Перед чтением, прошу лиц с высокой моралью отойти в сторону, остальных же принять все написанное с шуткой. Написано по просьбам читателей. С уважением, РУбин.
Прошло две недели с того дня, как из колледжа ушла Севатова Раиса Николаевна-преподавательница, чья попа постоянно проверялась на растяжимость и непроизвольно пускала газы после моего гипнотического воздействия. Теперь вместо худенькой женщины нас заставлял грызть гранит науки толстый и потный Антон Алексеевич, чванливый, преклонных лет дядька. Помимо того, что на русском языке не на что стало смотреть, так еще он постоянно ворчал.
И столько же прошло времени, как пропал мой бутылек с капсулами ТХ-1. Это препарат стимулирующий излучение мозговых волн, и позволяющий подчинять себе обычные мозги, то есть людей не принимающих данное чудо фармакологии. Как же я себя тогда плохо чувствовал, ругал свою рассеянность и постоянно смотрел под ноги, вдруг он и найдется. Мама, глядя на мою депрессию, спрашивала не заболел ли я, и покупала сладостей больше, чем обычно.
Сегодня после колледжа, тяжко вздыхая под веселый гомон Димона, что он вчера получил от бати из командировки крутую игру, и пиная камни я добрался до своего подъезда, с ржавыми, заклеенными до пола объявлениями, дверями.
— Ладно, Димка, пойду я.
— Слышь, ты чего, и поиграть не зайдешь? — удивленно вскинул он брови.
— Неохота. Посплю что ли. — я почесал руку.
— Ну смотри бро... — он кажется хотел еще что-то сказать или спросить — не кисни, заходи, если что.
— Окей, бро. — я поправил свой ранец, дал ему пять.
Пиликнул домофоном, усмехнулся и пошел к лифту. Нажал кнопку — никакого результата. Пришлось под пыхтенье классического противника бега, считать ногами ступеньки до девятого этажа. Примерно на пятом лестничном пролете, когда я про себя уже придумал десятую казнь сотрудникам обслуживающего нас ЖКХ, мне попалась пара — парень, чей кумир скорее всего был бандит из боевиков категории Б и его спутница, миловидная блондинка. Бритоголовый толкнул меня плечом. Оглядываться я не стал — говорят не стоит смотреть им в затылок, еще повернутся и надают люлей. Впрочем это было проверено мною на личном опыте. Вот он гад. С одышкой я ввалился в квартиру. Мама сидела в отпуске и сейчас пылесосила квартиру.
Шум нашего динозавра утих и я прокричал снимая ботинки:
— Лифт опять не работает! Пора уже лифтеру в нем застрять или депутату какому.
Мама вышла в коридор, на ней был тот халат, в каком она прыгала от галлюциногенных тараканов, внушенных мной.
— Слушай, а что это у тебя под кроватью в пакете со сменкой валялось? Мелко написано, не вижу — в ее руках мелькнула бутылка с капсулами ТХ-1.
Мое сердце на секунду замерло. Я не верил глазам — нашлись. Вот они, родненькие.
— Э-эзэ-ммм, это аминокислоты. От одной качалки мышцы не полезут же — я показал позу бодибилдера, с моими пропорциями она вышла убого — вооот и приходится их кормить, да.
С этими словами я быстро взял бутылек и с громко стучащим сердцем пошел в комнату. Видно, в мой последний визит подвальной тренажерки, я случайно запихал бесценные капсулы к вонючим носкам и пыльным кедам. «Гениально, Толя» А обнаружив их пропажу, так расстроился, что больше не посещал тренажерку, поэтому и забыл про пакет. Д а что там, я не заходил в гости к Димке, даже написал Косте, сыну нашей бывшей преподши, больше не слать мне ежедневные видео, как его мать стремится превратить свое некогда узкое сморщенное очко, а нынче зияющую дыру с выпадающим красным пузырем кишки, в подобие крупнейшего кратера Солнечной системы. Он меня понял и продолжил отправлять лишь те, где он кончает в ее еду. Их я тоже попросил попридержать. После ушел в себя. И вот они! Эти чудеса науки в моих руках!
Из комнаты я опомнился и крикнул — Спасибо!
— Пожалуйста, иди покушай, суп на пл... — далее все заглушил звук включившегося пылесоса.
Я был на седьмом небе от счастья и даже станцевал на радостях, прежде чем закинул капсулу в рот и плюхнулся на кровать. Белая бестия застряла в моем горле при падении и кашляя, с пунцовым лицом я побежал на кухню запить водой свой источник власти. Дверной косяк воспользовался ситуацией и показал все оттенки боли заблудившемуся мизинцу. Потирая ушибленную ногу я проковылял обратно. Протрезвев от вспышки первоначальной эйфории вдруг понял, что за эти дни очень изголодался по женщинам. К хорошему быстро привыкаешь. Этому меня научила когда-то перегоревшая видеоприставка — сколько слез я тогда пролил, пересматривая, ставшими бесполезными, диски с любимыми игрушками. Сейчас это даже забавно вспоминать.
Я посмотрел на часы, активное вещество должно уже было впитаться в мою кровь и заполнить собой нейроны. Кряхтя встал и пошел в коридор, попросил маму выключить знаком пылесос. Шум взлетающий ракеты «Протон» утих.
— Да, Толя, ты поел?
— Нет, но я хочу сказать-мои глаза внимательно смотрели на нее — как ты будешь теперь пылесосить, раз пылесос сломался напополам?
Она медленно перевела глаза от меня к пылесосу и ахнула.
— Как же он так! Ужас! — ее рука прижалась ко рту. Вряд ли моя мама была актрисой, что бы так меня разыграть.
— Выкинь его на свалку, все равно больше шуму было, чем толку — я потянулся и зевнул.
— Так и сделаю — с этими словами мама взяла, так горячо ею любимую рухлядь и аккуратно, будто он и правда был сломан на две части понесла выбрасывать.
А таблеточки-то работают!
— Стой — я подошел к ней — сам выкину, ты иди поспи, устала.
Я вышел на на улицу. Стояла прохладная погода, низкие тучи медленно плыли в квадрате из тесно прижавшихся многоэтажек моего двора. Пахло дождем. С шумом отправил пылесос в контейнер, сел на цветную скамейку у брусчатой дорожки, что пересекала детскую площадку и турники с качелями. Как назло сегодня было малолюдно.
«Надо было одеться и погулять лучше по городу» — пронеслось в голове. Мимо прошла пара девочек, они мне показались чересчур маленькими для тесных контактов, обычно за такие сажают в тюрьму или цензурят повествование. Становилось холодно. Уже потеряв почти всю надежду и замерзнув до мелкой дрожи я собирался идти обратно по лестнице и начать обзванивать соседей, для поиска среди них подходящих кандидаток, что бы заглянуть на пару палок чая, как вдруг услышал цокот каблуков. Я повернул воодушевившись голову в сторону и увидел разодетого франта, он выщелкивал модными туфлями к своему припаркованному внедорожнику, размером с небольшой фургон. «Гадство» — нахмурился я и поднялся со скамейки, чтобы уйти. Раздался звук, словно за спиной кто-то рывком оторвал клейкую ленту, оглянулся и понял, что сидел на окрашенной скамейке. Что за невезенье! Хоть бы повесили «Окрашено»!
Нецензурно выговорив свой протест случившемуся я вдруг услышал резкий тон: Не выражайтесь в общественном месте, молодой человек!
Я медленно развернулся, на дорожке стояла женщина средних лет. Овальное лицо обрамляли черные волосы, подстриженные под каре до середины шеи. Одета она была в полицейскую форму, из-под плотного подола ниже колен были видны крепкие ноги в кофейных колготках и в черных туфлях на среднем каблуке. В руках она держала папку.
«Ну все, сейчас на карандаш посадит» — мелькнула глупая мысль.
— Не буду — растерявшись ее прямого холодного взгляда промямлил я.
— Вот и славно — она повернулась и пошла играя слегка бедрами дальше.
— Постойте — окликнул я ее. Времени выдумывать что-нибудь не было и просто ляпнул — квакнете.
— Ква! — сотрудник полиции удивленно заморгала.
Я радостно выдохнул. Все-таки неуверенность грызла меня до этого момента.
— Теперь все что я скажу, все что угодно, закон для тебя и ты его исполнишь. Поняла? — я вопросительно посмотрел в ее проницательные глаза.
— Поняла — глухо ответила полицейская.
— Хорошо, так кто ты по должности ...
и что тут ходила с папкой? — осмелел я.
— Инспектор по делам несовершеннолетних, Тамара Николаевна Рябова, совершала рейд по неблагополучным семьям, вела профилактические беседы.
— Замужем?
— Нет. С такой работой никакой личной жизни — она потупилась.
— Пойдем за мной.
Мы поднялись в квартиру, мама похоже спала. Я провел Тамару Николаевну к себе в комнату.
— Садись на кровать. — она послушно села сложив на открывшиеся из-под форменной юбки круглые коленки руки. Я снял запачканные краской шмотки и совершенно голый сел рядом. От нее пахло свежестью прохладной улицы и цветочными духами. Я взял пальцами ее круглый подбородок, повернул лицо к себе и медленно приблизившись к лицу поцеловал в пухлые губы. Напряженные поначалу они стали расслабляться и приоткрылись, пропуская меня внутрь ее теплого, влажного рта. Наши языки встретились и начали играть друг с другом, тереться и перекатываться изо рта в рот. Ее дыхание стало глубже. Моя рука поймала язычок собачки на молнии и пошла вниз, расстегнулась курточка, ладонь жадно залезла за пазуху и смяла сквозь синюю рубашку мягкую грудь. Лифчик мешал своей чашкой ощутить ее в полной мере. Продолжая целоваться я разорвал на ней рубашку, полетели в сторону пуговицы, открылись круглые сиськи в белом лифчике. Крючки бюстгальтера не выдержали моего рывка и искалеченный лиф упал на пол, обнажились крупные темные ареолы. Я провел по нежной плоти заметно обвисшей груди, не чувствуя сосков. Постепенно от моих настойчивых поглаживаний они высунулись еле заметными бусинами — такое я встречал впервые. Присосался к груди, оставляя влажный след.
— Ах! Как хорошо-вдруг подала голос полицейская инспекторша — оказывается она уже подняла юбку до бедер и вовсю терла себе промежность в колготках под черными трусиками. Как развратно.
— Да ты изголодалась по сексу — я положил ее на спину, и покусывая соски руками начал тянуть в стороны капрон, не выдержав он порвался, из кофейного блестящего плена вылезла белая кожа, я сдвинул в образовавшейся бреши колгот в сторону полоску ткани, открылась довольно лохматая красная щель, с блестящими, мокрыми лепестками, далеко торчащими из жирных валиков половых губ и с разгону засадил давно напряженный, пульсирующий член в ее мокрую вагину.
Она застонала. Я чувствовал ее жаркий и тесный тоннель влагалища. Мой член двигался все быстрее и быстрее, я уже не мог терпеть, вытащил в финальном рывке и снова ударом вогнал в нее себя. Брызнула сперма, я накачивал толчками ее дрожащую киску. Женщина заскулила, ее живот начал содрогаться. Я вытащил весь перепачканный спермой и ее слизью член. Полураздетая Тамара Николаевна затуманенным взором посмотрела на меня, ее полуприкрытые глаза заполнили зрачки, покрытые поволокой удовлетворенной самки. Я забрался выше, ее голова оказалась между моих колен, я подставил к ее губам головку члена. Не пришлось даже приказывать. Она набросилась на член и стала его облизывать, покрывать своей слюной. И после весь мокрый обхватила губами, засосала его начала двигать головой взад-вперед. Вскоре я заполнил спермой ее горло.
Через час она поправила на себе одежду и пошла дальше выполнять обязанности. Правда лифчик остался у меня, и ее груди призывно болтались мелькая голыми в просвете рубашки, где не хватало пуговиц. Впрочем я сказал ей, что это нормально и пусть она не заморачивается по этому поводу и вообще пусть ходит на работу без трусов, и время от времени раздвигает ноги, показывая свою волосатую щель, на что инспектор дала короткое согласие. На выходе я крепко шлепнул ее по заду, на что она обернулась и одарила меня строгим взглядом — Аккуратнее.
Я отдал в ответ честь, как сумел и отпустил восвояси. Теперь избавившись от спермотоксикоза на ближайшие... минут десять? я почувствовал, что хочу есть и побежал на кухню. Тут зашла мама:
— У нас были гости? — она налила себе в стакан сока.
— Ага, Димка заходил, ты слышала как он говорил пока-улыбнулся я.
— И правда — согласилась мать. Тут я вспомнил про фитоняшку из подвального тренажерного зала «Гладиатор» и про зазнайку Олесю с ее конским хвостом и клетчатой юбочкой. Как то классуха записывала под диктовку адреса учеников и я записал парочку, включая Олеськин. Надо перед сном навестить ее, с этими мыслями я пошел в душ смывать пот и запах цветочных духов.
Ближе к девяти часам, когда на улице уже зажглись фонари, я набрал номер такси.
— Куда ты собрался? — строго посмотрела на меня мама и уперла в бока руки.
— Я когда хочу могу ездить и куда хочу и это не твое дело, мы же договорились — сказал завязывая шнурки я с довольной миной на лице. В другой ситуации сейчас произошел бы разбор полетов вселенского масштаба с пожизненным домашним арестом без права позвонить адвокату или Димке.
— Договорились-пробормотала мать и после оживившись добавила-верно, пойду протру пол, ты что-то липкое накапал у себя в комнате.
Машина ехала по ночному городу, в салоне тихо играло радио освещая зеленым светом приборную панель. Мимо пролетали витрины магазинов, редкие, гуляющие люди, свободные дороги, что днем ломятся от шумного потока машин, клумбы и дома с разноцветными окнами. Наконец мы подъехали к лестнице большой многоэтажки. Таксист заплатил мне за поездку без сдачи, я положил деньги в карман и вышел. Зашуршав шинами машина тихо скрылась за углом дома. В темноте яркие цвета померкли и все казалось призрачным, серого цвета. Выпустив изо рта облако пара я подошел к домофону, протянул руку пытаясь найти на стертых клавишах нужные цифры. Дверь запиликала, на бетон упала желтая полоска из подьезда, меня чуть не ударило стальным углом. Крепкий мужчина вывел на прогулку маленького пинчера. Тот задорно виляя хвостом и потявкивая, побежал метить песочницу. Дверь закрылась, я прошел по просторной площадке мимо ряда железных почтовых ящиков дальше. Поднявшись под гул лифта, я вышел из зеленого плена на пятом этаже. Звонок в дверь, я давлю долго и протяжно, пока в двери не начал щелкать замок. Открыл мужчина лет сорока пяти, высокий и очень недовольный, похоже это отец нашей красавицы:
— Чего тебе? — проворчал он. Я заметил какие у него большие кулаки и нахмуренный лоб.
— Сейчас ты пойдешь в зал и будешь смотреть телевизор, ни на что не обращая внимания — внятно, но все же скороговоркой выпалил я, косясь на его кувалды.
Он развернулся и молча прошел обратно в квартиру, я шагнул вслед за ним в прихожую, где вкусно пахло стряпней.
— Кто там был Ваня? — из кухни показалась мать Олеси, Светлана Владимировна, она работала в какой-то надзорной организации. Сейчас же она просто вытирала об фартук руки, все в муке и в масле. Я узнал ее, потому что видел раз в колледже — статная высокая женщина в брючном деловом костюме в полоску, на высоченных туфлях, тогда у нее русые волосы были забраны назад в пучок, сейчас она их просто собрала резинкой сзади в хвост до середины спины. Сдув с глаз челку она сказала:
— Здравствуйте! А кто это Ваня? — муж проигнорировал ее слова, он сел в кресло и теперь смотрел во все глаза «Сумерки». Зато из зала вышла Олеся. Сейчас на ней было домашнее платье, слегка растянутое и все равно здорово на ней сидящее.
— Толя? — девушка удивленно посмотрела на меня, потом повернулась к матери и сказала: Мы учимся вместе, а ты что здесь делаешь? — она уставилась своими большими, красивыми глазами на меня.
— Раздень ее, Света — обратился я к Светлане Владимировне.
— Что-о-о!? — лицо Олеси вытянулось, побелело, а после пошло красными пятнами. — А ну пошел отсюда!!! И она кинулась меня со злобой выдворять из квартиры вон шлепая и толкая ладонями. Вдруг она почувствовала, что кто-то сзади схватил ее за подол и начал тянуть вверх, натягивая ткань уже на голову. На мгновение перед моим носом мелькнул плоский животик, вздымающийся от шумного дыхания и подпрыгнули две небольшие, аккуратные груди с маленькими торчащими сосками. Девушка извернулась, одернула вниз подол ...
и испуганно вскрикнула:
— Мам!? Ты что? — она с растерянным видом пятилась от надвигающейся на нее Светланы Владимировны.
В коридоре началась борьба, женщина навалилась на дочь. Обе они упали на пол.
— Мааам! Ну пусти! Пусти! — причитала с красным лицом Олеська, ее волосы растрепались во все стороны, она вертелась на полу и крепко держала то лямки, то подол от мелькающих рук лежащей на ней сверху родительницы.
Сними платье, ты же хорошая девочка — женщина пыталась поймать увертывающуюся дочь, фартук на ней сбился набок, из под задравшейся футболки висела расплющенная о бок девушки сиська, домашние штаны сползли до половины белых ягодиц.
Пааап! Папа помоги! — закричала девушка. Тут раздался треск, платье на ней порвалось. Вскочив и мелькнув голой спиной и круглой небольшой попкой в бардовых трусиках девушка побежала в зал. Растрепанная Светлана Владимировна встала на колени закрутила в руках обрывки от домашней одежды, не понимая, что с ними делать дальше. Футболка зацепившись за длинный сосок так и висела открывая вид на низ ее белой груди.
— Ой, я же пекла пирог! — встрепенулась она будто ото сна. Тут из зала раздались истеричные рыдания, мы в унисон повернули туда головы:
— Пааап, ну очнись! Что с тобой! Я посмотрел на Светлану Владимировну.
— Ты давно хочешь Олесю, иди и трахни ее.
Я зашел в комнату и увидел как она оттаскивает дочь от отца, в руку которого та вцепилась мертвой хваткой и трясла в попытках оторвать от телеэкрана.
— Тише девочка моя — ласково заговорила ее мама и погладила по спине — успокойся пожалуйста. Она продолжала нежно гладить девушку, как кошку, когда хотят, что бы она замурлыкала.
Олеся притихла и с красными заплаканными глазами посмотрела на мать. — Мам?
— Иди ко мне моя принцесса-улыбнулась Светлана Владимировна и протянула руки в приглашении обняться. Затравленно девушка с недоверчивой медлительностью вошла в материнские обьятья. Они были теплые и нежные. Она почувствовала теплый поцелуй на своем затылке, чуть-чуть улыбнулась и подняв с плеча голову спросила:
— Чт... — ее открытые губы не успели закончить и первого слова, губы родившей ее женщины слились с ней в мокром, грязном поцелуе. Отплевываясь Олеся попробовала оттолкнуть от себя мать, но та крепко держала ее, ее рука сжала маленькую нежную грудь и оставив красный отпечаток бросилась жадно вниз, под плоский животик в трусики, там она усиленно буравила пальцами сухую вагину дочери. Олеся выгнулась, ее колени подогнулись, пока мать таранила щелочку, я смотрел на виляющую задницу самой неприступной ученицы и возбудился как бык-осеменитель в самую осеменительную пору.
— Прижми ее к себе покрепче и держи — Светлана Владимировна быстро исполнила приказ. Небольшие груди дочери размазались о ее сиськи, пока она обхватив двумя руками девушку, крепко прижимала к себе.
Я сдернул бардовые трусики, они скатились по гладким ножкам вниз и повисли на изящной ступне с розовым педикюром. Грубо раздвинул вопящей девушке ягодицы напротив своего лица, я увидел крохотное колечко ее молоденького ануса и ниже выщипанный голый пирожок, он валиками губ выпирал под очком и оба эти отверстия так и манили к себе.
— Пожалуйста, Толечка, не надо! Ну не надо — хныкала она, ее трясло, мать целовала ее взасос в шею.
Взяв снизу за бедра я приподнял крутящуюся туда-сюда задницу и прицелившись толкнул вперед. Мимо... опять мимо... она была очень верткая, как ворота соперников нашей сборной по футболу. Фиг попадешь. Я начинал злиться:
— Не шевелись-ее тело замерло, и резким ударом я вбил ей свой болт по самые шары. Громкий вскрик напугал стаю спящих голубей на соседнем доме. Я начал вколачивать ей палку за палкой, в ее дрожащее, орущее тело, вдруг я почувствовал что-то липкое. Сочилась кровь из влагалища, похоже я лишил ее девственности. Всегда приятно быть первым. Через долгое время я все-таки разрядился потоками семени в ее очень узкую пизденку. Вытащив опавший член я наклонился к покрасневшим булочкам и раздвинул их. Я ошибся этажом и пялил ее в прямую кишку. Кровоточила Олеськина маленькая задница, из развороченной дырки смешиваясь с кровью вытекала моя конча.
— Встань на карачки — шлепнул ее по упругой попке. Девушка опустилась на дрожащие ноги и руки, ее красное лицо было перекошено от боли и страха.
Я подошел к Светлане Владимировне и задрал до шеи на ней футболку. Женщина сначала обалдело вытаращила на меня глаза, задыхаясь как рыба, начала ловить воздух, размахнулась и дала крепкую пощечину:
— Ты чего делаешь щенок!? — голос ее от злости аж сорвался на фальцет.
Забыл, что естественные реакции у нее отключены лишь в отношении дочери и мужа.
— Ты слушаешься во всем меня, не отступая от всех команд, и все, что я делаю-правильно — я растирал саднящую щеку. Черты приятной, взрослой женщины разгладились и снова стали безмятежные.
После этого ее груди без сопротивления выпали перед моими глазами. Они были в разы больше, чем у дочки, хотя с такими же маленькими ареолами, но с длинными, толстыми сосками. Сила гравитации оттянула сиськи ей до пупа, где они и колыхались, пока я шлепал и играл с ними. В лифчике, когда эта деловая женщина приходила в колледж, ее грудь казалась высокой и круглой, меня удивил их настоящий вид.
— Теперь встань раком и прижми губы к ее анусу — я встал на корточки и звонко шлепнул по голой ляжке вздрогнувшую Олесю — да как следует вычисти его своим языком.
Женщина пристроилась лицом между юными булками, как я сказал и начала причмокивать, глотая розовый коктейль, вытекающий из грязных внутренностей постанывающей, заплаканной дочери. В такой позе, откляченная задница Светланы Владимировны казалась огромной, ткань натянулась на всех ее выпуклостях, и я захотел попробовать мать одногруппницы. Ее муж сидел рядом и смотрел ТВ. Я как раз сдернул с его жены домашние штаны с простыми трусами, как в дверь позвонили и сразу же застучали кулаком...