Часть 1
Как-то раз Гриша срал в туалете в парке, член у него при этом висел до пола. Сидя на очке, он о чём-то мечтал. Тут в туалет зашёл парень, серьёзный такой, взглянул на Гришеньку и замер, открыв рот от удивления. Так и стоял он некоторое время, как зачарованный. Да и кто бы из нас не прибалдел, встретив такой шланг? У Гринька между тем его агрегат слегка привстал от натуги, а сетевой администратор (а вошедший именно им и был) ещё больше изумился.
Гришок от смеха, видя перед собой застывшую фигуру, не сводящую взгляд с его животворящей оглобли, поперхнулся, и из члена у него непроизвольно вырвалась струя мочи. А так как член был привставший, эта струя описала полукруг и влетела прямо в открытый рот админа, обрызгав по дороге и нос, и глаза, и уши, и курчавый вихор компьютерному червю.
Админ сглотнул, очнулся и, закончив капать спермой на пол, поспешно ретировался из этого заведения. Теперь ещё лет 20 он будет надрачивать свой писун, вспоминая могучий Гришкин канат, который он увидел не в Интернете, не в фотошопе, а наяву, и к которому он чуть ли не притронулся.
Затем в туалет зашли пьяные здоровые волосатые мужики, поссали, увидели Гришину шляпу и позвали его:
- Иди сюда, парень!
Тот встал с очка. Когда он пошёл к ним, его член стал угрожающе набухать.
- Ты чё, своей дубиной туалеты чистишь? - заржали мужики.
- Не-а, дяденьки, я покакать зашёл.
- Покакать, - захохотали мужланы. - Ты, наверное, всех тут распугал своим бревном!
- Не-а, только одного.
- И нас тоже. Мы даже ссать перехотели.
- Писайте на здоровье!
- Какое тут здоровье, когда ты такой дубиной перед нами размахиваешь, - сказал один из мужиков.
- Эй, парень, ты чё нас пугаешь? Ты негр перекрашенный, что ли, с таким стволом? У нас на отсидке таких не было, - подхватил второй.
Член у Гриши и не собирался укладываться обратно. Видя это, мужик стал подрачивать свой член. Он и его товарищ попытались ещё поссать, но их бананы были точно залиты воском или ещё чем-то и тоже не падали. Бугристые и неровные, они своими залупами уставились на Гришутку. Один из мужиков сказал:
- Помоги нам.
- Как же я могу вам помочь?
- Ты не бойся, пацан, члены у нас чистые. Подсоси у нас! - и мужики, нагнув Гришу, стали совать ему в рот свои заскорузлые хуи.
Ему ничего не оставалось делать, как только сосать, причём сначала ему пришлось мочу у них высасывать, а там уже и сперма показалась.
Сначала их шишки заёрзали в ладонях Гришки - это он стал надрачивать бывшим зекам. Затем один из них наклонил его голову, и в рот Гришке влетел гофрированный твёрдый банан. Другой мужик заставлял парня в это время дрочить его член. Затем мужики развернули пацана и стали обрабатывать его с двух сторон. И завертелось, закружилось... Отсидевшие менялись местами так быстро, что Гринька не успевал открывать рот и разлеплять жопу. Нормально поебались...
У Гришки заблестели после траха глаза, на щеках появился румянец, рот его распух, а в заду захлюпало. Зеки по разику кончили парню в попень и собрались уходить, сказав:
- А ты крепкий орешек! Давай мы придём к тебе с другими мужиками, будешь тут? Приходи завтра сюда в это же время. Другие только что освободились, им ты будешь по кайфу!
- Ладно. Приду.
На этом и порешили. Туалет стоял на окраине парка, в довольно безлюдном месте.
На следующий день, подходя к парковому туалету, Гриня увидел 12 мужиков, расположившихся на двух скамейках рядом с заведением. Они пили, подтрунивали друг над другом, правда, не над всеми. Хотя Григорий и побаивался бывших зеков, его потянуло к ним. Увидев его, мужики заржали и даже заулюлюкали:
- О, страшила пришёл! Проходи, садись с нами.
Гришу усадили между мужиков. Дома он одел спортивные штаны, чтобы легче потом было их снимать, и сейчас в них уже пульсировал его мощный узловатый пацанский фаллос.
- О, парковый гигант! Ну-ка, покажи нам свои сокровища!
Гришу заставили раздеться. Увидев его член и жопу, мужики просто опизденели, а потом сказали:
- Щас мы на тебя будем играть! - и стали его проигрывать друг другу в карты.
За каждый проигрыш парню влупляли в горло и в очко. Хуи разыгравшихся зеков менялись, и вскоре Гринькины губы и язык опухли от сосания, а в заду свободно стал гулять нежный парковский ветерок.
Члены этих бродяг были распухшими, так как все понакачали в свои шляпы чё попало. Хуи у них были буграми, с торчащими под кожей шпалами, спутниками, шарами, а у двоих были вообще кривые пиратские. Синие, фиолетовые, коричневые, сиреневые, чёрные, все налитые, эти члены были готовы переебать весь парк, но им достался только один Гриня. И вот эти орудия пыток расхерачивали Гришкину прямую кишку.
От разъёбанности и обилия спермы он за вечер трижды обсирался, а точнее, его зад так растянули, что парня всё время тянуло посрать, но им-то похер было на это.
- Бля, ты своим хером всю скамейку занял, он тебе все коленки отбил, нафиг тебе такой, ведь всё равно сам всем даёшь в жопу?!
Гриша в ответ только тихо смеялся, да и что он мог сказать 12-ти бывшим зэкам?
- Пойдём с нами! - наконец, сказали они и повели парня в туалет.
Порево продолжили прямо в этом месте.
- Запускай хероманта! - с этими словами первая тройка исколотых татуировками, с кривыми улыбками, блатными манерами и зонным цинизмом самцов начала снова рвать парня. - У нас на запах говна хуй привык вставать! Драли урки Гриню безжалостно - в рот и в жопу, по очереди и без очереди.
В какой-то момент в туалет случайно забрёл какой-то парень, в очках, сутулый. Зашёл он и остолбенел, увидев дракона о 4-х головах: на глазах у него ебали трое одного парня, только вместо огня наружу выхлёстывался спермак, а вместо хвоста у этого дракона был виден огромный залупленный конец, возвышающийся над существом бордовой дугой.
- Слышь, ботан, пиздуй отсюда, пока и тебя на гербарии не порвали! - сказал кто-то из ебущих.
Парниша мигом выскочил из туалета. Такое ему не приснилось бы и в страшном сне, а тут он увидел это наяву, и ориентация ботана тут же дала крен.
Григорию между тем завязали глаза и стали дрючить его втёмную. Использовались его рот, жопа, подмышки, область между ног, руки, кто-то даже дрочил огромный член Гриши. А когда разбойники ходили за своим пойлом, один из оставшихся умудрился пососать Гришкин фаллос, а потом сесть на него сверху задом. Он долго кряхтел, мычал, рыгал, пердел и обоссывался, но всё же залез на Гришкин Эверест и блядски задвигался на нём, причитая:
- Ни хуя себе, умереть можно! - и он успел-таки поебаться с парнем до возвращения собутыльников.
имели Гриньку очень долго, изголялись над ним от души. Когда он в конце концов потерял сознание, его вынесли из туалета и положили на скамейку.
- Заебали парня. Пусть очухается, - произнёс один из них.
- Да от ебли он быстрей оклемается, - возразил второй.
У двоих мужиков с тюремными накачанными хуинами, со шпалами и бороздами от добавок появилось желание привести парня в чувство особым способом, и они продолжили трахать его с удвоенной энергией. Тело Григория только покачивалось в такт фрикциям зэков, голова его безвольно свисала со скамейки, попа была вся истёрта, между ягодиц зияла огромная расщелина, губы тоже были все стёртые, опухшие, красные, как у клоуна.
Вскоре тюремная братва вернулась откуда-то с водкой и с новой силой принялась за активный гомосексуализм. Мужики привязали Гриню к скамейке и стали пробовать по двое засовывать ему свои члены в задницу, у них это плохо получалось, но попытки осуществить задуманное всё продолжались с переменным успехом. Григорий стонал на полную катушку, ему было и хорошо, и плохо, всё у него болело, он находился в полузаёбе, в полуотключке.
- Попей, негритос, геноцид ещё не кончился! - засмеялся один из урок, и парню дали попить, влив ему жидкость в его истерзанные губы и онемевший рот.
Вдоволь насладившись телом Гриньки, бывшие заключённые, смеясь, рыгая и матерясь, наконец, ушли, на прощание сказав Грише:
- Эй, петушатина, когда очухаешься, приходи опять на эту скамейку, прокрутим всё заново!
Гришка долго лежал на скамейке, не в силах даже пошевелиться, тело он не чувствовал, вместо жопы у него был термоядерный котёл, из которого всё лилось. Сколько он пролежал так, он и сам не знал. Отлежавшись и освободившись от верёвок, он, почему-то босой, каким-то чудом добрался до дому...
Всё-таки крепкий у нас народ! Нас ебут, а мы крепчаем. Через 5 дней Гриша как ни в чём не бывало опять пришёл к этому туалету. Он долго сидел на скамейке. На этот раз в туалет только пару раз заходили прохожие, но это были прохожие. Так и не дождавшись братвы, парень пошёл гулять по парку.
Он потом ещё раз приходил к туалету. Какие-то пацаны, увидев, из чего он ссыт, выпучив глаза и остолбенев от увиденного, не сводили с него глаз. А кукурузина от такого к ней внимания дерзко вздыбилась вверх, повергнув зрителей в ещё больший шок.
Гришка с сожалением вышел из туалета и, не надевая штанов, уселся на скамейку. Пацаны тоже вышли из заведения и, чуть отойдя в сторонку, продолжали обалдело созерцать эту картину. Гриша всё сидел, раздвинув ноги, между которыми возвышался саблевидный пенис с бордово-розовой головой, налившийся, бесстрашный и умопомрачительный, чуть покачивающийся из стороны в сторону. Гриша не трогал его руками, стесняясь пацанов, но этого и не требовалось: олимпийское золото и Оскары так и сыпались к его ногам. Да, юнцам будет теперь что вспоминать в своей жизни!
- Ну, чё, пацаны, смотрите? Идите уроки учить! - грозновато сказал он им, и они нехотя побрели в сторону.
Шоу однако на этом не закончилось. Неизвестно откуда в туалет забрели 2 старика-онаниста и долго дрочили, глядя на Гришкину оглоблю, пока тот не спрятал её. Старики собрались было попросить Гриньку достать её из штанов, но Григорий демонстративно встал и ушёл с этого места... Чтобы вскоре вернуться.
Вечерело, и тут вдруг кто-то крепко схватил его сзади, 3 мужика кинули его на землю, стянули с него штаны, раздвинули ему ноги и подняли их кверху, один из них сел ему на грудь, а другой стал всовывать ему в анус свою мужицкую писюлю. Ба, да это были его старые знакомые!
- Попался, пидроня! От нас не уйдёшь!
Драли его снова по-тюремному, пообещав:
- Сейчас ещё мужики придут.
И впрямь - по двое, по трое, то ли абреки, то ли уркаганы, но всё криминального вида мужики и парни потихоньку подтягивались к туалету. Очередь курила, угорала, кололась, сменяя друг друга над Гришкою. Чехарда хуёв, остервенело долбивших Гриню, мелькала у парня в глазах, кто-то пинал его в бок, правда, не сильно.
Потом хуй Грини обвязали каким-то платком, и получилось знамя. Затем урки предложили Гриню вновь подошедшим парням, своим знакомым, и те тоже присоединились к честной компании. А новые парни, суки, продвинутые оказались, они надели перчатки и стали поочерёдно засовывать свои кулаки в жопу цыганистому красавцу.
Гриша исстонался, измучился и стал потихоньку терять сознание. Может, два раза, а может, и больше он отключался. Когда он в очередной раз пришёл в себя, то увидел, что от всей оравы осталось только двое человек, которые сосали у него в тот момент его стоящий кол, который, впрочем, он совсем не чувствовал. Перед глазами у него стоял туман, и чё с ним делали, когда он терял сознание, хуй его знает! Изголялись урки, блядь!
Григорий промямлил что-то, почти не слыша себя, и повернулся набок. Парень с мужиком обрадовались этому и стали приспосабливаться на его агрегат своими задницами, так боком они и подёргивались, залезая на Гришу и ёрзая на нём от невыносимого оргазма. Видимо, они оба были те ещё пидоры! Потом они что-то предлагали Гришке, но он их не слышал...
Народу в этом месте побывало много, а людей мало. Толпа, популярность и одиночество...
Гриня остался один, опустошённый, весь вычерпанный, и тогда он запел свои добрые песни, которые он так любил. Эти песни всегда были с ним, никуда от него не уходили. Он напевал их еле слышно, но лишь только мелодия слетела с его распухших губ, как тут же чудное птичье пение подхватило её, невидимая птица залилась, и весь парк, затаив дыхание, слушал её сказочные трели. Так поют небеса! Вечерняя заря своим теплом накрыла лежавшего парня, и неожиданно пошёл тёплый летний дождь, который смывает все следы. Он-то и умыл расхристанное тело парня.
- Вставай, лежебока, тебя ждут великие дела!
Сверху на Гришка смотрели 2 бога. Пожав друг другу руки, они высушили его раскинутую вокруг него одежду, Гриня кое-как одел её и побрёл в неизведанное.
Над парком и туалетом сгущался сумрак...