Двадцать минут

Twenty Minutes Ohio Я пришел с работы всего на двадцать минут раньше. Когда я думал об этом позже, это меня поразило. Они трахались в нашей постели всего за двадцать минут до того, как я должен был вернуться домой! Неужели я настолько скучен и предсказуем? Я мог бы сказать Вам, что ожидал этого, что я подозревал её, но это было бы ложью. Я был ошеломлен, парализован, ошеломлен. Мы с Энджи были женаты восемь лет—очень счастливых, если хотите знать мое мнение. И наша сексуальная жизнь была великолепна: энергичная, веселая, полная сюрпризов. Мы по-прежнему делали это 2-3 раза в неделю. Иногда это могло быть рутиной, но иногда это было умопомрачительно. Я не пренебрегал ею, не ездил в командировки, мы не ссорились, она не капризничала, не задерживалась на работе допоздна. Не было ничего, никакого знака, чтобы предупредить меня. Увидев перед домом незнакомую машину, я тихонько проскользнула в дом. Я сразу же услышала скрип кровати в нашей спальне и понял. Время остановилось. Я стоял неподвижно, прислушиваясь. Не слушая. Не думая. Я лениво размышлял, дышу ли я еще, течет ли кровь по моим венам. Потом я почувствовал, как колотится мое сердце, так сильно, что я был поражен, что они не могли услышать его в спальне. Я стоял там—не знаю, как долго. Я слышал скрип, слышал стоны и вздохи, слышал задыхающиеся звуки, которые издает Энджи, когда она близка к оргазму. А потом я тихо повернулся, вышел за дверь, сел в машину и уехал. *** *** *** *** Я нашел бар, сел за столик, выпил бутылку холодного пива. Подумал, не выпить ли еще одну, но остановился. Я не хотел, быть пьяным. Я почувствовал онемение. Я вспомнил, как читал, что, когда парень получает пулю, как в бою, боль приходит не сразу—сначала онемение. Вот что я чувствовал. Но я знал, что боль приближается. Я просидел целый час, и, конечно же, пришла боль и мысленные образы. Я видел, как Энджи извивалась в объятиях какого-то парня, кусала его за плечо, хватала ртом воздух. Я видел, как она сосала его член, наклоняясь, чтобы он мог трахнуть её сзади. Я видел, как они вдвоем расслабились и смеялись в нашей постели, видел, как она одарила его своей восхитительной улыбкой, видел, как она притягивала его к себе для ещё одного траха. Мой желудок сжался, сердце бешено колотилось, кулаки сжались. Я был просто развалиной. Я не мог видеть будущее дальше следующих нескольких минут, и они выглядели чертовски плохо. Что, черт возьми, мне делать? Что делает муж в такой ситуации? Чего от меня ждет Энджи? Мне в голову пришла безумная мысль. Абсолютно безумная—полная противоположность тому, что сделал бы типичный, любящий, предсказуемый муж. В моем состоянии я не мог сказать, было ли это хорошее безумие, плохое безумие или просто безумие. Не колеблясь, я решил, что сделаю это. Возможно, пришло время перестать быть предсказуемым. *** *** *** *** Я поехал в магазин электроники и купил необходимые мне высокотехнологичные гаджеты. Потом я поехал прямо к нашему дому. Я опоздал больше чем на час, и я знал, что Энджи будет интересоваться, что случилось. — Алекс, что с тобой случилось? — Я был... Я... — С тобой все в порядке? Энджи выглядела великолепно. Она только что приняла душ и накрасилась. И она всегда прекрасна. Но она была озадачена и немного встревожена, когда я вошел в дом с опущенной головой и самым мрачным выражением лица, на какое только был способен. Выглядя несчастным, я просто сказала: "Энджи", голосом, который начал ломаться. Я посмотрел на неё, позволяя горю, которое я чувствовал, отразиться на моем лице. - Пожалуйста, посиди со мной на кухне. Мне нужно с тобой поговорить. Она последовала за мной, и мы сели рядом. Несколько долгих мгновений я мрачно смотрел на неё, потом заговорил: — Пожалуйста. .. просто позволь мне сказать это и постарайся не перебивать. — У меня был роман. Три месяца с Кристиной Блоджетт. Кристина была нашей случайной знакомой. Я никогда не был с ней, и она недавно уехала из штата со своим мужем, но Энджи этого не знала. — Теперь все кончено - я покончил с этим. Но я должен был тебе это сказать. Мне пришлось. .. Я смотрел вниз, но теперь повернул свое изможденное лицо к ней. -Я. .. думал, что это просто секс, вот и все. .. что это не имеет никакого отношения к нам с тобой. Потому что я люблю тебя, отчаянно! — Но я понял. .. что я лгу себе. Каждый раз я. .. когда я был с ней, я причинял тебе боль, хотя ты и не знала. Какой любящий муж нарушит свои брачные обеты, отдаст себя сексуально другой женщине? — Я убедил себя, что ты никогда не узнаешь, чтобы это не причинило тебе вреда. Но это была эгоистичная ложь, которую я сказал себе, чтобы сохранить роман. — И я это видел. .. то, что я делал, было актом враждебности по отношению к тебе. Спать с ней. .. несмотря на то, что это был всего лишь случайный секс, он оторвал меня от тебя. Как может трах за твоей спиной не быть для тебя пощечиной, нападением на то, что мы имеем вместе? — Энджи. .. Мне так стыдно. Я даже представить себе не могу, какую боль это тебе причиняет. Мне очень жаль. И я заплакал по-настоящему - мои слезы текли не из-за моего выдуманного романа, а из-за её настоящего. Я посмотрел на Энджи, и её лицо стало изучающим. Конечно, она была совершенно ошеломлена, но не так, как это сделала бы невинная жена. Она явно не имела ни малейшего представления, как реагировать. Прежде чем она успела взять себя в руки, я продолжил: — Я хочу, чтобы ты знал одну вещь. Мы с Кристиной никогда не были вместе здесь, в нашем доме. Я бы никогда не смог быть с ней в нашей постели. Я просто не стал бы так с тобой поступать. Я подумал про себя: Надеюсь, я тебя ужалил, сука! — Я собираюсь собрать вещи и пожить несколько дней в отеле. Я уверен, что ты не захочешь, чтобы я была в доме. Я хочу, чтобы у тебя было немного времени, чтобы подумать, спросить себя, есть ли какой-нибудь способ преодолеть это. Я люблю тебя и хочу всегда быть твоим мужем. Но... честно говоря, я не знаю, смог бы я справиться с этим, если бы ты изменила мне. — Мне так жаль, Энджи! Я пойду наверх, соберу вещи и через пять минут уйду. Не дожидаясь ответа, я поспешил наверх. Я собрал вещи, но еще прикрепил микропередатчик к телефонной линии за нашей кроватью. Он будет передавать все телефонные разговоры, сделанные по этой линии, из любой точки дома на один из двух маленьких магнитофонов, которые я спрятал в задней части гаража. Мне не терпелось увидеть, как Энджи отнесется к моей "неверности". Спустившись вниз, я вернулся на кухню, улучив момент, чтобы спрятать крошечный микрофон под одной из стоек. Он будет передавать на второй магнитофон в гараже. Энджи все еще была в шоке—её глаза остекленели, рот все еще был открыт. Когда я вошел, она немного взяла себя в руки. — Алекс. ..- начала она. -Я. .. просто не могу поверить! Как ты мог. .. - Она действительно не знала, что еще сказать, и я не дал ей времени, чтобы найти еще какие-то слова. — Детка, мне так жаль, очень жаль! А теперь я пойду. Я молюсь, чтобы ты не вычеркнула меня из своей жизни! Я позвоню через пару дней, и мы сможем поговорить, когда ты захочешь. Я люблю тебя! С этими словами, чувствуя себя виноватым и пристыженным, я поцеловал её в лоб и вышел. *** *** *** *** Я никогда в жизни не делал ничего более странного и не знал, что чувствую. Ну, это не совсем так. Я знал, что чувствую себя лучше, чем если бы просто пошел домой и разыграл преданного мужа, просто рассказав Энджи, что я слышал. Я не хотел слышать её извинений, её объяснений, видеть её слезы. Я не хотел быть этим клише, рогатым мужем. Неужели я все еще страдаю? Неужели я все еще смотрю домашние фильмы с Энджи и её любовником, которые крутятся у меня в голове? Конечно. Я умирал внутри. Я был вне себя от гнева и еще больше от горя. Но я испытал некоторое мрачное удовлетворение, зная, что в то же время трахаю её голову. Вот тебе и предсказуемость! Чего я надеялся достичь? Я не уверен, что знал это даже после того, как сделал это. Но я знал одно: реакция Энджи в течение следующих нескольких дней определит, останемся ли мы женаты или я надеру её изменяющую задницу. *** *** *** *** Я пошел и спокойно поужинал в одиночестве. Мне казалось, что чем больше времени я дам Энджи подумать, тем лучше. Её первым порывом было бы разозлиться, оскорбить меня за мое "преступление". Я хотел, чтобы она хорошенько все обдумала. В лучшем случае, я надеялся, что она действительно задумается о том, как плохо чувствовать себя обманутой. Возможно, это было бы слишком, но я хотел, чтобы она включила домашние фильмы обо мне и Кристине Блоджетт у себя в голове. Я хотел, чтобы она чувствовала себя обиженной, опустошенной - такой же опустошенной, как я. Ну я не знаю - это было вероятно. Неужели она все еще любит меня? Или мы были всего в нескольких днях пути от неожиданной сцены прощания? И даже если бы она любила меня, мои откровения не причинили бы ей такой боли. Как она могла чувствовать ту же боль, что и я, если сама делала то же самое? Это может показаться просто "поворот-это честная игра" или даже "нет вреда-нет фола". И уж точно, черт возьми, я этого не чувствовал! В любом случае я решил подождать неделю, прежде чем говорить с Энджи. А пока я позволю ей вариться—и слушать скрытые магнитофоны, чтобы узнать, что она задумала. Я позвонил в свой офис и оставил сообщение, что мне нужно срочно уехать из города, чтобы позаботиться о больной матери, и я использую свои накопленные личные дни и дни отпуска. Затем я сделал новое объявление на свой мобильный телефон: "Привет, это Алекс, я уезжаю на несколько дней, но, пожалуйста, оставьте мне сообщение, и я позвоню вам, когда вернусь". Я зарегистрировался в местной гостинице "Холидей Инн", поставил машину на заднем дворе, дошел до бюджетного пункта проката и взял напрокат невзрачный седан. С ним было бы легко ездить по городу незамеченным, даже в моем собственном районе. *** *** *** *** Возможно, у вас были бессонные ночи в жизни, но не такая бессонная ночь, как та, что была у меня, когда я снова и снова видел Энджи и какого-то неизвестного парня вместе. Больше всего меня ранило не то удовольствие, которое она получала. Например, я бы не обиделся, если бы она сделала потрясающий массаж. Это была близость: то, как влюбленные открывают себя друг другу. Игривые улыбки и прикосновения, манеры, которые есть у каждого из нас в постели. Все то, что я любил в Энджи, все то, что должно было быть только для меня! Я не представлял, что когда-нибудь смогу снова заняться с ней любовью. Как я мог видеть эти знакомые жесты, не думая о ней с другим мужчиной? Откуда мне было знать, соответствует ли удовольствие, которое я ей доставлял, тому, что доставил ей он? Неужели она всегда будет сравнивать мое тело, мой член и мою выносливость с его? Разочаруется ли она во мне? Поскольку я понятия не имел об этом романе, я также не имел понятия и о его причинах. Может быть, наша жизнь была предсказуемой—может быть, мы были в колее, а я этого не заметил. Но я был так счастлив с ней! И я думал, что она тоже счастлива.... В ту ночь я так ничего и не решил, но и не спал. *** *** *** *** Позавтракав в мотеле, я поехал к себе домой и припарковался через пару дверей. Я подождал, пока Энджи уедет на работу. Через пятнадцать минут я был внутри и устроился на кухне с двумя магнитофонами. Был только один телефонный звонок, примерно через час после того, как я ушел из дома. Энджи позвонила своей лучшей подруге Конни и очень эмоционально попросила её приехать. Конни и её муж Брэд были соседями. Он и я были просто друзьями, но Энджи и Конни были очень близки. Когда Конни приехала, Энджи была в слезах, и Конни спросила: "Боже мой, Энджи, что случилось?" — Случилось ужасное! Ты не поверишь! — О господи, неужели Алекс узнал о вас с Томми? "Интересно, — сердито подумал я, - Конни все знает об этом деле! — Нет, Конни, все еще хуже. У Алекса был роман с Кристиной Блоджетт. Целых три месяца! Сегодня вечером он пришел домой и признался мне. Он плакал, Конни, — он выглядел разбитым. Он сказал, что все кончено, что ему очень жаль, но он должен сказать мне правду. Я никогда не видела его таким расстроенным! На несколько мгновений воцарилась тишина. Тогда Конни сказала, «Энджи, тебе нужно успокоиться. Давай подумаем минутку». — На самом деле, я не понимаю, почему это так плохо! Теперь ты по-настоящему одержала над ним верх. Если он когда-нибудь узнает о тебе и Томми, ты можешь сказать ему, что все это было ради мести тебе! Это как карта "Освободись из тюрьмы"! Слушая это, я застонал про себя. "Спасибо за помощь, Конни", - подумал я. Энджи сказала: нет, Конни, ты не понимаешь! Я чувствую себя совершенно разбитой. В этом нет никакого смысла, я знаю—я тоже это сделала. Но одна только мысль об Алексе с ней—это как нож в сердце. — Ты ведь помнишь, как она выглядит? Эти блестящие рыжие волосы и большие сиськи, которыми она трясет перед каждым мужчиной в комнате. Все это время я думала, что Алекс любит меня, и только меня. .. а он трахал эту сучку! Не могу поверить, какая я дура, что ничего не заметила! Конни пыталась успокоить Энджи, но у неё ничего не получалось. Энджи была охвачена теми же разрушительными чувствами, что и я. — Конни, я просто не знаю, что делать. Последние два часа я чувствую, что схожу с ума. Ты не хуже меня знаешь, что Томми был всего лишь интрижкой—безобидной забавой. Для меня это значило не больше, чем возбуждение от совершения чего-то противозаконного, как ты с Генри в прошлом году. Для меня это была новая информация, что у Конни тоже был роман. Энджи продолжала: - И я никогда особо не задумывалась о том, что мой роман может сделать с Алексом. Я просто подумала, что буду осторожна, и он никогда не узнает. Точно так же, как Брэд никогда не узнал о тебе и Генри. Ты хорошо повеселилась, все кончено, и твой брак по-прежнему прекрасен. — Но сейчас. .. Она остановилась, и я услышал, как она плачет. — Теперь я чувствую себя такой разорванной на части! Как я могу снова доверять ему, этому ублюдку? Все... то, как мы по-особенному относимся друг к другу, как он обнимает меня и разговаривает со мной. Ты знаешь, о чем я говорю. Вот дерьмо! Я могла бы, черт возьми, убить его! — Послушай, Энджи, - успокаивающе сказала Конни. - Это еще не конец. Ты сама сказала: Томми-всего лишь интрижка, а ты все еще любишь Алекса. Генри был для меня всего лишь мимолетным увлечением, а я все еще люблю Брэда. Если это было то же самое для Алекса, почему вы оба не можете пройти через это? — Голос Энджи звучал глухо. - Потому что теперь я понимаю, каково это, Конни. Потому что каждый раз, когда он. .. вставлял в неё свой член, это было похоже. .. как будто смеётся мне в лицо. Прелести свежей киски, за моей спиной! Может, он и любит меня, но как он может не смеяться про себя? - Моя бедная старая жена, вот тебе еще немного острых ощущений для меня, и она никогда не узнает, - плюс мысль о Кристине, смеющейся про себя надо мной! — Это просто убивает меня! Мой о-такой-предсказуемый муж. Ты знаешь, как мы шутим, что мы можем устанавливать по нему часы - когда он встает, когда он уходит на работу, что он ест на завтрак каждый день. Наверное, я ошибалась во всем этом. — Я чувствую себя такой использованной, Конни! У меня такое чувство, будто он вытер руки и выбросил меня в мусорное ведро! — Давай я сделаю нам кофе, Энджи. Какое-то время не было слышно ни слова, только звон чашек и журчание воды. Время от времени я слышал, как Энджи тихо плачет. Пока они пили кофе, Конни пыталась успокоить Энджи, но безуспешно. Уходя, Конни взяла с Энджи обещание не делать ничего опрометчивого. — Что бы ты ни делала, не говори Алексу о Томми! Прямо сейчас он чувствует себя ужасно из—за того, что он сделал - и это то, что тебе надо. Это единственный способ, которым ты можешь контролировать ситуацию. Энджи вздохнула. - Не знаю, Конни. Он был честен со мной—не знаю, смогу ли я продолжать лгать ему. — Единственное, что я знаю наверняка, это то, что мы с Томми закончили. По крайней мере, сейчас. До тех пор, пока я не узнаю, есть ли у меня еще мой брак—или даже хочу ли я его. *** *** *** *** Я ждал почти целую неделю, прежде чем позвонить Энджи. Это было долгое, нереальное время моей жизни. Я не звонил друзьям, потому что не хотел ни сочувствия, ни совета. Я много гулял по лесу в одиночестве, размышляя или просто бесцельно бродя. Я попытался прочесть пару книг, но они меня не заинтересовали. Я пошел на новый боевик-триллер в кинотеатр, но ушел через полчаса. Я думал, как мог, о будущем. Единственное решение, которое я принял наверняка, было то, что, если мы с Энджи расстанемся, я уеду. Мне нужно было начать все с чистого листа где-нибудь подальше от моих воспоминаний о более счастливых временах. Я поговорил с адвокатом по разводам, которого рекомендовал мой старый друг. Оказывается, разводы без вины между парами, не имеющими детей, довольно рутинны-со всем этим можно покончить за несколько месяцев, пока не будет оспорено имущественное урегулирование. Я попросил его начать действовать, подготовить первоначальные бумаги, но пока не подавать Энджи. Вместо этого я сохранил бумаги с уведомлением—у меня была мысль, что я мог бы лично бросить их ей на колени, в зависимости от того, как пойдут дела. Жизнь с Энджи делала меня счастливее, чем когда-либо. Она была любящей, заботливой и веселой, как никто из тех, с кем я когда-либо был. Она заставляла меня смеяться, и я, казалось, тоже заставлял её смеяться. Нам было легко и комфортно друг с другом—я всегда чувствовал себя с ней самим собой, практически с нашего первого свидания. И я решил, что это потому, что ей нравился настоящий я—мне не нужно было напускать на себя вид или пытаться произвести на неё впечатление. Она дразнила меня за предсказуемость моих привычек, но уважала мою серьезность и чувство ответственности. Прежде всего, я всегда доверял ей. Я считал её честной и преданной. Ну и что теперь? Очевидно, "честные и преданные" стоили примерно столько же, сколько акции WorldCom. Я знал, что все еще люблю её—я просто не мог представить себе жизнь, в которой я не мог бы доверять ей. Больше всего на свете я чувствовал себя униженным. Когда вы изменяете кому-то, как я сказал ей, это акт враждебности, пусть и бессознательный. Вы перекладываете что-то на своего супруга; вы делаете из него дурака. И это чувство превосходства, того, что вы в курсе тайны, которую они не знают, заражает все отношения. Я не мог поверить, что Энджи втайне не думала обо мне немного хуже, зная, что кто-то другой трахает её за моей спиной. К её любви ко мне примешивалось немного снисходительности, презрения. Как я мог когда-нибудь, простить её за это? *** *** *** *** Каждый день, убедившись, что Энджи нет дома, я возвращался домой и слушал магнитофоны. На следующий день после разговора с Конни Энджи позвонила Томми и сообщила, что их роман заканчивается. Из их короткого разговора я узнал о нем не слишком много. Он явно был моложе, и, похоже, между ними не было ничего, кроме сексуального влечения. Когда она сказала ему, что у неё семейные проблемы и она больше не может его видеть, он не казался раздавленным—просто разочарованным (вероятно, из-за потери хорошего куска задницы!). Он не умолял и не сердился. Его реакция была скорее такой: о'кей, конечно, я понимаю—ну, это было потрясающе, никаких обид. Я также узнал, что они трахались около трех недель—обычно в его квартире, но один или два раза в моем доме. Я так и не узнал, как они познакомились. Небрежность их отношений одновременно успокаивала меня и вызывала отвращение. Я испытал облегчение от того, что Энджи не влюблена в него и что он не угрожает отнять её у меня. Их тон по телефону был почти таким же, как у её тренера по плаванию или массажиста. Это заставило меня чувствовать, как будто меня заменили. С другой стороны, как она могла так просто прыгнуть в постель к этому парню? Только потому, что у него было горячее тело и он был доступен? Неужели наши клятвы друг другу так мало значат? Чего стоила любовь Энджи ко мне, если она не мешала ей трахаться с этим парнем просто ради удовольствия? Я не мог ответить на этот вопрос. Кроме обычных телефонных звонков, я слышал только долгие разговоры Энджи с Конни—одни по телефону, другие дома. Во всех этих разговорах Конни говорила одно и то же: Не рассказывай Алексу о своем романе! Удерживай верх, заставляй его чувствовать себя виноватым. Энджи была несчастна. Она ревновала, злилась и чувствовала себя виноватой. Она чувствовала всю ту боль, которую, как я надеялся, она будет чувствовать: мучилась мыслями обо мне с Кристиной, неуверенная в том, как сильно я забочусь о ней, опустошенная разрушением её доверия ко мне. Она была невероятно зла на меня, так сильно, что иногда говорила, что ей все равно, если она никогда больше меня не увидит. Но в то же время она была вынуждена взглянуть на свое собственное поведение. Она пыталась заставить Конни понять, насколько эгоистичным и разрушительным было то, что она сделала (хотя Конни сопротивлялась признанию этого). Я доверял Энджи так же, как она доверяла мне, а она предала мое доверие. То, что я не знал о её романе (так она думала), не делало его менее неправильным. Она призналась вслух, что измена заставила её думать обо мне хуже, хотя я не был виноват. Через 5-6 дней Энджи так и не приблизилась к решению, что ей делать. Конни в основном советовала ей не признаваться, а напасть на меня, но Энджи не была убеждена. Я был слегка удивлен, что Энджи даже не попыталась мне позвонить. Я бы не ответил на звонок, если бы она позвонила, но я бы знал о звонке. Я предположил, что она чувствовала, что как виновная сторона, я был тем, кто должен был позвонить ей первым. *** *** *** *** Ровно через неделю после моей "исповеди" я пришел домой в 4:00 и приготовил хороший ужин для себя и Энджи, ожидая её возвращения с работы. Я выбрала день, когда знал, что Конни не будет рядом, потому что она встречалась со своим мужем. Я не хотел никакого вмешательства в то, что обещало быть болезненным противостоянием. Энджи осторожно вошла около 5.45. Она видела странную машину перед домом и понятия не имела, кто может быть в доме. Она ахнула от шока, когда увидела меня и столовую. Стол был накрыт скатертью, свечи и два сервиза из нашего дорогого фарфора. Я в фартуке стоял у плиты и что-то помешивал. Она чувствовала запах соуса, который я приготовил для телятины, и жареной картошки в духовке. — Привет, Энджи, - сказал я, стараясь выглядеть взволнованным и испуганным. - Я надеялся. .. Я надеялся, что если я приготовлю нам ужин, то, возможно, мы сможем. .. поговорим вечером? — Алекс, ты напугал меня до смерти! Где твоя машина? — О, она в ремонте на несколько дней, и я взял машину напрокат. Прости за это. — И почему же ты не позвонил мне раньше? Я была... Я не знаю. Злой, растерянной, обеспокоенной. — Ну, Энджи, я тоже испугался. Я хотел дать тебе немного времени. Я так боялся, что ты просто закричишь на меня, выбросишь из своей жизни навсегда. «Я все еще боюсь, что ты сделаешь это», - сказал я, глядя на неё. — Возможно, - ответила она. - Я понятия не имею, что делать, Алекс. Мне было так больно на этой неделе. Я плакала, думала и волновалась. Как ты мог так предать наш брак? Как ты мог разрушить мое доверие к тебе?" "Все идет не так уж хорошо", - подумал я. Возможно, следуя совету Конни, Энджи вела себя агрессивно и нападала, а не отступала. — Энджи, - сказал я. - Я ошибся. Обманывать тебя было неправильно. Это самое худшее, что я когда-либо делал, и я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я здесь сегодня вечером в надежде, что мы сможем это обсудить и посмотреть, есть ли шанс на наш брак. —Возможно, ты думаешь, что я не знаю, через что тебе пришлось пройти на прошлой неделе, но поверь, я это знаю. Она начала сердито отвечать. - Черт побери, Алекс, как ты можешь знать, через что мне пришлось пройти? Затем она внезапно сменила тон. — Прости, - сказала она более спокойно, почти устало. - Похоже, это прекрасный ужин. Почему бы нам не поесть, а потом попытаться поговорить обо всем? За ужином мы оба немного расслабились, умудряясь говорить на нейтральные темы. Её работа, наши семьи, как продвигается новая компания её брата. Я сказал ей, что взял отпуск, чтобы попытаться все уладить. Она спросила, где я остановился, и я рассказал ей о "Холидей Инн". — Там было довольно одиноко, - сказал я с грустной улыбкой. — Да, здесь тоже было довольно плохо, - ответила она с почти тоскливым выражением на лице. Я ждал. Я хотел одного из двух: чтобы Энджи призналась мне в своем романе или чтобы она продолжала страдать, думая, что я тоже обманул. Когда она промолчала, я подтолкнул её. - Ну, что же нам делать? Ты хочешь меня о чем-то спросить? Ты хочешь мне что-то рассказать? Я никогда не узнаю, что она могла ответить, потому что кухонная дверь внезапно открылась, и мы услышали голос Конни: "Энджи, ты здесь? Она вошла в столовую, увидела нас и тут же набросилась на меня. - Алекс, что ты здесь делаешь? У тебя хватило наглости вернуться сюда—ты знаешь, как страдала бедняжка Энджи? Я попыталась сдержать раздражение. Черт побери, она должна была быть сегодня с Брэдом! Энджи пришла в голову та же мысль. - Конни, я думала, вы с Брэдом собираетесь ужинать. — О, он работает допоздна, и нам пришлось его отложить. Энджи, ты ведь не позволишь Алексу уговорить себя и вернуться в дом? Я начал видеть возможность использовать неожиданный визит Конни в своих интересах. Я мог спорить с ней, позволяя ей говорить все то, что могла бы сказать самодовольная и невинная жена. — Конни, - тихо сказал я. - Я знаю, что ты подруга Энджи, но не уверен, что это твое дело. — О, нет? - вспылила она. - Как ты думаешь, кто держал твою жену за руку, приносил ей кофе, слушал, как она плачет? Ты хоть представляешь, как прошла для неё эта последняя неделя? — Да, Конни, я знаю, - ответил я, а Энджи сказала: - Конни, пожалуйста, успокойся. — Нет, я не успокоюсь, - настаивала Конни. - Алекс, изменять Энджи, а потом швырнуть ей это в лицо - это самое худшее, что ты мог с ней сделать! Как ты мог быть таким бессердечным? Я сохранял спокойствие. - Ты хочешь сказать, что было бы лучше, если бы я завел роман и НЕ сказал об этом Энджи? Это бы все исправило? Это поразило её — она выглядела менее уверенной в себе, немного смущенной. Я также заметил, что Энджи покраснела и на мгновение отвернулась от нас. Взяв себя в руки, Конни воскликнула: - Нет, Алекс, я не это имела в виду. — Ладно, Конни, пожалуйста, помоги мне понять. Разве это неправильно для женатого человека иметь роман за спиной своего партнера? Или это нормально, если партнер никогда не узнает? Или ты хочешь сказать, что раскрытие правды о романе только ухудшает ситуацию? Пожалуйста, проясни это для меня! Я наблюдал за Энджи, пока мы с Конни спорили. Она, казалось, была полна решимости, а также счастлива позволить Конни говорить за неё. На данный момент это меня тоже вполне устраивало. Несмотря на свое затруднительное положение, Конни оставалась агрессивной. — Это не сложно, Алекс. Ты изменил Энджи. Это было неправильно—это было отвратительно. Даже если бы ты не сказал ей, это было бы ужасным нарушением её доверия. — Но я должна задаться вопросом, не было ли твое "признание" сделано только для того, чтобы избавиться от собственной вины. Энджи явно не обрадовалась, услышав это! — Конни, - сказал я, - мне кажется, ты хочешь сказать, что жульничать не так уж и плохо, пока это тайна, но оттого, что ты признаешься, становится еще хуже. Ты согласна с этим, Энджи? Моя жена выглядела обеспокоенной. - Я. .. не знаю точно, что я думаю. Я просто знаю, что с тех пор, как ты рассказал мне о себе и Кристине, я. .. просто была вне себя. Это ужасно, через что ты меня заставил пройти! — Хорошо, позволь мне спросить тебя так прямо, как я могу. Должен ли я был держать свой роман с Кристиной в секрете от тебя, просто покончить с ним и навсегда оставить тебя в неведении? Прежде чем она успела ответить, в разговор вмешалась Конни. – Ответ - Нет, Алекс. У тебя всегда была бы тайна над Энджи, мерзкая, грязная тайна. Ты бы всегда испытывал к ней легкое презрение, зная, что у тебя происходит что-то горячее, а она слишком слепа, чтобы это заметить. Разве ты не видишь, как это её унижает? Я не ответил, хотя был в восторге от её ответа, и на долгую минуту воцарилось молчание. - О'кей, Конни, кажется, я понимаю, о чем ты. Но я думаю, что сейчас самое время оставить нас с Энджи наедине. Нам предстоит пройти через множество трудных вещей — только вдвоем. Конни посмотрела на Энджи, которая кивнула ей. - Да, Конни. Спасибо за то, что ты такой хороший друг, но нам с Алексом нужно поговорить наедине. Конни неохотно попрощалась и ушла. Когда я снова повернулся к Энджи, она выглядела еще более смущенной, чем обычно. Я предложил ей помыть посуду, а сам пошел и приготовил кофе. Я налил нам две чашки и отнес их к столу. — Энджи, что нам делать? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Есть ли у нас хоть какой-то шанс? — Честно говоря, Алекс, понятия не имею. Это... это сложнее, чем ты думаешь. Я никогда не думала, что то, что ты мне когда-либо рассказывал, могло сделать меня такой несчастной, такой растерянной. — Я был не прав, рассказывая тебе о своем романе, Энджи? Я должен был скрыть это от тебя? — Нет! - воскликнула она, внезапно заливаясь слезами. - Нет, делать это за моей спиной было бы еще хуже! О Боже, кажется, я схожу с ума! Я наклонился и взял её за руку, нежно держа её, пока она рыдала в течение нескольких минут. Наконец она достаточно успокоилась, чтобы сказать: Алекс, я думаю, тебе лучше уйти. Я знаю, что мы еще не обсудили это, но мне кажется, что нет. .. Просто я пока не готова к этому. — Мы можем встретиться через пару дней? Я знал, что она борется с дилеммой, признаться ли мне в правде, и для меня было очень важно, чтобы она это сделала. — Конечно, Энджи. Как насчет того, чтобы я снова приготовил ужин здесь в пятницу? — Нет, Алекс, на этот раз я хочу готовить. Мы быстро попрощались. Я поцеловал её в щеку, нерешительно, как будто сомневаясь, осмелюсь ли, и ушел. Весь вечер Энджи вела себя совсем не так, как невинная обманутая супруга. Было мало криков, никаких гневных обвинений. Конечно, я знал, почему она так себя не вела—она не была невинной! Но мне было интересно, подумала ли она о том, как странно, что она не выражает никакой ярости по поводу того, что я сделал. *** *** *** *** В течение следующих двух дней Энджи и Конни продолжали свои разговоры. Конни упорно уговаривала Энджи не признаваться в своем романе, и Энджи чувствовала себя неуверенной и потерянной. Было ясно, что мои доводы в споре с Конни давили на Энджи, но ни она, ни я не знали, что она сделает в конце. К пятнице я решил, что с меня хватит. Так или иначе, сегодня вечером правда выйдет наружу. Я надеялся на честность Энджи, но если я не получу её, то, клянусь Богом, она получит её от меня! Я вдруг понял, что мне её почти жалко. Я точно знал, на что похожа её боль—даже слишком хорошо. Но моя боль была результатом её настоящего романа, а её—всего лишь временным страданием, которое, по моему мнению, она заслуживала меньше всего. Когда в тот вечер я вошел в дом, наши роли, казалось, поменялись местами. Мне надоело изображать покорного, виноватого мужа, и я вошел, чувствуя себя расслабленным. Энджи должна была быть разгневанной жертвой, но она выглядела напряженной и встревоженной. — Привет, Энджи, - сказал я и снова поцеловал её в щеку. - Ты прекрасно выглядишь, и ужин отлично пахнет. Могу ли я чем-нибудь помочь? — Нет, спасибо, Алекс. Может, налить вина, оно в холодильнике. Сейчас я подам тарелки. Как и в среду, мы молчаливо договорились не касаться главного вопроса во время обеда. Вместо этого мы ели, говорили на легкие темы и наслаждались стряпней Энджи. Когда мы сидели за кофе, я решил начать первым. Мой брак мог закончиться в конце этого разговора, но я больше не хотел ждать. — Мы не должны больше танцевать вокруг этого, Энджи. Ты должна честно сказать мне, как ты себя чувствуешь и что нас ждет впереди—по крайней мере, с твоей точки зрения. Ни один виноватый муж, пытаясь вернуть благосклонность жены, никогда бы не заговорил с такой силой, но Энджи, казалось, этого не замечала. Вместо этого она просто смотрела на меня, потрясенная, со слезами в уголках глаз. — Алекс, я. .. Я все еще не знаю, что тебе сказать. Каждый раз, когда я думаю о тебе с Кристиной, я начинаю плакать. Я чувствую пустоту внутри себя, дыру в сердце, как никогда раньше. Я не понимаю, как это может когда-нибудь исчезнуть, как я могу снова доверять тебе. Я ничего не сказал, надеясь услышать "но". — Но. .. но я тоже не была честна с тобой. Я тоже тебе изменяла — у меня был роман! Последние слова она произнесла, запинаясь и разрыдалась. Через минуту она посмотрела на меня, все еще плача, вероятно, ожидая от меня шока или гнева. Вместо этого я сидел тихо, глядя на неё. — Ты можешь рассказать мне об этом, Энджи? Избегая моего взгляда, она сказала: просто парень, с которым я познакомилась на уроке тенниса. Мы обычно выпивали по паре стаканчиков после занятий, и он всегда флиртовал со мной. И вот однажды вечером мы остались в баре вдвоем, и. .. и... Она замолчала и тихо заплакала, закрыв лицо руками. Потом она подняла глаза. — Подожди минутку, черт возьми, Алекс! Вот я тебе исповедуюсь, а ты мне никогда ничего о себе не рассказывал. .. шлюха Кристина! Разве я тоже не заслуживаю правды? — Ну, во-первых, Энджи, ты заметила, что никогда не спрашивала меня об этом? Но да, ты тоже заслуживаешь от меня полной правды. И у меня есть две вещи, чтобы сказать тебе. — Во-первых, я уже знал о вашем романе. Я пришел домой немного раньше на прошлой неделе и услышал, как вы трахаетесь в нашей постели—в НАШЕЙ постели, Энджи! — А во-вторых, у меня никогда не было романа с Кристиной Блоджетт. Они с мужем переехали в Ванкувер в январе прошлого года. Я все выдумал, Энджи, — я никогда тебе не изменял, никогда. Энджи посмотрела на меня не только ошеломленно, но и непонимающе. – Погоди-ка, ты СОЛГАЛ мне, Алекс? Затем, когда мое первое заявление поразило её, краска сошла с её лица. Она уставилась на меня, и её смущение сменилось стыдом. — Ты нас слышал? - прошептала она. — Да, - холодно ответила я, чувствуя, как меня охватывает сдерживаемый гнев. - Да, Энджи. Я слышал, как ты трахалась с другим мужчиной в нашей постели! — И я ушел. А через час я вернулся сюда и рассказал тебе безумную историю о себе и Кристине Блоджетт. Я хотел, чтобы ты почувствовала хоть немного той боли—той тоски, которую я испытывал. Я мог сказать, что она изо всех сил пыталась собрать все это воедино. Она выглядела совершенно сбитой с толку, что было нетрудно понять. Я подождал пару минут, а затем продолжил. — Эджи. У нас еще много разговоров. Пожалуйста, позвони мне, когда будешь готова, и я вернусь в дом. Но лучше бы это случилось поскорее, и тебе лучше быть готовой быть со мной абсолютно честной. Иначе этому браку конец. Я встал и, не оглядываясь, вышел из дома и уехал. *** *** *** *** Я не забыл про документы о разводе в кармане—я решил не вытаскивать их. Как бы я ни был зол, я еще не был готов сделать этот шаг. Признание Энджи не сделало все лучше, потому что ничто не могло этого сделать. Но она была честна - возможно, любовь ко мне значила для неё больше, чем просто возможность господствовать надо мной как (предположительно) невинной жертвой. Я ушел, выпил два пива в баре "Холидей Инн", поднялся наверх и заснул с игрой в мяч по телевизору. Я устал, был подавлен, зол и полон надежд—интересное сочетание. Мой сотовый разбудил меня в 8:15. В такую рань в субботу это должна была быть Энджи, и так оно и было. — Алло? - сказал я спросонья. — О, Алекс, прости, что разбудила тебя, - Её голос звучал дрожащим и испуганным. — Все в порядке, Энджи. Я остановился и больше ничего не сказал. —Алекс, я знаю, что мне нужно. .. о Боже, как ты собираешься простить меня? Она замолчала и начала всхлипывать. Наконец она успокоилась немного и сказала, "Мы можем сегодня поговорить? Я просто схожу с ума. Я так боюсь потерять тебя, что даже думать не могу! — Что ты сегодня делаешь, Энджи? Может быть, мы встретимся позже. Не хочешь пойти куда-нибудь пообедать? Она, казалось, немного успокоилась. – Обед - отлично, но, пожалуйста, не на людях. — Ладно, - сказал я. - Я могу взять несколько бутербродов домой. Какое у тебя сегодня расписание? — Мне нужно кое-что сделать и сходить в супермаркет, но я вернусь к 12.30. Это нормально? — Да, все в порядке. — Алекс? — Да, Энджи? — Я люблю тебя, - прошептала она. И прежде чем я успел ответить, она повесила трубку. *** *** *** *** Я быстро принял душ, позавтракал, потом пошел в магазин деликатесов и купил бутерброды на обед. Я добрался до дома к 11 часам, что дало мне много времени, чтобы прослушать записи того, что происходило прошлой ночью после моего ухода. Сначала был только звук плача Энджи. Через некоторое время она успокоилась и вымыла посуду. Затем она позвонила в справочную службу, попросила Блоджеттов, и ей сказали, что номер больше не обслуживается. Через пару минут она позвонила женщине по имени Розмари Берк, которая дружила с Блоджеттами. Энджи небрежно спросила, не видела ли она их в последнее время, и Розмари ответила: "О нет, Артур получил работу в Британской Колумбии примерно в начале года, и они переехали туда." Поболтав еще несколько минут, Энджи повесила трубку, тут же позвонила Конни и попросила её приехать. Едва Конни переступила порог, как Энджи снова заплакала. —Конни, боюсь, я его потеряла! Я думаю, Алекс собирается развестись со мной! — Энджи, о чем ты говоришь? Виноват он, а не ты—по крайней мере, он так думает! — Нет, послушай! Энджи объяснила Конни то, что я сказал ей за ужином. Последовало долгое молчание. Наконец Конни тихо, почти восхищенно произнесла: - Это невероятно, Энджи! Что за странный поступок с его стороны! Но откуда ты знаешь, что это правда? Может быть, он солгал сегодня вечером, просто чтобы ввести тебя в заблуждение! — Нет, Конни, я звонила Розмари Берк. Она сказала, что Блоджетты уехали в январе. Нет, я много думала об этом. Сегодня вечером Алекс сказал правду—никакого романа не было. — Но что действительно важно, так это то, что он слышал нас с Томми! В нашей постели! Она замолчала и начала всхлипывать. Я слышал, как Конни встала, вероятно, чтобы обнять Энджи, когда она плакала. Их разговор продолжался больше часа. Вся бравада Конни исчезла—она так же ясно, как и Энджи, видела, что я чувствую. Они даже повторили мой спор с Конни, произошедший двумя ночами ранее, с ужасом понимая, как плохо теперь выглядят все высокомерные заявления Конни о прелюбодеяниях. В конце концов, лучшее, что Конни могла предложить моей жене, - это немного утешения. - Он все еще хочет быть с тобой, Энджи. Иначе он никогда бы этого не сделал. Он бы вернулся домой и вышвырнул тебя из дома. — Я знаю, - сказала Энджи, шмыгая носом. - Я все время говорю себе это. Но после всего того, что мы с тобой говорили о жульничестве, как это ужасно—он просто сидел и позволил нам об этом говорить. — Энджи, все, что мы говорили в тот вечер, не имеет значения. Все, что имеет значение, - это то, хочет ли Алекс по-прежнему быть женатым на тебе. Любит ли он тебя настолько, чтобы дать тебе еще один шанс. Отчасти это зависит от тебя, но в основном от него. Тебе придется поговорить с ним и посмотреть. Браво, Конни! Первый здравый совет, который она дала Энджи с тех пор, как все это началось. Я закончил с пленками еще до того, как вернулась Энджи, и просто сидел в гостиной, размышляя. Услышав шум её машины, я подошел и открыл ей дверцу. Энджи вошла с двумя пакетами продуктов, выглядя такой кроткой и испуганной, какой я её никогда не видел. Не говоря ни слова, я пошел к машине, принес остальные вещи, и мы вместе принялись все убирать. Когда мы сидели за кухонным столом с бутербродами, Энджи пробормотала: Я просто не знаю, что тебе сказать. Мне так стыдно... — Энджи, - ответил я. - Как ты себя чувствовала последние десять дней, думая, что я изменил тебе с Кристиной? Глядя прямо на меня, она сказала: Это было ужасно. .. ужасно. Это были такие страдания и злость, какие я никогда не испытывала в моей жизни. Это подняло всю мою неуверенность—все чувства, которые я когда-либо испытывала по поводу того, действительно ли ты любишь меня, достаточно ли я умна или достаточно забавна, достаточно ли я для тебя. .. ну, знаешь, в постели. — Я все время видела, как ты целовал её. .. занимался с ней диким сексом, жарче, чем когда-либо. Я все представляла, как ты играешь с её большими сиськами. Я видела, как вы оба трахались, улыбались друг другу, смеялись надо мной, глупой женой, которая не знает, что происходит у неё за спиной! — Ну, Энджи, я тоже чувствую то же самое. За исключением того, что, как ты знаешь, на самом деле я не изменял тебе—ты изменяла мне. Теперь ты можешь забыть эти чувства, но я должен жить со своими. Сам того не желая, я начал повышать голос. —И, должен добавить, ты узнала о моем так называемом романе, потому что я признался тебе в этом, извинившись и сказав, как сильно люблю тебя. Я узнал о твоем романе, потому что ты трахалась с кем-то еще в нашем доме, в нашей постели, и я услышал это, когда вернулся с работы! — Есть что-то в наших брачных клятвах, чего я не понял? Упоминал ли священник, что "отказ от всех остальных" был необязательным? Или ты просто решила, что верность не так уж важна? Я понял, что кричу, и что Энджи съежилась от меня, всхлипывая. Я резко остановился, встал со стула и принялся расхаживать по кухне, пытаясь унять внезапно охвативший меня гнев. Несколько минут я расхаживал по комнате, не говоря ни слова. Потом я не выдержал и снова начал говорить, хотя и очень тихо. — Это было чертовски глупо, бездумно, эгоистично, Энджи. Ты знаешь, как сильно я тебя любил? С тобой я был счастлив, как никогда! Я с нетерпением ждал возможности провести с тобой всю оставшуюся жизнь! — Если там что-то было. .. скука или чего-то не хватало ещё в твоей жизни, ты могла бы прийти ко мне, поговорить со мной. Если я не удовлетворял тебя как муж или любовник, разве ты не думаешь, что я попытался бы дать тебе все, что тебе нужно? — Остановись, Алекс! - воскликнула Энджи, вскакивая со стула. — Я заслужила все, что ты мне сказал, но не это! Ты меня удовлетворяешь. Никогда в жизни я не была так счастлива, как с тобой. Ты самый лучший муж, какого я только могу себе представить! И мне нравится, как ты занимаешься со мной любовью. — Это произошло не из-за того, что ты сделал или не сделал. Это случилось потому, что я глупа и эгоистична, как ты и сказал. Я была похож на ребенка, у которого много денег, но он крадет шоколадку из аптеки просто для острых ощущений. — Ты считала, что тебя никогда не поймают, и это будет просто небольшой кайф - вмешался я. — Ты думаешь, что роман Конни с Генри имеет к этому какое-то отношение? Она потрясенно посмотрела на меня. - Ты знаешь и об этом? Я только кивнул. Через минуту она сказала: Да, я думаю, что имеет. Конни все говорила и говорила мне о том, как это жарко - незаконный секс с любовником. А потом она покончила с этим, и Брэд так и не узнал, и их брак стал лучше, чем когда-либо. Она сказала мне, - слегка покраснев, - что это действительно оживило их сексуальную жизнь. — И поэтому ты решила, что тебе самой захочется немного этого? - спросил я уже спокойнее. Она уставилась в пол. - Да, наверное. Я имею в виду, что никогда раньше даже не думала о романе, кроме праздных фантазий о Брэде Питте или чем-то в этом роде. Но то, что сделала Конни. .. сделало это более возможным. Я вернулся и сел, ожидая, и наконец Энджи рассказала мне историю, которую начала прошлой ночью. Томми был в её классе по теннису, они каждую неделю ходили вместе выпить. Однажды вечером они остались вдвоем, и он набросился на неё. —Тогда я не сдалась, но и дверь не закрыла, Алекс. Наверное, потому, что я думала о Конни. — И я была так чертовски глупа, я была уверена, что смогу сделать это, как она, и ты никогда не узнаешь. — А что с ним? Я замолчал, но не собирался позволить ей уйти, не сказав мне. — С Томми все кончено. Я позвонила ему и предложила закончить наши отношения. .. в тот день, когда ты узнал. — О'кей, - настаивал я, - а что было с ним тогда? Она избегала моего взгляда. - Мы встречались шесть раз. Это было захватывающе, потому что это был кто-то новый после восьми лет, и я знала, что это было неправильно. Ему всего 24 года, и он был таким. .. кого очень хочется. — Он не такой нежный, как ты, Алекс, и он не любит меня. Я не чувствовала себя в такой безопасности и любви, как с тобой. Он был энергичным, быстрым и немного неуклюжим. — Я так стараюсь сказать тебе правду сейчас, когда уже слишком поздно! Она печально улыбнулась мне. - Секс с ним был захватывающим, но я бы ни за что не захотела его навсегда. — Но мне тоже нужна твоя нежность и мягкость. — Плюс удовольствие врать мне, верно? - снова вырвалось у меня. Это восхитительное чувство "угадай, что я делаю, а ты об этом не знаешь"? — Помнишь, что сказала мне Конни в тот вечер, когда вы обе подумали, что у меня был роман? - Ты бы всегда испытывал к ней некоторое презрение, зная, что у тебя за спиной происходит что-то горячее, а она слишком слепа, чтобы это заметить. — Ну, разве это не правда? Не было ли в нем каких-то снисходительных чувств, моя дорогая жена? Она молча опустила глаза, и я продолжил атаку. - Скажи мне, что было веселее? Думаешь о Томми, когда трахаешь меня, или думаешь обо мне, когда трахаешь Томми? Я не совсем кричал, но мой голос был громким и холодным, и я уверен, что мое сердитое лицо было ужасающим. Энджи пятилась от меня, так далеко, по другую сторону кухни, как могла. Увидев её испуганное лицо, я разом выплеснул из себя всю ярость. Я чувствовал себя измученным и ужасно грустным. Несколько минут мы молчали. Единственным звуком в комнате было дыхание каждого из нас, постепенно успокаивающееся. —Энджи, если за последние десять дней не произошло ничего хорошего, то, по крайней мере, моя ложь о Кристине Блоджетт заставила тебя увидеть мою сторону-почувствовать, каково это, когда человек, которого ты любишь, трахается у тебя за спиной. —Я не знаю, что мне теперь делать, не имею ни малейшего представления. Я очень люблю тебя, но я в ярости и обижен, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова доверять тебе. Или как я смогу снова заняться с тобой любовью. — Почему бы тебе не решить, что бы ты сделала, если бы я был пойман на измене? Когда подумаешь, дай мне знать, и мы снова сможем поговорить. Я не вижу, как мы можем сегодня продвинуться дальше." И я направился к двери. Я услышал её крик: "Алекс, пожалуйста, подожди!" Но когда я обернулся, она только вздохнула. Нет. Все в порядке. Я сделаю то, о чем ты меня просишь. Но Алекс. .. ты не хочешь вернуться домой? Я имею в виду, ты мог бы попросить меня уйти, это кажется справедливым." — Нет, Энджи. Я не хочу больше оставаться в этом доме. Конечно, не в нашей постели и не в комнате для гостей, зная, почему я здесь. Я пока останусь в "Холидей Инн". Если понадобится, я найду квартиру. Уходя, я услышал, как она снова тихо заплакала. Я ехал обратно в "Холидей Инн", в голове у меня крутились противоречивые мысли. Я знал, что люблю Энджи и что она сожалеет; я также знал, что злюсь на неё. Я знал, что хочу, чтобы наш брак пережил это; я также знал, что не могу представить, что когда-нибудь снова смогу доверять ей. Я быстро собрал вещи, выписался и поехал в аэропорт. Через 45 минут у меня был билет, и я зарегистрировался на рейс во Флориду. Я собирался провести несколько дней на острове Санибел, на курорте, который мне очень рекомендовали несколько лет назад друзья. В ожидании рейса я позвонил своему начальнику на работу и имел с ним несколько раздраженный разговор. Неудивительно, что он рассердился, когда я сказал ему, что возьму еще две недели отпуска по личным причинам. Он фактически угрожал уволить меня. — Джон, - спокойно сказал я. - Мой брак в беде, и мне нужно время, чтобы понять, выживет ли он. Ты не хуже меня знаешь, что я был твоим самым надежным сотрудником в течение почти десяти лет, и я вытащил компанию из некоторых щекотливых проблем. Росс и Эд из моего отдела в курсе всех наших проектов, и они могут продолжать работу в мое отсутствие. — Я также знаю, и ты тоже знаешь, что если ты меня уволишь, то через две недели у меня будет другая хорошая работа. Тебе потребуется гораздо больше времени, чтобы найти кого-то столь же компетентного, как я, чтобы занять мое место. Наступило молчание. Я говорил правду, и Джон знал это. Наконец он тяжело произнес: Мне это не нравится, но, кажется, я понимаю. Пожалуйста, возвращайся как можно скорее, хорошо? Улыбнувшись про себя, я ответил: "Если мне не понадобятся эти две недели, я вернусь раньше, обещаю." К 8 часам вечера меня поселили в хороший номер с видом на бассейн на курорте. Я решил пока не беспокоиться о деньгах. Я был мистером консерватором в течение многих лет, откладывая деньги в Фонд детского колледжа, хотя у нас еще не было детей. Теперь было далеко не ясно, есть ли у меня вообще брак, и я не собирался продолжать быть фанатиком в построении своего гнезда. Бассейн был большой и великолепный, и это искушало меня. Я одел плавки, спустился вниз и сделал 40 кругов. Я был пловцом в колледже, и хотя я уже давно вышел из соревновательной формы, мне все еще нравилось ощущение плавного движения по воде. Я решил убедиться, что каждый день, проведенный здесь, буду хорошо тренироваться в бассейне. Даже если ничего другого не получится, к концу моего пребывания я буду в гораздо лучшей форме, чем раньше. Весь следующий день я провел, расслабляясь и стараясь не думать об Энджи. Я встал поздно, позавтракал у бассейна, отправился на долгую прогулку, пообедал, а потом вздремнул. Во второй половине дня я ездил по окрестностям, просто наслаждаясь теплым солнцем, а потом вернулся и сделал круг ближе к вечеру, когда бассейн был менее переполнен. Я поужинал в ресторане отеля на веранде, потом немного посидел в баре, потягивая пиво и наблюдая за игрой в мяч по телевизору. К моему удивлению, вскоре у меня появилась компания. Очень привлекательная брюнетка лет двадцати с небольшим села через два стула. Заказав выпивку, она завела со мной разговор. Все началось с комментария об игре, но вскоре мы уже свободно говорили о курорте, о том, как там приятно и так далее. Я был немного озадачен её очевидным интересом ко мне. Я довольно симпатичен, но я определенно не привык к гламурным женщинам в обтягивающих откровенных платьях, пытающимся подцепить меня. Я подумал, что, должно быть, она проститутка. Немного погодя я предложил ей сесть за столик потише, и она с радостью согласилась. Разговор продолжался, пока она расспрашивала меня о моей работе и о том, откуда я родом. Она также спросила о моем обручальном кольце, и я признался, что был там без жены, и что у нас были некоторые неприятности. Когда я спросил о её работе, она одарила меня долгой, медленной, очень сексуальной улыбкой. -Я занимаюсь "личными услугами", - сказала она через минуту. Это довольно хорошо прояснило для меня ситуацию! Я спросил: — А могу ли я быть потенциальным получателем ваших "личных услуг"? — Абсолютно, - ответила она, все еще улыбаясь. - Просто скажи слово. Я никогда не был с проституткой и никогда не задумывался об этом. Но в тот момент мне было определенно интересно. Николь была красива, и у неё было великолепное тело, хорошо обрамленное её обтягивающим платьем. У меня не было секса больше двух недель, и, конечно же, в тот момент меня не сдерживало чувство преданности Энджи. Через несколько минут мы уже были в моем номере. Короткий разговор показал, что она хочет 150 долларов за секс со мной. Я спросил, сколько будет стоить её компания на весь вечер, пока я не лягу спать, и она ответила 300 долларов. Подойдя к сейфу в шкафу, я достал 400 долларов и отдал ей. Когда она посмотрела на меня с удивлением, я сказал: "Ты прекрасная и очаровательная женщина. Я абсолютно уверен, что хотел бы дать тебе что-то еще, прежде чем ты уйдешь, так почему бы не сделать это сейчас? Николь подошла ко мне и легонько поцеловала. - Ты настоящий джентльмен, Алекс. Я думаю, мы оба будем наслаждаться этим. Мы оба наслаждались этим—по крайней мере, я в этом уверен! Не берусь судить, до какой степени Николь притворялась довольной ради меня, но, по крайней мере, она, казалось, хорошо проводила время. Сначала я разделся, а потом попросил её позволить мне раздеть её, что было большим удовольствием. Под облегающим платьем на ней были только черные стринги и чулки до бедер. Я опустился на колени и медленно скатился с неё, пользуясь случаем погладить её стройные длинные ноги и посмотреть на её красивые груди. Как только мы оказались на кровати, бок о бок, Николь взяла инициативу в свои руки. Она целовала и гладила вверх и вниз мое тело, не торопясь, добралась до моего возбужденного члена. Я сделал то же самое, упиваясь ощущением её плоти, остро осознавая, что впервые за долгое время был с кем-то, кроме Энджи. Было ли это то, что она чувствовала с Томми, испытывая трепет от кого-то нового? У нас было по крайней мере 20 минут удовольствия, прежде чем она скользнула вниз и взяла мой член в рот, купая меня своим влажным языком, пока я не стал чрезвычайно возбужден. Мне не хотелось так быстро кончать ей в рот, поэтому я притянул её к себе. Улыбнувшись мне, она потянулась к ночному столику за презервативами, которые достала из сумочки, открыла один и быстро развернула его на мне. Она оседлала мои бедра, все еще улыбаясь, и приподнялась, чтобы захватить мой член внутри себя. Какое это было чувство-скользить в её горячую киску, зная, что это было первое, что я испытал рядом с Энджи за многие годы! Затем она устроила мне долгую, медленную, очень волнующую поездку. Она была не крепче Энджи и не то чтобы знала какие-то особые трюки. Но она была уверена в своей красоте и сексуальности; в ней не было ни застенчивости, ни колебаний, только твердая решимость свести меня с ума. Иногда она энергично подпрыгивала вверх-вниз, заставляя мое сердце биться быстрее, когда я чувствовал, что мой оргазм грозит закипеть. Затем она замедлялась, терлась об меня так, что её клитор терся о верхушку моего члена-ей, казалось, это нравилось! Мои руки гладили её бока и обхватывали её великолепные упругие груди. Казалось, она была очень взволнована и сама, если бы я мог судить, от её стонов и от взгляда на её лицо. Она довела меня до кульминации и расслабила меня примерно три раза, а затем в следующий раз, когда она заставила меня кончить, я больше не мог ждать. Я крепко держал её бедра и погружался в неё, встречая каждый её нисходящий толчок. Она начинала ворчать каждый раз, когда мы шлепали друг друга. Я сдерживался так долго, как только мог под этим натиском, затем застонал, когда обильно выстрелил в презерватив. Она, казалось, пришла со мной - я почувствовал, как её киска сжалась вокруг меня, когда я кончил в неё. Она спустилась вниз и прижалась ко мне, почти как подруга или жена, пока мы переводили дыхание. — Спасибо, - искренне поблагодарила я. - Это было одно из самых волнующих событий в моей жизни. Ты потрясающая любовница. Она улыбнулась мне, как будто искренне довольная моим очевидным энтузиазмом. - Ты тоже ужасно хорош, Алекс. И я не просто так это говорю. Если у вас с женой проблемы, это, конечно, не имеет никакого отношения к твоим способностям в постели. Затем, увидев страдальческое выражение моего лица, она сказала: Действительно. Это было бестактно с моей стороны. Я прошу прощения. Я печально улыбнулся ей. - Все в порядке, Николь. Я все время думаю об Энджи, не то чтобы я забыл о ней. И быть здесь с тобой-это довольно замечательный способ немного отвлечься! Немного расслабившись, мы с Николь снова занялись любовью. Я начал поглаживать и массировать её, пока она расслаблялась и позволяла мне наслаждаться прикосновениями к её телу. Потом я поставил её на четвереньки, лег под неё и съел её киску. Похоже, ей это очень понравилось, и через некоторое время она так сильно двигала бедрами, что мне пришлось продолжать преследовать её киску ртом. Потом мы снова трахнулись, на этот раз сзади. Мне всегда нравилась эта поза, когда я мог дотянуться до груди моей возлюбленной и одновременно войти в неё, и это было очень возбуждающе с Николь. Она наконец ушла около 1:30 ночи, и каждый из нас горячо поблагодарил другого за прекрасный вечер. На следующий день я много гулял и много думал. Я приехал во Флориду, повинуясь внезапному порыву. Я лег в постель с Николь, повинуясь внезапному порыву. Моим первым побуждением было привести сюда Энджи. Конечно, я все еще злился на Энджи, но я также знал, что все еще люблю её и скучаю по ней. Внезапно я был готов поговорить с ней, чтобы узнать, сможем ли мы найти способ снова наладить наш брак. У меня было достаточно времени наедине. Я поехал в город, нашел турагентство, купил билет на самолет для Энджи и отправил его ей. Потом я вернулся в отель и позвонил ей. — Привет, Энджи, это Алекс. Как твои дела? — Я очень рада тебя слышать, дорогой. Я собиралась позвонить тебе, но мне было трудно собраться с духом. Можем ли мы... не хочешь ли встретиться и поговорить? — Ну, слушай. Я во Флориде. Я взял отгул на работе. Я послал тебе билет и хочу, чтобы ты приехала ко мне на неделю. — Алекс, ух ты! Это звучит здорово, но я не уверена, что смогу просто бросить все на работе и сесть в самолет. —Энджи, я много думал. .. И ты, наверное, тоже. Нам нужно посмотреть, сможем ли мы спасти наш брак. Это гораздо важнее, чем твоя и моя работа. Я сказал Джону, что он может уволить меня, если придется, но я еду во Флориду. Если тебя уволят, ты сможешь найти другую работу—мы оба знаем, что ты лучший помощник юриста во всей фирме. По крайней мере, ты, вероятно, сможешь найти другую работу легче, чем нового мужа. Наступило молчание. Потом Энджи медленно произнесла: - Это не похоже на тебя, Алекс. Что случилось с твердым, осторожным, надежным мужчиной, за которым я была замужем все эти годы? — Я больше не уверен, что я-это он, Энджи. Теперь я парень, который решает, чего хочет, а затем принимает решения. — Для меня очень важно, чтобы ты приехала сюда. У меня есть хороший номер для нас, и я послал тебе билет на завтрашний день. Если наш брак значит для тебя так же много, как и для меня, ты придешь. И снова тишина. Потом она нерешительно добавила: - Хорошо, дорогой. Это пугает меня, но я буду там. — Хорошо. Я встречу тебя в аэропорту, когда ты приедешь. Пока, Энджи. *** *** *** У меня не было четкого плана. Это не был старый серьезный Алекс, мистер Предсказуемость, который всегда планировал. Все, к чему я сейчас стремился, - это мои чувства. Мне казалось, что Энджи и я должны быть вместе, если мы собираемся решить эту проблему. А еще мне казалось, что нам нужно снова заняться сексом. И я был чертовски уверен, что еще не готов сделать это с Энджи в моем собственном доме после того, как услышал её там с Томми. Весь день я думал о том, что нам с Энджи нужно сказать друг другу, но ничего не приходило в голову. Наконец я перестал беспокоиться об этом, сделал круг в бассейне, принял душ и отправился за ней. Выходя из самолета, Энджи выглядела прелестно и нервно. Она вытащила из шкафа одно из своих самых красивых летних платьев, её волосы были подняты, и она была готова к Флориде. Но она тоже была бледна, и я видел, как она настороженно смотрит на меня, когда я приближался. — Привет, Энджи, - тепло сказал я и нежно поцеловал её. Она была удивлена и обрадована и на мгновение прижалась ко мне. — Можно ещё раз, пожалуйста? - спросила она, и я подчинился. На обратном пути в отель мы дружески поболтали. Я показал ей номер и позволил привести себя в порядок, после чего мы спустились на веранду, чтобы хорошенько поужинать. Мы не говорили ни о чем важном, вроде как по обоюдному негласному соглашению. Она рассказала мне, как спорила со своим боссом по поводу её внезапной просьбы о недельном отпуске, но убедить его было не так уж трудно. Я понял, что это было некоторая пауза, поскольку Энджи и я даже пошли на то, чтобы вместе поужинать. После ужина мы прогулялись по территории отеля. Я показал ей бассейн и рассказал о своем распорядке дня. Потом мы поднялись наверх. Энджи нервничала все больше и больше, пока мы готовились ко сну. Она на какое-то время исчезла в ванной, потом робко вышла в шелковом черном неглиже, которое, как она знала, мне нравилось. — Это нормально, Алекс? Я... Я не знала, что именно. .. ну и что же будет сегодня вечером? Надев только боксеры, я подошел к ней и поцеловал. - Ты прекрасно выглядишь, Энджи. Пойдем спать. Она лежала в моих объятиях, все еще напряженная. - Энджи, нам еще многое предстоит решить. Я люблю тебя и думаю, что ты все еще любишь меня. Но это не значит, что у нас нет проблем. — Я надеялся, что один из способов, которым мы могли бы начать выяснять это вместе, — это заняться любовью, и я думал, что это будет намного легче сделать здесь, чем дома. — Хорошо, Алекс, - сказала она очень тихо. - Но. .., наверное, я немного боюсь тебя. После того, что я сделала, я имею в виду. Ты был так зол, когда уходил из дома. .. — Да, дорогая, и, возможно, в какой-то момент я снова разозлюсь. Но сейчас я просто хочу быть с тобой. Я выключил свет, нежно притянул её к себе и поцеловал. Энджи несколько минут была застенчивой и настороженной, потом расслабилась, согрелась и начала охотно отвечать. Мы целовались и гладили друг друга с возрастающим удовольствием. Я натянул её ночную рубашку на грудь, чтобы лизать и сосать соски, заставляя её вздыхать. Я продолжал делать это, скользя руками вниз к её киске, используя свои пальцы, чтобы распространить её растущую влагу вокруг её губ и вверх по её клитору. Тем временем Энджи тяжело дышала и начала вращать бедрами. Я продолжал ласкать её нежно, чередуя легкие и твердые прикосновения, пока не почувствовал, что она близка—тогда я ускорил темп, и она застонала от удовольствия в мой рот, когда кончила. Я был слишком взволнован, чтобы ждать дальше. Как только она отдышалась, я перекатился на неё сверху и плавно скользнул в неё, заставляя нас обоих стонать от удовольствия. Я хотел заполучить её полностью—я хотел вытащить Томми из неё, заполнить её разум и тело мной, и просто стереть его из неё. Я не делал этого, трахая её жестко или дико, но не торопясь и концентрируясь на её удовольствии. Энджи любит медленный, устойчивый ритм, который постепенно нарастает, и это то, что я дал ей. Я немного менял свои движения, иногда втискиваясь в её клитор в конце каждого удара, и я целовал её шею и ухо, пока мы трахались. После первого оргазма она полностью расслабилась и теперь двигалась со мной, счастливо повторяя мои движения. Я толкался в неё минут десять или больше, а потом начал двигаться быстрее, приближаясь к собственной кульминации. Энджи наслаждалась этим, но я мог сказать, что она не собирается кончать снова, поэтому я сосредоточился на своем собственном удовольствии. Последняя минута была напряженной и целеустремленной; я потерял счет всему, кроме радости скользить в неё и выходить из неё, и я кончил с громким звуком на полпути между стоном и криком. Когда я пришел в себя, Энджи нежно обнимала меня, улыбаясь мне в глаза. - Алекс, спасибо тебе за то, что ты так меня любишь! Честно говоря, я не мог не подумать: "О да? Как это можно сравнить со старым Томми?" Но я сдержался и просто улыбнулся ей. Мы уютно свернулись калачиком и вскоре заснули. *** *** *** На следующее утро мы позавтракали на веранде, а затем прогулялись по территории курорта. Я искал удобное место для разговора и нашел скамейку в тени. Когда я подвел нас к скамейке, настороженность Энджи вернулась. Она так же хорошо, как и я, знала, что нам предстоит серьезный разговор, и вряд ли ждала его с нетерпением. —Энджи, я рад, что мы здесь, и рад тому, что случилось вчера. Это был, безусловно, хороший первый шаг. — Но нам нужно кое о чем поговорить, и я уверен, что какое-то время это будет трудно. Я даже не знаю, сможем ли мы пройти через это. Энджи только кивнула, выглядя серьезной и несчастной. — Во-первых, - продолжал я, - я думаю, что мы должны постараться быть как можно честнее друг с другом. Мы оба чувствуем болезненные вещи: Я зол и обижен, удивляясь, как я могу снова доверять тебе; и я уверен, что ты чувствуешь себя виноватой и боишься за наш брак. — Я знаю, что нам нужно поговорить, Алекс. И я буду стараться изо всех сил. Пожалуйста, просто дай мне шанс все исправить! — Энджи, у меня был секс с проституткой пару ночей назад. — О Боже, Алекс! - ахнула она. — Я не буду лгать тебе и притворяться, что я этого не делал. Я не планировал этого, но она подцепила меня в баре, и когда она предложила, я согласился. — И я не скажу тебе, что чувствую себя виноватым. Мне все еще так больно, Энджи! Думаю о тебе с Томми. .. слышу звуки, которые ты вдвоем издавали в тот день, — они не выходят у меня из головы! Так что я сделал это. Я чувствовал, что тоже заслуживаю немного удовольствия. И в данный момент нет особого смысла отказывать себе из-за преданности Энджи, не так ли? Это был не что иное, как секс - и это было захватывающе и весело. Она была красивой и сексуальной, желанной и раскованной. Я наслаждался каждой минутой. Я сидел тихо, наблюдая за Энджи. Она не плакала, но лицо её было бледным, а челюсть плотно сжата—слезы были не за горами. Я решил подождать, пока она заговорит, сколько бы времени это ни заняло. Наконец она сказала: "Я думаю, что понимаю это, Алекс. Как ты мог не пострадать и не захотеть нанести мне ответный удар?" — Нет, Энджи, - сказал я. - Дело было не в тебе. Это была не месть, и я сделал это не для того, чтобы бросить тебе в лицо. Наверное, я устал быть мистером Ответственным, мистером Предсказуемым, парнем, на которого всегда можно положиться, чтобы заботиться о других. У меня была возможность для чего-то захватывающего, чего-то приятного, и я воспользовался ею. Я немного посидел молча, потом снова заговорил. - Подожди, это не так. .. Я не совсем правильно понял. Энджи, я пытаюсь быть честным. .. позвольте мне начать сначала. — Это абсолютная правда, что я не занимался сексом с Николь, чтобы причинить тебе боль, но это неправда, что это не имело к тебе никакого отношения. Конечно, ты была в моих мыслях, пока я был с ней. —Точно так же я не верю, что у тебя был роман с Томми, чтобы причинить мне боль, но это не значит, что он не имел ко мне никакого отношения. Я был в твоих мыслях каждый раз, когда ты была с ним, верно? Это не было похоже на то, что одинокая женщина просто закрутила роман. И я думаю, тебе придется признать, что часть волнения была в том, что ты делали это за моей спиной. Энджи встревоженно посмотрела на меня. — Алекс, - сказала она с легкой дрожью в голосе. —Ты сильно изменился за последнее время-настолько, что я удивляюсь, насколько плохо я тебя знаю. Ты никогда раньше не был так прямолинеен, как будто ничего не сдерживаешь, когда говоришь со мной. А ты кажешься. .. может быть, сильнее или холоднее. Да, хорошо, это, вероятно, правда. Но я думаю, что ты тоже изменилась, Энджи. - В моем голосе звучала горечь. - Та Анджела Равенна, которую я так хорошо знал, никогда бы не трахнулась с другим мужчиной в нашей постели. Она выглядела так, словно я дал ей пощечину. Через минуту она заплакала и закрыла лицо руками. Я слышал, как она говорила: "Прости, прости!" - между рыданиями. Я скользнул к ней и обнял её, позволяя ей плакать. Долгое время мы не произносили ни слова. *** *** *** Когда Энджи выплакалась, она села и вытерла лицо салфеткой. — Алекс, перед тем как уйти, ты попросил меня подумать о том, чтобы я сделала, если бы это сделал ты. .. у тебя был роман. — Я много думала об этом, и у меня есть для тебя ответы. Я хотела бы поделиться ими с тобой после обеда, если ты не возражаешь. Я кивнул, а потом она сказала: Ничего, если ты пообедаешь здесь? Я бы хотела пойти. .. умыться и пообедать одна в комнате. Это даст мне время собраться. Мы договорились, что я приду через час, и она ушла. Когда я вернулся в нашу комнату, Энджи уже ждала меня. Она приняла душ, причесалась и уже не выглядела такой грустной и потерянной, как раньше. Она попросила меня сесть на диван, а сама села напротив меня в большое кресло, держа в руках блокнот и ручку. На ней были очки, которые она всегда носила на работе, что придавало ей дерзкий секретарский вид, который я втайне обожал. — Алекс, я много думала об этом. Я думаю, что на самом деле ты хотел, чтобы я подумала о том, чтобы я чувствовала, если бы ты это сделал. .. и как я могла бы справиться с этими чувствами. — Итак, я установила три колонки: первая-это то, что я буду чувствовать, вторая-то, что ты должен чувствовать, и третья-то, что я попытаюсь сделать. Когда она сидела там, с очками на носу, объясняя мне свою аккуратную маленькую систему, звуча так же, как первоклассный, высокоорганизованный помощник юриста, который так ценился на её работе, мое сердце просто раздулось от любви к ней. Я был так зол и обижен, что трудно было вспомнить, как сильно я любил Энджи и даже почему. Это напоминание о другой её стороне—её работе и организованном, эффективном подходе к решению проблем-живо напомнило мне, почему она была такой особенной для меня. И почему стоило попытаться спасти наш брак. Она продолжала: - Боюсь, что для некоторых из них нет ничего в третьей колонке, потому что я просто не знаю, что делать, - Она посмотрела на меня с болью в глазах. —Так что я просто прочитаю статью в первой колонке и статью во второй, а потом, если в третьей колонке что-то есть, я прочитаю и это. — Хорошо, Энджи, - улыбнулся я ей. — Во-первых, я просто разозлюсь, что ты мне изменил. И я знаю, что ты злишься, Алекс, —и я это заслужила! — Тогда я хотела бы знать, как ты мог бы оправдать или объяснить такой ужасный поступок. И ты тоже заслуживаешь этого объяснения. Кажется, я пыталась сделать это дома, перед тем как ты уехал. Как роман Конни казался таким захватывающим и безобидным—и я просто перестала думать и глупо подумала, что могу сделать то же самое, и ты никогда не узнаешь, и я никогда не причиню тебе вреда. — Ну, поведение твоего друга Томми, конечно, тоже часть объяснения, но мы вернемся к нему позже. Почему бы тебе просто не продолжить? —Ну, я была бы вне себя от неуверенности, Алекс, - испугалась бы, что твоя любовница сексуальнее, раскованнее в постели, чем я. Так что ты, должно быть, испытываешь те же самые чувства. — А что там у тебя в третьей колонке "Исправь все", Энджи? Она грустно посмотрела на меня. - Ничего такого, что могло бы облегчить боль, милый. Я написала: "Покажи Алексу, как сильно я люблю и желаю его, убеди его со временем, что он единственный любовник, которого я хочу отныне". — Но я не такая дура, чтобы думать, что могу просто щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы это произошло, Алекс. Не знаю, лучше ли вообще об этом не говорить. .. то, что я сделала с Томми, или расскажу тебе все кровавые подробности, и тогда мы сможем забыть об этом. —На самом деле я решил, что хочу знать все до мельчайших подробностей, Энджи, но мы не должны делать этого сейчас. Я увидел тревогу в её глазах, но она не ответила. Через минуту она вернулась к своему списку. —Ну. .. моя гордость была задета, когда я думал о Кристине, и я уверена, что твоя тоже. Думать, что есть человек, для которого ты номер 1, а потом узнать, что он трахает кого-то другого. .. это просто не простительно, не так ли, Алекс? Внезапно она снова заплакала. Не говоря ни слова, я подошел и обнял её на несколько минут, и она постепенно успокоилась. — Что еще в списке, Энджи? — Только еще две вещи. Первое - это доверие. Как ты теперь можешь мне доверять? Как мне вернуть твоё доверие? Я сказал: Я думаю, что знаю ответ на этот вопрос. Это займет много времени, и нам обоим придется много работать. Какое-то время я тебе ни капельки не доверяю, и тебе придется с этим смириться. Я хочу знать, где ты каждую минуту, с кем ты обедаешь, кто звонил по телефону, о чем ты разговариваешь с Конни. Я остановился и поморщился. - О да, Конни. Это еще один наш разговор. Энджи кивнула. — Последнее, Алекс, это уверенность. Раньше я верила, что у тебя есть вся моя любовь и мое желание. Что ты был моим первым и единственным выбором в качестве мужа, любовника и лучшего друга. Что когда мы занимались любовью, я была полностью с тобой, не думая о ком-то другом и не сравнивая тебя с ним. — И я. .. облажалась, и я отняла это у тебя. А теперь мне нужно найти способ вернуть тебе всё это снова. Она свирепо посмотрела на меня, её щеки все еще были влажными. - И я сделаю это, Алекс! Ты только посмотри на меня—я сделаю это! Каждый день, когда ты позволишь мне остаться в твоей жизни, я буду показывать тебе, как много ты для меня значишь и как мне жаль, что я причинил тебе боль. Она вдруг встала, подошла прямо ко мне и упала мне на колени, крепко обняв. Она крепко сжала меня, прижавшись губами к моему уху. — Ты мой лучший любовник, мой лучший друг. Ты-единственный мужчина, которого я хочу, и единственный мужчина, который когда-либо будет иметь меня снова. И если ты позволишь, я буду доказывать тебе это каждый божий день. Не говоря больше ни слова, она встала и потянула меня к кровати. С решительным блеском в глазах она стянула с меня туфли и носки, рубашку и, наконец, шорты и боксеры. Затем, быстро сняв с себя одежду, она встала на колени между моих ног и стала ласкать мой наполовину возбужденный член. Через мгновение, все еще глядя мне в глаза, она открыла рот и восхитительно втянула мой член внутрь. Используя свои руки, чтобы нежно погладить мои яйца и бедра, она ласкала языком и сосала мой член, не торопясь, заставляя меня твердеть как камень. Энджи не могла справиться с полным глубоким горлом, но у неё была большая часть моих шести с половиной дюймов внутри, когда она работала со мной. На её лице застыло выражение яростной сосредоточенности, как будто она делала умножение в голове или готовила по сложному рецепту. Я чуть не рассмеялся над этими мыслями, но я слишком наслаждался её оральной любовью. Не сводя глаз с моего лица, она все ближе и ближе подводила меня к неизбежному, сильному оргазму. - Энджи, ты не хочешь кончить со мной? Она покачала головой, а затем начала быстрее скользить губами вверх и вниз по моему члену, усиливая удовольствие, используя одну руку, чтобы нежно обхватить мои яйца. Она ввела меня в ритм, который заставил меня толкать бедра вперед, и через еще одну восхитительную минуту я начал закачивать свою сперму в её горло, стонав от чудесного удовольствия. Она держала мой член во рту все время моего оргазма, а затем деликатно продолжала сосать и чистить его, когда он смягчился. Только когда мое возбуждение полностью улеглось, и я полностью расслабился, она позволила мне соскользнуть с её губ и забраться на кровать рядом со мной, глядя вниз с выражением триумфа на лице. Энджи никогда не была в восторге от орального секса. Она делала это время от времени, чтобы доставить мне удовольствие, но это было далеко не её любимое занятие, и она никогда не чувствовала себя комфортно, когда глотала. Поэтому я понял, что этот "аванс" с её стороны был сознательным актом любви и искупления-попыткой сказать мне, как много я значу для неё. Остаток дня мы провели в постели, разделившись лишь на время неторопливого ужина в номер. Я даже пропустил плавание в первый раз за всю неделю. Какая-то комбинация желания и решимости успокоить меня сделала Энджи более горячей, чем я видел её с первых дней наших отношений, и я был счастлив быть с ней. Иногда мы занимались любовью с большой нежностью, а иногда просто трахались. Около 10 часов вечера мы оба были счастливы, оба измучены и оба крепко спали. *** *** *** На следующий день, после непринужденного завтрака на солнышке, мы снова серьезно поговорили, и я поделился с Энджи тем, что думал о нашем возвращении. — Мне нужно услышать о тебе и Томми, Энджи, и я скажу тебе почему. — Что бы я хотел, чтобы ты могла сделать, так это просто отменить свой роман с ним, просто стереть его как-нибудь. Но это невозможно. Поэтому я решил, что хочу, чтобы мы "переписали это". Она посмотрела на меня в замешательстве, и я сказал: "Не волнуйся, я объясню. Но, во-первых, можешь ли ты сказать мне, как это началось? С несчастным видом, но охотно она рассказала мне историю, часть которой я уже слышал: урок тенниса, непринужденная выпивка потом вечер в группе, вечер, когда они остались вдвоем, и он начал приставать к ней. — Я сказала "нет", Алекс, но не прекратила это. И он продолжал преследовать меня, не слишком напористо, но настойчиво. В ночь последнего урока тенниса он проводил меня от бара до машины и поцеловал. И я позволила ему, Алекс. Это был короткий поцелуй, но мы оба знали, что он означает. — А на следующей неделе он позвонил мне и сказал, что мы должны играть в теннис вместе, просто чтобы поддержать наши навыки в классе. Он учитель физики в средней школе, поэтому всегда свободен примерно после 2:30 вечера. Я согласилась взять выходной и встретиться с ним у него дома, а потом мы отправимся заниматься теннисом. Она посмотрела на меня, и боль ясно отразилась на её лице. - У меня нет оправданий, Алекс. Он взял на себя инициативу, Томми был тем, кто сделал это, но я тоже знала, что делаю. — Когда я пришла к нему домой, он предложил мне выпить содовой перед теннисом, а потом он. .. положи на меня руки. Мягко - он льстил мне, и он стоял позади меня и гладил мои плечи... Боже, это просто ужасно говорить тебе это! — Когда я была хорошо расслаблена и возбуждена, он взял меня за руку и мягко повел в спальню. Об остальном ты можешь догадаться. Её голос стал ровным и пустым. — Только один вопрос на данный момент, Энджи. Вы пользовались презервативами? Она кивнула. - Да, всегда. В первый раз мы вообще не разговаривали, разве что я сказала: "Ты должен использовать презерватив". Они лежали в ящике у кровати. — Что еще ты знаешь о Томми? — Ну, он учитель физики, как я уже сказал, и родом из Буффало. И он помолвлен, хотя это, очевидно, не означает, что он верен своей невесте! Последнее замечание она произнесла с горечью. Через мгновение я сказал: Хорошо, Энджи. Вот что я имел в виду под "переписыванием". Я хочу, чтобы мы с тобой воссоздали то, что ты сделала с Томми. Я попрошу тебя записать для меня подробности каждого раза, когда вы были вместе: что вы делали в сексуальном плане, где, на что это было похоже, кто взял на себя инициативу, какие позиции, сколько раз каждый из вас кончал—все. — А потом я хочу, чтобы мы с тобой делали все это в одних и тех же местах и одинаковыми способами. Так что каждый раз, когда ты занималась сексом с Томми, это будет "записано" тобой и мной. — Это может звучать совершенно безумно, но это самое лучшее, что я могу придумать, чтобы "отменить" ваш роман. Энджи посмотрела на меня с очень серьезным выражением лица. —Да, Алекс, это звучит безумно, но для меня это тоже имеет смысл. Если ты дашь мне сегодня немного времени, я запишу все, что ты просили. Но могу я попросить тебя об одном одолжении? Я кивнул, и она сказала: ты сможешь читать, то что я запишу, когда мы будем лежать в постели, когда я в твоих объятиях, после того как мы занимались любовью? Так или иначе, я буду меньше бояться. .. как ты отреагируешь, когда прочтешь его. Я улыбнулся и сказал: "Конечно, Энджи." Потом она задала мне еще один вопрос. — Алекс, ты сказал "все те же места". Ты хочешь сказать, что мы будем заниматься любовью в квартире Томми?! Как мы можем это сделать? Я одарил её злой улыбкой и сказал: "Оставь эту маленькую деталь мне!" После обеда мы расстались на несколько часов. Энджи сидела в комнате и составляла свой список—не простая и не приятная задача, я уверен. Я сделал пару телефонных звонков, потом сделал круг в бассейне. Всего за несколько дней моя выносливость уже улучшилась, и я поклялся себе, что буду продолжать свою рутину в бассейне дома. У нас было еще три дня вместе на курорте, прежде чем мы должны были вернуться к нашей работе, и мы наслаждались большую часть из них. Какое-то время я не поднимал вопрос про этот ужасный список, и мы просто играли. Мы купались, лежали на солнышке, выходили поесть и проводили много времени либо разговаривая, либо занимаясь любовью. Решимость Энджи помириться со мной энергично проявилась в постели. Мы тратили больше времени на прелюдию, чем привыкли, часто Энджи заставляла меня лечь и делала восхитительный массаж, который превращался в ласки и сексуальные игры. Она несколько раз спрашивала меня, есть ли новые вещи или новые позиции, которые я хотел бы попробовать. Больше всего мне нравилось трахать её, стоя у стены, когда она крепко обхватывала ногами мою талию. Как только мы устанавливали равновесие, я поднимал её за ягодицы, а затем мягко опускал обратно на свой член. Потребовалась минута или две, чтобы правильно подобрать ритм, но это было действительно захватывающе! Мы оба задыхались и стонали, когда кончили, а потом рухнули на пол вместе, хихикая, мой член все еще торчал внутри неё. У нас также было несколько хороших разговоров о нашем браке. До её романа мы оба думали, что у нас все отлично, но, как ни странно, наши разговоры показали нам обоим, что все немного устарело. Мы любили и ценили друг друга, но каждый из нас немного ленились выражать это. Кое—что из этого, конечно, неизбежно—в конце концов, быть женатым-это совсем не то же самое, что встречаться, - но мы согласились, что могли бы добиться большего. Время от времени мы ужинали в ресторане, отдыхали в выходные, иногда по вечерам гуляли в парке—у нас было много идей, как мы могли бы быть более внимательными друг к другу, как только мы начали думать об этом. Энджи предложила спланировать вечер "Алекса" или "Энджи", когда у человека, чей это был вечер, было бы все, что он или она хотел: любимый ужин, обслуживаемый другим, а затем (конечно) сексуально обслуживаемый другим в его или её любимых способах. Наконец, мы заговорили о расширении семьи. Мы оба с нетерпением ждали детей и всегда чувствовали, что "узнаем", когда придет время. —Энджи, я все еще хочу иметь детей, но только после того, как узнаю, что наш брак будет продолжаться. И я не думаю, что буду уверен в этом в ближайшее время. Она просто кивнула с кротким видом. - Я не могу винить тебя, Алекс. Это было то, о чем я беспокоилась, когда думала, что у тебя был роман с Кристиной. Как я могу иметь детей от человека, которому не доверяю? И теперь ты в таком положении. Я взял её за руку и улыбнулся. - Да, но я с нетерпением жду, когда меня в нем не будет. Эта неделя была потрясающей, Энджи. Это не заставило весь мой гнев исчезнуть, но напомнило мне, как сильно я люблю тебя. Она наклонилась и поцеловала меня, крепко прижимая к себе. Когда мы оторвались друг от друга я сказал: "Еще одна вещь. Когда я почувствую, что мы вернулись, что у нас действительно все будет хорошо, ты поймешь. Потому что я приду к тебе и скажу: "Энджи, давай сделаем ребенка". Пока мы сидели вместе в самолете домой, я чувствовал, что становлюсь все более и более напряженным. Время, проведенное с Энджи, несмотря на обстоятельства, казалось мне медовым месяцем. Она была любящей и страстной, отчаянно желая показать мне, как много я значу для неё и как сильно она хочет меня. Секс был фантастическим, и просто быть друг с другом тоже было здорово. Тысячью способов я вспоминал, как сильно любил её и почему. Но это было во Флориде, на прекрасном курорте, в тысяче миль от нашей обычной жизни и от дома, где она трахалась с кем-то другим. У меня были серьезные сомнения относительно того, насколько хорошо мои любовные чувства переживут, когда мы вернемся домой. Каждый из нас вернулся бы на работу со стрессами, которые это принесло. И самое главное, я снова буду не знать каждую минуту, где Энджи и что она делает. Мне придется либо начать доверять ей, либо свести себя с ума. Энджи, должно быть, чувствовала то же, что и я. Во время полета она несколько часов держала меня за руку и то и дело поглядывала на меня с возрастающим беспокойством. Наконец, незадолго до того, как мы должны были приземлиться, она повернулась ко мне и крепче сжала мою руку. — Милый, - сказала она тихо, почти шепотом. - Пожалуйста, не бросай меня сейчас! Пожалуйста, верь всему, что я говорила тебе во Флориде, и помни все, что мы делали. — Я знаю, что это будет трудно. Я могу сказать кое-что из того, о чем ты думаешь, просто глядя на твое лицо. Но я все та же Энджи, которая обожает тебя, которая отдала бы все, чтобы искупить то, что сделала. Пожалуйста, дай мне шанс! Я посмотрел ей в лицо, увидел слезы в её глазах и заставил себя улыбнуться. — Я дам тебе шанс, Энджи, обещаю. Ты права, я напрягаюсь, просто думая о том, как это будет. Но давай оба постараемся вспомнить, какой была прошедшая неделя. Она улыбнулась мне, поднесла мою руку к губам и яростно поцеловала. - Договорились! - сказала она. Когда мы втащили чемоданы в прихожую нашего дома, я остановился и взял Энджи за руку. — Дорогая, я бы хотел, чтобы мы пока переночевали в комнате для гостей. Я еще не готов вернуться в нашу спальню, но я хочу, чтобы ты была со мной. Она кивнула, выглядя обеспокоенной, но не удивленной. - Все в порядке, Алекс. Я боялась, что ты захочешь спать отдельно от меня. Мы распаковали вещи, устроились поудобнее, лениво поужинали, просмотрели накопившуюся почту. Услышав телефонный звонок, я сразу подумал: "Конни!" Я крикнул Энджи: "Не отвечай, ладно? Просто дай ей это понять." — У меня было такое чувство, что это звонит Конни, и я не хотел, чтобы кто-то из нас отвечал, пока мы не поговорим о ней. Она мгновенно покраснела. - Хорошо, Алекс. — То, что я хочу сказать, довольно просто. Конни - твоя близкая подруга, и ты имеешь право иметь друзей, которых хочешь. С другой стороны, я отчасти виню её в твоём романе. Не то чтобы это был не твой выбор и не твоя ответственность, но то, что Конни наполнила твои уши прелестями собственного прелюбодеяния, точно не помогло. — Так что я не буду просить тебя прекратить встречаться с ней. Но с этого момента подробности нашего брака под запретом, хорошо? Я уверен, что она захочет узнать все о нашей поездке и о том, как у нас идут дела. — Ты можешь сказать ей, что мы хорошо провели время и что мы работаем над тем, чтобы пройти через это. Но кроме этого, это не её чертово дело. Достаточно справедливо? Я не рассердился, но уверен, что мой голос звучал твердо, и Энджи даже не попыталась со мной не согласиться. — Да, милый. Я тоже об этом думала. Наверное, я и сама немного зла на Конни. — О, Энджи, еще кое-что. Конни не знает, что я знаю о её романе, и я хочу, чтобы так оно и оставалось. - Все в порядке? Она кивнула, и я оставил эту тему. Мы поговорили несколько минут о работе и еще о чем-то. Потом, не желая ждать, я взял Энджи за руку и повел наверх, в гостевую комнату. Я чувствовал себя скорее испуганным, чем сексуальным, но я хотел заняться любовью—я хотел увидеть, смогу ли я все еще чувствовать нежность и любовь, так близко к сцене прелюбодеяния Энджи. Мы разделись, легли в постель, целовались, прижимались друг к другу. Но искры не было. Энджи выглядела все более и более встревоженной, и я боялся, что она сейчас заплачет. — Все в порядке, малышка, - сказал я, поглаживая её по плечу. - Поначалу мы знали, что в этом доме будет не так-то просто. Она кивнула и нежно поцеловала меня, а потом покрыла нежными поцелуями все мое лицо и шею. Я лег на спину, когда она мягко скользнула вниз по моему телу, оставляя след поцелуев, пока не достигла моего члена, все еще слегка возбужденного. Было ясно, что у неё на уме, и я с радостью позволил ей продолжить. Её губы и язык не сводили меня с ума так, как это было—неоднократно—во Флориде, но их было более чем достаточно, чтобы вызвать удовлетворительный стояк. С огромной улыбкой Энджи скользнула на меня сверху, оседлав мою талию, и направила мой член внутрь себя. Сначала мы действовали медленно, потому что она не была такой уж мокрой. Но постепенно мы оба расслабились, и медленное скольжение её киски вверх и вниз по моему члену превратилось в более энергичное погружение. Мы оба, казалось, расслабились и перестали волноваться—вместо этого мы просто трахались, наслаждаясь друг другом. Мне нравилось, что Энджи находится в такой позе, потому что я мог обхватить и удержать её груди, и на этот раз она с силой толкнула их мне в руки, выгибая спину и постанывая. Я ласкал и щипал её соски, наслаждаясь тем, как она двигалась все быстрее и быстрее на мне. Затем, когда я понял, что она близко, я положил руки ей на бедра, направляя её вниз на меня, когда я вошел в неё. Со вздохом она кончила, и я почувствовал её спазмы, когда мой собственный оргазм настиг меня. Мы лежали рядом, чувствуя себя счастливыми и очень довольными. Казалось, мы только что преодолели важное препятствие, каким бы глупым это ни казалось. — Энджи, почему бы тебе не принести мне свой список? Потрясенная, она подошла к чемодану и через минуту вернулась с блокнотом. Забравшись обратно в постель и протянув мне блокнот, она крепко прижалась ко мне. Её лицо прижимается к моей шее, и она сказала: Хорошо, Алекс. Я знала, что это произойдет. Но я просто до смерти боюсь! Пожалуйста, пожалуйста, не выгоняй меня сейчас! Я поцеловал её волосы. - Энджи, я знаю, что это будет не очень весело для нас обоих. Но я все еще убежден, что "переписывание" того, что ты сделали с Томми, поможет нам преодолеть это. Поэтому я должен взглянуть на то, что ты написала. Она только кивнула и еще крепче прижалась ко мне. Я взял блокнот и начал читать. — В первый раз в квартире Томми он дал мне содовой и погладил по спине. Потом он отвел меня в свою спальню. — Мы не разговаривали. Он раздел меня, потом себя. Его член торчал прямо на меня. Он положил меня на кровать и начал целовать и трогать. Я была очень взволнована. Он достал презерватив, и мы сделали это в миссионерской позе. Он тоже был взволнован. Он действовал очень быстро, без всякой хитрости. Он кончил буквально через пару минут. Я была взволнована, но не кончила. — Мы немного полежали, целуясь и разговаривая. Он пошел в ванную и умылся, потом вернулся и снова захотел заняться сексом. Он попросил меня отсосать ему, чтобы сделать его твердым, и я сделала. Потом он надел еще один презерватив, и мы занялись сексом я в позе собачки на кровати, а он стоял на полу. — На этот раз он продержался долго. Он держал и гладил мои груди, и он заставил меня кончить один раз, когда мы делали это. Потом через некоторое время он тоже кончил. Мы немного отдохнули, потом я приняла душ, оделась и ушла. Я перестал читать и просто лежал, чувствуя, как адреналин течет через меня. Я понял, что моя челюсть была сжата так сильно, что зубы болели. Энджи лежала рядом со мной, без сомнения чувствуя напряжение в моем теле, боясь пошевелиться или издать хоть звук. — Ты сам напросился, Алекс, - тихо сказала я себе. - А теперь будь мужчиной и терпи! Не то чтобы она написала что-то удивительное. В своем воображении я создал сцены, которые были гораздо более дикими, гораздо более неприятными, чем то, что я только что прочитал. Скорее это была простая реальность—разница между моими собственными несчастными фантазиями и холодными фактами о том, как Энджи занималась сексом с другим мужчиной. Было чертовски больно. Я сделал несколько глубоких вдохов, почувствовал, что немного успокаиваюсь, и продолжил читать. — Второй раз, три дня спустя, в квартире Томми. Мы встретились днем. — В машине по дороге туда я сменил рабочую одежду. Когда я добралась до квартиры Томми, на мне были только топ и юбка, а нижнего белья не было. — Когда я вошла в квартиру, Томми поцеловал меня, а я взяла его руку и провела ею по своей ноге. Когда он понял, что подо мной ничего нет, он очень разволновался. Он усадил меня на кухонный стул и опустился на колени передо мной. — Он стянул с меня топ и ласкал мою грудь, пока ел мою киску. Я кончила дважды, первый раз сразу, а потом еще через пять минут. — Потом он отнес меня к себе в постель, и мы занялись сексом в миссионерской позе, я все еще была в юбке и топе. Сначала я надела на него презерватив. Я испытала еще один оргазм, прежде чем он кончил. "После того, как мы отдохнули, мы вместе приняли душ и вымыли друг друга, также лаская и возбуждая друг друга. Потом мы вытерлись, вернулись в постель и занялись сексом в позе 69, причем я была сверху. Мы оба были очень взволнованы. Я больше не кончала, но испытывала огромное удовольствие. Когда Томми собрался кончить, он прижал мою голову к себе и почти заставил меня сглотнуть. Потом я снова принял душ и пошла домой. Я снова замолчал, обдумывая свои чувства. Я был зол и обижен, но не больше, чем после того, как прочитал об их первом свидании. Я решил продолжить, прочитать все остальное и убрать это с дороги. Другие свидания были почти такими же, с вариациями, которые вы могли бы ожидать. Они сделали это четыре раза в его квартире и дважды в нашем доме, во второй раз я услышал, как они это делают. В тот день его задержали в школе, и он приехал почти на час позже, чем ожидалось. Они быстро трахнулись, и когда она попыталась заставить Томми уйти, он настоял на еще одном раунде. Надеясь, что я не вернусь с работы раньше обычного, она сдалась. Как бы я ни был взбешен, я также почувствовал облегчение, что это не было хуже. Он никогда не трахал её без презерватива, она не позволяла ему взять её анально (насколько я мог судить, он не просил), и они не делали ничего такого, что она и я не делали сами много раз. Иррационально или нет, но эти вещи помогли мне почувствовать себя немного лучше. Я понял, что Энджи все еще цепляется за меня, и почувствовал, как она дрожит. -Все готово, Энджи. Я все это прочел. Она посмотрела на меня, ожидая взрыва, но я просто смотрел на неё. — Да, я сошел с ума, - сказал я. —И это больно-больно больше всего. Все, о чем я мог думать, читая его, было: "Как ты могла?" — Но я также был рад, что не стало хуже. Честно говоря, Энджи, я боялся, что он сделает то, чего мы с тобой никогда не делали, или возбудит тебя так, как я никогда не смог бы. — Я уверен, что ты можешь понять вот что: я боялась, что ты захочешь вернуться к Томми за тем, что он дал тебе больше, чем я. Она села на кровати, свирепо глядя на меня. - Ничего подобного не было, Алекс! Это было... волнительно, знаешь ли, просто потому, что это был кто-то другой. Так оно и было. .. секрет, как ты и сказал. Я знала, что это неправильно — Но в Томми в постели нет ничего особенного, поверь мне! Он был нетерпелив и быстр, но не слишком внимателен и чувствителен. Ни разу я не почувствовала, что он занимается со мной любовью—или что это вообще имеет ко мне какое-то отношение. Это было чертовски. Мое тело возбуждало его, и ему нравилось трахать меня. Я посмотрел на неё. - И его тело возбуждало тебя, и тебе нравилось трахать его. Она покраснела и, отвернувшись, кивнула. Я притянул её к себе, обнимая, гладя по волосам, чувствуя, как она начинает всхлипывать. — Все в порядке, Энджи. Мы сделаем все, что сделали ты с ним, только лучше, хорошо? Она энергично кивнула мне, все еще плача. Мы крепко держали друг друга, пока она не успокоилась, а потом, не сказав больше ни слова, уснули. ******** Я проснулся от запаха кофе и быстро спустился вниз. Энджи в халате стояла на кухне и улыбалась мне, готовясь приготовить яичницу, которую я всегда ел на завтрак. —Почему бы нам сегодня не заняться чем-нибудь другим, Энджи? Она выглядела удивленной, но довольной, и я добавил: - Не то, что ты ожидала от своего предсказуемого старого мужа, не так ли? Ну, я стараюсь быть немного менее предсказуемым. Она подошла и крепко обняла меня. — До тех пор, пока ты продолжаешь быть замечательным, любящим мужчиной, за которого я вышла замуж, я буду счастлива с небольшой непредсказуемостью. Когда я пришел на работу, меня встретило множество улыбающихся лиц. Люди были рады моему возвращению, а может быть, и тому, что со мной все в порядке—Джон, должно быть, упоминал что-то о моих семейных проблемах. Я провел утро, размышляя о последних двух неделях, и был рад обнаружить только пару небольших пожаров, которые мне нужно было потушить. Мои сотрудники действительно оказались на высоте положения, и я искренне похвалил их за то, как хорошо они справились с работой. Единственной трудностью в тот день было не беспокоиться об Энджи, не гадать, что она на самом деле делает на работе и позвонит ли Томми. Трудно было поверить, что она это сделает, но, когда твое доверие исчезает, воображать худшее оказывается ужасно легко. Во второй половине дня мне позвонили, как я и ожидал, от гения безопасности по имени Калеб, с которым я связался из Флориды. Я знал о нем, потому что он когда-то работал на нашу компанию. Я навела Калеба на след Томми, спрашивая любую информацию о его жизни, в частности, о его невесте и его собственной деятельности. И он нашел всю нужную мне информацию. Оказалось, что Эмили, его невеста, тоже была учительницей: она преподавала историю в местной средней школе. Что еще интереснее, она была дальней родственницей семьи Хайнц и стоила больших денег. А еще выяснилось, что Энджи была не единственной подругой Томми в последнее время. Он трахал Дарлин, секретаршу в кабинете директора школы Томми, пару раз в неделю. У Калеба, этого волшебника, был прекрасный набор фотографий, на которых они вдвоем делали голые акробатические трюки в постели Томми—каким-то образом он получил доступ к квартире в доме прямо через переулок от дома Томми. В тот же вечер я объяснил Энджи, как намерен поступить с Томми. Мой план начался с того, что Энджи написала письмо Эмили, в котором рассказала ей, что Энджи и Томми спали вместе, пока он был помолвлен с Эмили. Энджи не хотела писать письмо, но я был с ней тверд. Во-первых, сказал я, его никогда не пошлют. Я намеревался использовать его только как рычаг давления на Томми. Во-вторых, я прямо спросил её, что её больше интересует-защита Томми или примирение со мной? Этот вопрос вызвал много слез, но Энджи без дальнейших возражений написала письмо, которое я ей продиктовал. Позже в тот же вечер я завел новую учетную запись Hotmail и отправил Томми электронное письмо. Используя вымышленное имя, я представился управляющим соседнего школьного округа: я слышал о том, какой хороший учитель Томми, и был заинтересован, возможно, нанять его в одну из моих школ (за значительную прибавку, конечно). Поскольку переманивать учителя в середине года было немного "неприлично", я предложил встретиться наедине как-нибудь днем на этой неделе, чтобы обсудить возможности. Мы встретились в четверг днем в местном кафе. Томми был крупным парнем с открытым лицом, рыжеватыми волосами и ярко-голубыми глазами. Он не был особенно красив, но я видел, что женщины могут находить его привлекательным. После того как мы пожали друг другу руки, он сразу же начал расспрашивать о работе. Я поднял руку, чтобы остановить его, сказал: Почему бы тебе сначала не прочитать это? - и протянул ему фотокопию письма Энджи. Через несколько секунд он посмотрел на меня, смущенный и сердитый. - Что это за чертовщина? - прошипел он, стараясь говорить потише. Не теряя хладнокровия, я сказал: Просто прочти остальное, Томми, а потом мы все обсудим. И ты должны знать, что есть еще несколько копий этого письма, все они в руках моих друзей, все они готовы быть отправлены по почте, если что-нибудь случится со мной или Энджи. Когда Томми дочитал письмо до конца, его лицо вспыхнуло от ярости. Наконец он положил её и уставился на меня. - Ладно, придурок, что все это значит? — Я улыбнулся. - Во-первых, позвольте представиться. Я Алекс Равенна, муж Энджи. — Во-вторых, у тебя был роман с моей женой, и я этому не рад. — В-третьих, ты помолвлен с очень богатой молодой леди, и, если она увидит это письмо, ты будешь в полной заднице. — Как у меня дела, Томми? Последовало молчание, пока он пристально смотрел на меня, несомненно, обдумывая свои варианты. У него их было немного. —Эмили все равно никогда не поверит этому письму-я мог бы убедить её, что все это чушь собачья. — О? - ответил я. - А как насчет той части, где Энджи прекрасно описывает вашу спальню, вплоть до милой фотографии вас с Эмили на комоде? А как насчет той части, когда она говорит о тех милых маленьких родимых пятнах, которые у тебя есть, одно на плече и одно справа от лобковых волос? Как ты собираешься все это объяснить, любовничек? — Ладно, ладно! – прошипел он. - Какого хрена тебе надо? — Все очень просто, - ответил я. - Я обещаю, что Эмили никогда не увидит этого письма. Взамен ты даешь мне ключ от твоей квартиры и право пользоваться ей в течение следующих трех недель. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Ты трахнул мою жену в своей квартире, Томми. Теперь я собираюсь трахнуть её в твоей квартире. Столько раз, сколько захочу, в твоей постели, на твоем кухонном столе—где захочу, в течение следующих трех недель. Тогда мы закончим. После этого ты меня больше не увидишь и не услышишь, я возвращаю тебе ключ, и все копии этого письма отправляются прямо в мусорную корзину. Он сидел и смотрел на меня, без сомнения удивляясь, почему так легко отделался. — И это все? Три недели, а потом я с тобой покончу? Я кивнул. — А откуда мне знать, что ты все равно не отправишь письмо? — Хороший вопрос, Томми, - сказал я. Тебе придется довериться мне. Но у тебя ведь нет особого выбора, не так ли? — Даю тебе слово, как только эти три недели пройдут, ты получишь свой ключ обратно, и мы с Энджи исчезнем из твоей жизни. Снова наступила тишина. Затем он неохотно произнес: ОК. Но когда вы будете пользоваться моей квартирой? —Только в будние дни-это когда ты был там с Энджи, верно? Поэтому тебе нужно будет оставаться на работе с 2:30 до 6:00 часов вечера каждый будний день в течение следующих трех недель. Ночи и выходные—все твое, делай что захочешь. После еще нескольких вопросов и ответов мы встали вместе. Через три магазина отсюда располагался хозяйственный магазин, и Томми велел им скопировать ключи от его квартиры. Он угрюмо протянул их мне. Улыбаясь, я протянул ему копию письма Энджи. —Ты можешь избавиться от этого-у меня есть еще. Сегодня 3-е. Если ты не будешь играть со мной в дурацкие игры, Томми, я отправлю тебе эти ключи обратно 24-го. Я ждал, не скажет ли он еще что-нибудь. Но он этого не сделал. Пожав плечами, он повернулся и ушел. Я поймал себя на том, что насвистываю, входя в дом. Я, должно быть, чувствую себя лучше! Войдя в кухню, я увидел Энджи у плиты и Конни за столом. Обе женщины повернулись ко мне с виноватым видом. Я сказал "привет" и подошел, чтобы поцеловать Энджи. Прежде чем я успел заговорить с Конни, она сказала: Послушайте, мне пора идти—надеюсь скоро увидеть вас обоих! — Она показалась мне ужасно странной, Энджи, - сказал я через минуту. - Что происходит? — Конни приехала около часа назад, и мы немного поболтали. Как ты можешь себе представить, она задавала много вопросов, но я отбилась от большинства из них. Я сказала ей, что мы работаем над нашими отношениями и что мы хорошо провели время во Флориде. Но я также сказал ей, что чувствую себя невероятно виноватой за то, что сделала с Томми, и что в будущем мне придется держать подробности нашего брака в секрете, хотя она и была моей близкой подругой. "Она не протестовала. Я думаю, она понимает, как все эти бредни о Генри повлияли на то, что я сделала, и на те неприятности, которые у нас сейчас." — И это было то самое виноватое выражение? — Думаю, да, - ответила Энджи. Не теряя времени, я рассказал ей о своем разговоре с Томми. На её лице была очаровательная смесь нетерпения и смятения. Я сказал ей, что хочу начать прямо сейчас, и попросил, чтобы она встретилась со мной в его квартире завтра в 3 часа дня. — Хорошо, Алекс. Но могу я просто сказать. .. Я чувствую себя немного взволнованной из-за этого? Я хочу сделать то, что ты хочешь, но это заставляет меня чувствовать себя еще более виноватой, понимаешь? Например, это как вернуться на место преступления. Я обнял её и погладил по волосам. - Думаю, я могу это понять. Но давай оба будем иметь в виду, какова цель: наслаждаться друг другом, хорошо проводить время, создавать новые воспоминания поверх некоторых неприятных. — Когда я думаю о тебе с Томми, я хочу быть в состоянии заменить эти мысли воспоминаниями о тебе и обо мне вместе, делая то, что вы делали с ним, наслаждаясь друг другом. Она отодвинулась достаточно далеко, чтобы заглянуть мне в глаза. - Я не заслуживаю тебя, ты это знаешь? Вместо того чтобы наказывать меня, разгребать меня по углям, вышвыривать на улицу—ты такой любящий и терпеливый со мной. Я ответил ей очень серьезно: - Ну, возможно, сейчас ты меня не заслуживаешь. Видит Бог, ты причинила мне боль. Но я люблю тебя—и когда я думаю о наших отношениях все эти годы, ты делаешь меня счастливее, чем кто-либо, с кем я когда-либо был. "Я надеюсь, что через несколько недель или несколько месяцев. .. мы оба почувствуем, что ты заслуживаешь меня." Она пристально посмотрела мне в глаза и, не говоря ни слова, поцеловала меня долгим, страстным поцелуем. ******** Три недели «переписывания» романа Энджи были странными, но веселыми. Я знал, что мне придется справиться с чувством гнева, и я справился. Но делать это в квартире Томми было захватывающе—казалось, что у нас с ней роман. И Энджи, как я и ожидал, отчаянно стремилась сделать это хорошо для меня, полностью следовать моей идее. В первый день мы держались довольно близко к сценарию: я предложил ей содовую, погладил по плечам, польстил и повел в спальню. Не говоря ни слова, я осторожно снял с неё одежду, потом свою. Она дрожала и выглядела испуганной. Я уложил её и ласкал, а когда сильно возбудился, то трахнул, не утруждая себя презервативом—столько реализма нам не требовалось! Несмотря на то, что это была та самая женщина, с которой я спал годами, странность ситуации делала её необычайно возбуждающей. Я потерял себя в этом первом трахе, и, услышав её стоны и бормотание, я испытал быстрый и интенсивный оргазм. Когда мы лежали там потом, разговаривая и целуясь, это продолжало казаться странным. Я не притворялся буквально Томми, но в нашем разговоре не было ничего, что могло бы идентифицировать нас как мужа и жену. В основном я говорил о том, какая она красивая и волнующая, как мне нравится быть с ней. Энджи расслабилась после нашего первого траха, потеряв вид оленя в свете фар, и через полчаса именно она взяла на себя инициативу в нашем втором раунде. Она скользнула вниз и взяла меня в рот, используя весь свой арсенал нежных прикосновений. Минеты удивительно отличаются после того, как вы уже трахались один раз. Поскольку ваш член еще не тверд, и вы, и ваша партнерша получаете удовольствие от ощущения, что он начинает мягко и вяло, а затем постепенно становится большим и твердым во рту. Когда она сильно возбудила меня, я осторожно поднял её на руки и колени, устроив её задницу в конце кровати, и встал позади неё. Мне нравилась эта позиция (спасибо, что выбрал её, Томми!), и я с нетерпением ждал долгой сессии. Конечно, одним из моих побуждений было сделать секс с ней лучше, чем с Томми. Скользнув внутрь, наслаждаясь ощущением горячей влаги Энджи, я напомнил себе, что нужно не торопиться, обращать внимание на её реакцию и быть уверенным, что это доставит ей такое же удовлетворение, как и мне. Так мы трахались почти полчаса. Мне нравилось держать грудь Энджи, дразня её соски, и однажды я довел её до оргазма таким способом. Потом я обнял её за бедра, и некоторое время мы просто скользили и натыкались друг на друга. Позже я ласкал её клитор пальцем и довел её до очередного задыхающегося оргазма. На этот раз мое собственное возбуждение тоже достигло пика, и через несколько мгновений я яростно вошел в неё. Принимая душ в ванной Томми, мы почти не разговаривали, только улыбались, когда мыли друг друга. Даже в тот вечер дома было тихо—не тихо и не неуютно, а спокойно, по-дружески. Было восхитительно крепко держать её в своих объятиях, когда мы целомудренно засыпали (ни у кого из нас не было сил для секса этой ночью). В следующий раз в доме Томми, несколько дней спустя, Энджи была такой же горячей, как и всегда. Возможно, она была более расслабленной, потому что первый раз прошел так хорошо; или, возможно, появление для меня без нижнего белья (как она сделала для Томми) было возбуждающим. Как бы то ни было, она совершенно обезумела, когда я посадил её на кухонный стул и съел. Она кончала снова и снова, дергая меня за волосы, крича и задыхаясь. Я так возбудился, что затащил её в спальню и трахнул до чертиков, кончая в неё с обжигающим наслаждением. Это было наше четвертое свидание, первое в нашей собственной спальне. Из всего, что сделала Энджи, трахать Томми было больнее всего. Она, должно быть, знала, что я чувствую, потому что единственный раз за всю эту трехнедельную эскападу она "вышла за рамки сценария". Она вела меня за руку в комнату, где собиралась усадить меня на кровать, раздеть и сделать мне минет (все так, как она делала для Томми). Сделав это, она, несомненно, заметив боль на моем лице, остановилась на минуту, посмотрела мне в глаза и прошептала: «Возьми меня». Каким-то образом, и я не знаю, как, - это имело значение. Мы продолжали нашу игру, но моя боль значительно уменьшилась. Она отсасывала мне с любовной нежностью, и когда я был очень возбужден, я потянул её на себя для 69, не заботясь о том, что она и Томми не сделали этого. Мы любили друг друга очень долго—это превратилось в игру, чтобы посмотреть, кто может дразнить другого и не давать оргазма дольше. В конце концов ей пришлось оторвать свой рот от моего члена, чтобы задохнуться, когда я кончил, используя свои губы на её клиторе и мои пальцы глубоко внутри её киски. Наше следующее свидание было последним в квартире Томми, и я должен была поделиться с ним парой прощальных подарков. Я начал с того, что съел Энджи, когда она лежала на животе на его кухонном столе, убедившись, что её соки остались повсюду. Потом, когда мы трахались в спальне, я вылез из Энджи как раз перед тем, как кончить, и подошел к его комоду. Стоя на стуле, я рывком довел себя до оргазма, стреляя спермой по всему комоду и стараясь направить достаточное количество её на фотографию в рамке с ним и его невестой. Я подумал, что ему придется либо вычистить её, либо объяснить ей! Наконец, я решил, что наш последний трах в его постели будет анальным. Мы с Энджи проделывали это всего несколько раз, а она и Томми-ни разу. Хотя нам с ней это время от времени нравилось. Мы потратили много времени, использовали много смазки и двигались очень осторожно. И мы наслаждались этим. Но у меня, конечно, был скрытый мотив. Когда мы закончили, я очень тщательно вытер свой покрытый дерьмом член о простыни Томми, и я попросил Энджи сделать то же самое с её задом. Еще одна вещь, которой ты можешь насладиться, сукин ты сын! Последняя глава нашего "романа", несколько дней спустя, была дома, в нашей постели, повторяя тот день, когда я пришел домой на двадцать минут раньше. Мы трахались, отдыхали, а потом, как и Томми, я настоял на втором раунде, хотя было уже поздно. Мы лежали на боку, наши ноги переплелись, толкаясь бедрами друг о друга, становясь все более и более возбужденными. — Может, мне поторопиться? - спросила я, задыхаясь. - Ты боишься, что твой муж вернется домой и услышит нас? Энджи посмотрела на меня и улыбнулась. Все еще прижимаясь ко мне, она сказала: "Ты единственный любовник, которого я когда—либо хотела - Мне плевать, кто нас слышит!" Улыбнувшись в ответ, я крепко прижал её к себе, и через минуту уже входил в неё. Вечером, после душа и ужина, я сидел в своем кабинете и оплачивал счета, когда вошла Энджи. Закутанная в халат, с чистыми волосами, без макияжа, она выглядела расслабленной и красивой. Она пододвинула стул поближе ко мне, села и взяла меня за руку. — Ты, наверное, догадываешься, о чем я хочу тебя спросить, Алекс. Где мы сейчас? Мы переписали мой роман—и, слава Богу, это было не то, чего я боялась. Это было захватывающе, и любяще, и интенсивно, и это заставило некоторые замечательные воспоминания вытеснить те, другие. —Меня до сих пор убивает то, что я сделала. .. что я сделала с тобой. И я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, за то, что ты не просто развелся со мной. За то, что мы нашли способ быть вместе. За то, что ты заставил меня почувствовать, что я того стою. — Но я все еще немного напугана и не знаю, что у тебя на уме. Я осторожно притянул её к себе на колени, и она прижалась ко мне, положив голову мне на плечо. — Я думаю только о том, что люблю тебя. И что, если ты еще раз мне изменишь, я тебя убью. - Я сказал это без жара, а потом поцеловал её волосы. —Я не могу сказать, что "покончил" с тем, что ты сделала, - конечно, не до конца. —Но я принял решение, что мы должны попытаться остаться вместе, что ты "стоишь того", как ты сказала. И это все еще кажется правильным решением. — Думаю, тебе все еще следует бояться, но только немного. И ты должна знать, что мне все еще очень трудно доверять тебе, и, вероятно, так будет еще долго. — Но я знаю, что ты любишь меня, Энджи. Я знаю, что ты хочешь быть со мной и изо всех сил стараешься показать мне это. И я знаю, что ты делаешь меня счастливым. Она больше ничего не сказала, и мы долго сидели молча, обнявшись. ******** Примерно через неделю у меня состоялся разговор с Конни, которого я так ждал. Энджи позвонила и пригласила её на кофе, но, когда она приехала, Энджи уже не было, и я ждал её. — Входи, Конни, я просил Энджи позвонить тебе. Я хотел бы поговорить несколько минут. Она выглядела удивленной и немного взволнованной, когда я налил нам две чашки. Я сидел и смотрел на неё. - Как поживает твой друг Генри? Она ахнула и с такой силой поставила чашку, что кофе выплеснулся на стол. Её лицо было бледным, и она спросила: "Кто такой Генри?" дрожащим голосом. Я только рассмеялся. - Не слишком убедительно, Конни. Генри—это имя парня, с которым ты регулярно трахалась в течение нескольких месяцев в прошлом году, помнишь его? О котором Брэд так и не узнал. Тот, с которой было так весело, просто интрижка, и Брэд никогда не пострадает. Теперь ты вспомнила? —И прежде чем ты спросишь, нет-Энджи ничего мне об этом не говорила. Я нашел другой способ, не то чтобы это имело значение. Она посмотрела на меня, закусив губу. Она явно была очень напугана. — Ладно, Алекс, я слушаю. Что ты хочешь сказать? Я добродушно улыбнулся и сказал: - Короче говоря, Конни, ты моя. Она снова ахнула, и я продолжил. — Я уверен, ты помнишь все свои возвышенные взгляды на тему супружеской измены, которыми ты делились со мной и Энджи несколько недель назад? — Дай посмотреть. Кажется, ты сказала, что моя измена унижает мою супругу, что я всегда буду чувствовать к ней некоторое презрение, зная, что обманул её. Так вот как у тебя с Брэдом? Ты чувствуешь, что твой обман принижал его? Приятно ли иметь неприятный, грязный маленький секрет? Она не смотрела на меня. — Вот что ты сказала мне, Конни, о моем притворном романе с Кристиной Блоджетт. Ты сказала, что это неправильно—это отвратительно. Даже если бы я не сказал Энджи, это было бы ужасным нарушением её доверия. — Итак, Конни, теперь мы должны решить, как справиться с ТВОИМ ужасным, презренным нарушением доверия, не так ли?" Её руки дрожали. -Ты собираешься рассказать Брэду, Алекс? Он разведется со мной, ты знаешь, как будет. Ты этого хочешь? Я долго молча ждал, позволяя ей изучать мое бесстрастное лицо. Наконец я сказал: — Нет, Конни. Мне нравится Брэд, и я не хочу видеть, как он страдает так же, как я страдал последние несколько недель. Он любит тебя и, по-видимому, доверяет тебе. Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы разрушить его чувства и его счастье. — Но я чувствую, что какая-то расплата неизбежна, не так ли? Поскольку мы согласны, что то, что ты сделала, было подлым, нарушением доверия, разве ты не должна что-то Брэду? Она начала выглядеть немного менее испуганной. — Если ты. .. если ты не скажешь Брэду, Алекс, я сделаю все, что ты попросишь. — То, что я имею в виду, очень просто, Конни. Ты собираешься загладить свою вину перед ним. Ты собираешься начать кампанию, чтобы сделать Брэда Уильямсона самым любимым, самым избалованным, самым ценным и самым сексуально удовлетворенным мужчиной на Среднем Западе. — Конечно, тебе придется действовать очень осторожно. Если ты слишком резко начнешь действовать, он наверняка задастся вопросом, есть ли у тебя что-то, из-за чего ты чувствуешь себя виноватой. Это разрушило бы всю цель. — Но ты будешь чаще готовить его любимые обеды. Чаще говорить ему, что любишь его. Чаще ходить с ним играть в гольф или смотреть футбол. А главное, почаще исполнять все его сексуальные желания. Она начала слегка улыбаться. Очевидно, то, что я имел в виду, было гораздо менее обременительным, чем то, чего она боялась. —Скажи мне, Конни, вы с Брэдом часто обсуждаете свою сексуальную жизнь? Делитесь ли вы фантазиями, знаешь ли ты, какие игры или позы заводят его больше всего? — Нет, Алекс, у нас достаточно времени, но мы никогда не были такими. .. экспериментальными, наверное. .. — Ну что ж, теперь ты возьмешь на себя инициативу, Конни. Купишь какое—нибудь сексуальное белье и посмотришь, какие виды интересуют его больше всего, а затем купишь еще такого рода. Попросишь его заняться с тобой сексом в разных частях дома или в разных позах и посмотришь, какие из них ему действительно нравятся—затем повторишь их. — Убедись, что он получает от тебя оральный секс—часто и без того, чтобы он сам об этом просил. И пусть он тоже много на тебя набрасывается, если уже не набросился. — Удиви его уик-эндом в каком-нибудь отеле и выеби ему мозги на два дня. Ты понимаешь, к чему я клоню? Лицо Конни, еще несколько минут назад бледное, теперь покраснело от смущения. Она не привыкла к таким разговорам со мной! — Да, Алекс. Я могу... сделай это. — А если он что-то заподозрит, Конни, ты можешь дать ему простой ответ. —Дорогой, я видела, через что проходят Алекс и Энджи—как она была близка к тому, чтобы потерять его, - и это просто испугало меня. Я так люблю тебя и хочу, чтобы ты никогда этого не забывал! — Он купится на каждое твое слово, Конни, поверь мне. Особенно, если ты будешь держать его усталым и счастливым в постели. — Только еще одно. Я не собираюсь принимать все это на веру. Мы с Брэдом будем регулярно общаться. Я уверен, что он не сможет удержаться, чтобы не спросить, как у нас с Энджи дела, и я отвечу небрежным вопросом, как обстоят дела между ним и тобой. Я не хочу слышать, что все в порядке или примерно так же, как всегда. "Я ожидаю увидеть большие улыбки и услышать счастливые истории, это ясно?" Конни с минуту молча смотрела на меня. Теперь она была расслаблена, больше не смущена и не напугана, но на её лице появилось странное выражение. — Алекс, я знаю тебя и Энджи много лет, но никогда раньше не видел тебя с этой стороны. Я бы и не догадывалась, что ты такой! — И да, я понимаю. Я собираюсь сделать именно то, что ты сказал. Поверь мне, Брэд в мгновение ока даст тебе блестящие отчеты о нашем браке. — Хорошо, - сказал я. Я встал и помог Конни подняться. Поцеловав её в щеку, я повел её к двери. - Рад, что мы смогли поговорить, Конни, - сказал я с улыбкой. - Скоро увидимся! ******** Я отправил ключи Томми обратно по почте, как только мы с Энджи закончили с его квартирой. Я не предпринимал никаких дальнейших действий в течение нескольких месяцев. Потом я позвонила Калебу и попросила его кое о чем позаботиться. — Калеб, у тебя ведь все еще есть фотографии Томми и той девушки в его квартире? Не окажешь ли ты мне еще одну услугу? Пожалуйста, сделай копии фотографий и отправь их... - Я назвал ему имя и адрес Эмили. — Им не нужен ни обратный адрес, ни сопроводительная записка или что—то в этом роде-они все объясняют сами! Но, пожалуйста, сделай еще одну вещь. Просмотри фотографии и найди ту, на которой отчетливо видна фотография в рамке на комоде—это Томми и его невеста. Тогда просто возьми жирный карандаш и обведи его, чтобы она точно не пропустила. Я хочу, чтобы она знала, что эти фотографии сделаны недавно, с тех пор, как они с Томми обручились. Я улыбнулся про себя и повесил трубку. ******** Энджи дрожала в моих объятиях. Я был позади неё, мы оба лежали на боку, и мы энергично трахались. Моя левая рука была под ней, обхватив её левую грудь и ущипнув за сосок. Моя правая нога была выдвинута вперед между её ног, держа её широко раскрытой, и моя правая рука гладила её клитор в такт нашим толчкам. Это началось как ленивая, почти сонная любовь, со сладких поцелуев и нежных ласк в вечернем свете нашей спальни. Мы перешли к спариванию ложкой, но мягко и легко. Постепенно, однако, мы набирали темп. Мой член и мои руки уже довели Энджи до двух оргазмов, и теперь она извивалась и выгибалась назад, тяжело дыша, когда приближался третий оргазм. Я был сам далеко за пределами того, чтобы сдерживаться, надеясь только продолжать идти достаточно долго, чтобы помочь ей достичь кульминации. Внезапно её радостные вздохи напомнили мне о том, что я услышал внизу три месяца назад, когда пришел домой и она трахалась с Томми в нашей постели. Это воспоминание ударило меня, как удар в грудь, но почти сразу же уступило место другому, более счастливому воспоминанию о том, как мы с Энджи "записывали" тот эпизод с нашим собственным свиданием в этой постели. Я думал о нас вместе во Флориде, о том, как она сосала меня с такой любящей решимостью. Я вспомнил, как мы были вместе в квартире Томми, как я облизывал её и сводил с ума на его кухне. Поэтому я сохранял инерцию, продолжал погружаться в неё, продолжал гладить её пальцами. В следующее мгновение все воспоминания исчезли из моего сознания, сменившись чистой чувственной радостью кульминационного крика Энджи и сильными спазмами, когда я опустошил себя в неё. Мы тихо лежали рядом, не меняя позы, оба потные, счастливые и измученные. Никто из нас не чувствовал необходимости говорить, но через несколько минут я нежно погладил её по рукам и плечам. Она нежно поцеловала мою руку, потом повернулась и поцеловала меня в губы. Я улыбнулся ей. - Сегодня утром я разговаривал с Брэдом. — И что? — Похоже, у них с Конни что-то вроде второго медового месяца. Его распирало от желания рассказать мне об их уик-энде. Похоже, она устроила для него настоящее шоу: сексуальное нижнее белье, трах в горячей ванне, выход на ужин в коротком платье без трусиков. Он, конечно, спросил, как у нас дела, но едва дождался моего ответа, прежде чем пуститься в рассказ. Полагаю, мы можем заключить, что Конни выполняет свою часть сделки. Энджи улыбнулась мне в ответ. - А как у нас дела, Алекс? — По-моему, у нас всё чертовски хорошо, Энджи. Чертовски хорошо.