— Ань, можно я твою зубную щетку возьму? — крикнул я, стоя в ванной.
— Бери, если не брезгуешь! — послышался голос тещи откуда-то со стороны кухни.
— Чего уж тут брезговать... — пробормотал я себе под нос, разглядывая отражение в зеркале, а именно — набрякшую от Лехиного удара губу. Болит вся челюсть, а парочка передних нижних зубов качаются. Вот сученок...
Приняв необходимые утренние водные процедуры, я зашел на кухню, где крутилась Анна Викторовна в халате на голое тело. На столе дымился кофе, а на плите пыхтел омлет. Я первым делом подошел к Анне и обнял ее, прижавшись сзади и скрестив руки на мягком животе. Да, небольшой животик у моей тещи присутствовал. Но ей это простительно — как-никак, а даме уже сорок пять лет со всеми вытекающими. Однако она все еще красива, во всяком случае, на мой взгляд. Верна народная мудрость, утверждающая, что хрен ровесников не ищет. Еще годков пять-десять и от этой красоты мало что останется, поэтому пользоваться ею необходимо сейчас.
— Садись завтракать и чеши уже домой, — Аня толкнула меня задницей.
Теща благоухала каким-то цветочным ароматом, и это говорило о том, что она приняла душ после пробуждения. Я уткнулся носом в ее волосы и сильнее прижался к мягким ягодицам, а рукой занырнул в разрез халата к выбритому влагалищу; брить промежность она привыкла давно, хоть я никогда и не заставлял ее избавляться от волос.
— Сашка! Не лезь! — беззлобно прикрикнула на меня Анна Викторовна, освобождаясь от моего захвата. Она сняла с плиты сковородку с омлетом и важно прошествовала к столу, на котором в компании чашек с кофе стояли две пустые тарелки. Теща ловко разделила лопаткой омлет на две неравные половины и заполнила им оба блюдца. Порцию, которая была больше, она двинула на мою половину стола, и процитировала Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи»: — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
Женщина бросила в раковину сковороду, а я, потянув ее за руку, прижал к себе для поцелуя. Она посопротивлялась для вида, но вскоре начала отвечать на поцелуй со всей присущей ей страстью, закинув руки мне на плечи. Я сильно сжал ее ягодицы в ладонях, а Анна что-то промычала мне в рот, не отрывая своих губ от моих.
— Ну все-все, хватит... — она отстранилась. — Ты же знаешь, я с утра не хочу...
— А я хочу.
Я твердо смотрел в глаза своей любовнице, и бастион пал.
— Ой, ну ладно, — Анна Викторовна легонько толкнула меня в грудь, отчего я приземлился задницей на стоящий позади стул. — Придется взять у вас в рот, сударь. На минет согласны?
— Приступайте, сударыня, — я расстегнул пуговицу на джинсах и вжикнул молнией, остальное доверив умелым рукам опытной дамы.
Кровь устремилась вниз, заполняя вены детородного органа, который быстро рос, оказавшись в теплоте влажного рта. Анна, сидя передо мной на коленях, оттянула крайнюю плоть, оголяя головку, и, звонко ее поцеловав, засосала в себя. Захотелось взять ее за голову и просто трахнуть между пухлых губ, но я все же решил плыть по течению, предоставив теще свободу действий. Голова Ани быстро двигалась, а каштановые волосы скрывали от меня ее лицо, свесившись вниз. Она оторвалась от минета, одной рукой отбросила назад непослушные локоны, а второй, ухватившись за мое хозяйство, отчаянно принялась надрачивать ствол, лукаво поглядывая на меня. Улыбнувшись, она снова обхватила губами мокрый орган, а я вспомнил, как она первый раз сделала мне минет. Я тогда получил неописуемый кайф, поняв, что моя жена совсем не умеет сосать. Зато знает толк в анальном сексе, чего от ее матери я добиться так и не смог. Пробовали один раз, но это было больше похоже на мучение, чем на удовольствие. Больше тема анала в стенах этой квартиры не поднималась.
Мысли про Алену спровоцировали лютый укол ревности куда-то в район груди. В голове всплыли воспоминания о сегодняшней ночи, когда я увидел собственную жену под собственным же лучшим другом. Да пошла она на хер, не до нее сейчас...
Я запустил пальцы в волосы Ани, но она протестующе замычала, не отрываясь от важного занятия. Пришлось убрать руки и плыть по течению, тем более, что оно уже несло меня своими потоками к оргазму. Почувствовав, что ее мужчина сейчас кончит, Анна Викторовна принялась за работу с двойным рвением, и через пару десятков секунд я спустил накопившийся за несколько часов сна заряд в доступный рот.
Выдоив и высосав остатки спермы, теща снова откинула с лица волосы и, улыбнувшись, спросила:
— Ну как, удовлетворен?
— Вполне, — ответил я и, наклонившись, чмокнул ее в лоб. — Ну, теперь можно и поесть. Тебя-то я накормил, а сам жрать хочу.
— Свинья, — шутливо вздохнула Анна Викторовна, вставая с колен. — Не пойму, за что я тебя люблю...
Пока мы поглощали остывший омлет, запивая его таким же остывшим кофе, я видел, что Аня хочет что-то сказать про Алену, но сдерживается. Я не горел желанием сейчас поднимать эту тему, потому что сам еще ничего не решил. Ночью, когда я плелся по безлюдной трассе, хотелось вышвырнуть изменницу из дома. Теперь же, когда слегка остыл, я не знал, что буду делать дальше. Мне всего двадцать пять, это мой первый брак, и я не так искушен в жизни и в отношениях. Не хочется наломать дров, потому как у меня у самого рыло в большом пуху.
Кто-то может сказать, что не всего двадцать пять, а уже двадцать пять... Мол, к этому возрасту надо бы уметь шевелить извилинами. Но ни фига подобного: в нужный момент их хрен расшевелишь. Когда не касается тебя самого — все всегда очевидно, все всегда на ладони, когда же касается именно тебя — правильное решение не подобрать так сходу. Тем более, если я выгоню Аленку и разведусь, она вернется жить к матери, и как там дальше сложатся мои отношения с Анной Викторовной — не известно. А отказываться от нее я пока не собираюсь.
Когда я обувался в прихожей, Анна не выдержала и спросила:
— Саш, почему ты молчишь насчет Алены? Что ты будешь делать?
— Не знаю, Ань... Посмотрим.
— Только прошу, не руби с плеча, ладно?
— Не беспокойся, не зарублю я твою дочку.
— Я ведь серьезно...
— Я тоже серьезно. Не переживай, разберемся.
Я указал пальцем себе на щеку, теща подошла и прижалась мягкими губами к колючей щетине. Я шлепнул ее по попе и вышел за порог.
***
Сижу на подоконнике в кухне в своей квартире рядом с распахнутым настежь окном, курю одну за одной и наблюдаю с высоты пятого этажа, как во дворе на лавочке собирается молодежь, распугав базировавшихся там ранее бабулек. Пацаны громко кричат, девчонки громко смеются, а бабульки, так же громко возмущаясь, покидают насиженное место, сдав позиции. Молодость одержала победу над опытом. И поделом. Не люблю я наших дворовых бабок. Этих бабок всего три штуки, и они какие-то злые. Вечно смотрят на меня, будто я у них пенсию за последний месяц спиздил и намереваюсь сделать это еще раз. Сидят, шушукаются, а как поравняешься с ними — молчок. Поздороваешься, а они только кивают коротко и смотрят подозрительно, провожая колючими взглядами. Отойдешь на расстояние, и они снова: «шу-шу-шу».
Ну да ладно, пес бы с ними, тем более, что во двор въезжает Лехин «Пассат», везя в своем чреве его самого, ублюдка, и мою неверную жену, шалашовку. Алена выползает из машины и машет Лехе ручкой. Зрелище — загляденье. Еще бы поцеловались на прощание... Помахав, идет к подъезду, а «Фольксваген» разворачивается и выползает из двора. Через пару минут слышится ковыряние ключа в замке, а затем приглушенный хлопок входной двери. Явилась.
Я все так же сидел на подоконнике, прислонившись спиной к откосу, и раскуривал новую сигарету, когда она показалась в дверях кухни. Я на нее не смотрел, но слышал, как Алена тихонько села на табуретку.
— Саш... — позвала она еле слышно.
Сердце начало учащенно колотиться в груди, захотелось обернуться и посмотреть на жену, но я сдержался, глядя в окно и стиснув зубы.
— Саша... — снова позвала супруга. — Не молчи...
— А что сказать? — спросил я, наблюдая, как молодежь, оставив лавочку, потянулась гуськом в арку между двумя домами. — Спросить, понравилось ли тебе пороться у меня за спиной? Или может спросить, кто тебя прет лучше: я или этот урод? Ах, да, извини... я же прервал ваш страстный процесс, и ты, наверное, не успела в полной мере оценить, состоятелен ли Лешенька как ебарь.
— Прекрати...
— Или вы продолжили потом, когда я ушел? Хотя, вряд ли Настя вам позволила это сделать. Или все-таки Леша забрался на тебя снова, наплевав на присутствие своей подруги?
— Саша!
— Продолжили или нет? — я развернулся лицом к жене. — Отвечай!
Алена сидела на стуле, низко опустив голову и сканируя глазами пол. Плечи ее были безвольно опущены, а руки обмякли, покоясь на сомкнутых коленях. Я смотрел на нее и понимал, что ей сейчас хреново. Только мне было на это наплевать.
— Молчишь? — я усмехнулся, хоть было и не до смеха. — Ну-ну... Молчи дальше.
О чем с ней говорить дальше я не знал, поэтому спрыгнул с подоконника и пошел на выход из кухни. Не бить же ее... Лучше уйти, не то у меня снова упадет забрало.
Супруга вскинула голову, уставившись на меня влажными глазами и тихо спросила:
— Ты куда?
Я молча прошел мимо, не удостоив Алену взглядом. Вышел в коридор и принялся натягивать свои летние туфли. Жена встала в проходе, глядя на мои манипуляции.
— Саш, не уходи... Давай поговорим.
— Чего с тобой говорить... Ты все равно молчишь. Вот и молчи, не нервируй...
— Я беременна, — тихо, но твердо пробормотала Алена.
Меня как по башке ударили эти ее слова. Приплыли... Я так и остался стоять, глядя на супругу, которая подняла на меня глаза, в которых читалась смесь множества разных чувств, среди которых было и чувство вины. Что было в моих глазах — не знаю.
— Я беременна, — повторила Алена. — Ты все равно со мной не разведешься...
— От меня ли? — спросил я, нервно покручивая в пальцах связку ключей.
— Этим вопросом ты не меня оскорбить пытаешься, а себя.
— Да пошла ты... — я в сердцах пнул входную дверь и вышел за порог.
На улице стояла духота после ночной грозы, а небо было синим, без единого облачка. На лавочке не было ни молодежи, ни бабок, только сидел в одиночестве мой сосед снизу, Коля Выдергин — человек большой во всех смыслах. Хороший парень, но имеет справку из дурдома. Завидев меня, он крикнул:
— Здорово, Сань!
— Здорово...
Я подошел к нему и пожал руку.
— Ты чего такой? — спросил Коля, заглядывая в мои глаза.
— Какой? — поинтересовался я, посматривая на окна своей квартиры, в одном из которых показалась Алена, но быстро скрылась за занавеской.
— Ну, такой... будто тебе в суп насрали. И рожа у тебя побита...
— А мне и насрали.
— Бывает, — хохотнул сосед. — Слушай, ты в «Танки» не рубишься?
— Чего?
— Понятно. Не рубишься... А зря. Хорошая игра. Правда, вложений требует. Займи штуку, а я через пару недель отдам, как пенсию получу.
У меня в кармане подал голос телефон. Я вытащил трубку и посмотрел на экран. Только его мне не хватало сейчас. Леша решил побеспокоиться моральным состоянием преданного друга.
— Извини, — сказал я Коле и, отойдя от него подальше, нажал на прием. — Че тебе надо?
— Саня, попиздеть бы нам с тобой...
— Отпизделись уже. Ты зачем звонишь? Совсем охуел? Мало вчера выхватил?
— Если на то пошло, то и ты выхватил не хило... Ну не кипятись ты, я сам не знаю как так вышло... Планка у меня упала, перебрали мы вчера, а ты такой кипешь поднял... Настюха со мной больше не разговаривает, выгнала... Алена, кстати, тоже не виновата...
— Да я смотрю вы все кругом не виноватые, — перебил я бывшего друга, не желая дальше слушать этот бред. — Слышь ты, маленький гигант большого секса, я тебя больше не знаю, поэтому не показывайся мне на глаза, а то я тебя не только стулом уебу. Ты хорошо меня понял?
— Че ты херней страдаешь?
— Пошел на хуй, — через губу сказал я и отключился.
Этот мир определенно катится ко всем чертям: человек трахает жену лучшего друга, а потом делает вид, что все в порядке. Ошибочка вышла... Не на ту залез. Хотел на Настю, а попал на Алену. В глазах-то двоится, вот и не сориентировался. Козлина... Ну ничего, теперь я знаю, что делать дальше.
Я вышел из двора на бульвар, к которому прилегал мой дом, роясь в контактах телефона. Нашел номер Насти и нажал на прием. Она долго не брала трубку, и я уже хотел отключаться, но в последний момент из трубки раздался ее мрачный голос:
— Да, слушаю, Саш...
— Привет, Настен... Как ты?
— Хреново, а ты?
— Аналогично.
— Да уж...
— Ты где?
— Дома.
— Пошли проветримся, нечего в четырех стенах сидеть.
— Не хочу. Но я поняла ход твоих мыслей... Приезжай ко мне сейчас.
***
Настя набросилась на меня с порога и принялась с остервенением срывать с меня одежду. Такого напора я не ожидал. Рассчитывал, что придется подводить ее к этому долго и медленно, но глаза обманутой женщины горели огнем, а движения были резки и настойчивы. Не дав толком раздеться, она утащила меня в спальню, где толкнула на кровать. Избегая смотреть мне в глаза, она стянула с меня потертые джинсы и бросила их на пол. Забралась сверху и закрыла губы поцелуем. Я же в это время руками исследовал ее маленькую попку. В Настюхе было килограмм пятьдесят, не больше — вес мешка с цементом. Невысокого роста миниатюрная блондиночка, с вечной улыбкой и хорошим настроением. Только вот сегодня она не улыбалась, а имела какой-то остервенелый вид. И немудрено: в ее душе смятения и гнева не меньше, чем в моей.
Подхватив Настю, я крутанулся на кровати, подмяв ее под себя. На Лехиной девушке была лишь большая растянутая футболка, которую я сразу стянул с нее через голову и забрался Настюхе на грудь, стараясь не придавить хрупкое тельце собственным весом. Член уже стоял по стойке «смирно», поэтому я сразу пристроил его в дело, пошлепав бордовой головкой по губам девчонки.
— Вставляй! — потребовала Настя, а уговаривать меня не надо было.
Ствол проник в предоставленный рот, а я почувствовал ладони девушки на своей заднице. Двинул бедрами вперед, ощутив залупой скользкий теплый язык, подержал напряженный член пару секунд внутри и, упершись руками в деревянную спинку кровати, принялся долбить Настю в рот, вдавливая ее голову в подушку.
Она хрипела и временами рычала, а я изредка вынимал член из ее рта, чтобы дать ей возможность глотнуть воздуха, потому что знал: у Настюхи искривлена носовая перегородка, отчего она не может в полной мере дышать носом. Вернее, может, но испытывает при этом некоторые трудности. Да, я знаю ее давно, и когда-то она даже строила мне глазки, но до этого момента между нами ничего не было.
— Все! — крикнула Настена. — Хочу тебя внутрь... Быстрее, Саш...
Я сверху, она снизу; я снизу, она сверху; я сзади, она спереди — поз было перепробовано великое множество. Я даже засунул ей в попу, отчего Настя и не поморщилась. Ну и ладно. Стою, наяриваю ее в зад, мыслями постоянно возвращаясь к событиям прошедшей ночи, в мозгу мелькают картинки Аленкиной измены. Видимо поэтому никак не могу кончить, хотя девушка, выставившая передо мной аккуратную попу, уже давно устала. Она схватила оргазм за бороду уже два раза, еще тогда, когда я терзал ее влагалище. Теперь у нее трясутся ноги, а колени постоянно разъезжаются в стороны по шелковой простыне, она глубоко дышит и молчит, хотя еще недавно орала, требуя ебать ее сильнее, глубже и размашистее. Ствол члена, облаченный в презерватив, который Настя заставила меня нацепить перед аналом, исчерпал все лимиты смазки, тараня девичий задний проход практически на сухую. Я изредка плевал куда-то в район ее ануса, но в порыве страсти бил мимо, попадая то на простынь, то Настины на ягодицы.
— Саш, не могу уже... Попа болит и ноги не держат, — простонала она. — Давай лучше еще в рот...
Я вынул хозяйство из многострадальной задницы, а девушка улеглась на спину на кровать, приглашая меня снова к себе на грудь. Пара секунд и я опять вдавливаю ее голову в пружины матраса, но теперь дело идет лучше, так как ненавистной резины на мне больше нет. Еще минута и потоки спермы ударяют в глубину Настюхиного горла, заставляя последнюю кашлять и отплевываться.
Минут через пять, когда мы отдышались, лежа рядом на кровати, Настя первой нарушила тишину.
— Сашка, уходи, — сказала она.
Я промолчал, поэтому она снова подала голос:
— Слышишь? Уходи...
— Почему? — спросил я, глядя в белый потолок. — Не понравилось, что ли?
— Не в этом дело...
— Тогда почему?
Она помолчала и ответила:
— Потому.
— Резонно, — вздохнул я. — Не могу спорить с приведенными аргументами, поэтому ретируюсь.
Подобрал с пола шмотки, оделся, поглядывая на продолжающую лежать на спине Настю.
— Ладно, пока, — пробормотал я и направился к выходу из комнаты.
Она вышла меня проводить в том, в чем родила ее мать. Я напяливал на ноги туфли, в четвертый уже раз за сегодня. Настя, глядя на мои манипуляции, сказала:
— Зря мы это сделали...
Я закончил с обувью и выпрямился, кинув на нее быстрый взгляд — она стояла, прижавшись плечом к косяку.
— Не парься, — сказал я. — Что ни делается — все к лучшему, говорят...
— Угу, — промычала угрюмо Настя. — Вам, скотам, только одного и надо...
— А вам чего надо?
— Это ты мне позвонил, а не я тебе! Все, вали уже отсюда...
— Ну да... — пробормотал я, решив не напоминать ей, кто меня пригласил приехать. Хрен их поймешь, этих баб. — Ладно, бывай.
***
Я снова сидел дома у Анны Викторовны, а она стояла напротив меня, прислонившись к подоконнику. Рассказал ей про наш с Аленой разговор и упомянул про возможную беременность жены, в которой сомневался — она могла это ляпнуть с горяча или специально, чтобы удержать меня дома. Умолчал только о своих похождениях в Настиной квартире.
— Ну, — крякнула теща, потирая виски, — жизнь прожить — не поле перейти. Слышал такую поговорку?
— Слышал...
— Ну вот... Так оно и есть.
— Тебе она что-нибудь говорила про беременность?
— Нет. Первый раз слышу. Но она не врет.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Думаешь, я не знаю свою дочь? Она не врет, — уверенно сказала Анна Викторовна. — А то, что ты не разведешься — она права. Не разведут вас теперь. Только это и к лучшему — одной проблемой меньше. Приходи в себя и дай ей еще один шанс. Ты и сам не агнец божий, так что хватит страдать. Аленка места себе не находит, ждет тебя дома, а ты ко мне пришел...
— Не хочу я домой сейчас... И видеть ее тоже не хочу.
— Позвони ей хотя бы.
— Не буду.
— Ладно, как хочешь. Но у меня ты сегодня не останешься.
— Почему?
— Иди домой, Сашуль... — Анна подошла ко мне и запустила пальцы в мои волосы, потрепав по голове. — Ясно, что так просто обида не пройдет, но она пройдет. А испытаний у вас еще будет море. Вы только жить начали. Впереди всякого дерьма — вагон и маленькая тележка. Ну сглупила девочка... Пить вам меньше надо. Крышу ей унесло, она не совсем понимала, что вообще происходит. Я разговаривала с ней сегодня, она мне все рассказала. Прости ее, не будь эгоистом. Простишь?
— Нет.
— Ну не сейчас... Потом прости.
— Вот потом и видно будет. Ладно, — я встал со своего места. — Если ты меня отсюда гонишь, то пойду я... Найду, где остаться, если у тебя нельзя.
— Я тебя не гоню. Я хочу, чтобы ты пошел домой.
— Сказал же: домой не пойду. Ладно, пока.
— Стой... Куда ты?
— Найду место, где перекантоваться. Мир-то, он не без добрых людей.
— Не ходи никуда. Оставайся, раз так... Но сегодня обойдемся без любовных утех, хорошо?
— Мне сегодня и не надо, — буркнул я, чувствуя, что вру. Надо. И чем больше, тем лучше. От молодости необходимо брать по полной, пока представляется такая возможность. Но исповедовать такую идеологию позволительно только мне. Своей жене в подобном удовольствии я категорически отказываю.