После окончания института я работал в аппарате обкома комсомола. Готовили мероприятия по празднованию юбилея областной волейбольной команды. Первый день, в пятницу - в Доме профсоюзов торжественная часть и банкет, на второй день, в субботу - во Дворце молодёжи спортивный бал. Нас, всех комсомольских работников, обязали присутствовать на этих мероприятиях.
С работы мы сразу поехали в Дом профсоюзов. Перед началом торжественной части в фойе помозолили глаза партийным работникам, чтобы они отметили наше присутствие, и после того, как заполнился зал и началось мероприятие, мы с чистой совестью удалились в буфет. Там мы стали цедить коктейли и трепаться по рабочим вопросам.
Через час народ стал высыпать из зала в кафе, и мы двинулись занимать столик. Начались бесконечные тосты, приветствия, поздравления, выступления артистов. Виновники торжества были как близнецы - красавцы высокого роста, широкоплечие, в одинаковых голубых костюмах и одинаковых галстуках. Мы тоже от обкома комсомола вручили этим атлантам подарки.
Когда наступила кондиция "ты меня уважаешь" и фривольные танцы типа шейка, партийные функционеры начали сдрызгивать с банкета, за ними засобирались и мы, чтобы потом в случае каких-либо разборок и неурядиц можно было найти крайних за слабый контроль и организацию в лице спортивного начальства.
Тут ко мне подошёл тренер команды Пётр Фёдорович:
- Кирилл Андреевич! Помоги нашей команде! - и в ответ на мой вопросительный взгляд продолжил: - Видишь, вон, в окружении баб, сидит готовенький наш Лёшик, так вот отвези его домой от греха, а то у него ни жены, ни невесты, ни родных. У меня ещё трое таких цуциков.
За столиком без пиджака и галстука, обляпанный отметками губной помады не только на лице и на рубашке, в окружении девушек восседал волейболист Леонид, раздавая бессмысленные улыбки налево и направо.
- Только ради вас, Пётр Фёдорович! - произнёс я дежурную фразу и продолжил: - Тащите его к выходу, а я машину поищу.
На улице я нашёл нашу обкомовскую "Волгу" и объяснил водителю проблему. Мы подъехали к входу Дома профсоюзов, спортсмены загрузили тело на заднее сидение и назвали адрес доставки.
Подъехали к подъезду жилого дома. Мы с водителем затащили еле двигающегося Лёшика на 3-й этаж, и он стал доставать ключи от квартиры. Я, чтобы не держать машину, отпустил водителя, рассчитывая доехать домой на такси.
Леонид что-то мямлил, долго ковырялся в замке, на мои советы и помощь в ответ только улыбался. Наконец дверь открылась, и он рухнул в прихожую во весь рост. Я понял, что мне придётся повозиться с этим телом.
Оттянув тело в глубь прихожей и закрыв двери на замок, я прямо там стал его раздевать. Повесил его пиджак, снял туфли, носки, перевернул парня на спину, расстегнул и снял с него рубашку, стащил брюки.
В свои годы я уже познал прелести мужской любви. И вот передо мной лежит мощная и красивая фигура (где-то 210 см против моих 182), с широкими плечами, узкой талией и мускулистыми волосатыми ногами. Волосатые руки с широкими ладонями раскинуты в стороны, соски груди окружены лёгким пушком, от пупка волосяная дорожка уходит в белые плавки с жёлтыми от мочи пятнами. Плавки обтягивают его сардельку. От такого вида у меня подскочил член и появилось желание упасть на это манящее тело.
Переборов свою истому, я взял его за руки и волоком потащил в спальню. Он что-то пытался бормотать. Я обратил внимание на то, что квартира у него большая и обставлена современно. Кровать в спальне была широкая и без спинки, видимо, чтобы ноги у этого амбала вмещались без препятствий.
Дотащив Лёшика до кровати, я её расправил и затащил тело на кровать, накрыл одеялом. Леонид открыл глаза и начал бормотать что-то нечленораздельное. Я подошёл ближе к его лицу.
- Леонид, у вас всё нормально? А то я сейчас ухожу, - спросил я его, чтобы не соблазняться и побыстрее уйти, а то член у меня уже рвал плавки.
Он попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта этой пьяни на мои брюки полетела струя рвотных масс.
Блядь! Началось утро в деревне!
Я побежал в ванную комнату, по пути снимая пиджак, галстук и обблёванные брюки. Нашёл тазик, принёс и поставил ему под лицо.
- Брат, ну ты охуел, нахуя так надо было нажираться! - не вытерпел я.
В ответ я слышал только рвотные позывы. Наконец он выдавил из себя:
- Брат, я писать хочу.
Охуеть!
Я взял тазик, подставил его ему под плавки и рявкнул:
- Снимай трусы и ссы в тазик.
Леонид не с первой попытки приспустил свои беленькие плавочки и вывалил из них свой болт и яйца. Я под его член поднёс тазик, и начался процесс мочеиспускания. Поссав, он отвалился, так и не натянув плавки. Рвотные позывы опять вернули его лицо к тазику, который я поставил на стул.
"Ну, - думаю, - пиздец тебе пришёл".
- Где у тебя аптечка? - спросил я.
Он замахал руками, и я понял, что он на кухню показывает. Я пошёл туда, попутно в ванной смыл блевотину со своих брюк и повесил их сушить. На кухне нашёл аптечку, нашёл нашатырь и большую кружку, развёл в ней несколько капель лекарства с тёплой водой и вернулся в спальню. Тело лежало вполоборота лицом к тазику, плавки так же были приспущены, член и яйца парня аппетитно свисали в густом волосяном обрамлении.
- Пей! - я подсунул ему кружку под рот.
Он замотал головой, но я приподнял его и силой заставил выпить жидкость до дна. Затем подтянул его голову к тазику и засунул ему в рот два своих пальца. Лёшик крякнул и начал рыгать в тазик. Я сходил за ведром с тряпкой, замыл пол от его гадости, принёс воды, чтобы он прополоскал рот, вытер мокрым полотенцем его лицо, стерев с него остатки губной помады.
- Кто ты? Деспот! И как ты у меня оказался? - промямлил Лёшик.
Я ему сказал, что меня зовут Кириллом и что его тело мне отдал Пётр Фёдорович, чтобы доставить домой, и что экзекуции не закончились.
Я убрал тазик и в ванной комнате приготовил шланг от душа для клизмы. В спальне полностью содрал с парня плавки и через его попытки сопротивления схватил Лёшика за руки и, как мешок, взвалил тело себе на спину. Тихо потащил его в ванную комнату, где находился унитаз. По дороге я чувствовал, как его член тёрся в ложбинке между моих ягодиц. Мой член от этого опять подскочил; как не вовремя!
В туалете я посадил его на унитаз, развёл воду в шланге, схватил парня за торс, приподнял его под наклон и вставил шланг ему в попу.
- Ааа! - заорал он. - Ты что делаешь, убийца! - он стал сопротивляться и наткнулся на мой стоящий член. - Ого! Как у тебя стоит... - удивился он.
Но я вытащил шланг, и из парня хлынула нечисть. Так через его сопротивление мы повторили процедуру три раза, пока не стала выливаться только чистая вода.
Затем я затащил обмякшее тело в ванну и начал обмывать его душем. Обмотав полотенцем Лёшика, я помог ему вылезти из ванны и, подперев плечом, дотащил до постели, на которую положил его, укрыв одеялом. На кухне я сделал крепкий чай и принёс его в спальню.
- Мне холодно, знобит, - пробубнил Лёшик.
Я дал ему попить крепкого горячего чая. Меня самого знобило от сжирающей похоти при виде этого голого Аполлона.
- Кирилл, мне холодно, приляг со мной, согрей меня, - опять промямлил он.
- Вы охуели, юноша! Я что, грелка? - ответил я.
Он обиделся и развернулся ко мне спиной...
Я хотел его тело. Такое близкое искушение и моё всё ещё алкогольное опьянение победили разум.
Я выключил в спальне свет и залез под одеяло спиной к его телу. Он быстро повернулся и прижался ко мне. Я отчётливо почувствовал прижатый к моей попе его член.
- Какой ты тёплый, Кир. Можно я тебя Киром буду называть? - заговорил Лёшик.
И кто только такому амбалу садичное имя присвоил!
Я боялся слово сказать, весь был в напряжении. Зубы ломило от похоти. А он, пиздюк, как будто играл со мной!
- Кир! Ну, повернись ко мне. Что ты отвернулся от меня? Я противен тебе, что ли? Мои дырки прочищал - не было противно... За мной никто и никогда так не ухаживал. А теперь я ему противен... - начал ныть мой подопечный.
Я повернулся и лёг на спину. Он тут же вновь прижался ко мне. Мягкий свой член вдавил в моё бедро, а носом уткнулся мне в щёку. Всё, пиздец, сейчас приплыву, уже из моего писюна стала выделяться предательская смазка.
- А сколько сейчас времени? - его губы защекотали мне щеку.
"Всё, - подумал я, - надо убегать домой, но брюки мокрые. Ужас!"
Не дождавшись от меня ответа, он сам посмотрел на часы.
- Время-то ерундовое ещё, 23 часа, - доложил он мне.
Затем он резко подскочил и качающейся походкой пошёл на кухню, переминая своими сливообразными упругими ягодицами, которые манили и кружили голову. Через некоторое время Аполлон вернулся со слегка вздутым членом, который болтался из стороны в сторону. В руках он нёс бокалы, бутылку коньяка и тарелку с нехитрой закуской. Всё это он поставил на тумбочку, а сам опять прижался ко мне.
- Давай продолжим праздник, ты лично меня поздравишь, - сказав это, он встал на кровати во весь рост.
Я боялся глядеть на это великолепие.
Он, покрутившись, опустился на колени.
Я знал, что многие парни с великолепной фигурой не прочь лишний раз похвастаться ею, обнажаясь перед публикой, ожидая восхищения и комплиментов. Красавцы знают себе цену, и их заводит, если на эту красоту не обращают внимания. И я в данной ситуации не подавал вида, что восхищаюсь этим телом, и прятал от него свои томные от похоти глаза.
разлил по бокалам коньяк и уставился на меня в ожидании.
- Леонид! Разрешите от имени областного... - начал я, но он меня перебил:
- Кир! Нет, не так. Ты от себя, как от брата.
От себя я ему пожелал завлекающей красоты спортивной игры на площадке и личного счастья. Мы выпили, и он подставил свою щеку мне для поцелуя. Я чмокнул его и сказал:
- Я как-то неуютно себя чувствую: два голых парня распивают коньяк в постели и целуются.
- Тебя это напрягает? Ты чего-то боишься? Мы ведь вдвоём, и я впервые оказался в таком положении. Это будет наш секрет, наша тайна. Тем более, мы не сможем в дальнейшем спекулировать данной ситуацией. Ты согласен? - спросил он меня после высказанной тирады.
Я утвердительно кивнул; как я мог противоречить красавцу мужчине.
- Вот и ладушки! Давай теперь выпьем на брудершафт! - заявил он и вновь стал разливать коньяк по бокалам.
Я охуел от его напористости: из полыньи да в пламя, но назад отрабатывать было поздно.
Мы скрестили руки с бокалами и стали пить. Выпив, Леонид схватил меня за голову и три раза чмокнул в губы, а потом и вообще впился в мой рот поцелуем и завалился своим телом в 100 кг на моё тело в 70 кг. Мои попытки что-то сказать ему были безрезультатны, потому что рот был занят жарким поцелуем, а моё сопротивление под таким монстром было комариным. Единственное, что я успел, это обеими руками схватить свои трусики, которые он пытался с меня стащить.
Я чувствовал, как напрягся колом его член, расположившийся между моих бёдер и упирающийся теперь в мою промежность. Лёшик начал совершать медленные ритмические движения, его головка члена долбила мою промежность, как отбойным молотком, набирая темп. В какой-то момент он отпустил мои губы и с хрипом "Ааа!" стал судорожно кончать мне в трусики. Отдышавшись, он сполз с меня.
- Ты что отводишь глаза от меня, или я тебе противен? - завёл он старую пластинку.
- Ты мне не противен, но утром на трезвую голову мы будем сожалеть о случившемся, - начал я отвечать ему. - И потом, мало того, что ты мне брюки испачкал, так теперь ещё и трусики забрызгал.
- Глупости какие говоришь. Трусы и брюки я тебе постираю, - заговорил Лёшик. - Кирюха, я хочу выпить за тебя, ты мне больше, чем брат. У меня никогда не было такого близкого человека.
Мы с ним выпили и поцеловались. Я встал и пошёл в ванную комнату. Там я проверил состояние своих брюк - были ещё сырые, сделал себе тройную клизму, подмылся и пошёл в спальню голым.
В спальне звучала музыка, мой Аполлон, раскинув широко ноги, развалился на кровати с бокалом коньяка.
- Наконец разделся. Держи бокал, давай выпьем за тебя и за меня.
Мы выпили, поцеловались, и я лёг рядом с ним. Затем он перевернул меня и положил на себя так, что мой член оказался у него во рту, а его член у моих губ. Так, в позе 69 мы стали страстно сосать хуи друг у друга. Первым не выдержал я и стал бурно кончать ему в рот, а потом и его член зафонтанировал в моём рту. Я развернулся, и мы слились в жарком поцелуе.
Лёшик опять разлил коньяк по бокалам, и мы выпили. Чувствовалось, что он уже снова был пьяненький, да и во мне прибавилось смелости.
Вдруг я увидел, что у Лёшика по щекам бегут слёзы. Горько смотреть, когда сильный мужчина плачет.
- Брат! Что-то не так? Что случилось? - стал я спрашивать его, прижимаясь ближе к нему, поглаживая ему грудь, живот.
Он совсем расхлюпался и сквозь слёзы стал выговариваться:
- Отец давным-давно бросил меня и мать, через год и моя мать бросила меня и уехала куда-то. Воспитывала меня бабушка, водила в школу, в спортивную секцию. Потом тренеры - "Давай игру, Леонид". И вот появился ты. Как будто мы вместе воспитывались и ты куда-то уезжал, но вернулся, и знаю я тебя давно. Мне так легко и хорошо с тобой, и я тебя больше никуда не отпущу.
Я стал его успокаивать, вытирать слёзы и ласкать поцелуями. Видимо, алкоголь повлиял на воспоминания. Так, обнявшись, мы и уснули.
Утром я проснулся, лёжа на животе, ноги раскинуты в стороны, а это груда мышц нависла надо мной и вставляет свою елду в мою попу. На мои попытки возразить он своей широкой ладонью закрыл мне рот. Было жутко больно, и я пытался сопротивляться, но мои подёргивания ещё сильнее заводили моего ёбаря, его хуй, как поршень, двигался в моей попе.
И вот он, содрогнувшись, с громким стоном стал изливаться спермой в меня. Он лежал на мне, и я наслаждался запахом мужественного мачо, который исходил от него, присутствием его члена в моей попе.
Медленно член Леонида вышел из меня, и парень, развернув меня, впился своим ртом в мой член. От такой неожиданности я охнул, и новый прилив наслаждения страстью партнёра охватил меня. Его язык, губы, рот проделывали такие чудеса с моим членом, что я вскоре стал со стоном кончать.
Через некоторое время наших взаимных нежностей вспомнили, что мы голодные и необходимо готовиться к спортивному балу. Я стал чистить и наглаживать наши пиджаки и брюки. Лёшик крутился возле меня: то впивался в мои губы, то ласкал мои соски, то вставал на колени и присасывался к члену или к попе. Наконец стали одеваться. Мой мачо содрал с меня мои трусики и надел на себя, а мне предложил свои из комода чистые, но я надел его с жёлтыми пятнами белые плавочки, которые он носил.
Пообедали в ресторане и поехали ко мне домой. Я тоже жил один в квартире. Пока я принимал душ, собирал брюки, рубашки в стирку, Лёшик успел раздеться догола и уже спал на моей кровати, бесстыже развалившись с моими трусиками под головой. Его болт и яйца свисали между широко раскинутых ног. Я прилёг рядом и тоже уснул.
Проснулся я от того, что Лёшик закинул на меня ногу и, наивно вращая глазёнками, пальцем массировал мой анус. Я возмутился и напомнил ему о равноправии. Он развернулся ко мне задом и со словами:
- Ну еби меня, выеби меня, братишка, - встал на коленях раком.
Я прижался лицом к его ягодицам, стал втягивать ртом его яйца, член, языком стал лизать его анус в окружении волосиков. Он похрюкивал от удовольствия.
Я смочил слюной свой член и стал с напором вводить его в расслабленный анус. Мой мачо взвыл от неожиданной, пронизывающей всё тело боли, но я крепко прижался к его попе. Дав парню возможность привыкнуть к присутствию моего члена в его попе, я начал его методично ебать. Лёшик с крика переходил на стон и опять орал, просил пощадить его. Но моё неумолимое желание требовало активных действий, и я вскоре стал бурно кончать в него.
Вытащив аккуратно свой болт из попы парня, я перевернул его и, увидев слёзы на его глазах, стал нежно целовать Лёшика.
- Братик, ты мне целяк заломил, я думал, что порвёшь меня на две части... Кирюша, я уже не "девочка". Тем более ты влил в меня сперму. Что теперь делать? - запричитал мой мужественный мачо.
- Не бойся! Не забеременеешь! Ты ведь так же пользовал меня. Иди, браток, подмывайся, одевайся и беги в свой клуб, вас ведь собирают раньше начала бала, - ответил я ему.
Лёшик подскочил и побежал в ванную, из его попы подкапывала моя сперма. Подмывшись, он подбежал к кровати, схватил мои трусики, натянул их на себя и стал одеваться. В прихожей мы долго и страстно прощались, он сжимал мои ягодицы, а я мял сквозь брюки его член. И когда я почувствовал, что член в брюках стал напрягаться, выпроводил Лёшика за дверь.
Во Дворец молодёжи я подъехал к самому началу мероприятия. Поднялся на второй этаж, где для нас был накрыт банкетный зал. С балкона видел, как торжественно входили в фойе красавцы спортсмены, как окружали их стайки девушек и парней. Видел, как не был обделён вниманием поклонниц и поклонников и мой улыбающийся Лёшик, сверкая взглядом в поисках кого-то. Видеть меня он не мог, и я спуститься вниз тоже не мог.
Мы стали рассаживаться за накрытый стол. Опять пошли тосты, воспоминания о спортивных достижениях старших товарищей. Где-то в середине вечера ко мне подошёл официант и передал лично для меня бутылку шампанского от какого-то спортсмена-волейболиста. Я взял со стола нераспечатанную бутылку коньяка и попросил официанта передать её тому же спортсмену. Чуть позже, извинившись, я вышел на балкон и увидел, как Лёшик обрадовался моей передаче и как, побросав вокруг взгляды, со своими друзьями и поклонниками стал распивать коньяк.
Вернувшись в банкетный зал, я увидел, что партийные боссы уже прощаются и уходят, вскоре и мы разъехались по домам.
Дома, уже в постели я принюхался к Лёшкиным плавкам, уловив его стойкий мужской запах. И так, прижав их к лицу, уснул.
Глубокой ночью, около часа, раздался дверной звонок. Шлёпая к дверям в накинутом халате, я догадывался, что это явился брательник после бала. Открыл дверь. На площадке стояли улыбающийся Лёшик и мужик - как я понял, таксист.
- Ваш? Он назвал этот адрес, - спросил мужик.
- Наш! - ответил я.
- Смотрю: сидит он на лавочке один и кутается в пиджак. Пожалел его. Хорошо, адрес смог назвать. Прошу оплатить проезд.
Я заплатил таксисту и за проезд, и за доставку, и за человеческое сочувствие.
- Забирайте! Спасибо и до свидания! - сказал таксист и удалился.
Лёшик сделал шаг в квартиру и сразу рухнул в прихожей. Закрыв дверь, я начал его раздевать. Снял пиджак, рубашку в пятнах от помады и вина, брюки, и передо мной оказалось голое тело без носков и, самое главное, без трусов, без моих трусиков! Этот мудила где-то проебал мои трусики!
Я очень расстроился и в свою постель этого пиздрона не потащил, но подушку ему под голову положил и укрыл одеялом. С чувством досады я уснул на своей кровати.
Утром я стал собираться на работу, а мой ночной гость всё ещё крепко спал на полу в прихожей. Сегодня он на три месяца уезжал с командой на сборы на спортивную базу, а потом у них были чётко распланированы трёхмесячные соревнования. Полгода он будет в отъезде... Я оставил ему ключ от одного замка входной двери с запиской: "Бросить в мой почтовый ящик", положил пару новых носков, накрыл его лицо его же белыми плавочками и ушёл на работу.
Как я потом проклинал себя за эти "бабские" эмоции! Понимал, что он молодой парень, красавец и что его прельщает женское внимание, что это нужно ему. А я кто - минутная слабость! Одним словом, просто допущенное к его телу лицо, братишка. Но меня шокировали потеря моих трусиков и его приход в таком виде ко мне домой. Для меня это было как пощёчина, как, типа, заява "знай, кто ты, и знай своё место".