Как Робинзон

Он в деревне один, как Робинзон,

И в этом заключался, мой - резон.

Лето решал в деревне проводить,

Я любил в детстве у родни гостить.

Вспоминал наши с Колькой затеи,

Мы с ним возвели за день шалаш.

Его соорудить для себя как хотели,

И никто не знал про шалашик наш.

Думали, что будем в нём ночевать,

И днем в прохладе его пропадать.

Колька той ночью от меня сбежал,

Я утром остался голым - без одеял.

Унес он свое домой теплое одеяло,

А поутру в шалаше холодно стало,

Я не хотел находиться тут без него.

И не нужен он мне был для одного.

Может, так должно было произойти,

Он писался, поэтому решил он уйти.

Колька стыдился, у него был анурес,

На его торсе был прекрасный пресс.

Он выделялся сразу от других ребят,

Не бывает ребят, что ебать не хотят?

И мы ходили ночью в соседнее село,

А поебать девчонок нам не повезло.

Наши уговоры ничем не увенчались,

И мы домой без всего возвращались.

У нас лето могло без секса пролететь.

Я решился, что друга надо «поиметь».

Мне хотелось, чтобы он не стеснялся,

Ведь парень должен с кем-то ебаться.

Я с кузеном испытал однополый секс,

И мне хотелось так же Колю привлечь.

Я, честно, не видел его в голом виде,

Если на пруду купались, то там видел.

Его попа была, как в небе белая луна,

Она-то и привлекала постоянно меня.

Если её описывать, то слов не хватит,

И напрасно придется время тратить.

Год назад влез к ниму в обед в избу,

И застал его голышом одного, наяву.

Я давно полюбил юношескую наготу,

И на их обнаженные гениталии дрочу.

Простыни на нем не было, была жара,

И будто статуя Давида из музея легла.

Я смотрел на него, хочу попу гладить,

Но боюсь его от такого сна избавить.

У меня хуй залупился, стал твёрдым,

Я не мог в этот момент быть кротким.

Заметил, что на полу лужицы спермы,

Я сам тоже до сна думаю на эти темы.

У него ягодицы - как персики спелые,

А между бёдер - видны яйцы нежные.

На обед приходит домой его мать.

Мне надо быстро сейчас это решать.

Я возбужден и едва могу держаться,

Мне очень захотелось с ним ебаться.

Он спит, я смотрю на загорелое тело,

Либидо к его наготе уже притерпело.

Я не стерпел и взял за его мягкий хуй,

Будто кто-то сказал: «Ты хуй поцелуй»

Будь что будет, а я пошел на этот грех,

Никогда не делал подлости для потех.

Я тоже обнажен, никакой уже одежки,

И я залег в постель уже без задержки.

Я стал его гладить, дрочить и лизать,

И всё повторял, что делает отцу мать.

Пристроил его писун тоже в свой рот,

И почувствовал, как по мне потёк пот.

Колька очухался и сразу увидел меня,

В это время его хуй был во рту у меня.

Когда он понял, что это ему не снится,

Он сразу на все мои утехи согласился.

Вы только бы видели, что - творилось,

Нам везло, мать на обед не появилась.

Как теперь я хотел, чтоб Коля был гей,

Я предложил ему кучу разных «идей».

Он уже согласился, чтоб его поебал,

И я хочу обуздать девственный анал.

А у него это первый - однополый акт,

А я уже трахался с братом, и это факт.

У Кольки совсем другая попка и член,

А у родного кузена обрезан был член.

И не по религиозным соображениям,

А лишь по физическим превышениям.

У него была огромная залупа - с кулак,

Врачи обрезали крайнюю плоть за так.

Она у него с трудом в мой рот влезала,

И она бы ему при сношении мешала.

У Кольки ещё идеальны и попа, и хуй,

И с него сразу картину маслом рисуй.

И мне манят красивые и милые тела,

Об этом хочу делиться с вами всегда.

У него и анус прекрасно расположен,

С прикосновений он был потревожен.

Небольшая розовая впадина посреди,

И никакой, что было у брата, волосни.

Мне предстояло осваивать его анус,

И мой писун расправился будто парус.

Колька улегся удобно, как его просил,

И его анус быстро языком раздрочил.

Он хотел, чтоб я скорей в него вошел,

От ласк, его чуть до оргазма не довёл.

Я недолго мучился с его сфинктером,

У меня был опыт с братом Виктором.

Я не хотел из него долго выходить,

И ещё раз смог в него сперму слить.

На ней выделялись от загара трусы,

И он сбривал на своём лобке «усы».

Мне с ним было сказачно-кайфово,

Малафья из нас стреляла спокойно.

Коля меня крепко к себе прижимал,

И он не хотел, чтобы я хуй вынимал.