— Привет, Брэндон, — резко сказала женщина. Я сразу поняла, что старая грымза меня просто не любит. А ее муж мысленно снимал с меня одежду. Он ни разу за весь разговор не отвел взгляда от моей груди.
— Привет, Миранда, привет, Саймон, — сказал Брэндон. Он протянул руку, чтобы пожать ее мужчине, но им было трудно схватить друг друга за руки, потому что Саймон, очевидно, нашел мои сиськи более интересными, чем рука Брэндона.
— Мона, это — родители Мириам, — сказал Брэндон.
— У тебя уже есть известие от нее? — спросила Миранда.
— Нет, — грустно сказал Брэндон.
— Что ж, ты не облегчаешь ей задачу, — отрезала Миранда. — Кто знает, возможно, она наблюдает за тобой и пытается решить, не пора ли уже вернуться к тебе. Она может увидеть, как ты гуляешь с одной из своих студенток, и получить неверное впечатление. Помни, если хочешь, чтобы она когда-нибудь вернулась к тебе, то нужно дать ей знать, что ты готов.
Эта старая сука была сумасшедшей. Она пыталась заставить Брендона почувствовать себя виноватым, и я разозлилась.
— А может, он уже забыл о ней и его не ебет, вернется она или нет, — сказала я.
Миранда выглядела так, будто пыталась проглотить баскетбольный мяч, а тот застрял у нее в горле.
— Я имею в виду, только между нами, что именно Миранда, твоя дочь, все испортила. Брэндон легко может заменить ее кем-то помоложе и посвежее. И то, как она бросила его, было похоже на то, что сделала бы шлюха. Ему без нее лучше.
Миранда внезапно вдохнула и покраснела. Ее муж старался не смеяться. И вдруг, хотя он все еще смотрел на мои сиськи, старик мне понравился.
Миранда все еще глотала воздух и пыталась придумать, что сказать. Было похоже, как будто на официальном обеде она обнаружила в тарелке дымящуюся какашку.
— Она не понимала, как ей повезло, — продолжила я. — Ей особенно повезло, если учесть, что у нее, ммм, нехватка активов. Не многие мужчины ныне кидаются на такие костлявые худющие скелетообразные типы фигур, а еще у нее как бы длинные зубы.
Брэндон схватил меня за руку и потащил к машине.
— И тем более, я — не его студентка, мы просто живем вместе, — сказала я, когда он пытался побыстрее оттащить меня. — Было приятно с тобой познакомиться, — закричала я, когда он закрывал дверь.
Брэндон кипел. За всю дорогу домой он не сказал ни слова. Я впервые увидела Брендона таким. Я была уверена, что он рассердился, но не могла понять почему. Был ли он зол на эту глупую старуху или на меня?
Войдя в дом, я пошла и убрала новую одежду. Я посмотрела на все, кроме купленного платья. Я даже не осмелилась посмотреть на него из страха, что мне снова снится сон. Брэндон пошел и положил в гараж несколько своих пакетов.
— Что ты хочешь на ужин, Брэндон? — спросила я его, когда он возвращался из гаража. — Думаю, нам следует подождать моего массажа до ужина.
— Лучше сразу, — отрезал он.
— Почему? — спросила я. — Я просто хотела немного подождать, потому что мне нравится, когда ты меня массируешь. Я просто хотела сначала поужинать, чтобы потом этим насладиться.
— Мона, если я сделаю его сейчас, то, наверное, все равно разозлюсь и в конечном итоге отшлепаю тебя по заднице так, как ты того заслуживаешь, — сказал он.
Не знаю, зачем я это сделала. Я знала, что тут что-то происходит, чего я не понимаю, но все равно сделала это. Я просто начала смеяться над ним как над сумасшедшим. Как будто я пыталась разозлить его еще больше, чтобы заставить его сделать это. Еще до того как я успела понять, что происходит, Брэндон поднял меня, отнес к дивану и уселся, уложив меня поперек своих колен. Я начала извиваться, будто пытаясь вырваться, но не делала ничего, что на самом деле помогло бы мне встать. Также я не сказала ни слова. Мне требовалось, чтобы он оставался злым. Я была уверена, что если попрошу его этого не делать, он остановится.
Брэндон поднял руку и шлепнул меня по заднице, а я просто перестала двигаться. Мне было так тепло, когда он обнимал меня, пытаясь не дать убежать, хотя на самом деле я бы не двинулась, даже если бы он попросил меня об этом.
Он снова шлепнул меня по заднице, и я издала легкий стон. Я и впрямь считаю, что Брэндон подумал, что это было больно, потому что третий удар был мягче. После второго удара моя киска начала увлажняться, а мои соски вылезли, как ластики. Я была рада, что на мне не было юбки, потому что, если бы она поднялась, он, вероятно, увидел бы мокрое пятно на моих трусиках. Я совсем замолчала, ожидая следующего удара. Мои ноги слегка раздвинулись, и когда его рука ударила меня по заднице, то по инерции коснулась кончиками пальцев моего закрытого джинсами влагалища. Я была на небесах. Я невольно начала тереться промежностью о его ногу.
Я была уверена, что если он продолжит, я кончу. Бывали ли вы когда-нибудь в одной из тех неловких ситуаций, когда испытываете сильный стресс и понимаете, что чувствуете запах, и вам нужен душ? Вы надеетесь, что никто не почувствует ваш запах, но не можете просто уйти в этот момент, потому что вы — на работе или что-то в этом роде. Ну, вот так я себя и чувствовала. Каждый раз, двигаясь, я чувствовала запах своей киски. Она истекала, и я надеялась, что Брэндон не почувствует ее запах, потому что на самом деле не хотела, чтобы это когда-либо прекратилось. Я уверена, что он думал об этом как-то тупо, как мачо, как будто вбивал в меня дисциплину. Но для меня это был особенный момент, потому что Брэндон прикоснулся к моей заднице по собственному желанию, так что, в тот вечер мой массаж был другим.
И как вы могли понять, как раз перед тем, как я достигла точки невозврата, он остановился. Он позволил мне встать, и я отряхнула заднюю часть штанов.
— Брэндон, я отплачу тебе за это, — пробормотала я. Затем я посмотрела на него и увидела, как по его щекам текут слезы.
— Мне очень жаль, Мона, — сказал он. — Я просто разозлился.
— Брэндон, дорогой, все в порядке, — сказала я. Я схватила его за подбородок и заставила посмотреть на себя. — Может, я немного странная, но мне это понравилось.
Я одним из пальцев вытерла слезу с его щеки и лизнула этот палец.
— Ммм, соленая, — сказала я. — Интересно, что еще у тебя есть, что может быть солоноватым?... И, Брэндон, я отплачу тебе за это. — Он кивнул, а я пошла готовить ужин. Перед тем как начала, на кухню зашел Брэндон и сказал, что заказал пиццу, поэтому мне не нужно готовить. Я улыбнулась ему и сказала, что мы, конечно, съедим пиццу, поскольку он ее уже заказал, но я хотела бы, чтобы он знал: мне нравится готовить для него и заботиться о нем. Он выглядел удивленным. Тут как раз пришел доставщик пиццы, я взяла бокалы для наших напитков и отнесла их в гостиную, чтобы мы могли расслабиться и посмотреть телевизор, пока едим.
Мы присели, но я притворилась, что моей заднице еще слишком больно, чтобы сесть на нее, поэтому легла животом на диван. Брэндон включил телевизор, и мы ели и смотрели на самых глупых преступников в мире.
Когда мы закончили еду, я спросила Брэндона, почему он так разозлился на меня? Он сказал, что Миранда — старая женщина, чья дочь сбежала неизвестно куда. Мириам была единственным ребенком Миранды, поэтому она переживает утрату сильнее, чем любой из нас. Если ей хочется создать впечатление, будто в том, что Мириам сбежала, есть его вина, он с этим бременем справится. Лишь бы это облегчило ее боль.
Я объяснила ему, что моя задача — заботиться о нем, и что пока я могу дышать и думать, я никогда не позволю никому причинить ему боль или оскорбить, независимо от того, является ли он пожилой женщиной или нет. Он улыбнулся, но посоветовал мне подумать об этом так, как если бы у меня была дочь, и она сделала что-то подобное. Родители никогда не хотят верить, что их дети — монстры.
Я растянулась на диване как кошка, и отодвинула плечи назад, чтобы грудь сильнее выдавалась. Затем спросила его, нельзя ли мне сделать массаж. Он подошел к дивану и взялся за мои плечи.
— Брэндон, ты тоже пытался защитить меня, — сказала я, когда он начал массировать.
— Ммм? — сказал он.
— Это ведь именно то, что ты делал сегодня утром? — спросила я. — Когда ты накинул на меня свою куртку. Было холодновато, и ты не захотел, чтобы кто-то увидел, как торчат мои соски. — Я заметила, что он перестал массировать, а его руки стали более напряженными, чем мои плечи.
— Это не так, — сказал он. — Послушай, Мона...
— Тогда что же это было? — спросила я. — Я слишком уродлива, чтобы на меня смотреть? — Он начал смеяться и попытался сменить тему.
Я продолжала возвращаться к ней. Наконец, он просто выдал:
— Мона, не все на планете вращается вокруг твоих сисек. Я бежал за тобой и продолжал смотреть на твою попу. Ты знаешь, как тяжело бежать, когда твой член торчит, как чертов флагшток?
И тут начала смеяться я.
— Прости, Мона, но я — тоже человек, — сказал он.
— Брэндон, я считаю это комплиментом и шагом в правильном направлении, — сказала я.
Я снова устроилась поудобнее и позволила двигаться его волшебным пальцам. Когда он добрался до моей поясницы, ему пришлось провести там больше времени, потому что мышцы были и впрямь сильно сжаты. Едва он услышал, как я вздохнула и расслабилась, как перепрыгнул к моим ногам.
— Подожди, Брэндон, — сказала я. — Нам надо делать все правильно.
Я сняла джинсы и вернулась на место. Я вела себя так, будто быть рядом с ним в одних трусиках — это нормально. На самом деле это было стрессом для нас обоих. Я хотела, чтобы он кое-что попробовал, а он боялся, что сделает это. Он взял себя в руки и начал растирать мне заднюю часть ног чуть выше колен.
— Хм, Брэндон, ты пропустил всю область от моей поясницы до того места, где ты находишься сейчас, — ухмыльнулась я.
— Но, Мона... — сказал он.
— Нет, Брэндон, не «но, Мона», правильнее говорить: «задница Моны», — сказала я. — И не веди себя чересчур щепетильно. Пару часов назад у тебя не было проблем с прикосновением к ней, когда ты меня отшлепал. Ты хочешь, чтобы я стянула трусики, чтобы ты смог увидеть, насколько она красная? Ей тоже нужно немного любви и заботы.
Брэндон начал массировать мою попу. Это было лучшее чувство, которое у меня когда-либо было. Я даже немного раздвинула ноги, надеясь, что он увидит, что там, под этими трусиками. Почти слишком скоро он начал спускаться по моим ногам. Удивительно, но на этот раз Брэндон не обработал мои ноги спереди. Но я сжалилась над ним и сделала вид, что не заметила. Я была уверена, что он вышел из комнаты потому, что не хотел, чтобы я увидела в его штанах палатку.
В ту ночь я боялась своих снов, поэтому мастурбировала перед тем как заснуть. На следующее утро я проснулась счастливой и побежала посмотреть, не встал ли Брендон. Он не только встал, но и был уже одет.
— Ты долго копаешься, — сказал он.
— Дай мне переодеться, — сказала я. Потом посмотрела на него и поняла, что он одет не для нашей утренней тренировки.
— Брэндон, куда мы собираемся? — спросила я.
— Мы собираемся на блошиный рынок автозапчастей, — сказал он. Мои глаза загорелись. И он посмотрел на меня, как на сумасшедшую. — Мона, тебе вообще-то не требуется туда ехать.
— Брэндон, а я как раз хочу поехать, — сказала я. И так и сделала. Первая причина была в том, что я любила машины. А во-вторых, мне просто нравилось проводить время с Брэндоном. Я бы с удовольствием сидела вместе с ним и просто смотрела, как растет трава. Даже лишь подумав об этом, я поняла, что это правда, и что я все ближе подхожу к линии разграничения между нормальным человеком и лохом.
***
Мы провели большую часть дня, просматривая разложенные детали и копаясь в корзинах с ними. Там было несколько автомобилей для продажи, и я говорила Брэндону о том что мне нравилось в их окраске и о том, как я смогла бы лучше отполировать эти машины воском.
Затем Брэндон купил несколько деталей.
— Брэндон, зачем ты их покупаешь? — спросила я. — Этот карбюратор предназначен для Bоss 302 1969 года выпуска, а у нашего Мустанга — система впрыска топлива.
— Я скажу тебе, когда вернемся домой, — сказал он. Этого так и не произошло. Когда мы вернулись, он полностью сменил тему.
— Мона, чтобы отблагодарить тебя за то, что сегодня ты провела время со мной, я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь на ужин. Будет хорошо, если ты выйдешь куда-нибудь, — сказал он, — даже пусть и с такой старой окаменелостью вроде меня, который всего лишь твой друг.
Я думаю, он, должно быть, не заметил, как загорелись мои глаза.
— У тебя есть хорошее платье, которое ты могла бы надеть? — спросил он.
Я бросилась вверх по лестнице в душ. Я вымыла волосы и высушила их феном, а затем заплела их в одну длинную косу, перекинув ее через плечо. Затем я накрасилась и надела платье, что купила накануне. Это было обтягивающее шелковистое китайское платье, которое я надела с самыми милыми маленькими туфлями без каблуков, которые вы когда-либо видели. Ноги я оставила голыми. Платье было идеальным. Оно подчеркнуло округлость моей попы и мою узкую в обхвате талию. Верхняя часть стягивала и едва удерживала мой бюст. Когда я спустилась по лестнице, Брэндон сидел на диване и храпел.
— Брэндон, ты — притворщик, — закричала я. — Вставай и идем.
— Все еще суббота? — пробормотал он. — Это все еще апрель 2012 года?
Потом он посмотрел на меня, и его челюсть отвисла.
— Мона, ты очень хорошо выглядишь, — сказал он.
Этот ужин был волшебным. Он отвел меня в итальянский ресторан. Я никогда раньше не была во взрослом ресторане. За ужином у нас было вино, а не всякие дешевые спиртные напитки. Для меня самым ярким событием вечера стало то, что Брэндон пригласил меня на танец. Он взял меня за руку и вывел на танцпол. Я не умела танцевать, но притворялась. Мы начали танец на удобном расстоянии друг от друга, но я заметила, что были пары, танцующие ближе друг к другу. Я втянула Брэндона в себя и толкнулась своими сиськами о его верхнюю часть живота. Это вызвало немедленную реакцию, что заставило меня пожалеть, что я не была на несколько сантиметров выше, потому что, при таком его стояке я могла бы подтянуть вверх свое платье, и он бы проскользнул прямо внутрь. Прижимать его к себе, заставив обхватить меня руками, было волшебно, но в то же время это сводило с ума.
Именно тогда я осознала, что являюсь полноценным натуральным лохом. Я ничего не вынесла из примера моего отца или Брэндона. Я полюбила его. Я очень хотела его, и ничего не могла с этим поделать. Трагедия всего этого заключалась в том, что мы оба знали, что он все еще одержим той сукой, что его бросила.
Мы кружились по полу, крепко обнимая друг друга, и мне не хотелось, чтобы это когда-либо закончилось. Но для лохов дела никогда не заканчиваются хорошо. Я знала, что моему счастью суждено закончиться трагедией.
Танцы никогда не были в моем списке приоритетов. Я знала, что многие люди всегда были в восторге от танцев, и теперь понимала, почему. Людей зажигали не тряска, не скачки вверх-вниз, не рывки, которые практикуют в большинстве танцевальных клубов люди моего возраста. Это были медленные, романтичные, ритмичные движения и едва замаскированные потирания друг о друга, которыми мы занимались сейчас. В том, что два человека двадцати с чем-то лет виляют задницами на расстоянии метра друг от друга, не было ничего сексуального. Но тут было совсем другое. С каждым шагом я пыталась еще сильнее приблизиться к Брэндону.
Если бы это было возможно, я бы превратила нас из двоих в единый шар сплавленного людского естества. Мои сиськи прижались к нему, а соски быстро затвердели. Его член становился все тверже с каждой секундой, и ему было неудобно от того, что мы делали. На нас стали посматривать люди, потому что мы, по сути, занимались сексом на публике. Мое дыхание становилось все более и более прерывистым, и наши шаги замедлялись. Через некоторое время мы вообще почти не двигались по полу. Мы просто терлись друг о друга. Следующим шагом было бы наше раздевание.
Наступает момент, когда все мы должны четко осознавать, насколько далеко готовы зайти в том, чего хотим. Этот танец был моим. Я бы без проблем трахнула его прямо здесь, на танцполе, на глазах у всех этих людей. Я бы не возражала, если бы меня за это арестовали, а на следующее утро мое лицо и обнаженное тело заполонило бы газеты и интернет. Собственно говоря, я этого и хотела. Возможно, это был бы способ предотвратить то, что быстро становилось моим самым большим кошмаром.
Когда я впервые переехала к Брэндону, я боялась, что он тупо покончит с собой, как мой отец, из-за женщины, которая никогда не вернется и не полюбит его так, как он того заслуживает. После того как я узнала его поближе и обнаружила, что сама испытываю к нему чувства, страх сменился другим. Теперь я беспокоилась только о том, что вернется эта сука. Думала об этом. Долгое время я думала о таких людях, как Брэндон и мой отец, не способных скрыть свои чувства, как о лохах. Теперь я поняла, что мне оставалось всего три слова до того, чтобы стать такой же. А для лохов дела никогда не заканчивались хорошо.
Брэндон, наконец, отстранился от меня со всем достоинством, на которое только был способен. Он привел меня к нашему столику, странно глядя на меня. Когда мы сели за столик, мимо нас, направляясь на танцпол, прошла еще одна пара. Женщина посмотрела на меня и прошептала:
— Черт, кто-то получит кое-что, СЕГОДНЯ.
— И неважно, хочет он того или нет, — ответила я. Она засмеялась.
Брэндон запросил счет, и мы поехали домой. Я знала, что должна его успокоить, поэтому преуменьшила значение того, что произошло.
— Думаю, я немного увлеклась, — сказала я. — Извини, Брэндон, но это было лучшее время в моей жизни. Я знаю, что это было немного плохо с моей стороны. Но я просто хотела хоть ненадолго притвориться, что кто-то хоть раз полюбил меня и захотел. Знаешь? Я хотела увидеть, что было бы, если бы я была центром его мира и на самом деле особенной для него. Такой, как была моя мама для моего отца, а Мириам — для тебя. Если я не могу сделать чего-то с моим лучшим другом, тогда с кем еще? Это была всего лишь игра, Брэндон.
Он нервно засмеялся.
— Ты заставила меня какое-то время беспокоиться, — сказал он. Мне показалось, что в его голосе я уловила нотку грусти. Но мне действительно требовалось отвлечь его, успокоив его бдительность, для того, что я запланировала позже на тот вечер.
Когда мы вернулись в дом, я пожелала Брэндону спокойной ночи и встала перед ним на цыпочки, вытянув губы и закрыв глаза. Когда ничего не произошло, я открыла глаза и уставилась на него.
— Черт побери, Брэндон, — отрезала я. — После приятного свидания принято целовать девушку на ночь.
— На первом свидании это не обязательно, — сказал он.
— Ага, — подхватила я. — Итак, ты признаешь, что это было свидание?
— Гм, это было дружеское свидание, — пробормотал он.
— Тогда поцелуй меня по-дружески, — сказала я. Он наклонился вперед и поцеловал меня в лоб. Мои глаза в шоке распахнулись.
— Что, черт возьми, это было? — спросила я. — Ты собираешься сбежать на кухню и принести мне молока с печеньем? Может, мне надеть пижаму-комбинезон и изо всех сил обнимать плюшевого мишку?
Он рассмеялся.
— Теперь все, Брэндон, — усмехнулась я, — моя месть за то, что раньше ты отшлепал меня по попе, только что увеличилась еще на ступеньку.
— Ох, я весь дрожу, — сказал он.
Спокойной ночи, Брэндон, — рявкнула я и пошла по коридору к своей комнате. Он засмеялся и направился в противоположном направлении, к своей.