- Император, вы обратили внимание, как этот "нюхач" почуял запах любимой соли, которую он с удовольствием лизнул бы своим чувствительным языком?
- Да-да, - подтвердил с интересом император, - я это прекрасно сейчас видел... Я, например, совершенно не слышу этот запах соли, а он уже напрягся как струна...
- Коты любят полизать солёное, - многозначительно ответил Чжоу Дунь. - И так, мы берём небольшую щепотку соли... вот она... и кладём её на тропинку, где сейчас стоим... вот сюда... то есть, подальше от того места бамбуковой рощи, в которой происходили неоднократные события с Ван Ши Наном, подальше. Берём кота и несколько секунд выдержим его, чтобы шепотка соли растаяла и осела в землю.
Он очень осторожно поднял кота на руки и погладил.
Император внимательно наблюдал.
- Во-о-от, теперь уже пора, - с большим таинством продолжал Чжоу Дунь, - мы можем, наконец, отпустить кота. Как вы думаете, куда он пойдёт?
- Он пойдёт к растаявшей шепотке соли.
- Посмотрим-посмотрим.
Кот без промедления подбежал к солёному месту на земле и начал аккуратно лизать его языком.
- Естественно, - подтвердил Чжоу Дунь, указав рукой на своего помощника. - Вот оно начало нашей истинной правды и гремучей лжи художницы Май Цзе. Дальше, император, последует самое главное и ответственное. Мы идём вместе с котом на место происшествия, заранее крепко завязав мешочек с солью и спрятав его в карман, - он завязал и спрятал мешочек.
Чжоу Дунь теперь приподнял кота с тропинки и нежно понёс в обеих руках на тростниковую рощу.
- Прошу за нами, император. Мне помнится, что со слов Май Цзе Ваш слуга онанировал последний раз именно здесь, и было это позавчера.
- Да-да, так сказала художница...
- Повторяю, даже если следы спермы упали на эту землю и больше месяца тому назад, этому чувствительному четвероногому, обожающему всё солёное, не составит никакого затруднения почуять их, а вчерашние и позавчерашние следы тем более. И так, смотрим и делаем выводы "ТАЙНОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ".
- Прошу вас, ставьте кота быстрее, быстрее... Я весь в нетерпении...
- Пожалуйста, император, - и Чжоу Дунь опустил кота на землю тростниковой рощи. - Наш завершающий ответственный шаг.
Кот потоптался на месте, огляделся, зашагал вперёд и понюхал землю то там, то здесь, потом без всяких признаков удовольствия фыркнул, почесался мордочкой о стебель тростника и решил пройтись дальше по роще, нашёл себе местечко и навалил небольшую кучку. Затем подпрыгнул, словно лихой скакун, и подбежал к ногам Чжоу Дуня, покорно сел рядом и стал глядеть вдаль, где "квакало" болото.
Возникла пауза, император прошёлся, осмотрел землю под ногами и поглядел на кота.
Чжоу Дунь не мешал и молчал, давая возможность осмыслить произошедшее.
- Мне всё понятно... понятно: - проговорил император.
- И так, - подвёл итог уверенный Чжоу Дунь, - вы только что имели честь видеть естественное доказательство посредством чувствительного организма этого животного, что ни грамма соли, а следовательно и выбросов спермы Ван Ши Нана здесь не наблюдается. Неповторимая вибрация тончайших органов этого кота никогда в жизни не обманет, обманывают только люди.
- Я вас понял, не сомневайтесь. Я верю вам, вашей науке и этому священному животному. Мне сейчас на секунду представилось, как завистливая лгунья Май Цзе на моих глазах начнёт опустошать пиалу с ядом: у неё внутри всё свернётся и покорёжится: она будет орать на весь Дворец от нестерпимой боли: О-о-о, ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА, как же жалко эту чудачку, жалко:
- Что поделать, император, - Чжоу Дунь развёл руками, - поорёт секунды три-четыре и вскоре замолчит. Такие беспощадные наказания должны стать в нашем Дворце регулярными и наглядными, чтобы неповадно было остальным лгунам, ворам, предателям, изменщикам, прелюбодеям, пьяницам, развратникам и так далее, иначе в государстве...
- Я без вас знаю, что будет в государстве! - резко и громко оборвал император. - И, пожалуйста, подсказывайте мне тогда, когда я вас об этом попрошу! Я вас просил провести э к с п е р т и з у?!
- Да, император, просили... - тихо ответил Чжоу Дунь и неприятно затаился, глядя исподлобья.
- Вы провели?!
- Как видите, император...
- Спасибо! Свободны! По другим вопросам я ваших тайных советов пока не спрашивал! Я ухожу один и очень быстро, мне надо прилечь, что-то разболелась голова! Ничего-ничего... - запричитал император и зашагал прочь, заложив руки за спину, - ничего: я выпью чаю из утренней росы, и всё должно пройти...
Охрана двинулась за ним.
Чжоу Дунь бережно взял на руки кота, почесал его за ухом, погладил брюшко и задумчиво сказал в сторону ушедшего императора:
- Хвала ВСЕМОГУЩЕМУ БУДДЕ, если чай поможет вам...
Чжоу Дунь с котом на руках вошёл во Дворец со стороны служебных комнат и кухонь. Простой придворный люд, завидев его на пороге, низко поклонился, поднимая к лицам свои ладошки-лодочки.
Из приоткрытых комнат клубился пар подручных прачечных и гладилен, доносился звон кастрюль и тарелок, долетала частая рубка ножей по деревянным настилам - должно быть рубили мясо или рыбу, и в коридор струился запах варёного и жареного.
Чуткий нос кота заёрзал ходуном.
Чжоу Дунь остановился у последней комнаты большого коридора и заглянул туда, к нему сразу выскочил мальчишка лет семи и протянул руки. Чжоу Дунь бережно передал кота и наставительно сказал:
- Дашь ему тёплого молока с пенками и сладкой рисовой пыльцы!
- Слушаюсь, Главный Мандарин, - поклонился мальчишка и исчез.
Чжоу Дунь смело шагнул в соседнюю комнату, где на стенах висел длинный ряд металлических раковин для мытья и умыванья. Пожилая женщина оставила посуду, поклонилась и тут же зачерпнула кувшином чистую воду из высокого жбана.
Чжоу Дунь вытянул руки и подошёл к раковине.
- Как настроение, Хуань-Куа? - спросил он, думая о своём.
- Когда сияет солнышко над Дворцом, - прошамкала женщина, омывая ладони Чжоу Дуня, - на душе очень хорошо, Главный Мандарин. Когда же над Дворцом долго-долго висит чёрная туча, на душе очень-очень плохо, Главный Мандарин.
- И часто ты видишь чёрные тучи над нашим Дворцом?
- Каждый день, - откровенно ответила она, - солнышко давно не было, всё тучи и тучи. Мне кажется, что во Дворце произойдёт что-то нехорошее.
- Почему ты так думаешь?
- Слишком часто обжигаюсь кипятком, когда мою посуду, плохая примета.
- Моя несчастная старушка, - нежно сказал Чжоу Дунь и успокоил, - эти тучи мы скоро разгоним, а твои руки обязательно вылечим от злосчастного кипятка, и ничего плохого не произойдёт, потерпи немного.
- Вся надежда, что на императора и на Главного Мандарина, - вздохнула она.
Чжоу Дунь взял полотенце с её плеча и заметил:
- А вот это - неверно, Хуань-Куа. Среди нас тут нет императора, где он, где ты видишь его? - и посмотрел по сторонам и даже заглянул по углам, а потом постарался мягко объяснить. - По-моему, здесь умываю руки только я один, и было бы в высшей мере уважительней сказать в моём присутствии другое: вся надежда на Главного Мандарина.
Пожилая женщина быстро исправила ошибку, поклонившись и приложив ладошки к морщинистому лицу:
- Вся надежда на Главного Мандарина... конечно, на Главного Мандарина... на Главного:
- Ну, хватит, - перебил Чжоу Дунь. - Ты не знаешь, где сейчас Май Цзе?
- Май Цзе бродит по Дворцу вот с таким огромным мужским членом из бамбука и всем хвастает, что это подарок императора. А может быть ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА уже лишил её рассудка?
- Не думаю, эти шатания Май Цзе по Дворцу вполне осмысленны, мне так кажется, - он вернул полотенце и сказал. - Я прошу тебя, найди Май Цзе и немедленно отправь ко мне в кабинет, - Чжоу Дунь покопался в кармане, вынул монетку и сунул ей в руку.
- Слушаюсь! - покорно ответила она.
Главный Мандарин вышел в коридор и небрежно пихнул перед собой высокую дверь, ведущую в императорские апартаменты.
- ФАН ЗУИ СИ! ФАН-ФАН-ФАН! - раздался весёлый девичий голос и добавил по-русски. - А вот и я с последней электричкой!
Я бросил печатать, испуганно поглядел на террасу, где горел свет, и буквально обалдел.
В проёме распахнутой двери на фоне ночной темноты стояла Наталья в ярком узорчатом китайском платье и соломенной шляпе на голове, под платьем виднелись блестящие мелкими звёздами широкие шаровары, а в руке она держала бамбуковую дубинку.
- ФАН ЗУИ СИ! - повторила Наталья, махнула дубинкой, ловко сменила позу китайского стражника и швырнула под вешалку чёрный пакет со своими вещами.
Я монотонно и строго спросил, стараясь не обращать внимания на потрясающий костюм, который мне - чёрт возьми! - очень понравился:
- Что тебе надо? . .
- Как? - не поняла Наталья, явно ожидая бурных аплодисментов. - Ты разве не видишь, это же - Китай.
- Что надо? . .
- Тебе неприятно? А я хотела порадовать Костика: это же - типичное платье охранника, это же то, о чём ты пишешь: - она, казалось, расстроилась.
- Откуда ты знаешь, о чём я пишу, ведьма? - я становился грубым. - И зачем ты припёрлась обратно, если убежала!
И вдруг Наталья, забыв о костюме, заявила таким смелым и наглым тоном хозяйки, который не требовал никаких возражений:
- Я не понимаю твоего вопроса, что значит "припёрлась"?! Приехала к тебе, приехала на свою дачу, в свой загородный дом!
- Ах, на свою дачу, в свой дом?! А ну-ка, вот отсюда, на станцию, к электричкам!
Я вскочил со стула, опрокинув его, вихрем сорвался к ней и схватил Наталью за плечи. Она резко присела, свернулась в клубок, сильно обхватила мои ноги и заорала истерично:
- Не пойду-у-у!!! А-а-а-а!!! Костюм порвёшь!!! А-а-а-а!!!
- Сдурела? . . Второй час ночи, соседей разбудишь: А ну, пусти ноги:
Как я ни пытался, но сдвинуть её с места не получалось, к тому же я сам чуть не свалился, еле удержавшись за притолоку.
- А-а-а-а!!! - орала она. - Не пойду-у-у!!! Помогите!!! Помогите!!!
- Замолчи, ведьма: разбудишь: - я с отчаяньем плюнул в темноту двора, дотянулся до двери и захлопнул её. - Да чёрт с тобой, иди ты: куда хочешь, только мне не мешай! Пусти, я же дверь закрыл!
- А ты не будешь выгонять, если отпущу?! - она смотрела на меня снизу каким-то диким "китайским зверьком" , всё ещё крепко обвивая мои ноги.
- Я же сказал, иди к чёрту куда хочешь: в подсобку, в сортир, на второй этаж, на крышу, в трубу, только мне не мешай! Фу-у-у-у!
Наталья ослабила руки и шарахнулась в сторону подальше от меня.
- Сумасшедшая: - я зашагал в комнату и плюхнулся за рабочий стол, глядя на неё тупым усталым выражением лица.
Она вскочила с пола, взяла свой чёрный целлофановый пакет, покопалась там, достала ключ, а потом быстро закрыла им дверь террасы.
- Так, - процедил я сквозь зубы, - этот ключ, который ты своровала, положить сюда, ко мне на стол.
- Ещё чего, так я и подошла к тебе! Вот он, на вешалке, сам возьмёшь! - и зацепила его за крючок.
- А ты, погляжу, обнаглела до предела, воруешь ключи, открываешь дом, уезжаешь, приезжаешь: кстати, ты не забыла показать мамочке видеозапись моего насилия?
- Кстати, я у мамочки не была, и ничего никому не показывала. Если бы это свершилось, мамочка давно оборвала бы твой телефон или примчалась сюда сломать тебе голову! Я ездила к подруге-костюмерше за китайским платьем, хотела тебе подарок сделать! А что касается "я обнаглела до предела" - ты до предела озверел! Ещё раз будешь так жестоко обращаться с женщиной, выгонять на улицу поздней ночью и распускать руки - пырну ножом, когда заснёшь!
Моё сердце трепыхнулось - не от страха, от вопиющей дерзости этой девчонки.
- Я и говорю - обнаглела, а что пырнёшь ножом - не сомневаюсь, с таким достойным поступком тебя возьмут в Юридический без экзаменов, - я откинулся на спинку стула и звучно шлёпнул ладонями по столу. - Всё, мне надо работать, и прошу не мешать своими глупыми бреднями, чёрт побери!
- Пожалуйста, мой любимый, - неожиданно ласково ответила она, - я тебе не мешаю и никогда не буду этого делать, я только быстро разденусь и ухожу в ванну, мой любимый Костик.
Я стиснул зубы и простонал.
А Наталья отвернулась и начала меня мучить, демонстративно раздеваясь на моих несчастных глазах. На пол полетело китайское платье, блестящие шаровары, потом - майка, лифчик, колготки, носочки и трусики.
Я смотрел на голую фигуру "моей ведьмы" и не мог оторваться от гладкой спины, безумно манящей к себе девичьей попки, стройных ног и застонал ещё громче.
- Ты уйдешь, наконец-то, бессовестная!
- Ушла-ушла, любимый, работай, - она накинула халат, повесила китайский костюм на вешалку и заспешила по ступенькам наверх в ванную комнату.
- Да, совсем забыла, - долетел её голос, - через два дня приезжает Ольга! Знаешь?!
- Знаю! - прокричал я, держась из последних сил. - Всё?!
- Всё-всё, только один вопрос: ты случайно ни задумал прибить её?!
- Я сейчас прибью тебя-а-а!
Шаги по лестнице застучали быстрей и замолчали где-то на верхнем этаже, наступила тишина.
Я выждал несколько секунд, встал из-за стола и направился на террасу к вешалке, подошёл и с огромным интересом замер около китайского костюма, висевшего на крючке:
Чжоу Дунь снял чёрную накидку, бросил на широкий шёлковый диван и хотел присесть, но с треском распахнувшаяся дверь заставила дёрнуться и повернуться назад.
На порог комнаты развязано ввалилась Май Цзе с весёлым полоумным взглядом, держа в руке подарок императора - мужской пенис, сделанный из бамбука.
Чжоу Дунь вздохнул и с холодно сказал:
- Для начала не мешало бы стучаться и потом уже входить, а не врываться, и вообще... не строй из себя сумасшедшую...
Она громко засмеялась, глядя на него, и обхватила притолоку двери, страстно прижавшись к ней всем телом.
- Закрой дверь, ты перепугаешь охрану, она сейчас на особом режиме и может примчаться, во Дворце запах нехороших перемен.
Май Цзе поднесла к носу бамбуковый пенис и ответила, всё так же дурно смеясь:
- Я чувствую только один запах!
Чжоу Дунь шагнул к двери и хотел оторвать Май Цзе от притолоки, но она прочно прилипла к ней и продолжала голосить:
- Я чувствую только один запах!
- Прекрати идиотские сцены и зайди сюда, - сказал он и опасливо оглядел коридор.
Там никого не было.
Чжоу Дунь снова рванул Май Цзе за руку, но результат был тот же, и тогда он коротко и цепко запустил свою ладонь прямо ей сзади между ног. Она облегчённо ахнула, ослабла, и только теперь он смог толкнуть её в комнату, быстро закрыв дверь на ключ.
Май Цзе пролетела несколько шагов, чудом удержалась за стол, упав на него и выпятив свой зад. В долю секунды Чжоу Дунь подскочил к ней, и всё дальнейшее случилось мгновенно: он ловко поднял кимоно наложницы, стянул с неё трусы, оголив атласные ягодицы, мигом достал из штанов совсем не бамбуковый пенис, и вонзил его по назначению.
Май Цзе охотно поддалась, застонала на всю комнату и в лёгкой блаженной истоме начала смешно попискивать, а Чжоу Дунь, цепко ухватившись за покатые гладкие бёдра, упоённо наслаждался этой прекрасно сложенной женщиной...
В большой комнате жены императора было много простора и воздуха, здесь, казалось, не было ничего лишнего.
На полу - ковёр.
На четырёх стенах - большие зеркала, сделанные полумесяцем.
Под зеркалами - тумбочки с вазами и цветами лотоса, каждая ваза со своим расписным драконом: красным, зелёным, синим и чёрным.
По середине комнаты под высоким шёлковым пологом - широкая постель, по углам которой - круглые светильники на бамбуковых подставках, на краю постели мирно сидела жена императора.
У окна - глубокое просторное кресло-качалка, в котором утопал сам император, вдоль кресла протянулся низкий длинный стол, усыпанный исписанными листами бумаги и заставленный толстыми книгами и фолиантами.
Император глядел на жену и тихо объяснял:
- Какое-то нехорошее предчувствие вдруг надломило мои нервы, и я закапризничал и, по-моему, нагрубил Чжоу Дуню, и сильно заболела голова... и вообще мне показалось в тот миг, что все вокруг меня постоянно обманывают... а я вроде и видеть не вижу: а вроде вижу:
Жена императора - худая красивая женщина - была укутана в зелёный халат и, казалось, мёрзла, хотя за распахнутыми окнами стояло лето, она спросила с лёгким придыханием, что говорило о тонкой натуре:
- Это - твоё предположение или всё-таки видишь?
- Пока не пойму... то ли предположение, то ли... А ну-ка, Чау Лю, что у тебя есть о грубости? - спросил император и повернулся к исписанным листам бумаги.
- Вон там, справа под зелёным флаконом, - ответила Чау Лю, - но я ещё не дописала.
- Неважно, хотя бы несколько строк.
Император приподнял флакон, взял лист бумаги, вгляделся и прочитал вслух тёмно-зелёные иероглифы:
- Холодная грубость живёт уже в доме,
Сверчок убежал, не выдержав это.
И скоро, наверное, кончатся годы,
Мы скоро забудем, когда веселились.
С луною уйдут наши дни безвозвратно,
Раз грубость берём мы взамен наслажденья.
Но думать бы надо о собственном долге,
И мужем в нём быть осторожным и чутким,
А в грубости слабость свою мы покажем...
Император откинул голову на спинку кресла и сказал:
- Неплохо, Чау Лю, неплохо. Ты способная жена... к стихам...
Она мягко усмехнулась и без всякой обиды ответила с тем же придыханием:
- Я так и думала, что ты нагрубишь. Ты имеешь в виду, что способна к стихам, но не к зачатию наследника?
Император вытянул губы хоботом слоника, повращал ими в раздумье и проговорил:
- Я ничего не имел в виду плохого относительно своей законной жены, но... факт остаётся фактом...
- А может быть всё дело в муже?
- Всё покажет наложница Юй Цзе, которая сегодня ночью будет со мной, а потом второй ночью, третьей, четвёртой... Если она забеременеет наследником, значит дело не в муже.
- Это было бы прекрасно, и я не спорю ни с тобой, ни с ВЕЛИКИМ БУДДОЙ, но если Юй Цзе тоже не забеременеет?
- Я не хочу думать о плохом! - повысил голос император. - Я хочу думать о хорошем, что у нас с тобой обязательно будет наследник! Юй Цзе чистая девственница, и в этом я сегодня заочно убедился благодаря Чжоу Дуню, и она неспособна обмануть! У тебя, кстати, что-нибудь написано про обман?! - раздражённо спросил император и снова повернулся к столу с бумагами.
- Я пыталась, но там пока совсем сырое место, и многое надо исправить.
- Не имеет значения, мне важна мысль моей законной жены!