Не буду описывать грусть ожидания, тень сомнений, что меня опять "развели". Но когда через месяц и три дня поздно вечером раздался звонок в домофон, я знал, кто сейчас войдёт в открытую дверь.
Как найти слова, чтобы выразить радость, оттого что видишь долгожданное и уже любимое мною лицо. Я бросился на него, обхватив руками и ногами крепко сбитое тело, обцеловывая всё, что попадало под губы. Саша не отставал от меня, ласково и крепко, как медведь, меся мои хрупкие формы.
Нацеловавшись всласть, стали затаскивать с лестничной клетки деревенские подарки. Чего только там не было, большая часть которого через мгновение оказалось на кухонном столе. Мы ели вкусности, пили медовуху и говорили до полночи. А потом в молчании потянулись друг к другу. Я прижался к нему, сев на колени и нащупав "шаловливыми ручками" вздыбленную и желанную стойкость Сашкиного хуя.
Нежно прижав к груди, он понёс меня в постель, благо, после душа мы оба были уже голыми. Приняв так полюбившуюся нам в первый раз позу, мы одновременно вобрали в рот оба достоинства... Как же хорошо! Нам некуда спешить, впереди у меня два выходных. Можно наслаждаться ласками желанного человека целую вечность. Искусными ласками доведя обладание до финиша, мы лежали умиротворённые, как муж и жена, которые вместе живут уже много лет.
Перевернувшись на живот и приблизив своё лицо к моему, Санечка тихо сказал:
- Я люблю тебя! Как же мне было одиноко. Давай не будем расставаться, поедем на заимку вместе.
В его глазах было столько тепла и любования, а ещё настороженное ожидание моего ответа и страх отказа, что я смог ответить только одно:
- Да! Поедем, моя любовь! А что мы там будем делать?
Услышав сказанное, он облапил моё тело, согнув его пополам, и радостно заорал:
- Как что!? Ебаться!
Раздвинув мои согнутые ноги, он стал покрывать тело поцелуями, задерживаясь на груди, на сосках, на животе, засосал головку. Как приятно его губы ласкали меня! Поколдовав над "крепышом", он проделал обратный путь, обхватив губы, въехал в мой рот языком. Рукой скользнув вдоль его тела, я ощутил твёрдость хуя; смазка сочилась, подтверждая полную готовность к проникновению. Приподнявшись, он спустился вниз, его губы лизнули ложбинку между ягодиц, горячий язык стал буровить мою уже готовую дырочку. Вскоре язык сменили пальцы. Я расслабился, почувствовав, как холодноватый гель наполняет мой вход. Я не боялся того, что скоро его возбуждённая плоть окажется во мне, а ждал повторения кайфа наполненности нутра.
Его бодрячок с каменно торчащей залупой вполз мягко и легко. Войдя до упора, так что кожей растянутой попки я почувствовал касание яиц и волос лобка, он остановился, давая мне возможность привыкнуть к объёму. Его глаза были закрыты, рот щерился удовольствием обладания самца и от тепла внутреннего пространства, которое обхватило его стояк, как тесно прилегающая кожаная перчатка.
Вот хуй так же медленно и мягко подался назад. Вынув его почти полностью, так, что только раздувшая залупа затормозила выход из расширенного ею входа, Саша стал резко подавать вперёд. С каждым новым толчком вся моя суть устремлялась к нему навстречу. Постепенно наращивая темп движений, он раздраконил меня так, что, подхватив заданный темп, вскоре я уже сам насаживался на его стержень. Любимый наклонялся и целовал меня, я чувствовал его напряжённое дыхание, его силу.
Вот движения стали более резкими, он выгнулся, и я почувствовал, что его сперма излилась в меня. Как же это чудесно, когда она раскалённой лавой короткими "выстрелами" наполняет тело и впитывается стенками.
Мне нравилось чувствовать ЭТО в себе, ощущать близость любимого, сильного и мускулистого тела. Раздвинув ещё шире мои ноги, Саша дотянулся до моих губ, стал ласково перебирать их. Резко подвинув бёдра, он последний раз послал "своё богатство" в самую глубину моего тела. Наслаждение наполнило нас, как ключевая вода кувшины. Мы просто лежали, наслаждаясь моментом.
Выскользнув из-под горячего тела, накрывшего меня, как ватное одеяло, я, задыхаясь от волнения и замирая от распирающего желания, стал зацеловывать его спину, опускаясь к ягодицам. Мой остренький язык, раздвигая половинки, устремился к коричневой точке, пульсирующей от расслабления. Почти целиком вталкивая его внутрь, я дождался момента, когда попка сама подалась мне навстречу. Кожа на ней была загорелой, а сама она на ощупь была бархатистой. Мой давно истекающий от желания "жезл любви" мелко подрагивал, восстав так, что залупился полностью, открывая ярко-красную розу залупы. Приподняв бёдра, я наощупь направил его в пульсирующую дырку.
Легонько нажимая, я устремился вперёд, навалившись всем телом и обхватив желанного парня за плечи, жарко дыша ему в затылок. Я был уже на таком взводе, что боялся спустить, даже не начав двигаться, так что сразу стал вбивать хуй в тело, как гвоздь в податливое дерево. От моих толчков Сашка застонал и зашептал:
- Давай, резче! Глубже! Сильней!
Услышав это, я резко задвигал тазом, набрав темп работы швейной машинки, то резко посылая член в глубину до основания, то мягко скользя там, стараясь массировать вздувшуюся предсталку.
Мой темп нарастал, я как бы бежал, пытаясь "нагнать ускользающую морскую волну". Взрыв оргазма оглушил меня, как удар кувалды. Я ещё по инерции посылал себя вперёд, но уже "очереди автомата Калашникова" полетели и попали в цель. Затем, в полной "расслабухе", я опал, накрыв собой мускулистую спину Сашки.
Мы так и заснули. Ночь и сон разлепили нас. Проснулись мы от тяжести рук и ног друг друга. Хуи вновь торчали. Развернувшись, мы подарили друг другу "сказку утренней зарядки".
Позавтракав, поехали в супермаркет. Дел было много. Надо было сдать мёд, проконтролировать безналичную оплату, а главное - уволить меня. Как хорошо, что уже две недели у нас проходил практику стажёр, - его и взяли на моё место.
Ранним утром следующего дня мы выезжали на родину Саши и в совсем неизвестное место для меня.
В деревню приехали уже ночью. Достучавшись в рубленый пятистенок с резным крыльцом и красиво украшенными ставнями, быстро поужинав, слушали рассказ Сашиной мамы - Пелагеи Ивановны.
- На заимке всё в порядке, сама оттуда только вечером приехала. Отец на дальних лугах за Ольховкой пасёт стадо и домой теперь до глубокой осени не приедет. Надо бы, Саша, ему продукты туда отвезти, вам-то уже собрала, - голос её журчал и навевал сон.
Утром, позавтракав, мы поехали в загадочное для меня место, называемое незнакомым словом "заимка". Лошадь, запряжённая в телегу, нагруженная продуктами и пустыми флягами, медленно шла по грунтовой дороге. Красота леса с открывающимися тенистыми полянками завораживала. Переехав пару речушек да перевалив тройку-другую горок, мы попали в широкий распадок. В центре его и располагалось это таинственное место, оказавшееся небольшой усадьбой с домом, банькой, погребом, хлевами и громоздким сенником. За крепким забором, защищающим от непрошеных гостей, расположилась пасека на где-то не менее ста домиков - ульев. За тыном при подъезде раздался лай, и к воротам выскочили два больших волкодава. Увидев меня, они зарычали, но окрик хозяина быстро их усмирил. Через пару дней, наевшись из моих рук, они довольно урчали, когда я вычёсывал их лохматую волосатость.
Работы было много, но она была в радость, ведь рядом, почти всегда полуголый, был мой любимый Сашка. Я всё больше привязывался к нему. Его доброта, уступчивость, сила и красота магнитом притягивали меня к себе. Но главное, его глаза всегда горели желанием, а выпяченные спереди холщовые шаровары реально доказывали его постоянную готовность к любви.
Ебались мы много и часто. На пряно пахнувших травах сенника, на широком пологе, когда загорали, на лесном озере, где рыбачили, а главное, ночью, на широком топчане, покрытом мягкой периной, засыпая с вставленными хуями, после очередной прочистки "дымоходов" всегда готовыми "трубочистами" - так, чтобы проснувшись от наполненности, вновь буравить желанные попки друг друга. "Запалиться" мы не боялись, ведь с нами были два охотничьих пса, которые за версту чувствовали приближение любого, давая понять нам это ворчанием или даже лаем.
Иногда Саша уезжал в деревню или в город, а дважды мы вместе возили мёд в Москву.
шло, лето заканчивалось. Скоро навалится осенняя большая работа. Это и огород, и консервирование ульев на зиму, и перегон стада в хлева с дальних лугов, когда полетят первые "белые мухи".
Вернувшись после очередной поездки в деревню за продуктами, любимый объявил мне, что ему надо съездить дня на два в областной центр, отвезти последнюю партию меда в магазин, который он держал на паях с другими фермерами. В ночь перед отъездом он ебал меня несколько раз, утверждая, что это - право отъезжающего. А вот когда он вернётся, то обязанностью "хозяина", то бишь меня, будет необходимость ублажать "гостя", то есть его, и я буду трахать его столько, насколько у меня хватит для этого сил.
Он уехал утром. Скучать я не собирался. Во-первых, два дня - это не три месяца. Во-вторых, был телевизор, музыкальный центр, видеомагнитофон. Электричество вырабатывал портативный движок. А главное, была работа: собак накормить, пасеку обойти, выросшую траву обкосить и, высушив, перенести в сенник...
Два дня пролетели, но Саша не приехал. Я начал волноваться. На четвёртый день, после обеда, залаяли псы. Я вышел за ворота - с горки по дороге двигалась повозка, рядом шёл долгожданный человек. Широко распахнув створки, я ждал.
Вот лошадь с телегой въехала в широкий двор. Загорелое лицо Сашки цвело улыбкой радости. Времени вглядываться не было, и лишь краешком сознания я отметил и незнакомую рубашку, и какую-то несвойственную любимому худощавость. Неужто за несколько дней он так похудел на городских харчах?! Я с разбегу "оседлал" любимого и впился в его мягкие губы. Он как-то по-другому меня поцеловал, застенчиво и целомудренно. Но размышлять об этом не было времени - надо было разгружать телегу, топить баньку, готовить еду.
Ужин прошёл в разговорах, мы часто прикладывались к заветной бутыли медовухи, желание подгоняло меня, и вскоре я предложил Саше пойти в баньку. В предбаннике, быстро скинув с себя всё, я отметил скованность любимого, когда дело дошло до снятия последнего - белых трусиков. Я подумал, что перепил парень хмельного напитка, да и устал с дороги.
Наконец-то мы оказались в жарко натопленном, пахнущем хвоей помещении. Облив Сашку тёплой водой из таза, я стал ласково намыливать его, без стеснения касаясь всего, по чему соскучился. Хуй у него уже стоял, да с такой крепостью, что покачать из стороны в сторону его можно было лишь с трудом. Я не мог оторвать глаз от розово-бархатной залупы.
Не торопясь и не произнеся ни слова, я погрузил в рот желанный стояк. Я сосал, как обезумевший, соскучившись за эти дни по сексу. С наслаждением я лизал и покусывал мою любимую сардельку. На всю баньку раздавались звуки смачного причмокивания, громкие вздохи и восклицания. Это длилось довольно долго, пока, наконец, щедрые потоки густой и сладковатой спермы не стали извергаться в глубины моего рта. Я испил всё, не уронив ни одной капли.
Не теряя времени, я поднял ноги Саши, широко разведя их в стороны.
- Ну что, "гость", готов отдавать должок? - с улыбкой промолвил я.
Меня удивило недоумение, отразившееся на его лице; странно, что он про такое забыл.
Но желание поебаться было так велико, что анализировать некоторые несоизмеримости поведения любимого парня мне не хотелось, по крайней мере, сейчас.
Припав к коричневой "розетке", я стал вылизывать её своим языком. Она была упругой и в то же время бархатной. Мой любимчик стонал от наслаждения так громко, что я обрадовался: надо же, как соскучился. Вдруг Саня быстро вскочил и, всунув "дымящийся факел" мне в рот, тут же разрядился в мою глотку мощной очередью. Ух ты! Как я его раздраконил! Да, видимо, иногда надо расставаться, чтобы секс стал таким вот острым и новым. Спермы было ничуть не меньше, чем в первый раз, и я опять испил её до донышка.
Мой давно торчащий хуй уже ломило от желания вставиться в попу или в рот. Мягко, но властно я повернул большое и крепко сбитое тело любимого, уверенно раздвинул податливые ягодицы и вновь припал к его входу. Я ласкал его язычком, обдувал струёй воздуха, гладил пальчиками и добился того, что дырочка опять стала сокращаться, то открывая сладкую глубину, то вновь запахивая створки. Облизав палец, я стал массировать её, слегка надавливая на нежную мякоть. Постепенно ввёл его полностью. Мне так приятно было вновь прощупать пылающее нутро парня! Вытащив палец, я заменил его хуем, который, как меч, плотно стал входить в желанные "ножны".
Моя продолговатая залупа настойчиво скользила внутри любимого тела. Прижавшись яйцами к нему и выждав минуту-другую, я начал совершать возвратное движение... Так, теперь надо изменить угол входа и головкой помассировать простату. Саня любил, когда я проделывал этакое... А вот и долгожданная реакция: он уже сам стал насаживать свою чудную попку на мой каменно стоящий хуй.
Ебля шла, как движение саней по накатанной дороге. Темп вхождения то нарастал, то замедлялся, мы вдвоём стремительно неслись по американским горкам страсти. Я уже был "на подходе". Но почему это всегда происходит так неожиданно! Мой "шалун" напрягся, спазмы сжимали яйца. И вот оно! Из меня фонтаном вырвалась сперма; я ни разу в течение этих дней не позволил себе вздрочнуть под порнуху, ожидая любимого.
Дождавшись последнего вброса, Саша, как мустанг, взбрыкнулся. Быстро уложив меня на спину и раздвинув широко мне ноги, он резко, по-жеребячьи, вошёл в моё тело в самую глубину. Так жёстко он меня ещё не трахал. Его хуй, в который раз поражавший меня за этот вечер своей готовностью, стал наполнять моё тело, растягивая стенки до предела. От такого по всему телу разлилось неописуемое блаженство. Моя попка заёрзала под ним, я сжал внутренние мышцы, расслабил их и начал неистово подмахивать любимому.
Как мощный поршень в двигателе, хуй ходил взад и вперёд в моей растянутой попке. Остановившись и перевернув меня, поставив "раком", Саня опять резко вошёл в мои глубины. Крепко обхватив бёдра, Саша на всю длину стал ебать меня со скоростью здорового кобеля, когда тот натягивает сучку, не обращая внимания на её скулёж. Нежная кожа моей промежности горела огнём от трения, поскольку милый очень часто выводил член полностью и вновь резко входил в меня на всю длину. Но, несмотря на лёгкий дискомфорт, это мне нравилось, причём настолько, что мой хуй торчал, как пограничная вышка, между холмами поднятых ног.
Тело Саши "заколотило", яйца прижались к стволу, и меня наполнил "коктейль страсти". Я взревел:
- Кончаю!
Мой любовник барсом метнулся к моей готовой взорваться "гранате", и в его горло ворвались мощные струи горячей спермы.
Обессиленные, мы рухнули друг на друга.
Отдохнув после пережитого, мы обмылись и, умиротворённые, обнявшись за плечи, пошли в дом спать.
Перед "провалом в негу сна" я обдумывал, почему так изменился Сашка после поездки в город. Утром, открыв глаза с первыми лучами солнца, я стал рассматривать любимое тело моего дорогого мужчины. Взгляд остановился на трёх точечках, расположенных на груди и животе. Надо же, что-то прилипло в бане, а мы так и не смыли это, устав от горячего секса. Наслюнявив палец, я стал стирать эти точки, но они не поддавались. Приглядевшись, я понял, что это не грязь и не остатки мочалки, это - родинки! Странно, почему я их раньше не видел за все дни близости с Сашей? Смутные догадки родились в моей голове...