В этом скоростном междугороднем автобусе я очутился после первого семестра учёбы в колледже, чтобы добраться до дома на рождественские каникулы. Для меня это оказался очень трудный семестр. Мало того, что мне надо было приспособиться к жизни в колледже и научиться жить самостоятельно, а не в кругу семьи, как до этого, так ещё и требования к занятиям и домашним заданиям оказались выше, чем я предполагал. И вот наконец-то я почувствовал, что этот тяжкий груз с моих плеч спал, что хоть и середнячком, но я справился с учебой, и мне давно пора отдохнуть. Я очень радовался каникулам.
Парень по имени Райан сидел в автобусе рядом со мной, ближе к проходу. До того я иногда встречал его в английском классе, и так совпало, что мы оказались пассажирами-соседями в этом автобусе. Родные Райана жили на ферме в том же графстве, примерно в 20 милях от места, где я вырос. Да уж, этого Райана красавчиком не назовёшь: невысокого роста, худющий, но с почти круглым юношеским лицом, из-за чего он смотрелся ещё моложе, чем на самом деле. И ко всему - неуверенность в себе, он был крайне застенчив и, казалось, неразговорчив. После того, как мы отъехали от студгородка, то пытались пообщаться, но я скоро утомился от беседы. Когда я прекратил отвечать, он вроде бы одобрил паузу в общении, а меня попытки говорить с таким ботаником раздражали. Так что мы теперь спокойно и молча ехали вперёд. Я глядел из окна на суровый пейзаж, а Райан был поглощён книгой некого давно умершего философа.
Между тем автобус мчался вперед, словно уносясь от светлого дня к сумеркам, и я задремал, чтобы в полусне поразмышлять о своей жизни за эти месяцы. Учёба не стала единственным бременем, которое я перенёс. Я в этом колледже правоверных христиан ощущал явную ненависть к гомосексуалистам и на факультете, и в студенческой общаге. Но, сидя на скучных лекциях, я оглядывал класс и находил в нём много весьма привлекательных парней. Мысленно раздевая их и фантазируя о том, чтобы оказаться в постели с одним из них, я часто возбуждался. Ещё хуже были обязательные занятия по физкультуре и неизбежное безумие общей душевой. Какая же мне требовалась воля, чтобы избежать эрекции при виде примерно двух десятков парней, стоящих в чём мать родила под струями воды, этих голых тел симпатичных здоровяков вокруг тебя, и при этом явно не застенчивых, и как мучился, чтобы они не заметили твой стояк. В этом самом душе я, конечно же, видел, что некоторые парни ниже пояса были просто загляденье, с такими огромными причиндалами. Но если натянуть на них одежду, то о завидном хозяйстве в штанах никто бы не догадался. Словом, на мои фантазии на тему, с кем бы я не прочь оказаться в кровати и на что это будет походить, влияли как размеры их приборов, так и их внешняя привлекательность, когда они были одеты.
Жизнь в мужском общежитии также была унылой. В противоположность скромным одеяниям и тихому поведению в университетском городке, эти парни были удивительно беззаботны в своих комнатах или при появлении в холле общежития: ничего на теле, кроме шорт, а иногда и того меньше. К тому же на каждом этаже общежития имелось всего по одной душевой комнате с пятью кабинками, они почти всегда утром и по вечерам бывали переполнены, так что я ежедневно видел много плоти. Я украдкой рассматривал, подмечал красавчиков, и это давало мне в достатке натуры, чтобы фантазировать, когда сидел в своей комнате за очередной домашней работой. Мне надо было бы сосредоточиться на тексте учебника, но образы голой задницы или толстого петушка меж ног постоянно всплывали в моих мыслях и заслоняли всё. Это возбуждало меня, но никакого реального удовлетворения не было.
Конечно, мне приходилось быть очень осторожным и не показывать, чем я любуюсь и о чём думаю при этом. Конец шестидесятых годов не был временем терпимости к "неправильным" сексуальным предпочтениям, и окружающая среда в этом колледже была особенно нетерпима к гомосексуалистам (термин "гей" тогда всё ещё означал только "весельчак".) Чтобы скрыть мои истинные предпочтения в сексе, я иногда участвовал в случайных разговорах о грехе "ненормального гомосексуального поведения". Разумеется, в кругу парней бывали и разговорчики о том, что как это здорово пару раз "засадить девочке". Столь же лицемерно я понимал, как это было принято, что следует кивать при этом, чтобы маскировать реальные интересы. Моё осознание себя как убеждённого, но скрытого гомосексуала всегда находилось в противоречии с тем, чтобы окружающие узнали и приняли это. Всё это напрягало гораздо больше, чем трудности в учёбе.
Несмотря на мою навязчивую привычку к мысленному раздеванию других парней, Райана игнорировать было легко: вообразить его голым было скорее делом из области юмора, чем секса. При ужасной худобе Райана даже трикотаж, джемперы и свитера, вообще нормальная одежда выглядели на нем мешковато. Впридачу - круглое юное лицо, так что он смотрелся почти гротескно. И ещё он был книжным червём, типичным ботаником. Если ты не был готов обсудить с ним тему доброй воли или проблему экзистенциализма, то никакой надежды на живой разговор не существовало: этот молчаливый зануда утомил бы самого терпеливого.
Ближе к полуночи автобус домчал нас по шоссе к промежуточной остановке. Я пробудился, чтобы увидеть, что за окном идёт сильный снег. На освещённой стоянке автобуса я понял, что снегопад нешуточный: всё вокруг белое, землю замело. Несмотря на слой снега и валящие с неба хлопья, я вышел из автобуса и отправился в туалет. Райан потащился следом. Потом я купил кока-колу и пакет "Фрутиса" и вернулся в автобус. Райан уже был на своём месте. Мы обменялись несколькими словами о погоде, но я знал, что говорить нам не о чем, и начал думать, что путешествие в одиночку лучше, чем вымученные попытки быть дружелюбным с этим придурком.
Немного позже, когда автобус должен был уже отправляться, водитель объявил, что шоссе впереди занесено снегом. По его словам, всё это должно было затянуться до утра - лишь тогда грейдеры будут способны очистить дорогу. Он принёс нам свои извинения, подчеркнув, что он ничего не может поделать, и затем сказал, что всего в 50 ярдах отсюда есть мотель. Мотель этот только недавно построили, он, по сути, ещё не открыт, но там согласны сдать желающим несколько комнат, если кто-то захочет остаться там на ночь. Поутру нас обещали, по крайней мере, за 45 минут до того, как автобус отъедет, разбудить.
Райан и я посмотрели друг на друга с сердитым выражением на лицах. Я проявил инициативу.
- Хочешь, возьмём комнату пополам? - спросил я. - Если мы разделим стоимость номера, это не станет для нас слишком накладно, - конечно, мне меньше всего хотелось оказаться с ним для ночлега в одной комнате, но денег у меня было маловато, к тому же сидеть до утра в автобусе мне нисколько не хотелось.
Райн колебался, он явно искал решение. Я привёл доводы.
- Какая альтернатива? - спросил я. - До самого утра ворочаться на сиденье автобуса, пытаясь заснуть?
Райан всё ещё не давал ответ, но вытащил свой бумажник.
- У меня только пять долларов, но есть кредитная карточка, - проговорил он. - Мы могли бы заплатить за комнату по моей карте, а ты мог бы вернуть мне половину наличными. Это тебя устроит?
- Действуем, - сказал я. - Давай пойдём побыстрее, прежде чем все комнаты раздадут.
Мы оставили автобус, пока водитель всё ещё извинялся и разбирался с двумя полупьяными мужиками в задней части машины. Это были непростые полсотни ярдов: мы тащились по снежным сугробам. В мотеле хозяин зарегистрировал нас, попутно объясняя, что он не был готов к заезду гостей. Обслуги пока не было, так что мы должны сами собрать и застелить кровать. Телевидения не было, но работал телефон, хотя на длинные расстояния он не действовал. Настроение у меня совсем испортилось, одна радость, что хоть место для нас нашлось.
Райан, как только мы зарегистрировались, отвёл меня в сторонку, настаивая, чтобы я отдал сразу ему наличные за мою половины комнаты. Как будто я обманул бы его или ещё что-то. Я был в дурном настроении, пока мы шагали к комнате, в которой, к моей тревоге, обнаружилась только одна двуспальная кровать. Как мне было жаль, что я не могу разделить её с кем-то - любым другим вместо Райана, кто согласился бы переспать со мной. Вместо этого теперь я проведу ночь с тем, кто мне нравится меньше всего.
В номере Райан попросился пойти в душ первым. Я согласился, постелив простыни и одеяла на кровать, и затем просто сидел, ожидая очереди. Впервые, зная, что он сейчас голый в душе, я задавался вопросом, как у него там... и что он делает в ванной, когда один. Мыслей было маловато, чтобы действительно возбудить меня, однако... Всё-таки он был далёк от моих представлений об идеальном парне.
Когда он вышел, на нём были свободные трусы-боксёры, которые ничего не показывали. Его юное лицо, худое туловище и тощие тонкие ноги, полностью лишённые волос, заставляли вспомнить о фотосимволе на плакате типа "Помоги голодающим". Он поблагодарил меня за то, что кровать готова, и мигом заполз под простыни и одеяло. Я между тем быстренько забрался под душ, но ненадолго: горячая вода скоро закончилась. Я обвинил Райана в том, что тот был в душе слишком долго и использовал всю горячую воду. Конечно, проблема, скорее всего, была связана со слесарями мотеля, а не с Райаном, но это была ещё одна причина невзлюбить его.
Хоть я обычно и предпочитал спать нагишом, я хотел соблюсти приличия и надел трусы перед тем, как улечься в кровать рядом с Райаном. Проговорив "спокойной ночи", я повернулся к парню спиной, и я почти заснул, думая о том, насколько хорошо было бы, если бы сейчас я очутился в кровати с лучше выглядящим парнем, который разделял бы мои сексуальные пристрастия.
Некоторое время спустя, почти уже заснув, я ощутил, что мой петушок начал напрягаться. Для меня это не было чем-то необычным, но ни одного шанса, чтобы подрочить, с Райаном, лежащим рядом, не было. Я лежал на спине. Потом, всё ещё не отключившись от реальности, я почувствовал какое-то давление на мой орган в трусах - не тяжесть, а какое-то движение вокруг и рядом. Пробудясь немного больше, озадаченный происходящим, я понял, что это рука Райана. Он чрезвычайно осторожно потирал моего петушка через ткань трусов.
этому моменту я уже полностью проснулся, но симулировал сон, так чтобы убедиться в том, что происходит. Без сомнения, Райан касался меня. Я понятия не имел, как долго он делал это, но это, должно быть, продолжалось некоторое время, потому что мой член стал почти полностью вертикальным. Пока мой член продолжал расти и увеличиваться в ответ на его массирование, я задавался вопросом, что делать. Моё удивление при таких ласках постепенно переросло в раздражение от того, что он пользуется мной, думая, что я сплю. По идее, мне следовало сейчас же сердито прервать эти поползновения придурка-онаниста, остановить его, но то, что он делал, мне было всё же приятно. Так что я решил, что немного подожду, чтобы увидеть, как далеко он зайдёт.
И тут в мгновение ока я почувствовал, что его рука скользнула под пояс моих трусов. Он сделал это очень медленно, очень осторожно и очень нежно, чтобы не пробудить меня. Если бы он только знал, что я не сплю. Мой полностью вставший член между тем ощущал, как ему тесно в трусах быть наклонённым под углом, когда требовалось указывать вверх. Неудобство становилась всё интенсивней, когда Райан очевидно стал немного более смелым. Мое ровное дыхание без сомнения убедило его в том, что я крепко сплю. Он осторожно оттянул пояс и вывел мой ствол наружу, приведя его в более удобное вертикальное положение. Потом он начал кружить по головке моего члена пальцами, чем я от души наслаждался, но что заставило меня захотеть подрочить и спустить.
Я продолжал изображать глубокий сон. Это сделало Райана более смелым и, сказать правду, более небрежным. Он теперь стянул мои трусы к коленям, не понимая, что что-то похожее пробудит любого. В конечном счёте, мои трусы были стянуты совсем низко, так что мой член оказался полностью свободным.
Райан взялся всерьёз за ласки моего пульсирующего от напряжения ствола. Он гладил его; направляя пальцы от лобка вверх, он ласкал мне яички. Возбуждение было настолько большим, что я уже не мог переносить его. Я решил, что кое-что должно немедля случиться: мои яички и член требовали немедленного облегчения.
В целом ситуация была смешной. Этот худой, тощий почти пацан, который возбуждал меня не больше, чем тряпичная кукла, который был хуже в автобусе, чем самая скучная компания, который вообще раздражал меня всё более... Хм, этот идиот имел наглость без спроса ласкать мне член, когда я сплю. И это в то время, когда я так мечтал о шансе чувственного сексуального акта с другим парнем! Словом, я рассердился. Вместо поощрения я был готов наказать этого наглеца.
Райан лежал на своей стороне слева от меня, почти рядом. Правой рукой я резко ухватил запястье его руки, которая играла с моим членом. Я услышал, что Райан от неожиданности быстро вдохнул, почувствовав, что пробуют удержать его руку. Но я держал её очень крепко. Райан не двигался. Я смог вообразить его испуг - и, возможно, позор; он чувствовал, что пойман, и теперь, вероятно думал, какие ужасные последствия этого факта ждут его. Я упивался его страданиями, страхом и стыдом, которые он должен был чувствовать.
Главным образом, чтобы продлить его муки, я выждал паузу в несколько мгновений, а сам в это время уже немного пожалел о ситуации с этим парнем, потому что понял, что он, видимо, тоже гей и ищет возможность удовлетворить свою похоть. Видимо, он был просто не способен управлять желанием сексуального контакта с кем-то и решился на столь смелый шаг. Была ещё одна сложность. У Райана явно в силу неопытности не было умения или храбрости сделать попытку предложить мне что-то, договориться, к тому же он жаждал сексуального возбуждения и разрядки.
Тем временем мой член словно нашёптывал мне: "Продолжи это, мне нравится такое внимание". Не ослабляя захват, крепко держа руку, я начал медленно перемещать её вверх и вниз по моему стоячему стволу. В то же самое время я дотянулся второй рукой до его промежности, где нашёл в его свободных трусах-боксёрах крепкий кол. Когда я сам начал потирать его член, я достаточно крепко удерживал его руку за запястье, и он не смог бы освободить его. Но я продолжал водить его рукой по моему члену. Я всё ещё чувствовал негодование от того, что он обманул меня, в то время как я задремал, но я всё более и более возбуждался от возможности секса и разрядки, которые мне давала эта ситуация.
Постепенно я ослабил захват на его запястье. Его ладонь обвивала мой ствол, и парень не предпринимал никаких усилий, чтобы убрать её. Моя же рука продолжала поглаживать его твёрдый орган. Его рука ещё крепче обняла мой член, сжала ствол и начала ещё интенсивнее дрочить его. Я сжал его в ответ. Он сделал несколько движений, поглаживая мой до предела возбудившийся член. Я сделал то же самое его петушку, удивлённый тем, что размер члена от основания до головки оказался очень внушительным. Я должен был это увидеть.
Я отбросил покрывало и быстро передвинулся, чтобы оказаться между ногами парня. Райан не двигался, он не смог бы отодвинуться, потому что я оказался сидящим на его ногах, и мои руки уже были на его плечах, прижимая его к матрацу. Он, должно быть, был поражён моими быстрыми движениями... и, возможно, всё ещё опасался моего негодования из-за того, что воспользовался мной, пока я спал.
- Не двигайся, - прорычал я, сам удивляясь своему грозному тону.
Я потянулся и включил свет на тумбочке, прежде чем он смог понять, что случилось. Я яростно сдёрнул его боксёры вниз к ногам; получилось это резко. Я передвинулся на коленях, стянул трусы со ступней и отбросил их в угол комнаты. Райан замер от удивления или страха. Я сбросил и свои трусы и насильно развел парню ноги, чтобы встать на колени меж них. Рассмотрев его вертикально стоящий член, я убедился в своих выводах: он был просто огромен! У Райана оказался самый длинный фаллос, который я когда-либо видел. Он был не обрезан, и крайняя плоть была сильно оттянута от головки с отверстием, выглядывающим снизу. В отличие от его груди без единого волоска и таких же ног, волос на его лобке было много - это была кудрявая тёмная поросль, и два очень больших яичка, висящих свободно ниже, в солидном по размеру мешочке мошонки. Для худого паренька у него оказался неправильных размеров орган... Его удивительный размер, явно выросший впустую на таком несчастном теле, сделал меня ещё более сердитым. Почему так происходит, почему некая случайная комбинация генов дарует такие замечательные гениталии такому несчастному мужскому телу?
Несмотря на мой гнев - из-за комбинации очень внушительных гениталий на очень немужественном теле, но, главным образом, из-за эгоистичного нападения Райана на моё сонное тело, - я нашёл ситуацию очень возбуждающей. Причина в том, что это было моим первым реальным сексуальным опытом - первым разом, когда я был так близок с другим, когда я поместил руки на член другого парня. Жажда немедленного секса пересилила всё.
Внезапно Райан стал застенчив и полон раскаяния. Он прикрыл свою промежность руками и начал извиняться за то, что ласкал меня. Он попытался было говорить, но теперь просто хныкал, чтобы прекратить всё, что происходило. Это привело меня в бешенство, и я приказал ему замолчать. Мой кроткий характер вдруг изменился, я стал грозным и жёстким. Я собирался "дойти до сути" при удовлетворении моей сексуальной энергии.
Некоторое время я играл с этим массивным членом. Я потягивал Райана за яйца, оттягивал крайнюю плоть, чтобы обнажить выпуклую головку на вершине длинного ствола. Я мог видеть, как блестит смазка в его разрезе. Мой член снова максимально напрягся. Райан при всём этом лежал без движения: ни сопротивления, ни одобрения тому, что я делал; не было никаких признаков, что ему нравится или нет то, что я с ним вытворяю. Он был абсолютно пассивный и послушный. Но начал всё это именно Райан! Именно он первым напал на меня, в то время как он думал, что я сплю.
Я снова прорычал ему:
- Перевернись. Я собираюсь трахнуть тебя.
Я удивился сам себе, наглости этой команды, но, проговорив, я был настроен сделать это.
Райан впервые отреагировал. Его глаза широко открылись, и он пробормотал:
- Нет... Пожалуйста, не надо... - в словах его было больше хныканья, чем просьбы.
Его до того невыразительное лицо теперь показывало опасение. Без сомнения, он хотел закончить то, что он начал, но он боялся того, как я собирался воплотить на деле мою месть.
- Перевернись, - опять потребовал я. - Ты начал всё это, и я собираюсь это закончить.
- Пожалуйста, - прохныкал он. - Не делай этого со мной.
Он дрожал, и слёзы появились у него на глазах, которые лишь воспламенили мой гнев.
- Потерял всю свою храбрость, идиот? - спросил я. - Ты храбр, только когда думаешь, что я сплю? Ты сам баловался со мной, а теперь я собираюсь позабавляться с тобой. Тон моего голоса, очевидно, убедил его в том, что сопротивление бесполезно. Покорно он перевернулся, выставив свои белые ягодицы не очень-то внушительного размера.
- Не двигайся, - прорычал я, пока вставал с постели, чтобы взять шампунь из ванной.
Возвратясь к дрожащему телу на кровати, я развёл его ноги и стал на колени между ними. Разведя его ягодицы, я увидел напряжённый анус, колечко в морщинках несомненно девственной задницы. Он, казалось, был напряжён, мышцы сжаты против неизбежного вторжения моего твёрдого, как камень, ствола. Я размазал шампунь по его отверстию и на своём донельзя напряжённом члене.
Это был у меня первый раз, чтобы с кем-то трахнуться. Хотя я прочёл достаточно много историй, так что знал, что надо бы ослабить отверстие ануса, но я был слишком возбуждён и слишком сердит для того, чтобы беспокоиться о длительных предварительных ласках. Кроме того, Райан был без сомнения девственником, и мой член в любом случае причинит ему немалую боль. Да, я должен был бы быть более нежным при вводе, но нетерпение и желание оказались сильнее этих доводов.
Райан вскрикнул от боли, пока головка моего члена погружалась в прежде сжатое отверстие его задницы. Он продолжал громко стонать и просил остановиться, пока я с силой пихал все дальше в него мой ствол. "Я должен был бы чувствовать себя виновным, потому что в действительности насиловал парня. Но, чёрт возьми, он знал, на что шёл", говорил я себе.
член за минуту был вставлен, и я почувствовал напряжённый сфинктер, сжимающий мой ствол. Крики боли Райана перешли в хныканье, пока я вталкивал свой член всё глубже в тело парня. Но не успел я покачать членом туда-сюда, как почти мгновенно подступил оргазм. О, это был очень интенсивный и чрезвычайно приятный оргазм. Я всадил свой член до самого основания в задницу Райана, одновременно чувствуя, как струи моей спермы выстреливают туда, ещё дальше в него. Я не доставал член, прижимая ягодицы Райана к себе, пока сладкие ощущения от того, что спустил, постепенно ослабевали.
А потом, после удовлетворения моей мести и столь сильного желания кончить, я почувствовал раскаяние в том, что наделал. Этот бедный пацан спровоцировал меня, украдкой начав возбуждать, но я сделал ему намного хуже. Я вытянул член из задницы и отпустил руки - мой захват на его талии. Я мягко перекатил его на спину. И то, что я увидел, удивило меня. На простыне под ним было очень большое влажное пятно с понятной лужицей в середине. Его живот был влажным и липким. Он тоже успел кончить, в то время как я трахал его. Один из его криков, должно быть, был тот, когда он стрелял спермой.
Но меня ждала ещё большая неожиданность. Я хотел было собраться и извиниться за такое принудительное траханье - за насилие, другими словами, - но, посмотрев на его лицо, я понял: он довольно улыбается.
- Это было здорово! - проговорил он.
Я было подумал, что это неправда, и молча с недоверием уставился на него. Вина, которую я чувствовал, тут же ушла. Эта кучка дерьма наслаждалась! Я намеревался трахом наказать замухрышку-идиота, а он, видите ли, получил удовольствие. Я был разъярён.
Не говоря ничего, я встал на пол и отправился в ванную, чтобы помыться. Я вышел из ванной и нашёл его сидящим на краю кровати. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я отметил его член-хобот, висящий головкой вниз между его ногами, которые он держал чуть открытыми, как будто чтобы дать мне получше рассмотреть этот шланг. Его член уже не стоял, но был всё ещё массивен. Но худое тело и ребяческое лицо были прежними, и я знал, что ничего в его внешности не поменяется. Я не возбудился.
Райан тоже сходил помыться и вернулся в кровать, на сей раз столь же голый, как и я. Он приложил ладонь к моей груди и сказал:
- Благодарю.
Я резко отодвинул его руку и сердито проговорил:
- Руки прочь от меня, гад! Тронь меня снова, и я ударю тебя!
Мы повернулись спинами друг к другу, отодвинувшись подальше. Мои мысли о том, что произошло, некоторое время не давали мне заснуть. Я, возможно, благодарил снежный ураган, эту необходимость разделить одну кровать с другим парнем и даже его ласки, ведь всё это привело к моему первому гейскому сексуальному опыту. Но каждый раз, когда я обдумывал сам этот факт, всё это казалось мне грязным, неправильным. Я уже не сожалел о том, что насиловал его, потому что он заслужил это, но мне было жаль, что это вообще так случилось.
Мы сказали друг другу не больше дюжины слов за остальную часть поездки. Ни один из нас не упоминал о том, что случилось прежней ночью, но он пробовал, хотя и неуклюже, быть дружелюбным и поддерживать беседу. Я игнорировал эти попытки, пока мог, но в конце концов посоветовал ему заткнуться и оставить меня в покое. Мы провели последнюю сотню миль поездки без единого слова, и за это я был ему благодарен.
К счастью, после рождественских каникул у нас были разные маршруты автобуса на обратный путь в университетский кампус. К тому времени я пришёл к выводу, что он всё сделал неправильно, но то, что я совершил, было также неприемлемо. Однако пусть и неудачный, это всё же был реальный опыт, и я успокоился, признав, что мне предстоит продолжать жить в гейском обличье и бороться, чтобы пройти через жизнь в колледже в надежде, что однажды я смогу найти кого-то и построю с ним настоящие отношения.
Я несколько раз видел Райана в университетском городке в течение первых трёх недель после начала второго семестра, но каждый раз он избегал меня, поворачивался и исчезал. Меня это абсолютно устраивало. А вот удивило меня другое.
Однажды вечером в дверь моей комнаты общежития постучали. Я открыл её и обнаружил Райана, стоящего у входа.
- Хочу принести тебе извинения, - начал он, - за то, что сделал в мотеле. Я не сдержался. Я не должен был делать то, что случилось, и я сожалею.
- Ты должен сожалеть, - ответил я кратко, но воздержался от ответных извинений за то, что сам натворил по отношению к нему.
- Действительно так, - сказал он. - Я только хотел извиниться и попросить о прощении прежде, чем уеду.
- В отпуск? - спросил я. - Что ты подразумеваешь под этим? Или ты уходишь из школы?
- Из школы. Совсем.
- Совсем? - спросил я. - О чём, чёрт возьми, ты говоришь?
- Не могу продолжать быть здесь, я хочу уйти, - пробормотал он, и тут слёзы хлынули из его глаз. - Я не могу управлять своими убеждениями. Я не смог справиться с ними той ночью в мотеле. Уже не один год прошёл, но эти убеждения становятся всё более сильными. Я не могу позволить, чтобы такое снова случилось. Если это произойдёт, буду ненавидеть себя ещё больше. И я должен был принести извинения тебе прежде, чем уйду.
- Уйдёшь? Куда это ты собрался?
Райан начал дрожать, он безуспешно старался сдержать слёзы.
- Я не могу так больше жить, - наконец, с мукой произнёс он. - Это не может больше так продолжаться. Есть только один способ положить конец моим страданиям...
Медленно, но картина начала проясняться. Давление ненавидящей гомосексуалистов окружающей среды тоже мучило его. Мой дискомфорт и расстройство были ничем по сравнению с пыткой, которую он, очевидно, переносил. Я понял, что его неоднозначные заявления об "отъезде" и "уходе", что "только один способ закончить страдания" могли подразумевать: он намеревался покончить жизнь самоубийством.
- Стоп, - сказал я. - Войди. Мы должны поговорить.
Неохотно он вошёл в комнату. Я пригласил его сесть на стул у стола, а сам уселся на край моей кровати, столкнувшись с ним.
- Поговори со мной, - сказал я. - Расскажи мне, в чём заключаются твои неприятности.
В комнате повисла тишина, пока Райан или собирался с мыслями, или набирался храбрости, чтобы сказать мне о реальной проблеме. Уставившись в пол и всё ещё дрожа и плача, он проговорил:
- Я болен, я квир. Я борюсь с моими злыми убеждениями, но они не уходят. Я молился об этом, но не помогло. Я исследовал, что такое гомосексуализм, и заключил, что нет никакого лечения от этой болезни. Я могу, конечно, симулировать, казаться стрейтом, то есть гетеросексуалом, но внутри я знаю, что я гей и что я никогда не потеряю желания иметь секс с парнем. Это хуже, чем самая тяжёлая болезнь. По крайней мере, она не длилось бы так долго. Но это несчастье, которое я должен буду нести всю остальную часть своей жизни. Это того не стоит. Я не могу идти по жизни при всеобщей ненависти. И не могу доверять самому себе, чтобы оставить других парней в покое.
Было абсолютно ясно, что Райан нуждался в квалифицированной помощи, но также было ясно, что он нуждался в такой помощи немедленно, так что я должен сделать то, что могу, чтобы хоть как-то его успокоить и избежать очень серьёзной ситуации.
Достаточно долгое время мы разговаривали. Я узнал, что Райан боролся с собой и скрывал убеждения, начиная с половой зрелости. Его весьма религиозные родители никогда не говорили ни слова о половых отношениях, кроме явного осуждения добрачного секса и, что хуже, "ненормального" сексуального поведения. Его приятели-сверстники, которые росли в таких же религиозных семействах, избегали даже просто предположений о другой возможной сексуальной ориентации. Райана всё более влекло к другим парням, особенно в средней школе после занятий гимнастикой, в душе и раздевалке. Хотя первоначально он отказывался говорить об этом, я понял, что он глубоко выстрадал всё это; он много размышлял и понял, что выхода нет, что демон желания сильнее его.
Плачевным был и его внешний вид. В дополнение к тому, что в нём росла сильная и неуёмная тяга к парням, он ещё ненавидел себя, свою внешность. Фактически он мучительно стыдился собственной внешности. Он был убеждён в том, что никакой парень или девушка не посчитают его когда-либо достаточно привлекательным для того, чтобы состоялось нечто большее, чем случайное знакомство. Он впал в серьёзную депрессию, в состояние отчаяния и самоненависти.
Больше тревожило то, что он, наконец, пришёл к выводу (серьёзно ли или нет, я не смог бы убедиться), что собирается избавиться от страданий, сведя счёты с жизнью. Было вполне ясно, что я должен буду сказать ему что-то или сделать кое-что, чтобы противостоять его мыслям о самоубийстве. Но что? Я лишь в средней школе когда-то изучал психологию! Я не был квалифицированным специалистом, чтобы дать парню помощь, в которой он нуждался, но я не мог позволить этому парню оставаться в таком состоянии.
А между тем он рыдал и был неспособен далее что-либо говорить.
Я положил руку ему на колено в попытке показать ему свою симпатию и поддержку, но он дёрнулся так, словно к нему прикоснулись раскалённым прутом. Я убрал руку и сказал:
- Слушай, Райан, я понимаю, что ты чувствуешь. Это ад, когда тебя влечёт к парням, но когда вокруг тебя любой считает, что это неправильно. Но это не неправильно. Это необычно, да, но есть немало парней, которые чувствуют то же самое. Ты не болен. Ты не опутан злым демоном. Ты это ты.
- Нет, - не верил он, изо всех сил пытаясь говорить между рыданиями. - Ты не можешь знать, что и как я чувствую. Ты не можешь понять, какие мысли мучают меня.
- Да нет, я-то как раз могу. Я тоже много лет скрываю свой гомосексуализм из опасения последствий, если быть честным, - я никогда и никому до этого не говорил о том, что я гей, всегда скрывал свою ориентацию, но сейчас это признание было, возможно, единственным шансом помочь Райану. - У меня те же самые мысли, Райан. Я столкнулся с той же самой дилеммой. Я тоже гомосексуален.
Учитывая религиозное воспитание и преследование, с которым Райан столкнулся, я добавил:
- Таким создал меня бог. И тысячи других парней точно такие же, как ты и я.
Райан, по крайней мере, встретился со мной глазами. "Хороший признак", - подумал я.
продолжал говорить, а Райан молча слушал, пристально глядя на меня, хотя и без видимого выражения понимания. Я повторялся различными способами, убеждая его в том, что хотя гомосексуализм бывает относительно редким явлением, но он не болезнь. Я подчеркнул, что быть гомосексуальным трудно, но всё ещё можно устроить. Я даже посмел сказать, что религиозная догма не всегда верна, особенно когда огульно осуждает гомосексуальное поведение и преследует квиров. Я попробовал убедить его в том, что гораздо важнее, когда секс, истинная любовь между двумя мужчинами столь же глубоки и позитивны, как и между мужчиной и женщиной.
Райан прекратил плакать и показал первые слабые признаки реального интереса к моим словам, когда я заговорил о заботе, лелеянии чувств и удовлетворённости в отношениях между двумя мужчинами. Я решил сосредоточиться именно на этом.
- Взгляни, Райан! Что тогда случилось в мотеле? Это был лишь секс. Ты сделал ошибку, лаская меня в то время, пока я спал. Я сделал большую ошибку, отомстив тебе. Жажда секса взяла верх над нами обоими, и я прошу прощения за мою непростительную реакцию. Но секс между двумя парнями, которые этого оба желают и уважают друг друга, - это нормально, но каждый должен идти на это по согласию, осознанно, без принуждения. Я не могу говорить об этом, исходя из личного опыта, но убеждён, что это может быть прекрасно. Я сам надеюсь однажды найти правильного парня и полагаю, что ты тоже найдёшь своего правильного парня. Ты не должен быть одинок и находиться в постоянной борьбе с самим собой, чтобы существовать с твоими убеждениями всю твою жизнь.
Я вздохнул облегчённо, когда увидел, что Райан прекратил плакать и даже начал задавать вопросы. Словом, я подумал, что мои аргументы двигают ситуацию в верном направлении.
- Как же ты управляешь своими убеждениями?
- Не совсем так, ты ведь управляешь своим поведением.
- Так что, это не заставляет тебя страдать? Ты не презираешь себя?
- Нет, всё отлично. Я живу в согласии с самим собой.
- И ты не думаешь, что это грех?
- Нисколько. Да, пусть множество фанатиков полагает, что это грех, а я не считаю так, да и психологи не считают нас, квиров, ущербными.
- Как же ты веришь в то, что кто-то поймёт и полюбит тебя, и согласится на секс с тобой?
- Это нелегко, - должен был признать я. - Я добивался этого не год и не два, и пока не нашёл верный путь. И вообще, я не уверен, что есть "правильный" путь. Но я думаю, что однажды кого-то найду. Не знаю как, но надеюсь, что придёт такой момент.
- Ты мог бы... ну, взглянуть на меня? Ну кто захочет меня такого?
Этот вопрос, казалось, поворачивал его мысли в неверном направлении, и я чувствовал, что должен, так или иначе, повысить его эго, его самооценку.
- Думаю, что ты слишком поспешно судишь о себе. Сейчас у тебя такое мнение, но жизнь длинная, и оно изменится. Ты худой, но это лучше, чем быть толстяком... - я рискнул, добавив: - И кроме того, у тебя такой мощный прибор между ногами, каким множество мужчин восхитится.
Райан покраснел и ответил:
- Иногда я думаю, что он слишком большой, почти уродливый.
- Да, он у тебя огромный, но не чрезмерно. Вообще, я думаю, что, может, ты слишком зацикливаешься на том, какой массивный и длинный у тебя член?
Райан явно успокаивался и, казалось, мысленно переваривал то, что я ему говорю. Я тянул паузу, позволив ему обдумать нашу беседу, и сам тоже мысленно оценивал, что ещё я мог бы сделать, сказать, чтобы помочь ему. Мои слова, казалось, помогли. Я надеялся, что сказанное мной о приемлемости гомосексуальности поможет ему. Следовало убедить его в том, что сам Райан - вполне достойный индивидуум, это могло бы тоже помочь ему. Это было тактикой, которую я использовал в течение следующих полутора часов, хоть и был дилетантом в рекомендациях и советах. С удовлетворением я ощутил, что они, казалось, сработали: Райан успокоился и начал думать рационально о своей сексуальности. Он всё ещё беспокоился насчет запрета на гомосексуализм его религией, но больше не рассматривал возможность самоубийства.
Мое отношение к Райану в ходе этого длинного разговора постепенно менялось. Я ранее думал о нём как неприятном сопляке-ботанике. Однако, пока мы говорили, я увидел, что его внешность и поведение маскируют его чувствительность и интеллект. Мне он всё ещё мало нравился, но я начал понимать его.
В итоге нашей беседы причудливая идея пришла мне на ум. Первоначально я отклонил её, но, взвесив в уме все возможности, заключил, что это могло бы помочь Райану.
- Райан, помнишь, я сказал, что секс между мужчинами не такое уж страшное дело?
Он кивнул.
Я не знал, согласен ли он с моим утверждением или только признаёт, что я говорил про это. Я продолжил:
- И помнишь, я сказал, что секс между двумя мужчинами, которые его желают и которые уважают друг друга, мог бы быть весьма хорош? - он снова кивнул, на сей раз с шутливым выражением на лице.
Я знал, что его острый ум пытался сейчас определить, к чему я клоню, но я ещё не был готов сказать ему о моей идее.
- Тот инцидент в гостиничном номере был неправильным. Я не хотел в тот момент, чтобы меня ласкали, и уверен, что ты не ожидал, что я так беспощадно оттрахаю тебя. Но давай договоримся, что это мы проехали. Это случилось. Мы оба сожалеем об этом. Но это в прошлом. Мы должны двигаться дальше.
Я могу сказать, что завоевал его абсолютное внимание, но я нисколько не был уверен относительно его реакции на то, что запланировал затем сказать.
- Давай начнём сначала. Ты хотел бы секса со мной? - я желал, но я не позволил себе сказать ему, что сам очень хотел бы этого. - Мы делали бы это как друзья, а не как два озабоченных парня, которые вопреки желанию другого грубо пользуются ситуацией.
Глаза Райана расширились, пока он осмысливал то, что я ему предложил. Потом его глаза упёрлись в пол, и он сказал:
- Ты предложил это только потому, что жалеешь меня. Я из жалости не хочу.
- Да, я сожалею о муках, которые ты перенёс, но не предлагаю это из жалости. Я тоже имею потребности... потребности, которые не способен удовлетворить. Я действительно хотел бы иметь тебя в кровати. То есть, если ты так же этого хочешь и если это тебя устраивает.
- Я... Я бы... хотел бы этого, - он заикался.
Я поднялся с края кровати и встал перед ним. Я хотел приподнять его со стула, но вспомнил его реакцию, когда дотронулся ранее до него.
- Я тоже хочу этого, - мягко сказал я. - Может, ты разденешь меня? Пожалуйста.
Медленно он поднялся со стула. После неловкой паузы он начал стягивать с меня футболку. Я чувствовал, что его руки дрожали у моего туловища, чувствовал, как мой член в трусах начал подниматься, и заметил, что бугор на его брюках тоже растёт. Он стянул с меня через голову футболку и положил её на стул.
- Всё получится замечательно, - уверил я его.
Рискуя, я положил руки на его плечи. Он не отскочил при этом. Спокойным тоном я сказал:
- Теперь сними с меня шорты. Пожалуйста.
Я надавил на его плечи. Он получил импульс и преклонил колени передо мной так, что его глаза оказались как раз напротив моего быстро растущего в размерах члена, когда он стянул мои шорты.
Я не носил нижнего белья под моими домашними шортами, так что, когда парень стянул их вниз, мой член подпрыгнул и встал полностью вертикально. Райан задыхался от волнения, а я задавался вопросом, какие же мысли в его голове. Он уставился на мой возбуждённый член и глядел на него в течение пары минут, прежде чем я сказал:
- Ты можешь коснуться его, если хочешь.
Сначала неуверенно, но он дотронулся до члена и почувствовал жар и твёрдость моего ствола, а я дал ему время на то, чтобы полностью оценить вид и чувство прикосновения к члену в той степени, которая была невозможна тогда, в несчастном номере мотеля. В конечном счёте я взял его под подмышки и приподнял, и теперь он стоял передо мной.
- А я могу раздеть тебя? - спросил я.
Возможно, неспособный говорить, он просто кивнул. Пока я снимал с него рубашку, то чувствовал, что его сердце бьётся так же часто, как и моё. Я двигался быстро - не слишком поспешно, надеюсь, - и спустил его штаны к лодыжкам, а затем и его боксёры. Его очень длинный член был весьма возбуждён и стоял вертикально, а яички свисали ниже. Я поласкал их, и Райан одобрил мои действия стоном удовольствия. Я потянул его к кровати и осторожно повалил на неё, уложив на спину.
- Тебе хорошо? - спросил я. - Ты уверен, что хочешь это сделать?
- О, да! - прошептал он. - Больше, чем что-нибудь.
- Если ты попросишь меня остановиться, я готов. Если я сделаю что-нибудь, что тебе не нравится, скажи мне.
Он не отвечал, так что я улёгся рядом с ним. Двое на односпальной кровати - это немного тесновато, но в данной ситуации удобства не имели значения.
Я начал поглаживать его грудь, уделяя особое внимание соскам. Хоть я и ощущал пальцами каждое ребро, я нашёл, что вообще-то это весьма эротично - оказаться с кем-то голым в моей кровати. Я переместил руку вниз, к его животу, и заметил, что смазка щедро капает из члена и скапливается в его пупке. Я решил оставить пупок в покое; я использую это попозже.
Потом я передвинулся так, что мог теперь достать до его бёдер. Разведя немного ноги парня, я стал поглаживать изнутри его бёдра, медленно продвигаясь ладонями ближе к его яичкам. Стоны Райана, казалось, менялись от просто восхищения к экстазу. Очень мягко я провёл своим пальцем от основания его ствола к головке. Громадный член начал подёргиваться. Я сжал пальцы вокруг его ствола и качнул ими по стволу несколько раз вверх и вниз. К этому времени его тело вытянулось, и он сжал кулаками покрывало на кровати.
Неохотно я отпустил его член и спросил:
- С тобой всё хорошо?
- Да. Пожалуйста, не останавливайся!
захватил пальцами из углубления пупка часть смазки и щедро стал растирать эту жидкость по вздутой головке его члена, и пока я поглаживал ствол, получал интенсивную реакцию на мои ласки от Райана, который к этому моменту инстинктивно выгибал бёдра. Я подвинулся вниз, охватил основание его члена рукой и взял первые несколько дюймов ствола в рот. Такая ласка рукой и ртом замечательно быстро вознесла его на грань оргазма. Он завопил, его тело напрягалось, член запульсировал, и он выстрелил несколькими струями, наполняя мой рот быстрее, чем я мог глотать, так что большая часть спермы из его ствола попала на мою руку и его лобок.
Я продолжал высасывать оставшиеся капли, включая и те, что на лобке, пока он не отодвинул мою голову, потому что его член стал слишком чувствителен. Тогда я улёгся около него и позволил ему прийти в себя, играя с его сосками.
Когда его дыхание и сердечный ритм возвратились к нормальному, он заговорил:
- Это было замечательно. Намного лучше, чем я смел воображать.
- Доволен, что тебе понравилось, - ответил я. - Никаких сожалений? Никакой вины?
- Напротив, я благодарен тебе. Я просто умираю от счастья.
После нескольких минут этого тихого счастья он внезапно дёрнулся и сказал:
- А что с тобой? Я просто эгоист.
Я усмехнулся и ответил:
- Сделай, что хочешь. Но ты не должен делать ничего, что тебе не нравится, - добавил я, чтобы он понял, что не должен обязательно брать мой член в рот.
Мой член немного опал, но парень быстро восстановил мой полный стояк, ртом и руками дублируя всё, что я сделал с ним. Мой оргазм оказался самым интенсивным из тех, какие я когда-либо имел.
Обняв друг друга и переплетя ноги, мы заснули.
Примерно в четыре утра я пробудился от того, что мне захотелось в туалет. Спросонья я был поначалу удивлён, найдя кого-то другого в моей кровати, но быстро осознал, что случилось. Очень осторожно я расцепил объятья Райана и его ноги, выскользнул из кровати и пошёл в ванную, чтобы освободить мочевой пузырь. Возвратясь к кровати, я обнаружил, что Райан передвинулся, не оставив мне места, чтобы улечься. Я посидел на стуле у стола, обдумывая, что случилось. Я только что имел секс - и весьма приятный секс - с парнем, который, как я когда-то думал, был лишь головной болью. Я, восхищяясь своей самостоятельностью при разговоре, вывел его из потенциально трагического кризиса, но теперь я задавался вопросом, что же делать дальше. Мы оба испытали наш первый секс по согласию с другим парнем. Я решил, что захотел бы сделать это вновь, и был уверен, что и Райан будет хотеть того же самого. Но продолжение таких отношений было проблематично, потому что, несмотря на мои усилия повысить его эго, он был всё ещё неприятным для меня человеком. После значительных размышлений на эту тему я решил дилемму и понадеялся на то, что Райан согласится.
Я заполз назад в кровать, будучи очень осторожным, переместил Райана настолько, чтобы устроиться рядом. К счастью, он не пробудился. Моя тревога ушла.
Проснулись мы в девять часов, а занятия начинались в десять утра. Он начал первым:
- Благодарю. За то, что выслушал меня, за то, что помог мне, и за... ладно... за фантастическое время, проведённое вместе с тобой в кровати.
Не имея времени для ещё одной длительной беседы, я ответил:
- Прекрасно... Слушай, я должен бежать в класс, но думаю, что мы должны договориться ещё кое о чём. Мой последний урок закончится в три часа дня. Когда мы сможем увидеться, чтобы поговорить?
- У меня лабораторная работа сегодня с двух до полчетвёртого. После этого я свободен.
- Хорошо, - ответил я настолько бодро, насколько мог. - Ты мог бы зайти ко мне после лаборатории? Мы должны ещё поговорить.
- Несомненно, - ответил он.
Мы оделись и были у дверей колледжа уже в девять с тремя четвертями.
Я возвратился в комнату общежития в четвёртом часу. К этому моменту я, по крайней мере, обдумал общую схему того, что хотел сказать Райану, но не был уверен в том, как он ответит на мои слова.
В три сорок пять он постучал в мою дверь, и я предложил ему войти. Он выглядел значительно более оживлённым и весёлым, чем тогда, когда он вчера вечером неожиданно постучал в мою дверь. Я надеялся на то, что после нашей беседы у него сохранится, как минимум, такое же хорошее настроение.
Мы уселись - Райан снова на моём стуле у стола, а я - на краю кровати.
- Прежде всего, Райан, - начал я, - я хочу подчеркнуть то, как я насладился тем, что мы сделали этой ночью. Это было просто классно. У меня нет в душе ни капли сожаления по этому поводу. А как ты?
Он ответил мне широкой улыбкой и проговорил:
- Всё было просто замечательно. Это была моя самая дикая мечта, и она осуществилась. И я хочу, чтобы ты знал, насколько я благодарен тебе.
- Рад, что ты наслаждался этим, - ответил я. - Мы обрели опыт, который мы хотели получить. Однажды, когда ты найдёшь себе партнёра, полюбишь его и разделишь с ним твою жизнь, я уверен, что секс с ним будет ещё лучше.
Его улыбка исчезла с лица, когда он начал понимать смысл моих слов: то, что я не был тем, кто станет его партнёром в жизни. Прежде, чем его разочарование вызвало у него депрессию, я продолжил:
- Но пока ты ищешь кого-то, я очень хотел бы время от времени разделять мою кровать с тобой. Я признаю, что эти встречи будут только для секса, но пока мы нуждаемся в сексе, я не вижу никаких препон для наших встреч время от времени. А ты?
Была длинная пауза, которая походила на вечность, пока Райан переваривал моё предложение, без сомнения, взвешивая все аргументы. Я умирал от желания поскорее узнать то, что он надумал, но должен был ждать его ответ.
- Давай внесём ясность в дело, - сказал он. - Ты хочешь секса со мной, но не любишь меня... даже не предлагаешь мне дружбу.
- Секс - да. Особенно после прошлой ночи с тобой. Я очень даже хочу этого, и я подозреваю, что ты так же хочешь этого. Дружба - да. Мы можем быть приятелями даже при том, что у нас очень разные интересы... кроме интереса к однополому сексу, - пошутил я. - Но на деле для любви нужно долгое время, чтобы дать ей развиться. В целом говорить о любви между нами сейчас - слишком поспешно. Тем временем мы будем удовлетворять потребности друг друга в сексуальном плане. Тебе это было бы удобно?
И снова длинная пауза.
Я беспокоился, ожидая его ответа, и собирался сказать больше, когда он, наконец, проговорил:
- Я много думал о том, что ты говорил мне вчера вечером и что мы потом сделали. Я едва ли думал о чём-нибудь ещё. Фактически я сегодня никакой лабораторной работой заниматься не мог, потому что обдумывал и продолжаю думать о том, как я ощущаю тот факт, чтоб оставаться гомосексуальным и жить с этим. В итоге я передумал. Ты убедил меня в том, что это не дефект, но лишь отличие от большинства. Ты показал мне, как необычно приятно удовлетворение этого желания может быть с другим парнем. Ты буквально спас мою жизнь, и я всегда буду благодарен тебе за это. Хочу ли я продолжать иметь секс с тобой? Да, конечно. Я очень хотел бы этого.
Само собой разумеется, что я успокоился, раз он принял моё предложение, и порадовался тому, что он принял себя таким, как есть, и больше не думает сводить счёты с жизнью.
- Роскошно, - сказал я. - Мы будем приносить пользу друг другу.
Потом, только чтобы подчеркнуть критическую часть соглашения, я добавил:
- Без бремени взаимных обязательств на любой длительный срок.
- Ну, как бы договор "по взаимному желанию", - сказал он с улыбкой.
- М?
- Ты знаешь, это когда ты берёшься за работу, понимая, что компания может уволить тебя в любое время без определённой причины. В то время, когда ты работаешь, компания имеет выгоду от твоей работы, и ты имеешь заработок. Но нет никакой гарантии, что это работа навсегда.
- О, я вижу, ты понимаешь меня. Я предлагаю именно это. Мы - партнёры "по желанию", что, конечно, означает, что любой из нас в любое время может прервать договор.
Мой последний комментарий был неожиданным и очень долгожданным результатом беседы. Я волновался, думая об этом "пункте" соглашения, но Райан подтвердил его.
А потом мы условились о деталях встреч. В конце концов, мы решили, что каждую пятницу всю ночь будем спать вместе, и ещё одну ночь на неделе, в зависимости от наших расписаний учёбы и потребностей.
Такая договорённость была просто прекрасной. Мы сполна удовлетворяли наши сексуальные потребности, и от раза к разу наши сексуальные ласки становились всё более интенсивными и раскованными. Мы стали дружить и оставались приятелями, но никогда не говорили о переходе к долгосрочным отношениям...
Наш первый год учёбы приближался к концу. В ту пятницу ночью мы лежали вместе после нашего очередного секс-сеанса, когда Райан сказал:
- Я всегда наслаждался встречами с тобой. Это было изумительно. Но помнишь, что мы согласились, что это была договорённость "по желанию"?
Я понял, к чему он ведёт, но сказал только:
- Получилось нечто большее. И я действительно помню о нашем соглашении.
- Мне нелегко, но я должен сказать, что нашёл кого-то ещё. Я уже дружу с ним долгое время, и всё это время нам хорошо вместе. Я сильно полюбил его, и он говорит, что тоже любит меня. Примерно месяц назад мы с ним впервые занялись сексом, и с тех пор у нас это было несколько раз. У него есть в университетском городке квартира, и он попросил меня сойтись с ним. Я сказал, что согласен. Мне дают здесь летнюю работу, и вместо поездки домой на каникулы я собираюсь жить с ним. Мне жаль, что так получилось, потому что я твой должник за всё, что ты сделал, и мне нравится быть с тобой в постели. Но я и не сожалею об этом, потому что думаю, что нашёл своего правильного парня - мистера Райта.
Несмотря на моё разочарование из-за потери любовника, я сказал:
- Райан, я очень счастлив за тебя. Правда. И желаю вам обоим всего самого лучшего.
- Ты не сердишься на меня?
- Сержусь? Нет же! Я должен быть честен, и скажу, что без тебя я буду скучать, но при этом я искренне рад за тебя...
Это было вчера вечером, когда Райан и я были вместе в последний раз. Мы расстались просто приятелями, но в течение долгого времени, когда я буду видеть его в университетском городке, я, разумеется, сразу же буду представлять себе его голым с внушительных размеров стоячим членом, готовым к действию. В утешение себе могу сказать, что, возможно, я тоже когда-то найду кого-то, раз Райан сумел найти своего любимого.