За ночь ласковая морось эволюционировала в ливень. Егор проснулся оттого, что капли бились в стекло, стекая вниз бурлящим полупрозрачным потоком. При взгляде на окна казалось, что их облепило дрожащее бесцветное желе.
Не открывая глаза, Егор нащупал чужое бедро и устроился на нём ладонью.
- Спишь?
- Да, - ничуть не заспанным голосом ответил Валик. - Если ты, как те котики, боишься грозы - у меня есть очень комфортабельный шкаф. Можешь посидеть в нём.
Егор засмеялся и отпихнул его от себя. Уселся в кровати, потёр кулаком заспанные глаза.
- Я сегодня работаю.
- Ещё рано.
- Но мне нужно...
- Я дам тебе одежду и сменную обувь, - ответил Валик; в его голосе скользнуло раздражение. - У нас один размер. Не обязательно ехать ради этого домой.
Вчерашняя ночь была умопомрачительной - Егор помнил её обрывочно, хотя был абсолютно, как стеклышко, трезв. Его пьянил Валик - сукин сын с бабским именем и пронзительно голубыми глазами, яркими, как пламя газовой горелки.
- Моя девушка меня убьёт, - признался Егор.
Его мобильник разрядился и вырубился где-то после шестнадцатого звонка от Машки.
- Бабы - истерички, - резюмировал Валик и обхватил его за талию, повалив на себя.
С ним было совсем не как с Машкой - он был грубее и резче, сильнее насаживался, наглее двигал бёдрами навстречу. Вспоминать об этом было сложно - утренний стояк становился дьявольской пыткой. Егор улыбнулся, прижался к Валику голым после сна, лихорадочно горячим телом. Медленно поцеловал, завалил спиной в простыни и устроился между его коленей, но вместо того, чтобы взяться за свой член и оседлать - сунул ладонь между красивых крепких ног, ниже, ещё ниже, втискиваясь между ягодиц, надавливая пальцами на инстинктивно поджимающийся вход.
Валик выразительно приподнял брови, так, что лоб прорезали глубокие морщинки, - Егор успел удивиться, откуда у парня с такой скудной мимикой уже столько мимических морщин. Самые глубокие из них были у рта - словно бумагой прорезанные. Валик развёл ноги сильнее, улыбаясь уголками губ, и напряжённо дрогнул - пока не ощущая, но уже предвкушая. Егор устроился на нём, глядя прямо в лицо, отлавливая взглядом каждое движение бровей, изгиб капризных губ, линию светлых, почти бабских ресниц - разве что тушью не красит. Одним локтем упёрся в постель рядом с чужими рёбрами, а пальцами свободной руки надавил - сразу двумя, проваливаясь в разработанное тёплое нутро, нажимая в сторону пупка - снизу вверх, так, чтобы почувствовать пальцами упругую плотность под тонкой стеночкой. Валик содрогнулся и ошеломлённо распахнул глаза, ловя чужой взгляд. Помедлил, кривовато улыбнулся и обхватил любовника рукой за шею.
- Тебе-то какая радость, - с ноткой удивления сказал он. - Сам ничего не испытываешь, когда так делаешь. Выеби меня нормально.
Егор медленно и сосредоточенно провёл пальцами - внутри было гладко и горячо, и сразу чувствовалось, куда надо давить. Обвёл пальцами, неторопливо лаская, и снова нажал снизу вверх. И ещё раз, сминая пальцами что-то, что природа так изощрённо спрятала в теле - недостаточно изощрённо, чтобы люди не сумели до него добраться. В изучении чужих реакций было что-то восхитительное.
- А мне нравится, - простодушно сказал он. - Это как петтинг, знаешь? Пацанам и девочкам по кайфу даже петтинг, так что ты - моя девочка, и мне нравится делать тебе приятно.
Валик расхохотался - и тут же подавился смехом, застонал, податливо прогибаясь и насаживаясь на чужие пальцы.
- Я тебе не девочка.
- Ты - моя дама? - уточнил Егор с издёвкой в голосе, нажав пальцами резче, ломая собственный ритм и ускоряя его.
Потерся членом между раздвинутых ног, грубо навалившись сверху, с удовольствием елозя животом по быстро крепнущему члену Валика, ни на миг не отрывая взгляда от его лица.
- Позвольте вас повальсировать?
Он толкнулся пальцами глубже - и тут же добавил третий, растягивая вширь, грубо раскрывая плотное колечко мышц и накрывая самую сладкую, самую упругую точку в теле любовника, цепляя её и надавливая тёплыми подушечками.
- Да пошёл ты, - невнятно пробормотал Валик, содрогнувшись.
Простонал и откинулся головой на подушку, сглатывая и вздрагивая кадыком. Не сдержался и попытался пихнуть ногой, судорожно комкая в пальцах сбитые простыни, вскрикнул почти беззвучно, инстинктивно потираясь членом о чужое тело.
- С-с-сука!
Егор хмыкнул и уселся между похабно раздвинутых ног, мучительно и с крайней неохотой отлипнув от чужого тела, но решив, что так будет лучше. Удобней смотреть сверху вниз, наблюдая за резкими, сведёнными к переносице бровями, за грубой складкой между ними, за подрагивающими напряжённо уголками красивого рта. Его губы - яркая линия, алая рана на идеально скульптурном лице, их даже можно не целовать - достаточно видеть их и любоваться ими. И толкаться рукой, засаживая пальцы в чуткое, жадно извивающееся тело. Валик взвыл, с силой вцепившись в чужое запястье и пропоров ногтями кожу до крови, поджал искусанные и оттого болезненно яркие губы, подведённый грубыми ласками к самому краю, и бурно кончил себе на живот. Егор засмеялся, запрокидывая голову и закрывая глаза, чувствуя, как подрагивает, толчками изливаясь спермой, крупный напряжённый член и как сладко, почти истерично пульсирует чужое нутро, как оргазмически сжимается каждая мышца, выталкивая пальцы наружу.
- Какой же ты...
- Выебанный? - предположил Валик, подрагивая ресницами, всё ещё дрожа от отголосков испытанного оргазма.
Егор усмехнулся и улёгся сверху, почти на ощупь найдя губами его губы, и Валик неожиданно настойчиво его поцеловал, обхватив ладонями, кусая болезненно за губы и язык.
- Ненасытный, - объяснил Егор, смеясь и обнимая руками сильную талию - сплошные мышцы и горячая светлая кожа, - ёрзая между крепких ног всё ещё твёрдым членом.
Валик обхватил его рукой и вскинул бровь, дразняще двинув ладонью вверх-вниз.
- Оказывается, взять тебя за яйца не так уж и сложно.
- Отсоси, - Егор усмехнулся, прижимаясь губами под ухом и тяжело дыша.
Таким тоном обычно говорят "сосни хуйца", возражая на ложное обвинение - хрен там держишь, ничего подобного. Впрочем, теперь возражение совпало с деловым предложением:
- Отсоси мне.
Валик взглянул на него из-под ресниц, медленно, практически лениво оглаживая головку члена подушечкой большого пальца. Убрал руку и резко толкнул Егора в плечо, опрокидывая его на спину, перекатился следом, опускаясь ниже и касаясь губами его живота.
- Валя-Валентина, - Егор засмеялся и прикрыл лицо ладонью, раскинувшись на простынях; раздвинул колени, упираясь пятками в кровать и подставляясь.
- Скажешь это ещё раз - что-нибудь откушу, - ласково предупредил Валик, спустившись ниже, и медленно провёл губами по крупному члену, словно присматриваясь и решая, стоит ли почтить Егора королевской милостью.
Неторопливо провёл языком, а потом ещё раз и ещё, вылизывая со всех сторон.
- Не откусишь, - фыркнул Егор, обводя языком костяшки собственных пальцев, прикусывая их и сладко жмурясь. - Тебе же нравится на нём скакать.
Валик заворчал, потрогал языком мошонку и прикусил нежную кожу, чуть потянул, изучая чужие реакции. Поигрался и всё же обхватил губами головку члена, медленно и неглубоко вбирая в рот, мягко касаясь языком. Егор брезгливо скривил губы, двинув бёдрами навстречу.
- Что, Валюха, мой размерчик тебе не подходит? Нужен хуец поменьше - чтобы в рот влезал?
Валик рыкнул и сжал зубы - пока не больно, но красноречиво. Поднял голову, сверкнув злыми глазами.
- Что, твоя шлюшка-подружка берёт в рот агрегаты любого размера?
Он практически выплюнул член Егора, но тут же склонился обратно, вбирая его в рот на полную длину, уткнувшись носом в лобок, поросший тёмным курчавым волосом. Опыта у него было куда больше, чем могло показаться.
Егор не стал говорить очевидное - например, что к его хую губами прикасалась только позапрошлая подружка, и то исключительно по праздникам. Он задохнулся, накрыв пальцами рот, и задышал быстрее. Валик расслабил глотку, резко насаживаясь, сглатывая выступающую смазку пополам со слюной, и Егор застонал, поджимая пятки к бёдрам, вскидывая и раздвигая колени. Заёрзал, толкаясь легко, незаметно и почти неощутимо - просто выравнивая взятый Валиком ритм. В ответ на резкое движение чужой головы - зашипел, упираясь пятками в простыню и вскидываясь задницей, словно просясь, чтобы крепкие ягодицы взяли в ладони и стиснули, захлёбываясь короткими громкими стонами. Валик замер на мгновение - видимо, упиваясь властью, и охотно подхватил его под задницу, придерживая и насаживаясь глоткой. Егор протяжно застонал, наслаждаясь каждым движением чужого рта и упиваясь тем, что Валя-Валюша перестал пререкаться. Сдался - так все сдаются, если достаточно долго их колоть. Раздражение притупляется, и остаётся только желание обладать, трахаться лучше, орать громче, пропитывая простыни потом и спермой. Раньше, правда, его подопытными были только случайно-неслучайные подружки... но времена меняются.
накрыл коротко бритый затылок обеими руками, грубо впиваясь пальцами и натягивая на себя, чувствуя, как грязные мыслишки смешиваются с чистым удовольствием - это как смешивать ложкой ванильный йогурт с малиновым, забывая обо всём и балансируя на грани. Надавил на затылок любовника, несколько долгих мгновений удерживая его в нижней точке траектории - и отпустил, стаскивая с себя и отталкивая. Быстро задвигал ладонью по члену, сжимая увитый венами ствол, грубо стискивая и скользя пальцами в чужой слюне - быстро, быстро, ещё быстрее, упиваясь охуенностью происходящего, зажмуривая глаза и наконец-то кончая. Очень бурно кончая, вязкой сильной струёй - на болезненно красивое лицо с острыми скулами и впалыми щеками; на широко распахнутые, влажные от слюны и яркие, как рваная рана, нежнейшие губы, на мягкие короткие ресницы и влажный, розово-скользкий язык.
Он ожидал, что Валик возмутится. Отшатнётся. Отпихнёт его колени и станет отплёвываться. Ничего этого не произошло - Валик провёл большим пальцем по липким ресницам, стирая с них капли спермы, а потом так же спокойно очертил пальцами контур губ. Облизал ладонь и равнодушно уронил её, вытянувшись на простынях рядом с Егором.
Дождь стучал. Грозы уже не было, но тащиться по лужам на работу совершенно не хотелось. Валик попытался обнять Егора поперёк живота, но тот с внезапной злостью отпихнул его - словно вспомнив, что это не нежная тёлка, и усомнившись в своём здравомыслии. Откинулся спиной на простыни, пялясь в бесцветный потолок.
- Что...
- Помолчи.
Квартира у Валика была классная. Пиздецки дорогая, в хорошем районе и с евроремонтом, в котором угадывалась чуткая рука дизайнера. Валик и правда был дорогим парнем. Слишком дорогим.
- Хватит страдать по своей загубленной гетеросексуальности, - хмыкнул Валик, укладываясь рядом и устраиваясь щекой на сложенных ладонях.
Егор посмотрел на него и тут же отвёл взгляд.
- Я не...
- Ещё как "да", - сказал Валик. - Ты оплакиваешь себя слезами девахи, проебавшей свою первую любовь. Слушай, ну потрахался ты со мной, и что? Это что-то меняет?
- Ты мужик, - сказал Егор, - и я мужик. Каши с такими отношениями не сваришь.
- Это не отношения. Отношения у тебя с твоей Машкой.
Егор вскинул брови:
- Откуда ты...
- Девки в магазине растрепали, - легкомысленно откликнулся Валик. - Маша Чкаленко, двадцать шесть лет, помощник юриста в какой-то шарашкиной конторе.
Егор молчал.
- Мне плевать на неё, - сказал Валик. - Еби меня, живи с ней, и будет всем счастье.
Егор обнял колени, натянув на них край простыни, и взглянул на Валика с усталым равнодушием:
- И много у тебя?
- Чего? - не понял Валик.
- Таких, как я.
- Таких, как ты, больше нет.
Егор фыркнул.
- С лестью у тебя херово.
- Ты спросил, много ли у меня таких, как ты, - спокойно ответил Валик. - Я ответил. Такой, как ты - один.
- А другие...
- Это неважно.
Почти месяц Егор жил в раю. Неровном, непростом раю со своими законами. То, что было у них с Валиком, больше всего тянуло именно на отношения - они шатались по торговым центрам и знакомились в парке с симпатичными собачницами, они орали в караоке русскую попсу и выиграли пару халявных джин-тоников, они даже спорили о политике. Правда, единственным предметом спора было то, кто именно заседает в Думе - дебилы или мудозвоны? Однажды они побывали в кино, но фильм был скучным, и вместо него Егор добрые двадцать минут пялил Валика в туалетной кабинке. От секса тот никогда не отказывался, но к себе звал редко и под настроение. Иногда и вовсе пропадал, отмалчивался по нескольку дней, а потом под рукавами его водолазок Егор замечал синяки.
Как ни странно, Машка тоже ощутила перемены в его личной жизни. Вместо того чтобы отпугнуть Егора очередной истерикой, она поступила неожиданно разумно: не пилила из-за ругани с предками, не винила за отлучки, напротив - впивалась в своего мужчину со всей нежностью и коварством женского естества. Однажды она даже решилась ему отсосать, и это был самый скучный минет в жизни Егора - он томился, перебирая мягкие рыжие волосы на её макушке, скучал и представлял себя с Валиком где-нибудь в тёмном уголке. Фантазии помогли, и он, наконец, смог кончить. Машка весь вечер лучилась от счастья, ослеплённая своей щедростью и раскованностью, и впервые за два года выглядела для Егора так непривлекательно.
Как бы ему ни хотелось считать, что всё хорошо, факт оставался фактом - так не могло продолжаться дольше пары месяцев. Нужно было сделать одно из двух: расстаться с Машкой - женщиной, с которой он мог бы завести семью и жить долго и счастливо, либо распрощаться с Валиком - хитровыебанной блядской тварью, которая не просто смешала ему карты, а опрокинула карточный стол.
Валик был слишком идеальным, чтобы это было правдой. Егор знал: нужно всего лишь найти правильный вопрос, набраться смелости и задать его. И разрушить своё помешательство. В конце концов, такие вопросы всегда находятся - те, которые лучше никогда не озвучивать. Например...
- Чья это квартира?
Да, именно так. Отличный вопрос.
- Кто ты хозяину квартиры - сват, брат, незаконнорожденный сын? Или тебя тут держат вместо породистого котика?
Валик помолчал, устроившись подбородком на руках, и сказал:
- Он меня трахает.
И, в ответ на изумлённый взгляд Егора, спокойно добавил:
- Не люблю эвфемизмы.
Егор стиснул зубы. От Валика всегда тянуло шлюшьим духом - странно, что оставались хоть какие-то сомнения. Пожалуй, Егору просто не хотелось признавать, что он ебёт чью-то шалаву.
- И что? - спросил он. - Мне сейчас придётся прятаться в шкаф?
- У него командировка, - равнодушно ответил Валик. - Пара дней в Арабских Эмиратах, потом Тайвань, в конце недели - здравствуй, матушка Россия.
Егор молчал. Тёплое тело под ним дышало и сладко подрагивало.
- Тебе не похуй? - спросил Валик, сонно прикрыв глаза.
- Похуй, - ответил Егор, пытаясь ощутить в себе хоть что-нибудь, злость или ревность - без разницы; странное онемение было гораздо хуже. - Мне похуй. Пусть тебя хоть на дюжину хуёв раскладывают.
Он опустил руку ниже, оглаживая подушечкой пальца поджимающийся, покрасневший проход, и внезапно сказал:
- Ты мне должен, знаешь?
Валик молчал, обмякнув на постели и едва заметно подрагивая под чужой ладонью.
- Я могу оттрахать тебя сейчас, - продолжил Егор. - Прямо сейчас, когда твоя простата после оргазма как открытая рана. Взять и поиметь прямо на этих простынях. Я могу, потому что ты мне должен.
- С хера ли? - хрипло и слабо уточнил Валик, не открывая глаза.
- Потому что таких оргазмов, как со мной, у тебя с твоим старпером отродясь не водилось, - Егор засмеялся и ухватил его за щиколотку, грубо переворачивая на спину и раздвигая ноги, укладывая под себя - красивого, обляпанного спермой, вспотевшего и солёного.
Такого приятно облизывать, всего-всего, сверху донизу, но сейчас не до облизываний - слишком крепко стоит хуй, аж до звона в ушах.
- Давай, сладкий, подмахнёшь мне задницей ещё разок?
Валик промолчал, не подтверждая чужую правоту, но и не отрицая. Впрочем, Егор и так был уверен - иначе на него не лезли бы с таким остервенением и жадностью. Валик усмехнулся - неожиданно властно, будто это не его ебут, и приглашающе развёл колени. Егор стиснул ладонью член, твёрдый и гладкий, как лакированное дерево, и одним движением засадил его ёбнутой твари, выпрашивающей случку с искренней беззастенчивостью шлюхи. Грубо двинул бёдрами, стискивая пальцы на чужих щиколотках и вламываясь в разгорячённую, растраханную, ещё не отошедшую после недавнего задницу. Ну и какая разница! Пусть, пусть болит; пусть извивается, как распоследняя сука, которую ебут пять раз на дню.
Валик напрягся всем телом, прогибая поясницу и поджимая пальцы на ногах, приоткрыл глаза и мутным взглядом впился в чужое лицо. Разомкнул пересохшие губы и выдохнул со смесью удивления, возбуждения и насмешки заметно сорванным после прошлого раза голосом:
- Хорошо-о-о...
- Ёбнутая блядь, - Егор зарычал, стискивая пальцы на чужих ногах и быстро двигаясь - рывками, без какого-то определённого ритма, подхватывая под колени и засаживая снова, и снова, и снова, отрывая задницей от простынёй и внезапно принимая в ладони крепкие ягодицы.
Великолепные, потрясающе сложённые ягодицы - мышца к мышце, дивная лепная жопа с растянутой дыркой, в которую так легко погружается гладенький член. Валик согласно что-то промычал, кусая костяшку пальца и дрожа, игнорируя усталость и боль после прошлого раза - да наплевать, когда так хорошо.
Егор улёгся сверху, даже не трахая, а словно позволяя жаркому чужому телу принимать себя - погружаясь вовнутрь, налегая снаружи, упираясь в сбитую постель с обеих сторон от чужой груди. Изогнул шею, нащупав губами твёрдый сосок, стиснул его, втягивая в рот нежное светло-коричневое окружье, лаская дыханием и языком. Вскинул голову и вытянулся, вздрагивая всем телом, но не шевелясь - чувствуя, как глубоко засел член между чужих ягодиц. А потом двинул бёдрами. И снова, и снова, елозя телом по телу - гладким рельефным животом по животу совершенно изумительному, с упругими мышцами и бархатной кожей, тереться о которую - почти такое же болезненное удовольствие, как и трахать подставленный зад. Валик простонал, откинувшись головой на подушку, опустив ресницы и бессвязно бормоча - что-то до отвращения порнушное, на что наверняка ведутся бизнесмены с нездоровой страстью к молодым, шикарно сложённым парням.
зарычал и обхватил его руками, заходясь стоном и быстро, жадно дёргая бёдрами, гонимый злой неутолимой жаждой. Из-за неё не получится бросить чужое тело и уйти, забыть, вычеркнуть дорогу к этой спальне из памяти на веки вечные. Потому что Валик - охуенный, охуительный, как от такого можно оторваться? Никак, только трахать до звона в ушах, захлёбываясь стонами и каждым новым движением приближая себя к яркой, ошеломляющей разрядке.
В какой-то момент Егор застонал, очередным толчком сталкивая чужую голову с кровати, вынуждая запрокинуть её так, чтобы жаркая, быстро пульсирующая кровь прилила к лицу и забилась в висках. Поцеловал распахнутые губы, пронзая насквозь, раскрывая тесное чужое тело так откровенно и сладко, как оно может раскрыться только в горячем предоргазменном забытьи. Застонал и закатил глаза, откидывая голову, крепко обхватывая руками и наконец-то кончая, вцепляясь пальцами в чужие лопатки и содрогаясь всем телом - долго, бесконечно долго, пока оргазм ошпаривает нервы и накрывает волна за волной.
Валик от неожиданности охнул, попытался было удержать голову на весу, но быстро понял, что от этого начинает затекать шея, - и откинулся назад, чувствуя, как кровь стекает к мозгу, опаляет щёки и стучит в висках. Слабо простонал, опустив ресницы и вздрагивая, кончая буквально мгновением позже и обильно изливаясь себе на живот... Егор выдохнул, мелко подрагивая и всё ещё по инерции двигая бёдрами. Постепенно замедлился - вместе с последней сумасшедше-оргазмической волной, сладкой и мятной, щекочущей каждый нерв по отдельности, и наконец расслабился, распластавшись на теле любовника и сбросив руку с кровати. Вялые костяшки стукнулись об пол.
Они молчали так долго, что погода за окном сменилась, и вместо резкого пронизывающего ветра снова закапал дождь. Весна в этом году была мерзкой.
Егор скатился с Валика и уселся, скинув ноги с кровати. Поёрзал босой пяткой по мягкому дорогому ковру, помолчал и ушёл в душ.
Когда он вернулся, губы у Валика были искусанные.
- Мне похуй, - сказал Егор. - Мне вообще всё похуй.
А потом ушёл, исчезнув почти на неделю.
Когда он позвонил в квартиру Валика - или его папика с бизнесом в Арабских Эмиратах? - дверь открыли не сразу. Егор стоял на пороге, сунув руки в карманы штанов и чувствуя себя жалким и измождённым, как ревнивая девчонка.
Ему не было похуй.
Он хотел знать.
За дверью зашаркали чужие шаги, ненадолго воцарилась тишина, а потом провернулись по очереди несколько замков. Дверь открыл Валик - в облегающих джинсах и футболке такого размера, что она висела мешком даже на его мощных плечах. В домашних шмотках он выглядел беззащитно и устало.
- Какого хуя, - утвердительно сказал Егор.
- Расширь свою мысль, - попросил Валик, пропуская его в квартиру; по-видимому, его покровитель ещё тусовался где-то в Таиланде. - Я затрудняюсь с расшифровкой высокоинтеллектуальных высеров, вроде "Какого хуя!", "И чо?" или "Чокак?"
Егор сбросил ветровку и прошёл в спальню. За окнами было темно, в стекло билась тугая зелёная ветка.
- Какого хуя ты тут живёшь?
- Потому что мне тут рады? - вопросом на вопрос ответил Валик.
- Зарабатывать только жопой умеешь? - выплюнул Егор.
- Я работаю, - холодно откликнулся Валик, стиснув пальцами своё запястье. - Но это не твоё собачье дело. Хочешь считать меня шлюхой - считай.
- Я и считаю. Иначе зачем тебе это?
- Я люблю свою жизнь, - сказал Валик. - И не хочу её похерить.
- А трахаться со мной ты тоже любишь? - усмехнулся Егор. - Забеги веселее? Оргазмы ярче?
Валик молчал. Простыни на кровати показались Егору возмутительно ровными.
- Зачем тебе я, если есть твой старпер?
- Володе пятьдесят восемь, - огрызнулся Валик. - У него хуй, как у коня, и шестимиллионное состояние в долларах. И он точно не старпер.
- Зачем тебе я? - повторил Егор, глядя на него зло и внимательно.
- Потому что с тобой - по-другому.
Егор дрогнул уголком рта и отвернулся.
- По-другому, значит...
Он распахнул одну из створок шикарного шкафа-купе. За зеркалами от потолка до пола была чужая одежда - совсем чужая, от неё не пахло Валиком. Вещи старпера Володи.
- Я как любовница чьей-то любовницы. Как поэтично! - Егор нашёл и намотал на кулак пару чужих галстуков - наверняка дорогущих. - Раздевайся.
Валик усмехнулся, скинул футболку и послушно стащил брюки, не без труда выпутав из них ноги. Член у него был мягкий, тело - сильное и упругое. Егор обхватил его за талию и подтолкнул к кровати, коротко поцеловал крепкий загривок.
- Что, сладкий, трусов не носим? - спросил он с издёвкой. - Папик не одобряет?
- А зачем они мне? - равнодушно спросил Валик.
- Слишком красивый для трусов? - хмыкнул Егор. - Ну, например, чтобы джинсы мошну не натирали.
Помолчал и хлопнул по бедру, подталкивая:
- В изголовье, мордой к спинке кровати. Коленями на подушки, задом ко мне.
- Не успевают натирать, - раздражённо ответил Валик, послушно выполняя указания.
Егор присвистнул и взгромоздился на кровать прямо в штанах и грязных кедах.
- Если джинсы не успевают, то чужие хуи определённо должны успевать натереть тебе что-нибудь другое.
Он взял Валика за левую руку, обхватил запястье галстучной петлёй и крепко притянул его к столбику кровати. Обмотал галстук несколько раз вокруг лакированной деревяшки и завязал узлом. Точно так же притянул вторую руку к противоположному столбику, окончательно уткнув шлюшонка мордой в стену - распластал, растянул руки вширь, оставив в неудобной позе - пригнувшись, упираясь коленями в смятые подушки, с откляченной задницей. Хлопнул по крепкой ягодице, оставляя яркий след.
- Разулся хотя бы, - откликнулся Валик.
Дышал он медленно и глубоко. Дёрнул рукой на пробу, не особенно стремясь вырваться, и только затянул узел туже. Оглянулся через плечо, пытаясь поймать чужой взгляд, встретить его своим - мутным и тёмным.
- Какого хуя ты творишь?
Егор отстранился, обозревая плоды своих стараний, и хлопнул по заднице сразу обеими руками - звонко, снизу вверх, наблюдая, как от удара сминается упругая бархатистая плоть. Послюнявил палец, сунув его в рот, любопытно погладил им в ложбинке между ягодиц и надавил, разом вдвигая на пару фаланг, согнул рыболовным крючком и потянул вверх, вынуждая вскинуть зад и причиняя боль.
- Что творю? - сказал он. - Просто размышляю, что с тобой делать. Сфоткать и бросить до приезда твоего папика? О-о-о, он оценит подарочек?
Валик вскрикнул, приподнимая зад и стараясь уклониться от болезненного проникновения.
- А может, загнать тебе в задницу силиконовую елду из твоей же коллекции и бросить на пару часов? - Егор скривился, словно глотнув на голодный желудок стопку денатурата. - Ах да, его коллекции, а не твоей. Вряд ли ты сам собирал эти хуи по секс-шопам.
Валик дёрнул руками, но освободиться не смог. Пожалел галстуки - каждый из них стоил, как годовой бюджет маленькой африканской страны.
- Я тебя убью, - спокойно сказал он. - Яйца оторву.
- Не думаю, - ответил Егор. - Ты сучка, а сучки подставляют дырку и не жалуются.
Он убрал пальцы и подхватил любовника обеими руками под живот, жадно обхватывая, кусая между сведённых лопаток, трогая там языком.
- А может, мне оттрахать тебя? Сунуть тебе в зубы кляп и поиграть в лошадку - ну, знаешь, вздрючить так, чтобы аж заржал, отхлестать по бокам и пришпорить хуем в зад?
Валик повёл плечами, сводя лопатки, и слабо что-то промычал. Подался задницей назад, потираясь бесстыдно и провоцирующе.
- Уёбок. Я не сучка.
- Ещё какая сучка, - с злым наслаждением проговорил Егор. - Сладенькая и жадная до чужих членов.
Он ударил по ягодицам, оставляя яркие следы, глупо и нерационально ревнуя к чёртовому папику и его баснословно дорогим галстукам, игрушкам и квартире. Ударил снова, а потом впился пальцами, широко раздвигая и пригибаясь к кровати, по-звериному нагло и небрезгливо толкаясь языком - туда, где разработано, мягко и нежно. Чай, папик любит, чтобы его в любой момент были готовы принять, скинув штаны до колен.
Валик содрогнулся, ощущая чужой язык, бессовестно ласкающий внутри. Слабо простонал, стараясь сильнее развести ноги и теряя равновесие, почти повиснув на своих путах.
- Неправда!
Егор провёл языком по складчатому колечку мышц, снова толкнулся внутрь, по-кошачьи загибая кончик языка, влажно щекоча и стискивая пальцами чужие бёдра, а потом отстранился и рванул молнию на джинсах. Отвернул грубую ткань, сдернул её ниже по ногам, вместе с дешёвыми линялыми трусами, и взял в кулак окрепший член. Провёл округлой головкой туда-сюда по ложбинке между ягодицами - от поясницы до самой мошонки и обратно, потираясь, дразнясь.
- Что "неправда"? - спросил он. - Не нравится, когда загибают раком и пользуют, как девку с задранной юбкой?
- Я не... - Валик задохнулся и прикрыл глаза, купаясь в душных, тяжёлых волнах возбуждения. - Я не девка.
- А задом просишься, как шлюха, - с ноткой брезгливости отрезал Егор, ухватив его за ягодицы и потираясь между них крупным, увитым венами, идеальной формы членом.
Сдавил чужую задницу в ладонях, деловито ёрзая - как между грудей какой-нибудь девахи, которой потом можно спустить на лицо. Задумался, как часто шлюшонку приходится от такого отмываться - а может, у папика на это не хватает фантазии? Сунул, потрудился минут пять, спустил в восхитительный зад и поехал на переговоры с какими-нибудь филлипинскими поставщиками? Из-за этой мысли Егор разозлился, взял член в ладонь и приставил головку ко входу, медленно надавил - не деликатничая, а скорее проверяя.
- И как тебе тут живётся? Часто поёбывают, или у папика и без того много дел, чтобы тратить время на ручную шлюху?
Валик выругался и нетерпеливо, жадно подался назад, стараясь скорей насадиться на член.
- Если бы он меня хорошо ебал, хрен бы тебе тут что-то обломилось.
засмеялся, укладывая ладони на чужие плечи, и резко двинул бёдрами, вколачиваясь сразу на полную длину - так, что тяжёлые яйца хлопнули по оттопыренной заднице. Запрокинул голову, упиваясь тихим чувством превосходства - плохи дела у птички в золотой клетке, если она так охотно сбрасывает штаны не только для хозяина. Зарычал, впиваясь пальцами в гладкие сильные плечи, и двинул бёдрами снова - снизу вверх, загоняясь в так удачно подставленный зад.
Валик плотно сжал губы, стараясь не застонать в голос - видно, решил, что ещё слишком рано; что Егор не заслужил, чтобы под ним выли от удовольствия, просто получив хуй в жопу. Егор проигнорировал эту акцию протеста и задвигался резче, стискивая пальцами чужие плечи, соскальзывая ниже - на бицепсы, сжимая до синяков и снова, снова толкаясь бёдрами. Быстрый, сильный, неутомимый - такой может драть долго и безо всякой виагры. А может бросить, вдруг выскользнув членом наружу и отстранившись, обхватив стояк ладонью и почти лениво себе подрачивая, пялясь на изогнутую спину, раздвинутые ягодицы и приоткрытую нежно-розовую дырку. Валик протестующе простонал и попытался пихнуть его локтем, вместо этого больно дёрнув связанной рукой и ощутив, как галстук впивается в запястье.
- Не смей! - выкрикнул он, кусая губы в мучительном, изматывающем возбуждении. - Не делай так!
- А то что? - Егор засмеялся и равнодушно отстранился, сбросил ноги с кровати и принялся расшнуровывать кеды. - Я никуда не спешу. Или что, твой папик вернётся и обнаружит у тебя синяки на руках? Ну, сам виноват. Не хочет, чтобы его шлюхе засаживали в его отсутствие - пусть тебя запирает.
Егор стянул кеды и встал, поджал пальцы на босых ногах: ковер ласкал его стопы шершавым длинным ворсом. Спустил штаны вместе с трусами, равнодушно стряхнул их со щиколоток, взялся за края футболки и оглянулся.
- Что, зудит без хера в причинном месте?
Валик разочарованно рванулся в путах и оглянулся через плечо.
- Заткнись и выеби меня уже.
- Зудит, - Егор понимающе кивнул и развернулся к паршивцу задом, продемонстрировав красиво слепленные ягодицы и бёдра.
Стянул через голову футболку и бросил её на шикарный ковер. Покрасовался перед зеркальным шкафом и согнул руку в локте, выпятив бицепс; засмотрелся в зеркало, проведя кончиком языка по зубам - на обед была пицца с грибами и зеленью; мало ли, что там от неё осталось. Но не осталось ничего. Вернулся к кровати и влез на неё коленями, потёр подушечкой пальца нежную, жаждущую члена дырку, прикасаясь ногтем к едва покрасневшим краям.
- Нарцисс, - Валик зажмурился, прислушиваясь к дразнящим и совершенно, ни капельки не удовлетворяющим прикосновениям. - Выеби меня уже наконец, выеби, я не могу больше, ну пожалуйста, выеби меня...
- Не нарцисс, - Егор хохотнул и придержал член ладонью. - Просто тяну время.
А в следующую секунду одним коротким движением засадил твари до самых яиц, ухнув на выдохе и хлопнув бёдрами по крепкой заднице. Так же резко повёл задом, извлекая член из его тела. Не наполовину длины, не до гладкой округлой головки, а полностью, позволяя покрасневшему колечку мышц снова стянуться, а члену с бодрым хлопком прижаться к животу. Весело насвистывая, сжал себя пальцами и засадил снова - так же, как в первый раз, до основания, - чтобы потом снова выскользнуть, оставляя ни с чем. Валик вскрикнул, готовый выть от распирающего возбуждения и жгучего разочарования.
- Ты что, издеваешься?!
- Определённо да, - Егор засмеялся и сунул в задницу ненасытной твари два пальца, раздвинул их, совершенно не заботясь о том, чтобы найти простату - просто играясь, натягивая до предела и трогая внутри, там, где нежно и бархатно и где никто, кроме любовника и доктора, его не потрогает. Валик кусал губы, слабо поскуливая, сжимая пальцы на спинке кровати и дёргаясь - уже почти по привычке, потому что шанса вырваться не было, как не было и сил терпеть. Кажется, врезать Егору он хотел куда сильнее, чем кончить.
Егор вытащил пальцы и стиснул ладонью собственный член, крепко и сладко его надрачивая, а потом приставил головку к ещё приоткрытому входу. Провёл по кругу, растягивая тонкие складочки, словно массируя, дразнясь и провоцируя разом. Толкнулся, проникая внутрь гладкой горячей головкой, и сжал член ладонью - так, чтобы пальцы помешали твари насадиться глубже; так, чтобы в её сладкий зад входила только головка и пара-тройка сантиметров ствола. Медленно заёрзал - туда-сюда, уже вставляя, но даже не на половину, а на треть длины, едва-едва, щекоча каждый нерв в несчастной блядской заднице. Валик всхлипнул, пытаясь насадиться на чёртов крепкий хуй и ненавидя мешающую ему руку.
- Пожалуйста, ну пожалуйста, перестань, пожалуйста, пожалуйста!
- Ох, - сказал Егор. - Ну кто же может устоять перед такими мольбами?
Он убрал руку, нежно и славно устраиваясь ладонями на чужих плечах. Толкнулся бёдрами, наконец-то вставляя похотливой бляди до самых яиц, и с силой задвигался - с места в карьер, не теряя ни секунды на раскачку, кусая губы и шумно дыша через нос. Член вошёл легко и сразу - никакого сопротивления; парень слишком жаждал, чтобы его поимели, скулил и тёк, как дворовая девка. Валик на несколько мгновений забыл, как дышать, ощущая себя насаженной на булавку бабочкой - очень извращённой бабочкой, всю свою короткую бабочкину жизнь об этом мечтавшей. Выдохнул долго, со стоном, полным облегчения и восторга, то и дело на очередном толчке ударяясь лбом о стену - ну и хрен с ним, с бедным лбом. Егор расхохотался и хлестнул его ладонью по заднице, свободной рукой вцепившись в крепкий загривок и наблюдая за Валиком - великолепно сложённым, сильным, катающимся на чужом хуе с упоением опытной шлюхи.
Валик уже едва держался, чуть живой от усталости и сладкого мучительного удовольствия, распирающего изнутри. Егор подхватил его под живот, удерживая на ногах и сильно, быстро и резко толкаясь, тараня чужое нутро гладким здоровым членом. Впился зубами в подставленное плечо - кожа тут гладкая и нежная, наверное, Валик за собой ухаживает. Салоны и услужливые девы с терпкими массажными маслами, маникюры-педикюры и всё, что оплатит щедрый поклонник? А может, он от природы такой - гладенький и красивый, с сильным телом, гладко обритым затылком и короткой порослью в паху, с надёжным стояком и шикарными бёдрами, между которых так жарко, так сладко, так увлекательно ебаться? Егор вцепился зубами сильнее и застонал, ускоряя темп, ударяясь бёдрами о ягодицы; каждый толчок - не на жизнь, а насмерть, потому что уже кроет-накрывает горячей предоргазменной волной.
Валик ахнул и попытался пихнуть его локтем, бесплодно стараясь оттолкнуть от себя, защититься от ярких заметных следов.
- Придурок! Не смей так дела-а-а...
Он измученно и восторженно вскрикнул, вздрагивая на очередном толчке, так замечательно терзающем чувствительное место внутри, и опустил ресницы, наконец-то кончая. Егор затрясся, налегая сзади и вдвигаясь каждым сантиметром, каждым миллиметром крепкого, быстро пульсирующего члена. Застонал, уткнувшись в сильное округлое плечо, сжимая зубы и наконец-то изливаясь в жаркую растраханную тесноту, подёргивая бёдрами и сминая ладонями крепкий живот - тугие мышцы и бархатистую кожу, уже заляпанную чужой спермой. Сдавленно задышал, наконец-то прекращая фрикции, и подался назад, позволяя последним каплям спермы стечь прямо на подушки - вместе с белёсой струйкой, стекающей между чужих ягодиц.
Валик опустил ресницы, медленно и сосредоточенно дыша, ощущая сразу всё: отголоски безумного удовольствия, эхо приятной заполненности, усталость и чужую сперму в заднице.
- Придётся отдавать в химчистку, - с сожалением выдохнул он, зябко передёрнув плечами; голос у него дрожал. - Развяжи меня.
Егор оскалился и провёл ладонями по гладким, покорно раздвинутым бёдрам.
- А мне нравится эта поза. Можно экспериментировать...
Валик дёрнул кадыком и содрогнулся, откликаясь на прикосновение. Егор дотянулся до его руки и дёрнул узел. Поднапрягся, едва не обломав ногти, но сумел развязать. Хлестнул ладонью по всё ещё оттопыренной заднице.
- Со второй рукой сам разберёшься.
Валик кое-как выпутался - ему на это понадобилось больше трёх минут. Размял затёкшие руки, оглянулся на любовника и обхватил его за шею, резко дёрнув к себе и впиваясь в его рот поцелуем. Егор не смог сопротивляться - обхватил жаркое сильное тело, целуя распахнутый, лихорадочно-горячий рот. Губы у Валика были искусанные и яркие, словно помадой измазанные.
Между ними не было неловкости. Как будто секс и грубые подначки на тему папика-миллионера ненадолго стёрли то, что так тревожило Егора. Но совсем ненадолго.
Три, два, один...
- Какого хуя.
Передышка закончилась.
Валик не удержался и неловко рухнул на бок. Слабые после оргазма колени его не держали, а толчок был слишком сильным.
- Мне это не нужно, - твёрдо сказал Егор. - Мне это нахуй не упало.
Валик раскинулся на простынях и смотрел в потолок. На его запястьях наливались алым цветом отметины - такие же, как те, которые он раньше прятал под водолазкой.
- Я не собираюсь трахать чью-то девку, - выплюнул Егор. - Только потому, что ей так хочется.
Валик молчал. Лицо у него было усталое и равнодушное.
- Мне это не нужно.
Егор знал, что врёт и говорит правду в один и тот же момент. Чья-то шлюха ему не нужна была - но и как жить без Валика, он тоже не знал. Два месяца тому назад в его жизни появилось что-то слишком важное.
Отказываться от такого - больно, но он, по крайней мере, должен попытаться.