Я приветствую тебя, читатель. Сейчас ты узнаешь дивную историю, которую поведает тебе богиня луны и владычица ночного неба, сестра бога солнца Гелиоса и румяной богини утренней зари Эос, светлоликая Селена. Так внимай же, любезный читатель!
В незапамятные времена в Спарте у царя Амикла родился наследник грозного государства. Назвали его Гиацинтом. С раннего возраста царевича окружали заботой и любовью. Несмотря на строгие законы Спарты, царский отпрыск пользовался большей свободой действий, чем молодая поросль обычных аристократов.
Однажды Гиацинт отправился в Дельфы, дабы ещё раз засвидетельствовать Аполлону свою преданность и спросить оракула о своей жизни.
- Долго нам ещё ехать? - пожаловался царевич, и сопровождавший его воин ответил, что скоро они прибудут в славную обитель солнечного бога.
Едва мой брат направил поводья своей колесницы к западу, Гиацинт и его окружение прибыли в Дельфы.
О, это было прекраснейшее место на земле! Там стояли роскошные статуи богов исполинского роста и с позолотой, пышные храмы, украшенные колоннами в виде жриц, и, наконец, главное сокровище - великолепное изваяние Аполлона с кифарой в руке, в длинных одеждах и с золотым венком на голове. Нельзя при виде всего этого великолепия было оставаться равнодушным! Вокруг находились люди, которые прибыли в Дельфы из такой дали, что никто, даже сам Гиацинт, никогда не слышал о тех странах.
С царевичем прибыл на место и его двоюродный брат Тритий - властолюбивый, жадный и склочный тип. Очень неприятная личность. Отстояв длинную очередь, Гиацинт и Тритий, наконец, вошли в главное святилище. Жрицы рассуждали так: "Перед богом все равны, будь ты крестьянин или царь!". Этому порядку подчинились и спартанцы.
Итак, они оказались перед Пифией. Жрица была молодой и красивой девушкой, но глаза её светились мудростью и спокойствием. Пока брат, стоя перед ней, слушал, что предскажет ему бог устами девицы, Гиацинт рассматривал убранства храма. В какой-то момент он вздрогнул, его тело прошиб холодный пот. Ему показалось, что на него смотрят, смотрят ему прямо в душу, и этот взгляд разливает внутри него свет - чистый и тёплый. Юноша посмотрел по сторонам, но до одиноко стоящего человека никому не было дела...
Я опущу подробности той поездки, скажу лишь, что с неё всё и началось.
На следующий день Тритий и его матушка отбыли в своё царство, и царевич снова остался в одиночестве. К сожалению, а может быть, и к счастью, наследнику престола запрещалось заводить друзей. Это была жёсткая, но эта вынужденная мера, принятая в Спарте. Она приучала человека, облачённого властью, никого не выделять, ни к кому не привязываться. Как-никак, а Гиацинт был будущим правителем Спарты...
Персефона в который раз вернулась к своей матери, и весна, которую ждали не только люди, но и звери, наконец, вступила в свои права. Природа ожила, и робкая зелёная трава показалась на земле, а деревья и кустарники оделись в пышные одежды. Боги и смертные приветствовали новый день года.
В середине второй декады второго весеннего месяца мунихиона после занятий с преподавателями литературой, математикой, геометрией, философией и гимнастических тренировок юный наследник престола вскочил на своего любимого коня по кличке Крит и направил вожжи в сторону лесной чащи. Прошло ровно двадцать дней с того момента, как он вернулся из Дельф. Устав от быстрого галопа, Гиацинт остановил коня и соскочил на землю. Взяв Крита под уздцы, царевич поплёлся куда-то, не разбирая дороги. Ноги привели его в светлую долину реки Эврот. Он подвёл коня к воде, а сам лёг на зелёную траву. Вскоре к нему присоединился Крит, который к тому времени утолил свою жажду и решил немного полежать рядом с хозяином.
Гиацинт повернул голову в сторону реки и увидел его - молодого человека, выходящего из вод Эврота. Он был в одной белой тунике, которая прилипла к телу и соблазнительно обтягивала его фигуру. Царевич вдруг ощутил те чувства, что он испытал в храме Аполлона. Незнакомец подошёл к Гиацинту, и через несколько минут они уже весело и непринуждённо болтали. Юноша даже не заметил того, что у его нового приятеля был лишь один глаз, ярко-голубой, который сиял, как ночная звезда, а на щеке красовался длинный уродливый шрам, который начинался от середины лба и заканчивался у уголка губ. В остальном он был необычайно красив. Светлые волосы и сильные руки в сочетании с накачанным торсом и мускулистыми ногами дополняли его образ. Таким его видел наследник престола. А теперь ты узнаёшь, каким я увидела этого молодого человека. Он сутулился, одна его нога была короче другой, поэтому мужчина заметно хромал, но юноша этого словно не замечал.
Незаметно для них обоих приблизился вечер, и небо окрасилось в кровавый цвет. Гиацинт поёжился.
- Тебе холодно? - спросил молодой человек.
- Нет, - робко ответил юноша. - Мне неуютно.
Минатий улыбнулся и взъерошил волосы царевича. Гиацинт не сказал ему, кто он на самом деле. Просто юноше, как никогда прежде, захотелось, чтобы у него был хотя бы один друг. Впервые царский сын до боли боялся потерять человека, который ему так понравился.
Они расстались, но условились встретиться на том же месте завтра. Гиацинт лихо вскочил на Крита, и конь быстро, словно ветер, поскакал к дворцу.
На следующий день Гиацинт, освободившись пораньше, вновь наведался в известную ему долину. Долго ждать друга царевичу не пришлось. Едва он спешился, как вдруг ощутил на себе чей-то пристальный и нежный взгляд. Он обернулся и в то же мгновение попал в дружеские объятия Минатия. Парень закрыл глаза и слегка коснулся плеч молодого мужчины, ему вдруг стало так спокойно и уютно с ним. Душа Гиацинта, казалось, взмыла ввысь и парила теперь над землёй. Наследник почувствовал, что вот-вот заплачет, и по его бархатистой коже поплыла маленькая капелька слезы.
- Ты долго ждал? - раздался, наконец, голос прекрасного Гиацинта.
Не отпуская от себя царевича, молодой человек отрицательно покачал головой и шёпотом сказал:
- Я готов ждать тебя вечно, друг мой, - и поцеловал юношу в висок.
Наследник престола высвободился из плена рук, что так нежно прижимали его к другу. Увидев слезинку на щеке юноши, одноглазый поцеловал её. От этого у Гиацинта подкосились ноги, как будто вместо земли под ногами у него вдруг появилась толща воды. Минатий подхватил друга и перебросил его через плечо.
Молодой человек отнёс Гиацинта к берегу реки. Там он аккуратно положил его на траву и, зачерпнув воды из Эврота, поднёс влагу к губам юноши. Уста царевича, которые обычно были бледно-розового цвета, стали теперь красными. Мужчина залюбовался юнцом, и, честно говоря, я его понимаю. Стройный, подтянутый, в меру накачанный, с тёмными вьющимися волосами и азартными черными глазами, которые окружали длинные пушистые ресницы, Гиацинт мог очаровать любого своей красотой.
Минатий, очарованный красотой юноши, восхищённо разглядывал его полуобнажённое тело. Он осторожно, чтобы не побеспокоить Гиацинта, коснулся рукой его груди. Так как этот день был очень даже жарким, на обоих были лишь набедренные повязки. Вскоре от груди его ладонь опустилась к животу, и одноглазый склонился над лицом царевича. Некоторое время он просто рассматривал его, а потом припал к губам наследника престола. Он просто трогал их своими губами, даже не целуя его...
А дальше я поведу своё повествование от лица Гиацинта, ведь я богиня и мне позволительны такие "шалости".
"О боги, что со мной? Такая лёгкость и невесомость, что даже немножко страшно", - пронеслось в моей голове. Я лежал, боясь пошевелиться. Вскоре меня накрыла волна наслаждения. Между ног зашевелился мой член. Осознание того, что твоё тело ласкает твой друг оказалось невероятно возбуждающим.
А тем временем Минатий продолжал дарить мне радужные и светлые мгновения. Его губы скользили по мне столь нежно, что у меня от этого даже в лежачем положении закружилось голова. Наконец, он оголил мой член. Ласково проведя ладонью по всей его длине, мой друг обхватил головку губами и плотно сомкнул их на ней. Я не выдержал этой пытки и приподнял голову. Минатий взглянул на меня, улыбнулся и продолжил ублажать моё тело.
Когда тебе делают минет - это просто восхитительно! Меня и раньше удовлетворяли таким способом, но то были девушки, а вот с мужчиной такое у меня произошло впервые.
Движения молодого человека становились всё уверенней и приятней. Я уже не сдерживал стоны, которые, как дуновение летнего ветерка, слетали с моих уст. По моему телу вскоре пробежался маленький огонёк, который внизу живота превратился в пламя. Видимо, Минатий почувствовал скорое приближение моего оргазма, потому что он яростно стал сосать член. Для него мой конец стал средоточием Вселенной... Ну, я так думаю.
Вскоре я испытал самый яркий оргазм в своей жизни. И всё бы ничего, только я кончил прямо в рот другу, что меня немного расстроило. Он, целуя мой живот, грудь и шею, припал к моим губам, закружив нас в танце страсти и нежности. Его язык ласкал мой, а его дыхание обжигало меня. Частички моей спермы были как нектар богов для нас.
После мы долго лежали - я под ним, а он на мне. Но всё хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Так было и с нами. Мы простились на закате. Если бы у меня был выбор: прожить бедную, нищенскую жизнь с ним или быть богатым, как ты думаешь, что бы я выбрал?
Неподалёку от нас щипал травку Крит. Я взлетел на него.
- Минатий, - обратился я к нему, - завтра ты будешь ждать меня тут?
Он прищурился и ответил:
- Я готов ждать тебя вечно, друг мой!
На прощание мы ещё раз поцеловались, и отнюдь не дружеским поцелуем, а затем я ускакал во дворец.
Едва я переступил порог нашего скромного жилища, как тут же столкнулся со своим двуличным братом Тритием. Я не слишком пылал к нему любовью, но он являлся моим родственником, и правила этикета требовали от нас проявления любезности по отношению друг к другу. К тому же этот лжец метил на место царя Спарты, и это в обход законного наследника!
Обменявшись с ним дежурными фразами, я "полетел" в свои покои, рухнул на жёсткое ложе, которое показалось мне в тот момент мягче перины, и предался невесомым фантазиям о нём, о моём друге"...
На этих словах я прерву Гиацинта и продолжу рассказ сама.
покои царевича вбежала служанка и сбивчивым голоском сообщила юноше, что его отец, царь спартанский, желает видеть своего сына. Надев свои самые пышные одежды, Гиацинт отправился к царю.
- Сын мой! - поднимаясь с трона и раскрывая объятия, воскликнул Амикл.
- Отец, - робко, впрочем, как и всегда, вполголоса, произнёс юноша.
Царь по-отечески прижал сына к груди и, поцеловав его в щёку, расплылся в улыбке.
Встреча эта произошла в тронном зале. Вся спартанская аристократия собралась там в тот момент, а позже к ним присоединился и царский племянник со сворой телохранителей. Амикл и его возлюбленная супруга объявили, что завтра будет пир, и никто ни под каким предлогом не смеет не прийти во дворец. Явка обязательна. Всё бы ничего, но Гиацинт расстроился. Его мать, богоравная Талия, заметила, что её сын заметно погрустнел, и, когда юноша уже готовился ко сну, окликнула его. Гиацинт поклонился любимой матушке.
- Оставьте нас, - приказала она прислужницам. - Почему ты не остался в зале до конца приёма?
Я не буду утомлять тебе, мой читатель, подробностями этого разговора. Скажу лишь, что юноша покинул зал из-за своего друга. Наследнику престола захотелось как можно скорее вновь уйти в мир своих фантазий.
Беседа между сыном и матерью длилась не меньше часа. У меня возникло ощущение, что они долго не виделись. В сумерках наступающей ночи Талия, пожелав царевичу приятных и безмятежных снов, удалилась в женскую половину дворца.
На следующий день был пир. Как и полагалось у спартанцев, он проходил весьма и весьма скромно - никакого сравнения с афинскими! Кстати, в отличие от тех же Афин, в Спарте было принято сидеть во время пиршества, и женщины не допускались на сие действо, кроме царицы, да и то если супруг призовёт её к себе.
Когда я воцарилась на тёмном небе, юноша выскользнул из своих покоев и на цыпочках, стараясь не творить большого шума, прошмыгнул в царские конюшни, где оседлал верного Крита и, как стрела, помчался в долину.
Тот факт, что во дворце в это время никого не было, вызывал у меня, по меньшей мере, вопросы. Слуги или стража - в общем, кто-нибудь обязательно должен был находиться у покоев царевича, но там никого не было. И вот ещё что: я не смогла прочитать мысли Минатия. В результате у меня сложилось впечатление, что он был кем-то храним...
Конь остановился у берега Эврота. После такого темпа скачки Крита мучила жажда. Гиацинт слез с его спины и под уздцы подвёл коня к воде, и тот с наслаждением начал пить. Царевич всё оглядывался по сторонам, надеясь на то, что, может, мелькнёт где-нибудь знакомый силуэт, но никого рядом не было.
Гиацинт стоял, закрыв ладонями лицо, и только тихие всхлипы нарушали ночное безмолвие долины. Вдруг он почувствовал прикосновение чьих-то рук к своим плечам. Незнакомец приблизился к его шее и осторожно провёл по ней кончиком языка. Юноша ещё до конца не верил в происходящее с ним, он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ненароком воплотившуюся мечту.
Тем временем мужские губы ласково исследовали каждый участок его плеч. Проваливаясь в сладкую бездну, царевич почуял знакомый запах. Это был Минатий.
Мужчина трогал и нежно сжимал член наследника престола. Затем он в мгновение ока расправился с лёгкой туникой царевича и плотно прижал его к себе. Гиацинт опустил руки вниз и тихо ойкнул. Минатий сбросил свой хитон и развернул друга лицом к себе. Теперь он мог видеть его глаза, видеть всю гамму переживаний Гиацинта. Юноша смотрел на своего кумира затуманенным взором. Единственный глаз мужчины с нежностью, трепетом и вожделением взирал на царевича.
Минатий, ни капли не церемонясь, стал жадно мять половинки друга, вырывая из его груди охи и ахи. Их орудия любви быстро встали, и сейчас по стволам обоих текла смазка. Заметив это, одноглазый стал тереться о пах наследника престола, затем он ловко забросил ноги царевича себе на поясницу и, не прекращая целовать юношу, уложил его на траву. Земля была достаточно холодной, но Гиацинт вовсе не замечал этого.
Мужчина встал на колени и некоторое время водил руками по телу сына Амикла. Красивое, юное, трепещущее тело Гиацинта - просто смотреть на него и дальше у Минатия не было никаких сил, и мужчина лёг на него. Они ещё раз посмотрели друг на друга...
Думаю, с описанием того, что было дальше, лучше справится сам Гиацинт. Ему и слово.
"Я лежал под ним и задыхался от накатывающих на меня волн желания. Тихий всхлип сорвался с моих губ:
- Хочу тебя! - и он не заставил себя долго ждать.
Минатий прикоснулся к моим губам. В этот момент я не выдержал и подался вперёд. Наши уста сливались, а руки яростно, но нежно скользили по телам друг друга. В этот миг на земле не было человека счастливее меня!
Я и не заметил, как он развёл мои ноги и поднял их вверх. В предвкушении продолжения моё тело пронзила дрожь, но мне это даже понравилось. Минатий достал из своей котомки, что валялась на расстоянии вытянутой руки от нас, какую-то мазь (или это было масло) и растёр её вокруг моей дырочки, а остатки распределил по своему эрегированному члену.
И вот оно, мгновение счастья! Головка мужчины упёрлась в мой анус, и, немного подождав, одноглазый начал вторгаться в мою плоть. Впрочем, "вторгаться" - это слишком грубо. "Проникать" - так будет вернее. Аккуратными толчками он продвигался во мне. Я, конечно, испытывал боль, но терпеть её было можно, к тому же я ведь спартанец и привычен к боли"...
Прошло не так много времени с того момента, как Минатий придавил Гиацинта своим телом. Я едва проехала четверть пути по небесной дороге.
Вскоре мужчина уже бесстыдно трахал своего юношу, а тот, извиваясь под ним, как кошка, стонал во весь голос. Минатий снова и снова менял позы, как день постоянно чередуется с ночью. Царевич с каждым толчком проваливался в полузабытьё. Изредка приходя в себя, он смотрел на Минатия затуманенными страстью глазами.
Неумолимо приближалось кульминация. Вот Минатий вскрикнул, вогнал свой стержень в юношу по самый корень и замер. Гиацинт тут же ощутил тепло внизу живота. В следующую секунду и сам царевич содрогнулся, из груди его вырвался крик, и струи спермы выстрелили юноше на живот и грудь. После этого хромоногий упал на Гиацинта. Оба они тяжело дышали и с неохотой постепенно приходили в себя.
Я безмятежно плыла по небосводу, взирая на эту счастливую пару. Она всё так же мирно лежала на лугу.
- Я люблю тебя, Минатий, - прошептал сын Амикла, - очень сильно люблю!
Мужчина улыбнулся, поднялся на ноги и отступил от царевича на несколько шагов.
- Смотри, мой юный Гиацинт!
Юноша приподнялся и опёрся на локти. Тут вокруг одноглазого появилось множество меленьких сверкающих огоньков. Они вихрем закружились вокруг мужчины, превращаясь в одну ослепительную вспышку. Благоухание разлилось по всей долине. Крит лениво поднял голову и устало фыркнул. Амиклов сын встал, заворожённый происходящим, и закрыл глаза, спасая их от яркого света.
Минатий подошёл к юноше и, поцеловав его мягкие губы, обратился к нему с такими словами:
- Люблю тебя, счастье моё! - его голос зазвучал, как песня: ровно и нежно.
Гиацинт открыл глаза и посмотрел на друга. Перед ним стоял Аполлон и мило улыбался ему.
- Я хотел, чтобы ты влюбился в меня в образе одноглазого и хромоногого Минатия...
Я пребывала в необычайном удивлении. Так вот почему я не смогла прочесть мысли "Минатия"! Теперь мне всё стало ясно. Мою бессмертную душу переполняла радость за златокудрого бога, ведь до этого он был влюблён в нимфу Дафну, но эта история закончилась трагично...
Не буду расписывать то, что происходило дальше между богом и царевичем. Надеюсь, у тебя достаточно воображения, чтобы самому представить сие. Расскажу лишь конец этой истории любви.
В конце третьей декады летнего месяца гекатомбеона Аполлон и Гиацинт забавлялись гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы. Светозарный Феб предложил любимому иное состязание - метание диска. Юноша с радостью согласился поучаствовать в нём. В руке бога из ниоткуда тут же появился медный диск. Он сверкал в лучах солнца, как бриллиант. Гиацинт отбежал от бога на положенное расстояние и приготовился поймать снаряд.
Аполлон метнул диск высоко в небо - так высоко, что он скрылся из виду. Наконец, в небе появилась маленькая сверкающая точка, которая стремительно приближалось к земле. Наследник престола побежал к тому месту, где должен был упасть снаряд. Когда это произошло, отскочив от земли, злосчастная "тарелка" ударила юного царевича в голову. У сына Амикла всё поплыло перед глазами, а ноги его сами собой подкосились.
Поняв, что случилось, прекрасный Феб ринулся к своему любимому, и вот в своих объятиях держит он умирающего Гиацинта.
- Ты умираешь, любовь моя! О, как бы я хотел сойти в мрачное царство Аида вместе с тобой!
Умер Гиацинт. Отлетела к Гадесу его душа. Тогда Аполлон склонился над ухом царевича и тихо прошептал:
- Всегда будет жива в моём сердце память о тебе, прекрасный Гиацинт. Вечно о тебе будут помнить и люди.
И по велению бессмертного бога на земле вырос ароматный цветок - гиацинт, на лепестках которого запечатлелся скорбный стон Аполлона, и, если присмотреться, можно разглядеть на них слова бога: "Горе! Горе!". Чтут Гиацинта и люди, устраивая каждый год празднования в его честь; эти дни назывались в Спарте гиацинтиями. После смерти царевича люди возвели его в ранг божества пастухов и даже приносили ему подношения...
Амикл не выдержал потери сына и вскоре тоже скончался. За ним последовала и царица Талия. А так как Гиацинт был единственным прямым наследником престола, то вскоре Спартой стал править лживый Тритий, но недолго он торжествовал...