В начале 90-х мне пришлось по службе столкнуться с военной прокуратурой, вернее, содействовать "органам" в восстановлении "законности и порядка". Тогда началась очередная волна борьбы с "неуставными отношениями" и прочая, и прочая... Одним из направлений борьбы являлся контроль за призывными комиссиями и работниками военкоматов. Сколько нарушений и преступлений мы нарыли! В общем-то все однотипно: взятки, блат, подделка документов, но встречались случаи от которых волосы вставали дыбом.
Одна из таких историй, произошла в крупном сибирском городе в 1993 году. Я сам присутствовал при всех событиях, обысках и допросах как потерпевшего, так и подследственных, так что подробности "из первых рук".
Михаил хоть и рос дистрофиком, но учился хорошо и поэтому, получив повестку на медкомиссию, вздрогнул, но не сильно. Он уже подал документы в институт, прошел собеседование и был твердо уверен в поступлении. Еще бы, чуть ли не золотая медаль!
Экзамены прошли на "ура", все твердые четверки. Миша потирал руки и на повторные повестки явиться в военкомат не реагировал. Однако, он и не предполагал, в каком времени живет. Какому-то блатному пареньку срочно понадобилось его место на курсе и... Михаилу на заключительном собеседовании "тонко" намекнули, что таких бабок у него нет и никогда не будет, а потому - гуляй, Вася, до следующего года... Это был удар! Он два дня корчился в слезах на раскладушке, оплакивая свое поражение и жестокую судьбу. Знал бы он, какой поворот судьба ему еще приготовила!
Чтобы не затягивать не слишком эротичное начало скажу коротко: его насильно притащили на медкомиссию, обследовали, признали годным. И это не смотря на плоскостопие, близорукость и хронический гастрит. Михаил "охуел" от такого напора со стороны военкомовских и впал в панику. Он и сам не мог объяснить, почему он до обморока боялся армии. Но факт остается фактом. Выслушав "приговор" комиссии он грохнулся в обморок, что не помешало той же комиссии направить его в областную, для окончательного решения о службе в рядах российской армии.
Но мир не без "добрых" людей, и кто-то посоветовал бедняге притвориться педиком и тем самым "откосить" от срочной. Якобы, геев не берут.
Проявив недюжую смекалку он оказался последним в очереди ко врачу и, улучшив момент, заскочил в туалет и... смазал анус перцем. Уже через несколько секунд сраку опалило таким огнем, что он едва мог передвигаться. Когда Миша вошел в кабинет, еле передвигая широко расставленные ноги, врач, которому уже все до смерти надоело, не стал с ним возиться и окинув взглядом багровую промежность, просто вызвал скорую.
Волей нелепого случая корчащийся от боли Мишка вместо гражданской больницы оказался в военном госпитале.
Дежурный врач подполковник К-ий, быстро все понял и грубо брякнул:
- Косишь от армии, сукин сын?
Мишка, которому уже вкатили обезболивающее, чувствуя стальные нотки в голосе, сделал последнюю попытку оправдаться:
- Я... голубо... - заикаясь, проговорил он.
- Чего? - зарычал подполковник медицинской службы.
- Ну... я... в... по... по... попу, трахаюсь... - чуть слышно пробормотал Мишка.
Короче, офицер ненавидел "косящих" от армии, но больше всех на свете он ненавидел педиков. Оценив ситуацию, К-ий вписал в его личное дело "склонен к мужеложству", а в листе приема больного указал: "острая дизентерия" и ухмыляясь направил беднягу в отдельный бокс.
Едва Мишка, переодетый в рваную казенную пижаму, бледно коричневого цвета, улегся на продавленную армейскую койку, дверь бокса распахнулась, вошла медсестра лет двадцати пяти и... началось.
У него брали анализы какие только можно и нельзя. Делали клизму аж три раза, пихали световод в горло, изучая стенки желудка, слюну, мочу, кровь из вены и пальца, мазок из жопы и т.д.. Под вечер следующего дня ему сунули в жопу "свечку" от воспаления и наконец-то дали пожрать какую-то бурду.
Еще день он валялся в полном одиночестве, отсыпаясь в перерывах между едой, уколами и вставкой в зад все тех же "свечей"... В голове крутились мысли, что все эти старания не зря, он все-таки "закосил" от армии. Это придавало парню мужество... Бедняга даже представить себе не мог, что самые главные его проблемы были еще впереди!
На четвертый день, уже оживший и повеселевший Мишка даже попытался шутить лежа на койке, и принимая в себя очередную клизму, но получил в лоб от медсестры и едва не обосрал кровать. Пробздевшись на очке в присутствии медсестры, он принял душ и очередное "лекарство" в распухшее от процедур очко. А спустя час дверь вновь заскрипела и мрачный санитар велел скатать матрас и следовать за ним. Внутри у Мишки все оборвалось. И не зря...
Так он попал в шестиместную "карантинную" палату. Прием был "теплым"...
Пятеро солдат-срочников, трое из которых оказались дедами, уже знали всю его "подноготную". И про пидора и про "косуху" от службы.
Подробности этого "приема" приходилось вытягивать из него "клещами". И дело не в нашем любопытстве, это было нужно в интересах следствия....
А дело было так... Мишку сначала били в грудь, живот и по яйцам. Били грамотно, больно, но без следов. Потом заставили раздеться догола, перерезали низ трусов, превратив их в "юбочку". Заставили надеть штаны со срезанными в ширинке пуговицами задом на перед... Затем, подробно объяснили правила жизни "пидора" в их палате.
Так Миша "прописался" на вонючей половой тряпке между двумя писсуарами, головой к унитазу, а ногами к ванной.
У меня сохранились копии протоколов, так, что передаю слово самому "герою".
"... Что администрация госпиталя в курсе происходящего я понял уже в обед. Услышав как грохочет тележка с едой и открывается дверь я бросился из туалета и закричал: "Помогите!", но успел увидеть только разносчика еды (тоже солдата) и офицера (звания не знаю, так как он был в белом халате). Больше ничего рассмотреть не смог, так как "дедушка" И-цов ударил меня ногой в живот и я упал. Слышал, как офицер спросил: "Новенький?", а кто-то ответил: "Это Машка, косит от службы!". "А, -ответил офицер, - Только, чтобы орал не громко, не мешал больным...".
"Все будет тип-топ! -ответил С-ов. - Она девочка понятливая, а если нет - объясним подробнее!". Все засмеялись..."
"Поесть мне не дали... Когда пустую посуду унесли, С-ов поманил меня пальцем. Я, как мне и говорили, на коленках подполз к нему..."
"Они заставили меня снять больничную пижаму и оставить только "юбку". С-ов спустил брюки и трусы, вытащил свой уже стоявший член и приказал лизать его. Член был горячий, липкий и пах мочой. Меня стошнило, но рвоты не было, только слюна... Все смеялись..."
"Я совсем не умел сосать, только лизал. Хорошо помню, что ниже головки у него был белый налет, вонючий и противный. Меня заставили слизать его..."
"С-ов приказал мне широко открыть рот и несколько раз вздрочнул член. Сперма попала мне на лицо и в рот. Она была горячая и очень горькая. Все смеялись и говорили, чтобы я пальцами убрал остатки спермы с лица и облизал их. Затем кто-то подал мне мое полотенце и я вытер губы. Когда закончил, И-цов заставил меня сосать его член. Я боялся что меня опять будут бить и старался как мог. И-цов кончил прямо мне в рот. Меня опять чуть не вырвало, сперму я не успел проглотить, она на пол вылилась..."
"Т-ов сидел на своей кровати и я сосал уже у него. Его член был больше чем у других и я несколько раз нечаянно оцарапал головку зубами. Т-ов разозлился, ударил меня и хотел изнасиловать меня в... в... попу... Но, С-ов сказал: "Оставим "целку" на вечер, после отбоя!"... Тогда Т-ов стал дрочить свой член, и когда начал кончать, притянул меня к головке... Я открыл рот и выпил с "проглотом" его сперму. Вкуса я уже не чувствовал... После этого С-ов сказал оставшимся (И-ву, А-к и Ш-ту), что они тоже могут "выебать" меня в рот, но только в туалете."
заставили встать на колени на тряпку и все трое, по очереди кончили мне в рот. Мое лицо и грудь были в сперме, но пользоваться краном в ванной или в душе мне не разрешали, а умываться в писсуаре, как разрешалось, я не смог..."
"Я лег на тряпку и тихонько плакал. Мне было очень стыдно и обидно..."
"Перед ужином И-цов и С-ов зашли в туалет и приказали мне сесть по середине между писсуарами, а сами стали мочиться в них. И-цов закончил первым и приказал облизать его член, "Чтобы капелек не осталось". Я облизал ему и С-ву, а чуть позже, Ш-т писал мне прямо в рот и заставлял глотать мочу. Было очень противно, но я знал, что, если откажусь, меня сильно изобьют".
"Все ужинали, принесенную еду (так по тексту!), а мне ничего опять не дали. Даже компот... Когда я попросил пить, меня окунули головой в писсуар и включили воду. Я чуть не захлебнулся..."
"После ужина, я видел, как И-цов, С-ов и Т-ов тянули карты чтобы, как они смеялись, "...первым порвать целку". Я испугался сильно, вспомнив какой большой член у Т-ва. Так сильно испугался, что описался. Выиграл С-ов. По его приказу "дух" А-к достал шланг и холодной струей окатил меня, заставляя помыться. Сильная струя больно била в анус, я падал и кричал, но И-цов и Ш-т стали бить меня ногами. Потом меня заставили засунуть в рот мои трусы и заползти в палату..."
"Меня положили животом на табурет, а лицом на одеяло моей кровати. Кто-то надавил мне между лопаток коленом или чем-то еще, так, что я не мог пошевелиться. Потом меня заставили сильно раздвинуть попу..."
"Что-то очень холодное коснулось моего ануса... Я понял, что мне смазывают отверстие... Я испугался, что сейчас произойдет самое страшное... что я, правда стану пидорасом и попытался освободиться... Меня сильно ударили по спине, наверное по почкам... Было так больно, что я не сразу понял, что в меня уже засунули член..."
"Сразу захотелось какать. Я тужился, тужился... Слышал смех. Потом член задвигался внутри меня. Попа болела также сильно, как будто я снова намазал ее перцем..."
"Я не сразу понял, что член уже вытащили, только какое-то облегчение, словно просрался..."
"Не правда, что говорят, когда второй раз ебут, то легче. Мне было очень больно. Я рыдал от боли. Мне говорили что-то, но я ничего не понимал. Трусы мешали дышать.... Опять сильно хотелось какать... вытолкнуть из попы твердое..."
"Я не видел кто меня трахнул вторым, наверное Т-ов, так как было очень толсто (опять строго по тексту)... Когда попа освободилась я несколько раз пернул... По яйцам потекло что то горячее, я боялся что это кровь, так больно было, не догадался что может быть сперма..."
"Мне дали отдышаться, трусы вытащили. Я плакал и скулил, говорить уже не мог. А они мне говорили: "Вот ты и настоящий пидор!", "Не дрейфь, Машка!", "Жопа крепче будет!", "Ты уже не мальчик, старый барабанщик!" и еще что-то плохое и грязное..."
"И-цов отказался "натягивать" такую грязную жопу и меня повели "мыться". Моя дырка горела огнем, мне было трудно передвигаться, ноги сжать было нельзя... Я чувствовал, что в ней еще что-то торчит... Провел рукой, нащупал горячую выпуклость... Думал, кишки вылезли..."
"И-цов трахал меня очень долго, я снова плакал... Болела все нутро, словно мне железным ершом, или напильником там пихали..."
Надоело цитировать. Короче. В тот раз его пожалели, другие трое, только подрочили на него. Мишку бросили на тряпку. Он вырубился. А на следующий день началась у него жизнь пидора!
Ему пришлось утром сосать у И-цова и С-ова, пока те срали, а потом лизать им жопу, что бы газетой не подтираться. Он отупел уже настолько, что безропотно чистил унитаз своей зубной щеткой, а писсуары вылизывал языком. За это ему дали позавтракать, правда тоже весьма своеобразно: вывалили кашу в писсуар.
Еще день он стирал и вылизывал их трусы, отсасывал у "черпаков" и "духа" (деды брезговали), лизал грязные жопы, а по ночам.... Ночью его ебли по очереди все. Это все равно было очень больно, он боялся даже напрячься, после каждого захода, кровь текла. Кстати, срать и ссать ему разрешалось только в "утку", потом аккуратно руками вычищать в специальный слив в полу, а мыть руки - в писсуаре.
На третий день, он утром не смог подняться, жопа слиплась от крови, слизи и спермы. С раздатчиком пришла пожилая сестра, она тоже была в курсе происходящего, но увидев кровь, разозлилась и "стуканула" дежурному врачу. Тот грех на душу брать не стал, приказал помыть беднягу и смазать очко мазями. Сделал укол. Возвращаясь в свою палату Мишка в отчаянье упросил медсестру позвонить маме. Он рыдал в трубку и бормотал что-то невнятное. Мать не поняла ни черта, но сердцем почуяла беду. Обратилась в военкомат, получила "непонятушки" и случайно увидела "телефон доверия" (тогда это было модно, "гласность"!). Так "стук" попал в военную прокуратуру, а оттуда нашей следственной группе.
Послесловие: Мишку все-таки комиссовали (шутка ли - шесть швов на анусе, плюс - пожизненный геморрой), три месяца лечили в психушке. Двое: Т-ов, И-цов получили по два года дисбата, С-ов, как старший по палате: пять лет тюрьмы, а офицеры: почти ничего, кто перевод от греха подальше, кто "строгач"... Вот такая гласность и дерьмократия...