— Мумушки, вы славно потрудились. Умницы! —
приветливо встретила нас в своём кабинете Тамара Викторовна. Мы снова были на родной ферме.
— Когда к работе приступать? Душа горит, —
Маша качнула из стороны в сторону своей огромной грудью.
— Мария Юрьевна, вы наш золотой фонд. Мы всегда рады видеть вас у станка, —
заулыбалась заведующая. Потом обратилась ко мне:
— Елена Петровна, после восторженных отзыв Курта Мандемана о вашем уникальном молоке, руководство компании приняло решение о создании нового проекта, руководить которым поручено вам. Так что отправляйтесь в клинику и приступайте. Вера Ивановна поможет вам подобрать кадры. Кстати, Яна в декрет ушла, так что и ваша помощь там будет не лишней.
Ну, вот он, номер семнадцатый. Вдруг, распахнулась дверь, из кабинета выскочила раскрасневшаяся пампушка и бегом побежала по коридору, виляя на ходу своими невероятно широкими бёдрами. Я остановилась, глядя ей вслед. Вспомнилось, как сама в первый раз пришла сюда.
— Перспективная тёлка, но раздаивать будет трудно. Оля отправляй её молоко в лабораторию, и поторопи их, чтобы не тянули с результатами анализов, —
из открытых дверей послышался голос Веры Ивановны. Я постучала пальцем о косяк и вошла.
— Леночка! —
поднялись мне навстречу Вера Ивановна и Ольга. Они долго расспрашивали меня о командировке. Искренне порадовались за Вику. Потом мы втроём уселись за столик в углу кабинета пить чай. О моём новом назначении они уже знали.
— Видела? —
показала на дверь Ольга:
— Возможно, в твоём проекте будет первой коровой.
— Ты же знаешь, у нас в роддоме у всех скрытно берут молоко для пробы. Её предварительные результаты ошеломительные. Не хуже, чем у тебя. А для фермы она не пригодна, —
с сожалением вздохнула Вера Ивановна.
— Почему?
удивилась я.
— Фригидная. Во время дойки не только кончить её заставить не смоги, но и не возбудилась даже. Сухой осталась. Как от неё адренализированное молоко получишь?
— Ещё и дикая. Помылась впопыхах, а дососать себя так и не дала, вырвалась, —
пожаловалась Ольга.
— Так что, Леночка, —
поднялась из-за стола Вера Ивановна:
— Ты в своём проекте и руководитель, и пока единственная корова. Мумушки, мне пора, а у вас ещё есть работа. Оля подои Леночку и обязательно дососи её хорошенько после дойки.
Вера Ивановна вышла, закрыв за собою дверь на ключ.
— Раздевайся, а я пока аппарат приготовлю, —
встала Ольга:
— Обойдёмся без станка. На кольце повисишь.
Пока Ольга возилась с доильным аппаратом, я разделась и подошла к ней.
— Подними руки, —
поставила она меня под свисающее с потолка кольцо и привязала к нему руки.
— Может не надо привязывать, я так подержусь, —
попросила я.
— Надо. Ох, как тебя раздоили. И трёх месяцев не прошло, как от нас ушла, а грудь на два размера больше стала.
— На три, —
вдруг, открылась дверь кабинета Веры Ивановны, и вошёл высокий мужчина. Меня аж в жар бросило. Я ведь стояла голая с поднятыми привязанными руками.
— Семён Маркович, сюда нельзя, —
заслонила меня собой Ольга.
— Мне можно, —
бесцеремонно подошёл он к нам. Я резко отвернулась.
— Леночка! Ты же уже раздоенная корова. Зачем так стесняться
повернул он меня к себе лицом.
— Всё-таки, женщина должна быть женщиной со всем, что ей дала природа. Странно, но среди мужиков попадаются идиоты, которым нравятся экземпляры подросткового типа с прыщиками вместо сисек, —
Семён Маркович начал трогать меня за груди.
— Оленька, там, у Веры Ивановны в шкафчике коньяк. Принеси. И рюмочки захвати, —
повернулся он к Ольге. Та принесла и поставила на стол бутылку и рюмки. Семён Маркович отпустил мои груди и налил две рюмки.
— Леночке нельзя, чтобы молоко не портить, а мы с тобой давай по одной, —
взял он рюмку. Они выпили.
— Леночкой и закусим. Она очень вкусная, —
взялся он двумя руками за мою правую грудь и присосался губами к соску. Ольга тут же присосалась к другой груди. Я задёргалась, пытаясь вырваться, но у меня не получилось. Первым закусил мной Семён Маркович.
— Оленька, подними ножку, теперь другую, —
нагнулся он и в сторону полетели Ольгины белые трусики.
— Наклонись, —
толкнул он Ольгу вперёд и задрал ей сзади халат.
— А-а-а! —
заголосила, вдруг, Ольга, сильно вцепившись мне в груди. Моё молоко брызнуло ей на лицо, потом на белый халат, оставляя жирные пятна.
— Оля! Мне больно! —
закричала я, но она ничего не слышала. С безумными, ничего не видящими глазами, продолжала терзать мне груди, наваливаясь на меня после каждого толчка Семёна Марковича. Моё молоко текло у неё по щекам. Вдруг, она замерла, вытянулась в струну и жалобно запричитала:
— Я кончила, кончила, кончила...
Семён Маркович отпустил её, и она с задранным до спины халатом упала на четвереньки. Над её голой попой появился торчащий из ширинки огромный, сверкающий от влаги член Семёна Марковича.
— Долго ты собираешься раком стоять? Леночку доить пора. Она уже измучилась, —
прикрикнул на неё Семён Маркович и зашёл мне за спину. Ольга поднялась, одёрнула халат и повернула выключатель.
Загудел доильный аппарат. Она проверила на ладошке вакуум в молокоотсосах и по очереди пришлёпнула их мне на соски. Поправляя штатив, подтянула трубки, приподняв мне груди. Моё молоко побежало к аппарату.
По телу начала растекаться приятная нега. Как всегда во время дойки, пришло чувство облегчения.
— Леночка! Раздвинь ножки. Шире. Ещё шире, —
услышала я над самым ухом шёпот Семёна Марковича. Рука, забравшись между ног, проникла внутрь. Очень глубоко проникла. Так, что пробила дрожь. Тут, я почувствовала ягодицами упругое, горячее, нетерпеливое.
— Ну? —
рука надавила на поясницу. Я неожиданно для самой себя резко прогнулась, ещё шире расставив ноги.
— А-А-А!!! —
не удержаться было от крика. Внезапно меня заполнили так, что едва не задохнулась.
— А-А-А
ещё раз.
— А-А-А! —
ещё...
— Ленка! Ты такая красивая! Раскраснелась вся! —
Ольга взяла меня ладонями за щёки и, вдруг, впилась губами мне в губы. Её язык глубоко проник мне в рот. Потом стала целовать меня в щёки.
— Ой! Ой! О-ох! Оленька, как тяжело! —
я уже начала терять контроль над собой.
— Семён Маркович! Не надо так сильно! —
казалось, сейчас достанет до самого сердца.
— А-а-а!!! —
задрожав, закричала я, изнемогая под накрывшей волной оргазма. Живот свело. Судорожно раздвинув ноги, как могла, против желания рванулась всем телом навстречу, непроизвольно пытаясь помочь проникнуть в себя ещё глубже.
— Умничка, Леночка! Как здорово кончила! Сейчас мы тебе животик спермой накачаем, —
словно откуда-то издали услышала я голос Семёна Марковича.
Кончал он долго, надрывно и, как-то, нервно. Потом уткнулся носом мне в щёку, продолжая вздрагивать всем телом. Я остро чувствовала низом живота, как пульсирует во мне его изливающийся член...
— Спасибо, мумушки! Хорошо помогли разрядиться, —
Семён Маркович застегнул ширинку.
— Леночка, если залетишь, никаких абортов. Будешь рожать, —
потрепал он меня по щеке. Я стояла совершенно обалдевшая, чувствуя, как по внутренней стороне бёдер стекает, холодя кожу, сперма. Доильный аппарат продолжал дёргать меня за соски.
— Завтра у Веры Ивановны банный день, —
повернулся он к Ольге:
— Оленька, поставьте её на беговую дорожку и, пусть побегает подольше. Она бедняжка уже неделю неёбаная ходит. А у меня всё время не хватает. Вот и сегодня ещё до конца рабочего дня на ферму успеть надо.
Семён Маркович ушёл так же внезапно, как и появился. Мы остались ...