Отслужив в конвое полгода, я казалось, повзрослел лет на 10 сразу. Я видел их жизнь, я слушал их рассказы - не уважать зеков в стране, где сидела четверть населения, глупо. Да, это другая жизнь, более жестокая и более справедливая, на мой взгляд, - жизнь блатных и мужиков (их еще пассажирами называют, но это там в лагере). Есть и те, кто полез на рожон, не справился с нервами, решили отстоять свою независимость - там они шныри - прислуга, и петухи - за отдельным столом с пробитой посудой, гордость им обломали там по самое не балуйся, а порой и жмурики - покойники, короче.
Эта история приключилась через полгода, как я пришел из учебки. Вообщем-то был я еще зеленый, а о том, что я голубой, я там никогда не упоминал, по понятным причинам.
Катимся. Контингент у нас самый лучший, блатных сгрузили, взяли наркош каких-то, остальные мужики, вор один и до места назначения.
Дохлая станция районного центра: сажают нам нового пассажира в вагон, с автоматами стоят, как положено. Парень по виду деревенский, не очень высокий, щеки румяные, плечистый, поджарый, ручищи здоровенные - рабочие.
"Хороший парнишка" - отметил я про себя, глянул в бумажки у старшего конвоя: пункт назначения - бля, да его там порвут как грелку!
Провожу его через вагон, закрываю, восьмым в мужичью клетку.
Всех ближе к нам, в отдельном решетчатом "купе" известный авторитет, осанистый крепкий мужик с отличительными знаками на груди, спине и бицепсах - наколочки - это дневник их блатной карьеры.
- Начальник, подойди, - просит он.
- Да, Старостин, что за проблемы? - прапорщик подходит, важным персонам он не отказывает.
- Хочу вот поговорить с тобой не как с начальником, но удастся ли? - щуриться Дмитрий Петрович Старостин, в блатном мире - Фокусник.
- Говорите, может, и помогу чем - улыбается прапорщик Акулов.
- Пассажира, того, что подтянули час назад, хочу в жены взять, он не со мной случайно? - Фокусник роется в вещах.
- Да, туда же, - нарушает устав Акулов, чувствуя свой интерес в этом деле.
- Тебе на спиртягу, и приведи мне его, час ему на сборы, - он сует Акулову мятые купюры. Деньги в руке Акулова я почти не успеваю увидеть - умеет "туфлю" ныкать.
***
- Ты, на второй полке, хошь курево заработать? - Парень понимает, что Акулов к нему обращается.
- Ага, хочу, а что делать? - он приближается к решетке и кладет послушно руки на голову.
- Пойти со мной и привести себя в порядок, - посмеивается Акулов и что-то шепчет ему на ухо. Я не слышу, что парень отвечает Акулову, утвердительно кивая головой.
- Ты против? Я верну тебя на полку, а как прибудешь, сам разберешься с ним, - Акулов медлит с замком.
- Я? Не... Нет, не против - парень быстро вываливается в узкую щель, открытой решетки.
Акулов очень рискует, отводя зека в туалет без меня, но делиться, не хочет, а я бы и просить не стал, сводней прослыть еще не хватало.
Зеки во всем вагоне оживляются, начинают посмеиваться. Я посматриваю на них, если что, разбужу пацанов - в вагоне нас семеро с прапором Акуловым, но выстраиваемся мы только перед начальством, на стоянках, и по прибытии на место.
***
- Благодарствую начальник, - Фокусник сгребает в охапку свою "невесту".
Прапорщик ложиться, и просит смотреть, ебальником не клевать - я выполняю.
Разворачиваюсь спиной - мне придется все это слушать и стоять на стреме. Но денег себе я бы никогда не взял, не могу я так.
Какое-то время я слушаю, но любопытство заставляет меня повернуться. Вот это ласка - просто учебник для меня, понятия не имел, что по нижней линии шеи у мужика такая эрогенная зона. Пальцем Фокусник водит по загорелой крепкой шее, я слышу, как пацан с трудом выдыхает свое имя: "Павел".
- Танюшей хочу назвать тебя, - смеется Фокусник, - будешь моей Танькой?
Фокусник потихоньку раздевает его, посмеиваясь, сам и не думает раздеваться - ширинку он всегда расстегнуть успеет.
Все! Фокусник готов: он толкает Пашку за плечо вниз - типа, рот открывай, пора работать. Тот не противиться, сползает и тихонько пробует лизнуть. Мне на мою эрекцию насрать, зеки пусть болтают - мне с ними детей не крестить, а начальство дрыхнет, смотрю короче.
Ласка ртом на минет не тянет, Пашка лижет елду Фокусника по головке и вдоль ствола, забегая ртом с боков, в рот не берет, хотя размер члена волне позволяет, на 2/3 точно в неискушенный рот забрать можно, где-то 18 на 5 - объект вожделения. Головка залупилась, чуть подрагивает от приливов крови, темная с фиолетовым отливом. Капли смазки Пашка начинает слизывать, по губам размазывает.
Чё делать: штаны расстегнуть? Я бы ща как захерачил ему минетик по полной, но не могу - при исполнении.
Фокусник разворачивает Пашку задом - вот это попка, ничего лишнего, крепкие мышцы видны даже в расслабленном состоянии. Классная задница: не широкая, кругленькая, следы от плавок - загорал наверно на речке у себя в деревне.
Спина и плечи более темные от загара, чем ниже тем белее. Красивая спина, почти клином переходит из плеч в талию. В деревне за книжкой не засидишься, весь день на ногах и не порожняком, то с топором, то с лопатой. Кое-где синяки - дубинкой по почкам - "допрос с пристрастием" или "сопротивление".
Проникновение нормальное, я бы стерпел, но Пашка, плачет, кажется, зажимает в зубах рубаху - я понимаю, первый раз все-таки. Фокусник двигается довольно плавно, его волосатая крепкая задница прямо напротив моего взгляда - тоже не плохая, ну это я так, про себя.
Не хрена себе - почти поцелуй! - от авторитета! - в шею! Бля, свадьба в натуре, но это не мое дело, я за вертухая, мое дело порядок в других тройниках блюсти.
Какой ласковый Фокусник! Он не забывает про жёнку свою случайную, поддевает "её" соски умелыми пальцами, покручивает - но за член и яйца не возьмется, заподло ему - "черти" кругом.
Фокуснику 43 года, для своих лет он мужик видный, это его 5-я ходка, после побега взяли, не смог зашифроваться. Конечно, это не первая его "жёнка" на зоне. Я белой завистью обоим им завидую - ща Фокусник кончит, я чувствую по шумному дыханию и дрожи, толчки все быстрей, Пашка терпит, не скулит.
Съезжаю по стене на пол вагона, и продолжаю смотреть, прижимая к ширинке холодный АКС.
Громкий выдох, Фокусник вгоняет член три последних раза с яростной силой и стискивает Пашку в жилистых руках.
Вагонзаки не сильно с 37-го года изменились, одиночка узкая. Они лежат, слившись полубоком на полке. Фокусник ласково гладит Пашку по плечу, и забегает кончиками пальцев до впадинки между ключицами. Остальные зеки замирают в своих тройниках - ТИШИНА невероятная! Слушали, не скроешься!
трудом поднимаюсь с пола, на жалобный голос Пашки.
- Отпустите меня, трищ начальник, на мою шконку, - губы Пашкины дрожат, он дергает за решетку, я и так его вижу, чё настаивать.
Фокусник курит, смотрит на меня по-отечески - доволен. Я вырываю Пашку резко из одиночки, затаскиваю к туалету и прижимаю его к стенке вагона.
- Слушай, Паш, я понимаю, что всё это для тебя в новинку, но поверь мне, тебе лучше не возвращаться в свой тройник! - я дышу ему прямо в лицо, мне очень не хочется, чтобы его пропустили по кругу. Фокусник едет в ту же зону, и вполне сможет оградить свою жену от дальнейших посягательств.
- Я хочу вернуться на свою шконку, - повторяет он.
- Ты красивый, молодой парень, все слышали, что было. Щас в тройнике тебя начнут иметь по полной, иди обратно к Фокуснику, будешь его женой, никто тебя не тронет, - я говорил от чистого сердца, прижимаясь к нему. Чё греха таить я и сам бы от такой "жены" не отказался.
- И он будет ебать меня до самого освобождения? - Пашка опустил взгляд.
- Ты уже петух! Все! Ты все равно бы им стал, раз он тебя выбрал, здесь, там, какая разница. Лучше пусть он один, чем все.
Я знал прекрасно, какие порядки в Липецких зонах, и что такого смазливого и наивного пассажира там легко в петушатник определили бы, но объяснить ему за раз было трудно. Чё я мог сделать: я чуть не коснулся его губ, прижимаясь к нему и не скрывая своё возбуждение, пытался доказать ему, что он очень соблазнительный дурачок для всех кто любит этот кайф, но он так и не понял.
- Я не собираюсь жопу подставлять всем кто захочет, - упрямо твердил Пашка.
- И я о том же, - я взял его за рубаху, - Иди к Фокуснику обратно, с начальством проблем не будет, он же сам... - я кивнул на прикрытую дверь караулки, за которой спал прапорщик.
- Нет, советы мне твои начальник не катят, хочу, подставляю, хочу, нет.
- Тьфу, бля, ты не в своей деревне, - я мял его довольно жестко, пытаясь скрыть свою похотливую дрожь.
- Я хочу на свою шконку.
- Пошел ты в жопу! У нас полка называется, до шконки ты еще не доехал! - я увидел, что проснулся сержант Данька Яковенко и толкнул его обратно в его тройник.
Погремел я замками, махнул Даньке и пошел в туалет, разрядиться.
***
- Женька, чё было-то? - Данька стоял напротив решетки того самого тройника. Зеки постепенно окружали и осматривали Пашку молча, тот лежал на своей полке, поджав ноги и уткнувшись лицом в колени.
- Акулов молодого тут сосватал Фокуснику...
- А чё ты его обратно, Жек, так не делается, - Данька поднял брови.
- Он просил.
- Фокусник?
- Да, нет, он сам.
- Эй, ты! Оглох?! Харю повернул ко мне! - Данька у нас нежностью к зекам не отличался. Он продолжал еще минут пять орать матом. Пашка не двигался.
Мы часа три бродили с Данькой по коридору, потом стоянка, общий подъем. Радость-то какая - разгружаемся. Пацаны толкают одного за другим зеков в автозак, подъехавший вплотную к двери вагона. 13 человек забрали - все полегче, воздуха побольше, воняет в этих вагонах невыносимо, тогда осень была, а летом - не продохнешь.
Один тройник освобождается полностью, остальные, похоже, до конечной - нам не говорят, сколько стоянок. Где остановки точно обеспечены, мы можем глянуть по их конвертам с бумагами, конверты нам вскрывать нельзя - сроков прицепленных мы не знаем, если сами не расскажут. Поезд может ехать быстро, а может тащиться сутки через одну, скажем, Самарскую область.
После стоянки Фокусник настаивал на походе в туалет. Данька встал у стены, рядом с сортиром, я сопроводил Фокусника, и когда вел обратно, заметил, что Фокусник смотрит за решетки и слегка покачивает головой. Взгляд, леденящий душу - зеки опускают по очереди головы. Мне было страшновато, кто его знает, о чём это он.
К вечеру я очень устал и быстро провалился в сон под стук колес. Проснулся, почувствовав, что стало очень тихо - стоим? "Почему не будят?" - осматриваюсь, весь конвой пьяный в говно, кто дрыхнет, кто засыпает полусидя. Караульный Лешка чуть не теряет автомат с плеча. На мой трехэтажный мат почти никакой реакции. Осматриваю все тройники, считаю - как нам мудакам повезло, все на месте!
Пашка прилипает к решетке:
- Товарищ начальник, сопроводите по малой нужде.
- Выходи, руки! - про себя размышляю, стал ли он общественным пидором: "Не похоже чтобы его все это время опускали, одежда в порядке, не побоев, ни спермы" - штаны на заднице сухие.
Фокусник авторитет не дутый, сверкнул глазами, и никто не смеет к его "собственности" прикоснуться!
- Начальник, он не откажется, как думаешь? - Пашка моет старательно очко. - Он обиделся наверно, что я стал проситься от него.
- Загладишь вину.
А сам думаю: "Отмывай жопу быстрей, а то, как засажу и автомат не помешает".
- Как? - оборачивается он.
- Языком и губами, - улыбаюсь я. - Попроси прощения, он о тебе позаботился, тебя же не тронули в тройнике?
- Да, хотели наверно, но побоялись. Его испугались? - Пашка сует крохотный кусочек мыла в целлофановый пакетик, и снова прячет в карман - экономит.
- Ну не тебя же, кто ты есть? Ладно, верная жена авторитета, мыло смывай быстрей, - я просматриваю коридор.
Прапорщик Акулов встал оглядеть свои владения, у него организм удивительный: литр принимает внутрь - спит 2 часа - встает - можно еще литр вливать. Он проходит вагон туда обратно, и идет досыпать.
Пашкин член явно не в покое, чё уж там обо мне говорить, мне его задница с отпечатком плавок, аж глаза режет. Он смывает очень тщательно мыло из-под кожицы на головке - издевается надо мной, или гигиена?
- Дмитрий Петрович, к вам можно? - я подвожу Пашку к решетке одиночки.
- Танюше я всегда место найду, - смеется Фокусник.
***
У меня вторая серия порномучений. Поезд ползет еле-еле, иногда дергается. Я пытаюсь не смотреть как старательно Пашка делает минет Фокуснику - со второго раза научился или проснулось в нем что-то: желание, страх...
Фокусник подталкивает его за затылок руками, Пашка сглатывает, давиться, но не вырывается. Пашкины руки осторожно развязывают стоптанные по этапам кроссовки Фокусника, а рот все глубже поглощает толстое орудие. Фокусник отваливается, балдеет - Пашка ловит ртом содрогания его члена, глотает после каждого выброса спермы.
- Вылижи, как следует, Танюха, - Фокусник контролирует процесс, - Вот умница, конфеты любишь?
- Нет. Спасибо, - Пашка бережно снимает поочередно кроссовки и разминает сбитые жесткие ноги Фокусника.
- Ай да молодец, девочка моя! Слышь, начальник, стакан не продашь? - Фокусник жестом показывает, типа пить будем, за свадьбу. Но с горлышка он не может дать Пашке, у петуха должна быть отдельная посуда.
Я нашел им стаканчик пластиковый, в дороге и такого лишнего бывает нету. Ребята-конвойные начали приходить в себя, по привычке - пункт назначения близился - надо еще все в порядок привести.
Фокусник полулежал на лавке, Пашка сидел у него в ногах, румяный после стакана и какой-то необыкновенно счастливый. Его лицо светилось, нет, не любовью, громко сказано. Пожалуй, это была надежда на то, что не все еще в этой жизни для него потеряно...