Данный рассказ полностью выдуман автором, но является отражением реальных жизненных обстоятельств и перипетий. Окончание тетралогии "Я хочу быть с тобой" о 25-летнем парне Сергее Свиридове из города Е.
Прошёл месяц. Я продолжал жить с бабушкой Надей. Дэн стал часто приезжать к нам, привозил то продукты, то лекарства для меня и бабушки. Постепенно я стал идти на поправку - голова стала меньше кружиться, стал более энергичным в течение дня. Лекарства хорошо помогали, плюс ко всему бабушка хорошо готовила и регулярно давала мне различные травяные настойки и чаёк. Постепенно исчезли и все гематомы и ссадины с лица и головы. Я стал часто гулять на свежем воздухе, изучил все местные окрестности и достопримечательности, стал постепенно помогать бабушке по хозяйству, чем мог. Но память упорно не возвращалась. Каждый вторник и четверг я ездил к тому самому неврологу, который поставил мне диагноз ретроградной амнезии. Он обычно долго беседовал со мной, менял интонации разговора, переходы. Бывало, очень сердился, повышая на меня голос и даже крича (того требовала терапия), но моя память упорно сопротивлялась: улучшений было мало. Первые две недели через день меня колола тётя Наташа, и три раза в неделю я ходил к ней на пункт, чтобы лечь под капельницу. Она тоже, как могла, пыталась работать над моей памятью, но тщетно: я упорно молчал и не мог ровно ничего вспомнить. Тётя Наташа тяжко вздыхала, говоря, что не стоит отчаиваться: если бы всё было так легко, то люди бы вообще никогда не болели, и не было бы ни онкологии, ни сердечных приступов. Должно быть, она была права.
Отношение Дэна ко мне сильно переменилось с первого дня знакомства: он приезжал всё чаще, почти каждый день. Зачастую оставался на ночь у бабушки. Хотя этот парень и не любил сентиментальностей, но я видел, что он искренне переживает за меня, что моя судьба ему небезразлична. Я очень был этим тронут. Правда, если он оставался с нами, то мне приходилось вставать вместе с ним в пять утра - ничего не попишешь: мы непременно бежали трусцой пять кругов вокруг дома, затем делали утреннюю зарядку и обливались холодной водой. В один из первых дней, когда, с разрешения доктора тёти Наташи, я всё же вышел на пробежку и зарядку, то после всего этого, перед обливанием, я резко и быстро снял с себя майку, обнажив перед Дэном свой оголённый торс. Дэн присвистнул:
- Оу, бро! Твоей фигуре можно просто позавидовать!
- Спасибо, Дэн, - осторожно ответил я.
Комплимент был явно неожиданным, но, как ни странно, приятным. Дэн продолжал:
- Где так подкачался, дружище?
Я смутился:
- Не помню. Давай обливаться скорее да домой, а то зубы стучат!
Денис весело засмеялся, затем быстро зачерпнул ковш холодной воды и вылил на меня, сопровождая это громким хохотом. Я закричал что было мочи:
- Холодно, холодно! Ой, зюзя, зюзя.
Дэн удивлённо вскинул брови, затем весело засмеялся:
- Это что ещё за зюзя такая? Ахах, ещё не доводилось такого слышать. Так что это, а? - продолжал смеяться он.
Я ответил:
- Ну, мы, когда маленькие были, так говорили. Когда очень холодно и стучат зубы, то приговаривали "ой, зюзя, зюзя". Это означало, что хватит, баста. Пора в тепло. Но холодно у нас только зимой, поэтому мы говорили так только в мороз обычно, - проговорив всё это, я удивлённо охнул: вот, оказывается, как много я сразу вспомнил.
Денис при этих моих словах удивлённо присвистнул:
- Видал вот, как благотворно влияет на тебя водная терапия? - уже не со смехом, а серьёзно сказал он. - Будешь теперь каждое утро обливаться со мной. И это не обсуждается, - при этих словах он вылил ковш холодной воды себе на грудь.
Невольно мои глаза опустились на его торс. Красивый, рельефный, с упругим и подтянутым, плоским животом, без одного волоса и с белёсым оттенком, с красивыми, крупноватыми сосками. Не торс, а мечта! Широкие загорелые плечи и подкачанные бицепсы красноречиво говорили о том, что парень любит спорт, физкультуру. В то же время это было абсолютно не искусственные, "протеиновые" мышцы, а самые что ни на есть настоящие, взращённые на тяжёлом сельскохозяйственном труде и деревенской перекладине. Сама же фигура была очень пацанской - узкие бёдра и таз, но в то же время широкие плечи. Капелька воды медленно стекала по его груди, опускаясь под спортивное трико, в область паха. Я смачно сглотнул, начиная невольно любоваться "прелестями" парня. А Дэн, между тем, обтёрся и вытянул руки вперёд. От него, разумеется, не ускользнул мой изучающий взгляд, направленный на него. Он довольно усмехнулся:
- Что, хороша фигура? Ну да, всем нравится. Вот что, дружище, значит заниматься спортом с малых лет. Могу поспорить, что твой опыт начался года три-четыре назад, верно? Кое до кого нам ещё очень и очень далеко, - усмехнулся он.
Нет, ну что за заноза! И тут всё вывернул так, чтобы похвалить себя. С криком: "Хвастун несчастный", я начал с мокрым полотенцем гонять его по всему двору...
Между тем, во двор с крыльца приходит бабушка:
- Ой, ну як дурни малые. Робятки, айда за стол, завтрак стынет, - говорит она.
С весёлым криком мы бежим на кухню. И правда, как маленькие.
После завтрака Дэн становится серьёзнее. Мы идём вычищать навоз, кормить кур и уток, стричь овец, полоть и поливать. Бабушка, как может, учить меня полоть (я почему-то не помню и этого), правильно поливать и подвязывать деревья и цветы. Да, забыл упомянуть - у бабушки обширное хозяйство: две коровы, пять овец, с десяток кур плюс один петух и пятнадцать уточек и небольшой огородик соток на десять. Как по мне, более, чем достаточно, но бабушка Надя снисходительно называет его "огородиком", так как в годы своей молодости работала на огромных колхозных полях, в разы больше, чем этот огородик. Также у бабули имелась, не считая вышеперечисленного, банька, небольшой сад, пять теплиц, сарай для слесарных занятий. А у входа во двор росла яблонька, но яблоки были кисловатые в силу климата.
Дэн только около часа помогает нам, затем спешно едет на работу. После работы, часов в семь-восемь вечера, он стабильно возвращается, иногда не в лучшем расположении духа (видать, работа непростая, и там бывают свои сложности). Я же стараюсь не вмешиваться. А мы днём-вечером начинаем с бабушкой готовить: она обычно очень придирчива к еде, на каждый день у неё должно быть всегда всё самое свежее, вкусно приготовленное. За этот месяц она научила меня готовить медовую коврижку, говяжьи и свиные котлеты, яблочную шарлотку, песочный пирог, сырники и рассольник. Словом, я стал настоящим кулинаром. И что бы я без неё делал? Вечером, часов в семь, мы обязательно пьём свежую настойку боярышника (полезно для здоровья) или свежий зелёный чай. Иногда, в порядке исключения, бабушка варит ароматный кофе в специальной турке, рецепт которого известен только ей одной. Закусываем сии напитки мы, как правило, ароматными пирогами, которые готовили в течение полудня. Иногда, если у неё не ночная смена, к нам захаживает тётя Наташа. Она также пьёт с нами чай, закусывая пирогом, попутно успевая щупать мой пульс и давление. Понимая, что давление в норме, она успокаивается. Затем начинает неспешные расспросы на тему того, что я вспомнил за день. Вздыхая, я ей объясняю:
- Да вот, после пробежки обливались с Дэном холодной водой, - от меня не ускользнуло смеющееся лицо парня, - и я сказал: "Ой, зюзя". Потом вспомнил, что у нас в семье так говорили, когда было очень холодно, и это означало, что пора домой, в тепло.
Тётя Наташа разочарованно вздыхает, видимо, ожидая услышать нечто совсем другое. Затем осторожно, но настойчиво интересуется:
- Ну а кто твои родители, чем они занимались?
Я печально вздыхаю, разводя руками. Мол, не помню.
- Так, ну а как вы праздновали Новый год обычно, что готовила мама, как одевалась, куда ходила? - не отстаёт она. - Ну, хоть что-нибудь. Сокол, пойми, нам нужны зацепки, хоть какие-то, понимаешь? - приходит она в отчаянье.
Я тяжело вздыхаю, говоря, что пытаюсь хоть что-то вспомнить, но тщетно. Всё как об стенку горох!
Тут вмешивается бабушка Надя:
- Натах, да оставь ты его, вот пристала ж! Ну, не помнит парубок. Чего измываться-то над ним? Надобно будет Боженьке - вспомнит. Не торопи ты божье провиденье-то! - эмоционально говорит она.
Тётя Наташа оправдывается:
- Да я не тороплю, просто хотелось бы, чтобы он побыстрее восстанавливал свою память, ну хоть что-нибудь бы вспомнил. Если он не будет работать над собой, дело не пойдёт, - решительно добавляет она...
Дэн подал голос, попеременно мастеря отошедшую дверцу буфета бабы Нади:
- Тёть Наташ, да вспомнит он, я ручаюсь за него. Мы справимся. Завтра я везу его к психиатру новому в центр, мы решили попробовать гипноз. Верно, Серёжка? - он повернулся ко мне, ободряюще кивнув головой.
Я торопливо кивнул.
Тётя Наташа вздохнула:
- Ну, хоть что-то. Попробуйте, конечно, но помните, ребят: гипноз - это не панацея от всех бед и болезней. Память может сопротивляться и ему, причём весьма активно. Свойства, которые оказывает гипноз на головной мозг, память и мыслительный процесс, до конца не изучены. Смотрите, как бы не навредить, - предостерегла нас она.
Я испуганно посмотрел на неё, а потом и на Дэна (насчёт гипноза, это, кстати, была его идея), но Дэна, казалось, это ничуть не испугало. Он положил слесарные инструменты и серьёзно посмотрел на тётю Наташу:
- Да, я и так уж смотрю. Смотрю и вижу. что парень ничего не помнит, и ситуация не улучшается. Мы будем пробовать всё, что возможно, - добавил он.
Тётя Наташа помолчала, затем неспешно произнесла:
- Что ж, не смею спорить. Но давайте я хотя бы завтра съезжу с вами, посмотрю на работу этого вашего "гипнотизёра". А то как бы не навредил он вам. Ну, в самом деле.
Денис согласился, я также не возражал. Мы доели яблочный пирог, и тётя Наташа стала собираться к своим, домашним. Вскоре мы разошлись по комнатам.
Утром, после всех необходимых процедур, таких как бег, зарядка и обливание, мы все втроём поехали на машине Дэна в центр Е. в клинику психологической терапии - кажется, так она называлась. Там нас встретил представительный мужчина, на вид 40-45 лет, не более. Он усадил меня в мягкое, упругое кресло и стал что-то медленно, шёпотом мне говорить. Я провалился куда-то. Мне словно бы снился сон... очень тревожный, наверное, даже страшный: снился какой-то парень, во всём белом, лицо которого было размыто. Он вёз меня в дорогой машине куда-то в неизвестном направлении, и с каждой минутой мне было всё страшнее, лес вокруг машины всё сгущался, становился темнее и темнее. Вскоре солнце полностью померкло. Наконец, я вышел из машины, и мне навстречу вышел какой-то полуголый мужик, в одних плавках. Он был буквально перекачанным и нагло смеялся надо мной, грубо оскорблял (что говорил конкретно, я не мог разобрать). Вдруг сзади меня схватил за руки тот молодой парень, который был до этого в белом, а теперь также был почти голый, в одних коротких плавках. Я насилу вырвался от них, потом всё померкло, почернело... Спустя мгновение я уже лежу полностью обнажённый в ванне, надо мной склоняется тот самый голый парень, который был в белом, а потом во дворе (точно, это был двор с бассейном!) держал меня за руки. Теперь он полностью обнажён, его безволосые узкие бёдра упрямо трутся о мои бёдра, а член его сильно эрегирован. Он склонился надо мной, нервно пытается сделать минет, но очень неумело, постоянно прикусывая мой орган своими огромными белыми зубищами. Я кричу от боли и отвращения, мне становится плохо, сильно тошнит. Тем временем, он уже массирует мне дырочку и слюнявит палец. Мне очень страшно от того, что вдруг я понимаю, что он вот сейчас меня изнасилует... Я беру огромные садовые ножницы и раню его в плечо. Он ослабевает хватку, струя воды бьёт мне прямо в лицо, но я уклоняюсь от неё, бью насильника в морду, а затем, абсолютно голый и мокрый, выбегаю из проклятой ванной. Вдруг всё меркнет, чернеет. Всё исчезает...
С громким криком я открываю глаза и оторопело смотрю на доктора. Он считает ровно до десяти, затем щупает мой пульс и останавливает процесс. Денис и тётя Наташа явно сконфужены, они сидят и смотрят на доктора, затем на меня. В глазах Дениса я читаю большую жалость ко мне, сострадание. Я ничего не понимаю.
Я обращаюсь к доктору:
- Доктор, что произошло со мной, что вы сейчас узнали?
Доктор тяжело вздохнул.
- Вы уверены, пациент, что хотите это знать?
Я удивлённо посмотрел на него:
- Ну конечно! Иначе я сюда бы не пришёл.
Доктор неопределённо крякнул, затем с расстановкой произнёс:
- Что ж... скажу, что мы точно установили: вас похитил некий молодой человек на красивой, дорогой машине. Судя по всему, вы не были с ним знакомы, но почему-то сели к нему. Он вас подвёз к неизвестному дому, из которого вышел мужчина плотного телосложения, лет 45, вряд ли больше. Они вдвоём стали издеваться над вами, приставать. Я прошу прощения, Наталья Николаевна и Денис Михайлович, - он обратился к тёте Наташе и Дэну, - но говорить буду как есть. Словом, они стали грубо приставать к Сергею, сексуально домогаться его. Дальше следует непонятный мне обрыв памяти, и в следующем отрезке молодой отморозок уже насилует пациента, то есть вас, Сергей, в ванне. Вы пытаетесь сопротивляться, но он бьёт вас по лицу, держит вас за руки. Насилует вас, я извиняюсь, орально, - доктор явно засмущался. - Но вам, Сергей, это явно противно, омерзительно, - поспешно добавил доктор.
- И что же было потом? - на мои глаза невольно навернулись слёзы.
- Вы ударили насильника ножницами, должно быть, садовыми, в правое плечо, затем ещё кулаком врезали по лицу и совершенно нагим и мокрым убежали оттуда. На этом всё обрывается. К сожалению, мне не удалось больше ничего узнать, ваша память сильно сопротивляется. Большая удача, что мы узнали всё это, - обычно бывает наоборот: вспоминается что-то из школы, далёкого прошлого - ничего конкретного. Большая удача, поверьте, что вы вспомнили почти всё, что с вами случилось. Но, к большому сожалению, мы не знаем, ни как выглядят насильники, ни кто они. Этого ваша память нам не выдаёт... - печально завершил речь доктор.
Я не выдержал и заплакал.
- Господи, доктор, какой позор! Что же мне теперь с этим делать? - я не смог сдержать рыдания.
Ко мне подошла тётя Наташа:
- Серёжа, прошу, не плачь. Не здесь, чужой человек же... Доктор, - она обратилась к "гипнотизёру", - надеюсь, никто не узнает вышеназванных обстоятельств и вам хватит ума и такта не разглашать ничего из этого. Надеюсь, вы помните, что такое клятва Гиппократа, - с этими словами она осторожно подняла меня с кресла и вывела из кабинета.
Я же не мог перестать рыдать: было очень стыдно и страшно.
Доктор проводил нас сочувственным взглядом. Я увидел, как Дэн потихоньку обратился к врачу.
- Вот, доктор, плата за сеанс, - не без гордости парень протянул ему стопку денег, - а это плата за молчание, и, надеюсь, мы поняли друг друга.
- Поверьте, мне очень жаль, что случилось с молодым человеком, у меня и в мыслях не было никому это рассказывать, - проговорил растерянно доктор.
- Не сомневаюсь, - невозмутимым тоном ответил Дэн, - тогда просто возьмите эти деньги и никому никогда не рассказывайте об этом. Всего вам доброго, - и Дэн резко закрыл дверь...
Я сидел в сквере в центре города. Тётя Наташа уехала на электричке в С. - её заждались "домашние". Я же остался вдвоём с Дэном и не мог никак прийти в себя, ревел навзрыд. Дэн обнял меня, но мне было от этого не легче.
- Ну, успокойся, успокойся. Не конец света. Главное - это то, что ты вырвался из рук этих тварей, причём заметь - вырвался живым. Чего им стоило пырнуть тебя ножом, к примеру? Ведь ты должен понимать, такие люди способны на всё, - негромко сказал Денис.
Я удивлённо поднял на него глаза:
- Ты-то откуда всё это знаешь? Неужели тебя не оттолкнул тот факт, что меня домогались мужики? Иной бы парень после этого и разговаривать со мной не стал бы, ему бы было это просто противно.
- Неужели ты думаешь, что я какой-нибудь гомофоб, который мечтает сжечь на костре всех содомитов? Откуда такие мысли, дружище? Нет, напротив: я очень тебя понимаю, сочувствую тебе, поверь. Обычно их агрессия рассчитана на то, что люди не пойдут в полицию и не напишут заявление, - он помолчал, затем продолжил: - Поверь, я очень понимаю тебя. Но ты большой молодец, что вырвался от них, дал сдачи. А то неизвестно, что бы они могли с тобой сделать, эти уроды, - при этих словах он ласково погладил меня по голове, затем произнёс чуть медленнее, с расстановкой и намного тише: - У меня ведь в жизни тоже всякие ситуации бывали, - при этих словах он вдруг нахмурился и замолчал.
Я с изумлением посмотрел на него:
- Какие это ситуации? А, этот шрам... - я дотронулся до его небольшого шрама на правой щеке, - ведь он как-то связан с этими ситуациями?
Дэн ещё больше нахмурился. Нет, ему явно не хотелось ничего рассказывать.
- Никак не связан. Словом, это неважно, может, потом расскажу, - быстро свернул с темы Денис, - поехали-ка к бабуле домой, а то бедная давно заждалась нас.
Мы быстро сели в машину, и Дэн рванул вперёд.
Августовская суббота выдалась очень тёплой и ясной, что нетипично для уральского лета - обычно в августе уже начинаются перепады температуры, или же дует холодной ветер и идёт дождь. Бабушка Надя затеяла генеральную уборку: мы выносили все ковры, коврики на просушку, устроили также "большую стирку", мыли полы. Это был очень яркий и солнечный день, полный больших дел и забот. Ближе ко второй половине дня бабуля испекла для своего "любимого Денчика" любимую медовую коврижку с яблоками. Коврижка действительно получилась очень вкусной. Прошло больше недели после "ужасного гипноза", и я понемногу стал отходить. Никто больше не пытался заставить меня вспомнить обстоятельства прошлой жизни, полагая, видимо, что открывшаяся правда настолько ужасна, что остального однозначно знать не следует. По крайней мере, пока. Я же не терял надежды вспомнить всё.
к вечеру Денис предложил мне проехаться в город. В ответ я сказал, что, дескать, поздно, к ночи не вернёмся, но Дэн заверил меня, что обернёмся быстро. Бабушка заголосила, дескать, "куды на ночь глядя", но мы заверили её, что будем осторожны. Дэн завёл свою "Ладу".
Доехали мы быстро, с ветерком. Денису был явно на пользу выходной, он улыбался и всё время шутил. Я не удержался от вопроса:
- Что тебя так веселит, Дэн?
Он мне подмигнул:
- Ты не понимаешь, потому что не уральский. Поверь, это такая редкость, когда выходной и тепло, солнце светит, и совсем нет ветра. К тому же, мы хорошо сдали смету по одному объекту, так что welcome премия, - при этих словах он радостно мне улыбнулся, обнажив свои прекрасные белые зубы.
Тут уже и я не удержался от улыбки.
- Ну а почему ещё ты такой весёлый? Наверняка же ещё в чём-то дело? - я посмотрел на него с теплотой.
Он меня поддержал:
- Верно, весёлый. Ну, потому что я хочу показать тебе город. Скажем так, рассказать тебе о нём, но не как обычный человек, а по-особенному. Это и будет цель нашей поездки, - при этом он снова мне весело подмигнул.
Я хмыкнул:
- А разве я его не знаю? С памятью-то у меня беда, конечно, но я помню, что живу тут уже несколько лет. Точно, не меньше, - я уверенно тряхнул головой.
- Ну вот видишь, как хорошо. Ты многое уже стал вспоминать. Ещё немного, и совсем всё вспомнишь. А благодаря мне этот процесс пойдёт быстрее, - при этих словах он сделал резкий поворот направо так, что меня немного тряхануло на сидении.
Я невольно охнул.
- Что, резко? - весело спросил он. - Не боись, доедем в полном ажуре!
Через сорок минут мы были у плотинки, как называли это место все уральцы, или Исторического сквера, как официально было принято. Денис начал умным, заученным голосом:
- Обратите внимание, этот сквер располагается в самом центре Е., был создан в 1973 году - к 250-летию города. Находится на месте бывшего завода, основанного в 1723 году и давшего начало городу. Большая часть бывших заводских построек была снесена в ходе реконструкции в 1964-1973 годах, несколько зданий оставили - в них в настоящее время располагаются различные музеи.
Я невольно рассмеялся:
- Подглядываем в Википедию или начитались справочной литературы?
Меня сильно позабавил этот надуманный, заумный тон.
Дэн обиженно поджал губы:
- Больно много вы понимаете. Данные из самых "первых рук", - при этих словах он не выдержал и рассмеялся.
Мы продолжали экскурсию по всему центру Е. Действительно, Дэн немало знал о городе. Он рассказал мне об архитектуре Ленинского проспекта, улице Малышева, городке Чекистов, метеогорке, строительстве сити, Уральском Госуниверситете и о процессе строительства Макаровского моста (так, например, я не знал, что до 1904 года он назывался Кривцовским). Он очень много знал, совершенно не путался в деталях и датах, что меня немало удивило: я вдруг вспомнил, что всегда был далёк от истории. А жаль, как оказалось. Но кое-что я действительно знал, но, правда, подзабыл и вот благодаря Дэну вспомнил. Всё-таки как прекрасно, что в моей жизни появился такой человек, как Денис Никитин! Заботливый, обходительный, всегда такой понимающий. Я не очень помнил, кто из парней раньше был в моей жизни, какими они были, но думаю, что вряд ли они были лучше Дениса.
Солнце, между тем, заливало всё вокруг, создавая удивительное буйство красок и их разнообразие. Нет, уральское лето всё-таки прекрасно, несмотря ни на что. Те редкие дни, когда приходит тепло, по-настоящему прекрасны.
День близился к завершению. Мы снова вернулись к плотинке. Людей почему-то было не очень много, и, в основном, это была молодёжь, которая неспешно прогуливалась вдоль набережной реки Исеть. Не скрывая своего восторга, я спросил у Дэна:
- Потрясающе! Ты мне столько всего интересного, познавательного рассказал. Но откуда же ты всё это знаешь? Ты же работаешь в строительном бизнесе.
Дэн удовлетворённо хмыкнул:
- А что, строители не люди? И потом, я не тёмная деревенщина какая-нибудь, хоть и родился в С. По первому образованию я историк-экскурсовод, как раз закончил Уральский Государственный... Некоторое время работал по специальности, но, веришь ли, платят гроши, а у нас в семье беда случилась.
- Что такое? - я испуганно поднял глаза. - Бабуля ничего такого не рассказывала.
- Да неважно, - отмахнулся было Дэн, но я настоял, чтобы он рассказал.
Наконец, он сдался:
- Немудрено, что бабуля не рассказала тебе. Это ей дорогого стоило, вмиг постарела, сдала. Случилось это года четыре назад. В общем, батя мой - он военный был, подполковник... - я удивлённо посмотрел на него, а он, чуть смутившись, продолжил: - Да, сейчас ты скажешь, что блатной сынок военного и всё такое, но жили мы скромно, поверь. Да, на жизнь хватало, но не более. Машину эту я на свои купил, никто меня не спонсировал.
- Ладно, продолжай, - смутился уже я, очевидно, действительно как-то подозрительно взглянув на него до этого, что, конечно, не ускользнуло от его внимания.
- Так вот, ехал он как-то к бабуле, а у неё как раз суставы прихватили. Была осень, было очень сыро. Машина попала у него в грязь, асфальта там не было вообще, та ещё глухомань. Проезжал мимо мужичок какой-то на старом Жигулёнке, стали толкать вместе, - он нервно сглотнул, правая щека стала непроизвольно дёргаться, в голосе послышалась предательская дрожь. - В общем, толкали они её, толкали, и тут резко в них въехал какой-то придурок на Мерсе. Потом узнали, что гнал он на скорости за 100 км/ч. В общем, - тут у Дэна навернулись слёзы на глаза, - сшиб он их, да так, что оба на месте скончались, - Дэн заплакал. - Всё, не могу...
Я весь онемел. Я не ожидал такого. Боже, какое несчастье!
- Что было потом? - потихоньку спросил я.
Дэн устало поднял голову:
- Что потом, потом... похоронили мы их обоих. Урода этого даже к суду не удалось привлечь - он оказался сынком какой-то шишки из администрации, ну что мы могли сделать? - слёзы текли градом у Дэна.
- Дениска, боже мой, мне так жаль! - невольно я обнял его.
Он уткнулся мне в кофту, и через пять минут она была вся в слезах.
Он продолжал:
- В общем, папашка его отмазал... Мать моя сразу как-то осунулась, постарела. Молодая, в общем-то, женщина, ей тогда 45 лет всего-то и было. Ну, я, понятное дело, пацан, мне 23 всего. Что я понимал тогда? Я недавно окончил вуз, работал экскурсоводом, понты выше крыши были. Никогда не прощу себя за отца, никогда! Я ведь должен был поехать вместо него к бабуле, но отмахнулся - дескать, занят, надо проект готовить. Туда же всё, понты эти проклятые, - при этих словах он снова заплакал.
Я крепче прижал его к себе:
- Я понимаю, Дэн, понимаю. Давай, надо выплакаться, но пойми, что на самом деле ты ни в чём не виноват, - вдруг необыкновенно спокойно, но в то же время твёрдо сказал я.
Дэн же нервно продолжал:
- Бабушка тогда микроинсульт пережила, но, слава Богу, быстро пошла на поправку. С тех пор, как потерял отца, я поклялся: в лепёшку расшибусь, но всё сделаю, чтобы бабуля и мама всё имели, чтобы у них было всё хорошо. Я ушёл из экскурсоводов в строительный бизнес, надо теперь было помогать бабуле, маме, сестре и племяннице - раньше о них обо всех заботился отец. Теперь его нет, и я единственный мужчина в семье. Не хочу хвастать, но ради них я с головой ушёл в работу. После смерти отца, за неполных 4 года, меня сделали вторым замом. Будем надеяться, что фортуна меня не подведёт Так-то вот, Серёг, - при этих словах он вытер слёзы и посмотрел на меня очень серьёзно.
В его глазах была непередаваемая грусть и тоска.
Мне было его очень жаль, но я не знал, чем помочь. Вдруг меня словно что-то подтолкнуло внутри, я взял и обнял его. Наверное, это было нечто большее, чем просто дружеское объятие. Его рука невольно спустилась мне на поясницу. Мы сидели, обнявшись, минут пять. Затем он резко отстранился от меня и поднялся. Вид у него был слегка смущённый.
- Что ж, дружище, пора, наверное, домой ехать. Солнце совсем садится.
Вдруг я, сам не ожидая от себя, произнёс:
- Знаешь, Дэн, я тебя понимаю. Сам ведь работал за копейки в прошлом. Матери приходилось помогать. И ведь...
Дэн удивлённо посмотрел на меня, затем его лицо озарила добрая улыбка:
- Дружище, это так здорово! Ты вспомнил, вспомнил! Какой же ты молодец, значит, не зря я тебе рассказал про отца. Это того стоило. Ну, давай, припомни, как их звали. Ну же, попробуй.
Моё лицо, видимо, выглядело очень уж растерянным, потому что глаза Дэна вмиг потускнели. Вслух я сказал:
- Извини, Дениска, но я не помню. Прости, правда, не помню. И рад бы вспомнить, но не могу, увы!
- Ничего, ничего. Ты и так молодец, уже очень многое вспомнил. Просто красавчик, - при этих словах он крепко обнял меня, приговаривая: - Теперь-то дела у нас пойдут на поправку, дружище, - и его крепкие мужские руки отчётливо скользнули по моим ягодицам.
Я вконец засмущался. Чувствуя это, он моментально убрал руки.
Мы быстро дошли до парковки, и Дэн включил мотор.
были очень смущены промелькнувшим между нами достаточно откровенным тактильным контактом, который друзьям совсем не свойственен. Я был смущён оттого, что не ожидал такого, да и вообще не знал, как реагировать. А Дэн, как потом мне признался, растерялся потому, что не получил ответной реакции от меня (ну, хотя бы словесной) и тоже не знал, как выйти из этого пике. Потому мы ехали молча, задумавшись: он сосредоточенно следил за дорогой, а я смотрел в окно, изучая местные пейзажи. Вдалеке промелькнул Уктусский лесопарк. Мечтательно глядя вдаль, я негромко и задумчиво произнёс:
- До сих пор не приходилось бывать в этом лесу. Вот бы съездить туда хоть раз!
Денис резко оторвался от дороги и, посмотрев на меня с интересом, произнёс:
- Хм, Серёга, да не вопрос. Через неделю новые выходные, и если погода позволит, то съездим. И бабулю прихватим с собой.
- Вот было бы здорово, - ответил я.
Возникшее было замешательство как рукой сняло. Мы ехали теперь, весело болтая о всякой ерунде. Дэн свернул на знакомую просёлочную дорогу.
Утро следующего воскресенья выдалось необыкновенно тёплым. Была середина августа, и, видимо, запас уральского лета ещё не иссяк до конца. И слава Богу! Воздух уже к полудню прогрелся до +25, на небе не было ни облачка. Солнце было яркое-яркое. Над домом, в низине раздавались красивые трели редких птиц. Я напомнил Дэну о поездке в Уктусский парк. Оставалось уговорить бабушку. Конечно, к 70 годам человек становится более осторожным, осмотрительным, да и здоровье не позволяет уже поспевать за молодыми. Но мы стали настойчиво уговаривать бабушку Надю, обещая, что, в случае чего, донесём её до дома на руках, да и лекарственные травы, которые так любит бабуля, уже давно на исходе. Пришла тётя Наташа, у которой тоже был сегодня выходной, и под общим нажимом мы уговорили бабушку поехать с нами. Правда, она наотрез отказалась ехать в машине Дэна, заявив, что не доверяет этим "новомодным тачкам". Дэн и тётя Наташа достали старый УАЗик, который остался в наследство ещё от дедушки Саши, покойного мужа бабули. Договорились, что её неспешно повезёт тётя Наташа, а наш лихач Дэн, так уж и быть, отвезёт меня. На том и условились.
Поездка была очень весёлой. Дэн по пути постоянно пел, много шутил и острил. Мне лишь оставалось парировать или молча поддакивать ему. Позади нас ехала на старом УАЗике тётя Наташа: она не знала кратчайшего пути к лесу, так что Дэн ехал впереди, указывая ей нужное направление.
Доехав до лесопарка, мы поняли, что не нам одним пришла эта свежая мысль о посещении леса в выходной погожий день. Бабушка недовольно поморщилась, заявив, что нехорошо, когда много людей, и что, дескать, мы так много лекарственных трав да ягод не насобираем, так что надобно искать более глухие места. Мы поехали дальше. Дорога становилась всё менее удобной, более узкой и крутой (ведь там Уральские горы, которые ныне разрушены и теперь представлены в виде пологих, но достаточно крутых холмов). Наконец, Дэн психанул и велел мне садиться в старый дедушкин УАЗик, а сам отогнал свою машину Lada Granta обратно к стоянке у начала Уктусского лесопарка.
Наконец, тётя Наташа выехала на абсолютно безлюдный участок леса. Спустя минут сорок подошёл и Дэн, который, как оказалось, очень хорошо знал этот лес и без труда нашёл нас (потом он мне рассказал, что отец его тут часто водил маленьким). Когда он подошёл, я вовсю уже собирал иван-чай, а тётя Наташа собирала траву для своего скота. Бабушка неподалёку отдыхала в тенёчке. Денис принялся мне помогать, попутно уча, как правильно его собирать.
Затем мы насобирали лебеды, зверобоя, также мы наткнулись на звездчатку, или попросту мокрицу, которая в моей местности не росла. Бабушка Надя долго объясняла, что сок этого растения пьют при язве, а при подагре обкладывают травой ноги, чтобы не болело. Настой этого растения также полезен как успокоительное. Мы прошли немного дальше, в глубь соснового леса, стало темнее, и тут мы наткнулись на кипрей. Бабушка заявила, что это большая удача, что мы его нашли, так как сейчас его не везде встретишь, а если и встретишь, то грибники или туристы его просто затаптывают по неведению. Настой кипрея, заявила бабушка, очень полезен при сильных головных болях, нарушении обмена веществ. Ну и бабуля! Не думал я, что столько узнаю за одну прогулку по лесу! Бабушка засмеялась, сказав, что это всё ерунда, дескать, состаришься, ещё и не то знать будешь. Пока же я старательно пытался запоминать сказанное ею, аккуратно собирая все полезные лекарства.
Между тем сосновый лес закончился, и мы вышли на залитый солнцем луг. Тётя Наташа и бабушка Надя решили отдохнуть - солнце стало очень сильно палить, а мы с Дэном решились двинуться дальше, надеясь найти какие-нибудь съедобные ягоды. Ягоды Уральского леса - это особая тема. Не все знают, насколько он разнообразен в этом отношении. Подумайте, здесь растёт брусника, малина, клюква болотная, костяника каменистая, земляника лесная, облепиха и рябина. Это я назвал только наиболее распространённые ягоды. Итак, вскоре на пригорке мне попалась костяника, но, хотя её внешний вид и вкус меня немного и разочаровал (мелкие красные ягодки, весьма кислые на вкус или кисло-сладкие, если ягода переспела), тем не менее, я стал усердно её собирать. Бабуля говорила, что ею лечат геморрой, опухоли, грыжи, а её листья помогают даже от заикания и эпилепсии. Эпилептиков у нас не было, но бабуля стремилась помочь всему селу, к ней обращались неоднократно за помощью, потому что она слыла знатной и опытной знахаркой и травницей. В общем, по сути, всё здравоохранение в С. держалось на враче тёте Наташе и целительнице бабушке Наде.
Дэн не дал мне собрать много этой самой костяники, заявив, что надо скорее двигаться дальше, так как он точно помнит, что чуть дальше начинаются большие малинники:
- Да вернёшься ты к этой своей костянике, дружище. Погнали скорей туда, я малины уже хочу, - торопил меня он.
Я неохотно последовал за ним. Пройдя немного, мы действительно наткнулись на большие заросли дикого малинника. К удивлению, ягоды малины на вкус были очень сладкими и сочными. Дэн достал, не пойми откуда, небольшую котомку, и мы усердно принялись за сбор ягод, попутно успевая набивать этой малиной рот. Мы стали наполнять свои котомки на спор, дескать, кто быстрее. Я отошёл немного в сторону и стал торопливо собирать ягоды. Самое неприятное и противное было то, что малина росла рядом с колючками. Бабушка ещё шутила, что так малина отпугивает незваных гостей, колючками то есть. Пытаясь увернуться от колючек, я случайно сделал непроизвольный шаг вправо, оступился и стал падать, кубарем катясь в какую-то яму. Как потом оказалось, это была небольшая котловина, которую вырыли не то лесники, не то охранники леса, чтобы сюда не могли заехать машины браконьеров.
Хотя яма и не была глубокой, но проехался я неплохо так, по пути нечаянно получив удар по ноге о поваленное дерево. Дэн, между тем, как ни в чём не бывало продолжал собирать малину. Намереваясь обратить всё в шутку, я хотел быстро встать, но не тут-то было! Коленка оказалась разбитой в кровь, нога хромала, и было не очень приятно идти. Всё же я решил позвать парня.
- Дэн, Дэн, иди сюда. Я тут слегка ударился, помоги, - закричал я что есть мочи.
Дэн повернул голову и только тут увидел, что я лежу в глубине ямы и зову его. Он подбежал к мне.
- Господи, дружище, ты чего, самоубиться решил? - полушутя-полусерьёзно накинулся он на меня.
Я лишь улыбнулся. Он стал осматривать мою ногу.
- Блин, хреново, - со вздохом изрёк он, - крови, если честно, много. Как тебя угораздило-то, брат?
- Да тянулся за этой чёртовой малиной да оступился. Вот же ж... - не мог сдержать я "острого" словца.
- Ты идти-то можешь или как?
- Если честно, не знаю. Я попробую.
- Погоди, я сейчас, - он быстро отошёл.
- Куда ты, Дэн?
Он не ответил. Я стал мучительно ждать его. Минут через 10 он появился, держа в руках листья папоротника-орляка.
- Вот, постараемся сейчас обмотать тебя этим орляком, насилу, блин, нашёл его. Кровь не остановит, но хоть какой-то обеззараживающий эффект тебе будет, - и он стал бережно прикладывать мне листья папоротника на колено и ногу, попутно утешая, что, дескать, ничего страшного не случилось.
Мне была очень приятна его забота. Я не выдержал и сказал с улыбкой:
- Ты заботишься обо мне, словно мама родная, это так приятно.
Парень покраснел как рак, но ничего не ответил. Кое-как обмотав мне вокруг ноги листья орляка и закрепив их, он, держа меня за руку, попытался поднять меня на ноги. Опершись на него, я, в свою очередь, попытался встать, но резко накренился и, зацепив бедного парня, который пытался мне помочь, упал, опрокинув и его заодно. Дэн упал на меня сверху, на грудь, вплотную лицом к моему лицу. Он очень внимательно и серьёзно посмотрел на меня, а затем резко поцеловал, с большой страстью и упоением, с языком. Честно, хотя это и было мне приятно, но я не ожидал такого развития событий, а потому невольно отпрянул от него. Оторвавшись от меня, я увидел на его лице не то что растерянность, а самое что ни на есть замешательство. Наконец он выдохнул:
- Прости, я нечаянно. Я этого вовсе не хотел, это случайно, правда.
молчал, соображая, что на это можно ответить, а затем, неожиданно для самого себя, захохотал, причём очень сильно. Так, что слёзы выступили на глазах, вызвав у Дэна ещё большую растерянность.
- Я не пойму, чего ты ржёшь как мерин? - не очень вежливо, слегка обиженным тоном спросил он.
Наконец я отдышался от долгого смеха и ответил:
- Да так, ничего. Просто упал сначала сам, но мне этого показалось мало, и уже во второй раз я упал вместе с тобой. Ну, я и каракатица, просто как клуша, - продолжал смеяться я.
Дэн не оценил моей самоиронии, а напротив, очень серьёзно посмотрел на меня.
- Нет, ты не клуша и тем более не каракатица. Ты очень красивый, интересный парень. Никогда не думал, что это скажу, но, наверное, ты мне нравишься. Даже очень. Извини за поцелуй, я не специально, - закончив на этом, он пытливо посмотрел на меня.
Наконец, я тоже посерьёзнел и попытался сгладить его категоричную откровенность, но получилось не очень удачно:
- Дэн, не надо. Хоть я и беспамятный, многого не помню, но глаза-то у меня на месте, и мне ясно, что происходит. Было очевидно, что я вызываю симпатию. Не знаю, - я несколько замешался, - но, наверное, в прошлой жизни такое было часто со мной. Поверь, ты очень хороший парень, симпатичный, но я не уверен...
- В чём ты не уверен? - он резко вскинулся и посмотрел на меня.
- Не уверен, что нам обоим это надо... Короче, я не знаю. Мы знакомы всего-то месяц, и я как-то не ожидал, особенно сначала, что так всё повернётся. Не хотел упоминать, но сначала ты мне даже был неприятен, - видя его меняющееся на глазах лицо, я поспешно добавил: - Ну, это было только в первые два дня, когда мы только познакомились и ты не хотел меня принимать в семье. Ну, моё присутствие, то есть, - слегка смутившись, добавил я.
- Ты же знаешь, почему я так себя вёл. На то были причины, - упрямо сказал Дэн.
- Да, знаю. Потому и говорю: с каждым днём моя симпатия к тебе всё увеличивалась и увеличивалась. Но очень трудно разобраться в своих чувствах, когда многого просто не помнишь. Я словно чувствую, что мне чего-то не хватает, понимаешь?
- Если честно, то не особо, - чуть устало ответил Дэн. - В общем, я тебе не люб, ты это хочешь сказать? - резко спросил он.
- Ну, нет, Дэн, нет. Не бросайся в крайности. Ты мне очень даже нравишься, но я не уверен, - чуть тише ответил я. - В общем, наверное, это банально, но мне нужно время, хоть немного, - добавил я.
- Я тебя понял.
- Но ты мне очень даже симпатичен, - я легкомысленно тронул его красивые волосы на голове.
Он же, слегка прикоснувшись к моей ладони, взял мою руку и стал ласково проводить ею по контурам моего лица, словно любуясь мной.
- Какой же ты милый, очаровательный, Серёжка. Я очень надеюсь, что ты подумаешь хорошо, и у нас всё будет прекрасно. Вот увидишь! - он смотрел на меня очень по-доброму, с теплотой и любовью.
- Давно ты неравнодушен ко мне?
- Трудно сказать, - наконец, вымолвил он, - наверное, это постепенно всё происходило. Так и не вспомнишь, что стало поворотным моментом... Ладно, надо двигать отсюда, - он словно бы встряхнулся от долгого сна, взяв себя в руки и снова став деловым и серьёзным. - Сам ты идти не сможешь, собиратель из тебя на сегодня никакой. Значит, будешь опираться на меня. Пойдём, предупредим бабулю и тётю Наташу, да отвезу тебя домой.
- Как домой? А как же тётя с бабушкой?
- Тётка Наташа хороший ездок и надёжный человек. Когда бабушка с ней, то я спокоен. Сейчас я беспокоюсь о тебе, - и он потихоньку поднял меня.
Я стал опираться на его плечо, но идти было больновато.
Кое-как мы добрели до того луга, где отдыхали женщины. Увидев меня, бабушка Надя всплеснула руками:
- Та шош ж такое приключилось, Сергунька? Как тебя угораздило-то, милок?
Коротко мы рассказали о случившемся, умолчав, разумеется, о том, что было между нами. Тётя Наташа быстро согласилась с Дэном, сказав, что собиратель из меня никакой сейчас и будет лучше, если Дениска отвезёт меня обратно домой. Так мы и решили.
Как только мы исчезли из поля зрения женщин, Дэн резко взял меня на руки. Я активно запротестовал:
- А ты ничего не попутал? Я тебе не кисейная барышня!
Дэн весело рассмеялся, заявив, что теперь меня никуда не отпустит и что весовая категория у нас явно разная, чтобы я мог сопротивляться (это правда, он был намного более подкачанный, чем я, который, наоборот, за время болезни скинул массу и слегка забросил себя). Дэн продолжал:
- Даже и не спорь. Ходок из тебя никакой, а так мы быстрее доберёмся до машины.
Наконец, минут через сорок мы подошли к его Lada Granta. Он аккуратно и бережно положил меня на заднее сидение, а сам быстро сел и завёл мотор. Мы неторопливо поехали.
Приехав домой, первым делом он обработал перекисью мою рану, затем достал какую-то бабушкину лечебную мазь зеленоватого цвета и быстро смазал мне всю поверхность раны.
- Ну вот, считай, что полдела сделано, заживёт как на собаке, - и он с ободряющей улыбкой посмотрел на меня.
- Какими же будут вторые полдела? - с едва уловимой иронией парировал я.
- А вот какими: всем, кто получил ранения и провалялся в лесу, необходима срочная и горячая банька, да побыстрее, - весело продолжал он. - Я уже порубил дрова, затопил её. Скоро идём париться.
Признаться, я не очень любил это дело, но с Дэном было бесполезно спорить: всё, что было полезно и необходимо, будь это бег трусцой или обливания, или банька, считалось нормой и потому не обсуждалось. Примерно это он и сказал:
- Так, разговорчики! Это не обсуждается. Тебе же лучше будет, - уже с более тёплой и душевной интонацией добавил он. - Жду тебя примерно часа через полтора-два в баньке, а пока давай отдыхай, дружище. А мне ещё дела поделать надо и в баньке убраться.
Он ушёл, закрыв за собой дверь. Я остался наедине со своими мыслями. Почему-то мне было не по себе, что мы оставили бабулю в лесу - всё-таки пожилая уже женщина. "Хотя... чего это я переживаю-то? Она уральская, природу любит, а природа её в ответ. Да и тётя Наташа в обиду её не даст". Успокоив себя, я взял полотенце и мочалку и заковылял, прихрамывая, к баньке. Но болело уже меньше.
Баньку строил ещё муж бабушки Нади, покойный дедушка Саша, и отец Дэна, дядя Миша, также покойный. Сам этот факт меня не очень радовал, но, в конце концов, баня была очень хорошая, сделанная "на века", и верно служила семье Никитиных уже лет двадцать. Она была весьма небольшой, примерно 3 на 4 метра, и была сделана из крепкой уральской сосны, с аккуратно вытесанной дверью и двумя маленькими оконцами.
Когда я, наконец, доковылял до места и вошёл в баньку, то понял, что Дэн напарил её на полную катушку, до самого предела. Было тяжеловато дышать, вокруг чадил дым. Как только глаза привыкли к чаду и тусклому свету, я увидел стоящего ко мне спиной Дэна - он замачивал веник в парилке, готовясь к процедуре. Мои глаза скользнули ниже - о, мой Бог! Парень был абсолютно голым! Передо мной были восхитительные пышные ягодицы с красивым, загорелым оттенком кожи. Спина была слегка потной, но довольно широкой и жилистой. Я не мог сдержать удивлённого восклицания:
- Дэн, эм... ты голый?
Он повернул ко мне своё смеющееся лицо. Наконец, я увидел его спереди полностью обнажённым, о чём, если честно, давно мечтал. Торс - то, я видел каждое утро, потому он меня не особо удивил, но вот то, что было ниже - вот это было бесподобно! Чуть пониже пупка была всё же небольшая поросль волос, но их было совсем немного, и ему, кстати, очень это шло. Пах был изумителен: огромные яйца и аккуратный красивый член со свободной головкой интересного коричневого оттенка и слегка выступающими жилами. Он был средних размеров, но весьма красивый. В общем, картинка была очень соблазнительной.
Дэн продолжал смеяться надо мной, весело подмигивая мне:
- Здрасьте! Конечно, голый! Так все мужики голыми парятся, неужели ты не знал, Серёга? Давай раздевайся быстрее, будем парить тебя! - он достал веник и весело помахал у меня перед лицом.
Я решил, что глупо ломаться дальше, и быстро скинул с себя одежду.
- Э, нет! - запротестовал Дэн. - Тебе сначала привыкнуть надо. Просто посиди или полежи пока на нижней полке, обвыкни. Если будет очень трудно дышать, вернись в душевую.
Я послушно стал выполнять его указания: из меня-то парильщик был весьма неопытный.
Спустя 20-30 минут он положил меня на полочку и стал осторожно отхлёстывать веничком, не уставая восхищённо приговаривать:
- Ну и щедро же тебя одарила природа, Серёжка! Попка, спинка, шейка - всё в тебе прекрасно, зайка!
Я промолчал, впрочем, довольный этим комплиментом. Между тем удары Дениса становились всё более мягкими, щадящими, пока, наконец, отбросив веник, парень не начал страстно целовать мою шею, спину, впрочем, очень быстро спускаясь к ягодицам. Я окончательно понял, что грань, дистанция, которая нас разделяла ещё даже в лесу, окончательно рухнула, исчезла. И дело было не только в нём, но и во мне тоже: ответил же я на его поцелуй в лесу сначала, затем я был совсем не против того, что он понёс меня на руках. Наконец, я не возражал против бани и, зная, что он там ждёт меня и вряд ли одетым, всё же пошёл к нему. В конце концов, я очень хотел видеть его голым, чувствовать его, наслаждаться его ласками.
временем Денис перевернул меня на спину и стал долго, с упоением целовать мои соски, грудь, снова шею. Наконец, наши губы встретились, и я почувствовал вкус его сладких, чуть влажных губ. Мне стало очень легко, сладостно с ним, я желал продолжения его ласк. Мне был очень приятен запах его сладкого и чуть солоноватого пота, его прикосновения. Я не помнил, было ли у меня что-то подобное в жизни, был ли секс лучше, чем с Дэном, но тот факт, что он приносил мне большое наслаждение, говорил сам за себя. А Дениска уже массировал мой член, попутно облизывая мои яички. Вдруг я вспомнил, что это всегда доставляло мне особое наслаждение: я стал протяжно стонать. Его это завело ещё больше, он стал делать мне смачный, страстный минет, причмокивая язычком. Он делал это поистине грандиозно, мне сносило крышу от непередаваемого ощущения вселенского наслаждения. Поняв, что я должен тоже как-то проявить себя, я ласкал его в ответ...
Вот его торс разворачивается ко мне, в предвкушении моих ласк, а я стараюсь не подвести: начинаю смачно целовать прекрасные крупные соски Дэна, но быстро спускаюсь к паху - там интереснее. Изучив язычком поросль ниже пупка, я быстро спускаюсь к члену. И вот мы уже в позе 69 пытаемся доставить максимум удовольствия друг другу, но всё равно не можем в полной мере насытиться друг другом - нам этого явно мало. Тогда Дэн резко разворачивает меня спиной к себе, загибая в позу рака, спускаясь язычком к дырочке и делая мне римминг. В такт движениям его языка я надрачиваю свой член, но и тут он присоединяется ко мне, и вот мы уже вдвоём надрачиваем мой член и оба стонем, как полоумные. Он снова переворачивает меня на спину и, надрачивая мой член, активно массирует мне дырочку, попутно проводя языком по моему животу и бокам. В исступлении я кричу:
- Не могу, ааа, я кончаю, Дэн, кончаю... - после чего извергаю фонтан белой спермы прямо себе на живот и бёдра.
- Молодец, ты просто молодец, - парень весело смеётся, целует меня в губы.
Очень быстро мы оба бежим в душ, смеясь и гомоня. Нам обоим невероятно хорошо друг с другом. Поверьте, никогда за всё это время мне не было так легко и спокойно, как с этим красивым, невероятным человеком. Мы намыливаем друг друга, строим глупые рожицы. По отдельным намёкам Дэна (он упирается эрегированным членом мне в дырочку) я понимаю, что он жаждет продолжения. Так что же мы медлим? Прямо здесь, в душе, Дэн входит меня. Сначала я кричу от резкой боли, но он меня успокаивает и ласково шепчет мне на ушко:
- Потерпи, потерпи немного, солнышко! Сейчас, сейчас будет очень классно!
Я верю ему. Действительно, через несколько мгновений мне уже доставляет наслаждение то, что он входит в меня, имеет сзади. Чувство боли окончательно уходит, я настойчиво желаю продолжения, двигаясь в такт его движениям. Мы оба стонем от наслаждения. (Как потом говорил Дэн, ему было просто улётно в тот момент - об этом он не мог даже мечтать в своих снах!) Хорошо чувствую его массивные упругие бёдра, они игриво трутся о мои - это почему-то сильно заводит! Одновременно держу его руками за ягодицы, умоляя не сбавлять темп, а другой рукой надрачиваю свой член, который снова встал. Наконец, он протяжно кричит:
- Мама, я щас кончу, прости, - но я умоляю его:
- Не кончай, не кончай, держи темп!
Наконец, он еле слышно выдыхает:
- Не могу, Серёга, кончаю! - и извергает мне фонтан спермы прямо в очко.
Мы весело смеёмся. Я смотрю на него словно бы по-новому, не так, как смотрел бы утром. Он прижимает меня к груди:
- Мой, никому не отдам!..
Мы быстро помылись в душе. Обсохнув, мы по-быстрому выпили чай со смородиновым вареньем. Непривычно яркое солнце заливало всю кухню: мы сидели в одних трусах напротив друг друга и не могли насмотреться. Видимо, у обоих у нас на лбу было написано: "Поверь, я влюблён в тебя по уши!" Это был очень яркий и прекрасный момент.
Денис позвонил бабушке и узнал, что они ещё и не собирались домой, а всё ещё собирают ягоды: бабушке вздумалось сделать малиновый джем на зиму. Трубку взяла тётя Наташа, поинтересовалась, как моя нога. Дениска заверил врача, что уже гораздо лучше. Успокоившись, женщины пожелали нам хорошего вечера и отключились. Дэн положил телефон и радостно посмотрел на меня:
- Ну что, дружище, они всё ещё в лесу! Айда в спальню ко мне!
С весёлым, радостным криком мы побежали в спальню к Дэну. Нами быстро были сорваны друг с друга плавки. Снова полностью оголившись, я решил взять на себя теперь роль "главной скрипки": нога уже почти совсем не болела (видимо, баня и секс-терапия совершают чудеса!). Положив Дэна боком, я начал энергично массировать его простату: уже через пару минут я буравил его своим агрегатом, а он истошно стонал от удовольствия. Попутно мы шёпотом, отрывисто переговаривались, как лучше нам поступить, куда направить поцелуй или положить руку. Действуя в унисон, мы неуклонно получали кайф от процесса...
Не выходя из него, я разворачиваю его на живот и начинаю остервенело иметь его: теперь, дружочек, все нежности позади, мне нужен жёсткий секс! Да, так-то вот! Изволил соблазнить, изволь теперь и терпеть все мои прихоти! Дэн долго и протяжно смеётся. Я прошу его сделать выгиб, и таки-да - он это делает. Я учащаю ритм, попеременно намеренно касаясь своими бёдрами его бёдер - меня так заводят эти невольные, но такие намеренные прикосновения! Осторожно я провожу рукой по ягодицам и промежности Дэна, вызывая у него бурю восторга. Наконец, я выдавливаю из себя:
- Любимый, кончаю! - и устало припадаю ему на грудь, кладя голову на правую её часть.
Все стоны, наконец, затихают.
Какое-то время он гладит меня по волосам, затем его рука опускается ниже, замирая на моей попе. Чуть отстранясь, чтобы ему было удобнее лежать, я опускаю свою голову на подушку, а его рука скользит теперь по моему члену, а личико хитро ухмыляется. Я не выдерживаю:
- Дэн, ну что ты за заноза! Тебе так нравится провоцировать людей? - и весело смеюсь.
- Что ж, будем считать это за комплимент, - так же весело отвечает он.
Ещё какое-то время он надрачивает мой член, затем снова припадает к моему паху и делает минет с заглотом. Вскоре с протяжным, но уже усталым стоном я кончаю, мощно и бурно. Он слизывает всё моё семя, затем хитро мне улыбается и с весёлым тоном заявляет:
- Кажется, сегодня мы оторвались на всю катушку, сделав всё самое неприличное и развратное!
Я лишь смеюсь в ответ на эти слова:
- Думаю, у нас ещё много чего неизведанного осталось...
Дэн вдруг посерьёзнел и, слегка приподнявшись на подушке, сказал:
- Это, наверное, прозвучит глупо и преждевременно, но я хочу быть с тобой! Всегда хочу быть с тобой! Ты меня понимаешь? Ты мне очень нужен, Серёж.
Я молчал, не зная, как расценить эти слова. Между тем Денис продолжал:
- Я самым серьёзным образом предлагаю тебе встречаться и жить со мной. Ты тот человек, который мне необходим в жизни. Я верю в это, вернее, сердцем чувствую. Очень надеюсь, Серёж, что это взаимно.
Я с улыбкой окинул его взором. Странно, но всё, что я вижу в его глазах, - это лёгкую тревогу и любовь ко мне. А ведь, по-моему, я раньше никогда не читал ничего подобного в глазах других. Стоп... А каких других? Но их лица были так размыты, что я не мог вспомнить ровным счётом ничего. Я даже не смог сказать точно, сколько их было.
- ... Давай встречаться и жить вместе? - вывел меня из раздумий Дэн.
"Стоп, стоп! Как? Так сразу? Подожди, Дэн, мне надо собраться с мыслями. Ты мне очень дорог, очень. Но надо всё обдумать..." - это всё я думал, а вслух попытался отшутиться:
- Ахах, конечно, давай! Ты теперь ведь от меня так легко не отделаешься! Кто такого красавца с прекрасной попкой теперь отпустит?
- Нет, Сергей, я серьёзно, - необыкновенно чётко и серьёзно сказал мне Денис.
Я примирительно ответил:
- Хорошо, я тебя понял. Дай мне срок подумать. Такие решения так сразу не принимаются.
Денис ёрнически посмотрел на меня:
- Ахах, подумать! То-то ты ещё утром собирался думать на тему того, отвечать мне на мои чувства или нет. Недолго же ты думал, - усмехнулся он.
Я сконфузился:
- Да, верно, у нас всё развивается слишком стремительно. Я думаю, это не очень хорошо.
- А чего заморачиваться? Если нам так хорошо вместе, то надо делать то, что подсказывает сердце. Или причинное место, не так ли? - снова залился он хохотом.
Видно было, что ему очень весло, но ведь и мне было так хорошо, легко на душе. Вся моя внутренняя меланхолия ушла в глубь души благодаря этому молодому и красивому парню.
- Дэн, обещаю, я всё обдумаю и скажу тебе, - негромко, но твёрдо сказал я.
- Вот и ладно.
Я лёг ему на плечо и незаметно уснул под размеренный ход настенных бабушкиных часов.
Спустя какое-то время Дениска уже затеребил меня за плечо. Открыв глаза, я увидел, что комнату заливает ярчайший солнечный свет. Спустя пару секунд я понял, что это последние лучи уходящего дня. Настенные часы с боем показывали 20:55.
- Вставай, вставай скорее, Серёг. Они позвонили, сказали, что сейчас подъезжают уже. На, надевай, - он быстро кинул мне трусы с домашними шортами, а сам так же быстро встал с кровати.
Пройдясь по спальне полностью обнажённым, элегантно покачивая ягодицами, он быстро нацепил свои белые стринги, а затем джинсовые шорты. Я грустно вздохнул: ведь мне так нравилось наслаждаться голым видом парня!
через десять минут мы сидели на кухне, мирно попивая чай из блюдечка и заедая его смородиновым вареньем. На кухню, пыхтя и отдуваясь, вошла тётя Наташа:
- Ишь, расселись тут, чай пьют. А нам кто поможет? - недовольно проговорила она, но глаза её смеялись.
Я чуть не поперхнулся чаем, а Денис весело проговорил:
- В чём проблема, тёть Натах, сейчас всё сделаем, - и подмигнул мне.
Я хотел было встать, чтобы скорее отправиться к машине и помочь бабушке вытащить из неё все её травы, но тётя Наташа запротестовала:
- Да ты-то чего, сиди. И так нога больная. Вот пускай этот молодец постарается, а то мастер хвастать.
Всё же мы вдвоём с Денисом вытащили все травы и коренья из багажника и положили их в сарае на просушку: бабушка очень устала, измоталась за день. Дэн тут же извинился перед бабушкой:
- Бабуль, прости, что не помогли. Просто Серёжка разбил ногу, не мог же я его бросить одного. Ну, прости, дорогая, - сочувственно сказал он, нежно поцеловав её в щёчку.
- Ладно уж, чего там, всё понимаю, чаво ж робыть. Давай, вона, ягоды доставай скорее, а то мнутся, вона, все. Господи, на что ж я их насобирала-то, всё пропадёт, - не уставала сокрушаться бабушка, но я-то за месяц жизни в семье Никитиных твёрдо знал: в этом доме ничего не пропадает.
Справившись со всеми травами, ягодами, мы сели, наконец, пить чай. Бабушка выглядела уставшей, но счастливой. Тётя Наташа же, не успев выпить до конца чашку чая, снова убежала к своим, "домашним", так как, по сути, они целый день были без неё, а это было равносильно катастрофе. Вскоре бабушка, сильно уставшая за день, пошла спать. Я, также утомлённый лесными приключениями и приключениями любовными, поскорее ушёл к себе. Едва я успел раздеться и потушить свет, как в дверь негромко постучали.
- Кто там? - почему-то нарочито громко спросил я.
- Тише ты, открывай скорее, - тихо сказал Дэн (а это был именно он!).
- Чего случилось-то? - устало, сонным голосом спросил я.
- Дружище, чего кричишь-то так? - с улыбкой сказал Дэн. - Нам шум ни к чему. Будем спать укладываться, - при этих словах он снял короткую майку, обнажив голый торс.
Я тихо засмеялся:
- Ой, Дэн, боюсь, что рядом с тобой я уснуть не смогу, это уж точно.
Дэн не растерялся:
- Ничего, ничего. Я тебя разверну на другой бочок тихонечко, и ты прекрасно уснёшь, - при этих словах он снял свои белые стринги, обнажив все свои прелестные достоинства.
Мы договорились, что секса ночью не будет, так как бабуле наши охи и вздохи были бы неприятны, мягко скажем, да совсем и ни к чему оно. Да и очень нехорошо это, чисто по-человечески. Раздевшись донага, чтобы быть с Дэном на равных, я лёг в кровать. Так в обнимку мы и уснули.
Следующие две недели выдались очень дождливыми, и все лесные и городские прогулки пришлось отложить. Дэна это очень огорчало, он не переставал жаловаться на этот "херовый, невыносимо ужасный климат". Нам обоим остро не хватало близости, и Дениска стал частенько возить меня к себе на квартиру. Там мы отрывались, как могли, на полную катушку! Наши ласки и прикосновения становились всё более откровенными, эротичными: за эти 2 недели мы попробовали несколько поз. Несколько раз нас прорывало на близость в душе, затем на лоджии и как-то перед сном - на кухонном столе. Это был наш "домашний экстрим". Но нам было этого мало: природа, видимо, требовала естественного выхода - мы отчаянно рвались туда. Да и просто хотелось насладиться уходящим летом. Но, конечно, это всё физиология, но и душевная сторона у нас была уже очень давно: мы вместе готовили, делали домашние дела, обливались по утрам и бегали трусцой, помогали нашей бабуле Наде, проникаясь не только желаниями, но и проблемами друг друга. Дэн стал часто рассказывать мне о своём строительном бизнесе.
Между тем, закончилось календарное лето, наступило 1 сентября.
После жаркого секса мы лежали в спальне у Дэна в его квартире в центре Е. ранним осенним вечером. Закурив, он серьёзно проговорил, внимательно глядя на меня, словно угадывая мои мысли:
- Это ничего, что ты ничего не помнишь... Ладно, извини за каламбур, - поспешно добавил он. - Ну, в самом деле: мы теперь семья твоя, Серёж. Может, повезёт, и ты вспомнишь свою маму или отца, и они найдут тебя. Но отчаиваться не надо, правда! К сожалению, это очень большой и растянутый город, и немудрено, что прошло столько времени, а вы не можете найтись.
Я промолчал, затем повернулся к нему, ласково поцеловал его в губы и сказал:
- Спасибо тебе за всё! Спасибо, что ты есть, правда!
- Нет, это тебе спасибо за то, что ты есть.
Чуть погодя он снова спросил меня:
- А я не старый для тебя? Мне 27 в октябре.
Я засмеялся:
- Ну и что! А мне 26 исполнится 17 октября. В общем, погодки, - брякнул я - и вдруг встрепенулся: я вспомнил свою точную дату рождения! (Я точно знал, что мне 25, но не знал, какого числа родился и в каком месяце.)
Дэн с весёлой улыбкой приподнялся надо мной, поправляя мою съехавшую подушку:
- То ли ещё будет, любимый. Постепенно ты вспомнишь всё, я тебе обещаю.
Мы снова поцеловались. Чуть позднее я снова спросил:
- Дэни, а что случилось с тобой, от чего всё-таки у тебя шрам? Помнится, раньше ты не хотел мне рассказывать об этом, но теперь, когда мы так близки?.. Поделись со мной.
Денис тяжело вздохнул и нахмурил брови:
- Ну, это тяжёлый разговор, возможно, потом как-нибудь я расскажу тебе об этом подробно. Но если в двух словах, то попал я в очень нехорошую компанию, мне было всего 19. Ну, короче, нарвался на гомофобов на Уралмаше. Ну, ты не знаешь, ватников тут хватает, - не без досады проговорил он, - там постоянно какой-то криминал происходит. Словом, начистили мне там хорошо личико, а ножичком процарапали памятную черту над правой щекой. На всю жизнь. До сих пор иногда болит.
- Вот оно что...
- Да, именно. Потому, когда через гипноз мы узнали, что тебя два урода заманили бог знает куда, мне стало очень жаль тебя. Тогда я окончательно понял, что ты кристально честный и несчастный парень, которому нужна моя помощь. Ну и, наверное, с этого момента я и стал влюбляться в тебя, зая, - он прижал меня к себе и ласково поцеловал в шею. - Так-то вот, дружище ты мой любимый.
Я лишь крепче прижал Дениску к себе, поняв, что ему нужна защита и забота не меньше, чем мне. Ведь он только храбрится, а сам такой же ранимый, как и все мы.
Он плотно укутал меня тёплым пледом, и вскоре мы крепко заснули в обнимку под негромкое тиканье прикроватных часов...
9 сентября, воскресенье, выдалось на редкость тёплым, что было просто здорово, учитывая, что две предыдущие недели лил дождь или дул сильный ветер. А сейчас можно было насладиться уходящими красками и температурой лета. Дениса, к сожалению, вызвали на работу по срочным, неотложным делам, бабушка занималась закрутками, а затем пошла в храм и по гостям, а тётя Наташа работала в ночную смену. Так что мне пришлось идти в лес одному, но отказаться было нельзя: бабушка попросила нарвать ещё полезных трав ей для суставов: предстояла долгая сырая осень, а бабушку мучило то колено, то подагра (она её успешно лечила, но в сырую и ветреную осень та частенько давала знать о себе). Взяв котомку, я неторопливо поехал на электричке в лес. И вот я в лесу. Странно, но за эти 3 недели он нисколько не изменился, быть может, стало только больше сырости.
Сначала рядом со мной мелькало немало ребятни и стариков с котомками да корзинками: уже пошли первые грибы, но по мере того, как я всё глубже заходил в лес, людей становилось всё меньше. Что ж, мне приходилось это делать: та редкая трава, о которой мне говорила бабушка, росла только в тёмных еловых чащах, куда люди не заходили. Наконец, я набрёл на эту траву: она скромно росла на пригорке. Неторопливо я начинал осторожно рвать её. Как вдруг из-за сосны вышел невысокого роста, грязно одетый, непричёсанный парень с длинными всклокоченными волосами:
- Эй, чувак! Закурить дашь? - грубо и развязно спросил он меня.
- Извините, но я не курю.
- Не куришь, да? Чё, сука, жалко папироски?.. Иди сюда, сказал! - крикнул он, видя, что я отхожу от него всё дальше.
Вдруг с противоположной стороны вышло ещё два парня. Они были так же грязно одеты, а лицо одного из них показалось мне до боли знакомым. И тут он, тот самый, лицо которого мне было знакомым, весело заголосил:
- Смотри-ка, педрила объявился! Какими судьбами, паскуда? - и все втроём они весело заржали.
Я испугался:
- Извините, но я вас не знаю.
- Харе в незнанку играть, или совсем головка бо-бо, тварь вонючая? - заорал тот, который меня знал.
Один из них быстро схватил меня за руки, второй стал резко стаскивать с меня трико. Тот, который якобы меня знал, стал раздеваться.
- Что ты делаешь, что?! - заорал я, не помня себя.
- Гы-гы, догадайся, что, - заржал он.
- На помощь! - заорал я.
- Кричи, кричи, сучонок, здесь тебя услышат, как же, - весело заорал тот, что держал меня.
Я стал брыкаться и кричать, умоляя о помощи. Ситуация была просто катастрофическая.
тем они меня почти полностью раздели, а тот, который меня знал, был уже совсем голым. Его тело, белёсое и пластичное, было мне до боли знакомо и очень омерзительно. Господи, как же он мне противен, господи, как он мне противен! Боже, кто-нибудь, да помогите мне!
Меня бьёт озноб. Я пытаюсь вырваться, ударяя одного из насильников ногой в лицо, он же, в свою очередь, бьёт меня сильно по лицу. Мне очень страшно, страшно... Вдруг тот, что полностью разделся, орёт:
- Ну что, педрила, готов? Сейчас мы тебя приходовать будем. С посвящением тебя, сучка!
Он резко срывает с меня трусы. Господи, он же уже делал это! Вода, вода, вода... ножницы, удар... Бегство, без одежды... Страх, снова бег и провал в никуда... Да, точно, это был он! Это он, тварь! Я же его вспомнил, вспомнил, вспомнил!..
Да, вспомнил. Внезапно я понял, что вспомнил всё. Новый страх заставил меня вспомнить все ранее пережитые ужасы, от которых меня так старательно оберегала память. Туман, который до сих пор царствовал в моей голове, теперь полностью рассеялся. Пазл, наконец, сложился воедино - я вспомнил всю свою жизнь от начала и до конца.
Это придало мне сил. Я резко, с разбега, оттолкнул держащего меня подонка, а затем ударил насильника в его мерзкую рожу. Он упал, но я не сдавался, а ударил его в пах и, наконец, нанёс ему контрольный удар - сухой палкой, которая валялась рядом, - по спине. С громким криком он упал навзничь. Двое других, испугавшись, убежали.
Я остался один.
Эта мразь, которую звали Владом, был шестёркой Девятого-старшего. Это я точно вспомнил теперь. К счастью, сейчас он был без сознания - так я его оглушил. Я проверил у него пульс, на всякий случай: да, жив. Ну, что ж: тем лучше. Значит, не уйдёт от расправы!
Дальше события завертелись с огромной быстротой. Я вызвал полицию, и минут через сорок прибыл наряд. Я представился Сергеем Свиридовым и заявил, что этот человек, некий Влад, слуга и шестёрка Никиты Николаевича Девятова, дважды пытался меня избить и изнасиловать. Его немедленно заковали в наручники, поймав, таким образом, с поличным. Приехав в отделение полиции, я написал заявление на Владислава Фурманова и Никиты Девятова, обвинив их в избиении и двух попытках изнасилования, после чего поехал к себе домой, на ул. Родонитовая, 77, квартира 105. Но мамы там не было. Позвонив квартирной хозяйке, я узнал, что она в больнице - прихватило сердце. Я срочно поехал туда.
Там меня встретила постаревшая от горя, но теперь снова увидевшая меня, своего сына, счастливая женщина. Самая родная моя женщина.
- Теперь всё будет хорошо, - сказал я ей, - не было бы счастья, да несчастье помогло. Главное, что я всё вспомнил, что ты жива и что мы снова есть друг у друга. А всё плохое обязательно забудется.
Мама тихо заплакала, но на этот раз от радости.
Вскоре Девятова-старшего забрал наряд полиции прямо с работы. Я видел это своими глазами, когда пришёл писать заявление об уходе. Мишка, сын Девятова, просил меня не увольняться:
- Останься, прошу. Отец подонок, это всем и давно было известно. Особенно теперь, когда мамы не стало. После её смерти он совсем с катушек слетел, - грустно проговорил он.
- Нет, Миш. Не могу я здесь больше оставаться - давит. Всё напоминает о прежней неустроенной жизни, когда я был одинок и мной постоянно помыкали. Теперь всё будет иначе.
- Ну, что ж, успехов тебе, брат. Помни, я на твоей стороне, - попрощался со мной Мишка...
Суд назначают на 27 ноября, и это считается, что скоро! А пока я иду на допрос к женщине-следователю, поскольку дело принял в разработку Следственный Комитет. Не скрывая своего высокомерия и пренебрежения ко всей этой "геевской" истории, она, тем не менее, пытается сохранить официальный, деловой тон и дистанцию. Получается не очень. А в конце допроса она тихонько отводит меня в сторону:
- Сторона обвинения и адвокат просят о снисхождении и примирении с вашей стороны. Подумайте, нужно ли вам оглашение всех этих подробностей на суде, вся эта гомосятина. Ведь можно всё это легко загладить, - и женщина недовольно морщится.
Я с презрением гляжу на неё. "Что ты понимаешь о нашей жизни, о том, что довелось пережить мне и моим близким за эти пару месяцев!" - думаю я. Но, понимая всю бесполезность убеждения, вслух говорю:
- Что ж, встретиться с Девятовым я могу. Но только в вашем присутствии. О примирении и речи быть не может. Пускай его судьбу и судьбу Фурманова решает суд.
Следователь тяжко вздыхает.
Через несколько дней происходит эта памятная встреча. Я так до конца и не понял, кем был Фурманов для Девятова - слугой, любовником, сутенёром? Да это и не важно. Оба выглядят изрядно помятыми, очень неприятными и злыми. Девятов-старший, морщясь, произносит:
- Серёг, мы не хотели тебя обижать, бить. Ну, просто приглянулся ты нам, думали полюбовно решить вопрос. Ну, с алкашкой просто перебрали! - жалобно говорит Девятов.
А Влад Фурманов при этих словах громко фыркает. Нет, он-то раскаиваться точно не собирается!
Я с омерзением смотрю на своего бывшего начальника, которого когда-то так боялся. Каким же жалким, опустившимся человеком он стал. Как же он мне противен...
- Пускай суд решает вашу судьбу. Мне бы очень хотелось, чтобы каждый из вас получил по заслугам. Это всё, что я могу сказать! - с этими словами я встаю и выхожу из кабинета неприятного следователя - навсегда...
Короткая уральская осень подходит к концу. Ветер нагоняет крупинки белого снега. Очень холодно и зябко. Дует холодный, порывистый северный ветер. "Подумать только! Ведь сегодня только 11 октября. Как жаль, что мы не в Ростовской области, где прошло моё такое счастливое далёкое прошлое, полное беззаботного веселья и радости", - размышляю я про себя.
Несмотря на холод, я сажусь на холодную, даже ледяную скамью. Крепко задумываюсь о себе и о жизни в целом. Какой урок из всего этого можно извлечь? Пожалуй, можно понять лишь то, что не следует доверять чужим, случайным людям. Всегда надо держаться самых близких и дорогих тебе людей. Кажется, здесь, на Урале, я их всё-таки обрёл.
Вдруг кто-то отчаянно начинает теребить меня за правое плечо. Оборачиваюсь. Передо мной мой любимый парень, такой родной и единственный, по-настоящему дорогой мне человек - Денис Никитин.
- Пошли домой скорее, а то холодно, - ласково говорит он мне.
Я улыбаюсь ему, затем беру его за руку, и мы медленно идём вдоль замерзающей реки Исеть к себе домой - туда, где нас так ждут и любят.
P.S. (от автора). Прошёл год. Ребята стали встречаться, жить вместе. Недавно пышно отметили год отношений. Денис помог Сергею устроиться в строительную компанию, где сам работает замом. Мама Сергея, Виктория Валерьевна Свиридова, вскоре пошла на поправку, выписалась из больницы и решила навсегда остаться в Екатеринбурге (вы ведь догадались, что события происходили именно там) ради сына. Она продала свою квартиру в Липецке и купила новую, на окраине города. Отец Сергея по-прежнему живёт в Ростовской области, в Шахтах. Летом приезжал, навещал их с матерью. Кстати, мама Серёжи подружилась с бабушкой Дениса. Теперь они часто берут с собой тётю Наташу, у которой недавно родилась вторая дочь, и едут на стареньком УАЗике в лес по грибы и ягоды, ходят вместе и в храм. Иногда ребята присоединяются к ним. Они все вместе стараются поддерживать друг друга, ведь по-другому в наше время никак нельзя.
Никиту Николаевича Девятого, бывшего начальника Сергея, осудили на пять лет колонии строгого режима, а его подельника - на 7 (+ 2 года за вторую попытку изнасилования). Кто-то сказал, что они легко отделались, но ребята праздновали викторию: хорошо уже то, что преступников вообще посадили. Девятов-младший так ни разу и не навестил отца в тюрьме. За год он рассчитался со всеми его долгами и вывел компанию на новую траекторию успешного роста. Они с Сергеем снова стали общаться.
Дэн и Сергей теперь по-настоящему счастливы, им очень хорошо вместе. Удивляюсь, как они раньше не встретились? Трудно найти людей, которые настолько подходили бы друг другу, будучи при этом такими разными. Дэн Никитин - порывистый экстраверт, яркий и жизнерадостный парень, а Сергей более задумчивый, склонный к размышлениям и самоанализу. Но любовь творит такие чудеса! Парни прекрасно дополняют друг друга и просто-напросто счастливы.
Недавно они рассказали мне, их другу, свою историю необыкновенной встречи и любви, а я осмелился это записать. Сергей добавил от себя, что шёл к своей настоящей любви очень долго, целых восемь лет. Я ему верю. А вы?