Триш, моя жена уже более десяти лет, только что вернулась домой, оставив детей у своих родителей, когда температура начала спадать. Прогноз обещал глубокое похолодание, и мы планировали насладиться бокалом вина у теплого огня, перед тем как идти в спальню.
— Вино! — крикнула она из коридора, когда переоделась.
Через несколько минут она появилась во фланелевом пижамном костюме, выглядящем явно несексуально, но удобном. Она потянулась к бокалу, но я отдернул его и схватил ее за руку, притянув к себе.
— Это будет стоить тебе поцелуй, — сказал я.
— Всего-то? — хихикнула она, а потом прижала свои сочные губы к моим.
В тридцать семь лет Триш была все еще очень желанной женщиной. Ее тело оставалось стройным, несмотря на двоих детей, и она очень гордилась тем, что набрала всего два с небольшим килограмма со времен колледжа. При росте метр семьдесят она имела естественно стройное тело, которое держала в тонусе благодаря строгому графику тренировок. У нее были темно-рыжие волосы и зеленые глаза, а когда она улыбалась, на щеках образовывались милые ямочки, которые придавали ей детскую внешность. Грудь у нее была третьего размера, которая хорошо держалась, несмотря на грудное вскармливание. Ее физические качества соответствовали ее душевности и позитивному отношению, что заставляло меня оставаться таким же влюбленным в нее, что и при первых встречах.
Наш поцелуй затянулся, и я только что сильнее прижал ее к себе, как вдруг комната наполнилась пронзительным звонком телефона.
— Дерьмо, — заявил я и неохотно отпустил ее.
Триш была ближе, поэтому подняла трубку, и по тому, как она говорила, я понял, что абонент был ей знаком. Вскоре по теме, что они обсуждали, я догадался, что это — ее подруга Гейл из церкви. Видите ли, церковь была очень важной частью жизни моей жены — то, что она унаследовала от своих родителей. У меня были двойственные взгляды, которые первоначально вызывали некоторые проблемы, хотя со временем мы достигли взаимопонимания. Это означало, что я не бросаю вызов ее вере и не пытаюсь вмешиваться в ее действия относительно детей, и она, пусть неохотно, принимает меня таким, какой я есть. К счастью, она не навязывала свои взгляды, и если не знать ее хорошо, то никогда не догадаешься о ее приверженности. Кроме того, она не тащила свои убеждения в спальню, где часто могла быть страстной любовницей.
По мере продвижения разговора я понял, что они обсуждают группу бездомных, которым пытается помочь церковь. Я придерживался четких взглядов на эту тему, считая, что это — пустая и потенциально опасная трата времени, но Триш игнорировала мои опасения и работала в команде. Я знал, что Гейл была одним из организаторов, и ее звонок, вероятно, был плохой новостью для нашего запланированного вечера.
— Ты думаешь, что всего этого... одеял и вещей достаточно? — услышал я вопрос жены.
В течение почти минуты она молчала, слушая подругу, прежде чем начать говорить:
— Я думаю... я имею в виду, если ты думаешь, что мы должны...
Вскоре после этого разговор закончился, и Триш с обеспокоенным взглядом повернулась ко мне и сказала:
— Гейл считает, что мы должны навестить их. Ну, понимаешь... там будет так холодно... Я обещаю, это не займет много времени.
Пытаясь скрыть свое раздражение, я ответил:
— Они выжили и в более холодную погоду, чем эта, и кроме того, что ты собираешься делать? Дать им еще больше бесплатных вещей, которые они смогут продать за выпивку и наркотики?
— У тебя есть сердце? — спросила она после короткой паузы, выдав свой стандартный ответ, когда логика ускользала от нее.
— Ты не пойдешь туда после наступления темноты. Ни за что, — заявил я.
— Питер идет, и ты можешь... — начала она.
— Я не пойду за ними в холод, — вмешался я, догадываясь о ее намерениях.
Питер был мужем Гейл и частью церковной группы. Из прошлых встреч я знал, что у него хилое телосложение и слабовольный характер, поэтому он, скорее всего, будет бесполезен в любом физическом противостоянии, но я уже достиг предела своего разочарования, и вместо того чтобы спорить, перешел к телевизору. Триш проигнорировала меня, собираясь, и через двадцать минут после того, как на ее телефон пришло сообщение, я услышал, как открылась дверь.
— Стой, — закричал я и вскочил со своего места. Подойдя к ней, я обнаружил, что она стоит в дверях и выглядит очень нервной. Глубоко вздохнув, я сказал:
— Ты не пойдешь туда без меня. Только не с этой киской Питером в качестве защиты.
Выражение лица Триш медленно трансформировалось в слабую улыбку, что дало мне надежду на некоторую положительную отдачу позже. Она махнула паре подождать ее и закрыла дверь, а я пошел переодеваться. Когда я вернулся, мы подошли к автомобилю пары, но увидев, что те едут на Приусе и не желая забираться на маленькое заднее сиденье, я сказал Триш, что мы последуем за ними на нашем внедорожнике. К сожалению, тогда я не знал, что это решение позже ударит по мне.
***
Мы ехали какое-то время, в основном в тишине, так как Триш знала, что меня ничего не заставляет вникать в бедственное положение группы. Постепенно модные кварталы сменились на менее богатые районы, за которыми последовали торговые и промышленные зоны, пока не показалась нависающая над дорогой автомагистраль, обозначавшая расположение лагеря. Дорога была низкокачественной на протяжении около восьми кварталов, и на другом ее конце я увидел скопище маленьких палаток и свисающих кусков брезента. В бочке горел огонь, из-за которого на разноцветные палатки падал отсвет, создавая впечатление, что это почти вечеринка. Мы проследовали за маленькой машиной к бордюру и вышли на холодный воздух.
— По мне, так все выглядит не так уж плохо, — заявил я, что вызвало осуждение в глазах других.
— Ты можешь подождать в машине, — сказала Триш, и решив, что это действительно имеет смысл, я кивнул и вернулся на водительское место.
Из тепла машины я наблюдал, как они приближаются к палаткам, отмечая, что единственным признаком населения был только человек, стоящий рядом с огнем. Трио исчезло в лагере, в результате чего у меня волосы встали дыбом, и пока я ждал, считал каждую минуту. По истечении десяти минут я уже собрался отправиться на поиски, когда увидел, что они появились вместе с двумя фигурами. В одной я опознал мужчину, основываясь на его росте и телосложении, но пол другого определить было сложнее. Они стояли не слишком далеко от бочки с огнем и разговаривали несколько минут, прежде чем моя жена покинула группу и направилась ко мне.
— Что? — спросил я, когда она села во внедорожник, инстинктивно поняв, что это что-то значит, и при этом что-то нехорошее.
— Мы беспокоимся о тех двух мужчинах. Им негде согреться, а там очень холодно, — объяснила она.
— А другие с ними поделиться не могут? — спросил я.
— Так не работает, — ответила она, явно упустив иронию своего ответа.
— Значит, мы должны пойти в магазин и купить им вещи? — спросил я, чувствуя ее посыл.
Несколько секунд она смотрела на меня, не говоря ни слова, а затем медленно и сдержанно произнесла:
— Гейл... и Питер... они думают, что будет лучше... если мы примем их на ночь. Один — с ними, другой — с нами.
— Ты сошла с ума. Я позволил этой глупости идти своим чередом, но не более. Я не возьму грязного бродягу в наш дом, и заканчивай с этим дурацким дерьмом, — сердито ответил я.
На мгновение на ее лице появилось гневное выражение, настолько сильное, что я подумал, что она может прыгнуть через консоль автомобиля на меня и растоптать. Я никогда не видел такого взгляда, и он напугал меня, а также подготовил к ее ответу:
— Никогда не говори мне, что мне можно делать. Никогда! — прошипела она и остановилась, но надежда на то, что это — все, испарилась, поскольку она только начала: — Я знала, что ты скажешь так. Ты никогда не понимал. Ты настолько уверен, что всегда прав... настолько уверен, что все понимаешь... но позволь мне сказать кое-что, ты ничего не знаешь. На этот раз действуй сердцем, а не тупой головой. Поверь, ты не такой умный, как думаешь. Я никогда не получал от Триш такой отповеди, так что это меня поразило, но я все еще не мог принять ее план и ответил:
— Я не хочу их в нашем доме.
Последовала еще одна пауза, а затем она сказала:
— Хорошо, я сниму номер в отеле.
Я не совсем понял, как воспринять ее сообщение, но подумав, что должны быть другие альтернативы, спросил:
— А что, приютов нет?
— Они полны, — ответила она и добавила: — Гейл проверяла.
— Почему же церковь не примет их? — уточнил я.
— Договариваться уже слишком поздно, — ответила она.
— Хорошо, тогда... мы поможем одному парню найти номер в гостинице и заплатим за него, — уступил я.
Триш глубоко вздохнула, быстро кивнула мне и вернулась к остальным. Они проговорили еще несколько минут, а потом я увидел, как группа разделилась, и менее высокий мужчина последовал за Гейл и Питером, в то время как высокий сопровождал мою жену.
— Это — Джерри, — сказала она, когда они сели в машину, а затем продолжила: — Джерри, — это мой муж, Дэн.
— Здравствуйте, — сказал я и получил кивок в ответ.
Через несколько секунд запах немытого тела, смешанный с дымом сигарет, атаковал мое обоняние. Он был сильным, и я мог только догадываться, насколько неприятным он будет при летней температуре.
— Джерри сказал, что надо доехать до светофора и повернуть направо. В нескольких кварталах вдоль по улице есть мотель, — объяснила жена.
Я покорно последовал ее указаниям, и вскоре появилась неоновая вывеска ветхого мотеля. Я подъехал ближе ко входу, и Триш с Джерри быстро вышли. Однако вернулись они менее чем через минуту, и лицо моей жены показывало явное разочарование.
— Комнат нет, — объявила она.
— Ну, и куда дальше, — спросил я, стараясь говорить бодро, поскольку понял, что мне нужно оправиться от нашего недавнего разговора.
— Джерри? — спросила моя жена.
— На 16-й улице есть место... не слишком далеко. Оно не очень хорошее, — ответил он тягуче.
Я направился к месту, которое он описал, и по пути задался вопросом, как же оно должно выглядеть, если не соответствует даже стандартам бездомного. Когда мы приехали, это было даже хуже, чем мои ожидания. На самом деле, дом настолько обветшал, что я удивлялся, как он соответствует городским законам. Как и прежде, дуэт покинул автомобиль, но быстро вернулся.
— Дверь заперта, и никто не ответил, — объяснила Триш, хотя мне было интересно, как сильно они старались.
— Что дальше? — спросил я.
— Слушай, просто езжай на пересечение улицы Мартина Лютера Кинга и шоссе. Там есть несколько мест, — предложила она.
Триш была права, в этом месте было несколько отелей, три, если мне не изменяет память, но они относились к бизнес центру, и я задавался вопросом, как нас там встретят? Понятно же, что в первом месте, которое мы попробовали, им прямо заявили, что не предоставят комнату Джерри, независимо от того, кто заплатит.
— Я здесь больше не останусь, и ты, конечно же, нет, — сказал я ей.
— Наверное, попробую дальше, — вздохнула она.
— Смотри, они все будут одинаковыми, а я устал. Давай просто пойдем домой, — сказал я, принимая поражение.
На лице моей жены мгновенно появился облегченный взгляд, и она сказала:
— Спасибо... это всего лишь на одну ночь.
***
Мы прибыли в наш дом сразу после девяти и неуклюже пробрались внутрь, когда я помогал Джерри нести его вещи. Триш, вечная хозяйка, провела его в гостевую комнату и предложила постирать его вещи. К моему удивлению, он не протестовал, и к еще большему удивлению согласился принять душ. Показав ему расположение вещей в ванной, она загрузила стиральную машину и присоединилась ко мне на кухне, где я готовил напиток.
— Это не будет так уж плохо, — сказала она.
— Ладно, — ответил я, а потом, вспомнив ее колкие слова, добавил: — У меня есть сердце.
— Не всегда, — ответила она, взяв вино, которое я ей налил.
Джерри оставался в душе долгое время, что, как по мне, было хорошо, и когда он, наконец, вышел, то был одет в мои фланелевые пижамные штаны и одну из моих футболок.
— Хочешь что-нибудь поесть или выпить? — спросила жена.
— Водки, если она у вас есть, — ответил он своим густым голосом, занимая место в конце дивана.
— С чем? И что будете есть? — уточнила она.
— Ничего... только водку, — ответил он.
Триш ненадолго вышла, а когда вернулась, то держала в руке бокал для хайбола, который, как я видел, содержал несколько сантиметров алкоголя. Я мог сказать, что она целенаправленно избегала зрительного контакта со мной, без сомнения беспокоясь, как и я, о том, что может сделать пьяный бездомный.
По телевизору шел баскетбольный матч, и он, казалось, был рад смотреть и пить, пока тот не завершится.
— Мне нужно подымить, — объявил он и начал вставать.
Он исчез по коридору, но вскоре вернулся с измятой сигаретой между пальцами.
— Лучше выйди на улицу. Триш не пускает в дом с сигаретой, — сказал я, когда в другой руке у него появилась зажигалка.
— Там холодно... все будет нормально, — заявила она.
Мужчина быстро закурил и долго затягивался, а когда дым наполнил комнату, я присмотрелся к нашему ночному гостю.
Я догадывался, что ему было за сорок, ростом — под метр девяносто и весом не более семидесяти килограмм. У него были седые волосы, которые теперь, после недавнего душа, доходили почти до плеч. У него была щетина, что означало, что время от времени он бреется, и на его теле не было никаких явных татуировок, что показалось мне несколько странным, однако самым интересным элементом его внешности были его глубоко посаженные глаза, которые указывали на жизнь, проведенную в трудностях.
Сигарета скоро закончилось, но зловоние осталось. Джерри вернулся на свое место на диване и быстро опустошил остаток водки, и как только он поставил пустой стакан на журнальный столик, моя жена встала, чтобы снова его наполнить.
Я извинился, вышел на кухню, где она наливала алкоголь, и спросил:
— Это разумно? Поить его водкой?
— Всего лишь одна ночь. Пусть ему понравится, — ответила она, умоляюще глядя на меня.
— Ты мне должна, — сказал я.
— Не после твоей вспышки, — возразила она, но по ее взгляду я понял, что она совсем не злится.
Мы вернулись к гостю и опять расселись. Триш попыталась вовлечь его в разговор и узнать о его прошлом и семье, но это потребовало огромных усилий, и в конце концов, она сдалась.
— У вас есть бумага... и карандаш? — вдруг спросил мужчина.
— Конечно, — с готовностью ответила жена, радуясь, что налаживается какое-то общение.
Не спрашивая причины, она вышла из комнаты и вскоре вернулась с несколькими листами бумаги для принтера и недавно заточенным карандашом. Джерри взял журнал со стола, положил сверху бумагу и начал двигать карандашом, но никто из нас не видел, что он делает. Вместо этого мы сосредоточились на телевизоре, потягивали вино и время от времени бросали вопросительные взгляды друг на друга.
Минуты шли, и хотя я был заинтригован действиями этого человека, я устал и собирался предложить пойти спать, когда он вернул журнал на стол и протянул Триш лист. Я увидел, как ее глаза расширились, а изо рта вырвался судорожный вздох, когда она осмотрела его. Затем она встала и подошла ко мне, протягивая лист, а сама присела рядом. Не зная чего ожидать, я также был удивлен, когда увидел, что мужчина сделал детальный эскиз моей жены, сидящей в кресле. Без сомнения, он показал очень талантливую руку, и единственным недостатком, который я мог заметить, был распахнутый верх ее пижамы.
— Действительно хорошо, — искренне сказал я, глядя сначала на Триш, а затем на Джерри.
— Удивительно, — присоединилась моя жена.Как ни странно, наш недавно обнаруженный художник не показал никакой внешней реакции на похвалу. Скорее, это выглядело, как если бы он с уверенностью ожидал получить ее.
— Вы учились... очевидно, — сказал я, желая теперь, чтобы мужчина что-то сказал.
— Да, очень много... — ответил он.
— Расскажите нам. Где это происходило? — уточнила моя жена.
— В основном, на восточном побережье... немного в Европе... — ответил он.
— А когда? — спросила Триш, недовольная расплывчатостью ответа.
— Много лет назад. Я больше не рисую... не так много возможностей, — сказал он.
— Ну, вы очень талантливы, — сказала она, в то время как его взгляд стал меланхоличным.
В комнату вернулась тишина, а я часто бросал взгляд на эскиз в моих руках. Когда Джерри выпил свой второй стакан водки, Триш опять наполнила его, обновив и наши. Она вернулась к месту рядом со мной, а Джерри, выпив напитка здоровья, взял журнал, бумагу и карандаш и снова начал рисовать. Мы замерли в ожидании, пока он работал, зная теперь, что его случайные взгляды на мою жену имели художественную цель. Двадцать минут спустя он закончил и вручил мне эскиз, на котором был изображен профиль Триш с таким же вниманием к деталям. Я показал его ей, что вызвало широкую улыбку, а затем положил себе на колени, зная, что оба эскиза мы никогда не выбросим.
— Оба красивые, — заявил я.
— Красота в предмете, — ответил он, и я заметил, что моя жена слегка напряглась.
— Это правда, — согласился я, наслаждаясь ее внезапным дискомфортом.
Последовал очередной период молчания, который был прерван, когда моя жена спросила:
— Вы учились на портретиста? Это ваша специальность?
— Я изучал и это тоже, но мои предпочтения в другой области, — ответил он.
— В какой? — подхватила она.
— Обнаженная натура, — без колебаний ответил он.
Его послание на мгновение ошеломило нас, хотя для этого не было никаких оснований, поскольку обнаженная натура, безусловно, была законной и широко принятой формой искусства.
— Когда вы в последний раз рисовали... или писали? — спросил я.
Впервые, с тех пор как мы встретились, он проявил эмоции, посмеявшись несколько секунд, прежде чем ответить:
— Давно. Там не было много... вдохновляющих предметов.
— Полагаю, что нет, — ответил я и заметил, что теперь его взгляд остановился на моей супруге.
Потребовалось некоторое время, чтобы осознать, а потом до меня дошло, что он очень хотел нарисовать мою жену голой. Эскизы, которые он сделал, должно быть, разожгли его аппетит или что-то вернули ему, потому что теперь в выражении его лица сквозил явный энтузиазм. Эта мысль была сумасшедшей, вызванной еще более странными обстоятельствами. Одно дело — пойти в известную студию с практикующим художником, который имеет звездную репутацию, но мы-то имели дело с бездомным, хотя и очень талантливым художником.
Взгляд, брошенный на Триш, сообщил мне, что она не подозревает о его к ней интересе. Мне приходилось сдерживать улыбку, наползающую на лицо, когда я задумал немного подразнить ее. Особенно, учитывая все, что произошло в тот вечер, и тот нагоняй, что я получил. Наблюдение за ее первоначальной реакцией было забавным, и через несколько дней я смогу напомнить о ней и насладиться ее дискомфортом. Чем больше я обдумывал это, тем больше чувствовал, что она мне должна.
— Может быть, вы могли бы найти кого-нибудь. Вы слишком талантливы, чтобы игнорировать... ну, знаете... быть художником, — сказала она, обеспечивая идеальную подводку, если я решусь.
— Как насчет вас? — выстрелил в ответ Джерри.
По правде говоря, это была смелая просьба, совершенно неуместная и, несмотря на все мое умственное планирование, она застала меня врасплох. Я поперхнулся вином, и пришлось собрать все силы, чтобы не выплюнуть его через всю комнату. Однако моя реакция была далеко не такой энергичной, как у моей жены. Она громко ахнула и удивленная, практически вскочила со своего места, прежде чем посмотреть на мою реакцию. Я знал, что она ожидала, что я разозлюсь и, возможно, выброшу мужчину на улицу, поэтому, когда увидела, что я контролирую себя, на ее лице появилось смущенное выражение.
Удивительно, как быстро временами может работать мозг, за несколько секунд я обработал полученную информацию. Вопрос бездомного снял груз с моих плечь, и я стал свидетелем шоковой реакции моей жены. Теперь я могу на досуге практически без риска начать стебаться над ней. Это была хорошая ситуация, но теперь, когда все карты были в игре, я решил подтолкнуть еще немного.
— Он — хороший художник, — бросил я.
— Что?! Ты сошел с ума... совсем сошел с ума, — заявила она и выскочила из комнаты.
Как только она ушла, я посмотрела на Джерри, и увидел, что на его лице появилась легкая улыбка. Без сомнения, он думал, что мы оба играем против нее, поскольку он не был посвящен в мои планы. Триш отсутствовала недолго. Через пять минут она появилась, восстановив самообладание, и заняла то же место рядом со мной. Я сосредоточил свое внимание на жене, но подумал, что Джерри думает, что ее возвращение означает согласие. Странно, но я чувствовал в ее поведении больше беспокойства, чем гнева, и уже собирался успокоить ее, как наш гость сделал новую попытку:
— Модели быстро осваиваются, — заявил он.
У Триш на лице проскочила еще одна негативная реакция, хотя и не столь выраженная, так что она осталась на месте. Я только собирался предложить прерваться на ночь, когда она ошеломила меня, задав вопрос:
— Сколько моделей у вас было?
Меня удивил не столько сам вопрос, достаточно безобидный, как то, что она поддержала дискуссию. Этого я не ожидал.
— Слишком много, чтобы сосчитать, — ответил он.
— И все — молодые девушки? — продолжила она.
— Нет, из девушек плохие модели. Они похожи... на девушек. Женщины намного лучше, — пояснил он, а потом добавил: — Как вы.
Ее резкий вздох заставил меня взглянуть на нее, и когда я это сделал, то обнаружил, что она смотрит прямо на меня. Мы держали зрительный контакт в течение нескольких секунд, а затем она спросила тихим голосом:
— Ты серьезно?
Внезапно, одним простым вопросом все мои планы перевернулись с ног на голову. Никогда в своих самых смелых мечтах я не думал, что она примет эту идею. В конце концов, присутствие мужчины было напрямую связано с ее церковной деятельностью, которая сама по себе должна была ее сдерживать. В самом деле, это было настолько ошеломляюще, что несколько секунд я задавался вопросом, не готовит ли она собственную аферу. Однако ее глаза выражали искренность, которая убедила меня, что все это вполне реально. Теперь я должен был решить, поддержать ли обнажение моей жены перед другим мужчиной, незнакомцем и бездомным, или убить эту идею и отступить к безопасности нашей спальни. Это должно было быть легко, но внезапно у меня закружилась голова от этой мысли.
— Он хорошо работает, — ответил я голосом, которого сам не узнал.
В комнате стало совсем тихо, и я чувствовал, что Триш в любой момент может протянуть руку и дать мне пощечину. По разным причинам я это заслужил и в некотором смысле надеялся на это.
— Как... как вы это собираетесь делать? — спросила моя жена.
— Небольшой диван в другой комнате был бы лучшим местом. Вам просто нужно пойти туда, снять одежду и лечь, — объяснил он.
Я ожидал дальнейшего обсуждения, но ее ответ пришел быстро, когда она взяла меня под руку:
— Пойдем.
Я чувствовал, как дрожит ее рука, когда мы шли в просторную гостиную, которой редко пользовались. В одном конце, у стены стоял традиционный диван с нейтральным тканевым покрытием. Пока она стояла рядом, я разложил две подушки для ее головы и перенес остальные на ближайший стул.
Она громко сглотнула, когда пришло время раздеваться, но ее руки едва начали, когда она посмотрела на меня с расстроенным выражением лица и сказала:
— Я не могу этого сделать. Это... это просто неправильно... я имею в виду... нет, это не я...
Таким образом, в течение ближайших минут у меня была еще одна возможность прийти на помощь жене, поддержать ее позицию и утешить в нашей постели. Однако, опять же по причинам, которые казались странными даже для меня, я этого не сделал.
— Я думаю, что все в порядке. У него действительно хорошие работы, и мне бы хотелось иметь такую, — возразил я.
Несколько секунд она смотрела на меня с удивлением, а затем начала медленно расстегивать пуговицы своей блузки, обнажая бюстгальтер. Очевидно, она так волновалась из-за близости странного человека, что решила надеть его, но теперь сделала чудовищный прыжок в противоположном направлении. Я помог ей снять блузку с плеч, а затем расстегнул бюстгальтер, бросив их на стул. За ней последовала юбка, и когда она разделась до стрингов, то повернулась ко мне с паникой на лице.
— Я не знаю... ты уверен? — спросила она.
— Нет, — сказал я, а когда она ахнула, сказал: — Давай мне свои трусики.
Ее руки двигались так медленно, что когда трусики были в районе колен, я подцепил их пальцами и стянул. Теперь моя любимая жена стояла обнаженной, и последний раз встретившись с ней глазами, я помог ей лечь на спину. Она слегка суетилась, но когда, наконец, успокоилась, я понял, что пора.
— Готово, — крикнул я.
Я услышал движение, а затем появилась его высокая фигура, но он остановился, прежде чем войти в комнату, и показал мне жестом:
— Не стойте там, где она вас видит. Это заставит ее нервничать, — посоветовал он.
Потребовалось время, чтобы полностью осознать смысл, и когда это произошло, я понял, что он, вероятно, прав. Так что, я отодвинулся назад, выйдя из ее периферийного зрения, а он подошел к дивану. Между ними не было произнесено ни одного слова, пока он вносил некоторые коррективы в ее положение, а затем он выдвинул вперед стул и занял позицию, используя тот же журнал для поддержки бумаги.
— Я нервничаю, — услышал я ее шепот.
Я ожидал от него слов ободрения, поэтому был ошеломлен, когда он ответил:
— Вы всегда бреетесь? Естественный вид гораздо более женственен.
Я почти ожидал, что она сбежит, но она осталась на месте, и через минуту ответила:
— Дэн любит так.
После этого их разговоры прекратились, и я увидел, как его рука скользнула по листу бумаги. Тем не менее, я был слишком далеко, чтобы видеть большую часть Триш, поэтому осторожно наклонился вперед, пока она не появилась в поле зрения, и удивился, увидев, что ее маленькие соски полностью затвердели. Это заставило меня задуматься о ее состоянии и удивиться, почему она не спрашивает о моем местонахождении.
Я не знал, сколько времени это займет, так как набросок был более сложным, чем с ее лицом, но он закончил менее чем за тридцать минут. Однако, вместо того чтобы удоволить ее скромность и уйти, он передвинул стул вперед, пока тот не оказался на расстоянии вытянутой руки, и передал ей рисунок. Через несколько секунд я решил, что ждать дальше глупо, и вошел в комнату.
Триш подвинулась так, что ее влагалища больше не было видно, и прикрыла грудь рукой, но казалось, была полностью занята оценкой работы.
— Куда ты уходил? — спросила она, когда я вошел.
— Я подумал, что тебе может быть неудобно, — сказал я и она, подумав, кивнула.
— Вот... посмотри, — сказала она и протянула мне эскиз.
Даже на маленьком листе формата А4 качество работы впечатляло. Рисунок был очень детальным и чувственным, не будучи грязным. Я заметил тень на ее влагалище, которая заставила меня задуматься, не пытался ли он показать волосы на ее лобке, но это был единственный аспект, который, я думаю, можно было не принимать во внимание.
— Сказочно, — заявил я.
— Вы можете сделать копию? Я хотел бы иметь одну, — спросил Джерри.
— Зачем? — нервно спросила моя жена.
— Нет, я так не думаю, — твердо ответил я.
В этот момент Триш осознала свою наготу и ее взгляд заметался между нами и ее одеждой.
— Давайте дадим ей одеться, — сказал я, показывая, чтобы наш гость следовал за мной.
— Можно ли мне еще выпить? — спросил он, когда мы перешли к телевизору, и кивнув, я оставил его, чтобы смешать напитки.
***
Триш присоединилась к нам, после того как я вернулся, и когда она пришла, стало ясно, что она оставила свой лифчик. Я раздал напитки, и в течение следующих нескольких минут мы потягивали их, пока я задавал мужчине технические вопросы о его искусстве. Он не спешил отвечать, очевидно, после прилива энергии, который испытал, увидев мою жену обнаженной, и через несколько минут я сообщил ему, что мы ложимся спать, надеясь, что он тоже пойдет. Однако он, похоже, решил выпить водки, поэтому, получив от Триш сигнал в виде пожатия плечами, мы ушли.
Когда мы были в спальне, Триш разделась до стрингов, в то время как я разделся догола, и как только мы упали на матрас, я притянул ее к себе. Я начал нежно ласкать ее грудь, покусывая ухо, но вскоре позволил своей руке опуститься к ее киске.
— Черт, ты промокла, — заявил я, после того как сунул палец под ее стринги.
— Остановись, — ответила она в смущении, пытаясь сжаться.
— Полагаю, святая Триш возбудилась, будучи обнаженной, — поддразнил я.
Это был опасный момент, но ситуация была настолько уникальной, что я не смог удержаться.
— Это ты меня возбудил, — ответила она, пытаясь отвергнуть мое замечание.
— Нет... э-э-э... ты возбудилась, будучи голой. Признайся, — потребовал я.
— Мне стыдно, — ответила она и попыталась спрятать свое лицо на моей груди.
Понимая, что дела идут слишком быстро, я ответил:
— Не расстраивайся. Эти рисунки потрясающи. Я рад, что ты это сделала.
— В самом деле? — спросила она, пользуясь моими словами, и вдруг ее страх снова проявился, когда она сказала: — Что, если Гейл узнает?
— Не волнуйся, она не узнает, — ответил я, хотя и предполагал, что тут есть риск.
Мой член стал настолько твердым, что болел, поэтому без дальнейших прелюдий я вскарабкался на жену. Ее рука нашла мой стержень на полпути и направила его к ожидающему его отверстию.
— Оооо... мммм... — вздохнула она, в то время как ее ноги откинулись назад.
— Не двигайся... Я хочу немного насладиться этим чувством, — сказал я и позволил своим губам найти ее.
В течение следующих нескольких минут мы целовались и мурлыкали от удовольствия, наслаждаясь нашей близостью, но мои мысли возвращались к наготе моей жены, особенно к тому, как легко она согласилась. Я хотел знать больше, но прямой подход мог напугать ее, и я решил пойти другим путем.
— Было бы неплохо сделать еще несколько, — сказал я.
— Чего? Рисунков? — спросила она.
— Мммм... хммм... — подтвердил я.
— Ню? Не ню... — ответила она, но когда я начал целовать ее мягкую шею, она вздохнула и сказала: — Правда? Ты хочешь, чтобы я?..
Вместо того чтобы отвечать словами, я начал медленно двигаться, что подняло напряжение до гораздо более высокого состояния. Я двигался все быстрее и быстрее, пока она не начала стонать каждый раз, когда я касался дна.
Когда я подумал, что она близка к точке невозврата, то прошептал:
— Ты хочешь еще несколько?
— Обнаженной? — спросила она мгновенно.
— Да, ню, — подтвердил я между вздохами.
— А ты? — спросила она.
— Не думай обо мне... скажи, чего хочешь ты, — потребовал я.
— Нет... я не знаю... — сказала она, а затем после паузы ответила: — Может быть... если ты тоже...
— Я — да... — сказал я, как только она признала свой интерес.
— Мммм... как ты хочешь, чтобы это было? — прошептала она.
Это был хороший вопрос, а я потратил столько времени на то, чтобы сосредоточиться на ее психике, что даже не подумал об этом, поэтому ответил:
— Все, о чем бы я ни подумал.
При этом все мое внимание было направлено на то, чтобы довести мою любимую жену до кульминации. Я знал, что она недалеко, поэтому выбрал устойчивый темп, всегда оказывавшийся эффективным, покрывая ее губы, лицо и шею легкими поцелуями. Вскоре ее вздохи превратились в тихие хныканья, которые перешли в вынужденные стоны. Затем она достигла кульминации, и когда ее ударил оргазм, я начал быстро двигаться, из опыта зная, что это и усилит, и продлит переживания. — Оооо... о, детка... мммм уууххх... уууххх... о, Дэн... ооо... о да... — хныкала она, когда он прокатывался по ней.
Когда она начала успокаиваться, то обняла меня за шею и держала, пока я работал над своей разрядкой. Как всегда, вид ее кульминации оказался мощным стимулятором, и я уже чувствовал, как напрягаются мои яйца.
— Не вынимай... не в этот раз, — умоляла она.
Триш в настоящее время не принимает таблеток, поэтому мы должны были быть осторожными. Тем не менее, когда она сильно возбуждалась, то довольно часто теряла контроль и пыталась заставить меня кончить в нее. Иногда я соглашался, и следующие несколько недель мы проводили, размышляя, не станем ли снова родителями.
— Может быть, завтра, если ты сделаешь хороший рисунок, — поддразнил я, когда у меня начал дрожать пах.
— Нет, Дэн... не вынимай... — хныкнула она.
В последний момент я вырвался из ее теплой киски и сразу же начал стрелять струями спермы, которые покрывали ее от шеи до пупка. Мои легкие жадно всасывали воздух, в то время как я боролся с внезапной потерей энергии, которая всегда приходила с разрядкой. Когда я восстановил некоторый контроль, то схватил простыню, быстро вытер свой член и затем вернул его обратно в отверстие моей жены.
— Мммм... почему ты вытащил? — вздохнула она.
— Завтра ты будешь меня благодарить, — хихикнул я, думая, что это был удивительный акт контроля в совершенно странный вечер.
***
В течение нескольких минут мы не расцеплялись и наслаждались послевкусием, прежде чем я упал рядом с ней и быстро уснул. Позже я почувствовал движение в кровати, и предположив, что это Триш пошла в ванную, не пошевелился. Однако, когда проснулся опять и понял, что ее все еще нет, то забеспокоился и уже собирался встать, когда услышал, как открылась дверь. Я смотрел, как она входит внутрь, и заметил, что на ней — тонкий халат, который она редко носила вне спальни. Я знал, что под ним она была голой, что означало, что она, вероятно, целенаправленно поддразнивает меня.
— Который сейчас час? — спросил я, испугав ее при этом.
— Чуть больше трех. Я проверила Джерри, чтобы узнать, ушел ли он спать, — сказала она, и я почувствовал в ее голосе вину.
— Ну и как, ушел? — поинтересовался я.
— Нет, все еще пьет, — ответила она.
— Как долго ты отсутствовала? — спросил я.
— Недолго, — уклончиво ответила она, забираясь в кровать.
— Сколько? — потребовал я, притянув ее ближе.
— Думаю, час, — тихо сказала она.
— Понятно. Итак, что случилось за этот час? — подтолкнул я, чувствуя, что ей есть что рассказать.
— Слушай... Я имею в виду... Ты сказал, что хотел, чтобы я... — ответила она голосом, граничащим с паникой.
— Значит ли это, что теперь есть еще один рисунок? — спросил я.
Она не ответила, вместо этого я увидел, как она несколько раз кивнула. Размышляя над смыслом и возможными последствиями, я сначала не ответил.
— Ты сказал, что хочешь больше, — выпалила она, явно находя тишину неловкой.
Я проигнорировал многие заблуждения в ее заявлении, решив сосредоточиться на том, что еще произошло, и спросил:
— Как возникла эта тема?
— Я... я думаю... я имею в виду, мы поговорили несколько минут, а потом он спросил меня, может ли он?... — объяснила она.
— И это все? Он целый час рисовал тебя голой и сделал только один набросок?
— Их было три, — призналась она.
— Где они? Я хочу их видеть, — потребовал я, уже немного встревоженный.
— Я... я сказала, что он может оставить их себе, — прошептала она.
— Зарисовки тебя нагишом? Триш, он очень хорош как художник, и если кто-то из церкви увидит их, они могут связать «а» и «б», — ответил я.
— Он не будет... я имею в виду... я не думаю, что он будет, — заявила она.
То, как она произнесла эти слова, вызвало у меня плохие предчувствия, я подумал, что должно быть что-то большее, и потребовал:
— Слушай, я устал играть вопросы и ответы. Расскажи мне все, что произошло с момента твоего ухода.
— Ладно, расскажу... только не злись, — сказала она и повернулась ко мне. Когда я согласно кивнул головой, она продолжила:
— Я вышла посмотреть, ушел ли он спать, а он еще не спал... пил. Мы немного поговорили, а потом он сказал, что хочет сделать рисунок, чтобы сохранить на память и... я сказала: «ладно». Он начал второй, как только закончил первый, затем сделал третий.
— Он держался на расстоянии? Он касался чего-нибудь? — спросил я, так как мои инстинкты подсказали, что было еще что-то.
— Он хотел, чтобы я пошла с ним в спальню, — сказала она тихим голосом.
— Он тебя трогал? — потребовал ответа я.
— Не трогал... у него немного напрягся... и, вроде как, выскочил... — сказала она.
— Выскочил? Из ширинки? — пытался уточнить я.
— Да... — призналась она.
— Он заправил его обратно? — спросил я, интересуясь, как она отреагировала на эксгибиционизм.
— Да... — сказала она нервно.
— Как долго он торчал? — спросил я.
— Не знаю... может быть... может быть, несколько минут, — ответила она.
— Черт, Триш... все эти годы я думал, что женат на ангеле, и теперь узнаю, что на самом деле ты — плохая девочка, — сказала я, не в силах контролировать себя.
— Это неправда! Забери свои слова обратно, — потребовала она.
К счастью, я смог восстановить контроль и, сделав глубокий вдох, сказал:
— Нет, это неправда. Я забираю слова обратно. Прошу прощения, но, черт возьми, дорогая.
— Я знаю... я знаю... — ответила она.
***
Каким-то образом я проснулся за тридцать минут до обычного времени и ткнулся на кухню, чтобы приготовить кофе. Джерри ушел в гостевую комнату, а Триш все еще спала, и я был дома один, размышляя о последних событиях. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что за всю ночь я неоднократно удивлялся своей жене. Все началось в лагере для бездомных, где, без сомнения под давлением со стороны членов группы Гейл, она предложила принять Джерри, а затем продолжила остаток ночи в серии все более острых актов. Несомненно, самым удивительным событием было обнажение моей жены перед бездомным. Правда, он был художником, и талантливым на наш взгляд, но я не ожидал, что она разденется даже для Пикассо. Я понял, что это может означать только то, что глубоко внутри нее живет человек, которого я не так хорошо понимаю, как думал.
— Доброе утро, — сказала жена, выходя на кухню в пижаме.
— Доброе, ты смогла немного поспать? — спросил я.
— Немного, — ответила она, нервно глядя на меня.
Я почувствовал по языку ее тела, что она хотела выпытать у меня относительно своих откровений. Я налил ей чашку кофе, но прежде чем подать ей, я обнял ее, крепко обнял и сказал:
— Я люблю тебя.
— Прости... — начала она, но я быстро ее перебил:
— Тише, не обостряй.
Мои слова, казалось, сняли с ее плеч огромное бремя, и улыбка быстро засияла на ее лице. В течение следующего часа мы пили кофе и болтали, гадая, когда может появиться наш гость. Наконец Триш объявила, что хочет освежиться, поэтому оставила меня, пока я убирал гостиную, собирая пустые бутылки от водки. Когда она вернулась, мы устроились в гостиной, чтобы посмотреть телевизор, и незадолго до полудня услышали звуки, исходящие из гостевой комнаты.
— Джерри, будете завтракать? — спросила Триш, когда он, наконец, появился через двадцать минут, все еще одетый в мои вещи.
— Чаю, если можно. Это все, что мне нужно,— ответил он хриплым голосом, а затем начал кашлять. Он находился в нашем доме более пятнадцати часов, употребив почти пятую часть всей водки, но ничего не съев. Я мог только догадываться о состоянии его внутренних органов, но Триш покорно встала, чтобы выполнить его просьбу.
— Джерри, я знаю, что вы сделали еще несколько рисунков Триш прошлой ночью. Я бы хотел их видеть, — сказал я, когда моей жены не стало слышно.
— Они мои, — ответил он, защищаясь.
— Я знаю, но я бы хотел их видеть, — сказал я.
Он посмотрел на меня несколько секунд, а затем с неохотой направился в гостевую комнату, где пробыл некоторое время и вернулся с бумагами в руках. Его приход совпал с приходом моей жены, которая присоединилась к нам вместе с его чаем, когда он уже сидел. Не говоря ни слова, он вручил мне эскизы, а затем принял свою кружку. Я заметил, что они тайком переглянулись, но молчали, в то время как я переключился на рисунки.
Первый показывал мою жену, сидящую обнаженной на каминном столе, обхватив себя руками и глядя вперед с широкой улыбкой. Помимо обнаженной натуры, в этом рисунке не было ничего необычного, и по правде говоря, я подумал, что он был слегка примитивным. Второй показывал ее на диване и был более сексуально выразителен.в своей комнате, когда вернулась жена. Я помог ей донести сумки, и мы поболтали, пока она разбирала покупки. Когда она добралась до предметов из магазина художественных принадлежностей, то неловко улыбнулась мне и пошла расставлять вещи в гостиной. — Что ты думаешь об этих рисунках? — спросила она, когда вернулась.
По ее поведению я мог сказать, что она набралась смелости, чтобы поставить вопрос ребром, поэтому решил быть искренним в своем ответе:
— Думаю, если честно, я немного запутался... более чем немного на самом деле. Я имею в виду, они выглядят потрясающе, но это просто... все произошло так странно, — ответил я.
— Я тоже так думаю... это было так странно. Я как будто даже не могу вспомнить, как все это случилось... это просто случилось, — ответила она, и я мог сказать, что простое обсуждение помогает ей.
— И как это случилось? — поинтересовался я.
— Я не знаю! Вот я сижу там, удивляясь, что ты злишься, а в следующую минуту — я уже голая, — хихикнула она.
— Но ты вернулась к нему, — сказал я, обвив рукой ее талию и притягивая к себе.
Это была та тема, которая продолжала меня интриговать, так как это было настолько далеко от моих ожиданий, что я никак не мог просто не думать об этом.
— Да... Я просто пошла, чтобы проверить... правда. Я не знаю... Я не знаю, как это случилось, — ответила она.
— Ты видела его... его член, — нажал я.
— Я не ожидала. Он как бы появился, — объяснила она.
— И? — спросил я.
— Что и? — ответила она, хотя я мог сказать, что ответ был уклончивым.
— Что произошло? Как долго это было? — спросил я, возвращаясь к нашей предыдущей дискуссии.
Она странно посмотрела на меня, и я понял, что чувствую, что осуждаю ее. Она помолчала несколько секунд, а затем сказала:
— После того как я заметила его, я полагаю, минута... может, чуть больше... и он тут же засунул его обратно.
Я подумал о том, как Джерри предложил ей пойти в свою комнату, и подумал, имеет ли их с ним разговор какое-то отношение к тому, что она видела.
— Ты думаешь, что Гейл так же веселится со своим бездомным гостем? — засмеялся я, внезапно почувствовав, что все это было слишком странно.
Она начала смеяться вместе со мной, а затем ответила:
— Она позвонила мне. Они отправили его обратно рано утром. Кажется, это было больше, чем они ожидали.
— Так что, сладкая пафосная Гэйл не так жертвенна, как она думала? — усмехнулся я.
— Ну, она попробовала, — мгновенно ответила Триш, начав ее защищать, прежде чем объявила: — Я хочу немного вина.
Она отошла, чтобы позвонить и проверить детей, в то время как я открывал бутылку. Я уже сделал несколько глотков, когда она вернулась, и протянул ей бокал. Она кратко пересказала свою беседу. К счастью, они оба были в хорошем настроении, поэтому не требовалось срочно ехать и забирать их. Мы перешли в гостиную, чтобы продолжить разговор, и почти опустошили бокалы, когда звуки из соседней комнаты дали знать, что наш гость зашевелился. Всего через несколько минут дверь открылась, и мужчина вышел.
— Вы купили сигареты? — спросил он после недолгих расшаркиваний.
— Да, я принесу, — объявила Триш и вскоре вернулась с целым блоком и новой зажигалкой.
Ее подарок не был оценен бездомным, который просто взял все в свои руки и сразу начал рвать упаковку. Когда, наконец, он был готов, то втянул дым в легкие, словно это было самое сладкое, что только можно себе представить, а затем начал долго кашлять. Когда первая сигарета догорела, он закурил другую и так же быстро ее добил. Только, когда в комнате повис слой дыма, он снова обратил на нас свое внимание:
— Вы принесли водку? — спросил он.
— Да, вы хотите сейчас или сначала умыться? — спросила Триш, пытаясь направить его.
— Я приму немного сейчас, я в порядке, — ответил он.
— Хорошо, — ответила она и встала, чтобы принести ему стакан. По дороге она кивнула в сторону сумки в конце дивана и сказала: — Там ваши припасы.
Джерри продолжал стоять, медленно покачиваясь из стороны в сторону, пока моя жена не вернулась со стаканом, наполовину заполненным прозрачным алкоголем. Он сделал здоровый глоток, затем последовал другой, и только тогда он проявил интерес к предметам. Он поднял сумку с пола, подошел к креслу, плюхнулся в него и начал копаться в вещах. Я услышал одобрительное ворчание, когда он вытащил содержимое и осмотрел его. Там был блокнот для рисования с размером бумаги большим, чем тот который он использовал раньше, коробка с карандашами, пластиковая доска для рисования, точилка и даже ластик.
— Это намного лучше, — заявил он, когда закончил.
— Это все, что вы хотели? — спросила она.
— Да, давайте начнем после очередного напитка и сигареты, — нетерпеливо ответил он.
Триш ожидала комплимента, так что, могу сказать, что его резкий ответ застал ее врасплох. Она вопросительно посмотрела на меня, поэтому я решил все спустить на тормозах:
— После ужина. Давайте сначала поедим.
— Не надо есть, я в порядке, — ответил он.
Когда у нас впервые появилась идея пригласить мужчину, я представлял себе трудности во взаимодействии, но сейчас был приятно удивлен легкостью нашего общения. Однако появились первые признаки, и я знал, что должен быть твердым:
— Может, и нет, но мы это сделаем. Мы собираемся поужинать, а потом сможем обсудить будущий рисунок.
— Ну ладно, — пробормотал он после короткого молчания.
В течение следующего часа, когда моя жена готовила еду, Джерри смолил. В процессе он принял достаточно чистой водки, чтобы свалить среднестатистического мужчину, но у него не было никаких признаков опьянения. Когда настало время ужина, он отказался и остался в комнате.
— Кажется, наш гость становится высокомерным, — сказал я Триш.
— Ты хотел, чтобы он остался... — начала она.
— Я сделал это потому, что ты сошла с ума и позволила ему нарисовать тебя голой, а затем отдала ему наброски, — вставил я.
Мой резкий упрек заставил ее замолчать, и в течение следующих нескольких минут мы ели в тишине.
— Есть ли смысл делать еще? — вдруг спросила она.
— Нет... скорее всего, нет, — ответил я, прежде чем задумался, а затем, подумав, добавил: — Нет, нам это не нужно. Я сказал, что можно, чтобы избежать скандала с эскизами, но теперь, когда они у нас, к черту его.
Триш кивнула, поднялась и начала убирать со стола. Через несколько минут со свежими бокалами вина и стаканом водки для него мы присоединились к мужчине. Он курил сигарету и уже допивал свой напиток, поэтому с нетерпением взял еще один. Затем, выпив немного, он посмотрел на мою жену в ожидании.
— Я готов, — заявил он через несколько секунд, и хотя вопрос был расплывчатым, мы поняли, что он имел в виду.
— Послушайте, давайте немного подождем. Еще рано, и Триш нужно поговорить с детьми... прежде чем они лягут спать, — ответил я, решив, что тактика отсрочки может сработать лучше всего.
Джерри ничего не ответил. Вместо этого он сделал еще один глоток из своего стакана и быстро закурил еще одну сигарету. Я расценил это как положительный результат и надеялся, что он в конечном итоге или свалится от спиртного, или согласится с тем, что ничего не произойдет. В течение следующего часа, и Триш, и я пытались вовлечь мужчину в разговор, и иногда мы добивались успеха, но в каждом случае он, в конечном итоге, возвращался к размышлениям. Казалось, словесное общение требует от него энергии, которую он предпочитает экономить, для того чтобы пить.
***
Джерри как раз вошел в один из своих тихих приступов, когда вдруг протянул руку и взял блокнот для рисования. Мгновение он возился с карандашами, а затем перевернул страницу и начал работать, тихо напевая. В его положении мы не могли видеть лист, и поскольку он не взглянул на Триш, я предположил, что он сосредоточился на другом предмете. Мне, конечно, было любопытно,и я знал, что моей жене тоже, так как она смотрела на меня, но Джерри не дал и намека на то, что делает.
— Над чем вы работаете? — наконец спросил я.
— Минутку, — ответил он, в то время как его рука продолжала двигаться.
Мы провели в ожидании еще немного, и наконец, он откинулся на стуле, сигнализируя о том, что закончил. Посмотрев на меня и Триш, он медленно поднял блокнот и повернул его, чтобы мы могли посмотреть. На рисунке была изображена молодая обнаженная женщина, растянувшаяся на одеяле. Детали были невероятными, особенно потому, что он закончил так быстро, и мастерство художника также было очевидным.
— Ух, ты, — ответила моя жена.
— Она красивая, — искренне заявил я, а потом спросил: — Кто она?
— Кое-кто из прошлого, — ответил он, а затем добавил: — Но ваша жена — лучше.
Я сразу же посмотрел на Триш, которая, как я понял, пыталась не реагировать, но было ясно, что она довольна этим заявлением.
— Почему? — спросил я, не желая отпускать тему.
— Она — женщина... как я говорил прошлой ночью, — ответил он.
— Да, вы говорили, — признался я, теперь задаваясь вопросом, не шел ли он целенаправленно по этому пути, чтобы попытаться соблазнить Триш.
Я все еще обдумывал эту мысль, когда он спросил ее:
— Вы готовы?
— Уххх... Джерри... Дорогой? — сказала она, глядя на меня.
Может быть, это вино или, возможно, манипуляция мужчины повлияли на меня больше, чем на Триш, но теперь я задавался вопросом, как будет выглядеть эскиз с ней с более лучшими материалами. Я посмотрел на жену, и встретившись с ней глазами, показал, что нам надо отойти, чтобы обсудить. Мы собрались на кухне, в то время как мужчина закурил еще одну сигарету.
— Что ты думаешь насчет того, чтобы сделать один? — спросил.
— Зачем? — быстро ответила она.
— Я бы хотел иметь один с лучшими бумагой и карандашами. Один на память, — признался я.
— Что? Ты уверен? Я думала... — начала она, но я ее прервал:
— Да... уверен.
— Ладно... э-э-э... ладно... и что теперь? — спросила она.
— Наверное, иди, переоденься,, — ответил я.
— Понятно... — ответила она, и я мог бы сказать, что она смущена, но она шагнула к коридору.
Когда вернулся, я увидел на лице мужчины надежду, поэтому не заставил его ждать.
— Она пошла, чтобы... переодеться, — сказал я ему, а затем добавил: — Но только один набросок.
Я был удивлен, но доволен, что он не спорил, и мы молча ждали Триш.
Несмотря на то, что прошло всего несколько минут, казалось, что каждая секунда занимает час, пока, наконец, мы не услышали ее шаги. Меня ожидал еще один сюрприз, когда она появилась в тонком халате, который доходил едва до середины бедра, и было легко заметить, как ее маленькие соски оттопыривают ткань. Она избегала зрительного контакта со мной до тех пор, пока не села, а затем оглянулась со слегка демонстративным выражением. Я догадался, что она раздражена тем, что я был то «за», то «против» позирования, поэтому я постарался не обращать внимания.
Джерри затушил сигарету в кофейной чашке, которую мы дали ему в качестве пепельницы, а затем спросил:
— Ну что, готовы?
— Позвольте допить вино, — ответила Триш, а затем спросила: — Где мы будем это делать?
— В вашей спальне, — ответил он.
Мне показалось, что он вторгается в наше интимное пространстве, но прежде чем я успел ответить, Триш кивнула, принимая его предложение. Последовал неловкий момент, а потом она допила свой бокал, встала и пошла обратно по коридору, а мы последовали за ней.
— Ложитесь на подушки и натяните простыню на ноги, — направил он, когда мы пришли.
Триш знала, что указание означало, что она должна раздеться, поэтому послушно сняла халат, а затем уселась на кровать, прикрывшись тонкой простыней до пояса. Это оставило ее грудь на обозрение, и она посмотрела на Джерри, чтобы подтвердить, что все так, как он хотел. Однако, вместо того чтобы обеспечить словесное руководство, он шагнул в сторону кровати. Все части ее тела были легкодоступны, и я приготовился прыгнуть вперед, если он попробует что-нибудь сделать, но он занялся расположением подушек и простыни. Когда он закончил, Триш лежала почти полностью обнаженной, простыня лишь покрывала ее от колена на одной ноге. Кроме того, он положил маленькую подушку под ее левое колено, что заставило ее ноги немного раскрыться и открыть нам беспрепятственный вид на нежные губы ее киски.
— Я чувствую себя... слишком голой... слишком открытой, — тихо сказала она.
— Слегка откиньте голову назад, — направил он, игнорируя ее замечание.
Триш сделала как он велел, и тот без лишних слов начал рисовать. Работая, он остался стоять, и в отличие от прошлого раза, я остался в комнате почти прямо перед женой. Сначала она смотрела в космос, но через несколько минут мы встретились глазами, и я понял, что она очень нервничает, но также и возбуждается. Когда мы, наконец, разорвали взгляд, я увидел, что ее соски напряглись, и почувствовал первые шевеления в промежности. Однажды начав, мой член обрел собственную жизнь, и вскоре мои джинсы болезненно распирал свирепый стояк. Я понимал, что поправить его было бы неловко, и бросил быстрый взгляд на Джерри, чтобы увидеть, могу ли я сделать это незаметно, и увидел, что его член также напрягся и непристойно выпирает из пижамы спереди. Именно в тот момент, когда трое возбужденных людей были настолько близки друг к другу, я понял, что эта сцена — такая же сексуальная, как и на картине. По правде говоря, что-то заинтриговало меня, когда я увидел свою жену обнаженной перед этим незнакомцем, увидел, как она возбуждена и заставляет напрягаться член мужчины.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал я через несколько минут, нарушая тишину.
— Спасибо... — ответила она, и я услышал в ее голосе напряжение.
В течение следующих нескольких минут больше не было разговоров, только рука Джерри двигалась по блокноту. Затем он сказал то, что практически сбило меня с ног:
— Ее соски стали мягкими. Идите и займитесь ими.
Я услышал, как Триш вздохнула, когда его посыл загремел в моем мозгу, и на мгновение я подумал о том, чтобы отказаться, но затем почувствовал, как мои ноги зашевелились, и вскоре оказалась у кровати. Не говоря ни слова, я протянул руку, чтобы найти ее маленькие сосочки пальцами, но прежде чем я успел прикоснуться к ним, они напряглись сами собой. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, когда я улыбнулась в ответ, и казалось, что она может взорваться. Затем, когда я позволил своему взгляду покинуть ее лицо и побродить по телу, меня охватил еще один шок, когда я увидел, что складки ее киски блестят.
— Дорогой? — нервно спросила она.
Я снова посмотрел ей в глаза, и на этот раз в них было явное беспокойство. Тем не менее, мое волнение вышло из-под контроля, и я не хотел останавливаться.
— Это будет хороший рисунок, — ответил я, надеясь успокоить ее.
— Она странно посмотрела на меня, но я отвел взгляд и вернулся на свое место рядом с Джерри. В комнате стояла тишина в течение оставшихся двадцати минут, прежде чем он закончил, и когда я увидел его работу, то странное ощущение, пронеслось сквозь меня, когда я ощутил грубую сексуальность, сорвавшуюся с бумаги.
— Как оно? — спросила Триш, вставая.
— Очень хорошо! — ответил я.
— Черт... — сказала она, когда подошла, а затем продолжила: — Никто никогда не увидит этого... никогда!
— Вам не понравилось? — спросил мужчина, и я услышал какое-то разочарование в его голосе.
— Нет, работа хорошая... Я не знаю... слишком много... — сказала она, запахивая халат и направляясь к двери.
— Мы еще ни разу не показали ее задницу, — грубо заявил мужчина.
— Сначала ей нужно немного успокоиться, — ответил я, забыв о своем заявлении, что будет лишь один набросок.
Я нашел ее на кухне, наливающей вино, подошел и обнял ее. Я чувствовал, как ее тело дрожит, поэтому притянул ее к себе еще сильнее.
— Этот рисунок грубый, — сказала она, когда мы расцепились.
— Он — пикантный. Я бы не назвал его грубым. Мне понравилось, — ответил я.
Она смущенно посмотрела на меня и спросила:
— Чего ты хочешь?
Вместо того чтобы говорить, я снова обнял ее, но на этот раз мы оказались лицом к лицу, и мои губы нашли ее. Сначала неохотно, но потом с нетерпением она отвечала на поцелуй, и я сунул руку в ее халат и нащупал грудь. Мое прикосновение было агрессивным, и вскоре она захныкала через поцелуй, а одна из ее ног поднялась и обхватила мою. Я опустил руку к ее мокрой щели, и после нескольких легких щелчков по клитору полностью впихнул палец в нее.
Ее киска была настолько влажной, что я заставил себя прервать поцелуй и прошептал:
— Ты потекла... позирование возбуждает тебя.
— Нет... он может увидеть нас, — скулила она, прежде чем я начал еще один поцелуй, внезапно осознав, что мы находимся на открытом пространстве.
Ее халат полностью распахнулся, и когда я добавил второй палец в ее киске, ее возбужденные звуки стали более отчетливыми.
— Ооооо... — громко хныкнула она, когда наш поцелуй закончился.
Я знал, что это достаточно громко, чтобы наш гость услышал, поэтому не удивился, когда он вышел из-за угла, не удивившись нашей деятельности. Мне пришлось заставить Триш остаться на месте, и она опустила голову на мою грудь, чтобы попытаться скрыть лицо.
— Полижите ее, а я нарисую, — предложил он, а потом добавил: — Но сначала снимите одежду.
— Нет, Дэн... ни за что... — заявила она, когда я отстранился и посмотрел на нее.
— Давай поговорим... — начал я, когда она попыталась освободиться.
— Нет... — снова сказала она, и на этот раз освободилась.
Она запахнула халат и отступила глубже в кухню. На мгновение я подумал последовать за ней, но вместо этого взял ее бокал вина и протянул ей. Она сделала маленький глоток, глядя на меня с выражением лица, которое я не мог расшифровать. Оно было спокойным: ни гнева, ни веселья, и через мгновение я решил, что лучше будет дать ей немного побыть одной. Я повернулся к Джерри, который все еще смотрел на нее, и отвел его обратно в комнату, размышляя, не воспользуется ли она возможностью отступить в спальню. Он допил остатки водки и зажег сигарету, стоя и выжидательно глядя на кухню.
— Мне понравился этот набросок... она была полна энергии, — сказал он, а когда я не ответил, то добавил: — Нужно сделать еще несколько.
Он, казалось, не обращал внимания на ситуацию, и сначала я просто собирался проигнорировать его, но наконец ответил:
— Я думаю, мы закончили. Она расстроена
— Может быть... — ответил он.
— Джерри, хотите еще выпить? — крикнула Триш, поразив меня.
— Ага... — крикнул он в ответ.
Обернувшись, я увидел, что она стоит в паре метров от нас с полным бокалом вина в каждой руке, поэтому вскочил на ноги, чтобы взять бокалы и дать ей возможность налить еще алкоголя для нашего гостя. Она не казалась расстроенной, но поскольку странный человек только что видел нас в интимный момент, я знал, что еще слишком рано делать выводы.