- Откройте, откройте, пожалуйста! Они меня убьют! Я вас прошу - спасите меня!
Что за чёрт такой стучится посреди ночи. Голос жалостливый, истошный, но чувствуется сила в нём и вместе с тем страх и беспомощность. Вот ужас. Я такого ещё не слышал... Ну, открыл. Сразу ввалилось какое-то грязное и оборванное, всё в крови тело. Молодое тело. Тут же упал в коридоре и зашептал:
- Закройте двери - это нелюди, нелюди...
Парень поднял голову, чтобы посмотреть на меня, и обомлел на полуслове. Челюсть отвисла, и он о-не-мел...
Ааа! Ну, да! Во-первых, 2 часа ночи - ну, пусть я не спал ещё, но уже почти был готов кинуть голову на подушку. Но обычно я дома хожу практически всегда голый. Вот и дверь я открыл, находясь без "неглиже", если можно так сказать об отсутствии такой одежды у молодого парня. Ну, а чего, я в квартире всегда почти один, а если и не один, а с девчонкой - то чего ради я должен ходить в штанах, если занимаюсь сексом, и отдыхаю после секса, и пью чай-кофе после секса, и потом опять в постельку: снял штаны - одел штаны... Глупость, и нечего тут со мной спорить, что так некрасиво.
Не знаю, какой там у меня "вид снизу". Как-то никто не говорил, как я выгляжу. Хотя... Я сам знаю, что выгляжу неплохо. Сам себе нравлюсь. И девочки вроде довольны. Главное - всегда хожу с готовым орудием. Секс - это моя слабость.
Я закрыл дверь и присел на корточки перед парнем. Вид жуткий. Лицо в крови - непонятно откуда течёт, нога от щиколотки до бедра оголена из-за разорванных джинсов и вся в крови, словно парня тащили по наждаку. Ссадины на руках, и что ещё - непонятно. Избит отменно. Так может бить только вооружённый милиционер.
- "Беркут" гнался за нами и избивал всех, кого ни встретит. Они гнались за нами, кто сколько мог бежать. Кто остановится - того потом хватают и тащат в автозак. Всех, без разбора, - парень посмотрел на меня. - Вы не сдадите меня? Я не бандит, я просто был там, посмотреть хотел, что происходит. Прошу вас, не выдавайте.
- Да успокойся ты, больно небось? Ты же видишь - я голый и не опасен. Подняться сможешь? Будем немного лечиться. Местный?
- Да нет, из Кировограда.
- Ну вот, за любопытство мог и загреметь на несколько лет. Сколько тебе лет-то?
- Двадцать два.
- Мне двадцать пять. Почти ровесники. Давай в ванную, горемыка.
Ситуация, однако. За окном какая-то революция непонятная, баррикады. Полумеры власти: не то разогнали, не то не разогнали. Трусовато и нерешительно. Если это повстанцы - ночи хватило бы всех в каталажку и потом решать, что делать с остальными организаторам. Если это студенты, то чего их трогать и разгонять такими методами? Но нет силы воли сказать полный фас. Расчёт на то, что всё рассосётся само собой от страха? А оно не рассасывается. Но не будем об этом. Что с пацанчиком-то делать. Что? Подлечить надо. Не кинуть же за порог избитого такого. Вроде бы нормальный...
Тащимся в ванную и думаем, что да как... Силенки у него заканчиваются, и на первый план выскакивают болевые ощущения. Плохо дело. Долой курточку, долой свитерок, и вот уже обнажились первые кровоподтёки; спина в полосах от дубинки, вся красная. На почках вроде следов нет... Штаны стянул. Нога, однако, вся со снятой шкурой. Больно будет...
- Как тебя звать-то?
- Михась. Миша.
- А я Юра. Сейчас больно будет очень. Подожди, я принесу чего выпить - легче чтоб было. Посиди в ванной.
Чёрт! Это сколько надо зелёнки, спирта или йода. У меня столько нет. Если вообще что-то есть.
Я поставил чайник на плиту, достал бутылку виски, взял стакан и вернулся в туалетную комнату. Парень лежал в ванной, при моём появлении на его лице мелькнула улыбка.
- Ты так и будешь ходить голый?
- А ты что, стесняешься моего вида?
- А ты смешной. Ты видел, что у тебя на одном соске волосы растут больше, а на другом меньше?
- Во как. Да мы очень наблюдательные. Если в таком состоянии ты всё замечаешь, то что с тобой делать, когда поправишься? Ну да, растут так. Я тоже был удивлён такой несимметричности. Выпей спиртное, чтобы не так больно терпеть было потом. Надо всё продезинфицировать. Потерпишь?
- Ха! С таким доктором всё можно вытерпеть... Бля! Больно как!
Кое-как я его сполоснул тёпленькой водой. Потом слегка стал его вытирать. Вернее, промакивать. Бережно так, словно свой член после секса. Боялся сильно повредить содранную кожу. Парнишка захмелел и слабо постанывал. Бедро ободрано. Ооо, и зад ободран. Хорошо хоть яички не пострадали. Лоб, голова в ссадинах и пошкрябинах. Тащили пацана от всей души по асфальту.
Облагораживал я его до самого рассвета. Где зелёнкой, где йодом, где просто спиртом. Ну и водкой тоже пришлось полить ранки. Всё же лучше, чем ничем... Не знаю, правильно или нет, но кое-какие места я смазал анестезирующим гелем. Ну, есть такой грешок в арсенале у меня. Жизнь молодая, бурная, всякие встречались приключения в постели. Вот арсенал и сохраняется... Так вот, два молодых парня в ванной в обнажённом виде и занимались не сексом. Мрамор холодит сначала попку, а потом согревается и сам греет тело.
Промокнув и намазав парнишку, я помог ему пройти на кухню и предложил на выбор чай, кофе или молоко.
- Может, и бутерброд какой из чего-нибудь? Хотя чего я спрашиваю. Конечно покушаем, утро ведь почти уже.
Медленно жуя, Миша рассказал кратко о себе. Он тоже, как и я, сидел голый, но я набросил на него свой халат. В квартире тепло, но пострадавшему надо было сохранить гомеостаз. Щёчки окрасились бледно-розовым оттенком, глазки немного от алкоголя заблестели, голос чарующе рассказывал про своего хозяина. Хорошенький паренёк. Интересно, гей?
- Ты не гей?
Мишка поперхнулся.
- Ты с чего так решил? Нет, конечно. А ты?
- Я тоже не гей. Я бабник. Закоренелый бабник. Просто ты такой тёпленький, и ласковый, и мягкий, и нежный, и симпатичный. Я и подумал, что так, наверное, выглядят геи. Никогда не видел живого гея.
- А мёртвого?
- А мёртвого тоже. Я ведь не в трупарке работаю... Пошли спать. Сейчас я окна закрою, чтобы свет не мешал, отключим все звуковые приборы - телефоны и поспим; наберешься сил, а я мыслей.
- А что мысли, разбегаются? Ой! Я смеяться не могу. Болит.
- Мишка! Слушай, ну и дураки мы. А ну встань. Надо посмотреть, что у тебя с рёбрами. Болят - это понятно, так как избиты, но нет ли переломов... Терпимо? Дышать можешь? Ну, хоть тут нет проблем. Только ушибы. Слушай, а у тебя яички маленькие.
- Может, не надо тут меня так осматривать? Красуешься своим телом и других осматриваешь.
- Миша, я ж не насмехаюсь. Я просто хочу увидеть, всё ли мы с тобой увидели в плане травм. Я же не доктор.
- Я это уже слышал: и не доктор, и не в трупарке. А где ты работаешь, что можешь спать днём?
- У меня свободный график. И это как раз удачно: ты видишь, что в городе творится. Любой может загреметь под горячую руку... Помогу тебе лечь в кровать. Сейчас вот ляжем, поспим, тебе станет легче, а я потом схожу в аптеку и куплю мази и прочее... Ложимся, ложимся, осторожнее давай, медленно так, на бочок.
Я уложил Мишку и лёг рядом. Как-то чисто автоматически рука легла на бедро парня.
- Не лапай.
- Прости. Задумался. Послушай, а что у тебя такая гладкая кожа?
- В смысле гладкая? Я что, ящерица?
- Не, я о том, что без волос. Ты сбриваешь на ногах?
- Да ты чего?! Не растут у меня сроду волосы ни на ногах, ни руках, ни на заду.
- Точно. Гладкая попка, как у девушки... Ладно, спим. Удобно тебе, тепло, мягко? Тогда поспим. Расслабься и засыпай.
Голый парень не вызывал никаких чувств, и мы вскоре оба засопели. Вообще интересно: мы сразу почувствовали симпатию друг к другу: ни насторожённости, ни неловкости в поведении и разговоре не возникло. С одной стороны, мне стало жалко избитого парня, а с другой стороны, боль и выпитый для профилактики алкоголь снял у него всякие чувства... "Всё, всё! Спим", - это я так подумал-помыслил.
Долго я спать не мог и проснулся через пару-тройку часов. Может, и поспал бы ещё, но почувствовал напряжение между ног и, помня о том, что я сплю с парнем, резко отодвинулся от него и вскочил на ноги. Конечно, стояк утренний, но, дружок, пока тебе не придётся ни с кем встречаться - у меня тут открылась амбулатория. Поживёшь в воздержании. Тоже полезно: накопишь сил, а потом ка-а-а-ак выстрелишь... Не, дурные мысли в сторону. Пока. На пару дней. А куда его деть, такого избитого. Ай, проблема тоже мне! Секс в сторону. Сейчас перед носом другая проблема.
Когда-то все часто играли в доктора, так что вспомним молодость. А кто у меня среди подружек был медиком? Вроде не было таких. А среди жён друзей? Полистав мобилку, я проконсультировался кое с кем по поводу лечения ушибов и травм. Что купить, как наложить, что смазать, как и чем. Записал, осмыслил... Кстати, что с одеждой. Вчера всё кинул в ванной. Джинсы порваны, и их надо выкинуть. У меня есть похожие по стилю и по размеру. Куртка порвана, но так, что можно подшить. Кинем в стирку, а потом отнесём в мастерскую. Свитер выкинем, футболку тоже. А трусов нет. На голое тело одевал джинсы, что ли. Ну, я так иногда тоже делаю, но не зимой же... Документы есть, немного денежек, мобилки нет - наверное, выпала. В принципе, покупать ему ничего не надо из одежды. Тогда смотаюсь в аптеку и заодно купить покушать.
Включил новостной канал, чтобы посмотреть, что было ночью. Жуть. Вот это "майдановская Варфоломея". Сколько избитых парней... Ради чего?! Зачем так?!
На улице тоже всё дышало тревогой пережитой ночи. Тревогой, но не страхом. Во что же всё это выльется?
Когда я пришёл домой, Миша спал. Я осторожненько откинул одеяло и осмотрел его раны. Нога источала сукровицу. Сильно ободрали ребята его. На голове кровь не сочилась, так, немного, где кожа потрескалась. Руки в синяках. На рёбрах следы ударов. Все побои начали выпирать. На спине также следы палок. Больше всего кровоподтёков на затылке - видно, как тащили за шкирку, били сзади, как скотину. Повезло парню, что ему удалось ускользнуть от них. Интересно, как?
Пусть пока поспит, а я приготовлю покушать. На этот раз я не раздевался - не обнажался: что я, ненормальный, что ли?
Куховарить я люблю. Мать готовила, а я смотрел, помогал ей. В одинокой жизни всё это и пригодилось. Готовлю я с любовью, и пища получается вкусной. Ароматной.
- Мишань! Проснись, давай ты немного тут в постели покушаешь, а потом я тебя продезинфицирую и смажу раны. Я уже всё купил и приготовил. Джинсы пришлось выкинуть, мои примеришь, есть и новые - сам выберешь, ну и остальное. А курточку я выстирал - подсохнет и отнесу в мастерскую. Всё равно ты пока тут лежишь.
- Ты что, меня тут оставляешь?
- А куда ты на карачках сможешь доползти? До вокзала? Или в милицию? Лежи, выздоравливай. Счёт потом оплатишь. Да и мне не так скучно будет. Ближе познакомимся, может, и скентуемся... Мобилка твоя пропала.
- Это плохо. Мне бы маме позвонить. Будет сильно переживать, что я не звоню. Но номер-то её я не помню - в телефоне забит, а по памяти не помню.
- А может, есть с кем связаться по скайпу или по вк, или ещё как?
- Точно. Поможешь?
- Давай всё по порядку. Кушай, потом процедуры, а то вся постель вон в крови. Потом и со связью помогу.
переговорил с братом, потом ещё с кем-то, потом уж позвонил и маме. Рассказал, что попал в небольшой переплёт, а сейчас у нового друга отлёживается. Сказал, что всё в порядке, но приехать домой он пока не может. Мать попросила дать трубку мне и начала расспрашивать обо мне и Мише. Волновалась за его здоровье, спрашивала, не стеснит ли Миша меня. Удовлетворившись ответами, она заявила, что немедленно выезжает к нам, соберёт вот только кое-что из продуктов и лекарств, да и деньги привезёт своему оболтусу. Слава Богу, что не в тюрьме. Сдалась ему та политика и любопытство. По телевизору вон такое показывают, что кровь холодеет. К вечеру приедет.
- Увидит сейчас своего красавчика... Трусы тебе надо найти и маечку. Чтобы выглядел попристойнее, - я кинул Мише бельё на выбор. - Надеть сам сможешь? Или давай лучше я сам натяну на тебя трусики и футболочку... Вот так будет неплохо... Личико немного помятое... Поспи, есть ещё время. Я вечером встречу маму, привезу её сюда...
Хорошо, что я встретил её. Как она тащила всё это сама?! Вот что значит мать. Мы затащили сумки в квартиру, и первым делом мать бросилась осыпать бедного сыночка поцелуями. Она всё причитала:
- Да что же это в стране делается, да разве можно так с людьми обращаться, да будьте вы... - и так далее.
Мишаня стонал и успокаивал маму.
Женская рука сразу на кухне стала раскладывать продукты. Вихрем всё разложила.
- Всё домашнее.
В холодильник полетели куры (тушками), яйца, домашняя колбаса, сало с прорезью, овощи, соленья... Куча всего.
- Это, Юра, чтоб ты не тратился - готовьте, кушайте. Сейчас я сварю бульон из индюшатины для супчика, котлетки пожарю. Не мешай мне. Я сама тут разберусь.
Пришлось уйти с кухни.
Я сел рядом с Мишей, и мы, посмотрев друг на друга, вздохнули и улыбнулись каждый своим мыслям. Наверное, мы подружимся. Вернее, мы вроде как уже сдружились-сроднились после приезда мамы Миши.
- Юра, если вас не сильно это обременит, Миша побудит у вас ещё пару дней? Вы не возражаете?
Во как. Обычно говорят: "Неудобно, мы поедем"... А тут вот так, просто, по-семейному.
Ну с чего бы это я возражал? Я уж смирился с тем, что секс подождёт. Кстати, никто и не звонил. Мобилка давно была включена, а я никому оказался не нужен. Ну и не надо. Не до вас всех.
Я уговорил маму Миши остаться у меня на ночь. Во-первых, пусть всё приготовит, потом насмотрится на сына, потом, может, что поправит в перевязках. Ну и отдохнёт, а в разговоре и познакомимся поближе. (Вот скажи - оно мне надо?!). Женщина источала тепло и семейственность какую-то. Они оба тесно вплелись в мой мир, как старые знакомые или родственники далёкие. Я постелил на диване, и, поужинав, мы улеглись и продолжили разговор на разные темы, а потом незаметно заснули.
В общем, картина нарисовалась такая. Мать, работая в их родной областной администрации, договорилась о том, что её чадо могут перевести в столичный университет. Миша приехал сдавать документы на перевод, сдал их, и захотелось ему дня два-три пошастать по городу и посмотреть на майдан. Там он до вечера прогулялся, а когда стал идти в сторону вокзала, то попал в заварушку и ночью оказался уже в переплёте.
Понюхал столицу, называется... Мать уж иступлялась из себя:
- И чего не заниматься дома - и накормлен, и ухожен, и гуляй сколько хочешь, только будь всё время под присмотром. И друзья есть, и девчонки. Ну что ещё надо?! Ааа, простора душа хотела. Вот тебе простор! Вот тебе! И что теперь - куда ты пойдёшь с набитой физиономией на квартиру? Кто тебя такого возьмёт?
- Я могу взять. Если так, то могу его приютить - мне места хватит. А ему всё равно, кому платить за жильё - пусть мне и платит.
Такой поворот событий и мне самому был неожиданен. Но уж коли выкрикнул, то надо продолжать.
Ну, а чего продолжать. Все помолчали, а потом на том и сошлись.
- Не пожалеешь?
- Миш, пожалею - съедешь. Дело-то не хитрое. А может, и обойдётся. Не выбрасывать же тебя больного. Потерплю, - что я имел в виду - без секса потерплю или его потерплю?
Мать как-то облегчённо вздохнула, пообещала навезти продуктов, лишний раз не тревожить; дорогу она знает, но без предупреждения не приедет - вон тут какие безобразия творятся.
После обеда вдвоём с матерью Миши мы осмотрели больного. Я получил наставления, как и что делать с раненым. На прощание мать обняла меня, поцеловала в щёку и прошептала на ухо:
- Спасибо, что помог.
Финансово-то я, может, и обогащусь немного. Не так скучно будет, когда под боком никого нет, это два. Когда надо будет покувыркаться, Мишка просто закроется в другой комнате - это три. Если будет мешать, выгоню - это четыре. Всё в норме...
В квартире стоял спёртый воздух лекарств и мазей. Противно. Я такое не люблю. Мишу я накрыл потеплее одеялом и открыл окно. Холод вбежал в комнату по низу, обшарил всё вокруг и застыл на уровне груди. Как змея анаконда. Я сел на край кровати спиной к Мише.
- Перевариваешь? Не жалеешь?
- Да нет, не жалею. Я привык быстро принимать решения... Знаешь - была такая ситуация. Попросилась одна подруга привести свою подружку ко мне, замужнюю. Типа им негде провести вдвоём вечер, а хочется потрахаться друг с другом. Я их и впустил. Согласился. Думаю, пока на кухне повожусь, поприбираю. Но ты ж понял, как я прибираю: как всегда - голый. Звонок. Открываю. Мужик. Я голый - он пялится на меня. Спрашивает, где жена. Выследил, ревнивец. Я получаю в тыкву. Он вбегает и видит, что любимая с бабой. В результате мы сидели на кухне, пили водку и ждали, пока те закончат. Потом он целовал ей руки, стоя на коленях, и просил прощения за ревность. К бабе ревности не было. И такое было у меня.
- И несмотря на это, ты всё равно продолжаешь открывать дверь голяком?
Я повернулся лицом к парню.
- Миша, давай сразу договоримся. Я люблю порядок. В доме, ты понял. На кухне, в комнатах. Постоянно уборка. Так же и с личной гигиеной - я всегда тщательно слежу за собой. На кухне всегда должна быть чистая посуда, ну и всё в таком духе. Тогда мы уживёмся.
- Уживёмся - увидишь сам.
- Пойду разогрею чудные котлетки, сделаю пюре и принесу сюда. Покушаем тут, возле тебя - чтобы тебе не мучиться, не вставать и не ползти к миске.
- Мне уже полегче. Может, завтра и начну ходить. Помоги трусы снять - резинка давит, больно так, прямо на рану.
Так вот я приобрёл себе квартиранта. Постепенно, день за днём, он становился мне и другом. Он приноровился к моим требованиям в быту, не мешал мне заниматься моими делами. Вместе мы ужинали, если я был один. Он уходил в комнату и не появлялся, пока я занимался делами сердечными. Мишка устроился с учёбой, а вечерами иногда подрабатывал в кафе или в баре - по очереди, так что ещё и получал денюжку...
Декабрь выдался холодноватым, майдан продолжал палить костры. Иногда мы прогуливались днём по Крещатику. Там всё было спокойно временами, а иногда и не совсем. Микровойна на отдельно взятой площади. Всё это напоминало фильм про далёкое будущее - там люди тоже ездили в шлемах и повязках, безжалостно уничтожали друг друга, жгли костры и питались возле бочек...
Мы, как и в первую ночь, ложились спать вместе. Я так нахальненько ввёл эту традицию, а Миша в беспамятстве её не отверг, и потом всё уже пошло по накатанной колее. Спали, как и тогда, без одежды. Как и тогда, тесно прижавшись друг к другу. Как и тогда, возбуждения ни у кого не вызывала такая близость голого тела. Теперь я мог более спокойно погладить бедро Миши, ощутить его безволосое тело. Но даже это меня не возбуждало. Просто было интересно гладить. Спрашивается, какого ляда мы спали вместе? А прикольно нам было. Нам двоим. И Мишке, и мне. Вот так.
На день святого Николая Миша поехал домой взять ещё свои вещи и продукты. Мама, как обычно, затарила его под завязку. Милая женщина. Всегда, как встретит меня, обязательно обнимет и поцелует. Мелькнет иногда у меня шальная мысль, но я это, ну, со старшими не того, не балуюсь. Мне только с молодыми, с ровесницами прикольно в постели. Но мысли такие про неё возникали. Мишке только я об этом не говорил...
Я только помылся после приятной деятельности, а моя девочка лежала, ещё не отдышавшись после сорокаминутных перевёртышей в постели и так, и эдак, как раздался звонок. Мишель интеллигентный - есть ключи, но он звонит. Я открыл дверь, и в коридор ввалился нагруженный баулами мой постоялец. Как я обрадовался! Кинулся ему помогать, начал щебетать с ним, заглядывая в его глазищи. Выглянула девица, и я попросил её побыстрее уйти вон. Она хмыкнула неодобрительно - мол, что, голубец приехал? "Ну и хрен с ней, что она думает".
Оттрахал я тебя славно. Чего тебе ещё? Хочешь ещё - могу и ещё; вон стрелец мой уже наготове - давай разоблачайся.
Увидев мой синий ствол, девка вздрогнула и выскочила из квартиры.
- Миш, я соскучился по тебе.
- Ага, скучал с очередной пассией? Юр, сколько тебе надо в день трахаться? Ты когда-то насыщаешься?
- Странный ты, Миша - а вот чего у тебя никого нет? Сколько тебя вижу - сексом ты не занимался. У тебя есть девушка?
- Нет у меня никого, сам знаешь.
- А хочешь, я тебе кого подгоню.
- Не надо, не горит у меня там, чтоб трахать всё, что попадёт под ноги.
- Ну, скажешь, когда возгорится. Давай разложим вещи: ты свои сам, а я продукты. Опять мамчик нагрузила тебя? Привет передал от меня?
- Передал. Приглашала нас на Новый год к себе. И тебя, и меня. Можно с компанией и без; как захотите, сказала, места хватит всем... Юра! Простыни кинь в стиралку!
- Не знаю. Может, Новый год тут встретим?
- А ты хочешь вместе?
- Мы не любовники, можем и отдельно. Но мы вроде как друзья, так что можем и вместе. Посмотрим, время ещё есть. А что там за программа: посидеть с твоими?
- Да нет. Она хочет совместить приятное с полезным. У нас за городом дача обустроенная. Она и предлагает, чтобы мы поехали и погуляли там сами и порядок зимний навели заодно. А так там всё есть: и баня, и кухня тёплая, и свет, и интернет, и телевизор, и всё-всё, что надо для удобства.
- Бля! Ты меня удивляешь. Это меняет дело! Так, и сколько человек там поместится? Если ты гарантируешь, что найдёшь пару местных девчонок, то поедем. Брать отсюда такой груз я не хочу. Есть кого пригласить? Только надёжных, чтобы потом не тянула под венец.
Так мы и стали обсуждать будущую поездку. Я занялся обсуждением идеи потрахаться с новыми пассиями и загорелся этой идеей, а Миша озадачился тем, кого ему приглашать. Пусть созванивается с друзьями...
Я предчувствовал разнообразие. Оно поднимало настроение и возбуждало. Новый год праздновали в избушке далеко не на курьих ножках. Новые лица девчонок, новое знакомство с парнями - друзьями Миши. Всё было дружелюбно, с огоньком. Без ханжества. Ну, первое, что было замечательно, это то, что всем хотелось необычного секса. Это витало в воздухе, и я это уловил сразу. Второе, что я понял, это то, что многие создание обстановки для приключений сразу возложили на меня. Ну, а тут я мастер непревзойдённый!
Сначала немного спиртного на свежем воздухе под скромный фейерверк и тосты. Перезнакомились, перецеловались, замёрзли и пошли в помещение. Тут уже было жарко натоплено. Немного разделись и продолжили тостовать. Музыка, анекдоты для разогрева, тёплое вино, или пунш, как хотите. Свет немного притушили, и дальше природа стала играть свою музыку.
Думаете, потом никто не вышел голым?! Да, сначала было так. Я, как обычно, к столу вышел первым и голым. Моя девушка, немного постеснявшись, вышла так же. Мы сели за стол и стали попивать сок. Первая пара на входе была мной поприветствована в первозданном виде, и я потянулся с поцелуем с поздравлением к ней в том самом виде. Удивление сменилось возбуждением, и они примкнули к столу. Так же поступили, поколебавшись, и остальные.
Было тепло в комнате, а вскоре стало жарко. Кто хотел, уходил, чтобы уединиться, потом они возвращались, ибо настроение способствовало поднятию боевого духа у парней, и они тащили своих подруг в комнаты, почувствовав крепкое возбуждение. Потом признавались, что их никогда в жизни так не тянуло к сексу многократно, как в нашей компании. Ни стыда, ни совести, одно возбуждение. Правда, в баню ходили по гендерному признаку. Никакого содома. Всё пристойно.
Мы провели там 3 дня. И поработали, и прибрали во дворе, и нагулялись.
Голый маньяк ты, - заметил Мишка, когда мы возвращались.
- Но тебе же понравилось? И девственности своей лишился заодно.
- Девственности своей я лишился ещё шесть лет назад. Так что не думай, что ты мой папочка крёстный...
Идиллия совместного проживания иногда прерывается на пустом месте. Я в душе, в ванной, он пришёл с улицы.
- Ты скоро выйдешь?
- А что ты хотел?
- Ботинки помыть.
- Мой - ты ж не в ванне их моешь.
- Я подожду, пока выйдешь.
И пошло-поехало.
- Ну, подожди, - нет, надо меня выгнать...
Что на нас нашло, непонятно, но мы сцепились. Сам понимаю, что на пустом месте, но завелись оба.
- Я не хочу всё время видеть твой голый перец.
- Не смотри. Ты знал, когда вселялся.
- То было так, а теперь мы всё же живём вместе.
- Тем более. Должен уже привыкнуть.
Пока грызлись, я вышел из ванной, обмотанный полотенцем, сказал:
- Иди уже мой свои бутсы! Скандалист. Перец ему голый не нравится. А он тебе и не должен нравиться... Если ты не гей, конечно, - принципиально, в кои-то веки, одел боксёры и так сел на подоконник.
Чашка любимого кофе, нога свисает, а вторая согнута в колене.
- Ты чего? - это он мне.
- Ничего, а для кого или от кого точнее. Чтобы ты не любовался моим перцем. А то ещё в милицию заявишь, что я тебя гомо-совращаю.
- Не передёргивай. Ты натурист, а это совсем другая песня.
- Кстати, не хочешь летом отдохнуть на нудистском пляже?
- Не, до лета дожить ещё надо, видишь, что за окном творится.
- Ну, что бы ни творилось, а лето настанет.
- Мать передала майдановцам вещи тёплые и лекарства. Я отнёс.
- Не опасно было?
- Да пронесло.
- Ты б один вечером там не шастал. Зови меня. Вместе будем гулять.
- Пошли прогуляемся.
- Сейчас, что ли?
И куда мы пойдём?
- На майдан. Пошли.
Мы пошли на майдан. Народу было уйма. Настроение сразу стало какое-то воинственное. И волнение возникло, и беспокойство, и нервное напряжение. Но вокруг люди, и достаточно нормальные, молодые и старые люди. Нет вражды. Есть ожидание перемен. Все надеются на то, что перемены будут к лучшему.
Пришли домой под утро. Промёрзли. Продрогли. Решили выпить водочки. Я, как обычно, налил свою любимую перцовку.
- А что ты будешь, Миш?
- То же, что и ты.
- Мир?
- А мы ссорились?
- Ну, вроде как грызлись.
- Тогда за мир во всём мире, и у нас в том числе.
- Вкусные огурчики делает твоя мама.
Понемногу наливали, подолгу говорили, оприходовали ноль семь, охмелели и пошли спать.
Я лёг с краю кровати, подальше от Мишки. В боксёрах конечно.
- Чё? Так и будешь теперь спать? Быстро я тебя переделал. Злопамятный. Баламут чёртов, извращенец.
Я молча сопел, отвернувшись. Хрен его знает, чего я надулся. Ну, захотел повыпендриваться в ответ на посягательство на свободу личности. "В своей квартире и не могу ходить так, как хочется. Нахал чёртов. На хрен ты мне сдался со своими принципами - тут мои играют главную роль".
- Да ладно тебе, - и я ощутил, как рука шарит возле груди, опускается ниже и доходит до трусов.
- Ты чего лезешь, гомик?
- Да не дуйся ты, снимай трусишки. Или я сниму, - он начал снимать с меня трусы.
- Прекрати, или я тебя трахну сейчас. У меня три дня не было секса.
- Да, это много конечно. Редкостное воздержание, - а рука уже гладит моё голое бедро, опускается ниже.
- Что там, порядок? Угу. Какой он твёрдый...
- Мишка! Прекрати.
- Прекращаю. Спи.
Он отвернулся и, сука, приложился своим задом в моему передку.
- Бля, Миша! Ну что ты творишь, пьяная стерлядь.
Хотел его отодвинуть, и рука легла на бедро Миши. Вместо того, чтобы отодвинуть его, я стал гладить его попку. Мягкая, пышная попка моментально передала импульс на руку, словно проводник, та передала желание в область между ног, и там это желание, трансформировавшись в возбуждение, застряло. Член стал подрагивать, яички подтянулись, и всё тело застыло в ожидании: что же дальше. А Миша повернулся ко мне лицом близко-близко, и рука его легла на мой сосок. Палец обвёл область вокруг соска, перекинулся на другой, потом на губы. Меня сразу передёрнуло от прикосновения. Моя рука уже гладила не попочку, а лежала на пахе друга. Мы молча сопели и ни о чём не думали. В мозгах было перемирие и затишье, пустота.
Первый раз в жизни я трогал яички пацана и гладил его член. Прикольно. Тепло и мягкое такое там... а вот и мокрое стало. "Смазка", - мелькнуло в голове. Стянул кожицу и размазал жидкость по головке. Парень задрожал и дёрнулся конвульсивно. Ответил тем же.
- Миша! Мне хорошо сейчас, но, бля, чем это кончится?
- А если об этом не думать?
- Я сейчас взорвусь.
- Ну и что, взрывайся. Помочь? - рука обхватила ствол и нежно провела по нему.
Пальчик обкружил уздечку, корону, ствол, потом стал передёргивать всей рукой ствол и принял всю сперму себе на руку.
- Быстро ты кончил... Ты без обид, Юр?
- Какие обиды, Мишка, я что-то забалдел по ходу. А ты?
- Иди помойся.
Пошли вместе.
У меня немного опал, а у Миши стояк горизонтальный. Толстенький такой, горделивая пушка.
Помылись, а у Миши стоит.
- Ты так и заснёшь со стояком?
- Да я сейчас, ты иди.
Мы по старинке легли: он спиной ко мне, а я - приткнувшись членом в его попку. Только уж теперь-то мой друг стоял во всеоружии. Я прижал руками Мишино тело к себе, моя грудь упёрлась в его спину, наши ноги переплелись. Так мы и пролежали несколько минут. Рука нащупала его член - стоит, мой тоже.
- Юр! Это всё равно случится, давай уж будем последовательны.
- Ты тоже так думаешь?
- Да не закончится это дрочкой, я почти уверен. Ну, попробуем, если уж так далеко зашло всё у нас. Давай действуй. Где-то у тебя была смазка. Я в этом деле ноль.
- А то я будто имею такой опыт.
- Ты мне нравишься, и я тебе доверяю. Бери дело в свои руки. Я потерплю. Наверное, будет больно.
Не хотел я ему делать больно. Но он тоже, видно, не хотел боли и расслабился сам довольно сильно.
Я стал понемногу входить в него сзади, приподняв его ногу, прислушиваясь к его дыханию. Вошло нормально, ещё и еще.
- Ты как?
- Терпимо, даже прикольно как-то; необычное чувство, словно распирает что-то; ага, бля, щекотно как!
Это я уже в глубине. Пошёл назад. А его рука мою попку к себе прижимает. Просится - значит приятно. Будем продолжать.
Сначала я осторожничал и себя сдерживал. Было нормально, реакция у парня была положительная... Бля! Я трахаю парня! Но ведь и приятно. Не хуже, чем девочку, а кое в чём есть и приятная разница. Я могу всунуть до отказа и не получить в ответ просьбу "ой, не до конца". Я могу... Ой, он гладит мои яички, и это так щекотно.
Я перекинул его на спину, он, расставив ноги, сложил их у меня за спиной. Я могу смотреть теперь в его глаза и видеть реакцию на происходящее.
- Тебе не больно, Миш?
- Да нет, совсем нет, давай.
Я не понимаю свои ощущения, бля. Внутри словно что-то заиндевело... Его руки зашарили по моему телу, гладят всё, что есть. Мне такая поза более по нраву, привычнее, что ли. Тёплое тесное нутро пацана по всей длине обволакивает мой член. Он скользит, как шальной. Кончать не хочет. Зато Мишка... его член вдруг выстрелил ему прямо в лицо. Сам, без рук извергся. Вот дела!
Обычно у меня секс длится долго. И тут тоже я качал Мишу не одну-две минуты.
- Ты не устал Миш, потерпишь?
- Работай, я уже по второму кругу скоро кончу. Охрененное чувство. Как ты - есть разница?
- Не анализируй, не мешай мне.
Я уже драл его, как сидорову козу, и Миша, не таясь, стал буквально орать от секса. Он с силой прижимал мои ягодицы к себе, когда я выходил из него, потом отпускал их и опять прижимал, и тогда я увеличивал темп движений и сам уже рычал, как буйвол. Мне этот темп нравился, и я бешено вонзался в друга без опаски быть непонятым и остановленным.
Так продолжалось и продолжалось, но вот и финиш. Вот я и откинулся от него, тяжело дыша.
Мы лежали на спине, растирая сперму по животу. Обалдело смотрели друг на друга и ничего не говорили. Потом помылись и, обнявшись, заснули...
Не было утром ни неловкости, ни стеснения, ни воспоминаний. Потрахались и потрахались, проснулись как ни в чем не бывало и пошлёпали голяком пить утренний чай.
А после чая мы опять молча нырнули в постель. Молча Миша подставил мне себя, и я молча сразу лёг на него. Мы потёрлись друг о друга, и я приподнялся над Мишей. Рукой он молча вставил мой член в свою дырочку. Не знаю, была там смазка или нет, но там было влажно, и опять член проник в тело без особого труда. Новизна ощущений позволила в это утро мне воспользоваться Мишей раз пять. Он терпел или наслаждался, но не возражал и с удовольствием рычал, когда я долбил его нутро. Он тоже взрывался несколько раз, и если член его не совсем стоял, то он додрачивал его до оргазма рукой. Первая порция спермы успела засохнуть, когда мы закончили наш бешеный утренний вояж по сексу. И яйца опустели, желание потухло. Мы устали и заснули...
- Юра! И что дальше?
- Что значит дальше? Что ты имеешь в виду? Не понял.
- Как мы будем дальше жить?
- Как жили, так и будем, а что поменялось?
- Ну, ты меня не выгонишь?
- Да с какой стати? Перестань скулить. Ничего не произошло неординарного. Я сказал тебе: не анализируй. Захотим - будем продолжать, не захотим - прекратим. Хули тут придумывать. Мы ж мужики... Бля, Миша, не заморачивайся, я же тебя не изнасиловал, хули ты переживаешь? - я подошёл к нему, наклонился и... поцеловал его в губы.
Он не ожидал этого, и я упёрся в пересохшие его губы. Не дожидаясь его реакции на мой поступок, я отстранился от парня и сел на своё любимое место.
- Ой, подай мне чашку. Пожалуйста... Темнеет. Не пойдём никуда, жопка моя сладкая?
- Юра! Не издевайся.
- Так я ж с любовью.
- Пошли, нам надо хлеб купить и что-то ещё. Собираемся...
Вот нормальный он парень, этот Миша, и я нормальный.
Но через пару дней мы опять, придя с гулянки, предались совместному сексу. И потом, и потом, и всё время. А на день влюблённых отдались этому счастью полностью, с самого утра, предварительно поздравив друг друга сувенирами и впервые от всего сердца поцеловавшись.
Нам хорошо вдвоём. И не бурчит он, мой Мишка, что я баламут и хожу по квартире голяком. И никаких мы друг другу клятв не давали, и ничего друг другу не обещаем. Мы просто живём и будем жить и наслаждаться нашей дружбой и совместным общением. Без всяких дурацких обязательств. Я баламут, но не ветреный, а он парень очень серьёзный и ответственный. А я таких люблю и уважаю. Ну, а что он думает обо всём об этом, я узнаю попозже. Я вижу, что ему тоже хорошо со мной. Этого достаточно...
Так думал Юра. А 18 февраля они так же, как и обычно, пошли на майдан. В этот день многие ожидали наступления каких-то изменений в жизни страны, но в очередной раз всё были обмануты. Вновь запылали костры, вновь загремели выстрелы. Власть пошла в наступление на мирный народ. Вечером на площади Независимости собралось около сорока тысяч человек - киевляне, приезжие. Метро полностью, по всему городу, закрыли. Дороги заблокировали. Площадь оцепили беркутовцы, и начался штурм. Пошли в ход водомёты, и появились БТРы. Под защитой милиции нападали исподтишка на людей гопники и отморозки. По разным оценкам, к ночи было ранено около тысячи человек и убито около двадцати. Не вернулись домой и Юра с Мишей. Я надеюсь, что они где-то в больнице. Не хочется верить в совсем плохое.
Киев, 19.02.2014.