-Сань, а давай ко мне в гости?
Голос двоюродного брата весело звучал в трубке.
— Речка, пляж, фрукты… до Киева 3 часа на автобусе… с жильем разберемся…
Он позвонил, когда я заехал в гости к его родителям. Ну и мне дали трубку, поболтали с ним о том, о сем. Он закончил институт чуть больше года назад и, чтобы раз и навсегда решить вопросы с военкоматом, сразу написал рапорт и ушел служить офицером. Направили его в небольшой городок Прилуки на Украине, там стоял авиационный полк. Брат служил техником самолета и, как видно, особо не жалел о своем решении.
Ну, а почему бы и не съездить? Купил билет на одесский поезд, покидал в сумку вещи и-вперед.
Брат встретил меня на вокзале, до ворот части было совсем близко, может метров шестьсот-вернуться по путям и свернуть налево. В гарнизон, как ни странно, пускали всех. Мне быстро оформили койку в гостинице, находившейся на первом этаже трехэтахного здания, в котором распологалась офицерская общага.
— Ну, что, на пляж пойдем?
— Это у тебя служба такая?-удивился я.
— О, брат, у нас сейчас режим «дурдома».
«Дурдом», как оказалось, заключался в следующем. Лето-идеальная пора для ночных полетов. Поэтому летная неделя планировалась следующим образом: в понедельник ло обеда предварительная подготовка на две летные смены. Затем-отдых до ночи. Примерно в 11 вечера начинаются полеты и идут до 7-8 часов утра вторника. Далее-снова отдых до вечера, снова ночные полеты и с утра среды до утра четверга все снова отдыхают. В четверг до обеда снова предварительная и еще две летные смены, заканчивающиеся в субботу утром. С понедельниа-все по-новой. Мало того, что такой график тяжел сам по себе, так еще весь молодняк части-лейтенанты и старлеи, все свободное время предпочитали проводить на местном пляже, лишь урывками ухватывая по нескольку часов сна. Но, в общем, организмы молодые, справлялись.
На пляже брат познакомил меня с компанией таких же молодых ребят, почти все они оказались «студентами»-призванными после окончания института. С одним парнем мы как-то сразу почувствовали взаимное расположение-крупный, хорошо накачаннный, с фигурой штангиста, Сергей оказался умным и интересным парнем, к тому же оказалось, что в Москве мы жили относительно недалеко друг от друга.
Впоследствии наши судьбы еще пересеклись-я гонял машины из-за границы и обращался к нему иногда за «решением вопросов», а он сделал быструю карьеру на поприще криминала, стал одним из руководителей «медведковских» и погиб в середине 90-х. Но это все случится потом, а пока мы были веселы, беззаботны и радовались солнцу, реке и красивым девушкам на пляже.
Город я изучил быстро, да и изучать-то там было особо нечего. Гулял, купался, загорал, скупал потихоньку местный книжный магазин, знакомился с девушками, в общем-отдыхал.
Оксана работала в маленькой парикмахерской, куда я заглянул в один из дней. Невысокая толстушка со светлыми, чуть вьющимися волосами, миловидное, но, увы, ничем не примечательное лицо. Я бы может, так и ушел оттуда, но она в процессе работы с такой очаровательной непосредственностью прижималась к моим рукам, лежащим на подлокотниках кресла, своим пухлым животиком, самым его низом, что мои юношеские гормоны потребовали решительных действий. А может она чем-то напомнила мне мою потерянную любовь… Тоже невысокая, полненькая… В общем, решительные действия выразились в моментальном знакомстве и приглашении на следующий вечер в местный кинотеатр, где шел какой-то новый фильм. Прямо из парикмахерской я пошел в кинотеатр, где взял билеты на самый последний ряд.
Последний-это чтобы хотя бы сзади не пялились на то, чем занимаются парочки в темноте кинозала.Как только погас свет, я вновь приступил к решительным действиям-взял Оксану за руку. Протеста не последовало и весь журнал мы так и просидели, держась за руки. Когда опоздавшие заняли свои места и начался сам фильм, выяснилось, что на нашем ряду никого нет, поэтому я предпринял еще более решительные действия-обнял Оксану за плечи.
Она, как будто ожидая этого, тут же положила голову мне на плечо. Фильм оказался неожиданно интересным, поэтому мы так и просидели в обнимку до конца, лишь я тихонько поглаживал рукой ее плечо, а она также тихонько гладила мою руку своими пухленькими пальчиками. В общем, что-то мне подсказывало, что она ко мне не совсем уж равнодушна.
Мы возвращались, держась за руки и болтая о какой-то ерунде. Жила она в частном секторе довольно далеко от центра, когда я довел ее до дома, было уже темно. Возле ворот мы остановились и я обнял Оксану, она не отстранилась и я прижался губами к ее губам. Она спокойно ответила на мой поцелуй, но когда мои руки попытались соскользнуть со спины на талию и ниже, вдруг дунула мне в рот и весело расхохоталась над придуманным ей способом остудить пыл поклонника. Я тоже рассмеялся.
— Быстрый ты…-проговорила она.
Я понял это как сигнал о том, что для первого свидания это-перебор, а вот дальше-может быть. И оказался прав. Уже на следующий день я целуя Оксану, спокойно гладил ее аппетитную пухлую попку, а еще через день-не менее аппетитные и не менее пухлые сисечки, и даже целовал их в вырезе платья. Правда, большего мне не позволялось и примерно на неделю развитие наших отношений застопорилось на этой ступеньке, дав мне возможность самосовершенствоваться в области онанизма.
— А хтось це?-из темноты проулка выдвинулись четыре фигуры.-А, це москалык… А шо, москалыку, ты тут робышь? Чи дывчин своих немае?
Я должен заметить, что не пытаюсь писать по-украински, а хочу хоть как-то передать говор местных. Надо сказать, что с украинским языком он имел мало общего, в нем примерно в равной степени уживались и русские, и украинские слова, а разговаривали местные жители так, как кому было удобно. Оксана-вообще со мной говорила на нормальном русском, лишь с небольшим характерным акцентом.
— А что такое, нельзя?-тяну время, оценивая обстановку, я.
Ребята крепкие, поддатые, настроены не то чтобы крайне агрессивно, но и недружелюбно. Расклад скорее в пользу мордобоя, а я совершенно точно против четверых не выдержу. Ну ладно, убить-не убьют, а синяки заживут. Не впервой. Попутно отмечаю, что Оксана не пытается вмешаться, а стоит чуть сзади меня.
— А хто тоби казав що можно? Ты шо, кацапура…
Разговор обостряется, и я уже прикидываю, кому бы врезать первому, как вдруг из темноты выдвигаются новые действующие лица.
— Об чем тут трали-вали? О, Саня, привет!
Это Сергей со своей девушкой, я видел ее на пляже. Он протягивает мне руку, потом здоровается с парнями.
— Вин шо, знакомый твой?-это парни решили прояснить непонятки.
— Знакомый.
— А шо ж ты нэ казав?
Это уже мне-попытка показать, что я сам виноват в наезде. Ага, как бы я выглядел, если б всех знакомых перечислять сходу начал… Ну ладно, похоже проехали.
Парни отваливают, бросив мне:
— Если шо-говори, что Лагуна знаешь.
Вроде как охранную грамоту дали. Серега, подмигнув, тоже исчезает.
Я оборачиваюсь к Оксане и собираюсь продолжить прерванное занятие.
— Испугался?
— Да не сказать что особо, но есть неного. Хотя скорее думал, как драться.
— А смог бы против четверых?
— Нет конечно. Но не бежать же.
— Это как сказать. Бывало и бегали.
— Ты что, проверяла меня что ли?.
— Нет, что ты. Просто они местные, не сегодня-так завтра бы подошли. Вот что, пойдем-ка.
Она тянет меня куда-то по улице, мы проходим метров сто в сторону, откуда пришли, сворачиваем в посадку, проходим еще немного между деревьями и оказываемся возле домов.
— Это мой дом, только с заднего двора. Тут можно короткой дорожкой пройти. И соседям не видно.-хихикает она и закидывает руки мне на шею.
Мы упоенно целуемся, моя рука гладит ее попку, и я чувствую, что член предательски торчит в джинсах. Оксана ниже меня, и он упирается ей прямо в животик.
— Ой, а что это у нас такое?-хихикает она, проведя рукой по джинсам.-А как же ты домой пойдешь?
Да как и раньше, в общем-то, можно подумать, что в первый раз. Но Оксана не унимается. Она ловко расстегивает джинсы, и ее ручка ныряет внутрь.
— Кто это у нас тут такой большой?-приговаривает она.-Мальчик такой большой, да? А что он такой большой? Он, наверное, за Оксаночкой соскучился?
Она вынимает член наружу и начинает ласкать его, продолжая приговаривать:
— Сейчас Оксаночка тебя погладит, и ты успокоишься. А то, как же Сашенька домой пойдет?
Я, пользуясь ситуацией, поднимаю сзади Оксанино платье, и моя рука скользит по ее трусикам, туго обтягивающим попку. Оксана не противится, продолжая ласкать меня, я смелею и рука перебирается вперед, я чувствую выпуклый лобок и волосики под тканью, пытаюсь проникнуть под трусики, но Оксана мягко, хотя и непреклонно, возвращает мою руку обратно, на лобок. Я только успеваю ощутить пальцем, что трусики обтягивают расщелинку между полных ножек, и тут член мощно выстреливает, задергавшись в Оксаниной ладошке.
— Вот кам мальчик брызгать умеет, вот молодец, мальчик, вот хорошо. Теперь-отдыхать.
Она прячет член обратно в трусы, а я, внезапно обессилев, почти повисаю у нее на плечах, прижавшись губами к ее губам.
— Понравилось?-спрашивает она, когда мы наконец отрываемся друг от друга.
Я вмнсто ответа целую ее глаза и шепчу:
— А девочка скучает за Сашенькой?
Она прижимает палец к моим губам.
— Не спеши. Девушки не любят торопливых. Завтра встретишь?
— Конечно.
Оксана отрывает мою руку от своих трусиков, одергивает платье, я привожу себя в порядок, и мы еще минут десять целуемся, прежде чем расстаться до завтра.
Следующим вечером, по дороге к Оксаниному дому, мы сразу сворачиваем на короткую тропинку и, едва скрывшись с просматриваемой территории, набрасываемся друг на друга с поцелуями. Я сам кладу ее руку на вздувшийся бугор джинсов, и она, как и вчера, ловко освобождает член из тугого плена. Мои руки, тем временем, проникают под кофточку и сдвигают лифчик вверх, освобождая полненькие, тяжеленькие сисечки. Они соблазнительно свисают, а соски, окруженные темными кружочками, наоборот торчат вперед и вверх, это заметно даже в темноте. Я приникаю к ним губами и чувствую, как сосочек слегка твердеет и напрягается, а Оксана начинает дышать тяжело и прерывисто. Моя рука соскальзывает к попке и, не встретив сопротивления, проникает под резинку трусиков, Оксана, тем временем, нежно поглаживает член, а я, склонившись к ее ушку, шепчу:
— Девочка соскучилась.
— Сашка…-укоризненно шепчет она, но я уже, просовываю другую руку в трусики, теперь спереди, нащупываю курчавые волоски и чуть ниже что-то мягкое и влажное. От этого прикосновения Оксана начинает бешено работать рукой, и я снова выплескиваю на землю все, накопившееся у меня за сутки. Лишь после этого она начинает слегка двигать бедрами вперед и назад, чуть приседая при этом, как бы надавливая на мою руку. Я прижимаю палец к самой расщелинке, чувствую, какая она влажная и горячая, в этот момент Оксана издает тихий стон и начинает вздрагивать всем телом.
— Саашкааа…-снова шепчет она, но уже не укоризненно, а нежно.
— Хорошо?
— Хорошооо… ох, хорошоооо….. Завтра… завтра пятница… родители к кумовьям уедут на все выходные, а я работаю во вторую…
Я ничего не отвечаю, а прижимаю ее к себе и целую. Со стороны зрелище наверное забавное: я-в полуспущенных штанах, с висящим членом, Оксана-в задранных до подбородка кофточке и лифчике, мы целуемся, одновременно стараясь прижаться друг к другу, и не испачкаться остатками спермы… Наплевать, вокруг никого, только я и она.
— Ты, говорят, уже нарываешься?-это мы с братом наконец встретились.
— Серега рассказал?
— Ну да. Повезло тебе, могли бы и отмудохать.
— Волков бояться…
— Ну да, ну да… Что за девочка-то?
— Парикмахерша. Как с Ленина сворачиваешь перед книжным…
— Оксанка что ли? Знаю. Я у ее напарницы… стригусь… бывает…
— И что скажешь?
— Да ничего не скажу. Девочка как девочка. Живет, работает. В блядстве не замечена.
— Ну ладно. Сам разберусь.
— А с Серегой тебе повезло. Его местные уважают. Он качков тренирует, там очень серьезные ребята есть. В принципе, если что-можно на него сослаться, не повредит.
— Я уж понял.
Вечером я встречаю Оксану с работы и мы спешим на окраину города, в дом, который будет в нашем полном распоряжении, больше суток.
— Вот какой мальчик у нас чистенький, хорошенький…
Мы, голые, стоим в большой жестяной детской ванночке, и Оксана нежно намыливает мой член, а я, тем временем, просто лапаю ее, не в силах удержаться. Мы уже поужинали, Оксана, как само собой разумеющееся, расстелила свою тахту, и теперь смывает с меня дневную пыль. Я в первый раз вижу ее полностью раздетой, у нее полные, тяжелые, очень близко расположенные груди, круглый животик, мило свисающий складочкой над выпуклым лобочком, покрытым темными волосками, большая, широкая попка, полные ляжечки, а между ними то, к чему я так стремлюсь.
Я отбираю у Оксаны мыло и сам начинаю намыливать ее, основное внимание, естественно уделяя самым интересным местам. Ее дыхание становится неровным, я понимаю, что для этого есть гораздо более удобное место, и оно в двух шагах от нас, поэтому я прекращаю вольничать руками, ополаскиваю Оксану теплой чистой водой, сам смываю остатки мыла, и мы вытираем друг друга большим полотенцем.
— Я сейчас.
Соблазнительно нагнувшись, она берет ванну и убегает выплеснуть воду, а, вернувшись, смущенно замирает передо мной, опустив глаза. Я разворачиваю ее спиной к тахте, усаживаю и, опустившись на колени, раздвигаю лицом ее полные ляжечки.
— Саша… ты что… перестань…
Перед моими глазами предстают ее пухлые губки, из которых выглядывают два темных, уже приоткрывшихся лепестка, и я приникаю к ним губами, вылизывая каждую складочку, каждую клеточку, и тот бугорочек быстро увеличивающийся под моим языком.
— Саша, не надо… Саша, хватит… Аахх… аааххх….
Она вдруг складывается пополам, зажав мою голову ногами, животом и грудью, и стонет, вздрагивая всем телом.
— Хорошо девочке?
Я уже освободился и уложил Оксану на чистейшую простыню, которой она застелила тахту. Мы лежим, прижавшись друг к другу, ее пальчики нежно гладят мой член…
— Хорошо… сладко… Саш, разве можно там целовать?
— Ну видишь же.-улыбаюсь я.
— Ой, про мальчика-то мы совсем забыли… Саш, ты потерпи чуть… Сейчас девочка отдохнет… Она быстро…
— Ничего, Оксанчик, ничего… я потерплю…
— Саш, как же хорошо…
Я нежно ласкаю ее полные сисечки, они почти не теряют форму, когда она лежит на спине, лишь чуть сплющиваются. Потом рука спускается ниже, нежный животик, выпуклый лобочек… Оксана послушно раздвигает ножки и пропускает руку к заветной щелочке, она влажная и чуть раскрытая. Я осторожно глажу ее, и вскоре Оксана начинает реагировать на мои ласки, двигая бедрами.
— Просунь его в девочку… только осторожненько… пожалуйста… ты же сможешь чтобы не больно…
Да, эта милая толстушка, так уверенно управлявшаяся с моим членом, оказалась девственницей. Деревенские дети вообще знают о сексе больше городских, если есть свое хозяйство, то этот секс у них регулярно перед глазами, так что понятие у них имеется. Но иметь понятие и заниматься-вещи несколько разные.
— Я постараюсь… ты не бойся… если будет больно, то совсем капельку…
— Давай… просунь…
Я встаю на колени между ее раскинутых ножек, вожу членом по приоткрытым губкам, легко нахожу вход, проникаю туда головкой…
— Еще, еще…
— Сейчас….
Я ложусь на Оксану, осторожно начинаю двигать членом..
— Давай, давай…
— Не больно?
— Нет, нет, давай…
И я даю, резко двинув членом вглубь. Оксана тихо охает и обнимает меня за шею.
— Еще, еще…. Только в девочку не брызгай... пожалуйста…
Я полностью вхожу в Оксану, она уже не разговаривает, а только тихо стонет в такт моим движениям, я целую ее и чувствую, как она отвечает мне. Наконец она вскрикивает и начинает вздрагивать всем телом, а затем медленно расслабляется. Я приподнимаюсь на руках, вижу, как ходуном ходят под моими толчками ее нежные сисечки, как колышется животик, это настолько красиво, что я сразу чувствую приближение оргазма, выдергиваю член и упираюсь им в Оксанин животик. По животику растекается белая лужица.
— Трусики там… на стуле…
Я дотягиваюсь до нежно-розовых трусиков, вытираю ими Оксану… Следов крови почти нет, лишь маленькое пятнышко на члене…
— Устала?
— Да… как в тумане все…
— Отдохни, Оксанчик, поспи…
Мы засыпаем, обнявшись, впереди у нас еще целый день, целая ночь, и еще полдня.Лучик света, пробившийся через щель в ставнях, одновременно будит нас, и мы тут же тянемся друг к другу.
— Ух, какой мальчик у нас крепенький… это он к девочке так хочет? Соскучился? Сейчас, подожди секундочку.
Оксана бежит к шифоньеру, достает маленькое полотенце.
— Ну, иди скорей к девочке…
Сладкое утреннее соитие, дурманящий голову аромат постели и спавшей в ней юной женщины, ее нежные стоны и вздрагивающее тело-что может быть прекрасней?
— Саш, а ты когда девочку целовал, тебе хорошо было?
Мы уже позавтракали и вновь вернулись в постель.
— Конечно, зайка.
— Я не думала, что так можно… А мне можно попробовать?
— Если тебе не неприятно, то конечно можно. Только обмой его сперва. Приятно-когда чистое тело целуешь.
Я лежу на тахте, а Оксана с интересом изучает мой начисто вымытый член.
— А ты мне в рот побрызгаешь? А что мне делать с этим?
— Заенька, смотри сама. Хочешь-в рот попробуй, если боишься-я и на сисечки с удовольствием.
— Я попробую.-решается она и целует головку.
— Аккуратно в ротик возьми, губками, язычком погладь, оближи, посасывай слегка…
Оксана схватывает все на лету, и уже через несколько минут я выстреливаю порцию спермы к ней в ротик. Она отрывается от члена и выпускает сперму изо рта на полотенце.
— У, сколько… Ну как?
— Хорошо, заенька… очень хорошо…
Уже после полудня мы наконец отрываемся друг от друга и выбираемся в город. Оксана на хозяйстве, надо продуктов купить, приготовить, постирать… Я помогаю по мере возможности, понимая, что, чем раньше она освободится, тем раньше…
— А давай сзади попробуем?
На дворе уже вечер, мы уже в постели, в предвкушении самого приятного.
— Давай.-радостно соглашается Оксана.
Стоять сзади нее на коленях на тахте не совсем удобно, а вот на полу-в самый раз, ее влагалище совсем чуть-чуть ниже члена, и это создает дополнительное давление, увеличивая остроту ощущения.
— Аххх…. ахххх… еще….. аххх…
Она крутит тазом в стороны, я усиливаю напор, Оксана падает грудью на тахту, и я чувствую, как пульсирует ее влагалище, обнимая мой член. Зрелище полных, широких ягодиц возбуждает не меньше, чем вид колышащейся, крепкой и полной груди, так что я, вынув член, вхожу между ними, прижимаю член к темному колечку и заливаю его. Возможно мне кажется, но похоже, что оно самую капельку расслабляется, впустив внутрь маленькую порцию спермы.
Вся следующая неделя проходит по одному сценарию: я довожу Оксану с работы до дома, там возле заднего двора есть небольшое укрытие, образованное тремя деревьями, вот там-то мы и предаемся ласкам. Оксана принесла туда небольшой коврик и на нем мы поочередно стояли друг перед другом на коленях, лаская друг друга губами и языками. Заниматься любовью по-настоящему там невозможно, лежа-мешают корни деревьев, а стоя-разница в росте, но нам хватало и других ласк. Я упоенно вылизывал ее нежную щелку, а она страстно высасывала из члена все до последней капельки.
В пятницу вечером Оксана уехала-ее родители держат с кумовьями огород напополам поэтому от участия в сельхозработах открутиться не удается. Я воспринял это довольно спокойно, так как чувствовал, что отдых просто необходим. Отдых-отдыхом, но в понедельник оказалось, что соскучился я по Оксанчику до такой степени, что вечером, после работы, снасильничал ее прямо на рабочем месте, усадив в то самое кресло, познакомившее нас. Похоже, и Оксане пришлось по вкусу это хулиганство, потому что она почти не протестовала, только попросила запереть дверь как следует.
— Ох, заждалась девочка… соскучилась по мальчику… ну давай, сладенький, брызни Оксаночке на животик… вот как хорошо….
С этого момента Оксанины вечерние смены заканчиваются в этом кресле. Вид Оксаны, сидящей в кресле с широко раздвинутыми ножками, закинутыми на подлокотники, приводил меня в исступление, и я был готов бесконечно вылизывать этот открытый только для меня цветок, таранить его своим членом, заливать спермой милый животик.
Следущие выходные снова дали нам возможность провести вместе две ночи. Я купил бутылку вина к ужину, Оксана, непривычная к спиртному, опьянела, развеселилась, и мы стали пробовать какие-то совсем уж замысловатые позиции, а утром потешались уже над воспоминаниями о том, как пытались просунуть куда-то руку или ногу.
— Заенька, сядь верхом.-прошу я, откинувшись на спину.
Оксана не заставляет себя ждать, присаживается надо мной и направляет рукой член в свое горячее влагалище. Она скачет на мне, а я с удовольствием мну ее тугие сисечки и животик. Это настолько заводит меня, что я чувствую приближение горячей волны и хриплю:
— Слезь…
Оксанчик понятливо соскальзывает с меня и, сжав груди вместе, наклоняется над членом.
— А ну-ка, сисечку целовать…
Член упирается в ее прелестные сисечки, проскальзывает между ними и фонтанирует беловатой жидкостью.
Мы спим, нежно обнявшись, не желая расстаться даже во сне, проснувшись, снова тянемся и ласкаем, ласкаем, ласкаем друг друга. Удивительно спокойные, бездумные часы, наполненные одним только счастьем взаимного
обладания.
— Саш, мне вчера родители разговор устроили.
Я, как обычно, пришел встречать Оксанчика к концу смены и, кажется, попал на неприятные новости.
— Расспрашивали, с кем гуляю, кто такой… Велели заканчивать с тобой. Ты-приезжий, пожил тут, да уехал, а я… В общем, замуж меня выдавать собрались.
Я молчу. А что сказать? По большому счету, люди правы. Я приехал, и уехал. Готов ли я на ней жениться? Нет, не готов, да и не собираюсь. Та, на которой готов был, сейчас наверное где-то относительно недалеко, но это-дело прошлое, вырванное из сердца. А Оксана… чудесная, славная девушка, но связывает нас только постель. Я пробовал говорить с ней о чем-то, интересном для меня, не получилось. Это не московский снобизм, я бы и рад, чтобы все было по-другому, но… Ну уговорю я ее родителей, женюсь на ней. А дальше? Постель надоест через год, ну два, что останется?
— Наверное, ты не приходи больше, ладно? Мне хорошо с тобой, но… не сложилось…
— Хорошо, зайка. Но сейчас-то я уже пришел…
— Ох, Саша… ну что ж ты со мной делаешь…
Я усаживаю ее в кресло, стягиваю трусики, она помогает мне, выгнувшись и подняв попку, я закидываю ее ножки на ручки кресла, приникаю губами к ее щелочке, чувствую, как она раскрывается под моими поцелуями…
— Саша… еще…
Я встаю, сбрасываю джинсы и вхожу в ее влажное влагалище, подарившее мне столько наслаждения.
— Зайка, заенька… хорошая моя…
За все это время между нами ни разу не прозвучало слово «люблю». Да и не прозвучит уже…
— Сашаааа… оооохххх….
Ее тело выгибается дугой, вздрагивает, она стонет…
— Дай… дай поцелую…
Она сбрасывает ноги с подлокотников, наклоняется, забирает в рот мой член и быстро работает рукой, доводя меня до оргазма, а когда я выстреливаю ей в ротик, она впервые глотает мою сперму. Она ни разу не позволила мне «забрызгать девочку», и мне почему-то показалось, что так она хочет сохранить в себе часть меня.
Мы медленно, стараясь отдалить минуту прощания, приводим себя в порядок и выходим на улицу.
— Как же ты замуж-то?...
Она понимает, о чем я.
— Не переживай, все будет в порядке.
— Ладно, все. Прощай, Оксанчик. Счастья тебе.
— И тебе. Прощай, Саш. Спасибо тебе.
Мы расходимся в разные стороны, чтобы никогда больше не встретиться.
Уже примерно через год, дембельнувшись, брат рассказал, что, за пару месяцев до увольнения, видел Оксану, она заходила проведать бывшую напарницу, у которой он стригся. Оксана не знала о нашем с братом родстве, и рассказывала при нем, что мужа она «строит», что ждет ребенка, и что имя уже выбрали.
— Сказать какое, или сам догадаешься?-хитро подмигнул братец.