Подкатегория: без секса
Илька бежал среди белых дюн всё дальше и дальше. Он уже не боялся, что его накажут за своевольную отлучку. Но сейчас это было неважно. От слёз перед глазами всё расплывалось, и старый маяк, показавшийся вдали, выглядел великаном. Немногие из интерната, в котором жил Илья, позволяли себе уходить так далеко без разрешения. В следующую минуту он упал на песок и закрыл глаза. Он не мог смириться с тем, что Лёньки Исаева больше не будет рядом... Медленно поднявшись, он посидел на дюне, обняв колени и не стряхнув с лица песок. Так не хотелось возвращаться туда, где нет любимого друга, и видеть его заправленную постель.
***
Илья подходил к интернату, когда из ворот навстречу ему выбежали пацаны с криками:
- Гейка, ты куда пропал? Мы тебя обыскались. Хорошо, что директор в район уехал, а то бы тебе попало. Повар тётя Даша велела сказать тебе, когда ты придёшь, чтобы шёл на кухню. Она там тебе оставила суп и компот.
- Спасибо, - ответил Илья и молча пошёл в столовую.
- Гейка, ты чего на обеде не был? - сказала тётя Даша и продолжила, не дав ему ответить. - Иди умойся - у тебя песок на лице.
После запоздалого обеда Илья отправился в кочегарку, где он часто бывал с Лёнькой. Навстречу ему вышел истопник - старый Эдгар.
- А, Гейка? Проходи, садись. Странное у тебя имя, Гейка.
- Дядя Эдгар, это не имя, а фамилия такая: Гейко, а имя моё - Илья. Это пацаны меня прозвали Гейкой.
- Но ты, надеюсь, не обижаешься за то, что и я тебя так называю?
- Нет, что вы, наоборот.
- Я слышал, что друга твоего забрали?
- Да, его сегодня утром на военном катере увезли. Лёнька сказал, что его к отцу в Германию отправят. Сейчас появилась такая возможность. Я читал письмо его отца, он у него военный атташе.
- Я заметил, что ты расстроен. Тяжело расставаться с другом, но нужно смириться с обстоятельствами, - вздохнул старый Эдгар и добавил, - давай чай сообразим.
В кочегарке было тепло и пахло коксом. Время от времени старый Эдгар открывал люк топки и подбрасывал туда уголь.
***
Илька помнил тот день, когда в их класс вошёл капитан третьего ранга с базы ВМФ и завёл новичка.
- Здравствуйте, ребята.
Класс, гремя крышками парт, встал.
- Садитесь, - сказала учительница русского языка.
- Познакомьтесь, это ваш новый ученик Исаев Леонид, прошу любить и жаловать, - с улыбкой отрапортовал капитан.
Потом в класс заглянул директор, и они с капитаном ушли, а новенького посадили с Ильёй за одну парту.
Лёнька показал себя самым примерным учеником в интернате. Он делал всё так, как надо. Его форма отличалась необыкновенной опрятностью. По всем предметам он получал одни пятёрки. Казалось, что он зарабатывал их с лёгкостью. Учительница немецкого языка восхищалась Лёнькой:
- Леонид, откуда у тебя такое хорошее произношение?
- У меня папа военный переводчик, он и занимался со мной.
- Побольше бы мне таких учеников.
Лёнька никому не давал списывать на контрольных, но никогда не отказывал в помощи решить задачу, и только для Ильи он делал исключение. Его никогда не дразнили и не лупили. С первого дня Лёнька завоевал авторитет среди сверстников. Видно было, что он из военной семьи. В нём просматривалась выправка и обязательность во всём. Не стоит и говорить о том, что все девицы в классе за ним увивались. Раз в месяц Лёньку навещал лейтенант с базы.
***
В интернате жили дети рыбаков из близлежащих посёлков и детдомовские, поэтому по воскресеньям он пустел. Почти все ученики уезжали к родителям, оставались только детдомовские. В такие дни Лёнька и Илья уходили на маяк к смотрителю Сан Санычу или проводили время в кочегарке у Эдгара. Пацанов везде принимали радушно и старались угостить чем-то вкусненьким. Сан Саныч позволял ребятам взбираться на верхнюю площадку маяка. С каким упоением они смотрели в бинокль на море, в его открытую даль, чувствуя, как с моря веет свежестью.
- Гейка, смотри, вон корабль, - обращался к Илюшке Лёнька, передавая тому бинокль.
Время от времени морскую гладь разрезал сторожевой катер. Потом ребята сидели с Сан Санычем, слушали радио и пили чай с пирогами, а старый моряк приговаривал:
- Угощайтесь, это старуха моя напекла.
А какими интересными были рассказы Сан Саныча о войне! Иногда он говорил:
- Сегодня, пацаны, вы можете побыть у меня подольше. С базы должны привезти новые аккумуляторы для радиостанции, и я попрошу подвезти вас к интернату.
Море взбивалось в пену у береговых скал. Друзья сидели на одной из них, бросая камешки в воду.
- Машина пришла! - услышали они голос Сан Саныча.
- Пошли, Гейка, нам пора, - сказал Лёнька, положив руку на плечо друга.
***
В интернатском жилом корпусе уже горел свет, когда зелёный газик подвёз ребят. Спальные комнаты для юношей располагались на втором этаже. В спальне для старшеклассников стояло двенадцать кроватей. Лёнькина кровать находилась у окна, а рядом стояла кровать Ильи. Ещё в первый день своего появления в интернате Лёнька попросил Илью поменяться с ним местами. Войдя в спальню, они увидели только одного юношу, расстилавшего постель. Это был Вовка, щуплый пацан с серыми глазами, очень любопытный.
- Пацаны, а вы где были? - спросил он вошедших.
- А тебе какое дело? - фыркнул Илья.
- Да я так, просто, - ответил Вовка и укрылся одеялом с головой.
В спальню вошла дежурная воспитательница.
- Давайте укладывайтесь, я гашу свет.
Наконец, всё стихло. Илья долго вслушивался в ночь, вспоминая своих родителей. Картинки детства всплывали перед его внутренним взором одними и теми же обрывками прошлого, и никакая фантазия ничего не могла изменить или прибавить к ним.
- Гейка... Гейка... - услышав зовущий его шёпот Лёньки, парень перевернулся на бок в его сторону.
- Чего тебе?
- Ты не спишь?
- Нет.
- Перелазь ко мне.
Скрипнула кровать, и Илья на цыпочках перебрался к Лёньке под одеяло. Ему было так хорошо и так тепло в объятиях Лёньки! Илья взял лицо друга в свои ладони и нежно поцеловал парня в губы, не осознавая того, зачем он это сделал. Но от этого поцелуя по всему его телу пробежала сладкая истома, и Илья понял, что этого он хотел уже давно и так сильно, как никогда в жизни ничего не хотел. В эти минуты Лёнька был для него самым родным и близким человеком. Илья наклонился над ним и, обняв, крепко прижался к Лёньке, словно бы для того, чтобы запомнить тепло и аромат его тела. Лёнька улыбнулся, чувствуя, что позволяет себе перейти грань дозволенного, и от этого ночь наполняется новыми красками. Парни соприкасались телами, даря друг другу юношеское счастье...
Илья проснулся от того, что его тормошили.
- Гейка, просыпайся, уже утро.
Пацан протёр глаза и перелез в свою холодную постель. Буквально через минуту в их спальню вошла воспитатель.
- Ребята, просыпаемся и приводим себя в порядок.
Лёнька заправлял постель, на которой ещё несколько минут назад простыни были тёплыми от двух тел.
***
По понедельникам первым уроком была география. Лёнька с Ильёй втихаря играли в "морской бой", не обращая внимания на голос преподавателя. Только на уроках Анны Сергеевны ребята могли позволить себе заниматься посторонним делом, зная её лёгкий характер и ненавязчивую искренность. Отвлекаясь от игры, Илья пытался припомнить свои сновидения, но не мог этого сделать. И только по охватывавшей его временами лёгкости, по беспричинной радости, переполнявшей его, он догадывался, что сон был великолепным, радостным и светлым. Он проснулся сегодня таким счастливым, каким он никогда раньше не был. От этих мыслей брюки его спереди неприлично топорщились.
- Гейко, ты чего улыбаешься? Я что, рассказываю что-то смешное?
- Извините, Анна Сергеевна.
- Иди к доске и покажи нам на карте Гибралтарский пролив.
Илья подошёл, взял указку и ткнул в карту.
- Хорошо, Илья, садись на место, - одобрила его ответ географичка.
Когда Илья сел, Лёнька под партой похлопал его по коленке. На переменке он подошёл к другу:
- Гейка, а ты молодец, не спалился, - сказал Лёнька и улыбнулся своей очаровательной улыбкой.
Гейке в этот момент показалось, что сейчас он воспринимает мир не совсем так, как остальные люди. Рядом был любимый друг, и от этого интернатовская жизнь уже не казалась ему такой серой.
***
Директор интерната вызвал в кабинет завуча.
- Нина Ивановна, проходите, присаживайтесь.
- Здравствуйте, Михаил Иванович.
- Я вызвал вас вот по какому поводу. Наши шефы с военно-морской базы привели к нам ученика - Исаева Леонида. Меня предупредили, что это особенный воспитанник и что кроме знаний он должен получать всё самое лучшее. И не дай бог с ним что-то случится. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Михаил Иваныч, за тот месяц, что он у нас находится, я могу сказать о Леониде только одно: таких учеников в нашем интернате ещё не было. Учится он отлично, поведение у него примерное. Историю у меня он знает лучше всех.
- Скажите, а с кем он дружит? Мы должны оградить его от дурного влияния.
- Ну, насколько мне известно, он дружит с Гейко Ильёй. Илья неплохой ученик, единственно, что детдомовский.
- Откуда он к нам попал?
- Я посмотрю его дело, по-моему он из Оренбурга.
- Я вас попрошу связаться с этим детдомом и попросить у них прислать нам характеристику на этого парня.
- Хорошо, Михаил Иванович. Я знаю, что он из хорошей семьи: отец у него - офицер, погиб в Потсдаме, а мама умерла от рака.
- Вы меня немного успокоили. А то этот лейтенант из "особого отдела" постоянно интересуется, что да как с Леонидом.
- Я думаю, что это не тот случай, - возразила завуч. - Лёня - хороший ученик, и теперь я буду к нему повнимательней.
- Спасибо вам, Нина Ивановна, можете быть свободна. Только о нашем разговоре...
- Я поняла, - не дала договорить директору завуч.
- И ещё. Шефы приглашают наших учащихся к себе на экскурсию. В пятницу мы сделаем сокращённые уроки и отвезём учеников на базу. Пусть ознакомятся с жизнью и бытом военных моряков, побывают на боевом корабле.
***
Спальня юношей наполнена лунным светом, проникающим сквозь широкое окно. Лёнька, заложив руки за голову, смотрит на луну. Пацаны спят. Илья встал со своей постели и сел на кровать Лёньки.
- Лёш, а что ты сегодня искал в библиотеке?
- Я нашёл схему детекторного приёмника. Мне нужна катушка медного провода, полупроводниковый диод и наушник. Если мы всё это достанем, то сможем слушать с тобой радио.
- Вот здорово, - выразил свой восторг Илья.
Лёнька провёл ладонью по спине друга, вызывая у того волну восторга по всему телу.
- Гейка, если бы мне предложили отправиться в рай, я бы отказался: лучше мне остаться здесь, с тобой.
- Правда?
- Конечно. Я хочу, чтобы ты это знал.
Они никогда не уставали друг от друга, их любовь была магическим магнитом, делавшим их отношения необычайно крепкими...
После ночного общения утро для обоих пацанов началось необычайно радостно. Едва они открыли глаза, их охватило предвкушение чего-то чудесного, того, что всю ночь сторожило их вот тут, у кровати, дожидаясь пробуждения парней, и это чудесное теперь никогда не покинет их.
тёплые майские дни. Сданы все экзамены, и интернат готовится к выпускному балу. Уже который день идёт репетиция художественной самодеятельности на сцене актового зала. В зрительских креслах сидят директор, завуч и учитель музыки. Хлопнула дверь. Илья из-за кулис выглянул в зал и увидел, что между рядов к директору идёт знакомый лейтенант с базы. Военный что-то шепнул ему на ухо, и директор вышел с ним в коридор. Нехорошее предчувствие охватило Илью. Вернувшись в зал, директор позвал Лёньку в свой кабинет.
После репетиции Илья помчался в учебный корпус. Подойдя к кабинету директора, он стал прислушиваться к разговору за дверью. Через минуту в двери показался Лёнька.
- Лёнь, что случилось?
- Понимаешь, Гейка, через два дня меня увозят.
- Как увозят?
В ответ Лёнька протянул Илье письмо отца с сургучовыми штемпелями.
- Там всё написано. Лейтенант сказал Михаилу Ивановичу, чтобы через два дня были готовы мои документы.
Внутри у Гейки вдруг что-то оборвалось. Он знал, что им придётся расстаться, но не думал, что это произойдёт так скоро.
- Давай завтра отпросимся на маяк, хочу с Санычем попрощаться.
Илья стоял как вкопанный. Лёнькина фраза так и осталась висеть в воздухе.
***
Промозглый воздух студил тела парнишек, воровато забираясь под одежду. Лёнька с Ильёй резко оборачивались при малейшем шорохе. Перед ними, наконец, появились уродливые осколки скалы, торчащие из воды. Закоченевшие мышцы слушались неохотно. Время остановилось. Илье показалось, будто не было в его жизни ничего: ни детства, ни интерната. Был только слепящий свет белой луны, холод, непослушное тело, тихий плеск волны и песок под ногами. Ещё вечером после ужина друзья условились закопать под скалой бутылку, в которой была запечатана записка с клятвой: "Вернуться на это место через десять лет".
- Гейка, всё, дальше не пойдём: там вода подходит прямо к обрыву. От этого валуна делаем десять шагов в сторону маяка и закапываем. Один, два, три, - Лёнька начал отсчитывать шаги.
Когда бутылка была закопана, он посмотрел на Илью и сказал:
- Всё, Гейка, надеюсь, что мы с тобой никогда не забудем это место.
Илья смотрел на друга, а комок в горле не давал ему ничего сказать, непроизвольно слёзы подкатили к его глазам.
- Гейка, милый Гейка, как же я буду без тебя? - Лёнька обнял друга и дал волю своим чувствам...
Когда пацаны вернулись в спальный корпус, все давно уже спали. Тихо, не включая свет, они присели на кровати друг против друга.
- Лёнь, о чём ты думаешь? - прошептал Илья.
- О тебе. Иди ко мне, - Лёня притянул друга к себе и коснулся губами его губ.
Илька почувствовал, что завтра для них наступит новая жизнь. Ничего не говоря, он покрыл Лёнькино лицо поцелуями, ощущая при этом солоноватый привкус общих слёз. Казалось, что все чувства, которые томились у парня под спудом весь этот год, вдруг вырвались на свободу. Его тело реагировало на ласки Лёньки, и с этим ничего нельзя было поделать.
Над морем проступал рассвет. Свет приходил как будто из воды, поднимался, искрился, всплывая на поверхность, и рассеивался в небесном пространстве, скользя по недвижным дюнам, цепляясь за стебли сухих прошлогодних трав, и приводил в трепет утренний воздух.
***
После завтрака весь класс вышел проводить Лёньку Исаева к пирсу. Директор, с папкой в руке, поторапливал учеников:
- Давайте скорее, военные не могут вас ждать.
Лёнька с Ильёй шли позади всей группы.
- Ты чего на завтрак не ходил? - спросил друга Лёнька.
- Что-то нет аппетита, - промямлил Илья в ответ.
- Гейка, мы так и не успели сходить к Санычу. Ты при случае передай ему привет.
- Ладно.
Илья снова замолчал.
- Ты куда решил поступать? - нарушил паузу Лёнька.
- В Ленинград поеду. У меня льгота - вне конкурса.
- Красивый город. Мы с отцом были в Ленинграде, но я тогда ещё малой был.
И снова друзья замолчали.
Слева к пирсу пришвартован сторожевой катер. Все у трапа прощаются с Лёнькой, а Илья стоит в стороне и наблюдает за этим. Директор передаёт папку офицеру и жмёт руку Лёньке, который глазами в это время ищет Илью. Увидев друга, он отходит от толпы и идёт к Илье. Друзья обнимаются, не обращая ни на кого внимания. Илья неуклюже целует друга куда-то в ухо, а Лёнька шепчет:
- Гейка, я тебя никогда не забуду. Я не прощаюсь, а говорю "пока". Не забудь наш уговор: встретиться здесь через десять лет.
- Не забуду, - глядя в глаза Лёньке, отвечает Илья, пытаясь запомнить дорогие черты лица.
Катер, набирая скорость, отходит от пирса в направлении базы ВМФ.
***
- Дядя Эдгар, скоро отбой, мне пора идти в корпус.
- Ну давай, Гейка, не забывай старика, заходи, - буркнул старый Эдгар, провожая Илью к выходу из кочегарки.
- Не забуду, - ответил Илья.
Разбирая постель, Илья нашёл под подушкой двойной лист школьной тетради, свёрнутый вчетверо. Он присел на кровать и развернул письмо. В глаза ему бросился красивый каллиграфический почерк Лёньки: "Милый, Гейка. Когда ты будешь читать это письмо, я уже, наверное, буду в самолёте с дипломатической почтой. Я многое не успел тебе сказать, но я так рад, что судьбе было угодно свести нас. После того, как умерла моя бабушка, а в нашу ведомственную квартиру вселили какого-то полковника КГБ, меня отправили в интернат. Здесь я встретил тебя. Ты был мне не только другом, ты стал для меня семьёй..."
Илька сел на Лёнькину кровать у окна. За окном густая темнота. Она такая плотная, что её, кажется, можно пощупать пальцами. Ещё прошлой ночью они с Лёнькой смотрели на полную луну, окружённую радужным ореолом. Илья продолжил читать письмо: "Спасибо тебе, Гейка, за то, что я был счастлив здесь. Помнишь, я признался, что люблю тебя, а ты в ответ сказал, что это пройдёт. Ты был неправ. "Это" не прошло и теперь. Мне радостно вспоминать о тебе. А помнишь, как холодными зимними ночами мы слушали радио "Маяк" на детекторный приёмник, накрывшись одеялом, когда все спали? Ты найдёшь его в мыльнице в верхнем ящике тумбочки. Остальное при встрече. Твой Лёнька".
***
Илья поглощал свою утреннюю порцию кофе и методично пролистывал рекламные газеты. Эти пёстрые страницы пачкали ему пальцы свежей типографской краской. Илье приходилось контролировать обязательное расходование средств, выделенных на рекламную кампанию в прессе, которую необходимо было довести до потенциального потребителя. Вошла секретарь.
- Илья Владимирович, возьмите трубку, Рига на проводе.
"Странно, в Риге у нас нет филиала", - промелькнула у него мысль.
- Я слушаю, - подняв трубку, ответил Илья.
- Гейка, привет! - радостно сказал мужской голос.
Что-то отдалённо знакомое показалось Илье в этом голосе.
- Лёнька, ты?
- Узнал, чертяка.
- Как ты меня нашёл?
- Друзья отца из "конторы" помогли. Для них это пара пустяков.
- Понятно. Ты что, в Риге?
- Да, Ильюха. Я с женой и сыном живу в Риге, служу офицером правительственной связи. Сейчас я звоню тебе по "выделёнке". Закончил "дзержинку" и пошёл по стопам отца. Ты не забыл, какое завтра число?
- Двадцать пятое мая, - ответил Илья.
- Гейка, Гейка... Завтра ровно десять лет, как мы с тобой расстались. Наш интернат преобразован в мореходное училище. Пора откупорить бутылку в нашей бухте.
- Лёнь, как я рад, что ты меня нашёл. Встречай меня в Риге. Я перезвоню, скажу, на какой рейс возьму билет.
- Давай, до встречи.
Илья положил трубку. Все дела сразу отошли на второй план. "Как же я забыл о нашем договоре! Всё время помнил, а тут забыл. Лёнька, скоро я тебя увижу", - подумал Илья, встал и вышел из кабинета.
- Лариса Ивановна, - обратился Илья к секретарше. - Закажите мне билет на самолёт на сегодня до Риги.
- Хорошо, Илья Владимирович.
- И ещё. Если позвонят с телевидения, я буду в понедельник.
В пять часов вечера Илья уже был в аэропорту. В белой спортивной куртке, чёрной футболке и белых кроссовках, он был похож на спортсмена, улетающего на соревнования. Он поймал себя на мысли, что уже давно не был в отпуске. В салоне самолёта он старался думать о Лёньке, вспоминая всё, что было между ними. Где-то в глубине его души в Илье прочно жила уверенность в том, что всё, что связано с Лёнькой, было необычайно ярко, радужно, не как у всех. Ему вспоминались отрывочные картинки, словно слайды, вырезанные из общей ленты: его улыбка, взгляд, жест - и он знал, чувствовал, что всё это для него лучшее в его жизни, самое для него дорогое...
***
Эпилог.
Лёнька осторожно трогает белые клавиши, потом садится и начинает играть Шуберта. Не мечта о счастье, а само счастье врывается в эту тихую комнату. Трещат дрова в камине, отступают все заботы, забывается одиночество... Илья у камина перечитывает копии документов, потом медленно поднимает взгляд на Лёньку.
- Лёнь, откуда у тебя эти документы?
- Когда отец был жив, я попросил его достать сведения о твоём отце. Он очень рисковал, обращаясь к другу с такой просьбой. Человека, который сделал эти копии, уже нет. Эти документы хранились в ячейке банка. Если ты всё прочитал, брось их в камин.
Лёня встал, подошёл к другу и положил руку ему на плечо. Илья ещё раз пробежал глазами по страницам документов и начал поочерёдно бросать их в огонь.
- Лёнь, как ты думаешь, гибель отца - случайность или его убрали?
- Я могу сказать только одно: "контора" ошибок не прощает. Мне отец рассказывал, что была найдена перевёрнутой машина с дипломатическими номерами на тридцать втором километре от Потсдама. Чтобы избежать скандала, дело представили как несчастный случай.
Илья помолчал. Лёнька налил в рюмку коньяку и поднёс его другу.
- Давай выпьем не чокаясь.
На другой день автомобиль уносил друзей к туманному побережью.