Наконец всё было готово к отъезду. Груженная здоровенными чемоданами, пятёрка парней вылетела ранним июньским утром во Францию. Аэропорт Шарля дэ Голя (CDG) встретил их пронизывающим, совсем нелетним ветром. Это был огромнейший комплекс, уступающий в Европе по величине лишь Лондонскому "Хитроу": большие терминалы, гостиницы с наш московский ГУМ, там даже есть своё метро. На стене в одном из залов ребят заинтересовала карта с указанием парижских пробок on-line.
- Надо же... Выбирай маршрут и езжай по зелёному коридору. Знаете, ребят, а я вот сейчас вспомнил: в Техасе тоже есть маленький аэропорт с гордым названием "Париж". Забавно. Эти янки ничего своего придумать не могут. Понадергали со всего мира названий, - бойко говорил Джим, везя свой чёрный чемодан.
Он шёл первым, выискивая глазами своего давнего друга Андрэ, с которым познакомился на каникулах, еще учась в школе.
- Вон он! Андрэ! Андрэ! Привет, мой друг! Я очень соскучился! Знакомься, мои братья.
Они радостно вцепились друг в друга, целуясь и трепля за вихры. А потом француз с каждым тепло поздоровался, похлопав по плечу, и каждому сказал своё "Бонжур!".
- А это тот самый парнишка Димон, о котором ты так много рассказывал мне? - спросил Андрэ, держа Димкину руку в своей дольше, чем требует протокол.
- Да, это и есть мой первый братишка.
- Тебе повезло... И ему тоже, - Андрэ подмигнул обоим и, повернувшись уже ко всем, добавил, - я очень рад приветствовать вас на французской земле. Всегда к вашим услугам.
Француз был сама галантность. Он оказался смуглым весёлым подвижным парнем, очень просто одетым. Впрочем, Димку очень удивило, что парижане вообще одевались просто. А как же знаменитая французская мода?! Здесь трудно было встретить раскрашенных девчонок, увешанных золотыми цепочками и серьгами, как в России. А если и попадались такие, то, как правило, они плохо говорили по-французски, что выдавало в них приезжих. Дима впервые попал за границу и, как шальной, крутил головой по сторонам, пытаясь запомнить всё до последней мелочи: прохожих, одежду, дома, рекламные вывески, автомобили. Он испытывал жгучий интерес ко всему окружающему.
Отель "Apollo Opera", где ребята разместились, располагался в северной части французской столицы, в центре исторического и туристического Парижа - в самой "Мекке" туристов, на тихой улочке Рю де Дуаи, недалеко от Монмартра, Оперы Гарнье, Больших Бульваров и в двух шагах от площади Бланш со станцией метро и кабаре Мулен Руж (естественно, ребята не обделили его своим вниманием). Здание было построено как раз перед войной в 1940 году и выполнено в так называемом традиционном парижском стиле. Внутри небольшой вестибюль, мебель из тростника, мягкое освещение. В общем, всё окружавшее было как раз такое, чтобы почувствовать, что находишься именно во Франции, а не просто где-нибудь в Европе. Номера просторные, с огромными кроватями, что было немаловажно для наших любителей ночных утех.
- Ну вот, европейский тур считаю открытым. Оторвёмся, мальчики?! - бодро начал Джим, сидя вечером в ресторанчике отеля.
- Мы здесь надолго? - спросил Димка.
- А тебя что, тянет уже к родным полям?
- Да нет, что ты! Тут же так здорово! Я в полном ауте! У меня уже места в головёшке не осталось для новых впечатлений. Всё утрамбовано под завязку. А чего мы будем делать дальше?
- Ну, мы ещё точно ничего не решили. Хотелось бы обязательно в Диснейленде оттянуться, клаббернуть и просто пошляться по Парижу - тут полно живописных местечек. Да и Андрэ чего-то там говорил, что хотел бы показать юг Франции. Съездим, наверное, к его деду в деревеньку. Они там делают потрясное вино. И причем, что интересно, исключительно французское! - хохотнул Джим. - А ближе к августу махнём на Адриатику. Там невозможно клёвые места на побережье: Будвэ, Бечичи, Дубровник, острова... Просто сказка! Перед возвращением поживём чуть-чуть в горах. Там мы арендуем чудесный дом. Представь себе - живописнейшие горы, огромные поляны, лесок рядом. Чистейший кислород! С утра солнце, после обеда дождь, как по расписанию. Но скучно не будет. Мы ж ребята заводные. Даже хорошо, что в уединении. Отдохнем там после европейской сутолоки в тишине и покое, насладимся от души... друг другом.
- Да это ж план на десятилетку! - Димка слушал с горящими глазами, как голодная собачонка при виде жирной костомахи, которой размахивали то и дело у неё перед носом. - Бля, ущипните меня кто-нить скорей, я уверен, что дрыхну в летаргическом сне. Ой! Ну не за хер же, придурки! Больно! С вами, блин, никак нельзя о высоком.
- А мы как раз о высоком только и думаем, - оправдывался Серега. - Я, например, очень люблю, чтобы стояло высоко.
- Это ж готовый тост! - подхватил Джим. - За то, чтоб наши головы всегда были высоко и гордо подняты! Причем все и у всех.
- Ура! - вразнобой подхватили четыре молодые глотки.
За соседним столиком с улыбкой переглянулись две пожилые француженки:
- Как же хороши эти русские гвардейцы-казаки! Сбросить бы мне годков пятьдесят...
Для них все русские молодые красавцы ещё со времен Наполеона были гвардейцами и казаками.
- Да, Шарлота, я помню в сорок восьмом, уже после войны... - вторила ей приятельница.
И они окунулись в свои лучшие молодые годы, бросая изредка похотливые взгляды на молодых русских крепышей, веселящихся рядом.
А ребятам и дела не было ни до бабушек, ни до девушек. Они вполне довольствовались своим собственным обществом. Очень бы, наверное, удивились те две почтенные мадамы, узнав об их ориентации. Хотя, может быть, и нет: в Европе это не было такой уж редкостью и дикостью не считалось.
- Джимми, а твой французский дружок тоже голубой? - спросил Димка, когда они уже поздно ночью лежали в обнимку.
- Да он вообще-то натурал, но, скажем так, сочувствующий.
- И насколько сочувствующий? Он в курсе, что мы все того?
- Конечно. Я же много рассказывал ему о вас. А про меня он знал ещё тогда, когда я школьником приезжал в Париж на каникулы. Не раз я пытался совратить его, а он всегда тактично отказывался, но говорил, что хорошо относится к геям, всё понимает и не видит проблем в общении. Тогда я и решил, что он обязательно будет моим другом. Мы же с ним и в Штатах вместе куролесили. О! Как мы там зажигали!
- Да? Слышь, я же вообще не знаю никаких подробностей о твоей американской поездке.
- О-о-о! Там был такой отрыв! Такое невероятное блядство! До сих пор стыдно.
- Тебе? Стыдно ТЕБЕ? Да-а, значит там действительно было нечто, совершенно исключительное! Я требую немедленных подробностей.
- Ну, тогда до утра я не успею, если в подробностях... Лучше б ты вообще не спрашивал.
- Так ты хоть начни. Как там Андрэ вообще оказался-то?
- А мы с ним заранее договорились, что посмотрим Америку, погостим у деда немного, а потом он вернётся. Но так получилось, что задержался он надолго. Я расскажу тебе всё. Обязательно. Но главный отчёт у меня в сумке.
- Не понял.
- Порнодиск. Я сыграл там одну из главных ролей.
- ???
- Долго рассказывать. Умудрился познакомиться с помощником режиссера одной порностудии, и он предложил сниматься. Ну и я, конечно, не отказался. Давно мечтал заняться чем-нибудь подобным, да и деньги нужны были на дом наш будущий.
- Я думал, что ты любишь снимать, а не сниматься.
- Это было в сопливой юности. Впрочем, я уже наелся всего этого. Во как! Сейчас мне гораздо интереснее просто жить семьёй с моими четырьмя братишками. С тобой, мой хороший Димочка.
Джим стиснул лежащего на груди Димку и с удовольствием вдохнул запах его волос (так куряга затягивается после долгого перерыва). Нежность к этому парню, доверчиво прижавшемуся сейчас, к первой юношеской любви опять захлестнула его, и теплая приятная волна пошла по телу. Как же он был счастлив! Так много произошло всего с тех пор, как Димку увезли тем летом родители на другой край земли. Сколько слёз было пролито под одеялом, сколько дум передумано в тоске по этому близкому, бесконечно дорогому человеку. Он изводил себя, мучился, упорно видя его во сне и вспоминая всякие мелочи: о знакомстве, о последовавшей дружбе и своей первой любви к этому симпатяжке, тихо сопящему теперь на плече.
Порой отчаяние настолько захлёстывало, что не было сил ни бороться, ни просто жить. Он ждал грядущей встречи с ним, хотел верить, что она обязательно произойдет (никак НЕ должна НЕ произойти), но не всегда получалось в это верить. Джим пускался во все тяжкие, чтобы только уйти от этой сверлящей боли одиночества, заглушить ее. Любым способом. Этому способствовало и высокое либидо. Гормоны диктовали своё поведение. Отсюда те поступки, за которые ему было стыдно сейчас. Но молодость есть молодость - ей многое прощается. В периодически накатывающей тоске Джим всё больше надеялся только на чудо. Однако время шло, месяцы бежали за месяцами, складываясь в года, а чудо не происходило. Увы! Но вот, в этом мае, обычным тёплым днём оно всё-таки произошло!
поначалу даже не понял смыла слов, которые пулемётом строчил выскочивший из магазина канцтоваров Серёжка. И тот, видя ступор приятеля, уже стал силой тащить его в магазин, бесконечно повторяя, что там стоит Димка. "Он здесь?! Сейчас?! Буквально в двух шагах?! Мой Димка?! Абсурд! Этого не может быть! - неслось в голове. - Серёга просто обознался. Как же тяжело будет обмануться потом. Поверить, подбежать - и жестоко ошибиться". На ватных ногах он вошёл вслед за Серёгой в зал - и сразу увидел ЕГО!! Нет, они не встретились глазами, так как парень стоял, отвернувшись к кассе, да и осанка за прошедшие годы у него изменилась. Но Джим мгновенно нутром почувствовал, что это именно он. Все сомнения в миг улетучились. Руки задрожали, и глаза заволокло слезами. Одним прыжком Джим оказался рядом, схватил его и развернул к себе. Ну конечно! Это, без сомнения, был он.
- Димка-а-а! Живой! - вырвалось неожиданно громко, и они закружились в крепких объятьях.
Наконец-то это свершилось! Произошло невозможное! Вопреки всем постулатам теории вероятности. Сердце снова бешено колотилось у Джима при воспоминании о той недавней встрече, а руки ещё крепче сжимали родное, бесконечно любимое тело лучшего друга на земле.
Первые две недели в Париже целиком ушли на знакомство с городом. Джим как заправский экскурсовод таскал свою ватагу повсюду: то на Эйфелеву башню, то в Лувр, то на выступления в кабаре "Мулен Руж" или в какой-нибудь очередной ночной клуб (уже в компании с Андрэ), коих здесь было чуть ли не больше, чем булочных в Москве. Иногда веселая пятёрка просто прогуливалась по бесконечным улочкам и впитывала в себя дух "вечного города". Да, в этой европейской столице с богатейшей историй было столько всего, что никакой жизни бы не хватило, чтобы везде побывать и всё посмотреть. Ребята валились с ног к ночи от усталости. Но после душа и ужина силы вновь возвращались, и кровати опять и опять ритмично скрипели и шатались под крепкими телами парней, грозя развалиться к едрёней фене по винтикам. Они все не просто были близкими друзьями, братьями (как они себя называли) - они беззаветно любили друг друга.
- Просыпайтесь, сони! Как же вы - русские - любите поспать. Пора знакомиться с настоящей Францией. Я приглашаю вас на виноградную ферму. Вы наконец увидите, как готовят лучшее в мире вино, - бодрый голос Андрэ с характерных грассирующим "р" весело прокатывался по коридору от одной двери к другой, будя парней и прочих постояльцев.
- Джимми, какого хуя ему надо в такую рань? - в дверях вырос Денис, обмотанный простыней вместо штанов. - Твой Андрюха весь отель уже перебудил. Ходит, стучит в двери и орёт, как ротный старшина на подъёме.
- Господи! Я совсем забыл. Мы ж сегодня едем на виноградники к его деду, - встрепенулся Джим.
В комнату вслед за Денисом ворвался Андрэ, весь сияющий, как солнце на восходе. И не успел он открыть рот, как Джим его опередил:
- Привет, Андрэ! Извини меня, но я совсем забыл о твоём плане. Через 10 минут мы будем готовы. Но мы же ещё не завтракали.
Джим вскочил с постели, как был - нагишом - и оправдывался перед вошедшим французом, попутно обнимаясь с ним и целуясь троекратно (по русскому обычаю).
- Как же ты великолепен! Чем больше я смотрю на тебя, тем больше влюбляюсь. Наверно, я тоже скоро стану геем, - засмеялся Андрэ, с завистью оглядывая приятеля. - Ладно. Я добрый сегодня. Мы позавтракаем по дороге. Я угощу вас настоящим французским завтраком - бесподобными свежими булочками, круасанами и ароматным кофе.
Француз выразительно посмотрел на часы, показывая указательным пальцем на циферблат, и погрозил ребятам. Затем эффектно крутанулся на каблуке и удалился к себе в машину.
Как и было обещано, ровно через 10 минут ворчливая заспанная орава вывалила из гостиницы, подгоняемая Джимом. О-о-о! Чего ему это стоило!
- Вы пунктуальны. Это не свойственно русским. Прошу в машину. Тут поместятся все. Часа через три мы будем на месте, - Андрэ широко улыбался, растворив дверь своего семиместного "Chevrolet Captiva".
- Ух! Не по-детски классная тачанка! - провёл ладонью по полировке Димка.
- Андрэ, ты можешь посоветовать какую-нибудь автуху моему Димке в подарок? - обратился Джим.
- Ну, этому солнечному мальчику и автуху надо солнечную. Мне кажется, вот такой "Ситроен" подойдет. Вон тот жёлтый, что стоит через дорогу).
- Да. Может быть, ты и прав, - задумчиво протянул Джим.
Ребята между тем шумно расселись. В руках оказались термосы с горячим кофе, ещё теплые булочки с сыром и бесподобные хрустящие круассаны. Эти румяные ароматные рожочки-червячки ребята смели в один присест, даже не жуя толком.
- Слышь, а Андрюха мне нравится всё больше и больше, - уминая за обе щеки, проговорил Дениска, настроение которого улучшалось с каждым глотком.
- Ох, смотри, Денюсь, он натурал, - хохотнул Серёга, - всё равно не соблазнишь, время только зря потеряешь.
- Джим, скажи ему персональное "мерси" от нас, - повернулся Денис, игнорируя Сережкин выпад.
- По крайней мере, слово "мерси" ты знаешь, и сам бы мог это сказать. А вообще, майн херц, язык надо было учить, чтоб не пользоваться мной, как дешёвым переводчиком. А вдруг тебе подвернется голубой французик, так ты что же, заставишь меня торчать у вашей постели с переводом ваших дурацких сальностей? - хохотал Джим, набивая рот ароматной булкой, и, повернувшись к Андрэ, перевел. - Милый друг, мой брат в очередной раз объясняется тебе в любви и просит передать спасибо за завтрак).
- Я тронут до слез! - осклабился Андрэ. - Бог мой! Если бы только знал мой бедный дедушка, что я везу ему полный кузов геев).
- Ты говоришь о нас, как про арбузы, - Джим надул губы, подхватывая шутливый тон.
- А я понял, что вы говорите об арбузах, - неожиданно встрепенулся Сергей. - Джим, там, куда мы едем, выращивают арбузы? Да?
- Вот классический случай рождения сплетен! - сквозь слезы от хохота выдавил Джим и перевел весь диалог Андрэ.
Заржали уже оба.
- А чего я такого веселого спросил? - недоумевал Серёга, глупо лыбясь.
- Я предлагаю переключиться на английский. Это всем ближе, - предложил Джим. - Андрэ, давайте говорить по-английски. Тогда мои братья не будут выглядеть такими дурнями рядом с нами.
- Хорошо! Я не против. А все твои приятели нас будут понимать? - спросил Андрэ.
- А мы уже вас прекрасно понимаем, - подхватил Сергей и, обращаясь к Русику, добавил, - а тебе, котёнок, я всё буду подробно переводить.
- Ага! Как с арбузами, - издевался Джим.
За окном мелькали зеленые поля, рощицы, маленькие чистенькие деревушки, словно из детских сказок. То тут, то там встречались французские крестьяне. Бог мой, как же они отличались от наших, российских. Ни пьяниц, ни оборвышей, ни праздношатающихся здесь нельзя было встретить. Они больше напоминали довольных немецких бюргеров. Тут и близко не видно было разрухи наших деревень средней полосы.
- Я просто в шоке! Мимо пролетают целые галереи ненаписанных картин! Столько красоты и изящества! Я рисовал бы здесь буквально всё подряд, - сокрушался Серёга, то и дело щёлкая камерой в открытое окно. - Нет, вы только посмотрите - какая природа, какие живописные домики! А вон там, на пригорке, даже настоящий замок! Тут же любой век можно изобразить. Бля! Джим, всё! Решено! Я остаюсь здесь. Вернусь в Россию, когда всё это изображу.
Боюсь, тебя мы больше не увидим, - откликнулся Джим. - А как же Русик?
- Что значит как? Он будет моим голым натурщиком на всех этих пейзажах.
- Ничего не выйдет, братец. Руська наш незаменимый поварёнок, и мы его ни за что не отдадим, - мгновенно отреагировал Джим и на всякий случай придвинулся поближе к чернявому парню, стрелявшему по сторонам глазёнками и тихо хихикающему.
- Кругом, блин, одни конкуренты и завистники! Того и гляди - один останешься, как пЁрст, - шутливо ворчал Серёга.
- С нами ты никогда один не останешься, - успокоил его Джимми, обнимая за плечо, - ты центральная фигура в нашей семье. Ну, почти... Где-то очень близко к серёдке.
- Ну вот, друзья мои, мы уже почти приехали. Вон за тем поворотом будет наша деревушка, - сообщил Андрэ по-французски и, вспомнив, что его понял только Джим, повторил то же самое по-английски.
- Русёна, мы приехали, - сообщил Сергей пареньку, задремавшему было на его плече.
Руська открыл глаза, глянул в окно и потянулся, сладко зевая. Коротенькая майка подскочила вверх, оголяя загорелый юношеский живот, и Дениска, мгновенно нагнувшись, впился в аккуратный пупочек. Раздался звонкий смех из-за щекотки губами.
- И на секунду нельзя отвлечься! - опять возмутился Серёга и в качестве компенсации за урон получил "чмок" в щеку от Руськи.
Инцидент был наскоро улажен. Наблюдая эту умиляющую семейную сцену в зеркало заднего вида, Андрэ широко улыбнулся и весело подмигнул Димке, который частенько бросал на него взгляды через это самое зеркало. Дима смутился и слегка покраснел, тут же отведя глаза. Он всю дорогу пялился то в окно, то в зеркало на Андрэ. Ему был по-особенному приятен этот темнокожий подвижный француз. Димка ни слова не понимал из того, что он говорил, но его мягкий голос так и тянул магнитом. Как жаль, что в университете его не учили французскому - он с удовольствием поболтал бы с ним о чём-нибудь с глазу на глаз.
Автомобиль, круто развернувшись, остановился у большого добротного особняка. Он не был похож на помпезные модерновые замки на Рублёвке, но в нём чувствовалась основательность с налётом старины. Весь этот дом, сложенный из дикого камня, был заплетён плющом. Дворовые постройки также утопали в зелени. Кругом чувствовалась крепкая рука хозяина. Основательность ощущалась и в людях. Здесь никуда не спешили, просто жили со вкусом. К подкатившему автомобилю сразу подлетела здоровая мохнатая собака и для порядка пару раз тявкнула. Высыпавшие ребята на всякий случай прижались поближе друг к другу. И только Денис как ведущий собаковед и собаколюб присел перед псиной и, негромко разговаривая с ней о чем-то - о собачьем, по приятельски потрепал её по загривку. Та с пониманием ответила маханием хвоста. Контакт с местным населением (в виде собаки) был налажен. И парни, уже не боясь, потягиваясь и разминаясь, рассыпались по двору.
- Вот это и есть наше поместье. Сейчас я приведу деда. Вы познакомитесь, - крикнул Андрэ и куда-то убежал.
Через пару минут он появился в сопровождении интересного крепкого мужчины лет 60-ти. Ребята рассчитывали увидеть перед собой пузатого или, наоборот, худющего старикашку с палочкой (такими им представлялись все дедушки), а тут перед ними предстал подтянутый, высокий, скорее моложавый профессор, чем фермер, мужчина в очках с золотой оправой.
- Знакомьтесь. Это мой дедушка Мишель.
- А это, дед, мои русские друзья. Они путешествуют и заехали посмотреть, как делают вино, и попробовать, конечно, - продолжил он уже по-французски.
Ребята столпились вокруг и по очереди подали руки для знакомства. И каждый при этом подчеркнуто галантно кланялся (Джим даже ухмыльнулся украдкой: "Хорошо, хоть книксен никто не отбивает").
- А твой дед очень стильный, - шепнул Джим на ухо Андрэ, - как и внучок.
- Можешь не шептаться. Дед слегка глуховат - последствие простуды, - сообщил Андрэ.
- Ребята, дед немного глухой, поэтому говорите громче, - объявил Джим, но, спохватившись, добавил, - а, чёрт, вы же все равно ни бельмеса по-французски. Ладно, проехали.
- Вряд ли молодым русским я смогу показать сам процесс изготовления вина. Виноград созреет ещё не скоро. Для этого вам надо приезжать осенью на "праздник божоле". Но подвалы с бочками я вам покажу. И уж попробовать, конечно, дам, - дед поманил ребят пальцем, и они все направились к большому строению за домом.
- Мама дорогая! - оторопело уставился Денис на длинный ряд огромных бочек в холодном подвале. - И вот это всё здесь заполнено винищем? Да тут же армию споить можно!
Остальные, не говоря ни слова, только ходили и таращились на этот подземный склад лучшего в мире вина.
- А где хранятся бутылки? - прозвучал первый вопрос Русика.
- А как оно называется? - вопросы последовали градом, и дед Миша (как его окрестили ребята) стал обстоятельно обо всем рассказывать.
Джим едва успевал переводить. В конце концов лекция закончилась и плавно перетекла в дегустацию. Эта часть знакомства была самой приятной и запоминающейся. Ещё никому из приехавших гостей не доводилось пробовать прекрасное французское вино в сердце Франции, да ещё в том самом месте, где его делали. Сортов было много, и все быстро захмелели. Через полчаса настроение у ребят было "хоть сейчас в клубняк", но, когда они стали подниматься на улицу, ноги совсем отказывались слушаться, как их накачали свинцом).
- Ага! - хохотал Андрэ. - Теперь вы понимаете, что значит выражение "напиться до железных калош?
- У нас говорят до зелёных человечков или чертиков. Да тут уже не калоши, а целые стальные сапоги с ботфортами на ногах, - подхватил Серёжка.
- Ой, а я щас прилёг бы где-нить на травке. Хорошо-то как! - зевая и потягиваясь, пробубнил Димка.
На его заразительную зевоту глянул Андрэ и спросил шедшего рядом Джима, о чём говорит Димка. Тот перевел.
- Могу предложить лучший вариант - сеновал. Сено так ароматно пахнет! И там намного мягче, чем на траве, - проворковал негромко Андрэ в самое ухо Димке и неожиданно сразу получил согласие.
Будь Димка хоть немного трезвее, его насторожил бы сомнительный смысл предложенного, но сейчас его тешила только мысль о мягкости сена - уж очень хотелось вытянуться и понежиться. И пока ребята разбредались кто куда, парочка незаметно свернула к сараю с сеновалом.
Для лошадей и влюбленных сено пахнет по-разному. Запах именно этого сена - свежего и душистого, еще совсем недавно бывшего сочной луговой травой, - кружил голову не хуже молодого вина и манил с разбегу упасть в большую длинную копну, находящуюся на втором этаже огромного сарая. Ребята, не сговариваясь, так и сделали, наперегонки взобравшись по широкой деревянной лестнице. Бухнувшись на спины и распластавшись руками и ногами, они лежали и с удовольствием вдыхали необыкновенный пьянящий аромат.
- Димон, а что вы делаете, когда остаетесь одни в спальне? - слова Андрэ прозвучали довольно неожиданно, и до Димки не сразу дошел их смысл.
Он поначалу даже подумал, что неправильно перевел что-то, и переспросил. А уже потом с любопытством уставился на француза и широко улыбнулся в ответ:
- А как ты думаешь? Любим друг друга.
- А что это значит? Как вы любите?
- По-всякому. Но это всегда бывает здорово! - Димка уже начал заводиться от столь откровенного разговора, и его рука неосознанно прошлась по груди и животу Андрэ.
Француз не убрал руку и не отстранился. Он немного повернулся к Димке, подпер голову рукой и пристально уставился тому в глаза.
- А почему ты не спросишь об этом у Джеймса? - пришла в голову спасительная мысль: Димка чувствовал неловкость ситуации, в которой оказался.
- У него я уже спрашивал однажды. Не помню, что он мне тогда ответил. А сейчас мне неудобно говорить об этом. Мы с ним старые друзья. А у тебя мне спросить интересно. Ты мне понравился.
начал понимать, что дело заходит уже далеко, но хмель расслабил сознание, и тормоза уже не срабатывали. Его привлекал этот симпатичный смелый француз. Ему нравилось его подвижное гибкое тело, его смуглая нежная кожа. Чёрные дугообразные брови, пухленькие яркие губки вообще заводили не на шутку. А когда Димка заглядывал в чёрные глазищи с густыми загнутыми ресницами, сердце падало вниз живота и пульсировало в паху маленьким насосом, накачивая кровью встающий елдак. "Да какого хрена в самом деле! - пронеслось в голове. - Этот Андрюха сам бульдозером прёт на сексуху. Пусть хоть попробует что такое голубая "лавэ". Не зря Джимми называл свою французскую бабульку Патрисию распутной. Они все тут легкомысленные и озабоченные. А от меня ж не убудет".
- Ты действительно хочешь узнать об этом? Но это большой секрет! Ты не выдашь нас неприятелям? - Димка залез рукой под майку Андрэ и стал нежно водить рукой по бугоркам пресса, вороша черную дорожку волосиков, убегающую в джинсы, а губами потянулся к лицу.
Андрэ и теперь не отстранился. Он лишь обнял в ответ Димку за плечо и притянул к себе. Его мягкие, кисло-сладкие от вина губы нежно всосали губки русского гостя. Всё! С этих мгновений Димкино сознание окончательно уступило место инстинктам, и он, уже не сдерживая себя условностями, начал бесцеремонно раздевать Андрэ, разоблачаясь попутно сам. Француз, тоже будучи под градусом, легко шёл на контакт, хотя его слегка шокировал этот русский натиск. Он и сам опомнился только тогда, когда оба остались совершенно голыми. Димка уселся верхом на Андрэ (яйцами на яйца). Он мял и гладил его грудь, тёмные аккуратные сосочки и целовался, целовался, целовался...
Члены обоих были на боевом взводе и щекотали друг друга залупами. Руки француза обнимали Димку за плечи, забирались в шелковистые золотые локоны и гуляли по всей спине. Прелюдия подходила к концу, и Димка заскользил губами к паху. Он остановился на мгновение, взяв смугловатый ствол в руку и рассматривая его, возможно, решая, с какой стороны лучше откусить это эскимо. А затем уверенно всосал по самый лобок. Пару раз оторвавшиеся паховые волосы попадали ему на нёбо, и Димка нервно ловил их языком у себя во рту, пытаясь выплюнуть. В эти мгновения француз прерывал свои грудные стоны и поднимался на локтях, наблюдая за Димкиными манипуляциями.
- Бля, линяешь ты что ли? - недовольно бурчал Димка.
И лишь слышал в ответ что-то непонятное на французском:
- Что случилось? Солома попала?
Не прошло и каких-нибудь десяти минут (вместе с вынужденными остановками), как Андрэ застонал громче, схватился за Димкину голову, пытаясь отстранить её, бормоча на своем тарабарском:
- Мылыш, всё... Я кончаю. Не надо больше...
Димка не знал перевода, но чувствовал, что Андрюха "на сносях", и лишь ещё активнее стал гонять его конфету во рту.
- О, Боже! Как это замечательно! - вылетело с шипением и грассированием из сжатого рта.
И (уже бесшумно) из хера выстрелила та же благодарность в виде сладковатой густой жидкости (совсем не солёной, как у других) почему-то с примесью запаха кофе, как показалось Димке. Он хотел ещё немного помять губами опадающий писюн (уж очень тот был симпатичным и сам просился в рот), но Андрэ состроил гримасу боли и отстранился. Видимо, сразу после секса у него резко возрастала чувствительность головки. У некоторых это бывает. Дима с сожалением оторвался от понравившейся игрушки и откинулся на сено. Соломинки непривычно защекотали кожу на спине и попе.
Закрыв глаза, Дима почему-то вспомнил Россию, свой родной город, университет, своего оставшегося там приятеля: "Интересно, что там сейчас поделывает Антошка? Небось, тоже парит какую-нить биксу. Почему-то я очень скучаю о нём. Он классный парнишка! Жаль, что не голубой. А то бы вот так лежали с ним тоже где-нибудь на сеновале, и он нежно гладил бы мне грудь своей рукой". И Димкина грудь тут же ощутила теплое прикосновение руки Андрэ.
- Друг мой, Димон. Спасибо тебе! Это было такое удовольствие! Мне очень понравилось!
Затем эта же рука начала гладить всё Димкино тело - от груди до паха, задерживаясь внизу и вороша светло-соломенные волосики.
- Мне Джеймс говорил, что хотел с тобой заняться сексом, но ты отказался. Это правда? - спросил Димка.
- Да.
- А почему ты это делаешь со мной?
- Как бы тебе это объяснить, - начал Андрэ, - Джеймс красив мужской красотой. Он весь волосатый. А мне нравится твоё юношеское тело с нежной гладкой кожей, как у девушек.
- Ясно. Значит, любитель молодых парней, - подытожил по-русски Димка.
- Что?
- Ничего, я просто так.
Рука Андрэ всё-таки завладела изнывающей Димкиной сарделиной и начала гонять шкуру по стволу. Он придвинулся поближе, жадно рассматривая чужой хуй.
- У тебя волосы здесь, как солнечное пятнышко. И сам ты как солнечный мальчик.
- От кого-то я уже слышал это...
- Что?
- Не отвлекайся.
- Бля, как же он нежно его елозит... Джим ведёт себя агрессивнее.
- Что?
- Ничего. Это мысли вслух.
- А-а, - заулыбался француз, - ка-ра-шьёо.
- Да.
Неужели он и себе в ванне так же "кота за хвост тягает"? Можно было бы и поактивнее. Андрэ всё-таки наконец решился и обнял губами набухшую светло-розовую залупу. Нежно пососал, выпустил изо рта и начал лизать жилистый ствол. Судя по всему, для него это было впервые, и он аж затрепетал от волнения.
- О, уже что-то новенькое! - встрепенулся Димка. - Так-так... Давай, родной, наяривай.
Француз начал заводиться. Он со всё возрастающим интересом смаковал теплую сосульку, и Димка заметил, что у него самого опять встал член. Тогда он протянул руку и тоже стал дергать его, подрачивая, чем подстегнул француза к ещё большей активности. "Абзац" подкрался незаметно и неотвратимо. У Димки сковало весь живот и пах. И начало разливаться переливающейся радугой чувств, откликаясь в попе и спине. Димон решил не предупреждать Андрюху и выстрелил тому прямо в его горячий рот. Француз от неожиданности вздрогнул и быстро отпрянул. Остальные салюты угодили уже на французскую грудь и шею.
- Солёное, - глупо улыбаясь, проговорил он, жуя во рту молофью, не зная, то ли сплюнуть, то ли проглотить.
- Глотай. Это полезно. Не хуже вашего французского соуса, - ржал Димка, помогая пучком сена оттирать с груди следы их мальчишеской шалости.
- Бля, я даже протрезвел. Поздравляю тебя, Андрюха, со вступлением в гей-клуб!
- Что же мы скажем твоим братьям?
- Придумаем чё-нить. Одевайся. Нас там, наверно, заждались, - Димка уже натянул джинсы, когда оказалось, что он забыл про плавки.
- Ну и заводное же у них вино! - хохотнул он, вертя в руках "лишнюю" часть одежды и раздумывая, одевать ли.
Пришлось опять стягивать джинсы и одеваться по-новой. Не дай бог, заметит Джим - задолбит потом вопросами типа "как можно было в дороге потерять плавки, не снимая штанов".
Ребята о чём-то громко спорили, стоя во дворе. Но их спор тут же быстро сошел на нет, когда наша взлохмаченная парочка - с головы до ног в сене и с дурацкими улыбками на лицах - появилась из сарая. Что при этом могли подумать четыре гея? Варианты ответов, думаю, не будут блистать разнообразием.
- Я так понимаю, - пытался найти хоть какое-то правдоподобное объяснение Джим, - вы там сено ворошили... для просушки?
- Ну... я бы, наверно, так и сказал, если б мы там еблись, - выпалил Димка, вызвав всеобщее веселье.
- И нехрен ржать! - невозмутимо продолжил он. - Я показывал Андрюшке, как правильно приземляться в кувырке вперед. На сене это очень удобно, - и, запоздало сообразив, что Андрэ при этом ровным счётом ничего не понимает по-русски и не сможет поддержать его алиби, продолжил уже по-английски, - Андрэ, тебе не хватает еще техники в воздушном сальто-мортале. В сене, конечно, кувыркаться хорошо, но лучше отрабатывать технику в воде. Я покажу тебе потом ещё где-нибудь в реке или море.
Всё сказанное вполне можно было бы понять и совершенно иначе, чем оно прозвучало. Что-то типа: "Андрэ, у тебя ещё не хватает опыта в гей-сексе, и в воде учиться будет удобнее".
Андрэ лихорадочно собирал сейчас всю свою французскую сообразительность, чтобы врубиться в "легенду", вперив в Димку свои огромные плошкообразные глаза и на всякий случай согласно мотая головой. Чтобы, наконец, до пьяного растерянного француза дошло сказанное, Димка украдкой сплюнул, пробурчав недовольно что-то себе под нос, и проделал всё, о чём говорил, тут же, не сходя с места - кувырок в воздухе вперёд и то же самое назад, чем вызвал восхищенный блеск в глазах Андрэ.
- У тебя очень здорово получается! А давай попробуем с тобой заняться брэйком?
- (Так я о чём толкую! Конечно, попробуем, - облегченно вздохнул Димка и похлопал француза по плечу.
- Чур, я тоже с вами! - подскочил Денис, - это же моя мечта с пелёнок!
"Ну да, конечно! Как же без тебя?! Вот как раз ты нам и нужен был для компании," - обречёно подумал Димка, но деваться было некуда, и вслух он лишь процедил:
- Раз ты так рвёшься эффектнее сломать себе шею, пожалуйста.
Справедливости ради хочу сказать, что Андрэ всё-таки позже нехило натаскал Димку в брейке, а вот у Дэна с танцами так и не сложилось.
Джим больше ничего не сказал, но вечером, когда они по обыкновению лежали в обнимку, всё же не выдержал:
- Димуль, ты только не обижайся, но у вас с Андрэ всё-таки что-то было там, на сеновале? Солнышко, пойми меня правильно. Я совсем не собираюсь ревновать и устраивать сцены. Ты же абсолютно свободный человек и можешь трахаться с кем хочешь. Мне просто будет обидно, если ты станешь меня обманывать. Не хочу, чтобы между нами было какое-то недоверие или недосказанность.
Димка высвободился из-под руки друга, забрался ему на живот, посмотрел в глаза и спросил:
- Джимми, ты же сам говорил, что умеешь читать мысли по глазам, зачем же спрашиваешь?
- Я и так знаю всё, что мне нужно. Но хочу, чтобы мы общались, как настоящие братья и друзья, чтобы мы оба рассказывали о себе друг другу всё, а не играли "в гляделки".
- Конечно, братишка. Прости. Я тоже так считаю. Я всё равно рассказал бы тебе о сеновале, даже если б ты и не спросил, просто ещё не привык к полной откровенности с тобой... теперешним. Так много времени улетело с нашего детства, что я просто стал отвыкать от тебя.
Джим крепко обхватил Димку руками и горячо зашептал в ухо:
- Солнышко моё, ну чего ты? Я же теперь здесь, с тобой. Люблю! Люблю тебя, котёночек мой! Прости, что не нашёл тебя раньше. Очень жалею, что так долго не мог быть с тобой рядом. Но сейчас-то мы вместе уже. Всё опять будет по-прежнему.
- Джимми, я тоже тебя люблю - ты же знаешь, но по-прежнему уже не будет... Мы выросли. Понимаешь? Мы выросли вдали друг от друга. И в мае каждый из нас встретил уже не того, кого потерял несколько лет назад. Мы стали дру-ги-ми. Мы просто как бы ещё раз познакомились и опять полюбили. Уже другими полюбили. Понимаешь? Такими, как мы есть сейчас.
- Не совсем врубаюсь, к чему ты клонишь? Ты забыл все наши встречи тогда?
- Да нет же, чёрт побери! Я помню ВСЁ. Про каждый наш день могу рассказать в подробностях. Но я изменился, да и ты тоже, нам заново надо притираться друг к другу. Есть ещё одно. Я, как ни странно, сейчас ощущаю тебя более родным, чем тогда, в юности. Именно родным, а не просто любимым. Понимаешь?
- Кажется, да. И у меня такое же чувство. Сейчас ты для меня в первую очередь братишка, а потом уже мой любимый мальчик.
- Вот за это я тебя и люблю! Ты всё умеешь выразить коротко и ясно. И, как братухе, теперь с легким сердцем могу рассказать, что сегодня на сеновале меня соблазнял твой Андрюхай.
- Ну и жучара! - хохотнул Джим. - Да-а, Андрэ - истинный француз. А ты знаешь, кстати, что его фамилия так и переводится, как "жук". Дим, он тебе нравится?
- Ну, в общем да... Извини, не смог устоять! Неудобно как-то получилось.
- Да чего ты паришься? Молодого здорового гея на сеновале соблазняет симпатичный француз. Кто ж тут устоит? Я вот тоже не раз пытался охмурять его, но не получилось. Что ж, значит, ты более везучий. Только и всего.
- Да не в этом дело. Я так понял, ему просто твоя шерсть не нравится, - хмыкнул Димка, проведя рукой по волосатой груди.
- А мне, бля, об этом он не мог сказать? - взвился Джим. - Я бы, так и быть, побрился бы.
- Даже и не думай! Весь твой шарм в этой волосне! Ой, прости, не только в ней, конечно. В этих глазках, в этих губках, - Димка уже лобызал любимое лицо, - в этой притягательной игрушке, - рука поползла и сжала твердый елдак, разминая горячую головку.
- У тебя еще остались силы после француза?
- Что за нескромные вопросы? Для тебя у меня всегда найдутся и силы, и сперма, - Димка ехидно хихикнул, - и глотка, и жопка.
- Фу, как это вульгарно! Хотя очень заманчиво. Что ты там сказал про жопку?
И Димка почувствовал на своих холках горячую ладонь. Пальцы по-партизански уже пробирались к заветному очку...
Джим разбудил его рано утром настырным долгим поцелуем.
- Бляха, браток, который час? Ночь же еще, - недовольно спросонья бубнил Димка, освобождаясь от ласкающий губ.
- Тс-с! Зая, не ори так, перебудишь весь колхоз. Все равно тебе спать больше не дам. Сейчас рассвет будет. Пойдем смотреть? Не пожалеешь - обещаю. Возьми с собой шорты. И не одевай ты эти плавки - всё равно снимать, айда голяком, - шептал Джим, на ощупь ища свои бермуды.
- Да стыдно же! У меня вон... стоит, - оправдывался Димка.
- А если б не стоял, тогда бы не стыдно было? - хохотнул Джим. - У тя что стоит, что висит - всё равно издалека видать, какая нахрен разница? Не дрейфь.
Парни на цыпочках вышли за дверь, и прохлада предрассветного утра обняла их легким туманом, обсыпая тела мурашками. Речка находилась совсем рядом, поэтому ребята, перемахнув через зеленую изгородь забора, легко добежали до спуска к воде. Чтобы справиться с ознобом, они, смеясь, пихались и боролись - в общем, всячески дурачились по-пацанячьи.
- Димка, подожди. Смотри! - Джим обхватил приятеля сзади, прильнув всем телом и показывая вперед на белеющую полосу горизонта далеко за полями виноградников. - Сейчас появится твой братец.
- Какой из них? - не понял Димка.
- Да не тупи ты - я не о людях. Солнышко щас появится. Ты ведь тоже наше солнышко, значит, вы братья,- Джим еще крепче сжал родное тело, и Димка явственно почувствовал сзади биение двух сердец - в спину... и в попу.
А небо между тем за какие-то секунды всё осветилось, и из-за горизонта брызнул золотом прямо в глаза сноп ярких лучей. (Как жаль, что мы в суете дней не замечаем подобных чудес, пропускаем такие, необыкновенной красоты, моменты... Дорогие мои Читатели, не забывайте о природе! Смотрите чаще на звёздное небо, встречайте рассветы и закаты. Каждый из них неповторим и бывает только раз - завтра будет уже другой, не похожий на сегодняшний).
- Димасик, постой так. Не двигайся, - прошептал Джим и отошел на несколько шагов.
Теперь он смотрел на восходящее солнце через Димку. Красивый профиль знакомого тела чётко вырисовывался на фоне голубого неба, а из-за него в разные стороны били лучи восходящего солнца. Казалось, что это его любимый светится золотом, щедро разбрасывая лучи вокруг.
- Димка-а, как это здорово! Полный зачё-от! Пиздец всему!
Димка обернулся на голос Джима, чтобы посмотреть, где этот "пиздец", и в ту же секунду был опрокинут в крепких руках. И вот они, уже бегом, понесли его к мосткам.
- Нет! Нет! Я не хочу-у! Не нада-а-а! - голосил Димка, падая вместе с Джимом в студёную прозрачную воду.
Она мгновенно обожгла всё тело, безжалостно впиваясь тысячами иголочек, и, пузырясь, сомкнулась над головой.
- У-у-уфф! - отфыркивался Димка, всплывая. - Ну, с-с-сучёнок! Ща ты конкретно получишь у меня в табло!
- Бля-а-а! Жесть! Это ж классно, Димка! - эмоции Джима имели более радостный оттенок.
Вода кипела и бурлила в яростной схватке двух молодых Аполлонов (или Нептунов? - в воде же...). Взрывы брызг летели во все стороны. А плюханье, смех и рычанье окончательно прогнали остатки ночи, ещё было затаившейся кое-где в плотных кустах. Утопить никого не удалось, потому что оба были отличными, непотопляемыми пловцами.
Ныряя и дурачась, ребята не сразу заметили, что они не одни здесь в этот ранний час. На берегу, в кустах (как раз рядом с их брошенными шортами), притаился Андрэ и с восторгом наблюдал за озорными водными играми. Он прекрасно видел, что эти двое молодцов полощутся в чём мать родила, потому что из воды мелькали то яблочки круглых попок, то белый или черный лобок с возбужденными дрынами. У него и самого как-то между прочим встал свой дрын в плавках, и он неосознанно сжал его сразу обеими руками.
подглядыванием, Андрэ совсем потерял бдительность, и голова его предательски высунулась из редкого кустарника, разоблачая засаду.
- Джим, - тихо проговорил Димка, приблизившись к самому уху приятеля, - за нами, кажись, следят. Только не оборачивайся сразу. Вон там, в кустах, торчит чья-то тыква.
- Ага, вижу. У меня есть план. Слухай сюды... - и он быстро зашептал что-то приятелю.
Решили, не откладывая, привести план в действие. Неожиданно, как по команде, оба нырнули в воду. Прошла минута, вторая. Уже и третья истекала - обратно никто не выныривал. Не на шутку обеспокоенный, Андрэ вытянул голову, как гусь, пытаясь рассмотреть всю поверхность реки перед собой, но нигде не видел никаких следов ребят. "Да не может же быть, чтобы они оба разом утонули в спокойной реке, - недоумевал он, - хоть какие-нибудь круги или пузыри должны же быть?". Пошла уже пятая(!) минута, как вдруг одновременно слева и справа на него бросились наши голые русские купальщики с криками:
- Ага! А вот и шпион!
Если Андрэ сразу и не нассал в штаны от неожиданности, то только потому, что был в туалете 15 минут назад.
- Вы? Как вы здесь очутились? Я... я уже думал, что вы утонули, - заикался бедный француз, дико озираясь на ребят.
- А чего же тогда сидел здесь, а не кинулся нас спасать? - возмущался Джим.
- Всё произошло так неожиданно... Я не мог поверить, - мямлил Андрэ, перепуганный до смерти.
- Ты шпионил за нами? Мы тебя вычислили и поймали на месте преступления, - трепал Джим растерянного француза.
- Но как? Я же видел как вы нырнули и всё...
- А это секрет русских разведчиков, - хохотал Джимми. - Но за маленький выкуп можем тебе всё рассказать. Снимай штаны.
- Димон, а ну, давай поможем нашему другу раздеться, - уже по-русски обратился Джим. И ребята с двух сторон молниеносно стянули белые атласные трусы со смуглого тела. Перед их взором предстало мужское откровение в виде красивого прямого члена, уже опадающего под действием испуга, но еще приличных размеров и с оголённой головкой.
- Зачем? Не надо... Мне неудобно, - вяло сопротивлялся француз, но все его потуги были бессмысленными рядом с русскими качками.
Один из них уже скользил руками по бедрам, а другой гладил живот и лобок.
- Мне стыдно. Джеймс, Димон, давайте хоть в сарай уйдем что ли.
- Он предлагает трахнуть его в сарае, - перевел Димке Джим.
- На сеновале?
- Ну не в курятнике же, - хохотнул Джим.
- Отлично! На сене классно! Давай быстрей, пока кодла не проснулась, - вскочил Димка и по-приятельски похлопал француза по попке.
Так и не одевая трусов, троица взмыла на сеновал и рухнула в мягкое душистое сено. Димка сразу потянулся целоваться к губам Андрэ, ощущая его руки, сомкнутые на макушке. "Ну вот, никакого насилия. Ему нравится," - пронеслось в голове. А Джим тут же всосал опять вставший член, гладя живот и перекатывая в ладони яички.
- Вы два дьявола-соблазнителя. Я же мужчина, - лепетал француз между поцелуями, хотя уже распалился и отчаянно хотел секса.
- О! Я прекрасно вижу, что ты мужчина... красивый мужчина! - успокаивал Джим, обращаясь скорее к пенису, а не к его хозяину и переходя на облизывание теннисных мячиков в бритой мошонке, что сразу вызвало ответное напряжение мышц и томные французские стоны.
Джим раздвинул ему ноги, приподняв немного, и начал спускаться языком к аккуратному коричневому пятнышку очка. Отдельные стоны слились в один. Француз не мог уже целоваться. Он задрал голову и витал сейчас уже где-то над сараем, а может, даже метров на десять выше. Димка переместился к груди и, как ласковая собака, вовсю облизывал напрягшиеся соски. Грудь у Андрэ была безволосая, с нежной кожей, поэтому Димке эта процедура очень нравилась. А уж как она понравилась французу! Быстрое поверхностное дыхание, мурашки и завалившиеся белки глаз говорили, что француз уже толчётся в преддверии нирваны. Так невероятно завели его ласки сосков и члена.
- Мальчики! Милые мои! Мне так хорошо! О! Но я сейчас уже... - он не успел закончить фразу, увлекаемый волной быстро нарастающего оргазма, которая сковала тело и мощно ударила в низ живота, конвульсиями извергаясь через член прямо в обнимающий его рот Джима.
- Мамочка-а-а! - протяжно "програссировал" он и враз стал безвольной тряпкой, валяющейся на сухой траве под двумя горячими парнями.
- Все маму вспоминают, когда слишком плохо или хорошо, - заметил Дима.
- Слабак! - констатировал Джим и набросился на освободившегося Димку.
Ребята, как голодные, накинулись друг на друга, перекатываясь по сену и неистово целуясь. Непрерывно ласкаясь и чмокаясь, они оказались в позиции "валетом" и наперегонки принялись обсасывать заждавшиеся, сочащиеся колбасины. Между тем пришедший в себя Андрэ подполз вплотную к любовникам и, уже не скрывая своего интереса, наслаждался зрелищем, как полчаса назад у реки. Только сейчас зрелище было намного более сексуальным, и поэтому французский член, не медля, опять встал. Не прошло и пяти минут, как практически у обоих русских друзей во ртах запульсировали фонтаны, щедро одаривая каждого сытным мужским коктейлем. Но действие на этом не закончилось. Димка тут же встал на четвереньки, двинув распахнутой попой в лицо Джиму:
- Разомни мне, я хочу француза порадовать. Он же не торчал еще от мужской розы.
Джим нежно провел ладонью по румяным булочкам и легонько, со звоном шлёпнул. Затем медленно проехал языком от яичек к анусу и обратно. Француз аж задрожал от возбуждения, уставившись на них выпученными глазами. А рука его уже вовсю гоняла шкуру на своём взбухшем члене. Язык Джима, наболтавшись вдоволь от яиц к анусу, наконец, закружился вокруг дырочки и затонул внутри, быстро вращаясь по кругу.
- А-а-а-м-мммм! - взвыл Димка и выгнулся колесом.
- Это так приятно? - с завистью поинтересовался француз.
- Еще как приятно! - отрываясь от очка ответил Джим. - Могу тоже тебе такое проделать, если не будешь против расстаться с девственностью.
- Не-ет... Дрын в попу я ещё не готов вставлять.
- Тогда вставляй сам. Димка уже готов. Давай смелее, - Джим выпрямился, уступая место Андрэ.
Тот, дрожа и вибрируя всем телом от нетерпения, кое-как нащупал залупой обслюнявленное очко и двинул тазом, загоняя свой батон сразу наполовину. Димка крякнул, сгибая руки и роняя голову на сено.
- Тебе очень больно? - спросил участливо француз и ласково провел по спине, отчего Димка прогнулся ещё больше, как мартовский кот на крыше.
- Всё нормально. Продолжай в том же духе. Смелее! - промурлыкал он, упёрся лбом себе в руки и сладко закрыл глаза.
Димка отчетливо чувствовал кишкой, как внутри бороздила французская сарделька, уже на всю длину утопая в горячей утробе и даря возбуждающее тепло. Его собственный член тоже почувствовал тепло утробы: это Джим, сунув боком свою голову под Димку, обхватил губами без толку болтающуюся письку и принялся сосать, натирая залупу языком. Кряхтение и неясный стон из двух ртов, перебивая друг друга, все отчетливей доносился с сеновала, пока не перерос в протяжное "У-у-у-ууу". И на русском, и на французском экстаз выражался одинаково и перевода не требовал. Джим, доглатывая последнюю сперму, выполз из-под приятеля и, бесцеремонно отстранив Андрэ, тут же вогнал свой раскаленный ствол в истекающую Димкину норку.
- Не расслабляться! - хохотнул он. - Ух, какой кайф! И скользит здорово по французской смазке. Димон, давай дрочи себе быстрей, пока я не кончил с голодухи.
Димка задергал свой писюн и, повернув голову в сторону Андрэ, опять увидел изумленно-похотливое выражение на его лице. "Весь секс в ассортименте тебе сегодня," - подумалось с улыбкой. Он опять начал ощущать всё нарастающий жар у себя в заднице. Одновременно с этим внутри тела начали зарождаться и набирать амплитуду волны невероятного, невозможного наслаждения. Особенно внизу живота - изнутри попы и, как эхо, со стороны дергаемого члена.
от простаты при анальном сексе сродни женскому. Он медленно и мощно нарастает волнами, то приближаясь, то отступая на время, даря более длительное и стойкое удовольствие (может быть, и не такое острое, как от пениса, хотя это вопрос спорный). У Джима же была исключительная особенность. Любой его оргазм длился необычно долго, поэтому начали и кончили друзья одновременно, долго кряхтя, возясь и охая. И, в конец обессилев, оба завалились в сено, так и не расцепившись.
- Полный пиздец, - еле ворочая языком, выдохнул Димка, придавленный тяжелой тушей приятеля.
- Согласен с тобой, моё Солнце, - устало вторил ему Джим.
- Это было очень красиво! Пожалуй, надо сходить в гей-клуб, - резюмировал Андрэ, присаживаясь рядом с мокрыми от пота телами.
- Мы тебе и сами можем устроить образцовый гей-клуб. Нас здесь аж пять опытных геев! - ответил Джим, а потом, подумав, попросил, - а действительно, поводи нас в Париже по гей-клубам. Это интересно.
- Ок!
- Димчик, зайка, пора уже. Давайте по-быстрому сгоняем на речку. Солому смыть надо, а то весь день чухаться будем, - похлопал Джим по Димкиному плечу и осторожно вытянул свой шланг, всосанный между холок.
- Пошли к реке, искупаемся, - предложил он французу, и тот начал натягивать свои всё еще белоснежные трусы.
- Ты стесняешься нас? - удивился Джим и, обращаясь уже к Димке, добавил, - какие же эти французы странные: только что дрючился во все дырки, а теперь без трусов купаться стесняется.
Но Андрэ оказался дальновиднее. Как только троица выбежала из сарая, они нос к носу столкнулись с Руськой. Неизвестно, какая нелёгкая подняла его в такую несусветную рань и какого хрена он торчал во дворе. Русик ойкнул, остолбенев, и глаза его лихорадочно забегали по обнаженным телам.
- Привет, Русь! - коротко бросил Джим. - Иди спать, малыш, ещё рано.
И голая компания во все лопатки понеслась к реке. А Руська с завистью глянул напоследок им вслед и быстрее ветра помчался в комнату.
- Серёж, Сергунь, вставай. Хватит уже дрыхнуть, хомяк! Там ребята вместе с Андрюхой нагишом купаться побежали. Я то-о-же хочу. Ну Се-е-еренький... - всё гундосил и окучивал безжизненное тело приятеля Руська.
Однако первым проснулся Денис, спавший на другой кровати в этой же комнате.
- А? Чё? Кто голяком? И Андрюшка с ними? Я тоже купаться, - сел он, откинув одеяло и вертикально выставляя свой стояк.
- Дениска, ты свой стоп-кран прикрыл бы чем-нить. Ха-ха... Вдруг на француженку напорешься по дороге, проткнешь, не ровён час, на вылет, - хохотнул Руська. - Пошли на речку, а то на Сергуне ща хоть лезгинку танцуй - ни "бэ", ни "мэ", ни "ку-ка-ре-ку".
- И чем тебе не нравится мой славненький такой хуёк-стоячок? - ревниво оглядывал себя Дэн. - А ну его. Не буду я одеваться, тут два шага пробежать. Да и тебе не советую. Красоту все равно не скроешь! Ха-ха-ха.
- А вот и мы-ы-ы! - послышалось с берега, когда Джим безуспешно отдирал Андрэ от Димки.
Француз во что бы ни стало пытался притопить того за то, что Димон в азарте больно дергал его в воде за хуй. Борьба прекратилась, и все уставились на берег. Там стояли в обнимку два парня: белобрысый и чернявый, как с плаката единения народов. Только были они почему-то голыми и оба с взметнувшимися дубинками членов.
- Ну вот, перебудили всех уже, - как бы с сожалением сказал Джим. - Залазьте уж скорее, нЕ хуй там отсвечивать голыми жопами. Не хватало нам еще, чтоб местные крестьянки сбежались на сладенькое.
- Мамочка моя! Кажется я совсем пропал, - слабо пропел Андрэ и беззвучно затонул.
- Куда? Стоять! - крикнул Джим и рыбкой нырнул следом.
А вслед ему и Димкину голову тут же сменила мелькнувшая белая попа: он тоже нырнул в погоню. Француз явно пользовался повышенным вниманием.
- А мы чё тут торчим огородными пугалами? - хлопнул Денис по Руськиному плечу. - Айда и мы ловить лягушатника.
Ближайшие полчаса промчались, казалось, секунд за десять. Нарезвиться парни, конечно, не успели, но дальше оставаться было опасно. Пока не пробудилась французская деревня, надо было срочно вернуться в дом. Хихикая и толкаясь, весь табун ввалился во двор - и чуть не свалил с ног деда Миху. Трое трусов на пятерых было явно маловато, поэтому завязалась отчаянная потасовка: кому ими прикрыть мужскую стыдобу. Получилось, что никому.
- Доброе утро, дедушка! - невинно улыбаясь, пропел Андрэ, выглядывая из-за голого Димки.
Дед Мишель, хохоча на весь двор и утирая слёзы, плюхнулся на скамейку и еле смог выдавить что-то нечленораздельное в ответ, а компания с шиканьем и топотом босых ног пронеслась в дом. Никто не заметил, как через дорогу в это время хихикали две молодые француженки, зардевшись румянцем то ли от стыда, то ли от вспыхнувшего желания при виде столь пикантной сцены во дворе уважаемого дедушки Мишеля.
- Это внук из Парижа прикатил со своей компанией?
- Да, похоже что так. Ах, какие же они все красавчики! С любым бы пошла куда глаза глядят!
Она-то, разумеется, пошла бы... Но знали бы эти милые славные девушки, что вряд ли кто-нибудь из тех красавцев пошёл бы с ними. Да и вообще, вряд ли взглянул в их сторону. Вот если бы они оказались обладателями крепких плечей и симпатичных елдаков между ног, тогда другое дело.
Во французской глубинке ребята провели всего дней десять. Иначе бы дед их просто сам выгнал - насильно. Они по очереди и целыми группами лазили на сеновал, утоптав там всё не хуже асфальтового катка. Казалось, целое стадо быков-производителей месяц утюжило своими толстыми боками в сарае сено, бывшее раньше таким пушистым и мягким, а сейчас превратившееся в огромный, плотный, сбившийся матрац.
Ближайший кусок реки стал самым популярным местом у всех местных француженок. Они стекались сюда спозаранку и дефилировали вдоль берега, как по бесконечным набережным Сены, любуясь бесшабашными водными играми крепких парней. Последние же, быстро привыкнув к своей сверхпопулярности, ровным счетом не обращали ни на кого внимания, а просто оттягивались в этом благословенном месте, насколько позволяла им их молодая прыть и фантазия.
Они могли запросто, под прицелом устремленных на них любопытных девичьих глаз, скинуть с себя всю нехитрую одежду и с брызгами и воплями кинуться в прозрачные воды речушки, болтая при этом нехилыми мужскими прелестями. И уж там выделываться и выдрючиваться так, что вода на километр становилась молочной от поднятой со дна мути. А наплававшись и наигравшись, неспешно выходили погреться на берег и бесстыдно растягивались на песочке, не без причины гордясь своей статью и подмигивая девчонкам, скромно отворачивающимся при этом или украдкой подглядывающим исподлобья. Никакие тайные вздохи и стрельба глазами из-под накрашенных ресниц не имели ровным счетом никаких последствий, что рождало полное смятение и разочарование молоденьких француженок. Один бедный Андрэ кое-как отдувался за всех шестерых по кустам, пытаясь угодить "и вашим и нашим", что окончательно истощило его уже через неделю.
Дедушка Мишель, видя всё это форменное безобразие, от греха подальше решил срочно отправить лихую компанию восвояси в Париж, подарив, впрочем, на дорожку целый бочонок вина и деревенских пирожков. Осталось лишь вспоминать и вздыхать об ушедшем...
Но для братьев развлечения во Франции на этом, конечно же, не закончились. Отношения с Андрюхой стали совсем братскими, однако ребята всё-таки старались больше не обращать его в свою веру. Когда же пришло время уезжать, все, не стесняясь, рыдали друг у друга на плечах. Однако это случилось значительно позже. А пока развлекуха продолжалась полным ходом! Особенно всем запомнилась поездка в Диснейленд под Парижем.
Целый день до позднего вечера они, как маленькие дети, отрывались там на всём, что ездит, летает, падает и пугает. Денег просадили немерено! Но полученное удовольствие стоило того! Джим как заправский гид, уже побывавший двумя годами раньше в американском Диснейленде, неумолимо и неутомимо таскал свою группу от одного аттракциона к другому, не слушая ничьих возражений. Ночь после этого была чуть ли не единственной, когда кровати парней в отеле не издавали вообще никакого скрипа (не то что ритмичного). Все спали буквально мертвым сном, как обожравшиеся отравленных яблок царевны из сказки Александра Сергеевича!
...Не хочу больше тратить твоё драгоценное время, дорогой мой Читатель, я и так уже изрядно поднадоел со своей бесконечной мыльной оперой. Поэтому остальные приключения парней во Франции просто опущу, предоставив тебе самому дофантазировать за Автора.
Мы же лучше последуем за нашей удалой пятёркой дальше - к тёплым волнам Адриатики...