1.
Так. С чего начнём: с воспоминаний или объявлений? Почти гамлетовский вопрос: "Быть или не быть...".
Коль про блины заговорил, то вначале сковородку раскаливают, потом сперматозоиды мучные, вместе с яйцами перемешанные, из ковшика льют. Вкусно, когда пропорции соблюдены и маслом смазано в меру.
Эх, соблюсти бы её - меру-то! С другой стороны, излишняя скромность не отразит полной, осязаемой картины действия.
Выберем чистосердечные признания. Оторвёмся на всю катушку, и вперёд!
Итак. Объявление на сайте: "Напиши, договоримся. Если тебе за тридцать, ты мужественен, но не груб, пиши". Естественно, оно моё - скрытое, конечно, под псевдонимом. Но куда деваться, когда нетрадиционные взгляды и отношения до сих пор не вошли в обиход на постсовковой территории. Не говорю уже о повседневных буднях традиционных нравов. Кто их придумал? Когда? Для кого? Мир до сей поры ломает голову о зачатках нетрадиционной любви однополой, начиная от простаков и кончая эрудитами с профессорскими знаками препинания...
Хрен с ней, с этой волокитной темой. Не о том речь.
Пацан один под этим "объяблением" подписал: "На хера тебе старики? С ними как с тощими кобылами; того хуже, подхватишь чего-нибудь"... То ли напугать меня собрался, то ли сам таким образом примазывался? Откуда же ему, весёлому да не испытавшему всех внутренних треволнений, было знать о том, чего стоило автору сунуть на гей-сайт подобное творение?!
Блин! Про него-то и забыл. Ляпаю тесто на холодную сковороду, жду вкуснятины, в итоге - скомканная бредятина... Пожалуй, с неё и начнём.
Тесто замешивалось давным-давно. Если не в утробе маманиной, то в школьные годы чудесные.
Никогда не забуду директора нашего, историка Владимира Ивановича. Единственный мужик на всю школу. По правде говоря, мужик стоящий. С жгучими волосами кудрявыми, чернющими, как смоль, глазищами... и охрененными волосьями на груди, до самого горла. Белоснежная рубаха накрахмаленная, и завитушки угольные торчат из-под верхней пуговички. Слюньки до сих пор текут при одном воспоминании об этом!
Боже ж, ты, милостивый, как въедался я в свои 18 лет на уроках истории в его мужские достоинства, как сверлил голубоватым пронзительным взглядом по ширинке и выше - пока до этих самых завитушек обольстительных не добирался. А толку-то? Всё ж одно - мимо. Он-то и не догадывался, чего у меня там, в мозгах, творится-то!
- Алекс, в каком году началась Великая Отечественная? - невзначай, бывало, обратится ко мне Владимир Иванович.
Ёлки-палки! У меня голова кругом от его взгляда томного! Краснею, хуею - в прямом и переносном смыслах, потому как писюха вздыблена, хотя и не дозревшая, но вполне сносная для того возраста.
- Что молчишь? - настойчиво повторит, как и всегда, мой кумир.
- Я... я... я... прослушал вопрос.
- Где ты всё время витаешь, Алекс?
Уже горю от стыда, но мужественно молчу, а у самого в голове вертится: "В твоих подштанниках роюсь, хрен твой пытаюсь разглядеть. Представляю, как ты Марию Михайловну, училку по иностранному языку, женушку свою, по ночам ебёшь"... Тут же заливаюсь красными пятнами от стыда... от мыслей непотребных... Вдруг догадается, прозорливый...
Учитель в те самые минуты сладострастные с нежностью обдаст меня нежным отеческим взором, внимательно обглядит с головы до ног своими волокитными очами из-под густых чернющих бровушек суровых, отчего дрожь прокатится по всему телу электрическим зарядом, а губенки пухленькие в моменты пугливые затрясутся от страха, как у алкаша запойного.
- Садись, мечтатель. Поскорее в класс возвращайся.
Возвращался. Ещё с большей охотой и надеждами. Правда, на что надеялся, так до сих пор и не ведаю. Про отношения мужиков с мужиками я тогда знать не знал. Бывало так, что в снах член историка во рту не раз держал, и в попке двигался его красавец воображаемый в моих мечтаниях. Но то во снах грядущих...
Блин! Мутить или не мутить далее? Я про тесто для блинов.
Да, блинчики с коровьим маслом растопленным, что со сковородок горяченькими на стол подавались в праздничные дни, хороши бывали. Хавали их безотказно. Времечко-то было не из сытых. Любому куску, испеченному из сдобного теста, были рады-радёхоньки. Уплетали за моё-моё! Не то, что ныне...
Может, кому-то бредятина моя с блинами неинтересной покажется, но на то она и бредятина. Потому умолкну ненадолго. Подожду отзывов от нынешнего поколения. Вчерашнего тоже не исключаю.
Блин! Дела закрутили. До завтрашнего дня. Авось, припомню ещё кое-чего из жизни моей блиновой и непременно-с продолжу повествование. Вплоть до наших времен и до того долбанного "объябления", с которого вся эта заваруха с воспоминаниями и началась...
2.
Ну, да, с объявления того долбанного всё и началось: "Напиши, договоримся. Если тебе за тридцать, ты мужественен, но не груб, пиши".
Если бы знать?! Звонки рекой полились!
- Привет. Давал объявление? Твои параметры?
- Нормальные.
- Сколько тебе лет?
- А тебе?
- Мне двадцать семь.
- Мне за сорок.
- Животик имеется?
- Небольшой.
- Чего от меня желаешь?
Длинная пауза, в течение которой я охуевающе удивляюсь наглости клиента. Ну да, получаюсь проституткой на выставке продаж. А что делать? Сам напросился.
- Что тебя ещё интересует?
- Ни хуя!
Пи-пи-пи... Остался, как говорится, с носом вместо огурца желаемого и дыньки очаровательной.
Ах да, про блины забыл. "Печь их надо бы искусстно", - так маманя предупреждала в своё время сноху, то бишь жену мою, с которой лет двадцать назад познакомился, трахнулся в первый же вечер, женился на ней и всё это время проживаю в сексуальном неудовольствии и мечтаниях о сладкой жизни с парнями...
Василий Иванович скончался внезапно - от инфаркта. Я плакал из-за случившегося долго втайне от всех. Тогда-то я поклялся: стать директором школы и быть в точности таким, как мой любимый педагог по истории.
Мечты сбываются, если дюже захотеть. И вот я студент педучилища. Специализация: учитель начальных классов. Далее по ступенькам пошёл. Вначале педагогика, потом история в институте, затем школа. Рядовой учитель. Временно. Я верил в то, что с моим дерзновенным характером скоро добьюсь желаемого.
В промежутках происходило следующее.
Бабы, как мухи, липли на медовый мой двадцатипятисантиметровый и пятисантиметровый - в объёме - член с залупой грибкообразной, открытой, доступной и слёзно извергающей сперму в момент полового акта. Только мне всё это было до звезды далёкой в необъятном океане. Через силу трахал их, спускал похотливую сперму, а сам всё в мозгах о Владимире Ивановиче думал, воображал, как он Марию Михайловну, жёнушку свою, ебёт, - и кайфовал вместе теперь уже с покойничком. Вот оказия! Втихаря иногда приходили ко мне мысли - мол, не сумасшедший ли я? Но они улетучивались после очередной ебли с бабами, которых я принимал всякий раз за мужиков. Вроде, их и не их трахаю.
Лет до двадцати пяти эта хреновина преследовала меня, словно тень отца Гамлета, пока не появился человек, который отсосал мне до основания, расцеловал всякое до изнеможения, открыл задний проход для продвижения моих истинных эмоций. Звали его Валерий. Это был учитель по физкультуре. Огонь-парень, накачанный, с волосьями, как у моего кумира, с бугром, выдающимся из-под спортивных штанов, с жгучими глазами блестящими, с милой улыбкой очаровательной.
На даче мы у него оказались. Жёны в огороде, мы в избе. Я решил гвоздь забить в стену для картины. Ну, чтоб повесить натюрморт с абрикосами на стенку. Оба в плавках. Я на лестнице, он на табуретке. Вначале он за колени держал меня. Потом... я даже не помню, как за яйца мои ухватился, но помял их от души. Я в момент соскользнул со ступенек, прильнул к своему бугаю и застрял промеж ног у стоячего хуя. Естественно, тут же проглотил дружка. Спортсмен меня обслюнявил губищами толстокожими. И понеслось! Будто в полёте каком или в сне юношеском. Часа полтора ласкались...
Года три после того насладиться друг дружкой не могли мы в полную меру, но кайфовали безудержно. Причём бессловесно. Взглядами изъяснялись. Бывало, после моих уроков по истории заглянет он ко мне в класс - и прикроет дверь. Я за ним в спортзал. Дверь на ключ, и часа три в безоблачном мире, словно космонавты в невесомости, мы ублажаем друг друга.
Етижь твою тудыжь! Валерка! Милый! Царствие тебе Небесное! Погиб мой любимый космонавт в автокатастрофе...
Нет, не мог я продолжать после этого ходить по тем же коридорам, классам и вообще не в состоянии был оставаться в том посёлке. И я уехал в город, где началась моя пасмурная педагогическая деятельность.
Блин! Как просто и невзначай вдруг случается желаемое! Да, словно блинчики на сковородке вкусненькие маманины, в рот кидаются эти самые члены неуловимых мечтателей, вдруг оказавшихся по стечению обстоятельств рядом с тобой в какой-нибудь сауне или просто баньке. А порой и под забором твоего дома. Удивительное создание в нетрезвом виде явится вдруг, с любовью прильнёт к тебе, зарыдает, и ты несчастного обсосёшь с ног до головы. В редком случае засунешь ему в зад. Протрезвеет он наутро - и тебя ублажит сполна своей кувалдой молотоподобной.
Блин! Лично я никогда от блинов не отказывался - любых: пережаренных, квелых, недосоленных, переслащённых... Слюнкой поувлажняю, он прямиком в утробу и проскользнёт с охотой... Ага, лишь бы охота стояла...
Блин! Опять на секс потянуло. Попридержимся до завтрашнего утра.
Будет день - будет тебе и блин горячий...
Офонареть! Ещё один звонок. Отвечать или пропустить?
Была не была! Всё одно к одному: воспоминания, объявления... Житуха моя одинокая. Уже полгода, как ни с кем не был - после разлуки с качком моим последним, неповторимым. С другого конца подходить - восемь лет совместной ебли чего-то стоят?!
Всё же отвечу на звонок. Далее продолжим воспоминания.
- Алле?!
- Хер в седле.
- По-моему, Вы ошиблись номером.
- Не бзди, дорогой, объявление давал?
- Какое объявление?
- На сайте известном.
- Нет.
- Ну ты гондон! Я бы тебя обкончал с ног до головы, засранца.
Пи-пи-пи...
Приехали - без орехов и блинов маманиных! Докатился до говнюка вонючего. Хорошо ещё, что козлом не обозвали. А надо бы! Потому как сам влез в эту петлю поганую. На хрена было мне это объявление совать с телефоном и адресом почты?!
Просмотреть входящие пора. Может, там что-то утешительное найдётся?
Мысли о прошлом покоя не дают...
С чего у нас с Маратом началось? А-а-а!
Начальником службы охраны назначил я, будучи директором, бывшего омоновца, казаха по национальности, красавчика по внешности. Вылитый Джеки Чан. Только размером поболее: вширь, в рост, но не в хуй. Хотя каков прибор у знаменитости, не ведаю, врать не буду, не встречались. У моего Джеки-Марата он был мальком, но задиристым и неугомонным. Не знаю про других, но, судя по моему дружку из азиатского круга, доложу я вам вот о чём: размер члена очень сильно влияет на характер его владельца - в негативную сторону.
Сознаюсь, Марат был натуралом. И бабы его обожали. Всех наперечёт до меня оттрахал: начиная с англичанки и кончая географичкой. Да и будучи со мной, он не ограничивался мужским сексом, бегал втихаря к бывшим любовницам. Ему непременно надо было убедиться в том, что он мужик на все сто. Хотя частенько плакался, мол, инструмент маловат, как бы увеличить? С того-то всё и началось.
Заглядывает как-то в солнечный денёк ко мне в кабинет начальник охраны с бутылём. Коньяк приволок.
- Что случилось, Марат?
- Сука моя, проститутка поганая, в Турцию сбежала. На заработки поехала. Представляете, сына оставила у сестры и улетела сегодня ночью.
- Постой. Присядь. Объясни всё толком.
Достал рюмашки. Разлили. Чокнулись. Выпили. Лимончиком заели. По второй, по третьей... Марат в слёзы. Я его успокаивать принялся. Обнял мужика, да так и прилепился к нему, вернее, вонзился своим елдаком в его пах.
Видать, мужик мгновенно почувствовал мою горячую плоть. Пошаркал тазом. Лапищей ухватился неловко за мой член. Ничего не оставалось, как расстегнуть ширинку, разголиться - и его раздеть заодно.
Пока я отсасывал его малёк, он ловко в задницу мою указательным пальцем нырнул. Ну, а потом уж и членчик свой засунул в русло. Да так он темпераментно наяривал, что я раза два кончил в тот солнечный день.
Главное, трахает, а мой хуй из рук не выпускает. Елда моя не на шутку возбудила натурала. Мне, вроде, тоже в приятность: маленький да удаленький!
Когда уж протрезвели, любовник мой чистосердечно признался:
- Алекс, после тебя никакой пизды не желаю. Твоя дынька для моего хуя. Будто целку трахнул.
Так вот восемь лет мы и забавлялись, пока Марат очередную тёлку не нашёл. Полюбил он кореяночку одну, физкультурницу. Увлёкся бабёнкой. Складненькая девчина, с попкой аппетитной. Видать, позволила ему во все места. Да и сам он признался мне в том, что пришёл пиздец нашим трахам, потому как он нашёл то, что искал всю жизнь.
Я не настаивал. Что было, то прошло...
Раза два за полгода он звонил мне, мол, не мог бы я ему финансами помочь? С работы-то он уволился. Хотя я был не против того, чтобы оставить его на службе. Но... хозяин - барин. Денег ему я одолжил, но на близость в тот день не согласился. Конечно, хотел! Но есть черта, через которую я не позволяю себе переходить, несмотря на эмоциональные порывы. Марат понял это. Он вообще слишком гордый. Частенько завышает свои возможности, потому и в потребностях не ограничивает себя...
Полгода я терпел. Теперь вот сдуру объявление накатал. А может, и от великого желания!
"Привет, - читаю во входящих, - мне 28, но ты не пожалеешь. Зовут меня Сыргак"... Вот судьба! Снова азиат!
- Салют, Сыргак! Рад тебе. Можем встретиться?
- Да. Когда и где?
- Чего откладывать? Давай через час? Говори адрес, подъеду, побеседуем, по городу тебя прокачу. А там посмотрим.
Сыргак называет адрес. Я еду к нему.
Боже ж ты мой! Красавчик! Высокий, длинноногий, кучерявый - вылитый мой кумир из далёкого прошлого. Только раскосый слегка, но глаза широкие, открытые! Ну, а что касается прибора - тут ни в сказке сказать, ни пером описать! А лохматый-то какой!
Нет, это сон! Мне всё это снится. Или на самом деле мы с Сыргаком в сауне друг перед другом оголились?! Я ласково поглаживаю его охуенную балду. Он целует меня взасос... Блаженство!
И не было блинов комом!
Всё в совковом прошлом осталось: и сковородки ржавые, и яйца тухлые, и мука плесневая...
Колом возвысился мой красавчик.
Высший сорт мука! Яйца обалденные! А как тесто-то замешивает мой идеал несказанный!
Стоп! Заткнёмся. Как бы не сглазить! Потому так и оставим: "Блин комом"...
Про прошлое сказываю, чтобы не навлечь или не накаркать в будущее излишних блинных комков.