(Предыдущие главы можно прочитать )
Солнце, следуя своему давно заведенному расписанию, лениво добралось к полудню до зенита и, поторчав там дольше обычного (как показалось Сережке), нехотя начало спускаться к другой стороне горизонта. Как раз туда, где его приготовились встречать, повыползавшие невесть откуда, кучковатые облака. Они клубились, росли, раздувались и тоже двигались навстречу солнцу.
Сергей с тревогой следил за горизонтом - грозовой ливень никак не входил сегодня в его программу "пленера". Но когда стрелки часов подошли к заветным шести часам, никакого катаклизма не стряслось, просто стало облачно, зато не жарило больше солнце, и ребята смело направились к лесочку. Они совсем запыхались, пока добрались до подходящей поляны - идти все время пришлось в гору.
- Ничего, сейчас отдохнем. Зато сюда вряд ли кто посторонний доберется, - успокаивал Сергей.
Он начал выкладывать из планшета альбом, карандаши, пастель. Русик без дела слонялся вокруг.
- Ты чего как неприкаянный? - окликнул его Серега, - давай скидывай рубашку, шортики...
- Да мне как-то неудобно... - опять начал тянуть резину Руська.
- Ладно, чтобы тебе было проще, я тоже разденусь, - согласился Сергей.
Он в миг избавился от всего, что на нем было, оставив из одежды лишь босоножки. А потом, улыбаясь, подошел к Руське, во все глаза пялившемуся на него. Это и неудивительно, ведь у Сергея вовсю стояла его палица, раскачивающаяся при каждом шаге. Руська еще ни разу в своей жизни не видел чужой эрекции (своя в зеркале - не в счет).
Они стояли почти вплотную друг к другу, и Серега, не спеша, одну за другой расстегнул пуговицы на рубашке приятеля, все еще пребывавшего в ступоре. Потом, похотливо глядя во встревоженные черные глаза, не наклоняясь и не приседая, взялся за бока шорт и осторожно потянул их вниз, постепенно обнажая более светлую незагоревшую кожу. Сергей сознательно тянул, чтобы полнее насладиться процессом обнажения. Вот узкая волосяная дорожка на животе сменилась черными лобковыми кучеряшками... Пояс спустился еще ниже, и в плотной заросли волос проступило основание ствола... А шорты тем временем все ползли и ползи вниз с черепашьей скоростью, пока не освободили писюн совсем. Это по-садистски медленное разоблачение и пристальное внимание к гениталиям (средь бела дня!) неожиданно возбудили Руську, к моменту полного раздевания его член уже разбух и, хоть еще смотрел вниз, был готов взметнуться вверх в любую секунду. За ним робко пряталась мошонка, выглядывая двумя трогательными шариками. Левый висел значительно ниже правого...
- Ну вот... И чего было стесняться? - сказал довольный Сергей, - С таким-то богатством надо на нудистском пляже королевать.
- Да какое там, бля, богатство! - расстроено проговорил Руська, - ничего особенного, да и яйца у меня какие-то... несимметричные...
- У тебя все очень даже замечательно! Я, кстати, не раз читал, что как раз нормально, когда левое яйцо ниже правого - оно главнее! - убедительно проговорил Серега, глядя Руське прямо в глаза, и, улыбнувшись, коротко поцеловал в щеку, развернулся и спокойно пошел, виляя пенисом, к своим карандашам.
Наконец Руслан очнулся и снял шорты окончательно.
- Что мне делать-то? - спросил он.
- Да ничего особенного. Раздвинь ноги, а руки разведи в стороны, как загорают москвичи на пляже в первые дни, пока не обуглятся и не облезут. А я буду рисовать... Какой же ты худенький, стройненький. Талия, совсем как у девчонки... М-м-м! Руки так и чешутся...
- ???
- ...Рисовать чешутся. А ты что подумал?.. Ха-ха...
Русик никогда и не перед кем еще не демонстрировал так нахально свою наготу. И ему поначалу было очень стыдно. Но то, что этот художник так внимательно разглядывает его, да при этом еще и рисует, странным образом начало рождать совсем незнакомое возбуждающее чувство... Чувство вульгарной похоти, что ли... Ему стало вдруг приятно вот так стоять перед другим парнем голым и откровенно выставлять перед ним свои яйца, как бы хвастаясь. Видимо, то же самое испытывают эксгибиционисты, демонстрируя себя посторонним, в чем мать родила.
Руська торчал посреди поляны, раскинув ноги-руки, и с ответным интересом пялился на Серегу. Тот сидел на своих шмотках и быстро, сосредоточенно рисовал в большом альбоме, который лежал у него на коленях, а из-за него толстой антенной торчала подрагивающая Сережкина сарделька.
Ночью в море Русик не имел возможности рассмотреть Серегу и теперь, пользуясь подвернувшимся случаем, смакуя, разглядывал все его интимные места. У него и самого от всего происходящего член уже стоял, как скала, и очень хотелось взять его в руку... Но Сережа сказал, что руки должны быть раскинуты, поэтому Руська мужественно терпел, как распятый на кресте. Наконец, Сергей закончил свою пляску карандаша и подошел.
- Можешь опустить свои крылья, - сказал он, улыбаясь, - птица счастья ты моя...
- А у меня сегодня днюха - день рождения... - совсем уж неожиданно обронил Руська.
- Как день рождения?! - оторопел Сергей, - что, правда? А почему ты не сказал ничего раньше?
- Я и сам забыл. Меня давно уже не поздравляли...
- Бля-я-я! Русь, так тебе ж сегодня восемнадцать лет стукнуло! - хлопнул себя по лбу Серега, - Это же круглая дата!
- Почему это, круглая? - удивился парнишка.
- Ну, как же! Ты ж сегодня стал совершеннолетним! Руся, ты стал взрослым! А это не хуй собачий... Такое только раз в жизни бывает. Блин, и чего ты раньше-то не раскололся?! Я бы обязательно подарок какой-нибудь приготовил... Хотя, - Сергей загадочно улыбнулся и продолжил, - Вещественный подарок я тебе потом еще обязательно подарю, а сейчас... Я знаю, как тебя поздравить! Закрой глаза, расслабься и стой спокойно.
Руська наивно так и сделал. Он стоял нагишом, обдуваемый летним ветерком, с закрытыми глазами и ждал какого-то подарка. Мама в детстве просила при этом еще открыть рот и клала туда конфету... Ой! Совершенно неожиданно он почувствовал, как его писюн обняло что-то горячее и мягкое. Руська тут же распахнул глаза и увидел как Сергей, стоя перед ним на коленях, осторожно сосал его хуй... На сей раз конфета попала в другой рот...
- Ты чего это?! Зачем ты его в рот взял? Фу... - опешил Руська и попытался отстраниться.
Но Сергей двумя руками крепко схватился за его холки и не дал вытащить член изо рта. Теплая приятность быстро захватила низ живота и лишила желания сопротивляться. Русик судорожно вцепился пальцами в Сережкины волосы и уже сам пытался направить его голову к лобку. А Сергей, здорово изголодавшись по голубому сексу, вытворял с Руськиным членом что-то невообразимое. Он и сосал его, и лизал, и проталкивал чуть ли не в пищевод... И снова высовывал, чтобы лихорадочно полизать уздечку и всю залупу по кругу... Разве мог неискушенный паренек долго терпеть это?
- Ай-яй-яй! У-у-у-уй! Ой, сейчас... - очень скоро заголосил Руська и прогнулся, выпятившись колесом.
Мышцы ягодиц напряглись до ломоты и, казалось, что все внутренности неожиданно расплавились и, превратившись в жидкость, под напором выливаются тугими струями через член прямо в рот Сережке, рождая при этом невероятную, совершенно нестерпимую истому во всем теле... Кайф в промежности вообще не с чем было сравнить и невозможно описать! Голова закружилась, как от невесомости...
Руська, лежа на траве, над ним навис Сергей, вопросительно уставившись в глаза.
- Ты в порядке? - спросил он.
- А я еще жив? - вопросом на вопрос ответил Руська, - и почему я уже лежу?
- Ты вырубился, когда кончал, - ответил Сергей, - я такой реакции еще не встречал... У тебя голова не кружится? Может, тебе нехорошо?
- Нет... Мне очень даже хорошо! - расслабленно и удовлетворенно ответил Руська. - Как может быть нехорошо после такого невозможного кайфа! Я и не знал, как это классно может быть! Серый, зачем ты это сделал? Тебе не противно было? Ну, все равно, спасибо! Я твой должник на всю жизнь...
- Хорошо бы! - усмехнулся Сергей, - Ну что ж, думаю, у тебя еще будет много возможностей отблагодарить меня. Да и я ответно в долгу не останусь... Ну что ж, с днем рождения тебя, мой Малыш!
И губы Сергея подарили Русику долгий поцелуй, какие уже бывали во время их ночных купаний.
- Ты пахнешь мокрой штукатуркой... И рот у тебя соленый, как от морской воды, - удивился Русик, когда после поцелуя Сергей опять уставился на него.
- Нет, мой львенок, это не море, это вкус твоей собственной спермы...
- Моей спермы?! - скривился Русик, - Не знал, что она такого вкуса... А почему ты называешь меня львенком?
- Ну, а как же? Ведь ты родился в августе. Значит, по гороскопу твой знак Лев, но ты еще львенок...
- Тогда я не львенок, а настоящий лев! Мне сегодня восемнадцать уже. И я сильный! - Руська легко опрокинул расслабленного Сережку на спину и зарычал, как ему казалось, по-звериному устрашающе. Хотя, получилось очень потешно, и Сергей от души расхохотался.
- Ты не веришь в мою мощь?! - грозно спросил Руська, - Ну, тогда держись!
И он принялся тискать и щекотать бедного Серегу, пока тот, уже плача от гомерического хохота, не запросил пощады:
- Русь, Русик, все! Не надо... Я сейчас уссусь! Ма-ма-а! Перестань... Ой, я не могу больше... Я сдаю-ю-юсь...
- Проси прощения, неверный! - сверкая черными глазищами и грозно хмуря мохнатые брови, Русик навис над поверженным другом.
- Прости, я больше не буду... - проголосил Сережка, - Ты, конечно же, лев. Очень сильный лев! И очень красивый лев... - уже тише добавил он, - ...и я тебя безмерно обожаю!
Сережкины руки при этом обняли лежавшего на нем Руську, а сам он, внимательно посмотрев парнишке в глаза, добавил:
- Это правда, котенок. Я тебя очень люблю! И хочу, чтобы ты был рядом со мной. Всегда...
Русик, перестав смеяться и щекотать, недоуменно уставился на Сергея с немым вопросом. А тот меж тем продолжал
- И не сверли меня своими глазищами... Я давно уже хотел это сказать. Ты мне очень понравился еще при первой встрече. А потом я понял, что уже не смогу с тобой расстаться. Русь, я втрескался в тебя, как пацан. Ничего с собой не могу поделать... Любовь - это такое чувство, которое не является по заказу, но уж если приходит, то захлестывает полностью и подчиняет волю. Теперь я твой раб...
Руслан, наконец, осознал услышанное и удивленно спросил:
- Сереж, я, кажись, совсем сейчас прибацаный... Ты признаешься мне в любви?! Мне - пацану?! Но ведь мы же... оба парни... Ты чего... это... голубой?
- Голубой - не голубой... Ну и что, что оба парни, - невозмутимо продолжал Сергей, - Любовь бывает и между бабами, и между мужиками. И секс между ними тоже может быть. Причем, даже более классный... Тебе же понравилось, как я сосал тебе? Братья или сестры тоже могут любить друг друга. А хочешь быть моим братом?..
- Подожди, не гони коней. Ты совсем меня замордовал своими предложениями, - Русик приподнялся и уселся верхом на приятеле, - Сержик, пойми, ты мне тоже очень нравишься. Как друг. С тобой так классно! И то, что ты старше меня, - это даже хорошо. Я как раз мечтаю о товарище постарше. Но как можно двум пацанам любить друг друга? Я не знаю. Я бы очень хотел иметь такого брата, как ты. Ты же знаешь - у меня нет никого. Но все это так странно и неожиданно. Да и... мы же совсем не знаем друг друга... Бля! Во дела! - он прогнулся и почесал затылок.
- А что тебя смущает? - продолжал Сергей, - Давай породнимся и будем жить вместе. Будем любить друг друга. Заботиться друг о друге. Не бойся, мы же не будем никому трепаться о нашей любви. Хотя, может быть, я просто навязываюсь тебе? Наверное, я просто тебе на хуй не нужен, - несколько обиженно закончил Серега.
- Ну, извини, если я такой тупой. Не обижайся, Сереж! Я сегодня сплошной тормоз... Мне надо разобраться в себе. Не каждый день мне такие предложения делают.
- А я и не тороплю, - миролюбиво подхватил Сергей, - Разбирайся, думай... Только ответь сразу - ты не жалеешь о том, что сегодня произошло? И о том, что вообще встретил меня?
- Да ты что! Бля! Сергуня, ну, ты мочишь! Ты такой клевый! Ну, скажи - я стал бы тащиться незнамо с кем в лес и гарцевать тут голяком? А купаться без трусов? А целоваться? А... Да что говорить! У меня за всю жизнь столько кайфа не было, сколько с тобой... Сидел бы я без тебя все лето за той долбаной стойкой на пляже и с тоски помирал... Слушай, мне сейчас мысль пришла - а вдруг я тебя, как раз тоже... это... люблю?
Русик, сидя верхом на Сережке, глупо моргал глазами, пытаясь разобраться в мыслях, суетливо разбегавшихся, как тараканы от яркой вспышки света.
...И яркая вспышка действительно вдруг полоснула... с неба! А гора ощутимо вздрогнула от мощного раската близкого грома. Ребячьи сердца так и ухнули вниз от неожиданности. Они совсем увлеклись возвышенными чувствами и забыли о погоде. Тучи в последние полчаса быстро сгустились и висели теперь чуть ли не на деревьях. Стало совсем сумеречно и страшно. Еще минута, и первые крупные капли рассыпались горохом по лесу.
- Бежим! - скомандовал Сергей и стал лихорадочно натягивать штаны и собирать карандаши.
Русик тоже заметался, помогая ему. Кое-как они сгребли все в планшет и стремглав побежали по тропинке из леса. В грозу лучше держаться подальше от деревьев. А на горе тем более быть опасно... Ливень уже обрушился стеной. Тропинка в секунды превратилась в поток грязи, и удивительно - как ноги не проваливались по колено в этой бурлящей каше!
Если ты, мой всезнающий опытный Читатель, сбегал когда-нибудь с горки, то знаешь, как тяжело бывает затормозить после разгона. А если горка приличных размеров? А если тропинка крутая и виляет? А если это и не тропинка вовсе, а глинистая скользкая речка из жижи? Вот именно в таких условиях ребята осуществляли спуск...
И если Сергей был неплохо тренирован, занимаясь единоборствами, и обладал мгновенной реакцией, то Русику пришлось совсем худо. Он несколько раз на бегу шлепался со всего маху в эту коричневую грязь, пребольно ударяясь о торчащие корни и камни. Сергей то и дело сдерживал его, чтобы не спешил и был осторожнее. Но молодость, как правило, не восприимчива к советам старших... Одно из падений закончилось тем, что Руська сам подняться уже не смог. Он только взвыл от пронзившей боли и стиснул до скрипа зубы. Сергей подлетел на помощь. Осмотрел ногу, насколько это было возможно в темном лесу и грязи, и сказал, что, скорее всего, это вывих или сильное растяжение.
- Лишь бы связки не порвались, - добавил он, совсем пугая бедного пацана. - Давай, залезай мне на спину, держи планшет и крепко держись руками сам. Будем потихоньку спускаться! - скомандовал Сергей, помогая охающему и хнычущему Руське взобраться на загривок.
спуск можно было бы сравнить с переходом Суворова через Альпы. Только время года другое, и вместо снега - сплошная грязища. Серега, больно кусая губы, совсем выбиваясь из сил и все чаще останавливаясь, упорно тащил свою нелегкую ношу. Но и речи не могло быть, чтобы смалодушничать и бросить здесь несчастного парня. Он не раскаивался в своей сегодняшней затее и ни капельки не жалел, что потащил Руську в такую погоду в лес. Хоть Сережка не был мазохистом, ему отчего-то было даже приятно вот так жертвовать собой ради своего любимого. Несмотря на дикую усталость и нестерпимую боль в растянутых мышцах, его изнутри буквально распирало от счастья. Из сердца шли какие-то необыкновенные теплые упругие волны, ободряя тело и придавая новые силы.
Часа через два, вконец измучавшись, на пределе последних сил Сергей дотащил-таки своего друга до корпуса. Они мокрые, грязные и страшные, как два болотных водяных (если бы в болотах водились водяные) ввалились в холл, насмерть перепугав чистеньких отдыхающих и надолго лишив дара речи уборщицу.
- Эй! Помогите кто-нибудь! - громко заорал Сергей, - Я не смогу сам поднять его в номер...
- Что такое? Что с ним? - затараторила, подлетая, администраторша.
- Несчастный случай в горах. Не исключен перелом. Пригласите, пожалуйста, врача. Номер 412.
Сердобольные мужики помогли дотащить парня в номер и опустили на пол. Под ним сразу же растеклась рыжая лужица. Сергей намочил банное полотенце и принялся наспех оттирать Руську от грязи. Он еще раз прощупал больную ногу и успокоил, что, скорее всего, переломов нет. Через полчаса пришел врач и, осмотрев лодыжку, сказал, что похоже на растяжение. Всадил пару уколов, дал рекомендации по лечению и удалился...
- Ну что, больной? Теперь я твой врач. И ты должен меня неукоснительно слушаться, - заявил Серега, - Давай-ка я раздену и вымою тебя, для начала. Не сидеть же тебе тут на полу до самого выздоровления...
Он пустил воду в ванну, булькнул туда геля и помог Руське избавиться от тряпок, в которые превратилась его одежда. Разделся сам. Затем подхватил уже почти родное тело приятеля и отнес в ванную. Они уселись напротив друг друга.
- Ну что, весело мы погуляли? Пленэр у нас получился просто исключительный! - ухахатывался Серега, намыливая Руську мочалкой и вспоминая их невероятный спуск, - Теперь ты этот день рождения точно не забудешь!
- Сереж, я не представляю, что бы я без тебя делал там в лесу. Ты же спас мне сегодня жизнь! - Русик преданно смотрел на друга, на глаза навернулись слезы.
- Ты чего? Плакать собрался? Что, так больно? - участливо поинтересовался Сергей, пропуская мимо ушей сказанное.
- Да нет. Нога уже проходит. Я только представил себя ночью в лесу в той мокрой глине. Да еще на ногу не вступить... Аж мороз по коже пробирает! Ты не скромничай. Я действительно никогда не забуду сегодняшний день. Ты теперь можешь просить меня о чем угодно. Я твой должник... Мы, горцы, не забываем своих спасителей.
- Да ну? - Серега состроил уморительно-удивленную рожу, - Чего же, блин, пожелать-то? На ум, как назло, ни черта путного не идет... А поцеловать тебя можно?
- Сержик, я серьезно... - протянул Руська.
- И я - серьезно, - тут же парировал Сергей, - Я хочу тебя поцеловать. Для начала... А об основном желании я тебе скажу потом. Окей?
- Хоккей! Я сейчас и сам хочу тебя целовать. Иди ко мне, мой спаситель...
Руська раскинул руки и смешно выпятил губы не то для поцелуя, не то еще для чего. Разве ж надо было Сергея приглашать дважды? Он с воодушевлением накинулся на любимого. Домыться ребятам удалось еще не скоро...
Сережка сел Русику на колени, прижавшись к его телу своим. А Русик обхватил его своими руками и заскользил по мыльной спине. Поскольку Серега сидел выше, перед лицом Руськи оказалась его шея, и тот принялся лизать ее языком и покусывать губами. Это было очень щекотно и в то же время усиливало эротическое возбуждение. Член напрягся и елозил о Руськины грудь и живот. Писюн Русика тоже начал вытягиваться. Поднимаясь, он уперся снизу в Сережкину попу и терся теперь об нее, щекоча анус. Сергею до смерти, до умопомрачения захотелось ощутить его внутри себя. И он, целуя Руслана, жалобно попросил, не надеясь, впрочем, на положительную реакцию:
- Малыш, ты недавно говорил, что мой должник? У меня есть одна просьба. Но она необычная. Может быть, ты не захочешь, так и скажи...
- Ну, чего ты тянешь кота за яйца? Говори уже!
- Я очень хочу, чтоб ты всунул мне в попу...
- Не понял... - Русик отстранился от Сережкиной шеи.
- Чего ты не понял? Я хочу, чтоб ты вогнал в меня свою письку.
- Мою хуяру тебе в очко? Зачем? Это ж боль какая будет! - удивился непонятливый Руська.
- Ну... все равно... я хочу так... Ты обещал выполнить любую мою просьбу!
- А он войдет? - с сомнением спросил Руська.
- Не ссы, войдет еще как! Я уже пробовал раньше. Главное, чтоб тебе не противно было.
- Ну, у меня такое первый раз... Да чего противного-то?! Помоемся сразу, да и все, - резонно ответил Руська, - А как?
- Я все сам сделаю. Ты сиди. У тебя нога больная...
- Как трогательно, блин...- улыбнулся Русик и с интересом стал следить за процессом подготовки.
А процесс был вполне известным и банальным (для посвященных). Серега приподнялся, намылил себе жопень, мыльным пальцем поковырялся у себя в дырке и... Собственно, вот и весь процесс! Он опять стал медленно садиться, прицеливаясь Руськиным членом себе в очко. Наконец, они встретились... Тело Сереги еще немного опустилось, проталкивая напрягшуюся залупу в растягиваемую дырочку.
- Что, больно? - участливо поинтересовался Русик, видя, как скривилось лицо Сергея.
- Да, ерунда. По началу так всегда бывает, - успокоил Сергей и начал осторожные качания вверх-вниз.
- Ух, ты! - лицо Руськи озарилось счастьем, - Клево как! У тебя там так жарко... И мягонько... У-уй, не могу! Кла-а-асс!
- Я рад, воробушек, что тебе нравится, - улыбнулся Серега и увеличил амплитуду, в нижней точке уже касаясь лобковых волос. По ванне заходили волны от "болтающегося" тела Сережки. Теперь и у него на лице заиграла довольная улыбка.
- Серег, тебе что, тоже нравится? - с удивлением и недоверием спросил Руська, - Больно же, наверное?
- Глупенький! Ты еще многого не знаешь. В попе тоже есть места, где бывает приятно, когда их трогают. Твой хер там скользит и раздражает. У меня кайф начинается обалденный! Особенно если еще подрочить, то скоро кончу...
- И у меня кайф! - довольно проговорил Руська, - Просто охуительный кайфище! Бля-я-ядь! Как классно! Даже намного лучше, чем когда ты сосал. Ты можешь побыстрее скакать? Ух, как приятно!..
- Блин, я тебе что? Скаковая лошадь, что ли? Уж как могу, извиняйте...
- Ладно, и так супер! - согласился Руська. Он закрыл глаза и просто балдел от всего происходящего.
Серега тоже улетал от необыкновенных ощущений. Он вовсю наяривал свой опадающий член и с жадность смотрел на одухотворенное Руськино лицо - им сейчас действительно можно было любоваться. Сам Руслан буквально светился, а все, что происходило с его членом в гостеприимной утробе, живо отражалось на его лице. Вскоре на лбу появились морщинки, и напряглась шея. Губы что-то зашептали, и Руська начал постанывать.
- Родной, ты уже на сносях? - поинтересовался Серега, - Тебе хорошо?
- Мне просто охуи-ительно-о-о-о... - протянул Русик, все сильнее напрягаясь.
Через пять секунд Серега увидел, как задергалось Руськино тело, и почувствовал, что его член в очке стал толще. Просто во время извержения он напрягся и чуть-чуть увеличился в диаметре. Это было очень возбуждающе! Наконец Серега перестал прыгать, просто уселся Руське на лобок, а тот схватился за его член, вытесняя Сережкину руку. Через несколько секунд Сергей тоже начал извергаться, отстреливаясь Руське на грудь. После этого оба на время затихли...
Ну, что скажешь? - наконец открыл глаза Сергей и поцеловал отрешенного от всего Русика.
- Да я уж и так все сказал. Это просто пиздец всему! Я и не знал, что голубые так здорово кайфуют.
- Ну, милый мой, ты еще не испытал всего, чем голубые занимаются. Ты только сделал один шажочек. Но я рад, что ты не разочаровался. Классно мы помылись?
Пока Руська нежился после принятой ванны в Сережкиной постели, тот смотался куда-то и притащил целый кулек жратвы.
- Сегодня я буду твоим поваром, - заявил он, - Это, конечно, не твои деликатесы, но сейчас, думаю, слопаешь что угодно.
На столике, где уже грудой была вывалена всевозможная снедь, появилась толстая бутылка "Сангрии".
- Какая красивая этикетка. Тут столько фруктов нарисовано... - заинтересовался Русик, - Я еще не пробовал такого. Это сок?
- Ага... Перебродивший, - хохотнул Сергей, - Тебе понравится. Надо же поднять рюмашку за твой день варенья.
- Чего день? - не понял Руська.
- День рожденья - день варенья... Помнишь, у Карлсона, который скитался по крышам? Тоже, наверное, угла своего не было... Ну что, мой милый Русик, мой мокрый воробушек, давай выпьем за твое счастье! Пусть оно обрушится на тебя, как сегодняшний ливень, правда, без таких глобальных последствий... Я люблю тебя! - Сергей поднял стакан и чокнулся с сидевшим напротив другом.
- Ух, ты! Вкусно как, - смаковал Русик содержимое своего стакана.
- Давай допивай и нажимай на еду. Ты больной, тебе теперь витамины нужны...
В стаканах опять появился темно-рубиновый напиток, и Сергей снова приготовился к тосту.
- А сейчас, в этот незабываемый день, я хочу выпить, Руська, за твое счастье!
- Ек-макарек... Так пили же только что? - удивился Русик.
- Нет. Это другой тост. Я хочу выпить за ТВОЕ счастье. А счастье твое - это я... Хочешь быть счастливым - будь всегда рядом со мной...
- А кто же не хочет счастья?! - дипломатично ответил Русик.
Сергей так и не понял, что имелось в виду. Выпить он не успел - в комнате затараторил скрипучий потешный рингтон мобильника: "...Ой, шухер, шухер, шухер... Звонит жена! Все!.. Мы пропали... Жена звонит... Шухер, шухер, шухер..."
Руська так и покатился от смеха на кровати - алкоголь уже начал раскрепощать эмоции... "Хороший признак", - подумал Сергей.
- Ну и прикольная у тебя мобила! Ха-ха!..
- Да, я и сам ничего... - откликнулся Сергей.
- Приемная проктолога, - мрачно ответил он, беря трубку.
- Здорова, заслуженный проктолог! Много попок пересмотрел? - раздался веселый голос из трубки, ее можно было не подносить к уху - слышно было на расстоянии.
- Да, пока ни одной... - ответил Серега, расплываясь в улыбке, - Лежит тут, правда, одна на кровати, но смотреться не хочет...
- И кто же такая недотрога?
- Да я вам уже все уши прожужжал про него! Руська у меня в гостях.
- Первый визит - и уже на кровати?
- Он болеет.
- Надеюсь, ничего венерического?
- Он пока еще мальчик. Я рисовал его сегодня и... короче, он чуть ногу не сломал...
- Ого! - в трубке присвистнули сразу в два голоса, и тут же раздался гомерический гогот, - Ты чего, своим карандашом? Ой, я не могу!.. Ха-ха... Дениска, тащи скорее горшок - я сейчас обоссусь на хрен... Ха-ха-ха... Ты своим "карандашом"... здорово промахнулся?.. Ха-ха-ха...
Руська тоже заржал на своей кровати...
- Да ну вас! Ржете там, как кобылы необъезженные.
- Кони... Ха-ха-ха!
- Чего?
- Мы кони, а не кобылы! Хотя... Все зависит от угла зрения... и желания партнера. Ха-ха! Так что же, все-таки, с твоим Руськой стряслось?
И Сергей в общих чертах рассказал своим братьям (а это были Джим с Денисом) о сегодняшних приключениях, не забыв еще раз сказать, как он его любит. На этом месте Русик приподнялся и начал делать отчаянные знаки Сергею, чтоб заткнулся.
- Все понятно. Да ты просто герой! Мы тобой гордимся! - раздалось в трубке, - Сереж, передай, пожалуйста, мобилу Русику.
- На. Ты, кажется, хотел что-то сказать? - обратился с ехидной елейной улыбкой Сергей к лежавшему и передал тому трубку.
- Слушаю, - осипшим голосом ответил Русик.
- Здравствуй, Руслан, - раздался в динамике сочный басок, - Меня зовут Джеймс. В простонародье Джим. А еще проще "Ноль Седьмой". А вот эту кривляющуюся рядом макаку кличут Дениской. Кулаками тут машет своими пудовыми у меня перед носом... Мошек наверно гоняет... Русик, я узнал, что у тебя сегодня день рождения. Мы с Денисом тебя поздравляем! Подарок за нами. Уж извини - были не в курсе.
- Да не надо никаких подарков! Зачем? Я к этому не привык...
- Ну, твоих привычек мы пока не знаем. А на дни рождения и Новый год подарки должны быть... Руслан, ты, видимо, очень хороший парень, раз у Сережки башня от тебя конкретно плывет. Я думаю, мы тоже подружимся... Кстати, что с ногой? Может, нужен хороший врач? Мы могли бы подскочить, как не хрен делать: бешеной кобыле двадцать верст - не крюк...
- Спасибо... Не надо ничего. Все в порядке. Извините за беспокойство...
- Бля, Русик, во-первых, за друзей не беспокоятся. За них в лепешку расшибаются, если надо. А, во-вторых, к друзьям не обращаются на "Вы". Я тебе - не дядя, а ты мне - не племяш. У нас разница в возрасте всего-то год с небольшим. Ладно, не парься. Списываю это на твое волнение от радости знакомства... Вон, Дениска тебе тоже привет передает. И желает выздоровления. Надеюсь, еще увидимся... Пока, Русик!
- Пока! - проблеял Руська и вернул трубу. Вид у него был какой-то потерянный, а взгляд замороженный, как у окуня...
- Ну что? Познакомились? - поинтересовался Сергей, опять наполняя стаканы.
- Наверное... - все еще пребывая где-то глубоко внутри себя, ответил Руська.
- Ты чего такой задумчивый стал? Что там тебе Джим намолол? Предложил выучить китайский язык за одну ночь?
- Да уж лучше бы язык...
- Русь, я тебя совсем не узнаю... Сегодня же праздник! Что случилось, воробушек?
- Мне кажется, я ему не понравился... Строгий он какой-то. А что за номер он там говорил? Ноль Седьмой что ли?
- Его ж зовут Джеймс - как Джеймса Бонда. "Агента 007" смотрел? Вот и поэтому у него такое погоняло - "Ноль Седьмой" - еще со школы. А то, что ты говоришь "не понравился", это тебе просто показалось. У него манера так общаться. Он у нас деловой. Не бери в голову...
- Сереж, мне надо с тобой поговорить...
- А мы чего сейчас делаем? Давай, еще разок накатим - и можешь грузить мои уши хоть до рассвета! Теперь обязательный тост. За здоровье! И на здоровье...
- Серег, - начал Руська, ставя пустой стакан и нервно дергая подушку, - Я еще пацан совсем. Опыта жизненного с гулькин хуй...
- Бог мой! Как пафосно! - хохотнул Сергей.
- Не перебивай. Я серьезно... Мне не с кем посоветоваться, поэтому я в растерянности... Ты такой... хороший, заботливый. Ты очень классный мужик! Прости - парень... У тебя есть два названных брата. И ты предложил мне, я помню, тоже быть братом тебе. Так?
- Ты сообразителен не по годам... - съязвил Серега.
- Но ведь тогда и твои братья должны стать моими?.. А этот Джеймс, мне показалось, все-таки не очень ко мне настроен... Я же совсем не знаю их, а они - меня! Как я могу вслепую... В парандже только невест в Средней Азии замуж выдавали.
А от тебя никто и не требует принятия решения прямо сейчас, невеста ты моя! Я просто сказал, что хотел бы быть тебе братом. Потом... Когда ты сам будешь готов...
- Ну, допустим... Но жить-то ты меня зовешь сейчас? А как твои братья отнесутся к тому, что я припрусь?.. Здрасьте вам... "Нэ було - нэ було... - приво-о-озют..." - выдал Руська украинскую присказку, смешно вытянув губы.
- А чего тут непонятного? У нас тебе хорошо будет. Это не общага какая-нибудь. Денег с тебя за постой никто не берет. Даже, наоборот, тебе платить будут. Ты же повар? Вот и будешь у нас кашеварить. Нам как раз готовить некому. Считай, что тебя принимают на работу с предоставлением жилья.
- Ну... тогда это другое дело. Извини, я не понял тебя сразу... Навоображал себе бог знает чего... Я же думал, что... Ну, короче... Не важно...
- Да уж нет, Русик, ты все правильно навоображал. И это очень даже важно! То, что я тебе сейчас сказал (насчет повара и служебного жилья) - это для успокоения твоей совести. А то, что я тебе предлагал побрататься и то, что я люблю тебя, чертеняку, это уже к сердцу... К твоему открытому доброму сердечку. И это тоже чистая правда...
Сережка при этих словах перебрался на кровать, устроившись напротив Русика, и взял его за руки.
- Я понимаю, что тебе сложно сейчас разобраться во всем. Я даже согласен, если моя любовь будет... только "в одни ворота". Я не жду (по крайней мере, сейчас) ответных чувств. Только не отталкивай, разреши мне просто быть рядом, тихонько любить тебя. Ты такой хороший... Не презирай меня за это... Пожалуйста...
- Епть! Ну почему ты меня так обижаешь? Да у меня ж душа обмирает, когда ты говоришь мне такие вещи, я нереально тащусь... Но мне кажется, если один парень говорит другому, что любит, значит, он пидар... прости - голубой. И тот, кому говорят, тоже должен быть голубым. Ведь так? Ну, про тебя я уже все понял... А я-то ведь нормальный.
- Да, мне нравятся пацаны, хотя с девчонками в постели я тоже бывал! И братья мои такие же. Ну и что, что ты нормальный, а я ненормальный? Ты боишься, что я могу тебя совратить или изнасиловать?
- Да нет. Просто голубых крепко не любят у нас... Их презирают все...
- Тут ты прав. В нашей стране к голубым относятся, как к мусору, который надо вымести. Но чем же мы так плохи? Чем мы хуже других? Мы просто любим себе подобных. Неужели, за любовь надо так ненавидеть?! Это же абсурд!.. Ну а сейчас, после того, что ты узнал обо мне, ты, наверное, уже не захочешь со мной дружить? Да? Ты стыдишься меня?
- Нет. Ты хороший. И я не изменил о тебе мнения. Но, если мы будем вместе, значит, я тоже буду считаться пидарасом?
- А кто устанавливал критерии? Можно ли тебя считать пида... - нет, не нравится мне это слово! - можно ли тебя считать геем, если я у тебя сегодня сосал, и тебе было клево? Да и в ванной ты торчал, как слива в жопе - надо же, как точно сказал! А покажите мне хоть одного здорового мужика, которому было бы неприятно, когда ему сосут член. Какая разница, в чьем рту болт? И почему, скажи на милость, дрючить в попу бабу более эстетично и правильно, нежели то же самое, но в жопу парня тем же хуем?.. Секс может быть бесконечно разнообразен, и удовольствие можно получать совершенно по-разному. Кому какое на хрен дело до того, как и с кем ты кувыркаешься у себя в постели? Не на площади же! Главное, чтобы не было насилия и развращения малолетних. Мне так кажется... А что касается основных христианских заповедей и того, что церковь осуждает гомосексуализм, - так в тех же канонах секс, как таковой, вообще под запретом! Там говорится, что совокупление должно служить исключительно для продолжения рода. Значит все, чем занимаются по ночам миллиарды мужчин и женщин на протяжении многих тысяч лет - греховно и, значит, незаконно и должно быть осуждаемо! За исключением тех редких случаев, когда происходит зачатие... Так откуда такая избирательность в наказании грехов?! Хоть убей - не понимаю... Русик, я доходчиво объясняю?
- Да. Ты все говоришь, на мой неграмотный взгляд, правильно. А почему ты так дергаешься от слова "пидарас"? Голубой, пидарас... какая разница-то? Суть-то та же самая...
- Разница вообще-то есть. Голубые - это гомосексуалисты, то есть люди - в подавляющем большинстве - уже с рождения геи. У них тяга к однополым отношениям заложена в ДНК, так же, как цвет волос. Они, может, и рады быть обычными "гетеросеками" и некоторые скрывают свою суть, но все равно живут с ЭТИМ всю жизнь. А "пидарас" - это обидный термин зоны. Там так называют опущенных - петухов. Поскольку опускают (и насилуют потом), как правило, просто более слабых, то пидарасом может стать кто угодно - и гей, и натурал. Ты, как я вижу, не понимаешь само значение этого слова. Ты и произносишь-то его неправильно. Знаешь, как переводится слово педерастия?
- Никогда этого не слышал...
- Педерастия с древнегреческого дословно переводится как "любовь к мальчикам". Все это пошло еще с Древней Эллады. Все боги греческого Олимпа, за исключением бога войны Ареса и бога загробного мира Аида (Гадеса) любили мальчиков. Однажды Зевс, превратившись в орла, похитил, обессмертил и сделал своим наложником сына троянского царя Ганимеда. И теперь иногда геев тоже называют сынами Ганимеда.
- Ты так интересно все рассказываешь. Откуда ты все это знаешь?
- Читаю много. Ну, слушай дальше... По легенде, рассказанной Платоном, первоначально на земле, кроме мужчин и женщин, жили двуполые существа-андрогины, но затем боги разрезали всех людей пополам, так что каждый теперь обречен искать свою прежнюю половинку, так как "любовью называется жажда целостности и стремление к ней". Это не мои слова, так сказал дедушка Платон.
- Какие же эти боги были изуверы - живых людей пополам кромсать!
- Они же боги! А богам и дуракам закон не писан... Так вот, после того, как людишек покромсали, теперь мужчины, представляющие собой половинку прежнего андрогина, охочи до женщин, а женщины андрогинного происхождения падки до мужчин. Женщины, представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их привлекают другие женщины. "Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные... В зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен". Это опять не мои слова - я цитирую все того же Платона.
- Бля, как все запутано! Но ведь богов не существовало - это только легенды. А как все на самом деле было?
- А на грешной земле люди делали то же, что и на Олимпе. На острове Санторин перед храмом Аполлона до сих пор сохранилось много надписей типа: "Кримон совокупился здесь с мальчиком Дионисием".
- Они чего, прямо перед храмом пидарасились?
- Ну, не только... На Крите, например, существовал обычай похищения мальчика-подростка мужчиной. У них возникал свой мужской союз. Мужчина обучал его воинскому мастерству, а по вечерам... у них был секс. Когда срок обучения заканчивался, мужчина (их называли эрастами, то есть старшими любящими) вручал мальчику (их называли эроменами, то есть младшими любящими) три ритуальных подарка: воинское снаряжение, кубок и быка.
А быка-то на хрена? Парень что, на нем домой возвращался, что ли?
- Нет, мой любопытный юноша. Быка парень тут же приносил в жертву Зевсу. Потому что отношения между мальчиком и мужчиной считались священными и, заметь, почетными! А мальчик после возвращения домой начинал носить мужскую одежду и освобождался из-под опеки женщин. Он считался уже взрослым мужчиной. Его начинали уважать как мужчину. А, например, в древних Фивах существовал особый "священный отряд" из 300 любовников, который считался непобедимым, потому что "нет сильнее фаланги, чем та, которая состоит из любящих друг друга воинов", - так писал Ксенофонт. И лично я с ним абсолютно согласен. За своих братьев я тоже горло грызть буду, если что.
- А что стало с тем отрядом?
- Погибли все до единого в сражении, но не отступили и не сдались.
- Круто!..
- А вот в Спарте сексуальные связи с незамужними женщинами были вообще строго запрещены, а право на женитьбу мужики получали довольно поздно - все время воевали. Единственный выход - секс с мальчиками. Каждый достойный мальчик в Спарте должен был иметь своего эраста. Такие союзы почитались, как брачные, и продолжались до тех пор, пока у юноши не вырастали борода и волосы на теле. Глупые! Молодые ребята с волосами тоже очень сексуальны! Вот у Джима все тело волосатое, а он такой притягательный! М-м-м! Я его просто обожаю!..
- У меня тоже ноги волосатые, - ревниво оглядел себя Русик.
- Русена, ты вообще вне конкуренции! Хочешь быть моим эроменом? А я буду твоим эрастом...
- Давай, лучше, будем друзьями. Эти твои словечки... Слух режут...
- Как скажешь, мой сладкий. Про Древнюю Грецию еще хочешь послушать?
- Конечно, давай, продолжай...
- В Афинах педерастия была официально узаконена еще в VI веке до нашей эры. Там любовь к мальчикам ставилась в число благородных и почетных занятий. Вот как! Греческая скульптура часто изображает голое мужское тело. Но греческая гомоэротика довольно сдержанна, тут не встретишь откровенной порнографии. В обычных изображениях художники и скульпторы предпочитали небольшие члены, как у мальчиков. Мужчины у них изображаются без волос на теле и лобке, с небольшой мошонкой и сравнительно коротким тонким члеником, головка у которого закрыта даже при эрекции.
- Ну и у меня она бывает прикрыта, когда хер встает, - вставил Русик.
- Но у тебя он совсем не маленький! Да и яйца - что надо! Мне в тебе вообще все очень нравится... Надо как-нибудь запечатлеть твой красивый фаллос в скульптуре...
- Да у тебя просто мания на члены! - хохотнул Руська.
- А вот у греков, кстати, был развит фаллический культ, как, впрочем, и у многих других народов. Изображение эрегированного члена было не только символом плодородия, но и - ты не поверишь! - несло в себе и охранные функции. Греки даже ставили у своих домов и храмов специальные столбы, посвященные Гермесу - гермы, с человеческой головой и эрегированным членом.
- Там, наверное, такая елда была, что действительно все пугались, - заржал Руська.
- Наверное. Как у Луки Мудищева... - поддержал его Сергей.
- А это кто такой?
- Не слышал? Есть такой стихотворный порно-роман девятнадцатого века. Дам как-нибудь почитать. Уссышься!
- Не забудь только! Я никогда еще не читал порно-романов.
- Так, я продолжу... У греков любовь к юношам была даже более духовна, чем к женщинам. Хотя зрелый мужчина социально и стоял выше пацана, любви которого он добивался, но не мог с ним ничего сделать помимо его воли - он был почти рабом своей любви. Мог тенью ходить за полюбившимся мальчиком, но не смел даже объясниться ему в любви, пока тот не достигнет надлежащего возраста. И даже после этого последнее слово было все равно за парнем. Оба мучались в любви, как и многие сейчас. Старший - не смея прикоснуться лишний раз, оберегая своего младшего друга. А младший - оттого, что не мог объяснить своего состояния влюбленности ввиду отсутствия опыта. Ему просто хотелось быть рядом со своим старшим другом, видеть его, прикасаться, целовать, лежать вместе, и в скором времени он, естественно, так и поступал. Когда они лежали в обнимку, безудержный конь старшего приятеля находил, что сказать возничему, и просил хоть малого наслаждения в награду за множество мук... Поведение мальчиков подчинялось строгому этикету. Они должны были быть сдержанными, чтобы не оказаться "дешевкой". Самые красивые мальчики в Афинах пользовались почти таким же почетом, как герои спорта. А спорт в Афинах ценился выше всего! И хотя, там легально существовала мужская проституция, а любить мальчиков было вполне в пределах нормы, - афинянин, уличенный в сексе с другим мужчиной за деньги, лишался своих гражданских прав и его все осуждали... В Древнем Риме тоже существовала однополая любовь, но пассивами там могли быть только рабы и зависимые люди. Бытовая римская эротика подчеркнуто бисексуальна: важен был не пол партнера, а то, какое удовольствие он доставлял... Многое из того, что тебе наговорил здесь, я сам читал, когда учился в художественном училище. Мы проходили там искусство Древнего мира. Но я тебя уже изрядно заболтал, наверно, мой воробей? Ты вон, почти спишь уже, носиком клюешь... Ну что? Теперь ты и дальше будешь осуждать голубых?
- Да я, лично, ничего не имею против голубых, розовых. Просто для меня все это еще очень непривычно и необычно. Меня никогда раньше не возбуждали парни. Да и за девками-то, откровенно говоря, бегать некогда было. Но сегодня в лесу и в ванной я от тебя такой кайф словил, что вряд ли это скоро забуду. Я, наверное, еще бы не отказался... И целоваться мне с тобой прикольно! И вообще - мне почему-то захотелось с тобой полежать рядом, как тем греческим пацанам... Сережа, иди сюда, - я хочу тебя обнять...
Сергей в секунду скинул с себя шорты и нырнул к Руське под простыню. А тому и раздеваться не надо было. Все его шмотье представляло сейчас из себя комок засыхающей глины на полу ванной комнаты.
Молодые тела прижались друг к другу, сплетаясь руками и ногами. Губы одного ласкали губы другого. А напряженные члены жаждали секса, нервно подрагивая. Головы ребят не были заняты в эти минуты решением глобальных социальных проблем. В висках обоих опять пульсировало лишь одно слово: "Хочу, хочу, хочу...". Сергей в награду за долготерпенье наконец-то получил свой главный приз - доступное тело Руськи. И наслаждался теперь в полной мере всем, до чего только могли дотянуться его руки, к чему только могли прикоснуться нежные губы и язык...
Руська, раскрепощенный вином и убаюканный нежным воркованьем Сережки, с удивлением и восторгом начал обнаруживать у себя на теле все новые и новые эрогенные зоны. Он еще не знал, что это именно так называется, а просто чувствовал, как под нежными умелыми пальцами Сергея кожа в самых неожиданных местах вдруг становилась очень чувствительной и от нее расходились приятные упругие волны. Они, то и дело, вызывали ответные вибрации в паху - Руська в эти мгновения замирал в сладостном томлении, а кожа покрывалась смешными пупырышками. Казалось, еще чуть-чуть - и эти вибрации войдут в некий резонанс, мощный оргазм захлестнет разум окончательно...
Но Сергей не останавливался. Он продвигался дальше и исследовал уже другой участок тела... И опять, уже в другом месте, что-то начинало вибрировать под тонкой мальчишеской кожей, даря умопомрачительный кайф. С каждой такой "находкой" из напряженного члена Руськи сочилась прозрачная жидкость и стекала по животу в ложбинку аккуратного пупка - тот уже весь был дном целого озерца стекающей смазки. Казалось, еще минут пять такой сладостной пытки, и этот маленький пруд выйдет из берегов, заливая и делая липким уже весь живот... Но этому не суждено было случиться - Сережкины губы добрались, наконец, и сюда. Он выпил и вылизал всю эту ароматную жидкость, щекоча пупок своим неунывающим горячим языком. В следующий миг этот розовый язычок уже гулял по всему стволу члена, то и дело, щекоча безволосые яички.
Сергуня, я больше не могу... - взмолился Русик, - я сейчас или умру, или кончу...
И Сергей выбрал последнее. Он на всю длину всосал в себя хуину Руськи и тут же захлебнулся хлынувшим горячим клеем...
- ...Я согласен, - отчетливо прозвучал Руськин голос в полной тишине минут через пять. Он лежал в обнимку с Сергеем головой на его плече, и Серега изредка ворошил юношеские волосы.
- На что ты согласен? - не понял Сергей.
- Я согласен с тобой жить и быть твоим эрото... не помню, как там называется, короче - согласен быть твоим любовником и братом. Я согласен быть голубым...
Это было неожиданно и по-юношески трогательно... Сергей улыбнулся, поднял руками Руськину голову и заглянул в его угольные глаза:
- Ты так решил? И не пожалеешь?
- Нет, не пожалею. И еще я хочу сказать, что люблю тебя. Теперь я это знаю точно! - отчеканил Русик, не моргая.
- Родной мой... Воробушек мой ненаглядный... - зацеловывал своего избранника Сережка, - Я тебе обещаю - тебе будет хорошо со мной. Любимый мой... Заинька мой... Бля-я! Как же я рад!
Но это были еще не все признания... Руська отстранился от целующего его Сергея и - опять категорично - заявил:
- Я хочу твой хуй.
- Что мой...? - опять не понял Сергей.
- Я хочу попробовать твой хуй...
- ?
Он спустился к Сережкиному паху и, пристально рассматривая гениталии, взял в руку торчащий член. Затем приблизился и понюхал...
- Чем пахнет? - смеясь, поинтересовался Сергей.
- Пахнет тобой... Не смейся. Я тебе еще не рассказывал, что у меня очень чуткий нюх? Я легко отличаю людей по запаху. Когда знакомлюсь с кем-то, первое, что делаю, - начинаю обнюхивать человека. Если внешний запах можно замаскировать духами, одеколоном, дезиком, то запах, который идет от самого человека, не замаскируешь ничем - мой нос сразу улавливает те ферменты, или как их там называют, феромоны, которые он выделяет. Если запах мне не подходит, я чувствую это сразу. Причем он у всех разный: у кого-то кисловатый (даже в носу щипать начинает), у кого-то сладкий, у кого-то приторный до тошноты. Некоторые пахнут наподобие какого-то цветка или карамельки (есть и такие). Я не говорю, что, если кто-то пахнет не так, то я не буду с ним дружить - к этим запахам со временем привыкаешь. Я, например, даже могу по запаху определить, когда у бабы месячные. Некоторые в этот период пахнут, как свиноматки, хоть и моются каждый день. Если я еду в транспорте, то это пытка настоящая! Эти потные тела - просто жуть! Сразу слышно, кто моется постоянно, а кто - нет. Я и поваром пошел, потому что к запахам неравнодушен. По нюху запросто могу определить: из чего сделано блюдо и даже чего в нем не хватает. Да-да, не смейся...
- Русик, да ты же уникум! Тебе надо было не в повара идти, а в "нюхачи", в парфюмерию, - засмеялся Серега.
- Я бы не против, но там надо много учиться. Необразованного человека с улицы не возьмут.
- А ты смотрел фильм "Парфюмер"?
- Да, смотрел. Мне он не понравился, это что-то ужасное... Мне очень много запахов нравится, особенно цитрусовые. От лимона вообще торчу, а от сандала почти кончаю... В полной мере ощущаю запах травы и сена - нравятся оба. Запах весны чувствую. И осени... Слушай, ты совсем меня заговорил! У меня не для того твой хуй в руке греется, чтобы поболтать с тобой... Не отвлекай больше.
Русик очень осторожно обхватил член кольцом одних губ, не прикасаясь языком, и подержал так пару секунд. И только после этих непонятных манипуляций принялся облизывать ствол и нежно посасывать, беря неглубоко в рот. У Сергея внутри пели фанфары! Он смотрел на все происходящее и не мог поверить в реальность этого. Он давно уже соскучился по настоящему сексу, но то, что сейчас минет ему делал именно Русик, которого он успел полюбить и хотел безмерно, умножало остроту ощущений в десятки раз. А юный рот, между тем, все увереннее и сильнее вбирал в себя Сережкину палицу и щекотал залупу языком.
- Все. Все, родной, - торопливо заговорил Серега, чувствуя приближение финала и отстраняя Руськину голову, - Хватит, я уже готов...
- Я хочу попробовать твою молофью, так же как ты, - упрямо ответил Руська и опять схватил выпавший член ртом.
Дальше Сергей уже сдерживаться не мог. Он судорожно вцепился руками в постель, засучил ногами, откинул назад голову и громко застонал. Его живот начал ритмично напрягаться, а Сережкина пушка стала обстреливать Руськин рот беловатыми ароматными каплями...
- ...Да, солоноватая... - проговорил Русик, вымазав себе всю рожицу этим йогуртом, - а пахнет, все-таки, мокрой штукатуркой...
- И как тебе этот запах?
- Мне - не очень, если честно... А ты часто так пахнешь, - я давно почувствовал.
- Наверное, потому, что дрочу постоянно... - пояснил Серега, - на море не с кем сексом заниматься, приходится самому себе счастье устраивать... Да вот теперь и ты появился...
Он наклонился над Руськиным лицом и стал губами убирать с него остатки своей спермы:
- А я не брезгую... Даже нравится...
Заснули они далеко за полночь. Русик часто стонал во сне (видимо ныла больная нога), и Сергей заботливо поправлял ему подушку и укрывал простыней. Утром он встал пораньше и сходил в поварскую предупредить о болезни Руслана. Потом быстро перекусил и принес в номер завтрак своему другу.
- Соня мой больной, как спалось? - проворковал Сергей, целуя приятеля, - Кушать хочешь? Я принес кое-что...
- Который час? - сразу встрепенулся Руська, вскакивая, и застонал от боли, - Еб!.. Я ж на работу опоздал...
- Не дергайся. Никуда ты не опоздал. Я уже договорился с твоим шефом, что ты при смерти и пока не можешь ходить на работу...
- Так мне ж платить не будут за прогулы, - огорчился Руська.
- Вот ты крохобор! - хохотнул Серега, - Хорошо. Я беру тебя на работу.
- Поваром? - удивился Русик.
- Да нет пока. Ты будешь у меня работать натурщиком. Художникам нужны натурщики, чтобы творить. Оплата у них почасовая. Тебе, так и быть, заплачу оптом сразу за неделю. Штуки баксов пока хватит?
- Мне тыщу зеленых?! Всего за неделю?! - глаза Руськи увеличились раза в два. - Да я тут за месяц на двух работах столько не зарабатываю. Ты шутишь!
- Я серьезно, - подтвердил Сергей, доставая из кармана портмоне и отсчитывая десять сотенных.
- Да ты что! Нет, я не возьму. Не могу я. Не хочу, - засопротивлялся Руслан.
- И не думай спорить. Это и так мало, - убеждал его Сергей, - А ты знаешь, сколько у нас в городе за разовый вызов красивые мальчики берут? Четыре-пять штук деревянных. Вот и посчитай. Я тебе еще мало предлагаю...
- Серый, так ты меня снимаешь? - насторожился Руська, - Или нанимаешь на работу натурщиком?
- Не надо меня подкалывать. Ты для меня не "девка с панели". Русь, блин, я ж тебе предложил стать своим БРАТОМ! Держи деньги. Это за работу... И за прогул на работе... Все! Муля, не нервируй меня больше! Давай вставай, а то завтрак стынет. А я посмотрю пока, что тебе одеть из своей одежды. Твою глину я уже выкинул - стирать бесполезно. Мы с тобой примерно одного роста, так что джинсы подойдут. Талия у тебя, правда, как у Гурченко, но это ничего - ремнем затянешься, а футболки с рубашками и так нормально будут. Держи...
- Да у меня в сумке есть что надеть...
- Потом свою сумку притащишь, когда на ногу сможешь ступать. А пока живешь у меня, будешь носить мою одежду.
Пока Руська одевался, Сергей неотрывно изучал его тело:
- Да уж... Как после хорошей драки... Вся жопа в синяках и ссадинах... И спина тоже... И руки... Хорошо же мы вчера прогулялись...
Так Русик поселился в номере у Сергея... Чтобы не злить администратора, Сергей взял у Русика паспорт и оформил его поселение официально - заплатив, конечно...
Прошла неделя... Парнишка уже мог, прихрамывая, вполне сносно передвигаться, но Сергей на работу его так и не отпустил. Он заплатил ему уже за следующую неделю "натуры", и Руська чувствовал себя крупным олигархом. Он был беспредельно счастлив. Фортуна не просто повернулась к нему кормящей грудью, а взяла на руки и нянчила, проявляя все свое внимание... Он и сам не заметил, как про себя стал считать Сережку своим старшим братом и не отходил от него ни на шаг. Им некогда было скучать. Сергей оказался потрясающим выдумщиком, изобретая им обоим все новые и новые занятия и развлечения. Скука тут не жила. Она даже глазком сюда не заглядывала... До конца лета оставалось еще целых две недели - целых две недели нежданно свалившегося безмерного счастья!..
жизнь порой делает такие лихие зигзаги, что удержаться в седле бывает просто немыслимо...
Как-то Руська решил наведаться в свою поварскую. Он чего-то замешкался у дверей и услышал голоса двух поварих: Никитичны и Егоровны (так их все называли). Бабы по обыкновению перемывали всем косточки. Но как раз сейчас они говорили именно о Руське. И тот с любопытством прислушался, замерев.
- ...А Руська-то наш, слышь, Егоровна, вот уж никогда бы не подумала... И ведь такой скромный мальчик был...
- А что?
- Как что? Он же с мужиком с одним снюхался. И живут сейчас вместе у него в номере. Мне горничная рассказывала. И етим... как его... сексом там занимаются!
- Да ты что!! О-о-о!
- Вот те крест! Охальники такие!..
- А как же это? Мужик-то с мужиком?
- Ну, ты у нас совсем дремучая! Как-как... В жопу ипутся там... Не знаю, - я свечку не держала...
- Да ну? С чего ты взяла?
- Да горничная же говорила... Простыни у них все в пятнах желтых, да... А тому-то что? Он, говорят, художник какой-то. Ему для вдохновения молоденьких подавай! Был у нас в прошлом годе один... не то тоже художник, не то писатель... Так тот девчонок молоденьких все соблазнял. Наобещает им с три короба - и что жениться хочет, и что любит... Они и растают, бедные. А потом наигрался и уехал по-тихому... и никого с собой не взял. Одна так убивалась. Говорит - я же от него ребеночка хотела...
- Ой! Ну и дела! А Руська-то что?
- И ему, наверное, наобещал там незнамо чего... Он же сиротинушка. Кто поманит, за тем и пойдет. Жалко парня. Совратят вот такие художники, а потом бросят...
- Ох... И что, действительно, у них там что-то было?
- Ну, я ж тебе, Егоровна, о чем толкую. Мне горничная сама рассказывала. Они вдвоем все время. А чего, ты думаешь, он работу бросил? Этот купил уже его - за постель-то платить надо! Вот попал парень... А тот вот скоро соберется да умотает. А Руську бросит, конечно... На черта он ему сдался? Голь перекатная...
- Да-а-а... Дела-а-а...
Русик, весь красный, опрометью выскочил на улицу. Он бежал, сам не зная и не видя куда. Оказавшись у каких-то мусорных баков, он присел и заревел в голос, уткнув голову в колени. В голове у него все крутился и крутился тот разговор в поварской. Как заноза вошел в самую глубину сердца и пребольно саднил теперь... Вот же стервы!
"А может и правы бабы... Зачем я этому Сергею сдался? Я ж ему совсем не ровня... Действительно, ничего не умею и не знаю. А он саму Строгановку закончил! Картины свои за бугром продает... Точно говорит Никитична - наиграется и укатит по-тихому... Ну и хуй с ним! И не нужны мне его деньги! Жил нормально и проживу дальше... Размечтался, блин... Мечтатель хренов! Все... На фиг! Не хочу ждать, пока меня прокатят. Лучше сам уеду. Завтра же утречком и уеду. Как раз автобус рано будет..."
...За окном уныло плыл равнинный пейзаж. Зажаренные на солнцепеке поля перемежались с тенистыми, но пыльными лесополосами.
"Мусора в них, наверное, навалено как... Как всякого хлама в моей бедной голове сейчас", - подумал Руслан и, откинув голову в кресле, закрыл глаза. Тут же возник образ Сереги. Со смеющимися озорными глазами, нежными трепетными руками. Сразу же вспомнились последние ночи... Руська обеими руками впился себе в промежность, чтобы скрыть неуправляемый стояк. Щеки горели румянцем, а губы пылали, вспомнив умопомрачительные Сережкины ласки.
"А может, не надо было уезжать?", - бором стоматолога сверлила в мозгу неотвязная мысль. И тут же другой внутренний голос спорил внутри: "Но ведь все, что случилось на море, - это сплошной бред, больная фантазия! Невозможна настоящая любовь между парнями! Это всего лишь похоть, обернутая в яркий фантик красивых слов и вздохов. Ни о каких долговременных отношениях и речи быть не может! Санаторный роман обречен лишь на длительные воспоминания, а никак не на продолжение в буднях".
- Да какой же это бред?! - упорствовал первый голос, - Те безлунные ночи в море - бред? Те нежные бабочки губ - бред? А щенячьи глаза? Это нельзя сымитировать! Руками можно обмануть, но долгим любящим взглядом - никогда! А его жизненная история? Его братья?
- Вот-вот! Братья! Можно представить их удивление и брезгливый взгляд при встрече: "А это что за щенка ты подобрал? Поиграть, потискать - пожалуйста! А в дом-то на хрена тащить?" Ну и хорошо бы ты смотрелся там, в дверях! Лучше уж переплакать сейчас, чем потом при воспоминании стыда, когда тебя, не пропустив дальше порога, пнут под зад...
- Все это из области больного воображения! - спорил первый голос, - С чего вообще взялась мысль, что братья настроены против меня? Тот телефонный разговор прошел вполне нормально. Да и разве можно вообще судить об отношениях между людьми по телефонным разговорам?! А может, как раз, когда ты позвонил человеку, у него в это время живот пучило или зуб заболел? Или он смотрит интересный фильм, а ты отвлекаешь его своими дурацкими откровениями? Не может у Сережки быть плохих братьев, раз он сам такой... Такой невозможно хороший и ласковый!
- ...Вот-вот! Невозможно! Таких ласковых и хороших в жизни не бывает. Это лишь маска для обмана таких доверчивых неискушенных мальчиков, как ты! Пройдет месяц, и от всей его ласковости не останется и следа! Особенно, когда ты, к примеру, заболеешь и не сможешь подставить ему то, что он хочет...
- А вот тут как раз - слабость аргументов! Болезнь уже была! И как же он ухаживал! Как был предупредителен и отзывчив! Нет, что ни говори, а это внезапное бегство - не что иное, как предательство. Стыдоба сплошная! Такие чувства были! Так голова кружилась от счастья! У обоих... И нате вам! Взял и сам все испортил. Наверное, не достоин я вообще никакой любви. Не входит она в план жизни. Стряпал бы себе на своей кухне и не отвлекался на всякие глупости.
- Это - другое дело! - вторил второй голос.
Внутренние спорщики неожиданно пришли к согласию. Но отчего же так ноет под ложечкой? Почему такая невероятная тоска все гложет и гложет плоть? Отчего душа плачет и бьется, как птица в тесной опостылевшей клетке? Отчего она так упорно стремится вернуться обратно, к Нему?..
Опять перед сомкнутыми глазами поплыли картинки уходящего лета с Сережкой в центре.
"Да, Сережа в эти последние дни был неизменно в центре всего моего внимания, - опять подумалось Руське, - Я уже и не представлял как мог жить без него до того. И на хуя я потащился в эту долбаную поварскую?! Почему я не вбежал и не послал на хер этих баб после того, как услышал, как они полощут своими грязными языками чистейшее имя моего друга?! Ведь мы же стали настоящими друзьями! Бля! Что я говорю? Мы стали почти семьей!.. Ну, теперь уж все равно. Ты сделал этот шаг. Письмо написано (и, наверное, уже прочитано), а ты уже катишь все дальше от той жизни. Выбор сделан! Время не ходит вспять. Осталось только забыть..." - подозрительно согласно вторили сразу оба голоса внутри...
Все, что могло, уже случилось. Впереди лишь забвение и серые будни... Остается лишь нервно вздохнуть и сглотнуть нескатившуюся слезу...
Руслан открыл красные глаза, потер их рукой и бессмысленно уставился в окно. Там ничего не изменилось. Лишь безжалостнее жгло солнце...