Лёнька и Валерка ссорились. Совсем как в студенческие годы - незлобно, шутя, но принципиально. Вот и сейчас Валерка битый час втолковывал другу свое отношение к стриптизу.
- Ты пойми, дурачок, я действительно считаю, что ты классно танцуешь. И тело у тебя шикарное. И мордашка совсем милашечная. Но ты представь себе на хотя бы минуту, что именно у людей шевелится при виде всего этого! Ты думаешь, светлые мысли? Даже если мысли, то только похотливые: как бы тебе поглубже присунуть. А шевелится у мужиков только одно - их вонючие конские хуи... Тебе не противно от этого?
- Неа, - улыбался своей обезоруживающей улыбкой Лёнька, - нисколько... И потом, с чего ты взял, что у них хуи вонючие, да ещё и конские? Я со сцены не определяю размеры. Только потом, если повезёт... И ещё: почему только присунуть? А может, засунуть? Поглубже, да наподольше.
Лёнька уже откровенно смеялся над Валеркой, когда в него полетела подушка. Он чувствовал себя необыкновенно легко, когда понял, что прошлое уже не омрачает их дружбу, а сексуальная тяга, которую когда-то чувствовал к нему Валерка, ушла в никуда. Ещё больше он радовался за них с бойфрендом. Судя по рассказам, тот был классным парнишкой, и Валерке очень повезло с ним. Да ещё и матушка приняла Пашку как родного. О такой семейной идиллии Лёнька только мечтал. Да, у него была Лидка. Но то - подруга, а не любимый и не семья, которая бы поняла и приняла его ориентацию...
- Ты меня слышишь? - вырвал его из размышлений оклик Валерки. - Вот скажи мне, ты долго собираешься терпеть этого Мамеда? Сам же рассказывал, что он сделал с новичком.
- С этим старым козлом разберутся. Вот увидишь.
- Илья... И как я сразу не догадался! Этот ручной цербер, похоже, у тебя на коротком поводке.
- А ты, похоже, ревнуешь... Или сам на Илюху глаз положил? Что? А как же твой? Гляди, всё ему расскажу, и твой гарный хлопец сразу определит, кто у кого на коротком поводке сидит.
- Дурак, я с тобой серьёзно говорю, - Валерка тоже рассмеялся.
Он вдруг вспомнил, как смешно хмурит брови его Паша, когда ревнует. Как напрягает голосовые связки, когда начинает выпытывать подробности, если в чём-то подозревает любимого. А ещё ему вдруг вспомнилась их последняя перед поездкой сюда ночь.
***
Валерка судорожно вздохнул. Эта сексуальная гонка с Пашкой вымотала его донельзя. Вдруг подумалось, что годы уже не те и что марафон с кувырканиями даётся ему всё тяжелее. На потенцию он, слава Богу, пока не жалуется, но дыхалка стала подводить в самый ответственный момент. Вот и сейчас, длившаяся, как ему показалось, чуть ли не минуту эякуляция, раскрутила его мотор на бешеные обороты. Крохотный глоток воздуха, который ворвался в него перед самым оргазмом, пометался в закоулках груди и растворился, словно его и не было. Разноцветные искры, которые всегда рассыпались у него голове в пик блаженства, заволокло дымкой. Она стала густеть и превращаться темноту... Судорожный вздох. Просветление сознания от порции кислорода. Последняя дрожь в чреслах. Умиротворение...
- Эй, уснул, что ли? - из дрёмы его вырвал шёпот лежащего рядом Паши.
- Нет.
- Знаешь, что тебя ждёт, если ты изменишь мне? - шёпот друга приятно защекотал кожу у его сонной артерии.
- Выпьешь мою кровь.
- Нетушки. Тебя ждет более изощрённая пытка, - пашкины пальчики зашагали от груди к паху.
- Ох, неужели откусишь его? Его, что приносит тебе столько радости!?
- Ага, счас! - язычок Паши стал повторять путь пальчиков и замер у лобка.
- Знаю, ты укусишь его и своим злобным ядом отравишь. Тогда мой корешок ссохнется и станет совсем коротким, - Валерка окончательно отогнал от себя сон и поддержал игру.
Не прочь поиграть оказался и его член. Он снова встал и упёрся в горячие губы Пашки. Тот его лизнул, вызвав спазм желания, чуть прикусил крайнюю плоть и, надевшись ртом, стал сдвигать её, оголяя головку.
- Ну что ты со мной делаешь? - выдохнул Валерка. - Нам же рано вставать, и потом дорога тяжёлая.
- Её облегчит воспоминание обо мне, - промурлыкал Пашка и продолжил скользить по стволу.
Ненасытности друга Валерка удивлялся. Его поражало, как всегда по-новому он переживал каждый секс с ним. Они словно переписывали камасутру заново, пополняя её содержание новыми позами, каждая из которых несла своё наслаждение.
Вот и сейчас, начавшийся как обычный минет стал перерастать в нечто неожиданное. Пашкины губы кольцом массировали основание члена. Язык затанцевал вокруг головки, щекоча и втирая истому в её край. Руки ласкали ягодицы, а чувственные пальцы заиграли неведомую мелодию вокруг ануса. Даже пашкин член, тёршийся о его ногу, приносил Валерке массу удовольствия. Он обжигал, вызывал желание заглотить его и повторять всё то, что с ним вытворял любовник.
Промежность же у Валерки жила отдельной жизнью. Волна удовольствия, пульсируя, поднималась вверх по внутренностям и одновременно выворачивала их наизнанку. Влажный пожар, который вспыхнул внизу, волной долетел до мозга, и включил там все кнопки удовольствия разом.
Этот новый оргазм накатил, как цунами. Член выплёскивал сперму сплошным потоком. Пашка глотал её, как путник в иссушающей пустыне. Его пальцы внутри Валеры в последнем аккорде замерли на горячей простате, и та стала наполнять и без того плотный поток спермы своими соками. В мозгу зазвучал хорал экстаза, заполнил черепную коробку и ярким, усталым стоном вырвался наружу. В завершение всего этого ногу обожгла пашкина сперма.
- Вот что я с тобой сделаю... Иссушу любовью... - последнее, что услышал Валерка, погружаясь в сон.
***
- О! Вот это по-нашему. Молоток! - ржал Лёнька, тыча пальцем в возбуждённого Валерку. - Спорим, что ты Пашку своего вспомнил! Спорим?!
- Дурак. А если и его! Ты лучше не за мной следи, а за собой. Ты что, и впрямь решил забавлять клиентов таким образом? Вертеть задом? А потом ещё и ублажать их по-другому?
- Способ понятен. Только чего ты за меня-то печёшься? Мне честь свою смолоду беречь не для кого. Тебе легко говорить, у тебя вон кто под боком пригрелся. А я один. Может, хоть так подфартит.
- Дурак, ты и есть дурак. Нашёлся тут интердевочка. Есть у тебя хотя бы один пример, когда стриптизёр свою судьбу семейную устроил? Вон, Илья твой распрекрасный - что у него, семеро по лавкам и жёнушка в светёлке ждёт?
- Фу! Ну что ты за человек такой дремучий? Светёлка, лавки... Учитель из тебя так и прёт. Зря в педагоги не пошёл. Пидагог ты магазинный, вот кто!
- Эй-эй, полегче, чего ты сразу обзываться! Мы же с тобой друзья. Не забывай. И не заводись так из-за Илюхи своего. Я его в пример тебе только привёл. А любимого не там ищешь. Это факт.
- Факт, что ты меня по-своему любишь, а тебя люблю, - примирительно протянул Лёнька. - Давай не будем обо мне говорить больше. Тебе осталось дня два тут со мной повозиться, а потом ты отправишься к своему Пашке, так что проведём эти дни без ссор... Всё! Пора в клуб... Ты со мной?
- Приеду к представлению. Сейчас заеду к себе в гостиницу и уж только тогда к тебе.
***
Мамед нервничал. Он не знал, что противопоставить строптивому нраву своего лучшего стриптизёра. И раньше он с трудом терпел Илью, а сейчас, после того как тот поднял на него руку, стал откровенно бояться парня. Припугнуть увольнением - не вариант, потому что такого жеребца с руками и ногами оторвут конкуренты. Спустить свору, чтобы помяли бока - есть риск, что перестараются и испортят внешние данные Ильи, а ведь только они приносят отличный доход лично Мамеду.
Босс не сомневался, что до Ильи дойдут слухи о том, как он поступил с новичком. Тогда он не обойдётся одной зуботычиной.
- Можно? - размышления Мамеда прервал голос Сашки, вызванного для разговора.
- Проходи, садись. Ну, как дела? Как тибе эта работа?
- Нормально, не напрягает.
- А ти как смотришь на то, что тут у меня работают педики? Не западло с ними в одной машине ездить?
- А мне без разницы, каких клиентов возить. И парни-то твои пусть спят, с кем хотят. Для меня они тоже клиенты, - уклончиво ответил Саша.
- Я слышал, что там, откуда ты недавно вышел, с такими разговор другой, да?
Сашка напрягся. Он никогда особо не скрывал свою судимость, но и говорить о ней не любил. Особенно с такими, как Мамед. Никогда не имевший с ним никаких трений, Сашка интуитивно чурался его. Мерзкий характер босса выдавали сальные глазки, вкрадчивый голос и постоянные напоминания о том, что Сашка должен следить за его ребятами.
- Чего ти молчишь? Я-то ладно, мне с ними приходится и лаской и сказкой, как говорят. Они мои сотрудники. Терпеть приходится их характер. А вот ти как терпишь их разговоры, я не понимаю, - пробормотал Мамед.
- Какие такие разговоры?
- А ти помнишь, Илью возил три дня назад?
- Ну?
- Он говорит, что ти бросил его у клиентки. И он до утра там остался. Ну, я же знаю, что ти не мог так со мной поступить. Ведь не мог же?
- Я его, как и положено, дождался, а потом повёз домой.
- Во-о-о-т. И я так говорю ему. А он говорит, что ти гандон штопаный и чтобы ти к нему даже не приближался. Не то виебу, говорит, ненароком.
- Я с ним разберусь. Узнаю, что да как.
- Во-во! Ти уж там разберись. Аккуратно, как ти умеешь. Чтобы не нёс про тебя всякую ерунду. Ну, иди пока. Вечером, как всегда, на работу выходи.
Как только за водителем закрылась дверь, Мамед порылся в визитнице и начал набор номера.
- Слушаю, - услышал он приглушённый голос на том конце соединения.
- Светлана Георгиевна, это Мамед вас беспокоит. Из "Шалуньи".
- А, да, Мамедушка, слушаю тебя, душа моя. Ты, видать, не позабыл о моей маленькой просьбе.
- Как я мог! Поэтому и звоню. У меня появился отличный парнишка. Хрустящий, как огурчик. В самый раз, как вы любите.
- Это уж мы сами оценим твоего хрустящего паренька. Что, неужто так хорош, или ты цену набиваешь?
- Что вы, что вы?! Как можно! Я только из лучшего отношения к вам его попридержал. Тут знаете, сколько на него претендентов? Я никому его не отдаю. Для вас держу.
- Так я тебе и поверила, Мамедушка. Сам, наверное, первым его попробовал.
- Никогда! - клятвенно выпучил глаза хозяин и так бодро замотал головой, что его пышные щёки заколыхались, как на ветру.
- Ладно, не выпрыгни из штанов там от усердия. Сегодня заедем. Только помни: парень не только мне, но и мужу понравиться должен. Он любит тугие и нераспечатанные попки.
- Самое то! Нераспечатанная попка. Жду, - проверещал Мамед и дал отбой.
кулис Лёнька наблюдал за тем, как заполняется клуб. Обычная разношёрстная публика. За столиками подальше от сцены разместилась стайка студенток. Их можно сразу было узнать по весёлому щебету, который скрывал явное смущение. Так всегда себя ведут люди, впервые пришедшие на стриптиз. Про таких говорят "и хочется, и колется". Заказав по бокалу пива, они будут тянуть его до конца вечера, попарно выходить на перекур, перешёптываться во время танцев и дико смущаться, когда кто-либо из стриптизёров будет обращать на них внимание.
А парни, надо признаться, именно такую публику и любят. Пусть и не щедрую. Их реакция на откровенные наряды и движения бывает самой естественной и всегда вызывает бурю эмоций у остальных посетителей. Другое дело "матроны", как их называли парни. Те, повидавшие все виды, хоть и щедрыми бывали на "чаевые", могли опускать сальные шуточки, лапать стриптизеров, что вообще-то строжайше запрещено (об этом объявляется в начале шоу). А поскольку среди великовозрастных дам бывают завсегдатаи, то и любимчики у них были свои. Вот им приходилось несладко. Дело обычно заканчивалось приватными танцами в кабинах, и уж там танцорам приходилось придумывать что-то новое и необычное, чтобы их плавки наполнились хрустящими купюрами.
Одна из таких дамочек, да ещё и с мужем, пришла и сегодня. Она величественно прошествовала на своё "коронное" место у сцены, сопровождаемая суетящимся Мамедом. Тот разве что пылинки с неё не сдувал. "Видать, мадама эта не только богата, но и вес имеет, раз Мамед перед ней так извивается", - подумал Лёнька. Накрыв ладонью мужнину руку, она что-то тихо говорила хозяину клуба. Тот подобострастно кивал, как болванчик, и пританцовывал от нетерпения на месте. "Кого-то заказывает, - решил Лёнька. - Опять Илюху. Наверняка его".
Между тем, представление начиналось. Отгремели фанфары, Мамед впорхнул на сцену, чтобы поприветствовать публику. Пришёл черёд первого номера. Он, по традиции последней недели, был Лёнькин. "Адажио" Альбиони, сверкание стразов, страстные движения ангелочка у шеста завели публику. Лёнька радовался и испытывал гордость от того, что именно его талант и тело настраивают зрителей на нужную эротическую волну. До следующего номера (теперь уже группового) у него было минут двадцать, и он решил поторопить Валерку, который почему-то задерживался.
В гримёрке он перекинулся словом-другим с Ильёй, позвонив другу, успокоился, узнав, что у того всё нормально и что Валерка вскоре будет на месте. И тут Лёнька нос к носу столкнулся с новичком Максимом, которого недавно застал в кабинете Мамеда за минетом. Парнишка был выряжен в костюм блудливого зайца. Стринги-ниточки на копчике венчал пушистый хвостик, а спереди ткань представляла собой плетение из тончайшего пуха. Все достоинства парня под ним были не просто читаемы, они просвечивали. Тело Максимки было усыпано сверкающей пудрой с розовым тоном на груди. Завершали этот супероткровенный наряд огромные опушённые розовые же уши, одно из которых кокетливо свешивалось вниз.
Паренёк был несказанно смущён своим "одеянием". Увидев, какую реакцию у Лёньки вызвал этот наряд, юноша стал пунцовым. На глаза его навернулись слёзы.
- Лёнь, скажи честно, а ты тоже в таком наряде обслуживал публику в первые дни?
- Ну... как тебе сказать... Я никогда не работал официантом. Я сразу начал танцевать. И наряд сам себе заказал. Это тебе Мамед, что ли, подсуетил?
- Ага. Говорит, что сегодня важная публика будет. Я только не пойму, почему другие официанты не так одеты.
- А хер его знает... Ты не парься так сильно. Если хочешь стать стриптизёром, то привыкай. Там и не такие наряды придётся надевать. И даже снимать их, - попытался успокоить парня Лёнька.
- Ясно... Только он мне один столик велел сегодня обслуживать - центральный. Там какая-то пара важная сидит. Баба вроде ничего, а вот мужик её у меня оторопь вызывает. У него глаза кобры. Жуть прямо.
- Ну-ну, успокойся. Что они тебе сделают-то? Самое страшное - не дадут на чай. Всё будет хорошо. Вот увидишь, они через час кого-нибудь из нас вызовут на приват и больше здесь не появятся. Не переживай, - и Лёнька ободряюще похлопал парня по плечу.
***
Лёнька вполне освоился на сцене. В первые дни он ничего не видел, кроме софитов. А сейчас, танцуя, он не только ловил отдельные взгляды на себе, но и, как заправский психолог, по реакции зрителей мог прочесть их мысли. Вот и сейчас в костюме ковбоев они с парнями привычно рассыпались по залу, и каждый выбрал себе нужного зрителя. Лёнька пробежал к студенткам, на ходу замечая, что важной пары нет на месте. "Ага, в кабину направились. Интересно, с кем из наших?" - думал он, пританцовывая перед девушками. Те фыркали, смущённо закрывали глаза, откровенно смеялись над бедняжкой, на коленях у которой пристроился Лёнька. Её трясло от такого, это Лёня чувствовал всем телом. Бешеный стук её сердечка он ощущал через десяток сантиметров, что разделял их груди. Руки стриптизёра слегка оглаживали волосы девушки, а кожаные шорты едва-едва касались её горячих, как раскалённая плита, колен. Тоненькая девичья ручка робко оттянула резинку шортов, чтобы оставить за ней стольник. "Ай ты, милая моя", - подумал Лёнька и вернул купюру.
Танец закончился, и парни убежали за кулисы. Следующим на сцену вышел Илья, чем немало удивил Лёньку. Он был уверен в том, что его друг давно в привате с этой кобрячьей семейкой.
"А где наш зайка?" - вдруг кольнуло у Леньки и набатом застучало в голове. Не увидел парнишку он и при следующем своём сольном выступлении через 10 минут. Не нашёл и на кухне. Тревога за парня росла, как лавина.
- Илюх, ты давно видел Макса?
- Да вроде тут где-то был, а что?
- Что-то мне тревожно. Тут Мамед вокруг каких-то клиентов всё кипешил. Не отправил ли он пацана с ними в приват? Что-то я давно его не наблюдаю.
- Он что, охуел совсем?! - сразу взвился Илья. - Щас я посмотрю, и если этот старый козёл и впрямь отправил официанта в приват, то я точно накостыляю ему. И будь, что будет!
***
Приватная комната для VIP-персон находилась на цокольном этаже клуба в самом конце коридора. Так туда не доносился гомон и музыка из зала, и публика из остальных кабинок редко добиралась до неё. Будучи на отшибе, она была особенно востребованной теми, кому Мамед по согласию со стриптизёрами позволял вольности, которые частенько заканчивались сексом. В накладе не оставался никто. Клиенты получали максимум удовольствия, парни зарабатывали более крупную сумму, чем за танцы, а Мамед получал не только барыш, но и особое расположение нужных ему людей.
Светлана Георгиевна (а это была она) с мужем сидели на глубоких низких кожаных диванах. Перед ними на японском столике горела одинокая свеча под вычурным абажуром. На плазменных экранах по периметру стен крутили порно.
Максимка принёс заказанные суши и саке и стал раскладывать всё это на столике. Он понимал, что стол очень низок и что поза, в которой он сервировал его, была более чем откровенной. Озябшие ноги гнали холод по всему телу, и парня била мелкая дрожь. При этом хвостик на его стрингах трепыхался, как у настоящего зайца. С него не сводил своих водянистых глаз супруг женщины. А она, лениво играя огромным бриллиантовым перстнем, ухмыляясь, не сводила взгляд со стремительно растущего в объёмах бугорка в штанах мужа.
Именно этого она и добивалась, приводя супруга сюда. Его бисексуальность стала явно превалировать в последние годы. Муж давно перестал привычно трахать её. Для зарядки его немаленького агрегата всё чаще стали требоваться юношеские тела. Особое удовольствие ему доставляла чужая боль. Тогда его огромный член совершал настоящие подвиги. Он интенсивно нырял не только в задницы парней, но и исправно удовлетворял её ненасытную вульву. И, признаться честно, ей также стали нравиться игры мужа. Она получала необъяснимое удовольствие от того, что отрицательная и агрессивная энергия супруга выплёскивалась на парней, а к ней муж попадал шёлково-податливым. И тогда она могла верховодить в сексе, чего никогда не позволяла себе в обыденности.
Супруг уже откровенно лапал упругие ягодицы официанта. Тот, завершая сервировку, только и смог, что напрячь мышцы, что вызвало ещё более бурную реакцию у мужчины. Мужик обхватил парня за талию одной рукой, а другой грубо сорвал с него то, что Мамед гордо называл стрингами. Пушинки разлетелись в стороны. Ноги у парня подкосились, и, чтобы не упасть, он вынужден был опереться руками на стол. При этом жар с навершия абажура стал жечь ему грудь. Максим застонал.
Женщина сорвала с парня заячьи уши, вцепилась руками в его волосы, второй рукой смахнула всё, что парень так усердно расставлял на столе. Комната наполнилась запахами разлитого саке и пота мужика. Максим почувствовал ещё один противный "аромат" - запах вульвы. Женщина потекла.
Мужчина грубым тычком в спину распластал парня на столике, раздвинул его ноги и резко засунул сразу три пальца ему в анус. Парень закричал. Женщина ещё сильнее вцепилась в волосы парня, откинула его голову назад так, что хрустнуло в позвонках, и заткнула ему рот своей пиздой. От неё вонью уже несло. Сознание Макса помутилось от запаха, страха, боли, которую ему причиняли грубые пальцы внутри.
Только на секунду парнишка почувствовал облечение, когда пальцы покинули его нутро. И тут же сильнейшая боль парализовала его: в анус ему упёрлось что-то невообразимо огромное. Это мужчина пытался пропихнуть парню в зад невесть откуда взявшийся дилдо - такого размера, который можно увидеть только в самых жёстких садо-мазо-фильмах.
Ничем не смазанный, ребристый дрын раздирал кольцо ануса. Оно никак не поддавалось, и мужчина одним резким движением вогнал его в тело чуть ли не наполовину. Боль тысяч раскалённых игл вокруг ануса обожгла сознание, и мысль о том, что анус порван, стала последней перед тем, как Максимка отключился.
Теперь его тряпичное тело оказалось в полной власти беснующейся парочки. Женщина размазывала свои соки по лицу парнишки, мужик грубо трахал его резиновым членом и одновременно пытался пропихнуть в тело жертвы и свой стоящий колом хуй, который ничуть не уступал по размерам резиновому.
Ему это не удавалась только потому, что больно было самому. Но он по опыту знал, что кровь, которая уже струйкой сочилась из промежности, смажет оба члена, и через минуту-вторую процесс пойдёт как по маслу. В ожидании этого сладостного момента он перевернул подсвечник и каплями горячего воска стал рисовать причудливый узор на спине парня.
Взгляд змеиных глаз мужчины упёрся в осоловелые глаза супруги. Он понимал, что она на грани мощного оргазма, который обязательно повторится, когда очередь дойдёт до него. Тогда её будет выворачивать от волн удовольствия, похожих по мощи на те, что в штормовую ночь друг за другом бьются о причал в тщетных попытках разрушить его. Ради этого сладостного момента они и отвалили Мамеду круглую сумму. А парнишка и впрямь оказался таким, какого они давно искали.
И тут в комнату ворвался Илья. Одним ударом в челюсть он отправил в нокаут мужика. Женщина, вереща, вжалась в спинку дивана. Осторожно, насколько это было возможно, Илья вынул дилдо из парня, словно пушинку, взял его бесчувственное тело на руки и вынес из комнаты. Вслед ему понеслись проклятия и угрозы. Но их Илья уже не слышал. В нём клокотала ненависть к этому жирному ублюдку.
Он занёс парня в гримёрку, оставил его на попечение друзей и помчался к кабинету босса. А тот, словно почувствовав неладное, заперся изнутри...
- Маме-е-е-д! Сука, открывай! Я тебя на ленты порежу, - ударом мощного плеча пытался выбить дверь Илья.
Вокруг уже собрались встревоженные парни. Они пытались успокоить друга и тянули его прочь от двери.
- Блядина жирная, вылазь из своей конуры, - не успокаивался Илья. - Я выбью остатки твоего пидорского ума из твоей жирной башки!
- Да успокойся уже! - это уже Лёнька повис на Илье. - Ты же его знаешь. Его теперь не вытравишь оттуда. Того гляди, на помощь звать начнёт.
- Кого? Ментов? Они его сами за аморалку пристегнут куда надо. Братву, что ли, позовёт? Да они только крышуют его, а на внутренние разборки никогда не подпишутся.
- Главное, что Максимку спасли; он, кстати, очнулся. А с этой гнидой и потом поговорить можно. Ты иди к Максиму, думаю, он только тебя к себе сейчас подпустит. Да и мне домой пора. Валерка уже заждался, наверное.
- А он что, тут ещё? Не уехал? Слышь, чего вы сейчас мотор вызывать будете. Давай одного из наших водил с вами отправлю. Один хер, Мамед сегодня для них не указка. У, сука! - ещё раз скорее уже для острастки грохнул кулаком по двери босса Илья.
Вернувшись в гримёрку, он участливо взглянул на Максима, свернувшегося клубочком под пледом, которым кто-то из своих его прикрыл, порылся в своей сумке и набрал номер на мобильнике.
- Алло, дружище, помоги мне. Тут друзей надо отвезти, куда попросят. А с Мамедом я договорюсь. Ага, спасибо. Буду обязан.
Лёнька звонко чмокнул Илью в щёку, помахал Максимке и помчался к Валерке.
Из клуба они вышли, перебивая друг друга. Лёнька, как тараторка, всё пытался рассказать, что приключилось сегодня в кулуарах, а Валерка тщетно старался вставить в разговор фразу о Пашке, который пригрозил любимому всеми страшными судами земными, если Валерка не вернётся домой завтра же.
Отыскали по номеру нужную машину, плюхнулись на заднее сидение, буркнули водителю "Здрасть!" и почти одновременно спросили друг у друга:
- Ну, к кому сегодня поедем - к тебе или ко мне?
- Сегодня поедем ко мне, - услышали они голос водителя и замерли не хуже, чем в знаменитой сцене "Ревизора".
С водительского сиденья, обернувшись, широко улыбался им их Сашка.