Безмятежную тишину ночи разорвал ужасающий грохот. Для проснувшегося Марка Терция Флавия он звучал особенно страшно и казалось исходил из самой преисподней.
В спальню вбежала служанка Лидис. Она была бледна, глаза вытаращены, губы и руки трясутся.
— Господин, солдаты!
Марк Флавий мгновенно соскочил с ложа и начал одеваться. В горле застрял комок, спазм леденящего страха пронзил спину и отдался тягучей, ноющей болью в желудке. Его жена Эмилия Кориолана, тоже проснулась. Широко раскрытыми, испуганными глазами она смотрела на мужа.
— Марк... Что случилось?
— Солдаты! Оставайся здесь! Я разберусь! — бросил он, выбегая из комнаты.
Входная дверь сотрясалась от града ударов. Время от времени из-за неё доносилось злобно и настойчиво.
— Именем императора! Именем Гая Юлия Цезаря Августа Германика — открыть! (1)
Несколько испуганных рабов, в том числе привратник в нерешительности топтались возле двери. Появление хозяина дома, внушило им некоторую уверенность. Стараясь держать себя в руках и сохранять спокойствие на лице и в движениях, Марк Флавий приказал:
— Открыть.
Привратник и ещё один из домашних рабов бросились выполнять. Две массивные, окованные позолоченной бронзой створки двери начали расходиться в стороны. Едва освободилось место, чтобы мог пройти один человек в вестибул (2), не церемонясь шагнул здоровенный, облаченный в доспехи центурион. Позади него теснилось несколько солдат преторианской императорской гвардии. В свете факелов их пластинчатые доспехи блестели, пышные султаны разноцветных перьев на шлемах шевелил проникающий с улицы ветер.
Недобро взглянув на хозяина дома, центурион криво усмехнулся и произнёс:
— Всадник Марк Терций Флавий? (3)
— Да, это я, — последовал ответ.
— К тебе нет дела. Мне нужна твоя жена.
— Что?
— Твоя жена! Где она?
— Зачем тебе...
Центурион отпихнул Марка Флавия и вошёл в атриум (4), словно он был здесь хозяином. Преторианцы последовали за ним, оттесняя рабов от дверей.
— Итак, ещё раз спрашиваю: где твоя жена? Или нам обыскать дом?
— В этом нет необходимости, центурион, — послышался мягкий, но полный чувства собственного достоинства голос и в атриум вошла юная девушка не старше двадцати лет.
— Я Эмилия Кориолана Вициния — жена всадника Марка Флавия, дочь сенатора Публия Вария Вициния.
При виде хозяйки дома, даже грубый, неотесанный центурион на минуту остолбенел. Не зря по Риму ходила молва о красоте этой матроны. Она была стройна и изящна, и все достоинства её фигурки подчеркивала туника из полупрозрачной ткани, с красивой вышивкой по краю и без рукавов, в которую юная женщина была сейчас одета. Ночная прохлада, проникшая через распахнутую дверь заставила Эмилию слегка поёжится и тут же служанка Лидис подбежала к госпоже с палой (5) в руках. Хозяйка дома остановила её лёгким движением руки и пристально глядя на пялившегося на неё центуриона, спросила:
— Так что угодно доблестному воину от меня в этот поздний час?
Преторианец нахмурился и вновь напустив на себя грозность, сказал:
— По приказу божественного Гая Цезаря Августа Германика все молодые жены, сестры всадников и сенаторов, а также их половозрелые дочери обязаны внести свой вклад в процветание государства. Для пополнения казны Империи и личного фиска императора (6) тебя Эмилия Кориолана приказано доставить на «Меч Посейдона». Там в течении года ты будешь работать на благо государства, выполняя свой гражданский долг!
— Меч Посейдона?! — вскричал пораженный Марк Флавий. — Это же судно люди прозвали Кораблём страсти! Это лупанар (7) на воде! Какую работу там могут выполнять женщины из благородных семейств?!
— Ту же, что и остальные шлюхи из рабынь и черни, которые там, уже трудятся, — усмехнулся центурион.
— Ну как... Как это возможно?
— Приказ императора, — центурион пожал плечами и обернувшись к побледневшей матроне, произнёс: — Идём, почтенная Эмилия.
— Нет! Это невозможно! — заорал Марк Флавий. — Это какая-то ошибка!
— Нет никакой ошибки, — хмыкнул преторианец. — У меня есть чёткие указания.
— Но это возмутительно! А как же законы?!
— Отойди в сторону Марк Флавий и не мешай мне выполнять приказ! — рявкнул центурион, хватаясь за рукоять меча.
— Мы женаты, лишь две недели! Как же так... Не возможно.
По лицу всадника потекли слёзы.
— С дороги! — центурион оттолкнул хозяина дома. — Если не хочешь, чтобы твоя жена прямо сейчас не стала вдовой, отойди!
— Не нужно, Марк, — мягко произнесла Эмилия, шагнув к мужу. Она положила руку ему на плечо. — Всё будет хорошо. Мой отец поможет нам. Ступай к нему прямо сейчас. За меня не волнуйся.
— Но Эмилия... Как же так? Это страшный сон... Или что? Я не могу во всё это поверить.
— Береги себя, — Эмилия нежно, но с привкусом горечи и тоски поцеловала мужа и повернувшись к центуриону сказала: — Я готова.
Рабыня помогла ей облачиться в палу. И в сопровождении конвоя Эмилия Кориолана покинула дом.
* * *
Огромное трёхпалубное судно, носящее имя «Меч Посейдона», но прозванное в народе кораблём страсти стояло на якорях в порту Остии (8). Два его собрата плавали на озере Неми (9) и предназначались для личных увеселительных целей императора Калигулы и его свиты. Ну, а этот корабль, был доступен для простого люда.
Внутренние помещения этого чудовищного исполина были разделены решётками на множество каморок. Сотни молодых красивых женщин и совсем ещё юных девушек были привезены сюда со всего Рима по приказу императора Калигулы. Верховный властитель империи остро нуждался в деньгах, и он был столь же изобретателен в их добыче, как и в способности быстро проматывать средства, не считаясь ни с какими затратами. К концу подходил четвертый год, как Калигула облачился в императорский пурпур. Рим стонал, рыдал и истекал кровью. «Корабли страсти», куда насильно отвозили молодых представительниц аристократических семейств стали последней каплей, переполнившей терпение римской знати. Чернь же, была довольна. Матросы, легионеры, носильщики, мелкие торговцы, а также всякий сброд без определенных занятий валом повалил на судно. Ну в самом деле, когда ещё за пару монет удастся поиметь дочку всадника или засадить жене сенатора?
Преисполненные радостью и похотью толпы мужчин образовали на пристани огромные очереди. Стражники орали и старались всеми силами поддерживать порядок. Но время от времени, то там, то тут вспыхивали потасовки, когда мужья, отцы или братья пытались вызволить с корабля своих родных.
* * *
Лено (10) приказал Эмилии раздеться и распустить волосы.
— Хороша, — прищёлкнув языком, произнес он, беззастенчиво разглядывая юную матрону.
На небритой мерзкой роже сводника появилось похотливая ухмылка, когда он начал самым бесцеремонным образом ощупывать тугие, высокие груди Эмилии, её крепкие широкие бёдра, упругие полушария ягодиц. С нескрываемым удовольствием он любовался длинными стройными ногами молодой женщины, а глядя на её прелестное личико, даже представил, какое удовольствие получат посетители, когда изольют сперму на эти нежные щечки, на эти пухленькие, словно у дитя алые губки. Так допредставлялся, что сам едва не кончил. Ему понадобилось некоторое время и немалые усилия, чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки.
— А вот это надо убрать, — заявил лено через пару минут и начал пощипывать тёмный пушок на лобке Эмилии. Затем, его пальцы коснулись половых губок новенькой. Тугие, теплые валики были плотно сжаты. Сводник крякнул и начал впихивать между ними сразу два пальца. Эмилия поморщилась: ей было, не только не приятно, но и ужасно стыдно стоять тут перед этой скотиной голой, да ещё он щупал её, как рабыню, выставленную на продажу. А впрочем, так ведь и было. Может она и не рабыня, но продавать её будут многим. Точнее сдавать в пользование на время. О боги, какое унижение для дочери сенатора!...