Вадим вышел на кухню, распахнул окно. Ему хотелось напиться. Тупо и быстро. И чтоб до полного забытья. Он здоровый мужик, согнулся под тяжестью вины. В мрачнейшем, апокалипсическом настроении, он все задавал и задавал себе вопрос: зачем он вообще таскался в этот гнусный клуб? Он же не выносит эту музыку, не умеет танцевать и не имеет друзей в этой разношерстной тусовке. Но он раз за разом шел туда, вроде как, ради Лёлика, а на самом деле, для того чтобы провести очередной вечер за невыносимым занятием - за ожиданием. Он садился к барной стойке, заказывал выпивку и ждал. Иногда тщетно, но иногда, тот, кого он караулил, появлялся. Вокруг пришедшего сразу начинал клубиться народ. Аморфная до этого толпа, обретала плотное ядро, концентрирующееся вокруг невысокого подвижного парня. Нет, Вадим не смотрел в его сторону, но по всплескам хохота всегда мог определить, где находится его... Его кто? Его враг? Его случайный любовник? Или лучший друг его Лёлика? Его никто. Этот парень никак с Вадимом не соотносился. Дучетто, по простому Пашка, всегда был сам по себе. Вадим тянулся к нему всеми фибрами своей души, и... так же отчаянно ненавидел.
Полгода назад, когда Лёлик только познакомил Вадима со своей компанией, последний сразу почувствовал, что пришелся здесь не ко двору. Основное неприятие исходило от неформального лидера тусовки, от язвительного и вспыльчивого, как настоящий итальянец, Дучетто. Вадим, наткнувшись на изучающий прощупывающий взгляд темных глаз, сразу понял, что его тут не ждали. Конечно, надо было с самого начала попросить Лёлика ограничить нашествия его друзей в их дом. Но Вадим был так доволен, что Олег не ломаясь переехал к нему, и ему так хотелось, что бы мальчику было комфортно, что он не стал диктовать никаких условий.
С тех пор Вадим все время ощущал, что за ним наблюдают. Дучетто глаз с него не сводил, и стоило Вадиму дать малейший повод, как начинались смешки и подколы. Цель этих действий была Вадиму очевидна: выжить его из жизни Лёлика, настроить парнишку против него. Вадим не ожидал, что в арсенале Дучетто есть и другое оружие способное разрушить их с Лёликом союз.
"Ну что ж, я сам виноват, - думал Вадим, вспоминая совместную с Пашкой поездку в деревню, - Я не должен был изменять Олегу. За ошибки надо платить. Я возомнил, что этому психованному Дучетто действительно интересна моя персона. Меня провели его умоляющие глаза. А это была примитивная разводка. Трепал же Лёлик, что Пашка съемщик. А тут он двух зайцев убил: расслабился в выходные и разрушил наши отношения".
Чем больше времени проходило с той злополучной поездки, тем чаще Вадим её вспоминал. Вспоминал, каким наивным идиотом он выставился. Как потянулся, дурак доверчивый, навстречу этому ушлому Пашке. Почему-то Вадим не мог забыть, как проснувшись утром, обнаружил рядом торчащую из-под спальника взлохмаченную темноволосую макушку и как его буквально затопила нежность к этому кареглазому пацану. И каким неприятным потом было отрезвление.
С тех самых пор все пошло не так. Больше с Лёликом не было так легко как раньше. Олег жил какой-то своей жизнью. Да и сам Вадим, занимаясь любовью с легким и хрупким как тростиночка Лёликом, вспоминал упругого и непредсказуемого, как сжатая пружина, Пашку. А этот щенок мало того, что обложил его матом после восхитительных выходных, так еще теперь упорно делает вид, что ничего и не было.
Вадим не мог допустить, что бы Дучетто догадался, что он безуспешно пытается задавить влюбленность. Пусть Дучетто поиграл с ним, раздразнил и отбросил как отработанный материал, а отношения с Лёликом теперь трещат по всем швам, но он, Вадим, постарается вести себя так, как будто ему на все насрать. Увы, не вышло. Выдержка подвела Вадима. И теперь он стоял перед открытым окном и отстраненно думал о том, что произошло сегодня вечером.
А ведь все так безобидно начиналось. Вадим заехал за Лёликом в клуб, но, к несчастью, не увез его сразу, а задержался полюбопытствовать с кем там сегодня Дучетто. Это оказалось совершенно невыносимое зрелище. Из Италии в командировку принесло Маурицио, давнего Пашкиного ухажера. Пожилой итальянец фамильярно обнимал Дучетто за талию и, поминутно склоняясь к Пашке, что-то шептал ему на ухо, шевеля мерзкими слюнявыми губами. Вадима просто скручивало от отвращения. Кулаки чесались - дать в морду этому самодовольному итальяшке. От греха подальше Вадим пошел в туалет освежиться. Через минуту за ним зашел Дучетто. Вадим не сдержался и саркастически поинтересовался:
- Что это ты так к этому старикану жмёшься? Аж противно. Геронтологией увлекаешься? Или спонсорские деньги отрабатываешь?
Паша удивленно поднял бровь и в тон Вадиму ответил:
- Я, знаешь ли, как и ты, люблю, когда партнер опытный. Но не все, как твоя Лёля, успевают к двадцати годам столько опыта поднабраться. Приходится...
- Что ты там тявкнул?
Вадим за ремень притянул к Пашку себе. Живот Дучетто был такой теплый, а задранная вверх физиономия, такая вызывающе красивая и одновременно наглая, что Вадим почувствовал нарастающее возбуждение.
- ... зрелых партнеров искать! - закончил Паша предложение, но уже не так уверенно.
Тут Вадим и впился в губы Дучетто. Пашка, на удивление, не стал вырываться, а, как-то сразу обмяк, приник к Вадиму и, отвечая на поцелуй, впустил чужой настырный язык к себе в рот. Они целовались целую вечность. У Вадима кружилась голова. Он ничего не видел и не слышал, ему хотелось втянуть в себя Пашку. Вдавить. Вдохнуть... Промелькнула мысль: "Я соскучился. Боже мой, как я, оказывается, соскучился". Но Вадим бы умер, но вслух это не озвучил. Вдруг Дучетто, ни с того ни с сего, резко вырвался из объятий и, отвернувшись к раковине, стал судорожно включать и выключать воду. Буквально через секунду в туалет залетел Лёлик, непринужденно щебечущий по телефону. Вадим с огромным несимметричным бугром в районе ширинки, так и остался стоять посредине покрытого кафелем помещения, не представляя, как скрыть свое состояние от Олега. Но Лёлик ничего не заметил. Он перекинулся парой слов с красным как рак Пашкой, сделал то, зачем пришел и, подмигнув Вадиму, выскочил из туалета.
Вадим, так и не успел придти в себя. Как было бы хорошо, если бы Дучетто в этот момент просто развернулся и ушел, но Паша скривил губы в подобие улыбки и хрипло произнес:
- Ну вот, пронесло... Не хотелось бы, чтобы у тебя были из-за меня проблемы с Олегом.
Вадим не сразу включился, но постепенно до него стал доходить смысл сказанного. Его передернуло. Ему почудилось в этом невинном предложении чудовищное лицемерие, откровенный цинизм и наглая издевка. Вадиму захотелось смыть эту ухмылку со смазливого лица. И он смыл... своим фирменным, коротким ударом cлева. Пашка, не ожидавший ничего подобного и не готовый к нападению отлетел к стене и медленно стек на грязный пол, безжизненно уронив голову на грудь. Вадим некоторое время простоял в оцепенении, сам не понимая, как могло произойти такое, а потом бросился к Дучетто и стал трясти его как безумный, напрочь забыв все, что советуют врачи делать в подобных случаях:
- Паша! Паша!.. Павлик...
Пашкина голова моталась как у тряпичной куклы, а часть лица постепенно начала менять цвет. Не сразу, но в конце концов Вадим опомнился, уложил Дучетто на спину и полез за мобильником, чтобы вызвать скорую. Однако замялся, засмотрелся на Дучетто и какая-то сила помешала набрать номер. Вадим откинул волосы с Пашиного лба, нежно провел тыльной стороной ладони по здоровой стороне лица, залез кончиками пальцев в вырез "флюровой" рубашки. Верхние пуговички расстегнулись сами, а дальше Вадим приложил все-таки некоторое нервное усилие, и приталенная рубашка распахнулась. "Дикость какая, - подумал Вадим, дотрагиваясь до крошечных беззащитных сосков лежащего перед ним парня, - что я делаю?" Но у него шумело в ушах и ломило в паху, а потому соображалось туго. Вадим попробовал просунуть ладонь между животом Дучетто и ремнём, держащимся на бедрах. Там, в глубине, было горячо. От сладкого саднящего чувства, что он делает нечто запретное, Вадим чуть не кончил. Кончиками пальцев ощупывая бритый лобок и пробираясь все дальше, он весь сосредоточился на осязании. Для Вадима стало полной неожиданностью, когда Паша вдруг схватил его за руку.
у окна, Вадим в деталях вспомнил все дальнейшее обреченное сопротивление Дучетто. Очнувшийся парень не имел никаких шансов вырваться, несмотря на все его звериное бешенство. Вадим моментально скрутил, подхватил Пашку в охапку и затолкал в кабину. Паша и там рвался, дергался, норовил заехать коленом по нешуточной окаменелости между ног у Вадима, но все это было несерьезно. Зря, что ли у Вадима за спиной была спортивная юность и опыт работы в группе захвата. Уже через минуту Дучетто, с руками перетянутыми за спиной спущенной с плеч рубашкой, бился носом в угол. Он пытался брыкаться ногами, но Вадим приспустил ему джинсы и собирался затянуть ремень чуть ниже колен. В этот момент за дверью кабинки раздались голоса. Первая мысль Вадима была: "Все. Трындец. Сейчас он заорёт..." Но странное дело, вместо того, чтобы позвать на помощь, Дучетто замер. Уткнувшись лбом в стенку, он только тяжело прерывисто дышал. Кто-то позвал Пашу по имени. Дучетто затаил и дыхание. Второй голос принадлежал Лёлику. Олег громко произнес:
- Ну, что я тебе говорил? Нет его здесь. Пойдем.
Туалет опять опустел. Вадим поднялся, отбросил ремень и осторожно прижался к Пашкиной спине в шальной надежде, что Пашкино молчание означало совпадение их желаний. Попытался даже поцеловать парня в шею. Но Дучетто резко повел плечами и прошипел:
- Делай уже, что задумал, урод.
"Почему я не остановился хотя бы в этот момент?" - отрешенно спрашивал себя Вадим, глядя на ночную Москву. Просто он уже забыл, как был возбужден и насколько невменяем. Пока он со стоном не вынул свой елдак из обессилевшего, до крови искусавшего себе губы Дучетто и не выпустил остаток спермы в ложбинку между ягодиц изнасилованного парня, ни рассуждать, ни мучаться угрызениями совести он не мог. Это сейчас, стоя перед распахнутым окном, Вадим ощущал абсолютную космическую пустоту и думал о себе как о постороннем. Как просто и соблазнительно было бы сейчас перевалиться через подоконник восьмого этажа и избавиться от постыдных воспоминаний, убежать от самого себя, от своего необузданного темперамента, от своего мерзкого похотливого неуправляемого тела. Но ведь и тело Дучетто не слушалось его. В какой-то момент Вадим, атакуя Дучетто сзади, машинально подхватил рукой Пашкин член и с изумлением обнаружил, что он не вмешается в его ладонь. Там была эрекция, и нехилая. Вадим не убрал рук, когда разрядился сам, а, несмотря, на яростные возражения Дучетто, его ругань и попытки вырваться, довел своего недобровольного партнера до оргазма. Только перед самой кульминацией Пашка смирился и затих. Плакал ли он Вадим не понял, только слышал, как парнишка шмыгнул носом, отворачивая лицо.
Возможно, Вадиму до конца дней придется вспоминать, как Дучетто стараясь не встречаться со своим насильником глазами, натянул заляпанные спермой джинсы. Как надел порванную рубашку, на которой не было половины пуговиц, и дрожащими непослушными руками попытался хоть как-то застегнуться. Вадим чуть не начал извиняться за безнадежно испорченную вещь, но вовремя прикусил язык. Потом хотел спросить, не кружится ли у Пашки голова и не нужен ли врач. Вадима насторожили мутные потухшие глаза Дучетто и его ужасающая бледность. Но он осознавал, что теперь подобная забота будет выглядеть дико. Вместо этого он извлек из-за унитаза ремень и молча протянул его парню. Дучетто шарахнулся в сторону. Не позаботившись открыть щеколду, Паша выбил дверь ногой, и вырвался на свободу.
***
Дучетто удалось незамеченным выскользнуть из клуба через служебный вход и благополучно добраться до машины. Дома Паша рухнул ничком на не разобранную постель и проспал так всю ночь: не раздеваясь и не разуваясь, с запекшийся кровью на губах и соляными дорожками на лице от высохших слез. Он проснулся поздним утром следующего дня. Первой его мыслью было, что он обязан расквитаться с ублюдком, который вытер об него ноги. А затем, вдруг, откуда ни возьмись, возникло ощущение, что рядом находится кто-то родной, близкий, очень нужный. Это Дучетто, всегда очень чувствительный к запахам, уловил едва слышный аромат чужой туалетной воды. "Рубашка пахнет Вадимом" - догадался Пашка. И на место агрессии пришла глухая отчаянная тоска.
Паше не хотелось ни с кем говорить, и он, приведя себя в порядок, включил компьютер, намереваясь отправить майл секретарше босса, с предупреждением о своем сегодняшнем отсутствии на работе. В почте лежало письмо с незнакомого адреса. Открыв его, Паша потерял дар речи. Его буквально парализовало. С отвисшей челюстью Дучетто несколько раз перечитал невероятное послание, которое гласило:
"Паша, спасибо за незабываемые мгновения, которые ты вчера подарил мне в клубе. Я не спал всю ночь, вспоминая нашу близость. Я по-настоящему счастлив. Я пишу, т.к. слишком косноязычен и не уверен, что смогу выразить словами, как я благодарен тебе за нежность и ласку. Мечтаю о новой встрече. Твой, и только твой, Вадим".
***
Дверь открыл Лёлик:
- Ой, Паш, привет! А Вадима нет. Он на дежурстве.
Дучетто прищурился:
- А с чего ты взял, что я к Вадиму, а?
Олег смутился:
- Да так... Не знаю... А что это с тобой? Где ты так приложился?
Паша решительно проходя прямо на кухню, мрачно бросил через плечо:
- Ща будет тебе рассказ с показом!
Конечно, у Дучетто не поднялась рука на нелепого парнишку с глазами олененка. Стоило Паше немного нажать, как Лёлик во всем сознался. Нервно жестикулируя своими длиннющими руками, Олег захлёбывался словами:
- Ну да, ну да. Это Я письмо тебе отправил. И не только письмо. Я в туалет к вам никого не пускал. Стоял там, как дурак, на стреме... Паша, ведь если честно, то сколько все это уже тянется? Вы бы на себя со стороны посмотрели... Да между вами стоять невозможно - такое напряжение. Ты пойми, все смеются уже вокруг. Ставки делают, когда вы, наконец, созреете. Ну я и решил вас немножечко подтолкнуть. Что я не знаю что ли, какой Вадька тормоз. Кружит, кружит вокруг тебя, как кобель вокруг сучки в период течки. А ты тоже хорош. Не понимаешь что ли, что он удавится, а первого шага не сделает?
Дучетто смотрел на Лелика во все глаза, а тот продолжал:
- Я же давно понял, что ты его любишь. Скажешь нет?
Паша нахмурился:
- Нет, не скажу. И как давно ты понял?
Лёлик видя, что гость не сердится, расслабился и лукаво заулыбался:
- Да вот еще пред вашей поездкой в деревню. Думаешь, я болен был? Н-е-е-е-т. Просто тебе мент этот нужен больше, чем мне. А мне эта семейная жизнь, уже вот где.
Олег энергично провел рукой под подбородком.
- Паш, с тех пор как вы из деревни вернулись, он пять килограмм веса потерял. Со мной толком не спит. Все о тебе наводящие вопросы задает. Влюбленными глазами в клубе пожирает. Ну что вы как ненормальные, честное слово?
Дучетто был поражен: "Надо же... Этот крысёнок, эта шестерка, эта пидовка Лёлик оказался настоящим другом..."