Решил продолжать свой рассказ, но не знал, о чём лучше рассказать, и тут со мной 29 декабря такое провернул мой папочка, о чём мне следует вам рассказать. Читайте и наслаждайтесь не только нашими с отцом утехами, но и атмосферой праздников. Можете взять горячее какао с собой на диван, и вперёд, читать! Только не обожгитесь, я-то знаю, чем вы собираетесь заниматься, читая это.
Прежде чем начну повествование, я напишу маленькое вступление, ведь прошло много времени.
Мне уже 21 год, я учусь в хорошем университете Санкт-Петербурга, поступил на бюджет, поэтому всё замечательно.
Я стараюсь не вынуждать родителей тратить на меня много денег, но они дают мне многое в дар, деньги брать прямо заставляют (но на то они всё-таки и родители).
Я уже достаточно мощный молодой человек, крепкий такой, но не огромный, специально не выжимаюсь полностью в тренажёрке, чтобы быть не слишком большим, но крепким. У меня уже мускулистая объёмная грудь, достаточно широкие плечи, крупные бицепсы, но выгляжу я не качком, а спортивным парнем. Я всё ещё ниже отца сантиметров на 15 и меньше своего здоровенного папы раза в 2, даже в 3. Может, это и круто, ведь ему, должно быть, приятно осознавать, что я его маленький сын.
А вот детородным хозяйством я с папой уже могу помериться - где-то см 20 в длину и 5 в ширину. Хотя у отца он чуть крупнее, а в ширину тем более больше; я до сих пор не привык к его члену и каждый раз испытываю сначала неприятные ощущения, особенно когда папа уезжает по делам, порой даже на несколько месяцев, и по приезде ему приходится, как в первый раз, вскрывать меня, чтобы не порвать.
Папа по-прежнему успешно ведёт своё дело и позвал маму работать в свою компанию. Папа и мама недавно отпраздновали 22-летнюю годовщину счастливой свадьбы. По-прежнему вместе живём в просторной квартире в Питере. Не так много встречал я за свою жизнь таких же счастливых семей.
Прошла уже пара лет с тех пор, как я в первый раз взял в рот отцовский член, и с того времени хотя бы раз в неделю папа стал щедро сливать в меня свою сперму. Может, мы с папой даже тайно отпразднуем через пару месяцев дату наивысшей степени близости отца и сына.
Итак...
В этот раз отец взял отпуск пораньше, уже 29 декабря мы уехали в деревянный уютный дом в Карелии почти у границы с Финляндией. Снег в этом 2015 году почти не выпадал в европейской части нашей страны, но как только мы оказались в сотнях километрах от Питера, пейзажи поменялись - сосны, ели, запорошенные снегом, в окнах машины мелькает гладкий автобан, машины с включенными фарами несутся по соседним полосам, на передних сидениях шутит мой такой сам по себе уютный отец с мамой, играет рождественская музыка. Ммм, не передать словами!
- Сегодня к тебе Йоулупукки прямо из Финляндии придёт, - подмигнул мне в зеркало заднего вида папа с его доброй улыбкой, и вокруг рта дрогнула рыжая борода.
Лучшее время в году.
Наконец мы приехали к нашему дому, заехали за ограду, и машина остановилась.
Папа с мамой вышли из машины, мама открыла багажник и стала доставать продукты и вещи, а папа подхватил её на руки, и они, оба хохоча, так "дошли" до террасы.
Я тоже стал разгружать машину, на полпути к террасе отец вытащил у меня из рук пакеты, сильно обнял меня, и мы упали в снег. Папа стал меня целовать, наши языки слились, отец стал гладить меня, спускаясь к ягодицам. Я отстранился:
- Пап, мама может заметить!
- Она на кухне раскладывает продукты, это займёт минут 10.
Я успокоился. Окна кухни выходили на другую сторону.
Я перекатился по земле и оказался сверху отца, мы оба гладили друг друга, лёжа на снегу, потом стали в шутку бороться, перекатываясь по земле и заламывая друг другу руки. Тут я выскочил из-под отца, он остался лежать на животе, я быстро сел ему на спину, заломил его руки за голову и прижал ногой. Папа был намного сильнее меня, но я хорошо знал борцовские приёмы.
- Ладно, ладно, сдаюсь. Молодец, - смеясь, произнёс папа.
Тут подошла мама.
- Так, давайте занесём все вещи в дом, потом вы сходите в сарай за дровами, дома холодно, а потом будем развлекаться.
Наконец мы всё разложили, запустили автономный водопровод, и папа уже собирался идти со мной в сарай, как мама сказала, что мы забыли купить муку и специи для рождественского печенья. Папа сказал, что завтра можно съездить в магазин и накупить всего, но мама настаивала, говорила, что ей сейчас будет нечем заняться, а готовить стол к Новому году рано. Решили, что мама съездит на машине в ближайший торговый центр (что был в нескольких десятках километров отсюда), а мы с папой нарядим дом хотя бы снаружи.
И вот мы остались одни с отцом, что было очень здорово для нас обоих, потому что отец был в Москве 2 недели, а сегодня ночью он выполнял супружеский долг с мамой, да так, понятное дело, что я в берушах спать не мог; и вот мы дорвались...
Я стоял у треугольного окна от пола до потолка (в нашем деревянном доме с примесью стиля скандинавского минимализма все окна были большие, от пола до потолка, всё равно это было глуховатое место, и никто не интересовался происходящим в нашем доме) и видел, как мама отъехала и скрылась за поворотом в лесу. Я вытащил член и стал дрочить. Отец закрыл ворота, повернулся и увидел меня, улыбнулся, взял рукой свою промежность и подвигал по ней рукой, намекая мне на то, что сейчас произойдёт, потом подмигнул мне и пошёл в дом. Я спустился и кинулся к отцу, но папа сказал:
- У нас есть 3,5 часа, сын, и я хочу тебе сделать сюрприз, потерпи. Сходи пока в сарай и принеси все гирлянды на террасу, потом я тебя позову.
Я развернулся, отец похотливо шлёпнул меня по заднице, и я поплёлся в сарай, принёс все украшения на веранду, потом прихватил с собой стремянку. И пока я её нёс, я увидел в окне отца в костюме Санты, и он жестом звал меня. Отцу очень шло, в моём представлении Санта именно такой - добрый, мощный и сильный, иначе как ему таскать мешки с подарками?
Я с глубоким чувством предвкушения снял верхнюю одежду и пошёл к своему Санте-громиле.
Я зашёл в гостиную, отец сидел в кресле у горящего камина. О, как шёл папе этот костюм, особенно кожаные сапоги и широкий ремень, стягивающий папину талию и подчёркивающий его телосложение.
- Здравствуй, Вадим. Садись ко мне на коленки, рассказывай, как ты вёл себя в этом году.
Я сел папе на его сильные ноги, а он приобнял меня.
- Я вёл себя хорошо, даже очень.
- Да? А вот я знаю, что ты весь год совращал своего отца, заскакивал к нему в душ и сосал там ему, хотя папа и так опаздывал на встречу, несколько раз сосал папе, пока он был за рулём, ненастный ты такой! Помнишь, как ты в парке...
- Так папа сам этого хотел! - улыбаясь, как бы оправдывался я.
- Не перебивай взрослых! Это только кажется, что ты большой, а ты по-прежнему младше отца. А во-вторых, ты сам давал папе повод, а похоть это плохо. Значит, вёл себя нехорошо, значит, ты мне ещё и наврал. Плохой какой! Снимай штанишки.
Я снял брюки, папа положил меня на колено и стал бить по моей крепкой заднице, а я стал дёргаться. У меня встал член, и стало неудобно лежать так, отец это почувствовал.
- Хо-хо-хо, 10 ударов, ты заслужил прощение!
Я отошёл и начал потирать свой красный (как я чувствовал) зад, а папа расстегнул полушубок, и я увидел вожделенную мускулистую волосатую плоть отца, торчащие половинки мощной груди и крепкий живот, внизу которого густая дорожка бежала в брюки.
- Санта должен идти, и он оставляет тебе отца, который передаст от него тебе подарок. Слушайся и уважай своего папу! - проговорил папа и сбросил верхнюю часть костюма, оставшись в красном колпаке и красных штанах, из которых торчал мощный бугрище, но я обратил внимание не на него - на огромные бицепсы папы были надеты кожаные ремешки, и у кисти правой руки был ещё один, широкий.
Папа знал, как меня возбуждает его мощь, мощь того, кто создал меня. Мой огромный член встал колом, отец усмехнулся:
- Хочет папку! Знает, где его пристанище.
И тут отец сдёрнул с себя штаны, оставшись в чёрных трусах с оленями, из которых рвался папкин хер, он лежал на боку и оттягивал ткань боксёров, а видимость крупного бугорка создавали папины тяжёлые яйца, полные спермы, несмотря на то, что вчера у него уже была ночка с женой; на ногах мощные кожаные ботинки и колпак на голове. Санта мечты!
Я бросился к папе и толкнул его в кресло, стал целовать торчащий в трусах член, гладить папины мышцы, теребить острые соски, а потом он оттолкнул меня, встал с кресла, стянул с себя боксёры, и тут же на свободу вырвалась толстая дубина и два больших массивных персика, этот мощный половой орган гордо смотрел вверх и ждал ласк. Отец тут же притянул меня к своему херу.
- Держи, сынок, давно не кормил тебя.
Я тут же заглотил головку, по форме напоминающую большую шляпку гриба, потом папа вытащил свою "писю" (как он ласково называл своего монстра) из моего рта и стал шлёпать ею по моим губам, щекам, а потом снова направил в рот сына и стал двигаться у меня во рту, двумя руками насаживая меня за затылок на свою дубину, как резиновую куклу, не давая вздохнуть, потом отпустил, и я принялся яростно полировать языком весь ствол, потом мошонку, всасывать по очереди тяжёлые висячие яйца, а папа запрокидывал голову и стонал. Наконец началась моя любимая часть оральных ласк для члена папули - я принялся вылизывать огромную, сочащуюся желанием красную шляпку, всасывал её и вытягивал себе в рот смазку, потом снова глубоко брал папино орудие, благо я натренировался насаживаться без рвоты до основания на мужскую палку отца.
Наконец отец поднял меня за подмышки и подсадил под руки, я обвил его ногами, и мы стали целоваться. Отец понёс меня на шкуру у дивана.
Папа лёг на спину, не снимая меня, и развернул меня попой к своему лицу, а меня снова к его достоинству (хотя все части моего отца одни сплошные достоинства). Отец стал проникать в мою дырочку горячим языком, а я держался за уверенно стоявший папин хер и направлял его себе в рот, а тот сопротивлялся и не наклонялся в сторону моего рта, поэтому я просто облизывал его и бил им по своим губам. Однако папа был пресыщен моими оральными ласками, потому он взял меня за уши и насадил на кол сверху, что было для меня неудобно, но папа не побоялся взять инициативу в свои руки в прямом смысле и с помощью бёдер и своих сильных волосатых рук стал таранить горло сына.
пару минут, и отец отпустил меня. Головка выскочила из моего рта с причмокиванием и ударилась о мой лоб; нехило так стукнул меня папкин хер, скажу я вам.
Дальше отец положил меня на спину и задрал мои ноги, а сам стал раскрывать моё очко. Папа раскрыл руками мои булки, вылизал моё чистое отверстие и в смазанную дырку стал бережно, но настойчиво вставлять пальцы и растягивать мою вагину, которая принадлежала только папе, только для него она была вагиной, которую он мог таранить, растягивать, которую мог осеменять и делать с ней что угодно.
Папа начал дрочить мой стоящий толстый член, и я стал стонать ещё сильнее.
- Слушай, надо будет что-то придумать. Твоя дырка не готова принимать постоянную форму, каждый раз приходится разминать как заново, - недовольно проговорил папа и вставил сразу четыре пальца, отчего я вскрикнул.
- Ааай! Разве тебе не приятно снова и снова вставлять член в словно каждый раз девственную дырку? Пап, кроме того, что у меня очко такое тугое, надо учесть, что у тебя самый толстый и самый большой член... ааай... и что он всегда будет туго входить.
- Ты прав. У тебя самая лучшая дырка. А теперь пора приступать.
Отец встал, и я сел на диван. Папа подхватил меня под руки, и я обвил руками его мощную шею. Отец держал меня одной рукой, а вторую руку он дал мне облизать, потом размазал мои слюни по своему члену и направил свой большой агрегат в мою задницу. Наконец головка вошла полностью, а значит, что дело было почти сделано. Пара охов-вздохов, моих и папиных совместных усилий, и вот уже из моей задницы торчат только папины бычьи яйца, а я часто-часто дышу и постанываю.
- Ааах, сынок, какой ты тугой и упругий! - постанывал папа. - Но почему ты так неуверенно открываешь дверь своему папе?
И тут папа взял мои ягодицы двумя руками и стал меня насаживать на свою дубину и снимать с неё.
- Паа-аа-па, тыы самммый лучши-ий! Я всегда ббудуу те-е-бе откры-ы-вааа...
И отец стал бешено и размашисто трахать меня. Комнату наполнили рыки мужчин и громкие звуки хлюпания. Папины шары болтались в такт движениям их хозяина и бились о мои ягодицы. Мы с папой слились губами в одно целое и стали жарко целоваться, при этом папа продолжал сжимать мои ягодицы ладонями, а сзади нас трещал камин.
Папа насадил меня полностью, вогнав свой член настолько, насколько было можно, и я ощущал своей кишкой, какой огромный инструмент был внутри меня, просто монстр. Отец крепко сжал мои ягодицы.
- Я весь в тебе. Весь. Я мечтал бы войти в твой зад всем своим телом, и даже не важно, что ты бы просто взорвался при этом. Зато какое единение! Да шучу! - сказал папа и стал очень медленно елозить в моём заду своим членом, всё так же крепко сжимая мои ягодицы. - Кроме того, я рад, что ты рад ощущать в себе плоть своего огромного сильного отца, которая и зачала тебя, - да-да, что улыбаешься? Я и сам знаю, что я весь огромен, маме твоей сначала тоже пришлось привыкать. Но, в конце концов, кроме ощущения защищённости и полноты, пока мой член в твоём заду, что тебе делает хорошо? Ведь, думаю, всё-таки это очень больно - удерживать такую дубину в своём тугом очке.
- Па, мне правда всегда больно, но это сладкая и нежная боль, я готов только тебе позволять причинять мне эту боль и это удовольствие. Я хочу быть с тобой одним целым, хочу благодарить тебя за подаренную мне жизнь.
И тут мы оба достигли пика морального возбуждения, отец стал снова резко трахать мой зад, его член входил и выходил в бешеном ритме, массируя простату, а мой член тёрся между половинок горячей мускулистой папиной груди, и я начал орать и рычать, изливая огроменными струями своё детородное семя на папин живот, грудь, струя даже достигала его подбородка. Моё очко сокращалось одновременно с выстрелами моей спермы, и папиному члену стало невыносимо тесно в моём узком проходе, и ещё пара толчков - и отец вжимает в меня всю дубину и с диким криком возбуждения начинает наполнять мой проход вязкими сгустками спермы, которой опять было очень много. Так отец всё сливал и сливал своё семя в сына, двигаясь в нём, а сперма обильно стекала из моего очка на ступни папы.
Наконец последний выстрел, и отец убрал руки с моей задницы, мы оба оказались без сил и в сперме, у отца все мускулы были напряжены так, что казалось, что ремни на его здоровенных бицепсах вот-вот лопнут. Оба мы в продолжающихся конвульсиях оргазма крепко-крепко обняли друг друга и стали сосаться ртами.
- Это было просто восхитительно! Я уже сотни раз в тебя сливал, сынок, но такого оргазма не испытывал!
Я опустился на колени и взял в рот опавший, но по-прежнему большой член папки, весь в сперме, и начал его обсасывать, а папа стал гладить меня по голове.
- У нас осталось почти два с половиной часа, давай займёмся украшениями.
И тут я засмеялся, а следом и отец, потому что это выглядело очень странно: я обсасываю папин член, а он, словно всё как всегда, говорит об украшениях.
Мы вытерлись полотенцами и пошли наряжать дом. Отец стоял на стремянке, я подавал ему гирлянды и держал лестницу, иногда мы менялись и заходили в дом греться и пить согревающий домашний глинтвейн.
Когда спустя полтора часа гирлянды под крышей по всему периметру дома были прикреплены, мы стали наряжать ели во дворе. Когда около одной из ёлочек отец спустился со стремянки на такой уровень, что его хозяйство оказалось на уровне моего лица, я расстегнул ширинку папиных джинсов и стал снова играть с его членом. Отец был не против этого.
- Всё ещё голоден? - усмехнулся он.
В ответ я только погрузил встающий член себе в рот, и спустя пару минут папа уже таранил моё горло своей дубинкой, одной рукой держась за стремянку, а второй с силой толкая мой затылок по направлению к его члену.
Периодически я вынимал отцовский хер из своего рта и вылизывал его, старательно сосал, потом снова погружал в свой рот.
Прошло минут пять, и я стал надрачивать папин член, одновременно обсасывая его головку или делая неглубокий минет отцу.
- Рано или поздно я свалюсь с лестницы. Давай я встану, а ты на коленях пососёшь мне, тем более ты давно не сосал мне так.
Отец слез с лестницы и расстегнул джинсы, высвободив ещё и свои крупные яйца. О, как я люблю их!
Я встал на колени перед моим самцом для отсоса и, вылизав каждое яйцо, снова стал сосать папке, а секунд через тридцать он снова положил свои ладони на мой затылок и стал вставлять свой член мне в самую глотку; я наслаждался таким горловым минетом для папочки.
Прошло минут пять, и отец, забыв о том, что мне нужен воздух, стал просто яро насаживать мой рот на его елду, словно мой рот был лишь резиновой вагиной. И тут мне на нос упала снежинка, две, ещё... О да! Минет отцу около украшенного дома в хвойном лесу, под пасмурным декабрьским небом, и снег!
Отец сделал ещё несколько толчков и вытащил свой член из моего горла, для того чтобы я смог распробовать папину сперму и проглотить её самостоятельно. И тут снег пошёл сильнее, и я с папиным членом во рту сказал:
- О, какож шнег!
Когда я начал произносить это, отец стал кончать мне в рот, и получилось так, что я с наполняющей мой рот спермой сказал это. И тут я начал хохотать, и папа громко засмеялся в этот момент, а поскольку отец только начал сливать мне в рот, то сперма стреляла мне в нос, в глаза, и отец, увидев мой смех и неспособность контролировать ситуацию, направил свой член мне в рот и стал его там держать.
- Глотай давай, потом отсмеёшься!
Наконец я взял себя в руки и стал глотать папину сперму, хотя сам папа и стонал, и хохотал, и дёргался.
И вот этот странный оргазм закончился. Я сидел, весь залитый отцовской кончой, папа хохотал, его член качался у меня перед лицом.
- Ты о моём снеге говорил или об этом? - смеясь, спросил отец и кинул в меня снежок.
- Про оба!
Отец стал собирать своим членом сперму с моего лица и направлять его мне в рот, а я слизывал её и смеялся.
- Даже отсос папке нормальный сделать не можешь!
- Я старался, как мог, - продолжая смеяться, проговорил я. - Ты вон как легко теперь моё горло таранишь, но ситуация смешная вышла.
- Ладно, давай закончим поскорее, включим праздничную подсветку и пойдём в душ.
- Па, я весь в твоей сперме, можно я умоюсь?
Отец перешагнул через свои брюки и трусы, взял свои боксёры и вытер ими моё лицо, потом надел свои джинсы, постукал своим членом по моему лицу, сбивая с него остатки семени, и заправил член в штаны:
- Потом мне трусы постираешь.
Наконец мы закончили. Потом приехала мама с кучей продуктов, потом послала нас за дровами в сарай, потому что огонь потух, а мы совсем забыли про отопление - не до него было.
Казалось бы, я уже выжал из папы все соки сегодня, но нет, мы перепихнулись ещё и в сарае, и папа снова кончил мне в задницу. Мы принесли дрова в дом и пошли в душ. Отец уже разрядился несколько раз, а у меня ещё стоял, поэтому в душе мне подрочил папа, и я кончил после пары минут папиных усилий.
Когда мы вышли из душа, мама пекла имбирное печенье и вновь варила глинтвейн, который до этого мы с папой выпили, пока мёрзли на улице, вешая гирлянды, и в доме стоял чудный запах.
Отец выкопал недалеко в лесу красивую ёлку и поставил её около камина, на месте, на котором мы сегодня с папой уже кое-что делали.
Когда уже совсем стемнело, ёлка была наряжена, я развесил по дому венки и ветви елей, над камином повесил сплетённую из еловых веток гирлянду, и дом обрёл совсем сказочный, праздничный вид.
Было часов 7 вечера, когда мы всей семьёй в свитерах вышли на террасу, и отец зажёг иллюминацию на доме, которую мы не без приключений сегодня вешали.
Мы стояли втроём, падал снег, в руках у нас был горячий глинтвейн, ёлочки и туи на участке светились огнями, весь дом мерцал волшебным свечением, тихо завывал ветер. Это ли не семейная предрождественская идиллия? Ну, если опустить наши игры с папой, хотя нами двигала и движет не грязная похоть, а любовь. Любовь отца и сына.
За ужином мы обсуждали, кому из гостей какие подарки мы приготовили и кто где будет спать...
Тёплых семейных уютных праздников! Любите и будьте любимыми.