I Я не таю в себе даже призрачную надежду, что эта история найдет отклик в умах и сердцах читателей, даже тех, кто давно отрешился от предикта разума, и позволил мыслям своим и стремлениям блуждать далеко за пределами давно познанного жизненного круга. Однако дрожащая рука настойчиво выводит на странице символ за символом, и события, так глубоко врезавшиеся в память, постепенно рассеиваются в дымке забвения, истончаются и гаснут, безумие сменяется тихим покоем неведения.В год великого цунами все взгляды жителей Земли были прикованы к Юго-Восточной Азии, чьи народы по трагической случайности оказались на пути всеразрушающего гнева стихии. Тысячи рук помощи потянулись к пострадавшим странам Индонезии, и постепенно жизнь вернулась в свою обычную колею.
Я, будучи в то время уже опытным археологом, занимался изучением культурных традиций многочисленных племен Явы и близлежащих островов. Итогом моей трехлетней работы должен был стать шеститомный труд «Архетипы в мифах народов Индонезии», написанию которого я посвящал всё свободное время. Катастрофа настигла меня на последнем этапе исследований, когда я изучал наскальную живопись в древней пещере на одном из многочисленных островов Зондского архипелага. И сейчас у меня перед глазами стоит та картина: дальняя галерея, стены которой были сплошь испещрены изображениями фаллических символов, дикими плясками и ритуальными сценами. Одна такая сцена надолго приковала меня к себе, на грубой поверхности с удивительным изяществом было изображено нечто такое, от чего волосы на голове вставали дыбом и, словно в насмешку, приподнималось в штанах мужское естество. Местное божество представляло из себя шаровидную массу со срезом посередине. левая сторона которого основательно затерлась от бесчисленных прикосновений, а правая была наполовину прикрыта нависшим сверху сталактитом. Однако внимательный взгляд без труда мог разглядеть многочисленные углубления, окайменные овалом лилий, и в голове рождалась лишь одна, старая как мир аналогия, — вся левая сторона сплошь состояла из вагин. На правой стороне были изображены фаллосы всех размеров и форм, а посередине, в месте разрыва разместились фигурки людей, животных, пресмыкающихся, птиц и всех тварей земных, кружащихся в беспримерном танце экстаза, похоти и разврата. Здесь женщина бесстыдно сношалась с чем то, что отдаленно напоминало волка (Но откуда им взяться в Индонезии), здесь толпа мужчин сплелась в объятьях на спине убитого мамонта, сцена со змеями, оплетающими человеческие тела, женщины, познавшие бесстыдство Леды с лебедями, прекрасные дельфины, застывшие в непотребных позах с мужчинами и женщинами, азарт, мелкая дрожь экстаза и вселенская похоть на лицах всех участников вакханалии... Моя рука предательски теребила молнию брюк...
В ярости я отбросил всё прилежное любопытство исследователя, на смену порывам естества пришла слепая, беспредметная ярость, в руках оказался лом. Первый удар отозвался гулким звоном в ушах, на стене не осталось и следа, второй пришелся в сталактит, который с треском развалился, чуть не похоронив меня под обломками. Когда пыль осела, моему взору открылся доселе скрытый фрагмент правой «мужской» стороны. Переплетения фаллосов сходились к общему центру, в котором... Я отшатнулся. В голове лихорадочно проносились мысли, разум цеплялся за последнюю нить. Должно быть игра света от моего фонаря и тонкая пленка от сталактита создали оптическую иллюзию. ПОТОМУ ЧТО КАК ПО ИНОМУ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО В ВОДОВОРОТЕ ПЕНИСОВ НАХОДИЛСЯ Я?!
В следующую секунду земля ушла у меня из под ног, то было начало катастрофы...
II
Странно, мы привыкли думать, что сказочные подземелья и вполне реальные городские катакомбы — плод западной цивилизации, ведь людям, которые испокон веков живут под девственным светом Солнца и звезд нечего прятать от Создателя. Как же мы ошибаемся.
Первое, что я услышал, когда очнулся, был мерный шелест, доносившийся отовсюду, и тихое журчание ручейка. Я не успел удивиться этим звукам, как руку пронзила нестерпимая боль. В полной темноте я пытался нащупать какую-нибудь опору, когда правая рука уперлась во что-то. Крик вырвался из самого нутра — на месте правой руки ниже локтя болтался обрубок. Стиснув зубы и помогая себе левой рукой, я уперся спиной в стену. В отчаянии я начал разгребать сор и мелкие камешки, пока рука не нащупала что-то знакомое. Не знаю, благодаря чуду или провидению, но мой фонарь уцелел. Не стану рассказывать, как довольно неумело перевязал рану остатками свитера, как заклеивал липкой лентой ссадины и порезы. Отмечу лишь, что пока разум возвращался ко мне, я всё отчетливее слышал источник шелеста и журчания слева от себя. И вот я двинулся вперед по темному коридору, держа в руках единственный источник света, побывавший здесь со дня основания мира.
Казалось, тоннель по которому я шел, был проложен здесь опытным архитектором в незапамятные времена, так как идеально ровные стены по сторонам были покрыты лишь склизким налетом, пахнущим грибами. Пройдя какое-то расстояние и сделав привал, я прислушался: тихий шелест сменился странным хлюпаньем, а звук ручья сменился неоднородным гулом. Конец пути напрочь выветрился у меня из головы, помню только, как менялись звуки: хлюпанье сменилось резкими ударами, словно кого-то пороли хлыстом, а гул сменился воплями и стенанием, к нему добавился бой барабанов. Наконец, арка тоннеля расширилась, вдали заплясали отблески огня и на меня пахнуло жаром. Секунду поколебавшись, я вступил в круг света.
Я не ручаюсь перед читателем за правдивость того, что будет написано ниже, ибо вряд ли смертный, взращенный в колыбели цивилизации, подберет необходимые слова для описания разыгравшегося... действа.
III
Глаза быстро привыкли к яркому свету, а вот разум безмолвствовал до тех пор, пока картина, развернувшаяся перед глазами, не распалась на составляющие.
Первое, на что пал мой взор, была прикованная к столбу девушка, вокруг которой плясала толпа мужчин. На глаза её была надета плотная повязка, руки стягивал обруч, надежно закрепленный на цепи. Я видел её в пол-оборота, и потому хорошо разглядел обнаженную грудь, вздымающуюся и ниспадающую в такт частому дыханию, сильные ноги туземки, казалось, не подчинялись ей, и то и дело подгибались. Внезапно один из мужчин с диким ревом бросился к туземке и, сбросив на ходу жиденькую набедренную повязку, одним махом раздвинул ей ноги и под заходивший в неистовстве барабан резко вошел в неё одним махом. Дикий визг на миг приглушил все остальные звуки, а затем потонул в одобрительном рёве. Девушка болталась на столбе, словно груша для битья под натиском боксера, было видно, что орудие мужчины ей не по размерам. Всхлипывая под каждым ударом, она старалась приподняться на обруче, но очередная попытка заканчивалась грубым рывком вниз, визг постепенно сменялся всхлипами, мышцы на руках расслабились. Когда мужчина, а скорее его стоит назвать животным, закончил дело и выпустил туземку, она какое-то время висела неподвижно. По слабо колышущимся ногам стекали рубиновые выделения, длинные волосы упали на лицо, дыхание выравнивалось. Барабаны на секунду смолкли, а через мгновение уже выбивали новый ритм, и девушка вскинула голову. Волосы ручьём заструились по плечам, а на лице у Женщины застыла плотоядно-послушная улыбка хищницы. И самцы откликнулись на зов, уже через минуту из клубка человеческих тел была видна только вершина столба и дрожащие руки в кольце обруча.
Но то было только подножие мерзкого Олимпа. Мой взгляд скользнул чуть выше, и свет факелов осветил амфитеатр с многочисленными зрителями. Голые, они сидели вплотную друг к другу на трибунах, руки мужчин и женщин блуждали в поисках вожделенных мест, теребя друг друга и сливаясь в срамных поцелуях, они не отводили взгляда с арены. А там происходило невероятное. Древний старик в римской тунике играл на огромной дуде с загнутым к земле концов. Костлявые пальцы живо скользили вдоль инструмента, бледные щеки чудом не лопались от натуги. А звуку дуды отзывался огромный питон, который исполнял свой танец хищника. С трибун вытолкнули низенького паренька. С воплем он попытался залезть обратно, но десятки рук встали у него на пути. Музыка сменилась, и питон пополз в сторону бедного паренька. Погоня длилась недолго, и вот уже пара колец обвилась вокруг истошно вопящего туземца. Старик встал и пустился в бурный пляс, не выпуская изо рта дуды. Хвост змеи на миг замер у самого ануса юноши и тут же нырнул внутрь. Юноша вскрикнул, колечко ануса, как показалось, сжалось с неимоверной силой, и хвост на миг остановился, но лишь для того, чтобы тут же продолжить движение. Борьба закончилась, и змея всё глубже входила внутрь юноши. С широкими глазами он взирал на трибуны, инстинктивно попытался встать, но не совладав с весом, завалился набок, открыв трибунам зрелище вторжения змея в свой задний проход. Амфитеатр разразился рёвом и аплодисментами, по какому то невидимому сигналу сверху посыпались змеи, ящерицы и прочие гады, которые тут же находили себе жертв и заползали в самые глубины человеческих тел, обвивались вокруг стоявших колом пенисов и целиком погружаясь во влагалища. И повсюду мгновенный испуг сменялся восторгом, восторг гримасой наслаждения, и, наконец, бурными криками оргазма. Со всех трибун жидкость стекала в неглубокие желобки, которые спиралью тянулись в центр зала, к огромной дыре в полу.
В стороне от амфитеатра толпа мужчин дралась из-за какой-то охапки травы, которая ходила по рукам. Каждый пытался откусить кусок побольше и затем отходил в сторонку, старательно разжёвывая. Практически сразу член человека, вкусившего растение, разбухал до фантастических размеров, похотливый взгляд устремлялся чуть поодаль, туда, где суетилась стайка женщин всех возрастов. Женщины натирали себя каким-то бальзамом, стараясь втереть побольше в причинные места. Поначалу я не понял этой части культа, пока из-за пузырька бальзама не вспыхнула ссора. Одна из женщин попыталась вырвать стеклянный сосуд из рук высокой мулатки, и, я до сих пор думаю, что всё это было лишь наваждением, рука мулатки вытянулась, словно была сделана из резины, а затем приняла обычную форму. Наконец, действо началось. Толпа мужчин с огромными фаллосами окружила женщин, на распределение ушло какое-то время, в итоге на одну женщину пришлось по пять-шесть мужчин. Барабаны вновь сменили ритм, и в тот же миг зал огласили вопли бедных женщин. И вновь я не поверил глазам, когда полуметровый член целиком пронзил одну из девушек, а спустя секунду ещё два вонзились в анус и рот. Челюсть девушки съехала вниз, словно у щелкунчика, но, как оказалось, не была вывихнута, так как спустя полминуты змеиный язык девушки скользил вверх и вниз по члену, лаская яички и задний проход. Финалом же этой сцены стал рев удовольствия сотен мужчин, одновременно спустивших в резиновые сосуды, ибо женщинами эти растянутые и искривленные фигуры было сложно назвать. Оргазм длился минуту, и тела женщин раздулись, как воздушный шар, в то время как мужчины съёживались и истощались, а по их лицам пробегал огонек прожитых лет. И вот мужчины упали в изнеможении. Изо всех щелей разом хлынула семенная жидкость, которая собиралась в каналах и бурным устремилась к центру зала.
Продолжение следует...