И вновь я сижу за рабочим столом перед чистым листом бумаги. Так много хочется рассказать, но как сделать так, чтобы это было не просто сексуальным воспоминанием, а интересным и значимым рассказом-откровением?
Невольно вспоминается разговор с моим приятелем Женей. Он прочитал один из моих опусов и сказал: "Да, хорошо! Но не знаю, придумано это или действительно правда, но выглядит как часть твоей жизни. Понимаешь, не стоит об этом писать, ведь это что-то личное. Зачем этот "душевный стриптиз"?" Действительно, зачем? Я несколько дней осмысливал его слова.
Вспомнилось мне время, когда я был молодым и зелёным, но мой юношеский хуёк уже вставал на понравившихся мне мужчин. К тому времени я уже разобрался в себе и точно знал, что я гей, а вот что и как будет у меня дальше, просто не представлял. Мне так не хватало откровений себе подобного, подтверждения того, что я не урод, что мои предпочтения естественны, что таким меня сотворил бог. Спросить об этом я никого не мог, а возможности почитать что-то на эту тему тогда не было. Ах, если бы во время моего взросления существовал интернет с тематическими сайтами, где можно было, как сейчас, ознакомиться с тем, что волнует, сколько ошибок и разочарований я бы избежал в своей жизни, сколько неприятностей прошло бы мимо меня! Не появился бы у меня негативный опыт и такие черты характера, как недоверие к людям и некоторый цинизм в отношении к себе подобным. Поэтому я убеждён в том, что даже сегодня, во времена тотального интернета, с его доступом к любой информации, мои рассказы, как и рассказы многих других авторов, станут для кого-то примером в построении отношений или идеалом, к которому нужно стремиться, или тем негативом, которого обязательно нужно избежать...
Нет, я не впадаю в маразм, просто верю в то, что это кому-то нужно. Ну а то, что в художественно-эротических рассказах я использую личный опыт, так это для того, чтобы сделать суть истории всем понятной, ведь пишу я о том, что хорошо знаю, что пережил сам. Это как картина художника, где он использует своё восприятие света, делая героя ближе самому себе и другим для понимания.
***
В эти майские праздники, как и в предыдущие, я поехал на "сельскохозяйственные работы" в деревню. Раньше там жили мои родители, теперь сестрёнка с сыном. Я очень люблю это место! Не далеко и не близко, но легко можно добраться. А какой там воздух, как пахнет весной земля, когда её копаешь! Сколько очарования в первых листочках и цветочках! А ещё для любого человека важно, чтобы где-то его ждали любимые и дорогие люди, - не важно, связанные с ним узами родства или силой обстоятельств...
Приехав в этом году и разместившись, я вышел прогуляться по деревне и окружающим её просторам, ведь здесь меня не было целый год. Деревенька небольшая, и все друг друга знают, стоит на горке, а внизу протекает речушка, переходящая в пруд.
Через несколько домов от нашего "бунгало", там, где раньше жил дед Михаил, я увидел молодого мужчину лет тридцати вместе с парнем. Они ремонтировали старый деревенский дом. Меня окликнули, попросили сигарету, и мы, дымя, стали знакомиться. Звали мужчину Дмитрием, парня - Ахмедом.
С первой минуты разговора у меня сложилось впечатление, что Дмитрия я знаю давно. Передо мной во всей красе предстал яркий тип русского богатыря. Дмитрий где-то на целую голову был выше меня, а ведь во мне почти сто восемьдесят сантиметров. У него была пышущая здоровьем и притягательностью громада роскошного мужского тела. Широкая грудь, облегаемая майкой, не скрывала мышц и торчком стоящих сосков, длинные ноги были в обтягивающих джинсах, которые облепляли попку и выпячивающийся бугор спереди. Но главным было лицо: русые волосы спадали прядями на высокий лоб, огромные голубые глаза, прямой нос и чувственные алые губы. Его постоянная улыбка демонстрировала белые крупные зубы. И столько в его облике было доброжелательности и желания сказать: "Я - хороший! Я - красивый! Я рад нашему знакомству! Давай дружить!", что в ответ, моя душа раскрылась перед ним, и мне захотелось быть полезным и нужным ему.
Ахмед отличался от Дмитрия, как ночь от дня. Это был черноволосый юноша лет двадцати-двадцати пяти, моего роста, со смуглой кожей и крупными чёрными глазами, гибкий и стройный. В его движениях чувствовалась сила, ловкость. Да, он был очень красив и привлекателен своим особым восточным шармом. Он больше молчал, но когда заговорил, то меня поразил его правильный русский язык, тактичность и сдержанность в оценке происходящего вокруг.
Эти люди были такими разными и такими гармоничными, а ещё в их отношениях чувствовалась какая-то теплота, уважение и забота друг о друге. Проговорив с ними полчаса, я двинулся дальше. Меня распирала радость от нового знакомства. Ведь всё-таки право утверждение, что "самое большое богатство - это общение!". Я шёл и улыбался, унося тепло новых приятелей с собой.
На обед сестра попросила пригласить к нам их обоих; мужики часто помогали ей в выполнении тяжёлой крестьянской работы. С какой готовностью я это сделал! Стол ломился от простой, но сытной деревенской еды. Украшали его две бутылки коньяка, привезённых мною. Парни пришли умытые и приодетые, с бутылкой дорогого напитка.
Мы никуда не спешили - я, взяв все отгулы и праздничные дни, приехал на десять дней. Дмитрий был хозяином небольшой, но высокопроизводительной фирмы компьютерного дизайна и мог выполнять свою работу в деревне, руководя сотрудниками дистанционно. Ахмеда он нашёл, когда после развода с женой, оставив ей и сыну квартиру в городе, приехал сюда. Тут он купил дом умершего по осени дяди Миши и задумал произвести в нём некоторые перестройки.
Атмосфера за столом была доброжелательной и доверительной. Никто бы не мог, глядя на нас, подумать, что знакомы мы всего несколько часов. Узнав от сестры, что я тоже в разводе с женой и что у меня есть сын, Дмитрий стал делиться со мной опытом и рассказывать, как жить холостяку одному. Мы просидели до глубокой ночи. Были тосты, песни, обсуждение фронта работ и желаемой погоды на время моего маленького отпуска.
После ухода гостей я помог сестре собрать посуду со стола и отправился в свой флигелёк с отдельным входом. Ночь звала, манила запахами и звуками, луна не давала уснуть, загадочно сияя и томя меня какими-то неясными страстями. Встав с постели и постояв на крыльце, я пошёл к пруду. Дорога вела мимо жилья моих новых знакомых. Я остановился и в свете яркой луны ещё раз вгляделся в дом и двор новых хозяев. Окна были тёмные, и только фонарь на веранде, как маяк, притягивал меня к себе.
Вздохнув, я отправился дальше. Медленно идя по тропинке вдоль водной глади к мосткам, я видел, как дымка пара постепенно затягивала поверхность пруда, превращая его в сказочно-феерическое место. У мостков я сел на скамейку. Звенящая тишина иногда прерывалась всплесками рыбы. Как же хороши эти лунные ночи! Как много мы теряем во сне, не видя её красоты!
Моё созерцание дивной картины пейзажа было прервано шлёпаньем босых ног по тропинке. Тихо встав и отступив в кусты, я укрылся ими, как занавесом. Передо мной, как на сцене, освещённой яркой луной, появились двое нагих мужчин. Грация их голых тел завораживала. Они остановились на помосте. Их руки скользили по коже друг друга, губы слились в поцелуе, а когда они оторвались друг от друга и повернулись к воде, то открылось величие их вздыбленных жезлов. Несмотря на ночь, благодаря яркой луне и тому, что я находился в двух метрах от пары, я видел всё, как под увеличительным стеклом. Это были оба моих новых знакомых. У Дмитрия был толстый и длинный хуй с открытой красной залупой, а у Ахмеда - немного тоньше, но такой же длины, загнутый вверх, с заострённой головкой. Она была обрезана и блестела в своей натянутости.
Обхватив руками посохи любви, они стали медленно входить в парную воду. Это было не купание, а омовение двух таких разных, но удивительно красивых богов, которые опустились на землю, когда люди мирно спят в своих постелях. Выйдя из воды и блестя капельками, как алмазами, они растворились в расползающемся от пруда тумане.
Откинув занавес кустов, я с вздыбленными шортами поднялся вслед за ними. Окна так интересующего меня дома были по-прежнему темны, но в них теперь жила тайна, которую мне так хотелось открыть...
Утром я проснулся под разноголосое пение петухов. Как мало мне надо было времени, чтобы выспаться. В коротких шортиках с ведром я помчался к колодцу - так хотелось умыться свежей родниковой водой. Там я и встретился с Дмитрием, который набирал воду. Дождавшись, когда я зачерпну в ведро воды, он, пожелав доброго утра, стал расспрашивать меня о планах на сегодняшний день. Выяснив, что во второй половине дня я буду свободен, он предложил мне съездить на "Оленью заимку" - ему надо было отвезти егерю отремонтированный ноутбук. Я согласился. Где-то часа в три у дома затормозил мотоцикл, и Дмитрий, видя, что путешественник уже готов, предложил мне отправиться в путь.
от деревни до заимки шла через лес и поле, петляя между деревьями. Чтобы не загреметь на поворотах, мне пришлось обхватить его за талию. От ёрзанья рук футболка сместилась, и мои пальцы обхватили голую атласную кожу, перебирая волосы "тёщиной дорожки". Прижавшись теснее, я ощутил тепло спины, а мои ноги плотно притиснулись к его бёдрам.
Как не хотелось расставаться с тем, что имели мои руки и ноги, но минут через сорок мы уже подъехали. Хозяин напоил нас чаем с мёдом и свежеиспечёнными плюшками и предложил прогуляться по просеке к кормушкам, где утром видел косуль. Мы шли, а я думал, сказать или нет о том, что видел ночью.
Мои раздумья прервал Дмитрий. Он стал рассказывать, что когда купил усадьбу, то первым делом установил камеры наблюдения по периметру, на подходе и внутри дома. Ему просто было интересно знать, насколько любопытны аборигены к его персоне. И сегодня утром, при просмотре записи, он увидел меня, когда я гулял ночью, и понял, что по времени это совпадает с выходом хозяев на ночное купание. Потом он спросил:
- Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Улыбнувшись, я поведал ему о том, что видел, и о том, как мне это понравилось и заинтриговало меня. После последнего слова, сказанного мною, наступила тишина. Она аж звенела в ушах.
Громко сглотнув слюну и расправив бороздившие его лоб морщины, видимо, приняв какое-то решение, Дмитрий предложил перекурить. Присели на поваленный ствол дерева, превращённый умелыми руками егеря в удобную скамью. Устроившись, он начал своё повествование. Рассказ был доверительный и без умалчивания разных пикантных подробностей, чем покорил меня и привязал мою душу к его...
***
В том, что ему нравятся парни, Дмитрий убедился в давно, когда в молодёжном спортивном лагере влюбился в своего друга - капитана их волейбольной команды. С Андреем они были знакомы давно, и никогда не было между ними никаких тайн. Но однажды Андрюшка перестал быть "открытым, как любимая и знакомая давно книга", он даже перестал оставаться ночевать у Димы, хотя раньше они в обнимку спали друг с другом то у одного, то у другого - с разрешения родителей.
Причина открылась в ночь победы над соперниками по сборам после выпитых, по этому случаю, всей командой трёх бутылок шампанского. Глубокой ночью они сидели в тёмном углу стадиона на широкой скамейке и тайно курили. Тесно прижимаясь к другу, Андрей сказал, что весь последний год он старался увидеть его голым в душе после тренировок, что хотел рассмотреть всё то, что скрывали его спортивные трусы, что влюблён в него, что хочет ласкать и обладать его телом; что, испугавшись своих желаний, максимально сократил тесное общение с ним, поскольку боялся потерять Димку и стать изгоем от того, что ему нравится его лучший друг, что он безумно влюблён не в девчонку, а в парня. Что не может больше скрывать всего этого, потому что без него ему дальше не жить.
Ошарашенный этим признанием, Дмитрий вдруг разом понял, что и он хочет того же, что так же любит Андрюху и что именно с ним ему хочется попробовать всё то, о чем грезилось в снах, после которых он просыпался по утрам с мокрыми от выброса спермы трусами. "Да, я люблю! - подумал он. - Хочу его с того дня, когда впервые ночью почувствовал, что у него стоит, а проведя рукой по трусам, понял, какой он огромный - желанный и сладостный хуй".
Вместо ответа Дмитрий обхватил лицо Андрюшки руками и поцеловал его прямо в губы, раздвинув своим языком рот, мягко стал вылизывать внутренние стенки щёк. Их обоих трясло от сжигающего тела желания. Через несколько мгновений Андрей опустился на колени, расстегнул джинсы и заглотил головку немаленького и давно истекающего от желания хуя друга. Несколько секунд парень просто держал его во рту, не совершая никаких движений, и только его проворный язык, лаская, порхал по залупе. Потом, стянув штаны Димы до колен, он пальцами стал поглаживать "орешки", которые подтянулись к основанию и были заполнены нектаром любви. Его такие жаркие и полные губы плотно обхватывали хуй, который становился толще и, казалось, вот-вот лопнет от внутреннего напора крови, гонимой штормом страсти. Дима плыл от ощущений, растворялся в происходящем, его душа парила в небесах...
Разве это было можно сравнить с тем удовольствием, которое он доставлял себе сам, сидя в ванно и наяривая истомившийся желанием хуй, представляя, что это делает Андрей. Парня выгибало дугой. Стремление глубже войти в то, что дарило ему такое, нарастало с каждым мгновением. Упершись руками в скамейку, он стал сам вталкивать вздыбившуюся плоть в рот любимого. И вдруг из глаз у него посыпались искры, и волна неизведанного доселе ощущения выплеснула из парня целый поток спермы, которая очередями наполняла рот любимого. Это всё получилось так быстро, что Дима не успел предупредить Андрея о "надвигающемся цунами", но, увидев, как тот всасывает в себя "извержение вулкана", понял, что вот то главное, что отличает любовь от простой поёбки.
Поласкав язычком совсем не желающий опадать хуй, Андрей обхватил лицо Димы, впился в его губы, перегнав в рот тому часть выплеснутого Димой. Несколько минут парни упивались друг другом. Их губы млели от поцелуев любимого и дорогого человека. Димины руки нежно гладили вздыбленную попку друга, а затем, расстегнув его бриджи, дотронулись до крупных яиц Андрея. Они действительно были огромные! Боже, сколько же в них было сладкого десерта!
Андрей застонал от нахлынувшего на него удовольствия, а Дима, не отрываясь от огромной грозди, медленно опустился на колени, стягивая до щиколоток брюки с друга. Перед лицом парня возник слегка колыхающийся и подёргивающийся, толстый, с выпирающейся и распухшей залупой хуище. В длину он был этак сантиметров двадцать, а в толщину такой, что у Димы молнией блеснула мысль: "Неужели войдёт в рот? Нет, эта дубина меня порвёт". Облизав по кругу языком этот природный дар, как мороженое, Дима до ломоты в скулах распахнул рот и медленно стал насаживать себя на огромную елду.
Рот парня распирала эта толстенная дубина, а Андрюха, растворяясь в страсти, задвигал и задвигал её всё дальше - туда, куда она просто не входила. Диме было непривычно сосать этот толстенный хуй, но вскоре он привык к его размерам и уже неистово стал отсасывать его, постанывая и посапывая. Одной рукой он обхватил такую подтянутую и упругую попку Андрея, а второй обхватил яйца и, сжимая, стал перекатывать их. А уж когда его рука, лаская попку, протиснулась между бархатными окружностями, палец нацелился на пульсирующую воронку. Дима, дождавшись её распахнутости, медленно вполз в горячее нутро, нащупав какое-то утолщение. Андрей при этом, обхватив руками мою голову, взвыл от наслаждения и стал быстро двигать бёдрами.
Его распухшая и багровая залупа скользила между моими губами, хуй почти полностью выходил изо рта и вновь врывался в него. Через некоторое время, задрожав всем телом и максимально втолкнув свой жезл в рот Диме, он стал фонтанировать спермой. Да, струям знаменитого "Самсона" - фонтана Петергофа, было далеко до силы вбрасывания в меня страсти Андрюшки. Дима не успевал глотать сладкую жидкость, и она струйками вытекала из его затраханного рта. И даже когда ему показалось, что всё закончилось, только он прикоснулся к яйцам друга, как ему в рот, как выжатая из губки, вновь потекла вкусная жидкость, непробованная им ранее - эликсир любви.
Парни застыли, отходя от свалившегося на них блаженства. Наконец, выйдя из состояния транса, Андрюша вылизал лицо Димы, обцеловывая каждый его участок по тысячу раз. Натянув штаны, они так и не смогли в эту ночь разойтись, а всё гуляли по лагерю, обнимаясь и целуясь в самых тёмных его закоулках, мечтая о том, как и что они сделают друг с другом, когда приедут домой.
Счастье обладания друг другом и растворения в сексе продолжалось достаточно долго. Они перепробовали всё, на что была способна их фантазия. Языками, руками, хуями перепахали они все мыслимые и немыслимые места. Ни у кого не было какого-то преимущества перед другим; проделав одно, они тут же закрепляли это, сменив позицию. Каждый был "активом" и "пассивом" в одном теле. После последней бурной ночи, когда они, как на экзамене, проделали друг с другом всё, чему научила их любовь, друзья разъехались в разные города.
Потом родители Андрея переехали в тот город, где училось их сын, а по окончании вузов оба друга женились. Каковы были склонности Андрея теперь, неизвестно, а Диму по-прежнему привлекали парни, но повторить то, что принадлежало им двоим, с кем-то ещё он в тот момент не мог, это было бы предательством не столько по отношению к Андрюхе, сколько по отношению к Диминой юности...
Поскольку секса хотелось безумно, это и стало главной причиной женитьбы. С выбором претендентки на роль жены проблем не было, за Димой толпами гонялись девчонки. Быстро заделав сына, я светился от счастья, что это наследник. Он возился с малышом днями и ночами, который стал главным существом в его жизни. И только через пять лет Дима понял, что жена стала ему чужой и ненужной, но обидеть женщину, которая подарила ему сына, он не мог. Судьба сама всё расставила по своим местам. Узнав, что ещё со школы за ней бегает парень, Дима сделал всё возможное, чтобы возродить их юную любовь...
***
Прервавшись, Дмитрий вновь закурил, а я, уже не сдерживая себя, стал оглаживать увеличивающийся спереди его холм. Прикрыв глаза и побалдев некоторое время, Дима убрал мою руку.
- Хочу, но не здесь. Мне ещё тут жить, а лесная разведка в лице егеря передвигается бесшумно - уже проверено. Достаточно и того, что это ты, а не кто-то из деревенских застукал нас с Ахмедом ночью в пикантной ситуации.