Дорога в «игровую комнату» Кристины была чуть ли не дорогой в ад. Начну с того, что она лежала через улицу. Мне, не видевшей вообще никакой одежды с того момента, когда мою сеточку в клочья разнесла брюнетка, было уже некомфортно появляться на лоне природы «в чём мать родила». Я не то, чтобы боялась, что моё в целом шикарное тело увидят случайные прохожие. За последние две недели, я на это не обращала вообще никакого внимания. А лёгкий экстрим меня даже возбуждал, что ли. Я больше переживала за то, что на дворе далеко не лето, а промозглая поздняя осень. А я очень не люблю такую мерзкую погоду. Но я шла. Шла, несмотря на жуткий, холодный ветерок, неприятно обжигающий кожу, и сопровождавшую его, такую же прохладную морось. Шла, казалось бы вечность. И дабы хоть как-то отвлечься, я попутно разглядывала то вполне неплохой сад перед фасадом коттеджа, то, идущую впереди, Машу.
Она, как и я, была абсолютно голой. Но, если я ежилась под воздействием не самой хорошей погоды, то моя подружка была абсолютно спокойна и даже не давала намёка на то, что её что-то могло напрягать. Её неплохая фигура очень гармонично вписывалась в садовый пейзаж. И тут я поймала себя на мысли о том, что я непроизвольно стала тщательным ценителем женской красоты. Признавать себя лесбиянкой я категорически отказалась, а вот ценителем прекрасного — пожалуй, да. Но, когда я не нарочно зафиксировала свой взгляд на её, игриво покачивающихся во время движения, бёдрах, и в моей промежности что-то жутко приятно стрельнуло, я начала сомневаться в своей правоте в первом пункте. И пока я отгоняла от себя эти заразные мысли, мы успели свернуть за угол дома.
Внешне картинка перед моими глазами изменилась. Во-первых, где-то сзади остался сад, сменившийся обычным газоном, с парочкой деревьев. Во-вторых, высокий забор сменился чем-то похожим на металлическую сетку. И теперь две молодых девушки приятной наружности, могли попасть в фокус подростков, мирно беседовавших о чём-то на соседнем участке. Дабы избежать не нужного никому из нас засвета, я попросила Машу ускориться. Что Маша выполнила моментально.
Свернув снова за угол, мы вскоре подошли к месту назначения. Первоначально я подумала, что это задний вход в дом, так как на что-то другое большая металлическая дверь, вшитая в стену коттеджа не намекала. Но когда Маша приоткрыла её, и передо мной показалась длинная лестница, ведущая в пугающий непредсказуемостью полумрак, я поняла, что наш путь лежит в подвал. Тем не менее, я без каких-то задних мыслей, смело проследовала в эту загадочную темноту следом за подругой. Только когда лестница осталась позади, и мы оказались в бесконечно длинном коридоре, освещённым лишь настенными светильниками в виде свечей, мне стало слегка жутковато. Света не то что было мало, его хватало ровно настолько, сколько нужно было, чтобы разглядеть дорогу вперёд. То есть его практически не было. И чем глубже мы проходили вперёд, тем его становилось всё меньше и меньше. Теперь мне уже было страшно не на шутку.
— Что за... — не подобрав нужных слов, чтобы описать свои ощущения, дрожащим от страха голосом произнесла я.
— Это дорога рабов... — на вид спокойно, но тоже с лёгкой дрожью в голосе ответила Маша.
— Дорога кого? — уточнила я.
Слово «раб» я категорически не хотела слышать в данный момент, хотя я его слышала прекрасно. И переспросила я больше для собственного успокоения.
— Дорога рабов. — повторила свою фразу Маша. — Её так называет моя госпожа.
Что я хотела услышать, я не знаю. Но то, что меня жутко затрясло от страха — это факт.
— Я хочу уйти отсюда! — истерично прохрипела я.
— Дороги назад нет, Надя. — пугающе холодно произнесла в ответ Маша.
— Как нет! — совсем потеряв самообладание, провопила я.
Но стоило мне повернуться назад, как я увидела абсолютно полную темноту за своей спиной.
— Где свет... — не понятно на что надеясь, произнесла я.
— Его нет. Он гаснет после, того, как по коридору пройдёт рабыня. Назад уйти нельзя. Дверь открывается только снаружи. Я уже это проверяла. — не оставив мне никакой надежды на спасение, произнесла Маша.
Моё сердце забилось так, как не билось никогда. Дыхание стало пугающе частым и прерывистым. По моему телу побежали мурашки.
— Но... я не хочу... быть рабыней... — собрав последние силы, еле простонала я.
— Раз ты здесь, ты уже рабыня в душе. Дальше будет легче и этот страх пройдёт. — попытавшись меня хоть как-то приободрить, произнесла Маша.
— Но я не хочу этого всего! — вновь провопила я.
— Это кажется. Дальше ты сама всё поймёшь. Осталось недолго. Пошли! — произнесла Маша и вновь зашагала вперёд.
Я не хотела идти за подружкой, но ноги меня не слушались и вели меня за ней. Чем глубже я продвигалась, тем больше мне становилось нехорошо. Но факт того, что чем ближе был конец пути, тем света было всё больше. Но вместе со светом добавилось несколько жутких картин и фото, на которых были изображены девушки-рабыни, всякими жуткими способами унижающиеся перед хозяевами. Вскоре к этим картинам добавился музыкальный фон. Если его вообще можно назвать музыкальным. Он больше напоминал женский стон, чередующийся с криками боли и наслаждения. И как это было ни странно, он, действительно успокаивающе действовал на меня. И в этот момент Маша, до того спокойно ведущая меня вперёд по этому адскому подвалу, остановилась и повернулась ко мне.
— Тебе сюда! — произнесла она, указав рукой на большую деревянную дверь, проявившуюся в темноте.
— А ты? — спросила я.
— Туда можно только с разрешения госпожи. Я же буду ожидать здесь... — ответила мне подруга, указав на что-то, напоминающее тюремную камеру.
Я, как ни странно, практически ничего не чувствовала. Моё опустошение было настолько велико, что я самопроизвольно потянулась к ручке на двери. Открыв её, я медленно скрылась с глаз подруги в скрытом за ней помещении.
Первое, что сразу бросилось мне в глаза, это огромное количество разных станков и приспособлений для БДСМ. Почти все я уже видела в каталоге, когда выбирала себе девайсы для визита сюда. И кроме того, что я имела представление о их назначении, отчего меня слегка коробило, я ничему не удивилась. Кроме...
Кроме того, что посреди комнаты стоял огромный деревянный стул, больше похожий на трон. И на нём величественно восседала она — та, которую я ещё пока знала, как Кристина. В её руках был небрежно зажат длинный, пугающе манящий своей непредсказуемостью стек. И пока я, мысленно ощущала на себе то, каким он может быть мучительно приятным и в то же время дарящим жуткую боль, я не заметила, как Кристина уже подошла ко мне.
— И как тебе моё изобретение, сучка? Не правда ли возбуждает? А какое классное имя емуя придумала! Дорога рабов! — томно прохрипела она, вернув меня в реальность.
— Да! — еле слышно произнесла я.
В глубине души я, естественно, хотела сказать «нет», но дьявол, поселившийся во мне, сделал всё по-другому.
— Я так и думала, что тебе понравиться... — всё также томно хрипела Кристина, грациозной походкой описывая вокруг меня круг.
Я не могла пошевелиться. Меня настолько сковало всё то, что я ощутила на себе, что мои конечности буквально окаменели.
— Может я и в правду рабыня? — закружилось у меня в голове. — Если нет, то почему мне так всё нравиться...
Мои размышления, вдруг стали меня возбуждать. А когда я почувствовала, как по моей спине медленно и по-хозяйски целеустремлённо пополз, острый как игла, кончик того самого стека, я чуть не потекла. Издав лёгкий стон волнительного наслаждения. А Кристина всё не успокаивалась, даже не давая мне прийти в себя. Она рисовала стеком замысловатые круголя на моей спине так искусно, что я даже не заметила, как стек опустился на мою уже возбуждённую попку. Описав полосочку, как раз по разрезу двух моих задних округлостей, прутик оказался в районе моей медленно закипающей киски. ...