— Ты знаешь, Одри, вчера во время акций протеста мой бойфренд Люк шёл по улице один и снимал всё на камеру. Навстречу ему шёл какой-то белокожий незнакомец. И прикинь, мой обратился к нему очень вежливо и поставил на колени. — Да ладно! Прямо тот так и встал что ли?.. — Ну, Люк начал задвигать какую-то шнягу, типа, предки этого белокожего незнакомца веками притесняли у унижали его чернокожих предков, и типа было бы неплохо, если бы в рамках всей этой акции Black Lives Matter этот парниша встал перед Люком на колени и извинился. — И чё, тот просто встал на колени и начал извиняться? — Да, вот смотри, он мне видос скинул. — Ну капец блин! Реально встаёт на колени и извиняется! Это же у нас, в Миннеаполисе происходит? — Да, это у нас тут неподалёку. — Слушай, Энджи, а давай мы сейчас выйдем и прогуляемся по кварталам, может поставим какого-нибудь беленького пацанчика на колени и тоже примем его извинения. Девки надели свои топики с надписью Black Lives Matter и пошли бродить по кварталам в поисках желающих поизвиняться стоя на коленях. Только вот повсюду шарахались темнокожие. Поняв, что тут им не будут делать извиняшку, они вернулись, прыгнули в тачку и решили отъехать чуть дальше от мест массовых демонстраций. Пока они колесили, уже стемнело. И тут вдруг им навстречу прямо из-за угла вышел какой-то белокожий ботан в очёчках и в наушниках. Он залипал в свой смартфон и даже не обратил на их машину внимание. Одри и Энджи притормозили и сдали назад. Поравнявшись с парнем, они вышли из тачки и решили до него докапаться. — Йоу, братюнь, Black Lives Matter! — Привет, девчонки. All Lives Matter! — Слышь, чё сказал? Чё самый умный что ли, - возмутилась Энджи. — Да погоди ты, Энджи, пусть пояснит, чё он имеет в виду. — Ну, как бы все жизни важны, а не только жизни чернокожих. Разве не так? — Так-то оно так, но было бы неплохо, если бы ты встал на колени, перед нами и извинился за своих предков, которые веками унижали и притесняли наших чернокожих предков, - грозно заявила Одри. — Да вообще без проблем, - заулыбался паренёк, вставая на колени перед чернокожими девицами, - я на самом деле поддерживаю всё это движение за права, и осуждаю любую форму расовой дискриминации и прочих притеснений... — Воу-воу, погоди... Я половину слов не поняла из того, что ты сейчас тут наговорил, - остановила его пламенную речь Энджи, - просто встань на колени и скажи, что сожалеешь за действия своих предков, и всё. — ОК, - согласился паренёк, - я приношу извинения за своих предков. Так сойдёт? — Да, да... Ваще норм! Только мы сейчас камеру на смартфоне включим и запишем твоё извинение. Я покажу своему парню. Он у меня как раз сейчас на протестной акции. Одри достала камеру и уже была готова снимать. — Свет тут конечно не очень. Но лицо в принципе видно, так что давай, извиняйся перед Энджи, я снимаю. — Я приношу извинения за своих предков. ОК, я всё сняла. Теперь, Энджи, твоё лицо сниму крупным планом, чтобы было видно, перед кем этот сознательный белокожий извинился. — Ну вот и славно. Давай теперь меня сними, - передала смартфон своей подруге Одри, - пусть он передо мной извинится. — Я приношу извинения за своих предков, - повторил парень без особого энтузиазма на камеру. — Ну вот и славненько! Дело сделано. Можешь идти... Или может подвезти тебя? Ты далеко живёшь? — Да я тут через квартал вон в том многоквартирном доме живу, - показал рукой парнишка, вставая с колен и отряхиваясь, - так что я пешёчком дойду. Парнишка пошёл по направлению к своему дому, а девки сели в машину и начали обсуждать произошедшее. — Чё-то как-то не очень душевно он извинился, - заметила Энджи, пересматривая видос, - тот парень, которого мой Люк попросил извиниться, раскаивался и извинялся от души. А этот извинился монотонно, и вообще, ему походу наплевать было. — Да забей ты. Извинился и хрен с ним. Поехали ещё кого-нибудь выпасывать, или чё?.. — Знаешь, Одри, когда он передо мной на колени встал, у меня там всё аж захлюпало. — Ты чё потекла от того, что перед тобой парень на колени встал? — Ага. Может догоним его и объясним ему всю ситуацию?.. Ну, что типа надо бы поусерднее поизвиняться. Одри завела машину, они развернулись и быстро нагнали того парнишку. — Слышь, пацан, погоди-ка. Мы тут с Одри подумали: ну по-любому же моя пра-прабабка сосала твоему пра-прадеду-рабовладельцу... — Ага, - поддержала её Одри, - и поэтому было бы справедливо, если бы ты сейчас встал на коленки и отлизал нам по очереди. — Девчонки, вы чего? – засуетился парнишка, но Энджи и Одри уже вцепились в него и крепко держали его за руки. — Давай-ка ты не будешь ничего усложнять, и отполируешь наши чёрные киски своим розовеньким язычком и шлифанёшь как следует своим белокожим личиком всё напоследок, чтобы мы приняли твои извинения. Одри выхватила у него телефон из рук, а Энджи сняла с него очки и наушники. — Отработаешь язычком, тогда вернём. Они всем весом надавили ему на плечи руками, пацана хватило на пару секунд, после чего он оказался на коленях. — Чур я первая, - заявила Энджи и закинула ногу на плечо парнишки. Его голова оказалась ещё и юбочкой сверху накрыта. Энджи сдвинула трусики в сторону, а Одри подпёрла ему затылок коленкой, чтобы с силой впечатать его личико во влажную и липкую пизду. — Подопри ему голову сильнее, чтобы не вздумал отстраняться. Из-под юбки Энджи начали доноситься протяжные мычания. Парнишка упёрся одной рукой в ногу Энджи, а другой попытался скинуть её ляжку со своего плеча. Девушек очень забавляли все эти его беспомощные попытки. — Ты лучше высовывай язычок и начинай делать мне куник, а то придушу тебя своей пиздёнкой. Парнишка отчётливо всё слышал, хоть и не видел перед собой ничего кроме черного лобка. Поняв, что задыхается, парень высунул язык и принялся хлюпать им как попало. Энджи почувствовала эти движения у себя в пизде и проявила великодушие. Она подставила клитор под его язычок, а Одри ослабила нажим коленкой на его затылок. — Всё, кажись пиздолиз познал всю свою сущность: работает язычком как пропеллер! Кто бы мог подумать, что белые так хорошо могут отлизывать. Мне ведь ни разу белый парень не лизал. Они считают, что отлизать чёрной тёлочке пизду – это прямо западло какое-то, а при этом белым девкам лижут их розовенькие киски направо и налево. Из-под юбки мычания сменились на чавкающие звуки. Парнишка больше не сопротивлялся и решил сосредоточиться на клиторе, чтобы эта чернокожая незнакомка поскорее кончила и убрала своё сильное бедро с его плеча. Но Энджи никто ещё не делал кунилингус на улице, она то и дело озиралась по сторонам, чтобы их никто не спалил. Время сейчас неспокойное, по улицам шарахаются толпы протестующих, и если их засекут, то нужно будет пихать пиздолиза в тачку и валить. — Ну чё ты там скоро кончишь? – нервно поинтересовалась Одри, - а то тут стрёмно стоять и опускать этого белого лизуна. Может его в машину на заднее сиденье уложить и отфейсситтить там по очереди. — Ага щас, там салон тканевый, с меня натечёт лужа, весь задний диван пиздятиной пропитается, и потом этот аромат моей вагины будет по всему салону. Нет уж, пусть тут лижет. Смотри вон как хлюпает. Я уже и по всему его белому личику свой нектар размазала, а на асфальт всё равно уже целая лужа набежала. — Он там не захлебнулся? Смотри, а то утопишь паренька в своих соках, некрасиво получится. — Пока язык работает, значит живой. Да и не кашляет он. Чё я не знаю что ли, как мужики вагинальными соками захлёбываются. Как только начинают фырчать, кашлять и чихать в пизду, значит бедняжка поперхнулся пиздятинкой. А этот пока вроде держится из последних сил. Надо клитор об его нос раздрочить, а то язычок уже совсем устал, еле двигается. Подопри-ка ему затылок коленкой посильнее, а я ездану пиздой по его личику, может кончу. Одри вновь подпёрла коленкой голову пиздолиза, а Энджи принялась изо всех сил наяривать своей чавкающей промежностью по пацанскому личику. Бедняжка начал жалобно стонать. — Мычит, значит живой. Это хорошо, - приговаривала Энджи, и тут её пробил мощный оргазм. Она не выдержала и пустила даже небольшую струйку мочи. Бывшие парни Энджи знали, что она та ещё брызгалка, и если баловать её кунилингусом, то жди «золотого дождика». Наконец она убрала свою ляжку с плеча парня, бедняга вынырнул из-под юбки. Всё его лицо было красным и липким. От него исходил характерный запах прокончавшейся пизды. — Ты там чё плачешь что ли? – вдруг вопросительно воскликнула Одри, увидев всхлипывающее личико молодого парнишки, попутно стягивая с себя трусики. — Капец он конечно слабак, - констатировала Энджи, - расплакался под девчачьей юбкой. Лучше бы отлизал нормально, тогда не пришлось бы тебя в лицо насиловать. — Да ладно тебе, Энджи. То, что бедняжка расплакался – это даже хорошо. Давненько мне в пизду никто не рыдал. Смазка из пизды Одри уже пропитала её стринги и вовсю стекала по ляжкам, пока она подпирала коленкой затылок пиздолиза. Она достала из сумочки влажные салфетки и обтёрла одной из них лицо паренька, а другой – свою пизду. — Все соки должны быть свежевыжатыми, - заботливо промурчала она, и когда марафет был наведён, она даже не позволила пиздолизу размять колени. Одри немного наклонила его к себе, от чего тот сел на попу. Затем она запрокинула его голову назад, чтобы лицо смотрело вверх, и обхватила её ляжками. — Ну вот, теперь можешь начинать рыдать мне прямо туда, - надменно прошептала Одри и слегка сжала голову парня бёдрами. — Тебе помочь? – поинтересовалась, Энджи, - подпихнуть личико в пизду? — Да я уж как-нибудь сама справлюсь, - ответила Одри и чуть сильнее сжала бёдра. — Да сядь ты ему на лицо, устанешь же сдавливать ему голову, чтобы не выпала. И контакт с пиздой будет плотнее. — Энджи, ну кто же пиздолиза фейсситтит прямо на асфальте? Нужно ему под башку чё-нибудь подложить. Нет же нихрена. А ляжки у меня натренированные, успею несколько раз кончить, прежде чем они устанут. — Ну как знаешь. Он хоть языком там работает? Мне отсюда только работающий кадык видно. — Да пока всё норм, язык шустрит. А кадык работает от сглатывания. Значит я теку хорошо. Давненько я так удачно ляжками никого не ловила. — А дышит он там как? — Дышит он носом. И я чувствую это своим анусом. Ветерок так и гуляет. Давненько у меня там так не сквозило. — Ну и славненько. А то ты его лицо так смачно в пизду вжала, что кажется, что ему там вообще дышать нечем. — Да ладно тебе, Энджи. Если прислушаешься, то сможешь уловить лёгкие и жалобные всхлипывания. Да и язычок у него уже порядком подустал. Как же мне теперь кончить с таким жалким и никчёмным пиздолизом? — Да чё ты с ним церемонишься? Просто изнасилуй его в лицо, как я, и прокончайся как следует. От этих лизунов нормальной работы язычком не дождёшься. Энджи достала из машины аптечку и положила на асфальт. — Давай уже, сядь ему на лицо, только смотри, чтобы затылок на этот пластиковый чемоданчик пришёлся. Одри присела на корточки и придавила своим весом голову паренька к чемоданчику аптечки. — Ну вот! Это совсем другое дело, - воскликнула Одри и принялась устраивать заезд на лице пиздолиза. Квартал уже давно погрузился в тишину, и от того чавкающие звуки отражались ещё лучше о стены зданий. Промежность Одри не была такой же гладко выбритой, как у Энджи, и поэтому её волосы то и дело застревали в зубах паренька. Одри от этого сильно заводилась и уже даже не задумывалась о дыхании пиздолиза. По жалобным мычаниям она понимала, что он ещё жив и возможно даже дотянет до её оргазма. Ещё 3 минуты этой езды неподбритой пизды по плачущему личику, и Одри вдруг начала хрипеть и рычать. Её накрыл мощный оргазм, от которого она потеряла равновесие и чуть не упала. Но верная подруга вовремя поддержала её в трудную минуту и не позволила свалиться с лица пиздолиза. — Вот это я мощно прокончалась! – прохрипела Одри, вставая с заезженного пацанского личика, - во истину Black Lives Matter! Парнишка так и лежал и даже не пытался пошевелиться. Энджи вытащила из-под его головы смятый пластиковый чемоданчик, который быстро принял прежнюю форму. — Как думаешь, он там хоть живой? — Да хрен его знает. Там у меня в бардачке есть футболка унисекс с надписью Black Lives Matter. Достань и накрой ею этого несчастного пиздолиза. А то мало ли что... Вдруг я его случайно пиздой придушила, или он случайно захлебнулся, пока я кончала. А так копы увидят футболку с этой надписью и дважды подумают, прежде чем что-то расследовать.