Это разглядывание мне совсем не нравилось, казалось, что надо мной пытаются подшутить. Можно сколько угодно говорить, что видишь то, что не видят другие, проверить-то все равно нельзя.
— Извините, если я доставил вам дискомфорт — сказал наконец Серафим — Прошу — он указал мне на кресло, такое же коричнево-бежевое, как и все здесь. Оно оказалось на удивление удобным, я даже слегка утонула в нем.
— Вас, Лиза, наверное интересует, что же мы там увидели? — предположил Серафим — Или, может быть, отец Михаил уже объяснил?
— Нет, я решил сначала показать ее вам — ответил за меня Михаил.
— Что-ж, в таком случае и объяснять мне — согласился Серафим, вздохнув — В вашей ауре, Лиза, мы видим некие элементы. Эти элементы по нашей терминологии называются аурой ангела.
Наверное на моем лице появилось удивление, потому что он сразу поправился.
— Нет-нет, вы, конечно, не ангел, в привычном понимании. Человек не может быть ангелом, это просто красивый термин. К сожалению, жизнь вам это не облегчит, а скорее, наоборот.
Я нахмурилась и уже хотела спросить почему, но он продолжил.
— Образно говоря, ангел — это светлое поле и к нему магнитом тянется все темное, беды. страдания, болезни, утраты. Темные сущности тоже тянутся. К сожалению, ждут вас одни испытания в жизни. Раньше, такие люди уходили в монастыри, чувствуя, скорее, по наитию, сейчас мы подвели научную основу...
— И когда это должно начаться? — прервала его я
— Ммм... — задумчиво промямлил Серафим — Точкой старта программы можно считать временной период лет в десять — двенадцать, хотя у кого-то это начинается с самого рождения. Таких людей немного, в среднем один на несколько миллионов. С вами происходило что-нибудь нехорошее в детстве?
— Нет — пожала плечами я — Ну болела много, один раз чуть не умерла, а так, ничего плохого.
— Вы меня поражаете, Лиза — усмехнулся Серафим — У вас, похоже, выработалась некая защитная реакция. Не исключено, что в вашем случае программа работала с рождения.
— Мне никогда не казалось, что мне достается от жизни больше других — заметила я.
— Ну и слава богу — улыбнулся Серафим — Пускай так и будет дальше.
Дверь открылась и вошел мужчина в темных брюках и белой рубашке, в одной руке он держал поднос, на котором стоял красивый фарфоровый чайник синего цвета и несколько чашек. Он поставил это все на стол Серафима и получив его благодарность, удалился.
— Попробуйте, Лиза, чудесный отвар на травах, он сделан по моему рецепту — похвастался Серафим.
— Спасибо — поблагодарила я.
— Очень полезно для почек, да и для всего организма. Я, видите, какой бодрый, несмотря на возраст, еще многим молодым фору дам.
Попробовать, я конечно попробовала. Ничего особенного, обычный травяной вкус.
— А можете еще рассказать про этих ангелов? — попросила я.
— Хм... тема это интересная — согласился Серафим — Многие их этих людей умирают еще младенцами, хотя статистики у нас недостаточно. Тех, кто выжил, судьба испытывает на прочность постоянно, одна беда следует за другой и нет от этого никакого спасения. К концу жизни эти люди обычно сходят с ума.
Увидев мое обалдевшее выражение лица, он поспешил добавить
— Тоже не все, были случаи, когда «ангелы» и в старости сохраняли ясность ума. Это, уж, как повезет.
— А почему люди сходят с ума? — спросила я
Перед ответом Серафим, как всегда ненадолго задумался.
— Вы слышали про семь тонких тел человека? — спросил он
— Нет, не слышала... — задумчиво ответила я
— Так вот, человек, помимо физического тела имеет довольно сложную энергетическую структуру, которую условно разделяют на семь тонких оболочек. Вот, нарушение в этой структуре и приводят к болезням и к слабоумию.
— Разве нельзя исправить эту структуру? — спросила я
— Это непросто — сказал Серафим — Я не говорю — невозможно, но очень непросто.
— Получается, что если поправить эту структуру, то человек поправится? — спросила я.
— Конечно — согласился Серафим — Многие люди могут, сами того не осознавая, лечить свою энергетическую структуру. А болезни физического тела — это лишь следствие неисправности на этом тонком уровне. Бывает так, что структура истощена и тогда требуется донор, именно поэтому поддержка близких людей, которые желают нам добра, так важна. Очень важно, о чем вы думаете, это как еда для физического тела. Если мысли позитивные, структура укрепляется, если негативные — разрушается. Поэтому, когда мы болеем, нужно думать только о хорошем. Сознание само подсказывает это, настраивая мысли на нужный лад. Ведь сознание — это не только мозг. Оно окутывает нас, словно одеяло. Но в то же время, человек — это не только физическое тело и структура вокруг него. каждый из нас подключен множеством каналов к каждому объекту во вселенной, поэтому любая звезда, планета, астероид, может оказать влияние на нашу жизнь. Вы же знакомы с астрологией?
— В общих чертах — подтвердила я.
Так вот — с энтузиазмом продолжал объяснять Серафим — Звезды, под которым рождается человек, определяют его судьбу.реки, набирая скорость. — Конечно, то, что он тебе рассказывал не секрет, это что-то вроде популярной эзотерики, но у меня создалось впечатление, что он хочет видеть в твоем лице свою ученицу.
— Вы серьезно? Я вряд ли на это способна..
— О, ты зря улыбаешься — серьезно сказал Михаил — Он величайший человек нашего времени. Если бы Серафим был на темной стороне, то весь мир погрузился бы в вечный мрак непроглядной ночи, в вечный ад ядерной зимы.
— Даже так? — спросила я — Мне кажется, вы преувеличиваете. В этом случае, сейчас должно быть всеобщее счастье и благоденствие.
— Света не может быть слишком много, как и тьмы, все должно быть в равновесии — пояснил Михаил.
— Значит и ядерная зима нам не грозит — заключила я — Это будет явный выход за пределы равновесия.
— Хорошо, если так — не стал спорить Михаил.
Получилось, что в пятницу вечером меня привезли домой на машине, а в субботу утром забрали уже на другой. За мной заехал Черданцев и первое, что он сделал — подарил мне изумительного плюшевого медведя. Это был не какой-то там обычный плюшевый медведь. Он был настолько замечательным, что я полюбила его с первого взгляда. Медведь был белого цвета и выглядел не как игрушка, а как самый настоящий зверек, с шерстью, с живыми глазами. Наверно, такой медведь стоил недешево. Я чуть не кинулась Черданцеву на шею, схватила медведя и не расставалась с ним всю дорогу.
Не могу сказать, что испытала удовольствие от самой выставки, зато Черданцев оторвался, рассказывая мне чуть ли не про каждую картину. Сколько часов мы там проторчали, я даже считать боюсь. Включив телефон на выходе, я увидела целых восемнадцать пропущенных вызовов. Кто мне только не звонил. Петя, Таня, мама и даже Сеня Корытников.
— Что скажешь, если мы поедем ко мне? — спросил мой преподаватель.
Конечно, мне сразу пришла на ум мысль о сексе, но дальнейшие его слова развеяли это подозрение.
— Я познакомлю тебя с Викторией, она уже давно ждет встречи с тобой.
— Со мной? — удивилась я.
— Конечно — подтвердил Черданцев — Я же много раз рассказывал ей про тебя — подтвердил он.
— О том, как я не могу сдать зачет с первого раза? — растерянно спросила я.
Черданцев тихо засмеялся и это не было неприятно. На самом деле я недоумевала, что надо от меня жене Черданцева и даже побаивалась ее. Ведь она немолодая, уже, наверно, женщина. А тут я. Может быть, она опасается, что я уведу у нее мужа, не понимая, что он мне совершенно не нужен.
Пока ехали, я набрала маму, убедилась, что ничего серьезного не произошло и она просто пытается меня контролировать. Дальше наиболее интересным объектом был Сеня. С его отцом я рассталась после скандала, когда Сеня сказал отцу, что якобы спит со мной. Во первых это не было правдой и Сеня поступил очень низко, нарушив данное мне обещание. А во вторых, обстановка в доме Корытниковых после этого признания, стала довольно напряженной.
— Да, привет, звонил? — начала я разговор.
— Привет Лиз — ответил Сеня — Ты сможешь сегодня приехать?
— Что-то случилось? — немного напряженно спросила я.
— Да, отца на скорой увезли — упавшим голосом сказал он.
— Что с ним?
— Вроде с почками что-то, не знаю — потерянно бормотал Сеня — Его только увезли.
— Ладно, сейчас буду — сказала я.
Закончив разговор, я печально взглянула на Черданцева.
— Что-то случилось? — правильно прочитал он.
— Да, мой друг попал беду. Можете меня высадить здесь?
— Говори адрес, я отвезу — ответил Черданцев.
Сегодня Черданцев был просто идеален. Развернулись и поехали домой, дом Корытникова был не так уж далеко от моего. Пока ехали, позвонил Петя и я его огорчила, пообещав, что перезвоню завтра. Пробок не было и доехали довольно быстро. Поцеловав Черданцева на прощание, я прихватила подаренного медведя и отправилась на встречу с «медвежонком».
История, которая привела к разрыву с семьей Корытниковых, была неприятной и глупой, я не любила об этом вспоминать, но сейчас невольно пришлось вспомнить. Все началось с моей глупой инициативы, когда я случайно обнаружила, что Сеня ласкает себя руками. Дальнейшие мои действия трудно объяснить, наверно, это можно считать величайшей глупостью с моей стороны, тогда мне казалось, что надо перенести его интерес самоудовлетворения на интерес к девушкам. В результате Сеню замкнуло на мне, он не стеснялся приставать ко мне даже при отце и в итоге это привело к скандалу.
Все могло бы обойтись, но обиженный Сеня не желал сдаваться и заявил, что между нами есть связь. Конечно, отец ему сначала не поверил, парню тогда было всего двенадцать, но оказалось, что Сеня тайком записывал наши встречи на свой ноутбук, пользуясь наличием в нем встроенной камеры. Эту запись он и продемонстрировал отцу, а все обещания о неразглашении, которые он мне давал, были, естественно, забыты.
Старший Корытников был шокирован, да и я была неприятно удивлена коварством Сени, ребенка, которого я до этого момента просто обожала.
Мир перевернулся, все что казалось светлым, стало темным и я вместо ангела превратилась в воплощение зла. Гена покинул комнату сына молча, не сказав ни слова. Оставаться здесь мне не имело смысла и я отправилась за ним. Гена по комплекции был большим и сильным мужчиной, думаю, он без особых усилий может убить меня одним ударом, но просто сбежать я не могла, это было бы полное фиаско. Гена имел право на расправу и я стояла в его комнате, ожидая разрешения ситуации. Сам Гена стоял спиной ко мне, глядя в окно. На улице явно намечалась летняя стихия, темные тучи заполнили небо, скрыв солнце.
Сначала он просто не замечал моего присутствия, но когда заметил, дернулся, словно от удара хлыстом.
— Пшла вон из моего дома — тихо, но угрожающе пророкотал он.
Я не стала заставлять просить себя дважды, развернулась и покинула квартиру. Сказать по правде, я не чувствовала себя несправедливо обиженной. Мое презрение к правилам общества, в котором я живу, сыграло со мной злую шутку. На тот момент я ожидала, что Корытников может пойти в полицию, но он так и не пошел. Ни одного звонка с его стороны с тех пор не было, так что звонок Сени меня удивил. Могла ли это быть уловка? Не знаю, вряд ли. Но надо было проверить.
Код домофона я помнила, так что поднялась на восьмой этаж и позвонила в дверь. Через несколько секунд послышался шум замка и дверь открылась.
Сеня подрос, с тех пор, как я видела его в последний раз, сейчас он был совсем немного ниже меня. Сейчас ему уже должно быть четырнадцать, высокий рост был неудивителен, отец у него был двухметрового роста.
Открыв дверь, Сеня отступил немного, мне показалось, что в его взгляде была мольба, но, может быть, я ошибалась.
— Привет — сказала я тихо.
— Лиз, спасибо, что пришла — немного растерянно приветствовал меня Сеня, показывая жестом, что я могу зайти.
— Тебе — сунула я Сене медведя, которого мне подарил Черданцев.
Передаривать подарки, конечно, нехорошо. Но домой его тащить и объяснять родителям, кто и почему мне его подарил, мне не хотелось.
— Спасибо — растерявшись, пробормотал Сеня. Подарка от меня он явно не ожидал.
В целом, здесь мало что изменилось, я хорошо помнила эту квартиру, где провела много дней и ночей. Сняв кроссы, я прошла за Сеней на кухню.
— Как отец? — спросила я — В какой он больнице?
— В пятьдесят восьмой — ответил он — Лиз, я хотел сказать... прости, я был... я вел себя как идиот.
— Забей — посоветовала я — Ты был ребенком и имел право заявить, что над тобой издеваются. Я не в обиде.
— Но ты не издевалась... — удивленно пробормотал Сеня.
— Давай потом об этом — попросила я — Что сейчас нужно? В больницу едем?
— Я... не знаю — растерялся Сеня — Надо позвонить отцу.
— В каком он состоянии? — спросила я
— Его на носилках унесли — сообщил мне Сеня.
— Он в сознании?
— Да, в сознании — подтвердил Сеня. Набрав отца, он ждал и ждал ответа, но трубку никто не брал. По лицу Сени было видно, что он волнуется.
— Собирайся, поехали — сказала я.
Собрался Сеня быстро, через пять минут мы вышли.
— Не волнуйся, с ним все нормально — подбодрила я парня. Было заметно, что он растерян и подавлен.
Сеня кивнул, но напряжение его не покинуло. По карте выходило, что больница 58 находится в Сокольниках, добираться туда общественным транспортом было неудобно и я решила, что лучше будет взять такси. Водитель, как обычно, был нерусский, возможно армянин, или, скорее, азербайджанец. Мы с Сеней сидели сзади и я периодически ловила в зеркале взгляды, которые водитель кидал на меня. Ему что-то не давало покоя и вскоре это проявилось.
— Вы как, побыстрее хотите доехать, или нэ спешите? — спросил он
— Естественно, побыстрее — ответила я.
— Тогда доплатить надо. За скорость — объяснил он.
— Но я уже заплатила — удивилась я.
— Э, триста пятьдесят рублэй, это же мало. Ваша поэздка должна стоить хотя бэ пятьсот.
— Почему это? — возмутилась я.
— Э... будэшь платить, или нэт? — спросил водитель.
— Нет — ответила я
— Тогда виходи — машина остановилась.
— В смысле, выходи? — спросила я — Мы заплатили вам за поездку.
— Плати, или дальше не поеду — нагло заявил водитель.
Сеня молча достал из кармана пятисот рублей и протянул водителю.
— Другое дело — отозвался тот и мы снова поехали.
Конечно, я нечасто пользуюсь такси, но не представляла, что у них принято такое вымогательство. Достав из кармана пятисот рублей, я протянула Сене, но он брать отказался. Минут через десять машина уже подруливала к больнице.
Здание больницы было построено где-то в середине прошлого века и особой новизной не отличалось. Все в нем было какое-то потертое временем. За стеклом регистратуры сидела также потертая временем женщина, увлеченно смотрящая в монитор. Рука ее водила мышкой по столу и периодически нажимала кнопку.
— Здравствуйте, к вам поступил Корытников Геннадий — сказала я — Мы хотели бы его навестить.
Женщина никак не отреагировала на мои слова, продолжая смотреть в монитор.
— Извините... ? — помахала я рукой перед стеклом.
Это она заметила, поскольку оторвала взгляд от монитора и недовольным мерзким голосом сказала.
— Девушка, подождите. Не видите, я занята.
Пришлось ждать, больше ничего не оставалось. Женщина по прежнему пялилась в монитор и могла так просидеть целый день. Вздохнув, я отошла от стойки, решив осмотреться. Левее, в коридоре был вход, у которого стоял охранник. Я подошла к нему.
— Добрый день — сказала я, включая на полную свои чары — Не подскажете, как нам можно навестить Корытникова Геннадия? Он к вам сегодня поступил.
Не говоря ни слова, охранник указал на регистратуру.
— Там у вас работает очень занятая женщина — сказала я, но он даже глазом не моргнул. Система охраны здесь была непробиваемая.
Пока я ходила к охраннику, к стойке подошел молодой мужчина и тоже попытался что-то спросить. Даже издалека я услышала неприятный женский голос, заявившей «молодой человек, не видите, я занята».
Сеня, тем временем, сел на одно из кресел, стоящих у стены в холле. Я подошла и села рядом, стоять сейчас не было никакого смысла.
Мужчина оказался настырным и постоянно дергал занятую женщину. Та, пока что, выдерживала его натиск, но он тоже не унимался. В итоге, он ее раскачал и она вышла из себя, а вслед за этой бурной реакцией все-таки согласилась заняться своей работой.
— Пойдем — сказала я Сене.
Как только мужчина получил то что хотел и отошел от стойки, я вновь обратилась к женщине.
— Помогите нам пожалуйста, мы хотим навестить Корытникова Геннадия.
Посмотрев на меня, женщина тяжело вздохнула, но не отказала.
— Когда поступил? — недовольным голосом спросила она.
— Сегодня — ответила я
— Фамилия Имя Отчество — продолжала спрашивать она
— Корытников Геннадий... — забыв отчество Гены, я обернулась к Сене, вопросительно взглянув на него.
— Никанорович — сообщил Сеня.
— Паспорт ваш — запросила женщина
Я протянула свой паспорт, а Сеня свой.
— У вас фамилия другая. Вы не родственница? — спросила она.
— Нет — подтвердила я
— Посещать могут только родственники — сказала женщина.
Паспорт Сени ее устроил и она выдала ему пропуск. Меня это в принципе устраивало, не факт, что Гена захочет меня видеть.
— Я подожду тебя — пообещала я Сене.
Он хмуро отправился в коридор, где я уже разговаривала с охранником и исчез за турникетом. Пока Сени не было, я успела набрать Таню Сизову и согласиться в понедельник поехать с ней в агентство. За стеклом на улице было уже совсем темно, дни стали короткие.
Сеня не так уж долго был у своего отца, или мне так показалось, но я почти не ощутила его отсутствия. Появился он более бодрым и уверенным в себе.
— Ну, как он? — спросила я
— Нормально — ответил Сеня — Получше стало, спрашивал про тебя.
— Про меня? — удивилась я — Что именно?
— Спрашивал, почему ты не пришла — пояснил Сеня — Я сказал ему, что тебя не пустили, потому что ты не родственница.
— А он хотел меня видеть? — удивилась я.
— Да, конечно — подтвердил Сеня — Когда его забирали, он сказал, чтобы я связался с тобой и извинился.
— Что это на вас нашло, все вдруг решили передо мной извиняться? — спросила я.
Сеня опустил глаза.
— Ну... я вел себя... как... дурак — словно проталкивая слова, сказал он.
В какой-то степени он был прав, с другой стороны я тоже сделала глупость, сделав то, что сделала.
— Я тоже — согласилась я.
— Он переживал потом, когда ты ушла — рассказал Сеня — Даже пить стал. Меня бил периодически.
— Сильно? — спросила я
— Не слишком — пожал плечами Сеня — Рука у него тяжелая, но когда выпьет, то не так сильно дерется.
— За что он тебя? — удивилась я
— Ну... ясное дело за что — ответил Сеня
— Прости, я не знала... — покаялась я
— Да ладно, дела обычные — отмахнулся парень.
Возникла естественная пауза, во время которой каждый обдумывал свои ошибки, совершенные когда-то.
— Отец просил что-нибудь ему привезти? — спросила я, прервав паузу.
— Нет, ничего не говорил — ответил парень.
— Сеня — укоризненно сказала я — Давай, звони ему.
Сеня набрал отца и я взяла у него трубку.
— Да — раздался бас «медведя».
— Ген, привет, это Лиза — сказала я как ни в чем не бывало.
— Ааа, Лиза, здравствуй, солнышко — сказал он, заставив меня удивиться. Солнышком он называл меня очень редко, в самые нежные моменты наших отношений.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я
— Да уже получше — сообщил он — Спасибо, что не забыла про старика.
— Перестань — попросила я — Скажи, что тебе привезти.
— Да, в общем-то, мне ничего не надо, все пока есть — сказал он.
— Так... Гена, давай без гордости. Скажи, что тебе необходимо. Лекарства, продукты?
— Лиз... сейчас правда ничего не нужно — ответил он — В самом деле, я не придумываю. У меня к тебе просьба.
— Да?
— Присмотри за Сеней, пока я в больнице — попросил Гена — Он мальчик наивный, жизни совсем не знает, его легко обмануть.
— Ладно, присмотрю — пообещала я.
— Я понимаю, что ты, по сути, тоже ребенок и требовать от тебя ничего не могу — продолжал Гена — Но мне больше некого попросить.
— Все будет нормально — сказала я, чтобы его успокоить — Не волнуйся.
— Очень тебе благодарен — сообщил Гена — Помощь в такой момент просто бесценна.
— Ты преувеличиваешь — ответила я.
Обмен любезностями мог продолжаться бесконечно, но наконец мы попрощались и я отдала Сене его телефон.
— Короче, дело к ночи — резюмировала я — Как поедем домой, на такси, или на метро?
Сеня пожал плечами.
— Ты хоть раз в жизни на метро ездил вообще? — спросила я.
— Ездил, конечно — сказал он.
— Значит на метро — решила я — Будешь меня слушаться, потому что я теперь за тебя отвечаю, понял?
— Правда? — обрадовался Сеня и я увидела как его глаза загорелись.
Я посмотрела на него удивленно и презрительно одновременно.
— Даже не пытайся мечтать об этом.
— Нет-нет, я не пытаюсь — заверил он меня.
Кинув взгляд на его ширинку, я не увидела там признаков возбуждения. Может, парень и не врал.
— Ладно, поехали — снисходительно согласилась я.
Вечером кататься на метро не так уж и плохо, людей уже мало и никто не толкается, так что доехали мы вполне себе ничего. Я размышляла о том, надо ли мне оставаться с Сеней ночью, или он вполне справится сам. Остановилась на втором варианте, все-таки не ребенок уже, четырнадцать лет парню, да и ко мне будет вопросов меньше. Но отвести домой его конечно надо.
— Еда есть у тебя? — спросила я, когда мы вошли в квартиру Корытниковых.
— Да, в холодильнике что-то было — ответил Сеня
— Пойдем смотреть — предложила я.
В холодильнике было много всего, но ничего конкретного.
— И что ты тут ешь? — спросила я
— Ну, макароны, колбасу — рассказал парень.
— Мм... да — совсем вы тут без меня одичали, ладно, завтра я зайду, что-нибудь придумаем.
— Ты не останешься? — просящим голосом спросил он.
— Нет, амиго — покачала головой я — Ты уже слишком взрослый мальчик и я могу не сдержаться.
Хотелось верить, что Сеня понял, что я шучу. Он смотрел обреченно, словно собака, которая понимает, что хозяин уходит от нее.
— Думаю, ночью с тобой ничего не случится — добавила я — А завтра я приду. Днем.
— Ладно — неохотно согласился парень.
Сейчас он был всего на полголовы ниже меня, поэтому поцеловать его в лоб было просто и естественно.
— Спокойной ночи, Арсений. До завтра — сказала я напоследок.
— До завтра — эхом отозвался он.
— Дверь никому не открывай — напутствовала я, уже выйдя на лестничную площадку.
Он молча подтвердил кивком, но выглядел при этом потерянным и брошенным. На миг у меня появилось жгучее желание остаться, но я волевым усилием заглушила это желание. После всего что было, нельзя было подавать ни единого повода для обвинений в мой адрес.
Дверь с щелчком захлопнулась, я повернулась и вызвала лифт. В ночной тишине было слышно как лифт ползет по своей шахте вверх, вот он замер и выдержав паузу для приличия, открыл передо мной двери. Лифт может вызвать любой, он никому не отказывает. Забавно будет, если лифты в домах сделают платными, кажется никто до этого пока не додумался.
Войдя в кабинку, я нажала кнопку первого этажа, двери послушно закрылись и лифт со мной в своем чреве, пополз вниз. Что-то я сегодня слишком много волнуюсь, неправильно это. Наверное, поэтому моя мама такая нервная. Надо ей посоветовать забить на все и не волноваться, только ведь, она меня не услышит.
Ночь была восхитительна, свежий ветерок, наполненный осенними-зимними ароматами, навевал воспоминания о детстве. В те времена выход на прогулку был целым событием. Все вокруг было новым, все впечатления были первичны, каждая мелочь имела значение. Предаваясь приятным воспоминаниям, я, сама того не заметив, добрела до дома.
— Ну и где ты была? — сразу накинулась на меня мама.
Перед моим мысленным взором еще стояли счастливые воспоминания детства и, помня о своих выводах, я попыталась успокоить ее.
— Мам, прости, я тебя очень люблю — сказала я.
Раньше я так не делала и результат оказался неожиданным.
— Ты слышал? — обратилась она к папе, который только вышел из комнаты к нам — Слышал, что твоя дочь твоя, идиотка, придумала? Любит она! Любила бы, не доводила бы мать до припадков!
— Но мам, я же не поздно вернулась — попыталась возразить я.
— Лиза, ты на часы смотрела? На дворе час ночи, тьма кромешная, бог знает, кто там на улице бродит в такое время!
— Блин, мам, мне уже двадцать лет почти — начала заводиться я.
— И что? Лиза, и что? Пырнут ножом в живот, или бритвой по горлу и про возраст твой не спросят.
По мнению, мамы, как я давно заметила, с наступлением тьмы на улицу выходят маньяки, серийные убийцы, душегубы и насильники. Разубедить ее в этом было невозможно.
— Ладно, всё, хватит — попыталась съехать я.
— Нет, не хватит, нет не хватит! — твердила мама, еще не выпустившая накопившийся пар.
Невольно, мне на ум пришло некое сравнение, которое в силу своей испорченности, мог сгенерировать лишь мое воспаленное сознание. мысль заключалась в том, что мы вынуждены терпеть, давая возможность получить удовлетворение, тем, кого мы любим. Может, не такая уж это и пошлая мысль.
Наслушавшись необоснованных обвинений в свой адрес, я вышла на балкон, облокотившись о перила и вдыхая свежий ночной воздух.
Справа за домами повисло неоновое зарево проспекта Мира, там бурлила суетливая жизнь. Здесь же, у меня, был островок спокойствия. Сюда не было доступа низкочастотным вибрациям материального мира.
Порой мне хотелось перемахнуть через перила и отправиться в свой последний полет. Удерживало лишь то, что после этого, кому-то придется соскребать с асфальта то, что от меня останется. Это было не эстетично, а значит неприемлемо. Может быть, меня просто тянуло летать, люди всегда мечтали летать по воздуху, подобно птицам. Но все не так просто, ведь даже птиц Создатель придумал не сразу. Сначала были птеродактили, которые не умели взлетать, а могли только планировать. И лишь, спустя миллионы лет, появились первые взлетающие образцы. Возможно, гениальность Создателя в том, что его время не ограничено, в то время, как жизнь человека подобна краткому мигу. Что может сделать даже самый гениальный ученый за пятьдесят лет сознательной жизни? И это в лучшем случае. Что если дать какому-нибудь гениальному ученому пару миллионов лет? Интересно, что думает об этом отец Серафим? Мне он показался неглупым старичком с очень живым умом. Увижу ли я его когда — нибудь снова? Расскажет ли он мне про тонкие тела и может быть, что-то такое, о чем не знает больше никто? Конечно, гарантий нет, что он просто морочит мне голову, а заодно и всем остальным, но тогда у него это неплохо получается, да и послушать его интересно.
Осенняя ночь навевала покой, прохладный влажный ветерок смывал с меня остатки нервного дня. Было так хорошо, что не хотелось уходить, но не одевшись, я начинала мерзнуть. Глубоко вдохнув осень на прощанье, я вернулась в квартиру. В моей комнате негромко играла мелодичная музыка, я всегда включала музыкальное радио, возвращаясь домой. Здесь было темно, мне хватало света уличных фонарей. Только теперь я почувствовала навалившуюся усталость. Надо бы еще сходить в душ... или просто упасть на кровать не раздеваясь? Сомнений в том, что я перенесусь в мир Морфея сразу же, не возникало.
Но нет, все-таки в душ...
LizaXVII (c) 2019