажмуриваться!). Женька, как мог, отвечал ему тем же.
- Женек, друг, родной, да я за тебя... всех на хер порву... поток эротичного шепота прервался, поскольку Максюша заглотил Женькин нос. Дышать стало труднее, но зато какая страсть!
- И я за тебя, Макс, - на выдохе прохрипел Женка.
Как же парням было классно! Горячие губы Макса переместились ниже, сначала на Женькину шею, затем на грудь, на живот, а потом и на колом стоявший член, обхватили его, но ласкали недолго. Курсант резко изменил стратегию боя на пересеченной местности, вернее приподнялся и перевернул эту самую местность на 180 градусов, и она стала несколько менее пересеченной. А Женьке было уже все равно, пусть делает, что хочет, лишь бы ему, родному Максу, было хорошо.
Но, когда горячее упругое тело полностью накрыло паренька и крепкое крупнокалиберное орудие стало, вместо того, чтобы стрелять, пытаться занять боевую позицию внутри предполагаемого (конечно, только предполагаемого!) противника, лишь слегка смазав дуло и вход на эту самую боевую позицию орудийным маслом типа "слюна", Женьке стало не все равно. Начал он молить о пощаде, а в ответ от разгоряченного боем курсанта слышал лишь увещевания в стиле "терпи, ты же мужик" и "я оккупирую тебя аккуратно, в соответствии с женевской конвенцией".
Ох, тяжела ты, оккупация басурманская... Не принимала родная земля ворога, противилась, да где ж ей устоять-то под натиском хоть еще не кадрового, но какого-никакого военного, в категории весовой превосходящего.
А потом, как водится, ассимиляция наступила, ворог другом стал, вместе доброе дело творить начали. Ох, и любо же!
Это все потом Женька выдумал, чтобы время в ожидании поезда скоротать, а Макс ржал, как конь, слушая. Друзья крепко обнялись на прощание, осенью встретиться запланировали.
Впереди была целая жизнь, не такая теплая и безоблачная, как тот июньский день. Но, подумал Женька, не так важно, какая у тебя жизнь, а важно то, как ты к ней относишься.