После произошедшего в клинике секс с мужем показался пресным. Чтобы он не обиделся, я сымитировала оргазм. А потом и вовсе стала удовлетворять его только орально. Правда, он потребовал глубокий минет. Не хотела, но пришлось уступить. Он положил меня на спину поперёк кровати так, что голова запрокинулась, свесившись к полу. Одной рукой гладил мне промежность, неглубоко проникая внутрь. Другой по очереди массировал груди. Стало приятно. Молоко брызгало на простынь и мне на живот. Лаская губами и языком головку его члена, я расслабилась, готовая насладиться оргазмом. Но он, вдруг, вошёл мне в рот так глубоко, что невозможно стало дышать. Я попыталась кричать, но получилось лишь коровье мычание. А когда кончал в самое горло, я подавилась и едва не захлебнулась спермой.
Так продолжалось почти неделю. Днём я несколько раз кормила Лизоньку, сцеживаясь после каждого кормления. Вечером делала мужу глубокий минет. А по ночам поднималась к дочери, когда она капризничала.
Всё это время мне очень хотелось позвонить Вере Ивановне, но не хватало решимости. Тогда я сделала вот что... Весь день после кормления не сцеживалась. Довела себя до такого состояния, что было уже всё равно...
Утром, проводив мужа на работу, я позвала маму присмотреть за внучкой и, наконец, решившись, набрала номер телефона семнадцатого кабинета. Вера Ивановна узнала меня сразу:
— Леночка, рада вас слышать. Могу назначить вам на послезавтра. В ближайшее время у нас все процедуры расписаны.
Но ждать ещё два дня было невыносимо:
— Вера Ивановна, хочу сегодня.
Трубка помолчала немного и ответила:
— Вы не одна такая. Но, если так тяжело, могу параллельно с кем-нибудь.
Я не поняла, что это значит, но была в таком состоянии, что сразу согласилась и начала собираться.
От моего дома до клиники совсем близко. Но этот короткий путь показался мне бесконечным. Чувствовала себя ужасно. В висках стучало. Налитая свинцом грудь, казалась неподъёмной. Даже дышать было трудно.
Наконец, вот он, кабинет номер семнадцать. У входа нетерпеливо расхаживала солидная дама. Крупная, с очень пышными формами. Мельком взглянув на меня, она поздоровалась, кивнув. Я, растерявшись, ответила и присела на один из стульев, стоящих в коридоре.
Открылась дверь, и вышли три женщины. Раскрасневшиеся, весёлые.
— Вера Ивановна, девочки, до свидания. До завтра! Спасибо! —
перебивая руг дружку, тараторили они. За ними вышла Вера Ивановна.
— До свидания, —
попрощалась она с женщинами и повернулась к нам:
— Мария Юрьевна, Леночка, заходите, пожалуйста.
Дальше всё происходило, как в тумане. Мы с солидной дамой оказались за ширмой вдвоём. Я замешкалась, а она, не обращая на меня никакого внимания, быстро разделась. Стянула через голову платье, расстегнула бюстгальтер. Груди у неё оказались огромными! Высвободившись, они свесились ниже пупа. Она сбросила туфли. Стянула со своих широченных бёдер трусы, как и всю остальную одежду повесив их на вешалку, и, ступая босыми ногами по ковру, вышла из-за ширмы.
Оставшись одна, я тоже стала раздеваться. В кабинете что-то начали передвигать. Чтобы посмотреть, продолжая раздеваться, я немного отодвинула край ширмы. Медсёстры установили металлическую перекладину на ножках. Дама потрогала, как бы проверяя надёжность. Она оказалась ей чуть ниже пояса.
— Как обычно, —
сказала она Вере Ивановне, подошла вплотную и, наклонившись вперёд, перегнулась через перекладину. Медсёстры впереди поставили ещё одну, за которую та взялась руками. Руки ей привязали. Потом она широко раздвинула ноги, которые ей тоже привязали к ножкам первой стойки. Оказавшись в позе буквой «Г», почти под прямым углом, она задвигала бёдрами, устраиваясь поудобнее. Её огромные груди, свесившиеся чуть ли не до колен, закачались из стороны в сторону.
— Рекордсменка! —
присев на корточки, медсестра обеими руками взяла одну из её необъятных дынь и стала массировать.
— Вчера больше литра выдала! —
другая другую дыню начала дёргать за сосок. Закапало молоко.
— Подключайте аппарат, —
поторопила их Вера Ивановна.
Медсестра подкатила на колёсиках аппарат. Другая по очереди пришлёпнула к каждому соску молокоотсос.
Дама, переминаясь с ноги на ногу, не проронила ни слова, терпеливо ожидая, когда её начнут доить. А тем временем позади неё поставили ещё один аппарат. Я даже не поняла, что это. Какие-то два горизонтальных стержня со свисающими с одного конца каждого, резинками. Но, когда зашипел воздух, и резинки начали надуваться, превращаясь в два, расположенных один над другим, огромных упругих искусственных мужских члена, мне стало не по себе. Уж больно большими они оказались. При том с резиновыми шипами по всей длине.
Вера Ивановна, надев резиновые перчатки, выдавила из тюбика себе на ладонь немного геля и по очереди смазала их. Потом повернулась к оттопыренной попе дамы и положила руку ей на промежность. Дама задвигала из стороны в сторону своей широченной попой.
— Машенька! Не надо напрягаться! —
прикрикнула на ней Вера Ивановна:
— Прогните спинку!
Вдруг, её рука по самый край перчатки вошла в даму.
— О-о-х! —
шумно выдохнула та. Одна из медсестёр раздвинула ей ягодицы, и Вера Ивановна другой рукой вошла ей в анус. Та шумно задышала.
— Начинайте! —
отошла Вера Ивановна в сторону, снимая перчатки.
— Леночка! Вы ещё не разделись? — увидела она меня.
Я метнулась за ширму. Сжала ладонями пылающие щёки. Потрогала свои отвердевшие соски, превратившие и без того тяжёлую грудь в каменную. Меня трясло, как в лихорадке.
— Леночка! Мы ждём вас, — позвала Вера Ивановна. Я стала снимать трусики. Они были мокрыми. И тут зажужжал доильный аппарат. Одновременно зашипел воздух, надувая ещё больше то, что я только что увидела.
— О-о-ох!!!
на весь кабинет застонала Мария Юрьевна.
— Уже разделась? — неожиданно появилась одна из медсестёр, взяла меня за руку и вытащила из-за ширмы.
Мария Юрьевна в наклонённой позе покорно стояла у этого доильно-трахательного станка, оттопырив назад свою широченную попу. Выгибаясь и отталкиваясь руками от передней перекладины, вздрагивала всем своим пышным телом, подаваясь навстречу двум резиновым монстрам одновременно мощно и глубоко входящим в неё. Её огромные болтающиеся груди терзали молокоотсосы, гоня по прозрачным трубкам к аппарату бурлящее молоко. Раскрасневшаяся, с закрытыми глазами, она то запрокидывала голову, то начинала качать ею из стороны в сторону. Со страдальческой гримасой на лице она шумно вздыхала и охала. И непонятно чего было больше в этой гримасе, наслаждения или муки.
Подошедшая Вера Ивановна склонилась над ней, проверила плотно ли сидят на сосках молокоотсосы, двумя руками помассировала сначала одну грудь, потом другую.
— Ольга, — продолжая мять ей груди, посмотрела на медсестру:
— Постарайся выдоить Машеньку получше. Видимо, ограничиваться одним оргазмом будет не достаточно.
— Постараюсь, — как-то похотливо заулыбалась Ольга, звонко шлёпнула ладонью по широкой попе и, присев, сменила Веру Ивановну, взявшись руками за груди Марии Юрьевны.
— А, ты, Яна, — выпрямилась Вера Ивановна:
— Посади Леночку на коня. Я отлучусь на минутку. Мне в ординаторскую нужно.
Она взяла какие-то бумаги со стола и вышла из кабинета.
— На какого коня? — испугалась я.
— Не бойся. Пошли, — Яна за руку потащила меня к противоположной стене.
Там действительно стоял конь. Только не настоящий, то есть не живой, а спортивный. Мы в школе через такого на физкультуре прыгали. Рядом с конём с длинного штатива свешивались молокоотсосы, трубки от которых шли к доильному аппарату.
— Полезай, — подтолкнула меня Яна.
— А, что, так просто молокоотсосы нельзя поставить? — заупрямилась ...