Я стою возле окна и смотрю на серое небо, с которого неторопливо падает мелкий декабрьский снег. С высоты восьмого этажа открывается вид на мрачный двор, окружённый безликими панельными домами, припорошенный этим самым снегом, на голые деревья и редких, спешащих по своим делам, прохожих. Уже смеркается, так что даже эти грустные виды угадываются с трудом. Я гляжу на часы и включаю видеокамеру. Пора приступать к делу.
Раздаётся тихий стук в дверь. — Кто там? — Эээ... Мне назначено на это время, — слышу я девичий голос, неуверенный, тихий, но весьма красивый. — Хорошо, входите. Дверь медленно открывается и в зал тихо, словно мышка, проскальзывает миловидная девчонка. Стоит неуверенно и теребит пуговку на короткой джинсовой курточке. — Присаживайся, — показываю я на кресло напротив камеры. Девчонка всё также тихо и плавно садится на самый краешек кресла, плотно сжав стройные ноги и скрестив руки на груди, будто замёрзла, хотя в помещении довольно тепло. Нервно озирается по сторонам. Сразу видно, малоопытная.
— Добрый вечер. — Добрый... вечер... — Как тебя зовут? — Юля. — Это твоё настоящее имя? — Да, кхгммм!.. Девчонка ёрзает на кресле, смотрит мимо камеры, тяжко дышит. — Смотри, пожалуйста, в объектив камеры.
Делает как я сказал, но глазки бегают туда-сюда. Прелестные синие глазки. Да и не только глазки у неё прелестны. Красивое славянское лицо с вздёрнутым носиком и пухлыми губками, изюминку которому придают едва видимые веснушки. — Ты ведь не просто так пришла сюда, Юля? — Да-да, конечно, не просто так... — Ты ведь знаешь чем мы тут занимаемся? — Д-д-да... — густо краснеет и опускает глаза в пол, — мне рассказывали... «Ох, уж эти скромняжки, клиенты их обожают!» — Что именно тебе рассказывали?
— Эммм... Что вы тут... Это... Снимаете, ну, эти, ну, фильмы, эээ... Для взрослых... — Да не нервничай ты так. И в камеру смотри. Да, вот так. Не бойся, не съедят тебя. Юля жуёт свои милые пухлые губки. Губки без следов помады, как у нас и заведено. — Сколько тебе лет, Юля? — Восемнадцать. — Хорошо, — я фокусируюсь на её лице, — давно исполнилось? — Уже полгода. — И ты, как я полагаю, уже не девственница? — Нет, — снова густо краснеет.
— Да уж, в наше время восемнадцатилетняя девственница — редкий зверь. От кого ты узнала про нашу компанию? — От Милы. Она говорит что вы ей хорошо заплатили всего за один вечер работы. — Да, мы ей хорошо заплатили. Но. Но она хорошо отработала эти деньги, — камера вновь отдалилась, демонстрируя неловко сжатую фигурку в кресле, — а глядя на тебя такого не скажешь. Ты точно хочешь сниматься у нас? Прейскурант наш видела? — Да... — И на что готова ради денег? — Нууу... — Тебе много денег нужно? — Ну, как и Милке хотелось бы... А лучше больше...
— И на что такие деньги такой скромняге? — На свадьбу... — Что-что?! — На, кхгммм, свадьбу... — Ничего себе! Замуж собралась? — Да... — И скоро свадьба? — Чем раньше тем лучше.
— К чему такая спешка? — Ну, я, это... Мы... В общем... Нууу... — По залёту, что ли? — Да, — вновь краснеет она. — Интерееесненько! И большой срок? — Десять недель. — А жених в курсе, как ты хочешь заработать? — Нет-нет-нет, что вы! Он не должен ничего знать! — девчонка машет руками и выпучивает глазенки, — Мила говорила, что видео идёт за границу и у нас его никто не увидит!
— Именно, — «наивная лохушка, развесила уши!», — нашу съёмку увидят только избранные и только за рубежом. Юля облегчённо вздыхает. — Только, чтобы хорошо заработать, надо и хорошо потрудиться. Кроме жениха, был ещё кто-то? — Что, простите? — Трахал тебя кто-нибудь ещё кроме суженого? — её бестолковость меня уже порядком подбешивает. — А, это... Ну да... Было один раз... До него... — И всё? — Да. — Негусто. Уж лучше бы целкой оставалась. Ладно, встань пока. — Что? — Да заебала ты тупить уже! Встань, говорю, в полный рост.
Встаёт, краснея. — Какой рост? — Метр-шестьдесят-семь. — Вес? — Около шестидесяти. — Грудь? — Второй размер. — Покрутись вокруг, только медленно. И не зажимайся ты так, расслабься. Ножки и попка в обтягивающих джинсах что надо: широкие бедра, плавные изгибы коленей и икр, между ляжек виднеется просвет. — Сними курточку. Повесь на кресло.
Сквозь обтягивающую футболку видно сочное тело: узкие плечи, выпирающую грудь, плоский пока живот и тонкую талию. — Теперь футболку. Снимает футболку и вешает туда же, остаётся в красном кружевном лифчике, из которого выпирают налитые соком сиськи. Да, о беременности, кроме них, пока ничего не напоминает. Живот ещё не округлился. — Джинсы. Снимает джинсы и отправляет к остальным вещам. Остаётся в красных стрингах, купленных в комплекте с лифчиком, и красных же носках. Явно готовилась к показу, принарядилась.
— Покрутись ещё разок. Да, попка, несмотря на немаленький размер, без малейших следов целлюлита, упругая, круглая, сочная. — Лифчик. На секунду задумалась, но быстро избавилась от ненужной тряпочки. Грудь спелая, загорелая, налитая, с большими розовыми сосками. А правая половинка чуть больше. Подхожу и пробую их наощупь: твёрдые, упругие, молодые. Кручу по-очереди соски. Те от моих манипуляций встают торчком. Девчонка молча терпит. Мну упругую попу, слегка шлёпаю по ней. Попка пружинистая, сочная, гладкая. Сажусь назад, на диван. — Теперь трусики.
Снимает стринги. Видны следы от загара и аккуратный «ирокез» каштановых волос, чуть темнее чем на голове. — Это с тобой Милка на крыше загорала? — Да. А что? — Вижу по сиськам загорелым. Повернись, упрись руками в кресло и пошире раздвинь ноги. Да, так. Ноги ещё пошире. Максимально. — На шпагат сесть? — Нет, на шпагат садиться не надо. — Могу и на шпагат, я гимнастикой занимаюсь. — Верю, что можешь. Но сейчас это лишнее, всё что нужно и так видно. Потом, возможно.
Киска у Юли аккуратная, розовая, губками внутрь. Между ягодиц тонкая розовая полоска и не менее розовый, сморщенный анус. — Садись на кресло, продолжим интервью. Садится, плотно сжав ноги и прикрыв грудь. — Расслабься, руки убери. Куда-куда, на подлокотники! Нечего тут в скромницу играть. Ноги слегка раздвинь чтобы всё видно было. Да, достаточно. И в камеру смотри. Хорошо. У меня будут ещё вопросы по прейскуранту: глубокий минет? Глотаешь? — Что глотаю? — Сперму, детка, сперму. Глотаешь сперму? — Иногда... По-настроению. — У меня проглотишь. Глубоко сосешь? — Любимому — да, когда попросит. — Большой у него? — Семнадцать где-то.
— У меня побольше. Думаю, справишься. Анальный секс практикуешь? — Редко. Это готовиться надо заранее, и не очень приятно. — Ну, ты же подготовилась? — Да, конечно. — Хорошо. С девушкой пробовала? — Нууу... — снова краснеет и опускает глаза, — пробовала пару раз. — С Милкой, небось? — Да... — Я и не сомневался. Она сегодня тебе будет помогать, ты в курсе? — Да... — Милка, заходи.
Цокая каблучками заходит Мила. Высокие сапоги, короткая плиссированная юбчонка, из под которой выглядывают кружевные края чёрных чулок, обтягивающий топик, из под которого дерзко торчат твёрдые сосочки. В пупочке сияет колечко с камушком — последний писк моды. Но косметики на лице всё также нет — я настоял. Стоит, улыбается ехидно, хитро смотрит на Юлю, глазки блестят. Видимо, «пыхнула» косячок на кухне, пока мы тут с Юлей беседовали. — Мила, подготовь подружку, да как следует. Она хочет хорошо сегодня заработать. Я освобождаю диван и направляю камеру на него. Юля становится на диван раком, дырочками к камере. — Смотри как там сухо, непорядок! Милка вальяжно подходит ...