Из цикла "Сказки 1001 койки"
- За-яц! Зай! Ты где-нибудь на этой кровати видел надпись, что она односпальная? А знаешь, почему? Потому что она двуспальная! Подвинься! Ты специально голой попой решил посверкать поперёк? И вообще, пора баиньки! Какую ещё тебе сказку на ночь? Я мастер жёсткого практичного секса, если твоя попа на это обратила внимание, а не сказок! Ах, рассказать как я в первый раз с парнишкой? А я разве не рассказывал? Ну это было, знаешь ли, более чем романтично... Нет, не в джакузи, без свечей и шампанского.
Я тогда оканчивал учебу, а жили мы в одном южном городе. Помню, что стоял какой-то необычно тёплый даже для наших мест ноябрь - темнело уже рано, а дни были как летом, ходили без курток. В тот день была суббота, мы привыкли, что на нас внимания не обращают, но в тот день ясно стало, что происходит нечто из ряда вон выходящее...
Завуч заглядывает к нам и просит математичку срочно пройти на совещание. Лица при этом у них такие, как будто они наглотались червяков. А на большой перемене наша главная сплетница Таня Моськина, которая всегда всё первой узнает, потому как у неё мама - местная медсестра, делает большие глаза и говорит всем:
- Нашего физрука Коль-Ваню выгоняют за секс! За секс с учащимися!
И тут все разговоры, понятно, смолкают, и в наступившей тишине Андрюха Дронов, дылда и мой дружбан, заинтересованно спрашивает:
- Это ты, что ли, Мося, у Коль-Вани удачно на шест влезла? Или у него по шесту вы полазили всем женским коллективом?
Ну, Мося, понятно, швыряет в Дрона сумкой, все ржут, но пока ещё не может поверить в то, что наш Коль-Ваня, молодой парень, всеобщий любимчик, занимался с кем-то развратом. Да и где бы ему заниматься, когда в зале все на виду, а в тренерскую едва влезают стол и стул, и дверь туда всегда нараспашку?
Но позже Мося сообщает нечто вообще ошеломительное: Коль-Ваня занимался сексом с одним 18-летним пареньком. И теперь всех парней будут вызывать и расспрашивать, не приставал ли учитель к нам, а может, даже принудительно обследовать.
- Ты, Мося, - при этих словах дёрнулся Дрон, - лучше свою давно потерянную целку обследуй. Может, отыщешь где в углу...
Мосина завизжала, случилась куча-мала, но понятно уже было, что Мосина не врала. И тут вошла директор и, даже не обращая внимание на наше махание сумками, стукнула рукой по столу, после чего сказала, что последнего урока не будет в связи со срочным педсоветом.
- То есть про Коль-Ваню правда? - выдохнули мы.
- Николай Иванович у нас больше не работает, - глядя в потолок, сообщила директриса.
И добавила, слегка подумав:
- По семейным обстоятельствам.
- Так он правда смандил парня? - крикнул Кириллов сзади.
- Ты, Кириллов, соображай, что говоришь! - гаркнула директриса. - А то сам на педсовет загремишь!
- Ни хрена себе дела в нашей мирной хате, - шепнул мне в ухо Дрон, - ты бы про Коль-Ваню такое подумал?! Он же ведь женат, и дочка есть! И вообще классный мужик!
Мы вывалились на улицу, где уже все бурлили. Мы поймали на бегу каких-то парней, которые нехотя сообщили, что того самого юношу зовут Данилой (мы даже смутно его припомнили); нормальный пацан, ничего такого за ним не замечалось, но его мамка с физруком где-то застукала и подняла кипеж. Так, может, Коль-Ваня уроки греко-римской борьбы Даниле давал, а она всё не так поняла? Хрен знает. Но, говорят, нас теперь всех к хирургу и правда отправят, чтобы проверить, не подставлял ли кто ещё задницу...
- Я лично свою жопу смотреть никому не дам, - сказал Дрон.
- А что, она у тебя уже порвана? Или ты себя свечкой приходуешь, когда дрочишь? - спросил я Дрона, и тут же, понятное дело, получил рюкзаком по башке.
Но про принудительную экспертизу думали все пацаны.
- А ведь наверняка, Дрон, у нас есть такие, кто в попу шарится.
- Да ладно тебе! У нас пидоров нет.
- Я не говорю, что пидоры. Может, кто с девкой со своей - ну, знаешь, бабы искусственный хуй привязывают...
- Не знаю, кто кому чего привязывает, но я бы Даниле этому пиздюлей надавал. Из-за этого говнюка все мы обосраны!
- Где ты теперь его найдёшь? Наверняка его теперь погонят...
- Давай тогда конца педсовета дождёмся: Мося говорила, что Данила этот там... Как соучастник разврата...
Честно говоря, меня эти разговоры с Дроном довольно сильно возбудили. Да и по оттопырившейся ширинке Дрона я понял, что его они тоже возбуждают. Одно дело - знать про пидоров в теории, и другое - узнать, что конкретный пацан занимался сексом с учителем физкультуры.
- Пиздюлей, Дрон, дать - проблем потом не оберёшься. Лучше в рот ему дать - и ему в кайф, и нам...
Дрон заржал, но как-то смущённо, а потом добавил:
- Да уж, лучше спустить в рот вафлёру, чем лысого гонять.
- А ты гоняешь?
- А ты нет?
- Да ладно, Дрон, я думаю, у нас все это делают...
Мы ещё два часа провели примерно в таких разговорах - дрочат все пацаны, а вот дрочат ли все девчонки, а кто из наших девчонок уже мог иметь секс с мужиком, а больно ли в жопу, а если больно, то на хуя мужики ебутся друг с другом, а передаётся ли гомосексуализм по наследству - невольно поддерживая возбуждение. Наблюдательный пункт за школой у нас был идеальный: из разросшихся старых кустов сирени мы могли видеть всё, а нас не было видно совсем.
Уже почти стемнело, когда закончился педсовет. Учителя разбредались, до нас долетали слова: "Учеников в любом случае нельзя травмировать", "Нужно ещё понять, что хуже"...
- Хуля, не будут они шум поднимать. Честь школы и всё такое, - сказал шёпотом Дрон и добавил: - А Коль-Ваня, видно, ушёл через спортзал... А вон смотри: того пидора маманя ведёт. Не получится у нас, видно, ему в ротик спустить.
На школьной аллее, после всех учителей, и правда показалась маленькая женщина со злым лицом, что-то говорившая парнишке, идущему возле неё. Парнишка был обычным 18-летним юношей, совсем не похожим на девочку. Женщина махнула рукой, крикнула ему что-то - и пошла. Парнишка остался стоять у школы, потом пошёл туда, где был вход к приготовишкам. Сел на ступеньки. Закурил.
Дрон хлопнул меня по плечу, и мы подошли к пареньку. Помню в темноте этот огонёк сигареты.
- Это ты, значит, нашего Коль-Ваню опустил? - сказал зловещим шёпотом Дрон, когда мы очутились рядом с пацаном.
Тот не ответил.
- Ты, пидор, может, встанешь, когда с тобой мужики разговаривают?! - взревел Дрон, схватив парнишку за грудки.
- Ты, что ли, мужик? - ответил пацан спокойно, с равнодушием человека, которому уже всё по хрену.
Я, если честно, испугался, что Дрон ударит его, ведь сила у Дрона в кулаках была немеряная, но он просто толкнул пацана ладонью в грудь, и тот, сделав шаг назад, упёрся спиной в дверь, ведущую к приготовишкам. Дверь неожиданно скрипнула и, поддавшись, открылась внутрь: наверное, в суматохе забыли её закрыть.
- Щас мы тебе покажем, кто тут мужики! - снова переходя на шёпот, прошипел Дрон и втолкнул пацана внутрь. - Димась, ща мы ему покажем, что у нас в штанах! Показать тебе, сука, вафлёр ёбаный? Показать?
Сцена была та ещё! Перед нами стоял пацан, про которого мы точно знали, что он спал с мужиком. И Дрон, и я чувствовали, что делать с ним можно всё, что угодно.
Тебе сразу завафлить? Или сначала отпиздить? - зло шептал Дрон, но сам ничего не делал.
- А ты решай, - так же спокойно ответил пацан. - Хочешь бить - бей. Хочешь вафлить - давай вафлю. Только штаны сними. А то вафлить через штаны неудобно.
- Димась, этот сучёнок ещё и издевается над нами! Ща мы его вафлянём по самые помидоры!
Дрон прихватил пацана за уши и, усадив на кроватку, сделал движения, как будто даёт ему в рот. Но брюки он не снимал, хотя в полутьме я всё же различал, что у него жёсткий стояк.
Пацан не сопротивлялся. Потом он вздохнул и вдруг стал расстёгивать свою рубашку:
- Давайте уж, только быстрее...
Мы ошалело смотрели на то, как он спокойно и равнодушно раздевается догола, совсем догола, спускает вниз трусики, обнажая кустик волос и набрякший хуй - неожиданно большого размера. Затем он провёл рукой по телу, спросил:
- Нравится? Берите!
Дрон, тяжело пыхтя, стал расстёгивать ремень, пальцы у него дрожали, и тогда пацан сам расстегнул его и приспустил Дрону штаны, после чего спокойно взял рвущийся член Дрона в рот. Я первый раз в жизни видел голых парней со вздыбленными хуями - и хуй одного шуровал во рту другого, сидящего на кроватке и поддрачивающего себе.
- Бля! Бля! Бляяя! - Дрон кончил почти мгновенно, видно, изголодался, и пацан аккуратно сглотнул то, что выплеснулось ему в рот, после чего сказал мне:
- Ты тоже стоя? Или ляжешь? Если ляжешь, будет удобнее...
Я молча лёг поперёк кровати - ну, прям, как ты, заяц, сейчас лежишь, - а парнишка расстегнул и мои брюки, спустил их вниз, а сам присел между моих ног. Я видел его сосредоточенное лицо и чувствовал, как он не просто сосёт, а играет с моим хуем, водя языком по уздечке, нащупывает язычком дырочку, мнёт при этом мне задницу - а Дрон сидит рядом на кровати и, обхватив голову, приговаривает:
- Пиздец! Ваще пиздец! Вот ведь пиздец!
И тут со мной случается взрыв! Залп. Огненные круги. Кажется, я даже на секунду теряю сознание. Пацан же проглатывает и мою сперму и так же спокойно говорит:
- Ну всё? Теперь пойдёте? Или теперь будете бить? Или по второму кругу?!
- Димась! - вскрикивает Дрон. - Уходим, всё, быстро! А ты, сука, слышишь, если запалишь нас кому - убью и кишки на хуй намотаю!
Дрон хватает меня за руку, путается в приспущенных штанах, и я понимаю, что он чувствует то же, что и я: дикий стыд после дикого счастья.
- Если я раньше сам себя не убью, - говорит пацан отрешённо.
Мы кое-как застёгиваемся и выбегаем на улицу.
- Слушай, Димась, давай сразу: ничего этого не было. Не было вообще ни-че-го! И Данилу этого мы не видели! И разбегаемся!
Дрон исчезает во тьме. Я дышу минуту, другую, пытаясь переварить случившееся, потом снова толкаю дверь к приготовишкам.
- За добавкой пришёл? - спрашивает ничуть не удивлённый моим появлением пацан.
- Извиниться, - выдавливаю я из себя. - Прости, мне стыдно.
- Кончил - вот и стыдно, - говорит Данила всё так же отстранённо-равнодушно. - Через десять минут стыд пройдёт. Когда снова захочется.
Лежит он всё так же голым, не одеваясь, играя своим членом.
- Ну правда, извини, - повторяю я. - Дрон - нормальный парень, но тут что-то скотское в нём сыграло. А с Коль-Ваней - прости, что вмешиваюсь, - он правда тебя соблазнил?
- Существует, - отвечает пацан спокойно, - такая штука, как любовь. И она бывает взаимной. И существуют люди, которые могут эту любовь растоптать.
- Но у него же дочка, жена?
- А я с девочками первый раз потрахался три года назад, и что? - пожимает пацан устало плечами, но тут я вижу на его щеке слезу.
- А запалились-то вы как?
- Да я втихаря записал нас вдвоём на телефон. Мы в экспедицию ездили, а на самом деле на хуторе как муж и жена жили. Я плакал от счастья. А записал, потому что совсем не мог без него. Ну, а мамка вчера телефон прошманала - и побежала...
- Пиздец. А чего ты тогда нам с Дроном отсосал, если его любишь?
- Думал, что, может, вы после этого хоть что-то поймёте. Да и хотелось сильно. У нас ведь с ним, как мы в город вернулись, ничего не было. Зашухериться боялись. В подъезде несколько раз целовались - и все дела... Иди сюда.
Я, как сомнамбула, снова послушно подошёл к нему, и он снова расстегнул на мне брюки, затем, поглаживая нежно, раздел всего, и я лёг на него, и он открыл мне моё собственное тело. И вот тогда, в тот вечер, на кроватке у приготовишек, он показал мне, как мучительно могут ныть от желания соски, наполняться жгучей силой яйца, как головка может медленно входить в смазанную слюной дырку, - и всё это случилось у меня с пацаном Данилой, а не с девчонкой.
Мы кончили одновременно, зажимая друг другу рты руками.
- Хуй дома вымыть не забудь, - сказал он, когда я надевал трусы.
- Не забуду. Спасибо тебе, Данил! Ты классный чувак. И пожалуйста, не вздумай с собой что-нибудь сделать!
- Обещаю.
Я подошёл к нему и поцеловал парня в губы. Он не ответил мне, но поднялся и тоже стал одеваться. Больше я его никогда не видел.
Коль-Ваню на физкультуре заменила бодрая пенсионерка Марта Борисовна.
Уголовное дело возбуждать не стали. Дрон был прав: ни школьным властям, ни городским не нужен был публичный скандал, да и не такие уж идиоты они были - понимали, что это любовь и что в таком состоянии Данила всё что угодно с собой мог сделать.
С Дроном к событиям того дня мы больше не возвращались, а на зимних каникулах, когда у Дрона родаки укатили в Адыгею с к родственникам с ночёвкой, мы сняли двух тёлок и формально стали мужчинами.
В том новом наступившем году я сломал целку девочке Тане и трахался с ней до конца года.
Таня провожала меня в Москву, где я в первый же вечер отдался взрослому мужчине, напомнившему мне чем-то Коль-Ваню, и жил с ним два года.
Да нет, Зай, это была не любовь, это были хорошие партнёрские отношения, как и у тебя со мной. Ну что, не будешь освобождать моё место? А я ведь рассказал тебе обещанное! Ну, тогда я займу место сверху... Раздвигай булки, заяц, раздвигай! Ммм... Ща я тебя... Блядь, как сладко... Ааа...