Запись первая.
Сегодня первый день, как я приехал в военную гимназию в город К***. Скажу честно, мне не понравилось, как встретили нас, новичков, старики (курсанты, учащиеся на последнем курсе) и руководство. Они в открытую пренебрегали нами и издевались. Вспомнили бы они, курсанты, себя, когда первый раз прибыли в это заведение. Я думаю, что с кадетами мы станем друзьями, но учителей придётся терпеть.
После регистрации я попрощался с мамой и отцом. Как мне тяжело было смотреть на глаза матушки, залитые слезами. Я тоже хотел плакать, но суровый взгляд отца заставил меня держать себя в руках. Я быстро попрощался с родителями, попросил передать привет моей сестре Сонечке и поцеловать её вместо меня. Когда я отвернулся от матушки и батюшки, слеза всё же покатилась по моей щеке, но я незаметно вытер её рукавом и отправился к офицеру, сидящему за небольшим столиком и проводящему регистрацию прибывших курсантов.
Когда я стоял в очереди перед офицером, какой-то дерзкий парень толкнул меня и встал на моё место. Я стал возмущаться, но, увидев его грозный взгляд (да и сам он был высокий и крепкий), стушевался и встал за ним.
Прошёл я регистрацию быстро. Молодой офицер с усами спросил мою фамилию и имя, после порылся в бумагах, поставил галочку и направил меня в дальний угол большой залы. По всей видимости, там собрались ребята, размещённые в той же спальне, что и я.
Небольшая группа новичков что-то обсуждала. Видимо, они были давно знакомы, и их родители решили вместе отдать их в одну гимназию. Говорил один парень, приковывая к себе взгляды его товарищей, которые, разинув рот, слушали его внимательно. Этот парень был на голову выше всех своих слушателей. Он рассказывал им что-то с жаром, при этом жестикулировал не только руками, и всем туловищем. У него были тёмные волосы, не большой и не маленький чуть курносый нос, большие губы, широкие скулы и еле заметные ямочки на щеках. Над губой темнел юношеский пушок. Зелёные глаза притягивали мой взгляд. Несмотря на его живые весёлые речи, глаза юноши были печальны. Они выражали непонятную мне грусть.
К нам подошёл наш воспитатель. Это был невысокий, полненький, средних лет мужичок с пышными усами и залысиной. Как только воспитатель подошёл, парень резко оборвал рассказ, попрощался со слушателями и удалился в направлении главного входа в залу. Наставник попросил нас построиться, взять наши вещи и отправиться за ним. Мы пошли следом по длинному коридору с огромными окнами, в которых виднелись широкое озеро и берёзовая роща.
Шли мы недолго. Поднялись на второй этаж по широкой каменной лестнице. На этаже, сразу около лестницы, была открыта дверь. Воспитатель зашёл в неё и встал около дальнего окна помещения. Мы все зашли внутрь. В просторной комнате стояло двадцать двухъярусных кроватей. На каждой из них висела табличка с двумя фамилиями. На одной из них я нашёл свою фамилию. Рядом с ней была написана другая: "Звоницкий". Я его тогда ещё не видел, моего соседа по кровати. Рядом с ней стояли два небольших комода, куда курсанты могли складывать свои личные вещи.
Воспитатель прокашлялся и начал говорить. Его звали Василием Петровичем Д***им. Он рассказал нам о распорядке дня, пообещал показать, где находится туалет; сказал, что постели в уже в полной комплектности и что на сегодня намечается традиционный бал. После он попросил найти свои кровати, оставить вещи и отправиться за ним. Мы всё сделали, что Д***ий сказал нам, и отправились за ним по коридору. По пути мы проходили мимо таких же спален, что и наша, но в них жили ребята постарше.
В конце коридора находилась дверь, ведущая в туалет. Он был достаточно просторный. В углу стоял огромный железный бак с краником внизу. По одну сторону комнаты находились дыры в полу, огороженные невысокими перегородками. На каждой перегородке, на гвозде, висел небольшой ковш. По другую сторону стояли раковины с затычками. Каждый раз, если студент захочет вымыться, он должен заткнуть раковину, набрать ковшом воды из бака в неё и таким образом умыться. Честно говоря, мне это не очень понравилось.
После туалета мы направились в столовую. Она находилась на первом этаже по правую руку, как заходишь с главного входа в фойе. Она была просторна. В таких залах можно устраивать шикарный бал. С двух сторон, на всю длину столовой, стояло по два стола. Около них были массивные лавки. Посередине был проход, устеленный грязной дорожкой. В самом конце размещалась кухня, огороженная перегородкой, в которой было проделано огромное отверстие для выдачи еды. Рядом высоченной стопкой возвышались железные подносы. Каждый должен был подходить к ней, брать поднос, подставлять его раздающему офицеру и уходить на своё место, а вернее, на то, где было свободно. Потрапезничав, кадет должен был отнести посуду в то же самое окно и отдать поднос раздающему, который с недовольным видом брал её.
Кормили нас сегодня отвратно: овсяная каша и прокисшее молоко. Я, съев с преогромным неудовольствием эту "амброзию", отправился в спальню. Там я встретил своего соседа по кровати. Его звали Семёном Звоницким. Он попросил меня разрешить ему спать на нижней койке, так как он боится высоты. Я любезно согласился и стал раскладывать вещи по ящикам комода. После я снял сапоги и залез к себе в ложе, взяв этот дневник и перо с чернилами. Я боялся испачкать постель и поэтому старался писать аккуратно, не пролив ни единой капли чернил.
Сейчас я заканчиваю писать сегодняшнюю запись и буду готовиться к предстоящему балу...
Запись вторая.
Вчера я пришёл с бала без ног в половине первого ночи. Мы танцевали с девчонками из ближайшего пансионата благородных дам. Девушки поначалу нас стеснялись, но прошла только половина часа, как они уже набрались несвойственного им мужества и всё-таки согласились потанцевать. Мне попалась девчонка очень неуклюжая и дурная на вид. Она оттоптала обе мои ноги. Как я только не пытался от неё сбежать, спрятаться, затеряться в толпе, но она всё равно меня находила, подкрадывалась ко мне со спины, хватала за руку выше локтя.
- Куда же вы делись, mon cher Andre? Негоже оставлять даму одну, - говорила она, сделав обиженную мину и задрав глаза вверх...
Я пришёл и сразу лёг в постель, сняв только сапоги и шинель. Проснулся я рано утром под звук трубы, доносившийся из открытой двери в коридор. Там ходил курсант, по всей видимости, из самых старших на этаже. После он открутил мундштук от трубы, вытряхнул слюну на пол и удалился. Встав, я отправился в туалет умыться, после взял тетрадь, два пера с чернилами и отправился в столовую. Там нас накормили опять той же самой гадкой кашей, чёрт бы её побрал.
Позавтракав, мы отправились на построение, а потом в кабинет. Там нас встретил наш наставник Сергей Иванович Р***ев. Это был мужчина роста чуть выше среднего, подтянутый, с широкими плечами и грудью. Он стоял, выпятив грудь вперёд, подняв подбородок, расставив ноги на ширину плеч, сомкнув руки за спиной в замок, и смотрел на нас строгим взглядом. Лицо его было неподвижным. Густые брови, острый нос, тонкие губы, непышные усы и борода с побритыми щеками, серые глаза. Такие же серые были у него и волосы. На вид ему было лет сорок.
День прошёл быстро. Я сидел на стуле подле кровати и читал книгу. Некоторые ребята общались между собой, рассказывая о своих вчерашних подвигах и подвигах, совершённых ими до обучения в гимназии. Некоторые, самые чувствительные из нас, переживавшие разлуку с родным домом и родителями, отвернувшись, лежали на постели и тихо плакали. Некоторые безжалостные ребята над ними издевались, хотя сами же буквально день назад рыдали горючими слезами.
С Семёном, соседом по кровати, я подружился и большую часть времени проводил с ним. Но пока мы плохо друг друга знали и держались скованно в общении. Но, думаю, мы скоро станем лучшими друзьями. Он происходил из небогатой дворянской семьи, был младше меня всего на месяц, но ниже на голову ростом. Русые курчавые волосы опускались ему на плечи. Нос был курносый, как картошка, а на губах играла постоянная добрая, немного глупая улыбка. Семен был неуклюж в движениях: в них не было какой-то мужской резкости или, наоборот, юношеской грациозности. Характер у него был мягкий. Мысли его текли плавно, как медленное течение реки, и порой его скучно было слушать, когда он рассказывал о своей ничем не примечательной жизни в поместье родителей. Теперь же он сидел на кровати и что-то быстро строчил. Должно быть, он писал письмо своим родителям. Кстати, мне тоже не помешало бы сделать то же самое...
Как я уже говорил, день был непримечателен, и мне не о чем сегодня писать. Сейчас я схожу в туалет и лягу спать. Завтра, надеюсь, будет что-нибудь интересное.
третья.
Да, сегодня день точно поинтереснее. Не буду описывать гадкую пищу и скучные лекции, а перейду сразу к свободному от занятий времени.
После учёбы я вернулся в спальню и грохнулся на кровать Сёмы. Он был не против того, чтобы я ложился на его кровать, тем более его не было в спальне. Я лежал в одной рубашке поверх покрывала. Почти все в спальне вечером ходили только в длинных рубахах. Некоторые томно сидели на стуле и читали книжку, другие вели оживлённую беседу, а некоторые просто-напросто дурили: бегали по спальне с подушками и били ими друг друга. Но не всегда долго это продолжалось: на шум и топот босых ног прибегал Василий Петрович и усмирял проказников, делал им выговор, а после уходил восвояси, бормоча ругательства и проклятья себе под нос. Но буквально через пять минут всё начиналось заново с ещё большим азартом.
Я продолжал лежать на кровати. Тут пришёл Семен и потеснил меня. Я сел на кровать рядом с соседом. Он рассказал мне о сегодняшних впечатлениях, про то, как над ним подшутил старик кадет. Всё это он рассказывал своим обычным плавным тоном, посему я не уловил, как всё же курсант поиздевался над ним.
В эту минуту в спальню вошёл кадет с грустными зелёными глазами, который позавчера что-то оживлённо рассказывал в фойе. У меня сразу появился интерес к нему. Он был одет в шинель, которая очень ему шла и подчёркивала контуры его красивого тела. Спину он держал прямо, подбородок его был чуть задран вверх, руки он держал свободно. Он прошёл мимо меня прямым шагом, легонько кивнул мне в знак приветствия и остановился рядом с кроватью Баратынского, который лежал без сил после ожесточённой битвы подушками с одним из товарищей.
Курсант сел на край кровати. Баратынский даже не шелохнулся, только перевёл глаза на своего гостя. Кадет стал говорить что-то своему собеседнику, но так тихо, что я не мог расслышать, что именно. Он говорил не так, как в тот раз: речь его была монотонна, без эмоций, руки его лежали мирно на коленях. Баратынский его слушал, отведя глаза в сторону. Закончив речь, зеленоглазый кадет встал и вышел из спальни.
Я спросил Звоницкого об этом парне. Я помнил, что в фойе Сёма был в числе слушателей этого кадета. Он сказал, что это был брат Баратынского, Денис. Он учился на пятом курсе и был примерным курсантом: у него было несколько наград за заслуги перед гимназией. Честно говоря, я что-то почувствовал, увидев этого Дениса, что-то, что я никогда ранее не чувствовал. Как-то он мне понравился.
Оставшееся время я думал только о том курсанте. Я читал книгу, бегал глазами по строчкам, но смысла написанного не улавливал. Я всё думал, как о том, как бы с ним поближе познакомиться.
В комнате между тем опять начался погром перед сном. Большинство ребят бегали с подушками друг за другом, сверкая голыми задницами. Раздавались глухие удары подушек о головы, звонкие удары ладоней о ляжки или спины раздурившихся кадетов. Только я да ещё один парень лежали у себя на кроватях. Я всё думал о Денисе, так и заснул.
Мне снился сон, что я и Денис гуляли по роще вокруг озера. Он рассказывал мне что-то с жаром, жестикулировал, спрашивал моё мнение. Я же молча шёл рядом и слушал его, только иногда кивая головой в знак согласия...
Мой сон оборвался, и я проснулся под звуки вездесущей трубы...
Запись седьмая.
В конце недели у кадетов и работников гимназии был банный день. Сначала мылись кадеты, а потом офицеры и учителя.
У нас был выходной. Все занимались тем, чем хотели: кто-то гулял в роще, кто-то сидел в спальне и читал толстенную книгу, я же вместе с Сёмой бродил по коридорам гимназии. Мы болтали о всякой чепухе и совсем не слушали друг друга. Так прошёл, можно сказать, весь день.
Ближе к вечеру воспитатель объявил нам о том, что все должны идти в баню, и дал нам пять минут на сборы. Я достал чистую рубашку, полотенце, мыло, мочалку и встал к выходу ждать приказа воспитателя. Когда все собрались, мы отправились по коридору к выходу, который вёл к озеру. Недалеко от озера находилось узкое и длинное здание. Оно было выкрашено в бледно-зелёный цвет с синим оттенком. Вдоль его стены располагались маленькие окошечки, которые были покрыты пылью, и сквозь них пробивался наружу тусклый-тусклый свет от ламп.
Мы прошли сквозь массивную деревянную дверь и очутились в раздевалке. Вдоль стены стояли лавки, на которых лежали деревянные тазы; на стенах частоколом были прибиты крючки для одежды. Курсанты стали раздеваться; они стягивали с себя белые рубахи, штаны. Я повесил чистое и грязное бельё на крючок, взял номерок, привязанный к веревочке, нацепил её на руку, мыло с мочалкой положил в таз и пошёл в саму баню. Впереди меня сверкали голые задницы курсантов. Парни бегали, шлёпали со звоном руками по голым спинам товарищей и, смеясь, убегали.
Я вошёл в душное, слабоосвещённое, неимоверно жаркое помещение. С двух сторон там стояли длинные лавки, на которых стояли тазы с водой, а рядом с ними сидел или стояли кадеты. Некоторые шли с водой от огромного бака, снизу которого находился кран. Я освободил таз от мыла и мочалки, положив их на скамью, и пошёл за водой.
Когда я возвращался, в баню вошёл Денис. Я осмотрел его с головы до пят - без одежды он выглядел ещё лучше: крепкое тело, сочетающееся с его высоким ростом, крепкие руки, стройные ноги... Мой взгляд остановился на паху, всего на долю секунды, но я сразу покраснел и, подняв взгляд вверх, встретился со взглядом Дениса. Он улыбался и смотрел на меня печальными зелёными глазами. Он прошёл мимо, дважды похлопав меня по плечу и сказав:
- Ничего страшного.
Я напугался. Неужели он заметил, куда я смотрю? Боже! Что мне делать?
Я быстро вымылся, оделся и побежал к себе в корпус, там лёг на кровать и стал думать о произошедшем в бане. Я боялся, что обо мне поползут какие-либо слухи, и мне оставалось только ждать, что же будет дальше...
Запись десятая.
Ничего такого из того, чего я ожидал, не произошло. Я вздохнул спокойно и продолжил жить так, как жил все эти девять дней. Я общался с Семёном. Мы с ним слонялись всё своё свободное время вокруг озера, разговаривали о различных вещах, делились мечтами о дальнейшей военной карьере. В мечтах Сёма всегда почему-то представлял себя на чёрном коне, с поднятой саблей и скачущим вперед с криком "Ура!". Я каждый раз слушал неизменчивое описание будущего моего друга и уходил от данной темы.
Вечером я сидел на кровати Звоницкого, так как он где-то бродил, как ни странно, без меня. Погрузившись в чтение книги, заданной на уроке, я не обращал ни на кого внимания. Вдруг краем уха я услышал чёткий, размеренный шаг, который стих у двери в нашу комнату. Дверь отворилась. Вошёл Денис. Он оглядел комнату. Я спрятался за книгу. Он подошёл ко мне, пальцем опустил книгу вниз, улыбнулся и сказал:
- Привет.
Я резко кивнул головой и снова спрятался за книгу. Он, как всегда, отправился в конец комнаты. Я не поверил, что он со мной поздоровался таким образом, а не просто кивком в мою сторону. Я думал, что это сон, но убедился в обратном после полученного удара в плечо от Семёна, который вернулся в комнату. Он попросил меня освободить его место, так как он сильно устал, и у него нет сил на объяснение такого своего поведения. Позже я узнал, что он бегал вокруг озера, так как кто-то ему сказал, что он очень жирный, хотя я бы так не сказал, вернее, я вообще бы так не сказал.
Я краем глаза следил за Денисом. Вскоре он вышел из комнаты. Я отложил книгу и лёг спать.
Проснулся я от лёгкого толчка в плечо.
- Просыпайся, мне надо кое-что тебе показать, - сказал парень шёпотом.
Это был Денис. Я молча встал и вышел вслед за ним в коридор. Он прижал палец к губам и махнул мне рукой, чтобы я следовал за ним. Я, сонный, слегка качаясь из стороны в сторону, покорно пошёл за ним. Мы шли по коридору, затем спустились по лестнице, прошли холл, опять поднялись по лестнице, немного прошли по коридору и остановились у какой-то двери. Денис достал из штанов ключ и отворил её. Это была коморка, где хранились вёдра и швабры. Они были составлены вдоль дальней стены. Ближе к нам лежал матрац.
Замок снова щёлкнул, и я обернулся.
- Ты куда меня привёл? - спросил я Дениса.
- Тсс, садись на матрац, - ответил он.
Я сел. Он сел напротив меня, зажёг приготовленную свечу и поставил её в угол. Денис был в одних штанах, я же в одной рубахе. Он долго смотрел на меня и улыбался.
- А ты мне понравился... - тихо сказал парень.
Я ничего не ответил, только поменял положение ног. Денис приблизился ко мне и поцеловал меня в губы. Я резко отстранился, встал на ноги и подбежал к двери. Он, по-прежнему сидя на матраце, улыбнулся мне и сказал:
- Прости, я не хотел тебя напугать... Пойми, ты мне очень нравишься... Я помню, как ты на меня смотрел в бане. Я сразу понял, что и я тебе не безразличен.
Услышав это, я немного успокоился.
похлопал ладонью по матрацу, приглашая меня сесть. Я сел. Он посмотрел на меня и уже нерешительно стал приближаться к моим губам. Его мягкие тёплые влажные губы коснулись моих. Я бездействовал. Язык Дениса стал проникать сквозь мои губы, но встретил преграду из зубов.
Тогда его рот оторвался от моего. Он дрожащими руками стал расстёгивать пуговицы моей рубашки до её середины. Мой член стал отвердевать, в теле появилась сладкая дрожь, у меня стало захватывать дыхание. Денис наклонился и сквозь расстёгнутую рубаху стал целовать мою грудь, соски. В один из сосков он впился с такой страстью, что у меня поползли мурашки по коже. Я заметил, что сквозь его штаны выпирает немалый бугор.
Я обвил плечи Дениса руками и прижал его к себе. Он поцеловал меня. Теперь языку Дениса не мешала никакая преграда. Наши языки встретились и обвились один вокруг другого.
Я отпустил Дениса из своих объятий, он поднял полы рубахи и увидел мой член. Я откинулся на локти и раздвинул ноги. Денис приоткрыл рот и приблизился к моему органу, нижней губой коснулся уздечки. Я весь задрожал, по телу разлилась приятная истома. Парень обхватил головку губами и стал медленно двигаться вниз по стволу, вращая при этом языком. Мой член набух до предела от такой ласки, и я стал чувствовать, как пульсирует в нём кровь.
Денис выпустил моё тело изо рта, лёг на живот и подтащил меня к себе. Я полностью лёг на матрац. Парень обхватил мой член рукой и стал водить её по нему вниз и вверх, то оголяя головку, то закрывая её крайней плотью, а ртом в это время он целовал, лизал мои яйца. Потом мой член снова нырнул в горячий рот моего любовника. Он стал ритмично двигаться: то заглатывал член до самого основания, то останавливался на головке и пульсирующе её посасывал.
На меня накатила волна удовольствия. Все мои мышцы напряглись, я поднял зад вверх, засунув член в горло Денису, и разразился оргазмом. Такого в жизни я никогда не испытывал!
Когда мой член обмяк, я испытал чувство стыда и испуга. Денис хотел поцеловать меня, но я отпрянул от него, застегнул рубаху и метнулся к двери. Парень посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
- Понимаю.
Он встал, открыл дверь, и я выбежал в коридор и быстрым шагом направился в свою комнату. Там я тихо забрался на кровать, но всё не мог уснуть. Меня мучило чувство стыда и ещё что-то, пока мне непонятное. Под утро я уснул...
Запись четырнадцатая.
В этот день я не видел Дениса. Чувство стыда меня отпустило, и я снова захотел увидеть парня в той каморке при свете свечи. Я весь этот день ходил по коридорам и выискивал моего любовника, но нигде не мог его отыскать. С Семёном я почти не общался, ибо думал только о той ночи. Я желал её повторения, прокручивал в голове её события снова и снова, прикрывая книгой вздымающийся от возбуждения мой орган. Вечером, как обычно, я забрался на свою койку и погрузился в сон, думая о моём курсанте.
Я почувствовал знакомый толчок в плечо, открыл глаза и увидел улыбающееся лицо Дениса. Не говоря ни слова, я соскочил с кровати и тихо вышел в коридор. Мы отправились в ту же самую каморку. Щелчок дверного замка, лёгкий скрип двери, снова щелчок, чиркнула спичка, и комнату озарил тусклый свет свечи.
Я ринулся к Денису и впился в его губы. Мы стояли так минут пять, которые показались мне вечностью. Мы гладили друг друга по волосам, спине, ногам, попе. Денис стянул с себя рубаху, оставшись в одних штанах. Я тоже снял рубашку и остался перед ним совершенно голым. Затем мы сели на матрац и долго глядели друг другу в глаза.
- Прости, что долго к тебе не приходил, - начал Денис.
- Ничего страшного, - ответил я.
- Ты не обижаешься? - спросил кадет.
Я мотнул головой, а Денис улыбнулся и посмотрел на меня грустным взглядом. Только тогда я понял, что его взгляд вовсе не грустный, а добрый. Я почувствовал спокойствие и уют в этой тёмной каморке.
- Я хочу попробовать твой... ну... член... - робко сказал я.
Денис улыбнулся, отклонился назад, упершись локтями в матрац, раздвинул чуть в стороны ноги. Я подполз к нему, стал развязывать завязки на штанах. Руки дрожали, меня переполняло волнение, и я долго не мог развязать узел, но вот он поддался мне, и я аккуратно стянул штаны с Дениса. Передо мной предстал красивейший мужской орган. Он был наполовину вставшим, головку почти до конца закрывала нежная крайняя плоть, на лобке и на яичках завивались густые волосики, которые тянулись до самого пупка. Я нерешительно протянул дрожащую руку к члену Дениса, легонько обхватил ладонью ствол и потянул бархатную кожу вниз. Я чувствовал ритмичную пульсацию крови, орган стал набухать у меня в руке. Он был большой: кончик головки достигал пупка Дениса. Я наклонил голову и почувствовал особенный приятный, возбуждающий запах. Я приоткрыл рот и обхватил головку губами. Никогда я не забуду это первое впечатление, когда ощущаешь нежность, мягкость, тепло тела друга, а тем более в таком "запретном" месте! Я стал опускаться вниз и подниматься вверх, член я смог поместить в себя только наполовину.
- Достаточно. Давай кое-что другое попробуем, - сказал Денис.
Я оторвался от его чудеснейшего органа с рельефными венками и лёгким изгибом вверх. Он пару раз соснул мой член, потом взял какую-то жестяную баночку и открыл её.
- Это вазелин. Повернись на живот, - попросил кадет.
Я покорно перевернулся. Денис опустил пальцы в эту баночку, положил её рядом с собой и пододвинулся поближе ко мне. Я почувствовал, как одна его рука оттягивает одну из моих ягодиц, а другая, вернее пальцы, касается ануса.
- Не бойся, тебе будет приятно, - улыбнулся мой любовник.
Я нисколько не боялся, так как полностью доверял Денису.
Его палец вошёл в мою прямую кишку и стал совершать там круговые и поступательные движения. Потом к этому пальцу добавился другой, и через некоторое время моя кишка полностью освободилась от пальцев. Денис подошёл ко мне спереди, подал банку и сказал, чтобы я помазал ему его член. Я с удовольствием взял немного вазелина и стал растирать его по члену любовника. Денис поблагодарил меня и вернулся на прежнее место.
Я почувствовал колени парня по обе стороны от моих ног, одна его рука приземлилась рядом с моим правым боком. Затем я почувствовал, как что-то горячее и склизкое упирается в мой анус. Меня пробрала дрожь. Потихоньку головка стала входить в кишку, и я почувствовал дискомфорт, который позже сменился удовольствием. Член полностью вошёл в меня. Денис опустился на локти и полностью лёг своим телом на моё. Я чувствовал его тепло, его взволнованное дыхание. Я опустил голову на матрац и расслабился.
Денис стал совершать поступательные движения, и я чувствовал, как его орган гуляет внутри меня. Это было нереально чудесно - ощущать в себе тёплый, твёрдый, живой орган. Его яйца тихонько шлёпались о мои ягодицы. Он размеренно продолжал проникать в меня и выходить наружу. По моему телу разлилась сладкая нега, из моего члена стала сочиться вязкая жидкость, образовав мокрое пятно на матраце.
Вскоре темп движений Дениса увеличился, дыхание кадета стало тяжёлым и частым, и вдруг он со всей силы вогнал в меня свой орган и задрожал. Через полминуты парень рухнул на меня и остался лежать так. Я почувствовал, как его член стал обмякать, а из моего ануса горячей струйкой потекло семя моего любовника.
Орган Дениса выскользнул из меня, и я повернулся на спину. Денис взял мой член в рот и стал его сосать, пока я не выпустил своё семя в рот кадету.
После мы долго лежали и смотрели друг другу в глаза. Я так и уснул. Под утро Денис разбудил меня, и я отправился к себе в комнату.
P.S. Я здесь опубликовал выборочно мои записи, чтобы не отвлекать пустяковыми моментами от истории моих похождений в военном училище. Я писал недолго, так как, в конце концов, мне это наскучило, и я нашёл себе занятие поинтереснее. С Денисом мы продолжали ходить в коморку, пока он не окончил обучение и не уехал в другой город.