Несмотря на близость полудня и лёгкий ветерок, сонное марево вовсе не думало сдавать позиции. Тёмные воды неширокой, изобилующей заводями реки то и дело совершали неожиданный поворот, огибая дурную скалу, что выперлась так некстати на их пути. Хотя тишина да ласковое солнце, дремавшие над лесистыми берегами, сулили мир, водовороты с желтоватой пеной чётко предупреждали, что место тут нехорошее.
Большущее, одиноко царившее на поляне дерево задумчиво ласкало кончиками ветвей поверхность омута. И так же лениво касались воды пальцы обнажённого парня, лежащего на толстой ветви. Светлые, непросохшие после купания волосы толстыми прядями свешивались вниз, открывая аккуратное ухо и нежно-бледную шею. Немигающий взгляд больших глаз печалил красивое лицо. Расшалившиеся было птицы мгновенно замолкали, едва перелетев некий невидимый круг. Сама природа застыла - даже не в ожидании, а скорее в каком-то подобии кладбищенской скорби.
В конце концов пареньку надоело трогать неподвижную воду. Он обернулся, требовательно оглядев поляну и небо, приподнялся на вытянутых руках, прогнул спину и, запрокинув назад голову, легко коснулся пальцами ног собственной макушки. Проникшие сквозь листву блики заставили его прижмуриться и вызвали светлую улыбку, сделавшую весь его облик неожиданно свежим и добрым. Едва касаясь ветви кончиками пальцев, парень сбежал на траву рядом с наклоненным стволом. Из плетёной корзины появилась грубая холстина скатерти, хлеб, солидный кусок овечьего сыра, два деревянных бокала, небольшой мех для вина и фрукты. Быстро и красиво накрыв "стол", он задумался. У самого берега томно дремали огромные лилии. Улыбаясь одними глазами и слегка закусив нижнюю губу, молодой человек бесшумно вошёл в воду. Вскоре его голову уже венчал роскошный венок, а над вторым, гораздо пышнее собственного, сноровисто трудились чуткие пальцы.
Паренёк сидел на пятках лицом к воде. Красивая спина с узкой талией, аккуратная юная попка и длинные, почти девчачьи ноги с нежно-розовыми ступнями покрывала атласная кожа без единого волоска и следов загара. Сосредоточенный наклон головы на трогательно-беззащитной шее выдавал занятость, а лицо было скрыто длинными мягкими волосами, свесившимися подобно ветвям плакучей ивы.
Ветка куста, что окружали поляну плотным кольцом, медленно наклонилась. Из тени молнией блеснул настороженный взгляд, затем высунулась и вся хитрющая физиономия. Быстро оценив окрестности, на поляну беззвучно выбрался другой парень. Гибкое, но тренированное, с хорошо видимым рельефом мышц тело лоснящимся шёлком заливал кремово-золотистый загар. У него были абсолютно одинаковые пропорции с плетущим венок юношей. Но если первый напоминал изнеженный цветок, скрывавшийся в густой тени, то второй вызывал ассоциации с каплей ртути или молодым леопардом своей мягко-опасной пластикой.
С коварной улыбкой длинноволосый паренёк положил в траву оружие, сбросил одежду и молча кинулся на сидящего на поляне пацана. Какое-то время молодые люди, сопя и фыркая, катались по траве, облапив друг друга. Естественно, от венков и заботливо накрытого стола остались только жалкие остатки. Наконец, нападавший оседлал противника, прижал руки того к земле за запястья и, смеясь, принялся рассматривать слегка удивлённое лицо.
- Ну, и что ты наделал? - поверженный тихоня покорно расслабился, хотя мог запросто пнуть коленом в спину обидчика или, обхватив того щиколотками под подбородок, выиграть схватку. - Я так хотел, чтоб всё было красиво, когда ты появишься. Цветы жалко, и еду разбросали.
- Ой, нашёл о чём печалиться! Вон их тут сколько. Хочешь, новые вырастут? Хоть по всей этой дурацкой речке! Хочешь?
Смеющийся рот властно обхватил немного надутые губы. Ладони коснулись лица, бережно стекли на шею, затем на грудь. Плавно сменив позицию, победитель вытянул ноги, устраиваясь между расставленных колен лежащего на спине парня. Ласковые тягучие поцелуи живо перетекли в быстрые и жадные. Не давая пареньку опомниться и решительно пресекая любые попытки сопротивления, хулиган резко овладел им. Два юных тела, слившись теперь уже в любовной битве, безжалостно уничтожали то, что пощадила шуточная борьба. Поначалу скромный, даже немного холодноватый первый паренёк постепенно распалился от властной, порой грубоватой страсти второго. Так сырая ветка, вначале не желавшая подчиниться огню, со временем начинает полыхать ярче всего костра.
Короткие периоды тихих ласк сменялись волнами неистовой скачки. Когда агрессор замирал, как бы утомившись, побеждённый брал поводья в свои руки, убыстряя и без того бешеный темп погони за сладострастием. В такие моменты становилось совершенно непонятно, кто победитель и кто побеждённый в этой схватке.
И вот, изогнувшись дугой, сидящий сверху издал робкий крик раненой лани, салютуя небу жемчужным фонтаном. Но тут же его тихий стон перекрыло царственное рычание хищника, заявлявшего о своём неоспоримом праве на добычу. Оказавшись во время кульминации снизу, завоеватель высоко приподнял обоих над смятой травой, опираясь только на затылок и пятки, вцепился пальцами в предплечья друга и замер, широко открыв рот.
Стоны стихли, переходя в затухающий всхлип, и первый рухнул на второго без чувств. Мироздание замерло, боясь потревожить единение двух прекрасных тел.
Недолго помедлив, хулиган бережно ссадил с себя любовника и сел, рассматривая красивое отрешённое лицо со слегка недоумённым выражением, как будто увидел его впервые. Большой палец легонько коснулся закрытых век, полуоткрытых губ и щеки лежавшего на одном боку друга. Пятерня бережно взъерошила густые волосы побеждённого и, словно сличая, взлохматила точно такие же светлые, упрямо-непослушные пряди победителя.
- Ну, хватит. Слышишь? Каждый раз ты изображаешь чуть ли не смерть всей природы. Надоело. Придумал бы нечто новенькое, - парень встал, потянулся всем телом и с видимым удовольствием провёл ладонями по себе от торчащих сосков до середины бёдер. - Купаться идёшь?
- Я? Я сейчас... - с трудом разлепив веки и пытаясь сфокусировать взгляд, его любовник приподнялся. - Сколько раз тебе говорить - я не притворяюсь. Такое чувство, будто мы оказались где-то во вневремении. Да тебе объяснять бесполезно, всё равно не поверишь, любимый.
- Не поверю. Пока сам нечто подобное не испытаю. А это значит - никогда. Быстро вставай, и пошли в воду. Есть страшно хочется, а усаживаться к столу, не помывшись с дороги, не годится.
- Угу. А любовью заниматься, значит, годится.
- Какой ты зануда! Ещё заяви, что не соскучился по мне и хотел произошедшего только что меньше меня. Пошли быстрее, мне так много нужно тебе рассказать. Обалдеешь! Как можно жить отшельником, когда в мире так много интересного? Будь твоя воля, наверняка бы даже нос не показывал ни родне, ни прочим, тихоня. И кто сказал, что нас можно перепутать?!
- Хвастунишка! - влюблённый взгляд медленно ласкал каждую клеточку крепкого тела победителя. - А ты по мне хоть немного соскучился?
- Само собой! Ты же это только что испытал, - стоящий нагнулся, властно поднял лицо сидящего за подбородок и сильно поцеловал его. - Или мало показалось? Так мы повторим, и не один раз. Правда, позднее. Веришь?
- Верю, - парень вернул поцелуй. - Ты же знаешь, я тебе всегда верю. И не только я. Идём. Только осторожно: тут водовороты, а на дне коряги.
- Плевал я на коряги! - и озорник, стремительно взбежав по наклонной ветви, перекувырнулся высоко в воздухе и бухнулся в омут головой вниз с диким победным воплем.
Другой же, напротив, бесшумно, по-змеиному соскользнул в воду с берега. Тишина и дрёма в панике бежали от враз закипевшей заводи. Парнишки, не уступая один другому, прыгали с дерева, ныряли, гонялись друг за другом, с неиссякаемой энергией. Хохот и плеск, казалось, переполошили всю округу. Наконец, очень довольные собой, они вышли на берег. Одинаковые фигуры, одинаково длинные светлые волосы, одинаковое совершенство линий и форм. Если бы не задумчивая мягкость одного и порывистая живость другого, парней невозможно было бы различить. Разве что ещё отрешённый взгляд первого отливал фиолетовым покоем вечности, а стремительно-пытливый второго - ореховым восторгом озорства.
Но с плоской вершины скалы, что возвышалась у противоположного берега, такие тонкости казались совсем незаметными. Зато прекрасно слышны были все звуки и видны малейшие действия. Наблюдатель тихо вздохнул, меняя позу. Его волнистые, туго стянутые в тяжёлый хвост волосы переливались всеми оттенками воронова крыла, а прикрытое лишь узким подобием плавок тело напрашивалось на сравнение с обнажённой шпагой. Машинально сунув в рот сорванную былинку, поджарый шпион фиксировал всё, происходящее у воды.
же молча перекусили и вновь занялись друг другом, на этот раз медленно и тщательно изучая все возможности оральных ласк. Притаившийся молодой человек недоумённо фыркнул и перекатился на спину, вонзив в небо презрительный взгляд.
- И почему же официально считается, что все эти штучки ввела Геба, дабы сохранить невинность в браке? Нет, я всегда утверждал, что Эрот просто подарил ей пальму первенства, сначала вдоволь наигравшись своим изобретением сам. М-да. Хорошо, что Антоха не видит. Парню и так несладко узнавать, с кем и сколько раз его любимый трах-тарарах. А тут нате, кушайте, не обляпайтесь - целый учебный порнофильм. Ну, скоро они там? Блядь. Похоже, это надолго... - и Люцифер, состроив недовольно-унылую физиономию, уселся спиной к реке, ничуть не заботясь о том, что может быть замеченным.
Бронзовая бархатная кожа обрисовывала каждую, мельчайшую мышцу. Падший ангел лениво играл в камушки, что-то чертя длинным ногтем по камню между широко расставленных длинных жилистых ног, и бормотал вполголоса, говоря сам с собой:
- А занятное, как лабиринт с Минотавром, нам приключеньице Гермес подсуропил, собака. Прямо не торгаш, а Спилберг, Захаров и Бессон в одном флаконе! И как хитро заманил Тоху в собственные интриги, зараза. Говорит: "Ты, милый, сюда не наблюдать и фиксировать припёрся, как Эрот развлекался до тебя, а участвовать в этом в полной мере. Будь добр, начинай-ка говно за своим милым подчищать. Иначе тебе, человечек, ни за что не понять, а тем более не вернуть своего неприлично эротичного суженого". Ага. По-другому и не скажешь, как суженного во всех местах. Веками пострела расширяли все кому не лень, а он всё суженный. Вечный девственник! И как ножку завернул, враль крылоногий - чище балерины. Мол, с Данаи начни. Эрот над Зевсом тогда подшутил, лапши навешал, что девицы не только тащатся, но и в постели сатанеют, если на них как следует помочиться. Тьфу! Естественно, когда Акрисий, папашка Данаин, с утреца дочурку нашёл пьяной, трахнутой и обоссанной, взбеленился моментом. "В ящик эту дурищу набитую! Да в море швырните! Мне не то что трогать, смотреть на неё противно!" Тохин, конечно, ко мне сразу - мать Тереза, мужской вариант. Да выручай, да научи, да подскажи, да к ней давай в сундук, да срочно. Тоже мне, Гвидон выискался! А меня? Меня-то, как лоха последнего, обули. И поделом, не надо будет впредь себя умнее всех считать. Ну нахрена, скажите на милость, проходимцу Гермесу голова несчастной Горгоны? Красивая девка была, и зачем её Афина так обезобразила? Разве что отец воров и обманщиков эту голову себе в жопу станет запихивать. Входит, выходит... Замечательно входит, а вот выходит как-то хуёво! - резко потянув носом, Люцифер завертел головой и сморщился. - Господи, не понос, так золотуха! Кто насрал?! Ну и вонища, я точно рехнусь.
- Ты бы рыльце-то своё небритое хоть иногда вверх задирал, старый ворчун, - весёлый голос заставил злого духа вздрогнуть; в метрах шести прямо над головой сидящего Люцифера парил Антон. - Я твои стоны и жалобы издалека слышу. Бу-бу-бу да быр-быр-быр! Удивительно, как те двое умудряются внимания не обращать?
- Тихо, птенчик, - подпрыгнув прямо из сидячего положения, падший ангел стащил Антошку за ногу на землю и прикрыл тому рот ладонью. - Это ты мои мысли слышишь, олух. Мы на одну волну настроены. А те двое, слава Богу, сейчас и военный оркестр не заметят, проходи он рядом... Фу! Это от тебя так несёт. Мыться не пробовал, вьюноша? Иногда надо.
- Да нет, - Антон быстро спеленал крылышки снятым сандалиям Гермеса, - это от сумки. Голова Медузы там. Отнеси куда подальше, у меня просто уже всё плывет перед глазами - то ли от вони, то ли от бесконечных перелётов. Какие-то нервные эти сандалеты! Летают, как попало, и всё в разные стороны норовят. Как Гермес ещё умом не тронулся с ними или зад себе не разорвал на английский флаг? А может, они его просто боятся или любят? На редкость неприятный вид транспорта.
- Сложно разорвать уже порванное до того, братишка. И ты знаешь кем, - Люц заключил друга в объятия. - А я по тебе соскучился, как ни странно. Окреп, загорел, прямо загляденье. Только что о тебе вспоминал.
- Поэтому за трахающимися пацанами и наблюдаешь? - Антон подмигнул и шутливо толкнул приятеля плечом. - Ба-бах! Да они одинаковые! Братья, что ли? Ну ты извращенец однако.
- Я?! - Люцифер аж задохнулся от неподдельного возмущения. - А ты кто тогда? Дух святой голубого разлива? - но тут же успокоился, уселся на землю, приглашающе похлопав ладонью рядом с собой, и мило улыбнулся. - Ненавижу оправдываться перед кем бы то ни было. И не буду. Подождем, пока парни кончат, освободят ротики и начнут беседовать. Может, тогда ты меня начнёшь ценить, как должно.
- Да ценю я тебя, ценю, - Антошка лёг на живот у самого края скалы, вперившись взглядом в происходящее под деревом. - Хорошо работают парни, даже я так не умею. Эргиз, конечно, и покруче вытворяет.
- Угу, - не теряя даром времени, злой дух отволок сумку в расщелину и забросал её ветками можжевельника. - Что ж ты хочешь? Тебе он мастером достался, а это, так сказать, первые опыты орально-генитальных забав.
- Который? - глухо спросил Антон, мгновенно напрягаясь.
- Может и не который. Это вовсе не обязательно, - Демон тяжело вздохнул. - Так. Хватит! Быстро повернулся ко мне! Тошка, не слышишь, или мазохистом заделался? Я с кем говорю? - вцепившись в плечи товарища, Люцифер попытался повернуть парня к себе.
Антон упрямо дёрнул головой и, не глядя, сильно ударил локтем в грудь приятеля.
- Ёб! Больно же, гондон! А ну, отвернись оттуда, онанист несчастный!
- Какая прелесть, - низкий глуховатый голос заставил обоих вскочить и принять оборонительные позы, причём Люцифер шустро встал впереди Антона, заслонив человека собой. - Продолжайте, парни, не надо меня стесняться. Давно мечтала увидеть такое: одна парочка кончает, вторая начинает. Милый гомосексуальный конвейер, так сказать.
- Афина! - Люцифер расслабился. - Какими судьбами, куколка?
- Крошка Люци, не твоего ума дело.
- Это ко мне, - отстранив друга, Антон направился к спрятанной сумке. - Мы договорились здесь встретиться. По делу.
- Правда? А я уж было распереживался, что мамзель решила девственности лишиться и тебя заодно снова натуралом заделать.
- Пошляк! - Афина фыркнула. - С трудом верится, что ты действительно редкий в наших кругах гетеросексуал. Хабалишь, как последняя панельная профура. Я просто парню глаза раскрыла, что Гермес его в своих целях использует. Большей власти братцу захотелось. Вот и решил головой Медузы завладеть... Какая прелесть! - она заглянула в протянутую Антоном сумку. - Я её на грудь повешу, тётки на Олимпе от зависти попадают.
- Повесь, повесь, - Люц скрестил руки на груди. - Может хоть Медузина харя от твоей неказистой морды внимание отвлекать будет. Я уж молчу про ароматы. Кстати, почему не пахнет? Или я притерпелся уже? Эй, рехнулась, баба? Не вздумай доставать эту дрянь сейчас!
- Да не дёргайся ты, - Антон успокаивающе положил демону руку на плечо. - Конечно, Медуза та ещё страхолюдина, но в камень уже никого обратить не может. Кончилась сила, вышла вся на морское чудовище. Понимаешь, там одну девушку к скале приковали...
- Девушку? Точно не парня? - подозрительно сощурился Люцифер.
- Да нет. Она голая была, - Антон вновь сел на землю, - совсем.
- Андромеда, кстати, очень красива, - вставила Афина, примеряя отвратительное украшение так и этак. - У них с Персеем наверняка будут прелестные отпрыски. Обязательно. Мне мойры сказали.
- С кем?! - подлетев вплотную к богине, Люцифер столкнулся нос к носу с головой Горгоны. - Тьфу!
- С Персеем, - терпеливо повторила Афина и, желая быть понятой верно, ткнула пальцем в Антона. - Вот с ним.
- Об этом я хотел с тобой позднее поговорить, Люц, - парень пожал плечами и устало опустил голову. - Сам понимаешь, когда дело касается женщин, вся надежда только на тебя. Тем более что у Персея отпрыски всё-таки будут, сам знаешь.
- И как я представлюсь несчастной девице? Как твой заместитель по оплодотворению? Или скажу, что я и есть Персей, просто она меня не разглядела тогда с перепугу? Чудовищем увлеклась!
- Ну что ты прибедняешься, Люци? - Афина примиряюще сложила ладони. - Уж не тебя учить обманывать женщин. И потом, вы с Антоном похожи внешне. Не близнецы, но много общего есть. На Калидонской охоте выдавали же себя за братьев Идаса и Линкея. Ладно, у меня ещё дел непочатый край, а у вас свои трудности. Позвольте откланяться.
- Подожди, - Антон протянул богине сандалии, зеркальный щит и адамантовый серп. - Вот, передай Гермесу, не хочу я его пока видеть. Да, и спасибо тебе за всё.
- Пожалуйста, - Афина улыбнулась. - Хороший ты парень, хоть и любишь совсем не того, кого следовало бы. Ещё увидимся.
- Стоп, стоп, стоп! - Люцифер вцепился обеими руками в край одежд богини мудрости. - Откуда тебе известно, что мы были на той охоте? Артемида рассказала? Так её вроде и рядом там не лежало. Как своего вепря выпустила, так сразу смоталась чёрт знает куда.
- Люци, милый, - Афина, как клещами, сжала затылок падшего ангела и легко оторвала его от земли. - Тебе ли не знать, что никаких таких великих героев не было и в помине. Боги, пробуя себя, воплощались кто в кого под разными именами. Мы развлекаемся, а людям есть о чём посудачить. А сколько красивых легенд и мифов появилось. Я уж молчу о примерах для подражания и вечных сюжетах.
- То есть? Ты там была?
- Да, крошка, была, - неторопливо поставив Люцифера на землю, Афина оправила одеяния. - А кто ещё, по-твоему, мог быть девой-охотницей Атлантой? Другие богини копьём не владеют. Да и боги-то не все.
- Значит, все те охотники запросто могли быть кем-то из богов?
- Скорее всего. Хотя порой и среди людей встречаются настоящие герои. Редко, но бывает. Вот смотри, Антоша человек, а Медузу победил.
- Хм, мало чего бы я добился без твоей помощи, Афина, - вставил Антон, невольно бросая взгляд через реку, где любовная дуэль близнецов вышла на новый виток. - Спасибо ещё раз.
- Не буду спорить, советы я дала дельные, - богиня важно кивнула головой, оценивая благодарность. - Но действовал ты самостоятельно.
- Как трогательно, чистый Версаль! - Люцифер всплеснул руками и, крутя головой, делая страшные глаза Антошке и умильные Афине, встрял между богиней и человеком. - Сначала ответьте на мои вопросы, а потом можете хвалить друг дружку до посинения.
- Ну? Чего ты хочешь? - Афина и Антон одинаково упёрли руки в бока.
- Вон те двое, - злой гений ткнул пальцем в сторону противоположного берега. - Я знаю их как Кастора и Полидевка. Могут они оказаться, к примеру, Аполлоном и Гадесом?
- Те? - Афина внимательно посмотрела на переплетённую парочку. - Запросто. А могут быть и Зевс с Посейдоном. Либо Арес с Дионисом.
- То есть? - Люц нахмурился. - Ты не хочешь нам говорить?
- Не могу, - Афина обошла падшего ангела, улыбнулась Антошке и погладила парня по голове. - Мы не можем узнать, кто есть кто, если те сами не раскроются. Хотя, - она задумчиво возвела очи к небу, - есть только одна пара божественных близнецов, которую я знаю и недолюбливаю. Всё. Мне пора. Прощайте, - и богиня вознеслась на Олимп.
- Она про тех, о ком я думаю? - тихо спросил Антон. - Значит, это могут быть только Танатос и... Эрот?
- Пока неизвестно, - нарочито бодро ответил Люцифер. - Давай подождём немного. Пусть любовнички разговорятся, а там посмотрим... О! Что я говорил? Не прошло и полгода, как они кончили! Только без глупостей, Тошик. Обещаешь?
- Может, мне ещё мамой поклясться? Ложись рядом.
долину оглашали продолжительные восторженные стоны удовлетворённого желания. Человек и демон распластались у края скалы, готовые не пропустить ни единого слова с противоположного берега. А тем временем успокоившиеся любовники готовились к трапезе. Один из близнецов, тихий и счастливый, почти не прикасался к еде, наблюдая за тем, как второй уплетает за обе щеки. Он даже едва пригубил свой кубок, тогда как хулиган успел осушить четыре.
- Ну, что ты смотришь на меня глазами жертвенного телёнка? - кареглазый близнец толкнул брата в плечо, проглотив солидный кусок хлеба с сыром и тут же отламывая себе другой. - Ешь, а то ничего не достанется.
- Я не хочу, - тонкая ладонь ласково провела по затылку любовника, опустилась по спине на ягодицы и задержалась там, но жующий, поморщившись, отпихнул руку. - Мне достаточно видеть, как кушаешь ты.
- Да? Это радует. Здесь и на одного маловато. Тогда я всё доедаю?
- Конечно, мой милый. Ещё вина хочешь?
- Угу.
- О чём ты хотел поговорить со мной? Правда, тебе мои советы что шелест травы каменной глыбе. Всё равно ведь сделаешь по-своему.
- Тебе трудно выслушать? Сколько раз мне повторять, что, говоря с тобой, я упорядочиваю собственные планы? Всё, больше не лезет, - он сыто рыгнул, погладил надутый живот и потянулся. - Иди ко мне, полежать надо. Остальное потом доем.
Удобно пристроив голову на коленях сидящего брата, нахальный близнец прикрыл глаза, позволив тому ласкать и расчёсывать свои волосы.
- Эр, я могу тебя спросить? - перебирая непослушные пряди гибкими пальцами, тихий близнец наклонялся, чтоб иногда коснуться губами не остающегося ни на миг спокойным лица любимого.
- Спрашивай, - карие звезды вспыхнули из-под прикрытых век, но тут же скрылись вновь. - Но это не значит, что я отвечу.
- Зачем ты настраиваешь всех богов против себя? Зачем ссоришь их между собой? Постоянно устраиваешь разные пакости? Я боюсь, - он едва коснулся усмехающихся губ. - Они как-нибудь здорово разозлятся и сурово покарают тебя.
- Пхе, даже узнав, что автор проделки я, они не смогут на меня злиться, Танатос. Понял? Слишком заняты собственными любовными переживаниями. И мстить побоятся, - Эрот резко обнял брата за шею и страстно поцеловал в губы. - Это я им мщу. За то, что не хотели пускать меня в этот мир. Тебя, кстати, тоже.
- Как глупо! - правая рука бога Смерти гладила безволосую грудь бога Любви. - Мы же пришли в мир. Неужели ты не можешь простить богам той маленькой ошибки? Любовь - такое светлое чувство. Даже смерть умеет щадить, если захочет.
- Я не умею прощать, - взгляд Эрота стал жёстким, однако быстро остыл, и пострел лениво перекатился на живот. - Разомни-ка лучше спину и ноги, что-то побаливают. Мотался, как проклятый, последние дни. Ха, зато всё успел, что задумал. Даже больше.
- Милый, ну что ты ещё натворил? - глаза Танатоса наполнились ласковой болью, но руки всё же послушно принялись разминать крепкую спину брата. - Мне иногда страшно узнавать о твоих проделках. Ты вспомни, какой бунт подняли все против Зевса, когда ты, выпив лишнего на пиру, в ответ на безобидную шутку проклял его безудержной похотью, и тот пустился во все тяжкие.
- Ха-ха-ха! Неутолимой похотью и очень малыми возможностями её реализовать! - парнишка довольно замолотил по земле руками и ногами, вертя головой. - Давать-то ему все дают - наш царь, как ни крути. Но повторять что-то никто не рвётся! И стручок маленький, и вянет быстро! Как я ловко? Одним ударом и ему, и Гере насолил! Поверь мне, это ещё цветочки.
- Что ты говоришь? - Танатос сел на ноги близнеца, старательно разминая крепкие ягодицы. - Почему же она так держится за него? Мужчина, конечно, голова, но женщина - шея. Именно она вертит головой, куда ей надобно. Так у всех пар, которые я знаю. Это закон мироздания.
- Какой ты глупый всё же. Не придумать закон, что нельзя было бы обойти, это раз. Кому нужна шея без головы, это два. И кто сказал, что Геру держит любовь, а не титул царицы, это три. Она хоть и злится на меня, когда я подкладываю Зевсу очередную пассию, но прекрасно знает, что завлечь его на ложе сама может только благодаря моим советам. Кстати, ты видел город, что отгрохали в наказание Аполлон с Посейдоном? Великолепное местечко. Есть у меня один план... - Эрот взял брата за ладони и переложил их со своих ягодиц на бёдра. - Попку помять ещё успеешь, разомни лучше как следует ноги.
- Как у тебя с ним, кстати? - невинно поинтересовался Танатос. - Город и правда удался на славу. Кажется, Троей назвали? Мне больше нравится Илион. Удачное место. Думаю, его ждёт долгая жизнь.
- С кем, с ним? - крепыш изогнулся, хитро посматривая на любовника.
- Ты знаешь, - ангел Смерти легонько шлёпнул сорванца по заду. - Весь Олимп шушукается о вас с Аполлоном. То ссоритесь, то миритесь, и всё с помпезной шумихой да напоказ. Как в театре.
- Что за бред?! - Эрот было начал переворачиваться, но тут же лёг обратно, расслабился и положил руки под голову. - Этот задавака вздумал со мной поиграть в мои же игры. Ну, разозлил он меня, когда посмеялся над моим умением стрелять из лука. Так я трижды отыгрался на нём. Лёгкая добыча, слишком падкая на лесть. Хотя, сказать по правде, трахаться с ним лучше всех, - он почесал голову. - Пока лучше всех, - стукнул пятками по спине Танатоса и добавил: - Ты не в счёт, ты мой самый родной. Понял?
- То есть как это трижды? - массажист замер.
- Считай. Первый был Дафнис, чтобы наш красавчик понял прелести неразделённой любви. Потом Кипарис, чтобы Феб знал, что такое любить и терять. Ну, и Гиацинт до кучи, чтобы к любимцу муз припёрлось вдохновение вместе с ревностью. Заодно и Эола проверили на крепость духа и прочих органов. Не, Аполлон - это пройденный этап. Хотя какое-то время я думал, что люблю его. Но есть вещи гораздо интереснее стреловержца.
- Это ты про свой план относительно Трои?
- Что? - прерванный в своих мечтах Эрот скинул брата с себя, лёг на спину и протянул Танатосу одну ногу. - Так удобнее... Ну да. Я тут подумал: а какого ляда заниматься с каждым отдельно, если запросто можно заварить общую кашу? Заодно и самому симпатичному доказать, что я стою его внимания и любви. Мне думается, мы будем счастливы с Аресом.
- Ты совсем обалдел?! - терпение бога Смерти истощилось, отбросив стопу брата, он вскочил на ноги. - Несчастный слепец! Самовлюблённый идиот! Жестокий, холодный и похотливый эгоист! Мало того, что ты постоянно издеваешься надо мной, прощающим тебе все измены и унижения. Из-за твоих дурных шалостей в мире творится только зло и страдания. Афина лишилась девственности, изнасилованная Посейдоном. Несчастная Персефона торчит полгода в Аиде. Царскую чету сотрясают постоянные скандалы. Гермес, Аполлон, Гефест и ещё не знаю кто, не говоря уж о младших богах и демонах, смотрят на тебя с обожанием, отчего все богини и нимфы вынуждены чувствовать себя ненужным хламом, коровами, которых не убивают, только пока они способны рожать! Так ты решил совратить и ужасного бога войны?! Он и так бешеный!
- Заткнись! - окрик Эрота вызвал эхо по всей округе.
Но Танатос не унимался. И хоть наболевшее выплёскивалось наружу истерикой, упреки звучали более чем справедливо.
- Я люблю тебя, гадина ты этакая! Зачем тебе все они, когда рядом есть я, Эр?! Никто, слышишь? Никто не сможет столько отдать тебе, столько для тебя сделать.
- Не смей на меня орать! - звонкая пощёчина пресекла поток слов. - Никто не смеет указывать мне, что я должен делать! - вторая оплеуха чуть не повергла бога Смерти на землю. - Я сам решаю, кто, когда и насколько мне нужен! - от следующей крепкой зуботычины из рассечённой верхней губы Танатоса хлынула кровь. - Если я решил, что будет война, значит, она будет всемирной, - колошматя брата по голове и корпусу, Эрот уже не кричал, а злобно шипел, как разъярённая кошка. - И ты, вместе со своей дурацкой любовью, будешь рядом со мной. Пока я этого хочу! - получив сильнейший удар в подбородок, бедный парень потерял сознание и мешком шмякнулся на спину. - Размазня!
Постояв какое-то время над бесчувственным телом брата, Эрот мазнул пальцами по залитому кровью лицу, облизал их, фыркнул, презрительно дёрнув плечом, и направился к воде. Он не торопился. Стоя у берега, старательно умылся, прополоскал горло, долго смотрел в небо, пересвистываясь с птицами. Наконец, оглянулся и, убедившись в том, что Танатос не шевелится, набрал воды в ладони и в рот и двинулся к брату. Но по дороге передумал, выплюнул и вылил воду, взял холстину, служившую им скатертью, намочил её, сел у распластанного тела на колени и принялся осторожно смывать кровь.
застонал, открыл глаза, попытавшись отпихнуть Эрота, но тот резко хлопнул его по рукам.
- Лежать! Братец... Тьфу.
- Я тебя ненавижу, - слабым голосом прошелестел бог Смерти, но покорно позволил себя умывать. - Ты и есть воплощение жестокости.
- Это я себя иногда ненавижу, - ласково и тихо шепнул Эрот. - А вы, все остальные, можете меня только любить.
- Какая самоуверенность! Ох... - Танатос дёрнулся. - Губа здорово разбита? Опухнет, наверное, и надолго. Спасибо, что хоть синяков нет.
- Опухоль спадёт, - Эрот почти нежно поцеловал брата в лоб, - а вот шрам останется навсегда. Однако в этом есть и хорошее - нас теперь никто не будет путать. Тебя ведь всегда злило, когда бывало такое?
- Иногда. Но тебе же нравилось представляться мной.
- Зачем ты меня разозлил?
- Прости меня, Эр.
- Всё. Забыли, - и Эрот очень ласково поцеловал избитому самим же богу Смерти глаза и щёки. - Ты любишь меня по-прежнему?
- Да.
- И я тебя люблю, брат, - он беспечно рассмеялся.
- Поэтому и лупишь?
- Хочешь меня? - в карих глазюках плескалось лукавство; впрочем, раскаяния в них никогда и не бывало. - Я весь твой, ты же знаешь. Конечно, если вдруг не вспомню про неотложные дела.
- Я очень люблю тебя, Эр, - Танатос преданно и с обожанием смотрел на бесшабашного бога. - Это я весь твой. Без остатка. Когда пожелаешь.
- Сейчас, - Эрот лег рядом, целуя живот ангела Смерти. - Желаю сейчас. И помни - никто не смеет обижать тебя. Никогда.
- Кроме тебя?
- Я постараюсь не делать этого больше, - и самые желанные в мироздании губы коснулись терпеливо ожидавшего их органа.
- А-ах! Я люблю тебя, Эр...
- Вот интересно, - низкий властный голос, похожий на отдалённый гром, без напряжения перекрыл всю долину реки. - Уж не из-за таких ли изысков сходят с ума все наши боги? Когда научишь этому богинь и женщин, пострел? Я уже хочу испытать всё, о чём пока только слышал от других.
Танатос дёрнулся, но Эрот крепко прижал любовника руками к земле. Нагло не выпуская изо рта стремительно опадающий член, бог Любви вперился прямо в тёмные властные глаза полулежащего на ветви мускулистого мужчины в свободных широких одеждах. Толстая ветвь, не реагировавшая до этого на скачки и прыжки по ней обоих близнецов, прогнулась, почти касаясь воды.
- Интересно, - согласился наглец, аккуратно выкладывая орган Танатоса тому на живот, и подмигнул.
Ветка моментально обломилась, и величественный персонаж, нелепо взмахнув руками, скрылся под водой.
- Очень интересно, - добавил Эрот.
Стоило непрошенному гостю вынырнуть за судорожным глотком воздуха, как его огрело замешкавшейся деревяшкой прямо по маковке. - Хватит? Или будет ещё интереснее?
- Я убью тебя, гадёныш! - мужчина с громким смехом вылез на берег, тут же скинул и отжал одежды. - Хватит с вас стриптиза владыки людей и богов. И скажи спасибо, что у меня хорошее настроение, - Зевс разложил свои вещи на травке, поиграл мускулами и не спеша подошёл к близнецам, рядком лежавшим на животах.
Танатос, как мог, прятал лицо.
- Эрот, я устал выслушивать постоянные жалобы на тебя от богинь и богов. И не миновать бы тебе сурового наказания, не подвернись мне другой под горячую руку, - громовержец по-отечески потрепал шалуна по голове, нагнулся к Танатосу и замер. - А это что ещё такое?! Кто посмел ранить бога Смерти?!
- Не сердись, царь, - бледный, более чем обычно, Танатос встал на колени, - я неловко прыгнул и ударился о дерево. Сам виноват, зазевался.
- Не смей мне врать! От удара о дерево остаются ссадины или шишки, а не разбитые губы. Кто?!
- Честно, великий Зевс, это я сам.
- Понятно, - присев на корточки перед братьями, владыка развернул к себе невинное лицо Эрота за подбородок. - Твоя работа.
- Он же сказал, что сам, - безмятежный невинный взгляд не дрогнул под сурово нахмуренным взором разозлённого вседержителя.
- Я не спрашиваю. Я утверждаю, - Зевс нахмурился, подняв правую ладонь. - Молчи. Хватит с меня на сегодня разборок и судилищ. Пусть сделанное тобой зло отметит твоё же собственное лицо.
Эрот и Танатос вскрикнули, одновременно схватившись ладонями за губы. Когда они убрали руки, на лице бога Смерти не было ни припухлости, ни крови, зато верхнюю губу бога любви слева украсил небольшой шрам в форме трёхлучевой звезды. Ощупав приобретение, Эрот сдвинул брови, с ненавистью сверля старшего из богов почерневшими глазами. Теперь пришла очередь Зевса изображать безмятежность.
- Это справедливо, - спокойно возвестил он, слегка кивнув головой.
- В мире существует только одна-единственная справедливость. И она называется "моё желание", - чётко выделяя каждое слово, словно размеренно кидая камни в колодец, произнёс Эрот. - Очень плохо, что ты не знал или забыл это, Зевс. Допускаю, что тебя утомили, но...
- Что ты делаешь, брат?! - Танатос замер в испуге.
- Довольно! - громовержец резко встал. - Прочь с глаз моих! Немедленно! Не вынуждай меня прибегать к более суровым мерам! На сегодня достаточно и одного наказанного. Арес пострадал за менее дерзкие речи, чем твои! Напрашиваешься на порку?
- Зевс, прости его. Нас прости! - Танатос попытался заслонить брата, но был отброшен рассерженным мужчиной.
- Арес? - Эрот вытянулся струной. - Нет, порки не хочу и смиряюсь. Хотя благодарю за идею, непременно введу её как одно из средств возбуждения некоторых. Ты что, владыка, совсем разучился понимать шутки? А шрам меня только украсит. Ведь правда, Танатос? - и мгновенно преобразившись из готовой к прыжку змеи в игривого котёнка, бог Любви стремительно подскочил к Зевсу, запрыгнул на того верхом, взлохматил жёсткие непослушные волосы царя богов и страстно приник к суровым губам. - Ты, кажется, мечтал испытать новые ощущения от изысканных ласк. Тебе нравится, как я целуюсь? Ну, скажи же!
- Нравится, - Зевс всё ещё пытался хмуриться, но широкие ладони уже ласково мяли упругие ягодицы округлой попки соблазнителя. - Но я не поддамся твоим чарам. Даже не надейся.
- Не понимаю, о каких чарах идёт речь? - капризно изломанные брови удивлённо взлетели. - Разве можно не целовать такие красивые губы? Великолепное тело? Ох, даже без надежды на взаимность.
- Наглый льстец! - Зевс всё-таки рассмеялся. - Хорошо целуешься, шельма. Неудивительно, что Гермес и Аполлон влюблены в тебя.
- Ну, это ещё не доказано, - Эрот вновь страстно приник к губам громовержца. - А вот я, вполне возможно, начинаю влюбляться сам.
- Остановись, малышок, - с трудом оторвав бога Любви от себя, Зевс поставил того на землю. - Напомню, когда я появился, ты дарил ласки своему близнецу. И уже влюблён в меня?
- Почему уже? Может быть, давно? - мягко просочившись через вялое сопротивление рук, Эрот снова прижался к Зевсу всем телом. - Кстати, я тут от безделья научил одну милую богиню новым ласкам. Её зовут...
- Ну? - Зевс замер. - Говори, а то я опять рассержусь.
- Пхе, сердись, тогда я выкину её имя из памяти навечно, - и коварный пацан куснул сосок бога. - Что ты дашь мне взамен?
- Ага, общение с Гермесом даром не прошло. Чего ты хочешь? - глядя на шалуна почти с обожанием, Зевс ласкал светлые волосы искусителя.
- Меня интересует один научный вопрос.
- Вот как?
- Да. Требуется сравнить техники мужских и женских ласк.
- Так в чём же заминка? - Зевс судорожно выдохнул, так как Эрот вплотную занялся другим соском. - Перестань, я уже едва сдерживаюсь.
- Самый мудрый и справедливый судья - это ты. Значит, твоё мнение самое непогрешимое в любых вопросах.
- Да не томи же! - руки Зевса намертво вцепились в готовые опуститься к низу его живота ладони.
- Вот ты и сравнишь, кто лучше владеет ртом: парни или девочки! - Эрот обернулся и подмигнул Танатосу.
- Но я не могу и не хочу заниматься этим с тобой! - Зевс гордо вскинул голову. - Достаточно прочих сумасбродов.
- Со мной? - Эрот беспечно расхохотался. - Жирно будет, громовержец. Да и не по зубам тебе это яблочко, - и он похотливо повёл задом.
- Эр, прекрати, пожалуйста, - Танатос испуганно смотрел на брата. - Мне всегда нехорошо становится от твоих игр. Я пойду.
- Стоять! Спокойно, - бросив властный взгляд в сторону бога Смерти, Эрот вновь развернулся к Зевсу и прижался к нему всем корпусом. - Нет, мои дорогие, я вне конкуренции. А вот возле нового города (кто зовёт его Троей, а кто Илионом) ждёт встречи с тобой пастушок Ганимед. Иди, громовержец. Иди, пока кто другой не приметил парнишку, - и он вновь поцеловал Зевса в губы. - Попробуешь паренька - получишь богиню.
- И почему я позволяю тебе командовать собой? - Зевс крепко обнял коварного соблазнителя, пытаясь сорвать ещё один поцелуй, но юноша сильно упёрся руками в грудь царя богов и вывернулся, мгновенно оказавшись за спиной брата.
- А ты спроси это у своей второй, главной головы. Той самой, что пялится в небо снизу твоего живота единственным глазом. Понравишься Ганимеду, может быть, и я сам рискну попробовать с тобой, Зевс, - слова сопровождались таким многообещающим взглядом, что громовержец покраснел и прикрыл стоящий член ладонями. - Время пошло, владыка.
- Договорились. Но перед тобой пусть будет обещанная богиня, - царь богов и людей перекинул через плечо ещё влажные одеяния и растворился в воздухе.
время лицо Эрота выражало только мягкую влюблённость. Но когда он повернулся к Танатосу, тот отшатнулся - настолько жестокая злоба исказила красивые юные черты.
- Эр, что ты задумал? - тихо вымолвил бог Смерти, медленно пятясь в сторону кустов. - Мне страшно, любимый.
- Жди меня здесь, - прозвучал чёткий приказ. - Только от царя богов и людей может родиться та, из-за которой разгорится великая война. Но сначала я должен освободить Ареса. Ты понял? Мы не сможем открыто противостоять воле Зевса. Значит, вновь придётся воплотиться в других, брат мой, Кастор. И не вздумай бросить меня или прятаться, - он потрогал приобретённый шрам. - У Смерти и Любви вполне может оказаться один бог. Ты понял? Как когда-то была одна богиня, наша Мать. Жди здесь.
Не потрудившись одеться и забрать лук и стрелы, Эрот вознёсся на Олимп. Какое-то время Танатос смотрел в небо, прикрыв глаза ладонью, потом как-то осел на подломившиеся ноги и горько заплакал.
- С тобой он такие же штучки проделывал, Тоха? - Люцифер легонько толкнул плечом лежащего рядом парня.
- Нет, - Антон отполз от края скалы, задумчиво принялся обшаривать свою одежду, потом вопросительно посмотрел на товарища. - Эргиз никогда не посвящал меня в собственные планы. И уж тем более ни с кем при мне не флиртовал так открыто.
- Я не об этом, - Люц протянул ему зажжённую сигарету, возникшую у него в пальцах из воздуха; закурил сам. - Он тебя тоже бил?
- Ещё чего! - Антон хмыкнул. - Он очень любил меня. Любит.
- Велика важность, - злой гений пожал плечами. - Эрот всех очень любит, когда ему это надо. Причём по-настоящему. Без вранья.
- Думаешь, тебя тоже украсит шрам на лице? - улыбнулся Антон. - Тогда продолжай в том же духе, крошка Люци.
- О! Ну хоть ты-то не повторяй это дурацкое прозвище! - демон возмущённо всплеснул руками. - Кстати, именно твой ненаглядный прилепил мне его. Когда отдубасил прямо при всех богах. Это был первый раз. Кулачищами он владеет не хуже своих стрел. Никому не пожелаю испытать, - он внимательно посмотрел на парня. - Хотя тебе, возможно, и стоило бы попробовать. Чтоб розовые очки, так сказать, на глазки не давили.
- Да видел я его в деле, - махнул рукой Антоха. - И характер его отвратительный тайной для меня никогда не был. Ты же говорил, что веришь в нашу любовь с Эргизом? Тогда зачем опять все эти вопросы?
- Люблю удивляться, Тошенька, - лукавая бестия скроила умильную рожицу. - Особенно бесплатно. То есть за чужой счёт.
- Придурок, - Антон рассмеялся. - Ладно, хватит трёпа. Чем мне заняться, пока ты с Андромедой развлекаешься? Кстати, что значит первый? То есть были и другие? Не хочешь рассказать, чем ты его разозлил?
- Конечно, были, - Люцифер стал серьёзным. - Он никогда случая не упускает отвесить мне тумака и просто так, для профилактики. А тогда я обыграл Гермеса в кости.
- И всё? - парень насмешливо посмотрел на демона.
- Разумеется, не всё! - вспылил тот. - Немного пошутил на эту тему.
- Тогда понятно, - Антон встал, прогнулся, затем несколько раз наклонился, прижимая лоб к коленям выпрямленных ног, медленно сел на поперечный шпагат и положил корпус на землю. - Так всё-таки, что мне-то делать, пока тебя не будет? Ой! Только не говори, что Ганимед - это тоже я!
- А ты хотел бы? - ехидно поинтересовался Люц. - Зевс из себя мужчина видный. Да и кончика его ты не почувствуешь совсем, с твоим-то опытом. Эр слов на ветер не бросает, сам знаешь.
- Знаешь, дружище, а мне становится понятно, за что тебя постоянно лупят, - продолжая заниматься растяжками, Антон вспотел. - У самого иногда появляется желание отвесить тебе подзатыльник.
- Ну, началось! И пошутить нельзя? Ганимед, конечно, сказочно красив. Вот только глуп, как пробка. Эрот тогда с Дионисом здорово набубенились. Вино новое дегустировали, засранцы. Ну, и развели парнишку на троечку. Ой! Тох, ты бы всё равно сам узнал, правда? Не от меня, так от других.
- Продолжай, - Антон и бровью не повёл, только желваки заходили.
- А я уже всё сказал, - Люцифер внимательно посмотрел на противоположный берег. - Жалко Танатоса. Хороший он парень. Тихий, спокойный, надёжный. Лучше бы его любил, право слово. А что? Лица и тела у них одинаковые. Какая разница?
- Меня вдруг страшно заинтересовало, - Антон встал, начав наносить удары в воздух руками и ногами, - как высоко достанут брызги, когда ты упадёшь в реку. А? И ещё. Говоришь-то ты складно и красиво, а вот как кричишь, я ни разу пока не слышал.
- М-да, - Люц внимательно оторвал взгляд от всё ещё всхлипывающего Танатоса и внимательно посмотрел на Антона. - Ты не устаёшь меня поражать своим благородством, человек. Эрот бы сначала столкнул, а потом объяснил, почему он это сделал. Скорее даже ничего бы не стал объяснять.
- Может быть, я просто ленивее? - парень перешёл к прыжкам. - Вместе пойдём купаться. Только не здесь. Пусть выплачется в одиночестве. По себе знаю, в такие моменты не хочется, чтобы тебя кто-то видел.
- Совершенно не обязательно, - сощурился Люцифер. - Идём-ка, - и, сделав закруглённый жест правой рукой, как бы обняв невидимого спутника за плечи, демон мгновенно перенёс их на противоположный берег. - А теперь театр, - произнёс он шепотом и уже громко, словно продолжая беседу, добавил: - Представляешь? Она мне говорит: "Либо ты докажешь мне свою мужскую силу сейчас, либо отправишься в Тартар". Вот дрянь!
- А ты что? - Антон подхватил игру, услужливо раздвигая кусты на их пути. - Неужели не мог просто удовлетворить женщину?
- Эринию по имени Мегера?! - Люцифер картинно закатил глаза. - Сам её удовлетворяй. Я столько не выпью, и мощи не хватит. Ха-ха-ха! Ладно, сейчас искупаемся и... Ба! Кого я вижу! Тан, солнышко, какими судьбами?!
- Здравствуй, Люцифер, - Бог Смерти торопливо смахнул слёзы и попытался улыбнуться. - Здравствуйте, - протянутую руку Антона он пожимать не стал, ограничившись вежливым кивком. - Вы человек? Тогда успеется. Я Танатос.
- Человечек, человек, человечишка! - пропел Люцифер. - Парень приключений на свою красивую жопу ищет. Вот, попросил меня посодействовать. Пойдём искупаемся с нами, Танчик. Тебе это сейчас не повредит. Заодно отвлечёшься и взбодришься.
- Антон, - парень во все глаза рассматривал точную копию любимого.
До боли знакомые черты и позы. Как он наклоняет голову, как внимательно смотрит, как проводит рукой по волосам и как свободно держится, не смущаясь наготы. Взгляд невольно опустился вниз. Да. И здесь абсолютное сходство. Интересно, а целуется он так же невероятно? Что за чушь лезет в голову! И такой же ласковый?
- Я знаю, кто вы, - добавил он.
- Эй, парни! - Люц сделал солидный глоток вина из меха. - Неплохо. Может, выпьете на брудершафт, поцелуетесь и закончите выкать друг другу?
- Я не против, - вырвалось у Антона. - А это не опасно?
- Нет, - а вот у Эрота никогда не бывает такой робкой, застенчивой улыбки. - Целовать меня людям можно, плохо, когда я беру их за руку. Наполни бокалы, Эосфор. Мне чем-то нравится этот парень.
- Вот видишь, Тоха, - шустрый демон моментально исполнил просьбу, подал вино и даже поддержал пьющих под локти, требуя осушить кубки до дна. - Не все боги чванливо обзывают меня крошкой Люци. Учился бы на хороших примерах, обалдуй.
- Я постараюсь, крошка Люци.
Вино неожиданно ударило в затылок мягкой, но тяжёлой лапой. Странно. Обняв одной рукой Танатоса за шею, а другой за талию, Антон приблизил своё лицо, внимательно заглядывая в тёмную бездну глаз.
- Троекратно или один раз?
- Троекратно, - прошептал Танатос, повторяя его жест. - Как велит обычай и желание.
Это были губы Эргиза! Тягучая требовательная нежность. Влажный жар и покоряющая жажда продолжения. Это была ни с чем не сравнимая игра, грозившая вот-вот навсегда оборваться и тем самым заставлявшая растягивать муку последних мгновений. Это была сладостная отрава, не утолявшая, а лишь усиливающая жажду... Или он слишком долго не целовал никого? Наверное. Нет, неправда. Да, так и есть. Другой запах, другое ощущение кожи, другой... Антон открыл глаза, отстранился, чмокнул такие похожие, но не те уже сомкнутые губы ещё раз и улыбнулся Танатосу.
- Ты знаешь моего брата, - прошептал ангел Смерти, распахивая и без того огромные глаза. - Ты целуешься почти как он.
- Конечно, знает! - вскричал Люцифер. - Удивительно, как ты не признал своего восприемника. Тан, милый мой, разуй глазки! Антоха именно тот, кому ваша Мать вложила в руки новорождённого, из которого вы с Эротом и получились.
- Действительно, - Танатос покраснел. - Теперь узнаю. Прости, крёстный. А двое других тоже с вами?
- Нет, - Люцифер вновь наполнил кубки. - У них свои дела. Давай и со мной на брудершафт выпьем. И учти, ты будешь первым мужчиной, который со мной целуется. Первым и последним. Тоха, освободи место натуралу. Быстро, - и он настойчиво оттёр парня плечом, успев состроить тому пару рожиц.
- Не зарекалась бы вороны говно клевать, - не остался в долгу человек.
- Не ссать, Маруся, немцы близко, - непонятно ответил демон, залихватски хряпнул свой кубок и засосал захмелевшему богу Смерти чуть ли не пол-лица. - Нет. Никто теперь не убедит меня в том, что парни лучше женщин! - возвестил он, изрядно обслюнявив свою жертву. - Сплошное враньё! Или я ненормальный?
- Может, со мной попробуешь? - игриво предложил Тошка, одновременно злясь на себя.
С чего бы это он так захмелел? Захотеть целоваться с Люцифером после такого количества времени, проведённого вдвоём, без всякой мысли о возможной близости? Они ведь пару раз спали под одним одеялом, прижавшись друг к другу, когда ночь холодная выдавалась. И ничего не шевельнулось, несмотря на абсолютное обнажение обоих! Что здесь происходит? Вино! Не иначе, всё дело в вине.
Сам себя целуй, - пьяно покачнувшись, демон вновь наполнил кубки до краёв, умудрившись не пролить ни капли. - А давайте сразу втроём поцелуемся?! Бокалов два, так что Тохин пролетает с выпивкой.
Не дав никому опомниться, злой гений почти насильно влил в Танатоса всё вино, выпил сам и, сильно обняв парней за шеи, заставил их лица приблизиться к своим губам. - Парти а труа! Как говорят французы, игра втроём. Главное, не кашлять в процессе.
- Будут говорить, - поправил Антон.
Во время поцелуя ладонь демона легонько треснула его по затылку, отчего хмель мгновенно улетучился, и Тошка прервал ставшее вдруг неприятным и дурацким занятие. - С меня хватит этого блядства.
- Да, Эосфор, - раскрасневшийся Танатос чуть ли не повис на шее злого духа, переведя влюблённый взгляд с него на Антона и обратно. - Пошли лучше купаться. Что-то и меня разморило. А каких приключений тебе бы хотелось, Антоша? Может, я смогу помочь?
- Может, и сможешь. Только встань на колени и рот пошире открой! - пьяно хохотнул Люцифер, но тут же примирительно поднял ладони. - Шутка. Может, ещё по одной?
- Я в воду, - мотнул головой человек и поспешно окунулся в заводь.
Плавать ему пришлось в одиночестве, наблюдая за тем, как пройдоха Люц о чём-то с жаром спорит с ангелом Смерти, не забывая наполнять бокалы. Вода смыла напряжение и усталость последних дней. Картины битвы с ужасной Горгоной потеряли чёткие очертания, став прочитанной книгой или виденным давно фильмом. Даже проблема с доверчивой Андромедой отступила на дальний план. Ох, и до чего всё-таки у этой девчонки вреднючая мамаша! Сама лебезила перед ним, щебеча, будто о другом таком завидном зяте и не мечтала, а за спиной послала гонца к бывшему жениху дочери Агенору, чтобы срочно прибыл с войском невесту вызволять. Зачем было врать и настаивать, спрашивается? Он же видел, что и сама Андромеда вовсе не влюблена в него, расценивая брак как естественную благодарность за спасение. Всегда чердак едет от человеческой глупости и нелогичности поступков.
Чем же заняться, пока Люц исполняет предначертанное судьбой зачатие? Ведь всем известно, что именно дочь Персея Горгофона была бабкой не только Одиссея, но и Полидевка с Кастором. Уф, как всё запутано! Хорошо, что хоть дурища Даная замуж вышла, пока он туда-сюда шарахался. А то уж больно пылкие взгляды и недвусмысленные намёки авансировала эта любительница золотого дождя названному сыну. Нет, пошли эти женщины куда подальше! Мужики хоть не рожают. Хотя, появись у них с Эргизом малыш, кто знает...
- Ты не заплавался, милый?! - пьяный окрик Люцифера, сидевшего на простёртой над водой ветви, вернул Антона в действительность. - Как себя чувствуешь, братан? Головёнка прояснилась?
- Какую дрянь ты добавил в вино? - тихо поинтересовался Тошка, подплывая к товарищу. - И где Танатос?
- Вырубился, - злой гений махнул рукой в сторону разметавшегося в тени ангела Смерти. - Тебе химическую формулу или народное название?
- Да мне по барабану, - легко подтянувшись, парень уселся на толстой ветке рядом с сидящим на корточках демоном. - Главное, зачем? Неужели так хотелось целоваться? Мог бы просто попросить.
- Всё тебе смехуёчки и пиздахахоньки! - Люц всплеснул ладонями. - Не обольщайся, малыш, ни твоя аппетитная попка, ни впечатляющий член, ни сексуальные мягкие губы никогда не совратят меня с пути истинного.
- Ага, а что губы мягкие и всё остальное вполне-вполне, ты всё же признаешь, - улыбнулся Тоха, стряхивая капли воды с тела. - Кстати, мне не понравилось, как ты целуешься.
- Твоё счастье, оболтус, - Люцифер серьёзно и трезво посмотрел парню в глаза. - Мне надо было Танатоса накачать и расслабить, чтобы, не сопротивляясь, согласился на подмену.
- Подмену чего чем? - Антон закрыл глаза, откидываясь назад и подставляя лицо солнышку. - Без уловок никак не обойтись? Привычка?
- Подмену тебя им, болван, - спокойно информировал злой гений. - Если помнишь, Диоскуры участвовали в плавании Аргонавтов за золотым руном. Если Эрот стал Полидевком, то какая разница, кто будет Кастором?
- Это ещё зачем?! - подобрался Антон. - Во-первых, он быстро раскроет обман. Во-вторых, при чём тут Аргонавты, если Эр собрался выручать Ареса? И в-третьих, зачем это вообще нужно?!
- В четвёртых и в главных, это нужно прежде всего тебе, Тоша, - с непривычной для себя мягкой грустью сообщил Люцифер. - Я же вижу, как ты мучаешься. Тебе невыносимо хочется хотя бы миг побыть рядом с любимым. Да и вряд ли Полидевк откажется от близости с Кастором, привычной для Эрота и Танатоса. Я не прав?
- Люц, не играй на опасных струнах, - Антон сурово сжал губы. - Да, ты прав, я безумно хочу быть рядом, хочу его, его любви. Но только как Антон, а не как кто-то другой. Понимаешь? Слышать, как, лаская тебя, любимый произносит чужое имя, понимать, что в твоём теле, твоих поцелуях он видит другого, - отвратительная и жестокая пытка.
- Ты уже испытывал такое? - Демон задумчиво смотрел вдоль реки.
- Нет. И не желаю.
- Нельзя судить о чём-то, не попробовав это. Как, не разбив яиц, не приготовишь омлет. Ты не согласен?
- Может, ты мне ещё предложишь говна поесть, чтобы убедиться в том, что оно всё-таки говно, а не повидло? - вспылил Антон.
- Может, и предложу, - спокойно заявил Люцифер, поднимаясь на ноги и глядя на человека сверху вниз. - В другой раз. Решение принято, и дискуссия отменяется. Удачи, дорогой. Закину Танатоса в Аид и к Андромеде. Хороша, говоришь? Впрочем, какая мне разница, лишь бы не бухтела так много, как ты. И забеременела побыстрее.
- Какой ты циник! - выпалил Тошка, тоже вскакивая. - А как я докажу Эроту, что я его брат-близнец? Постоянно подпаивать твоим снадобьем прикажешь? А других? Так на всех встречных никаких химикалий не хватит!
- Вот видишь, - демон ласково заглянул другу в глаза и приобнял за плечо, - ты уже и согласился, - и неожиданно сильным толчком он скинул зазевавшегося человека в воду. - А с Танатосом вы теперь одно лицо, никакой Эрот не отличит. Зря я, что ли, вас целоваться заставил! Вот так, Кастор, - и Люц вальяжно направился по ветке к берегу.
- Мудак! - крикнул Антошка, отплёвываясь от попавшей в нос воды в спокойно удалявшуюся спину. - А ну, стоять! Я тебе сейчас таких звездюлей навешаю, родная мама не узнает! Я кому говорю?!
- Сосите хуй, - не потрудившись обернуться, Люцифер показал барахтающемуся сердитому парню согнутую в локте руку с выставленным средним пальцем. - До встречи, дорогой. Не плачь обо мне особо; даст Бог, скоро свидимся, братишка.
Поджарая гибкая фигура злого гения стала бледнеть, растворяясь в воздухе и удаляясь. Словно брошенный плащ, он походя подобрал и перекинул через руку бесчувственное тело Танатоса и, не оборачиваясь, пошевелил пальцами свободной руки, поднятой над головой, прощаясь с Антоном на неопределённое время.
Парень остался один, вертя головой посреди сонной заводи. И только птицы весело защебетали, празднуя исчезновение ангела Смерти. Почувствовав себя неуютно в тёмной, показавшейся ему вдруг опасной воде, Тоха поспешно выбрался на берег. Попрыгав на одной ножке, он старательно вытряхнул попавшую в уши во время падения воду, подошёл к остаткам трапезы, пожал плечами и принялся сосредоточенно их доедать. Вино вылил под куст от греха подальше. Первое правило настоящего воина: никогда не упускай случая наесться и выспаться; неизвестно, когда это получится в следующий раз.
Неторопливое пережёвывание нехитрой снеди неожиданно принесло спокойствие и ясность мыслям. Антон даже повеселел, проигрывая в воображении всевозможные ситуации, в которые они с Эргизом будут попадать. Неожиданных вопросов про общих знакомых или про какие-либо события, в которых принимал участие подлинный Танатос, он не боялся. Так получилось, что историю Кастора и Полидевка он прочитал последней, покидая яхту Великого Императора. Тогда ещё сам удивился, что заставило его задержаться на этом, казалось бы, не имеющем никакого отношения к Эроту мифе. Хм, значит интуиция не подвела его и на этот раз. Интересно, а как произойдёт их встреча с Эргизом? Вот только помыкать собой, а тем более позволять себя бить он не намерен! Чувства чувствами, тоска тоской, но если любимый попытается распустить руки, получит с довеском таких горячих оплеух, что вообще забудет, как это делается. М-да, немного пугает, что мифический Кастор прославился как укротитель лошадей, которых сам Антон любил, но, в силу небольшого с ними знакомства, побаивался.
А, кривая вывезет! Где наша не пропадала... И улыбнувшись этой здравой во все времена мысли, парень задремал, лёжа на спине, одной рукой прикрыв причинное место, а вторую уютно положив под голову.
зайчики, проникшие сквозь листву старого дерева, умерили пляску по его телу, словно боясь потревожить спящего. Река же, наоборот, завела нежную колыбельную песню, подсказанную зноем и желанием речной нимфы. Сливаясь с окружающими тенями и бликами, пугливая дева робко приблизилась к отдыхающему воину. Выглядывая из-за ствола дерева, она с восхищённым любопытством впервые за свою жизнь разглядывала обнажённое тело мужчины. Наконец, пересилив страх, протянула руку и робко коснулась упругой груди прохладными пальцами. Антошка улыбнулся во сне, чуть причмокнув губами. Нимфа отпрянула. Но, убедившись, что опасности нет, вышла из своего укрытия, присела на колени и провела ладонью от колена до паха. Ощущение тёплого человеческого тела так понравилось ей, что вскоре уже две руки, не стесняясь, трогали и гладили всё тело крепко спящего парня, не упуская ни одного крошечного участочка кожи.
Нимфа внимательно изучила пальцами брови, волосы и плечи Антошки, прикоснулась губами к челу, провела пальчиком по губам. Затем обратила внимание на шевеление внизу живота. Округлив глаза, она потрогала стремительно увеличивающийся орган. Тот ответил подрагиванием и увеличением тёмной блестящей головки. Нимфа рассмеялась, приблизила лицо вплотную к так заинтересовавшему её предмету, разглядывая диковинку со всех сторон. Ещё раз дотронулась, но уже до расслабленного мешочка у корня горячего ствола. Самостоятельное перекатывание шариков под морщинистой кожей так понравилось ей, что дева принялась играть, заставляя тех двигаться вверх и вниз прикосновениями прохладных пальцев в разных местах.
Увлёкшись, она наклонилась совсем низко и почти коснулась кончиком языка красивой головки так понравившегося ей предмета, когда на неё упала чья-то тень. Речная дева вздрогнула и подняла голову. Её бледно-зелёные глаза столкнулись с холодной яростью двух карих молний. Дева широко и беззвучно раскрыла рот в немом крике и упала на задницу, словно от сильного удара в лицо. Презрительно улыбнувшись, Эрот указал нимфе на заводь лёгким движением бровей. Униженно сгорбившись, несчастная дева покорно убралась восвояси. А наглый принц мироздания спокойно улёгся рядом со своей собственностью на бок, продолжив начатую нимфой игру по своим правилам.
Антон, путая сон с явью, медленно приподнял ресницы. Лицо любимого близко-близко наклонилось над ним. Желанные, родные губы улыбались, как когда-то по утрам. Глаза сияли неподдельной нежностью и обожанием. Вся решимость не показывать своих чувств растаяла, как лёгкая дымка, оставив лишь неодолимое желание забирать и принадлежать. Тошка порывисто обнял своего Эргиза, прижав так крепко, что тот охнул от неожиданности и попытался высвободиться. Но его лицо уже омывали жаркие поцелуи истомившегося в разлуке любовника. Требовательные руки вспоминали все изгибы тела, а сердце в ликовании колотилось в грудную клетку, пытаясь достучаться до своего близнеца сквозь время и удивление Эрота.
- Тан, что с тобой? - он всё-таки умудрился оторваться от потерявшего рассудок Антона. - Неужели тупая, пропахшая рыбой и тиной девица так раззадорила твоё желание? Ты на себя не похож, - он попытался рассмеяться, но это вышло немного нервно.
- Конечно, не похож, - едва переводя дыхание, прохрипел Антон. - Я же, как две капли воды, похож на тебя. А мы - на единое целое! - и, послав в тартарары последние отголоски доводов рассудка, парень требовательно впился в губы, которые принадлежали только ему и никому больше за всё время существования мира.
Эрот, ошарашенный резко полыхнувшей страстью обычно плавно загоравшегося Танатоса, поддался натиску любовника. Он потерял всякое соображение, что и как с ним происходит, впервые отдав инициативу любовной битвы кому-то другому. Раньше только он управлял и корректировал события, получая удовольствие, но и как бы наблюдая за происходящим какой-то холодной, вечно трезвой частью сознания. Неописуемо страстные, изголодавшиеся и не получающие насыщения губы и язык такого обычно скромного партнёра творили с податливым, как никогда, телом невероятные вещи. Впервые за всё время его существования Эр поймал себя на мысли, что хочет... нет, неистово желает, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы финал, постоянно обещая, так никогда и не наступил! Никогда, никогда, никогда во веки веков! И пусть само мироздание взрывается мириадами искр, разметав существовавших и существующих! Пусть рухнет всё! Пусть катится куда подальше!
Он беспрепятственно позволил проникнуть в себя каменной твёрдости горячему жезлу, показавшемуся в этот раз и больше, и, как ни странно, намного удобнее того, что он привык видеть у испытанного не раз возлюбленного. Опаздывая реагировать и возвращать слабые тени получаемых ласк, самоуверенный, считающий себя слишком опытным и циничным для искренних чувств, бог Любви целиком отдался небывалому для себя ощущению счастья принадлежать другому полностью. Тяжёлая властность навалившегося на него тела, яростное дыхание в затылок, почти болезненные поцелуи, переходящие иногда в укусы, стремительные атаки на разные участки его тела сильнейших, но и ласкающих пальцев, и бесподобное осознание соединявшего их безжалостно и стремительно буравящего раскалённого змея.
Откуда-то изнутри глухими толчками стали нарастать волны предчувствия. Постепенно усиливаясь, пробегая по всему телу искорками разрядов, валы наслаждения стремительно проскочили привычный уровень и слились в невероятный шквал неизведанных по силе ощущений. Кажется, он закричал! Или это кричал кто-то другой? Тот, который сейчас содрогался сверху в унисон с его собственной дрожью. Тот, кто заполнял его существо неиссякаемым потоком частичек новой жизни и новых же смертей. Тот, которого он всегда знал лучше, чем самого себя, и, как оказалось, не знал вовсе. Тот, которого он всегда любил...
Кто это сказал?! Какая любовь может быть у самого жестокого её воплощения? Ха-ха... Он не может любить потому, что он сам и есть любовь. Странно, смех почему-то не выходит, не вымучивается циничная улыбка покорителя всех и вся. Это он лежит, истощённый и переполненный счастливой негой?! Да нет. Не может такого быть! Этого же никогда не бывало! Но почему так не хочется выпускать из себя единственного? Какое дурацкое слово. Куда подевалось обычное в таких ситуациях "один из многих"? А он ли это вообще? И как же хорошо и спокойно вот так...
Антон лежал на Эроте, бережно трогая губами такое родное тело, впитывая несравнимый ни с чем неповторимый запах. Осознание случившегося вернулось до неприятного резко. Блядь... Полный провал! Он раскрылся, не удержав собственных чувств. Естественно, Эрот с его неусыпной подозрительностью и вниманием моментально поймёт, что этот Кастор никакой не Танатос. И что тогда? Рассказать ему всё как есть? Дурость! Если бы такое было возможно, Отец или Гермес, или кто ещё наверняка сказали бы ему об этом прямо. А ты уверен, что они все хотят возвращения в мир прежнего Эргиза? Вспомни. С самого начала никто не желал появления бога Любви в этом мире. Пусть так. Допустим, что паранойя торжествует, и все боги находятся в одном большущем заговоре против Эрота. Но Великая Мать не стала бы в нём участвовать! Уж она бы всяко защитила свое младшее и любимейшее создание! И каков вывод? Нет никакого вселенского заговора. Надо вынуть, пойти подмыться и вести себя как ни в чём не бывало. Легко сказать. Так бы и умер с величайшим удовольствием. На нём и в нём одновременно.
Тошка ласково провёл ладонями по всему расслабленному телу Эргиза, вызывая у того содрогание и тихий, но возмущённый стон.
- Тебе неприятно, Эр?
- Щекотно, - донеслось довольное мурлыкание.
- Не хочешь сходить искупаться?
- Хочу, - озорная каряя искорка лукаво блеснула из-под не желавших размыкаться ресниц. - А можно попасть в воду одновременно? Так, чтобы ты не вытаскивал? Никогда...
- Конечно, можно! - Антоха рассмеялся и поцеловал раскрасневшееся ушко. - Разворачивайся на животе головой к речке и ползи. А я буду помогать тебе по мере сил.
- Нет! Вы слышали, парнишка-то как разрезвился?! - и, заливаясь хохотом, Эрот, снявшись с почти не потерявшего твёрдости органа, скинул любовника с себя. - Хоть ты меня и почти изнасиловал, моим наездником не будешь никогда. Понял?
Они рассмеялись и побежали купаться, взявшись за руки. Но игр в воде и продолжения, которого так желал Антон, не было. Быстро ополоснувшись возле берега, даже не став мочить волосы, Эрот требовательно выволок на сушу и его, уже вознамерившегося понырять всласть.
Время, время не терпит, Кастор, - прикрикнул Полидевк, нетерпеливо разглядывая небо и окрестности. - В море искупаешься. Вылезай!
- Куда торопимся-то? - в Тохе проснулась томная лень.
- Всё гораздо хуже, чем я ожидал, - не заботясь, что грубая ткань царапает кожу, близнец сильно растирал тело брата полотном, служившим скатертью. - Придурковатый в гневе Зевс превратил Ареса в дракона и навечно сослал в Колхиду, заставив стеречь крашеную баранью шкуру.
- И что? - решительно отобрав ткань, Кастор не стал вытирать, а лишь промокнул воду на теле своей копии. - Побудет драконом, потом опять примет прежний облик. Он же бог Войны.
- Никак ум потерял, братец? - ехидно осклабился Полидевк. - Все мозги вместе с семенем вытекли? Включай соображалку и запоминай, пока мы на солнце обсыхаем. Я не шучу, времени и прям в обрез.
- Ладно, не бухти, - парень примирительно улыбнулся брату и лёг рядом, плотно прижавшись боком к тёплому телу.
- Так не высохнем, отодвинься. Хорошо. Так вот, сам Арес никогда не вернётся в прежний облик. Зевс наградил дракона тупыми животными мозгами, выключив разум бога. Кому бы то ни было запрещено не то что приближаться к Руну и дракону, но и Колхиду посещать вообще. Представляешь? Небывалая предусмотрительность для думающего только головкой владыки. Сильно подозреваю, что без женской хитрости тут не обошлось. И стиль чересчур Герины козни напоминает.
- А ей-то чем Арес насолил?
- Ей? Да ничем! В том-то и дело, что она некие свои далеко идущие планы преследует. Когда я на Олимп заявился, там уже такая каша варилась, любо-дорого посмотреть. Все ходят с умным видом, пряча глаза и намекая на некую, только им известную тайну. Прямо никто ничего не говорит. Но я тоже не пальцем деланный, знаю, кого за усы подёргать, чтобы до истины докопаться и кто у нас всегда в курсе всех сплетен и интриг. Ты же Хирона помнишь? Что отшельником живёт и любит юношей воспитывать?
- Это перевозчик через Стикс, что ли?
- Приплыли! Перевозчик Харон, а Хирон - кентавр! - Полидевк внимательно посмотрел на брата. - Странный ты какой-то, может, не будем больше любовью заниматься? Никогда.
- Нет, только не это! Я весь внимание.
- Хм, посмотрим. Впрочем, нам и некогда будет... Слово за слово, Хирон проговорился, что в последнее время учил некого Диомеда, прозванного ещё Ясоном. Отрока к нему Гера лично привела. Вникаешь? Там какая-то запутанная история с престолонаследием, это неинтересно. Но именно этот Ясон с какого-то перепугу и собирает команду для плавания в Колхиду за Золотым руном!
- Ну и пусть себе плывут. Нам-то что?
- Нет, ты просто дубина какая-то сегодня! - Полидевк в сердцах со всей силы шлёпнул близнеца по заднице, так что след от ладони остался. - А то, что мы плывём с ними. Дошло? Как я, по-твоему, к Аресу подберусь, чтобы освободить его?
- А почему именно ты? Другим что, и дела нет до чужой беды? Или надеешься, что Зевс тебя сильно не станет наказывать как поставщика свежего мяса на царственное ложе? Кстати, что там у него с Ганимедом и той богиней, что ты ему обещал?
- Ладно, ладно, не я один буду Ареса вытаскивать, - Эрот уселся по-турецки, занявшись лёгким растиранием спины лежащего на животе мнимого Танатоса. - Ты меня сегодня поражаешь. То устраиваешь офигенный трах, то тупишь, как циклоп, то проявляешь отличную память не к месту. Ты уверен, что это ты? - пристальный прищур карих стрел впился в невинно распахнутые глаза Антона.
- Нет, не уверен, - нагло заявил парень, понадеявшись про себя, что Люцифер не упустил ни одной детали, придавая ему облик ангела Смерти; не хотелось бы попасться на такой мелочи, как цвет глаз. - Рядом с тобой никогда ни в чём нельзя быть уверенным. Кроме твоей непредсказуемой порывистости и смены настроений, - он тоже сел и поцеловал Эрота в губы, зажав его лицо в обеих ладонях. - А ты в чём уверен?
- Ну, в себе самом - это точно, - медленно высвобождаясь, бог Любви, он же Полидевк, отодвинулся. - Ганимед, бесспорно, красавчик, вот только тупенький. Пришлось его усыпить и обработать Зевса по первому разряду. Остался доволен наш царь. И парнишка карьеру сделал, теперь виночерпием на Олимпе служит.
- Выходит, богиня проиграла? - резко пересохшими губами прохрипел Антон. - Кто же может с тобой сравниться в оральных ласках!
- Только оральных? - насмешливо прищурился Эрот. - Нет, любезный брат мой, с Зевсом я отработал по полной схеме. Трахал его так, что молнии из глаз и ушей вылетали. А что касаемо Немесиды...
- Кого?
- Богини лебедя! - взревел, вскипая Эрот. - Моё имя ты помнишь, надеюсь? А своё? Что за болван! А потом ещё жалуешься, что тебе от меня достаётся за глупость.
- Когда это я жаловался? И кому, позвольте спросить?
- Неважно. Так вот, для дураков: Гера у нас богиня кукушка, Немесида богиня лебедь. Трах-тарарах, яйцо готово.
- Какое ещё яйцо? Слушай, милый, это не я дурачок, это у тебя не нормальный рассказ, а сплошные обрывки и огрызки, - теперь уже не на шутку рассердился Антон. - Оставь свои театральные эффекты и говори чётко и по делу. Или не говори ничего вообще. Понял?
- Красное яйцо! - тоже перешёл на крик Эрот. - Такое здоровенное красное яйцо! Из него потом богиня Луны вылупится, Селеной назовут, олух ты этакий! Но сначала она сестрой Кастора и Полидевка поработает. Понял? Только не Селеной, а Еленой, - и, словно выпустив весь воздух с криком, Эрот осел. - Не могу же я сам быть причиной раздора. Хоть это-то объяснять не надо, надеюсь?
- Елена Троянская, - пробормотал Антон. - Так вот оно что! А яблочко золотое с надписью "Прекраснейшей" на пир кто подбросит, чтобы богини перессорились? Или ещё одно яйцо потребуется, синее, чтобы Эрида вылупилась? Господи, я с ума сойду. Не Олимп, а какая-то птицефабрика просто. Плюс скотный двор, если Минотавра вспомнить.
- Что ещё за Эрида? Не знаю такой, - нахмурился Эрот.
- Богиня раздора, склеротик! - радуясь, что хоть в чём-то он разбирается лучше любимого, сообщил парень.
- Да? - Эрот почесал репу. - Нет такой богини, хоть лопни, братец. Но идея мне понравилась. Обдумаю обязательно, но не сейчас. До войны ещё далеко, не все мины расставлены и машина не заведена. В первую голову Ареса освободить нужно, а то на хрен мне вся эта война дебильная усралась.
- Ты что же, - опешил Антон, - так и не отказался от идеи стать его любовником? Даже после того, что было между нами?
- Не знаю. Ничего я ещё не знаю, - тихо произнёс вселенский шалун, почему-то погладив мнимого брата по голове. - Вот освободим Ареса, а там посмотрим. Ты же не откажешься со мной отправиться в Колхиду?
- Нет.
- Ну, хоть что-то хорошее, - Эрот поднялся. - Вставай, нам пора, - он положил обе руки на плечи Антона, внимательно вглядываясь в глаза парня, и серьёзно проговорил: - Ты только помни, что ближе и дороже тебя у меня нет и не может быть никого. Веришь?
- Знаю, - губы Антона коснулись такого знакомого шрамика над верхней губой слева. - Я просто знаю это. Сердцем чувствую.
Эрот вернул поцелуй, не закрывая, как обычно, глаз. Ничего не ответил бог Любви человеку, лишь пристально заглянул в его глаза, будто проник в них до самого их дна, и непривычно для себя впервые ласково улыбнулся.
Близнецы оставили поляну, ставшую свидетельницей зарождения стольких интриг и важных событий, и отправились в гавань города Пегасы, где не сегодня-завтра должен был сойти со стапелей пятидесятивёсельный красавец "Арго". По дороге Эрот сообщил верному спутнику, что случайно раскрыл инкогнито двоих из мореплавателей, не раскрываясь сам. Светлый Аполлон принял облик фракийского певца и музыканта Орфея, а кормчий Тифис не кто иной, как сам Посейдон. Впрочем, брат Полидевка Кастор почти всех Аргонавтов знает по Калидонской охоте. Будет там и Атланта, единственная женщина на корабле. Последнее известие здорово вдохновило Антона. Если Афина будет рядом, всегда можно рассчитывать на помощь или совет мудрой богини. Возможно, она и поможет ему открыться Эроту...