Мужчина недовольно поморщился и, тщетно попытавшись устроиться на лежаке хоть немного поудобнее в попытке снова заснуть, все же открыл глаза. Усталый взгляд карих глаз прошелся по голым, шершавым стенам.
«Все еще здесь», — мелькнула в голове отстраненная мысль.
Подумать только — всего несколько дней назад он был бы счастлив проснуться в этом мире! Но теперь... Теперь Алексей его ненавидел. И был бы только рад открыть очередным утром глаза и увидеть оббитые белым мягкие стены.
Ведь это бы означало — что где-то впереди была надежда! Что однажды его выпустят и позволят вернуться к своей обычной жизни.
Но в Афинах иномирца ждала лишь беспросветная тьма, сгущавшаяся с каждым днем все сильнее.
Алекс поднялся с кровати и, прицепив на пояс кошель, отправился совершать утренний моцион. Короткий визит в местный туалет, размазать по зубам пасту. И тихими шагами — наружу.
Солнце еще даже не встало — лишь небо начало светлеть. Мужчина встал прямо посреди безлюдной улицы и вдохнул полной грудью чистый и свежий воздух. Еще не загаженный выхлопными газами и токсичными выбросами современности. Пропитанный отдаленными ароматами травы, зелени и каких-то цветов.
Алексею хотелось как следует заорать! Просто чтобы наконец-то выпустить пар. Сбросить хоть куда-нибудь накопленный гнев, но у него никак не получалось себя на это уговорить.
«Кто-нибудь да заметит. Обязательно заметит и услышит. А мне сейчас и без этого хватает проблем», — мигом пронеслось в его голове.
Никому не нравится, когда его в чем-то обвиняют. За дело или нет — уже не так уж и важно. Сам факт обвинений уже выбивает человека из колеи. А когда дело целиком и полностью высосано из пальца — то это и подавно может сломить на всю оставшуюся жизнь.
«Глупо. Крайне глупо», — в очередной раз недовольно скривился Алексей, глядя на еще видневшуюся россыпь звезд над головой. — «Я должен был сразу все понять... Может быть, тогда... Нет. Даже тогда все бы привело к такому же финалу», — удрученно подумал он.
***
— Простите, в изнасиловании? — удивленно хлопнул глазами Алекс. — Ксении? Царь, я абсолютно уверен, что вы что-то не так поняли...
Но гневная физиономия Кекропа весьма наглядно намекала иномирцу на то, что чего-то тут не понимал именно он. Шестеренки в голове натужно заскрипели на повышенных оборотах в попытке решить возникшую задачу, но снова и снова упирались в одно и то же.
«Ошибка. Изнасилования не было в принципе», — тут же, даже не пытаясь перебрать имеющиеся факты, выдавал мозг.
— Я говорила, что он попытается все отрицать, — тихо произнесла Ксения, все так же не решаясь даже посмотреть в мою сторону.
— Да, Огнеликая. Говорила, — на скулах царя играли желваки в то время как лицо достаточно красноречиво выдавало желание отдать приказ убить иномирца на месте. — Расскажи еще раз, чтобы он услышал!
Магесса тяжело вздохнула и лишь затем, снатугой отрывая глаза от стены, уставилась куда-то Алексею под ноги.
— Вчера я провела этого человека по городу, как ты и приказал, о царь. Но вечером, когда мы остались одни — он тут же набросился на меня! — в голосе явственно проскользнуло отвращение, в то время как интонации тут же стали чуть более звонкими, вызывая внутри присутствующих гневный трепет. — Я пыталась отбиваться — но он заявил, что раз он должен спасти этот город, то я обязана ему подчиниться! Удовлетворять его всегда и везде, когда он только пожелает!
Ксения отставила ножку в сторону и обняла себя руками. Подбородок резко уткнулся в пол, в жесте отвращения отворачиваясь от Алексея.
— Я хотела его сжечь, о мой царь, но... — девушка на миг замешкалась, пытаясь подобрать слова и продолжила столь тихо, что иномирец едва-едва ее вообще расслышал. — Но не решилась! Ведь если он — спаситель Афин, то я бы обрекла этот город! И я... подчинилась. Уступила его требованиям, пусть мне и было неприятно! А утром, пока иномирец спал — улизнула и привела его к тебе, царь!
Алексей смотрел на всю эту игру и прекрасно понимал, что Ксения бесстыдно врет. Но делала она это поистине мастерски! Даже у Алекса и то сердце кровью обливалось, слушая эту историю!
Глаза на автомате подмечали чуть дрожащие плечи, безвольно уставившийся в пол взгляд. Уши — отчетливо слышали неустойчивые вибрации в голосе, предвещавшие скорую попытку удариться в слезы.
И Алексей просто не находил, к чему можно придраться! Абсолютно ничего! Ксения не выдавала свою ложь ни единой деталью. Заставляя иномирца восхищаться своими актерскими способностями. И ужасаться им в той же самой мере, потому что он прекрасно понимал единственный возможный вывод из этих слов.
Лжегерой.
— Царь! — встрял Алекс, с трудом вспоминая о необходимости соблюдать местные протоколы вежливости — хотелось просто заорать: «Да не верьте вы этой дуре! Она сама не понимает что несет!» — Прошу прощения, но все было совершенно не так! Никакого изнасилования не было и в помине! Она все сделала сама и вполне добровольно!
И лишь бросив эти слова, мужчина понял, как их можно истолковать.
— Я же говорил — у него кишка тонка, чтобы быть спасителем! — яростно бросил Илларион. — Он даже признаться в содеянном толком не может! Позволь мне его казнить, царь!
— Я не имел ввиду... — попытался было исправить положение Алексей, но Кекроп умудрился заткнуть ему рот одним лишь гневным взмахом руки.
— Достаточно! — рявкнул он, впиваясь в Алекса взглядом. — Ты показал свое лицо, лжегерой! И я бы приказал тебя казнить на месте!
— Но тогда настоящий герой не сможет исполнить свою миссию! — закончил за царя жрец Тимофей, только и ждавший этого момента, чтобы вклиниться. — Пророчество гласит, что двое станут величайшими противниками друг для друга! И лишь сойдясь в смертельном бою со своим злейшим недругом герой сможет отразить угрозу, нависшую над Афинами!
— В таком случае, мы поторопим божественный суд! — рыкнул Кекроп. — Привести сюда настоящего героя! Посмотрим, что скажут Боги на это! А эту мразь, — царь ткнул на стоявшего иномирца подбородком, — бросить в темницы!
И Алексея никто попросту не стал даже слушать. Его версия событий всем была безразлична. Местный владыка уже сделал все выводы, которые были ему нужны.
Тесная каморка полтора на два метра где-то на подвальном этаже. Нужник и брошенный на пол соломенный тюфяк составляли весь интерьер. Даже окна и то не было — все освещение давал жалкий факел где-то шагах в десяти дальше по коридору.
И единственным развлечением было играть в гляделки со стоявшем напротив металлической решетки стражником, старательно (и, стоило признать, весьма убедительно) изображавшим из себя глухонемого.
Алексей мысленно метался из стороны в сторону, пытаясь найти способ как-то оправдаться. Успеть сказать какие-то волшебные слова, которые пробьют панцирь отчуждения Кекропа! Но мысли упрямо снова и снова прокручивали в голове предыдущий день, пытаясь найти хоть что-нибудь, к чему можно было зацепиться!
«Почему Ксения так поступила!? Зачем ей это ложное обвинение? Ведь магесса знала, что врет, но делала это! Совершенно сознательно! Хотя с ее-то способностями, наверное, могла спалить к чертям половину дворца!
Ксению принуждают? Но кто? Очевидно — Кекроп! Разве кто-то еще может в этом городе быть достаточно могущественным и влиятельным, чтобы заставить такую волшебницу бесстыдно врать? Нет. Она — гребаное оружие тактического назначения! Разойдется на полную — и выжжет половину города нахрен! Но зачем она врет!?» — снова и снова ходил по кругу Алексей.
И, к своему громадному стыду, он так и не придумал ничего путного. Несмотря на то, что сидел в темнице много часов. Просто снова и снова с размаха налетая на каменную стену несправедливого обвинения, сбивавшую все попытки тщательно проанализировать произошедшее вплоть до последнего кирпичика.
Алексей успел несколько раз до мелочей вспомнить предыдущий день и отлично понимал, что не сделал ровным счетом ничего, чем мог бы заслужить подобное отношение! Не обидел и не оскорбил магессу каким-нибудь случайно брошенным по незнанию замечанием. Напротив — Алекс твердо был уверен, что Ксения действительно, уж простите за каламбур, воспылала к нему! Какой-то совершенно точно подлинной искоркой!
По мнению иномирца, у всего происходящего просто не было никакого смысла! У Ксении не было мотива — то есть ее принуждал кто-то еще. Но хоть какую-то власть над ней имел исключительно Кекроп.
Вот только зачем царю столь бессмысленно подставлять одного из героев? Который может оказаться тем самым спасителем его драгоценного города из пророчества, в которое в этом мире верят даже конченные дауны и аутисты!?
К тому моменту как Алексея снова эскортировали в тронный зал, в голове вертелось лишь какое-то невнятное объяснение, что, возможно, царь пытался обойти судьбу, выступив ее карательной дланью и не оставив Дмитрию иного выбора кроме как сыграть роль протагониста для Афин. Но даже сам иномирец прекрасно понимал, что все это выглядит уж слишком притянутым за уши.
Солнце уже опускалось к горизонту, но зал все еще производил всю ту же самую мрачную атмосферу. По сравнению с предыдущими визитами сюда — помещение выглядело совершенно голым и неестественным без большой когорты челяди, жадно ловящей каждое брошенное слово.
И по одному лишь взгляду на Дмитрия Алекс понял, что его песенка спета. Пареньку явно уже рассказали все, да еще и в красках. Глаза Димки смотрели на мужчину одновременно и с отвращением и с блеском надежды.
«Да оно и понятно», — тут же скривился Алексей. — «Если меня объявили лжегероем — то автоматом вытекает, что Димку ожидает великая судьба. Какой подросток откажется от перспективы стать великим героем и спасителем!? Особенно если вспомнить, что дома его ждала не слишком-то занятная карьера, которая, весьма вероятно, оставила бы в истории лишь один след — бюрократический. В виде кредитов за машину и квартиру да завещания для пары детишек.»
Это было проигрышное дело. Идеально подстроенное в самого начала. Не оставляющее Алексею ни единого шанса с учетом местной судебной системы, основывавшейся исключительно на слове царя.
— Я бы казнил этого выродка сам, но пророчество гласит, что он должен умереть от твоей руки, герой! — громогласно провозгласил свой приговор Кекроп, полностью миновав стадию где подсудимому представляют возможность оправдаться. Или хотя бы просто высказаться. — Принести меч для лжегероя!
Один из стражников отлип от стены и, вытащив свой гладиус из ножен, просто пренебрежительно бросил его на пол в двух шагах от ног Алексея.
Дмитрий тут же вытащил свой клинок.
И лишь сейчас, явственно почуяв угрозу для своей жизни, Алекс наконец-то осознал, что в Димке что-то изменилось. Какой-то страх во взгляде. Мозг иномирца начал пахать на повышенных оборотах, наконец-то найдя проблему, которую все же можно как-то решить.
Алексей прекрасно понимал, что стоит лишь ему поднять клинок и сойтись с парнем в поединке — и все будет решено. Притом совершенно не в его пользу. Димка попросту лучше умел махать шашкой. И надеяться на случайный изгиб судьбы, позволивший бы каким-то чудом хотя бы просто выжить — было совершенно не в стиле Алекса.
— Мне никто слова не давал, так что выскажусь хоть тебе! — пытаясь заставить голос не дрожать, начал Алексей, усаживаясь у меча на корточки, но совершенно не спеша взять его в руки. Надеясь, что чувство честного поединка вынудит Димку дать своему земляку хоть немного времени. — Я невиновен! — решительно заявил Алекс, глядя парню прямо в глаза.
— Я слышал ее рассказ, — как-то отстраненно произнес Дмитрий.
Алексей машинально отметил отсутствие интонаций.
«Странно. Вчера он ими просто кипел. Что изменилось?» — мелькнула мысль в его мозгу.
Весь мир тут же сузился до одной лишь стоящей перед ним фигуры.
«Губы плотно сжаты в полоску — признак нерешительности. Клинок держит за рукоять двумя руками, несмотря на явное неудобство — гладиус все же одноручная штука», — быстро перечислял иномирец. — «Пытается не дать мне заметить дрожащие руки? Вон как вцепился! В глазах — легкий страх. Или даже паника? Чувствует груз ответственности за необходимость свершить суд? Ну да, ему ведь с этим жить как-никак. Далее. Доспехи все еще надеты, хотя парню явно жарко — рожа вся в поту. Ах да, он же на бандитов вроде сегодня собирался? Неудивительно, что меня в клетке держали до вечера — хрен его за стеной кто сыщет!»
И только тут Алексей додумался. Глаза прошлись по клинку, заметив на лезвии красные разводы. Плохо оттертой крови.
«Это только в книжках бои красивые, а на деле — люди орут, вопят от боли и умоляют о пощаде. И сложно после первого подобного опыта так уж рваться отнимать чью-либо жизнь», — совершенно спокойно, безо всякой спешки подумал Алексей, снова поднимая глаза и впиваясь в Дмитрия уверенным взглядом.
— Я не виновен, — ровным тоном сказал иномирец. Теперь, когда Алекс наконец-то понял, куда смотреть, он без труда видел внутренние колебания Димки. Его нежелание выступать палачом. И просто знал, что парню нужно дать хоть какую-нибудь соломинку, за которую можно зацепиться. — Я переспал с ней — да. Но не насиловал! — решительно продолжал Алексей, прекрасно понимая, какое воздействие подобный тон окажет на юношескую психику. — Дмитрий, я взрослый человек и ты знаешь, в каком мире я вырос! Ты думаешь я бы стал насиловать местную волшебницу без хоть сколь-либо веской причины!? Когда мог бы за несколько монет снять себе местную шмару и делать с ней что угодно?
— Я... — в глазах парня уже вовсю бушевало смятение. Местный царь говорит одно, а стоящий перед ним человек — совершенно иное. И кому верить, а кому — нет, совершенно не понятно.
— Я переспал с ней, а наутро меня тут же притащили во Дворец! — продолжил Алекс тем же спокойным тоном, будто перечислял таблицу умножения. — Где я услышал ту же байку, что и ты! Я понятия не имею, почему Ксения врет! Но мне никто не давал ни суда, ни даже просто возможности высказаться! Кекроп уже все решил и я даже и слова против него сказать не могу!
Алексею было плевать, что сейчас все до единого присутствующие безмолвно вслушиваются в каждое слово. Все, что его сейчас волновало — это не дать Дмитрию совершить роковую ошибку.
— Можно... провести суд? — нерешительно пробормотал паренек, опуская клинок вниз.
Алекс лишь почувствовал, как губы против воли скривились в горькой усмешке.
— В этом мире — суд уже состоялся, — вырвались из горла презрительные интонации. — Слово царя — вот весь суд в Афинах! И я совершенно серьезно — спроси хоть Тимофея, хоть свою спутницу. Тут судят именно так. Ни присяжных, ни адвоката. Не дошли они еще до этого, Дмитрий.
Паренек обернулся, найдя глазами сперва жреца, а затем Черный дождь. И оба лишь кивнули в подтверждение.
— Но можно... им объяснить... как надо? — робко протянул Димка, почуяв возможность переложить на кого-нибудь ответственность за столь важное решение как вынесение приговора.
«Интересно, если суд выдаст то же решение — он станет колебаться?» — пронеслось в голове у Алексея чистое любопытство. — «Нет. Не будет», — тут же дал ответ иномирец. — «Ведь после суда, он уже не просто палач, действующий по чьему-то велению. Но — орудие наказания. Просто какой-то безликий клинок, призванный отнять жизнь у казненного.»
— Даже если и получится, кого, по-твоему, Кекроп назначит в суд присяжных? — грустно усмехнувшись, поинтересовался Алексей, отгоняя мысли прочь и пытаясь добиться вердикта не от суда, а от стоявшего перед ним молодого парня. — Каких-то абсолютно левых и непредвзятых ребят с улиц? Они, скорее всего, просто повернут головы на Кекропа и не посмеют и слова поперек сказать, опасаясь угодить на плаху за «не тот» вердикт! Но нет, царь отдаст право решать самым достойным — архонтам! Их тут как раз десятка полтора во всем городе. И что, по-твоему, произойдет? Да они просто засунут язык царю в задницу по самую шею! — констатировал очевидные истины иномирец. — Так что приговор местных — очевиден до безумия в любом случае! Именно ты, Димка, должен решить — казнить или нет. А я даже клинок поднимать не стану — все равно у меня против тебя и шанса нет! — решительно встал Алексей и развел руки в стороны. Он во все глаза наблюдал за пареньком все время своей речуги. Видел, как глаза вспыхнули подаренной надеждой избавиться от решения и запылали отчаяньем едва только поняв справедливость доводов Алекса.
Мужчина попросту играл на чувствах юнца. Не так хорошо, как на флейте — общение с людьми не входило в перечень того, в чем Алексей хоть немного преуспел за свою жизнь.
Но более чем удовлетворительно.
Иномирец просто знал людей. Иногда, благодаря своему умению читать язык тела, он знал и понимал собеседников лучше чем они сами. Умудряясь заглянуть под верхний слой из саркастичных шуточек да душевных терзаний и углядеть там нечто не очевидное для своего обладателя.
И Алекс прекрасно понимал, что Димка — идеальный последователь. Ему нужен лидер, цель, идея — что угодно! Знамя за которым можно маршировать днями напролет! Но паренек не был судьей. Не грезил властью над человеческими жизнями. Спасителем — может быть и был. Но не палачом.
И, отбрасывая все лишнее, Дмитрий попросту не стал бы убивать безоружного. Пусть и по указке ребят повыше рангом.
Алексей видел, как глаза парня расширились от ужаса. Руки сжимались на рукояти, а грудь заходила вдвое сильнее, выдавая нешуточное волнение. И, не найдя никаких очевидных признаков виновности стоявшего перед ним мужчины, принял единственное верное для современного человека решение.
— Простите, царь, — наконец-то отвел взгляд от Алекса Дмитрий. — Но у нас на родине, когда двое говорят противоположенное друг другу, принято давать честный суд. И как сказал мой сородич — тут, на вашей земле, честным суду не бывать. Я не могу казнить Алексея, пока я не буду точно уверен в его виновности!
Кекроп лишь скривился от разочарования.
— Боги сказали свое слово, о царь, — выждав несколько биений сердца ради драматической паузы, в тишине проговорил Тимофей.
— Ты действительно герой, — весьма недовольно, но все же со сквозящим в интонациях уважением, сказал Кекроп, — если готов поставить судьбу всех Афин на кон, лишь бы не убить невинного.
— Если вы так говорите, — повел плечами паренек, запихивая клинок в ножны. — Но проливать кровь этого мужчины я сегодня не стану.
— В таком случае, — царь встал со своего трона, сделав шаг вперед, — я выношу свой приговор иномирцу! Отныне все Афины будут знать его как того, кому суждено уничтожить наш город! Я запрещаю ему иметь дом и жену в моем городе! Выйди вон! Увести метэка с глаз моих! — раскатисто огласил зал могучий голос Кекропа.
И Алексея под конвоем из стражи вывели с территории Дворца. Даже и не подумав остановиться и отдать иномирцу купленное снаряжение. Как и он даже и не подумал напоминать суровым мускулистым мужикам об этом.
***
«Глупо», — снова пронеслось в голове, в то время как губы Алекса недовольно изогнулись.
Он злился. Не на царя и не на Ксению. На себя. За то что впервые в своей жизни, попав на глаза властям, слишком сильно перепугался. Настолько зациклился на самом факте обвинения, что совершенно проморгал настоящий заговор.
«Ответ все время был прямо перед глазами», — грустно подумал Алекс, наблюдая за тем, как небо стремительно светлело прямо на глазах, а над горизонтом появилась первые солнечные лучи. — «Но я был идиот. Столько лет кичился своей способностью подмечать, а вот когда от нее действительно был бы толк — тут же растерялся как подросток!»
И у Ксении, и у царя Кекропа не было самого важного — мотива. На кону была судьба целого города — не стал бы ни один из них выкидывать подобный фортель! Но во всей этой истории был лишь один человек, который невзлюбил Алекса с первого же взгляда.
Илларион. Какую должность он занимал при царе? Военный советник? Личный телохранитель? Начальник дворцовой стражи?
Алексей не знал. Иномирцы были нужны царю чтобы отвести угрозу от его Афин. И ни для чего более. Кекроп ясно дал это понять своим отношением.
Великий спаситель из иного мира был всего лишь инструментом. А быть может — и вовсе потенциальной угрозой. Ведь мало ли что герою придет в голову после того, как город будет спасен? Вдруг захочет трон себе?
А значит — мир спасай, но сильных мира сего — не трогай. Зачем знакомить со всеми важными шишками, если можно обойтись? А там, глядишь, под шумок бы прислали вместо рабыни натренированную убийцу с кинжальчиком — и конец ставшему ненужным герою. И город спасен, и трон под жопой остался.
Но еще когда Алексей отказался встать перед Кекропом на колени — уже тогда он чем-то умудрился наступить на ногу Иллариону. Хотя, пожалуй что, «чем-то» — весьма расплывчатый термин в данном случае.
Алекс подписал свой приговор своим собственным неуважением. Позволив себе сохранить достоинство — прогневал человека, посчитавшего это оскорблением местному правителю.
«Интересно, что у него на Ксению?» — в который уже раз за последние дни прикинул Алексей, возвращаясь в начавший оживать с рассветом ничейный двор и усевшись завтракать. — «С ее магией — вряд ли ей самой кто-то будет угрожать. Скорее всего — где-нибудь держат в заложниках кого-нибудь. Какую-нибудь младшую сестренку или братишку? Или вовсе собственную малышку — по возрасту у Ксении уже пара детишек может быть. Может, даже во Дворце? Потому Кекроп и не боится Огнеликую рядом держать? Чуть что — и хана заложнику. Это бы объяснило, как Иллариону так легко удалось добиться содействия и все устроить в первый же день.»
Алексей устало вздохнул.
«Довольно», — мелькнуло в голове и он обвел взглядом округу, пытаясь переключиться с мира внутреннего на реальную жизнь.
Алексу здорово повезло, что ему оставили хотя бы кошель. Тридцать драхм, какое-то чудо-зелье, которые, как он знал, точно можно будет при необходимости толкнуть еще за двадцать пять. И, что самое важное — сиринга.
Афины были культурным городом. Певцы, музыканты, жонглеры, шлюхи — индустрия развлечений пользовалась неплохим спросом. А законов, которые бы регулировали насыщенность тех или иных мест — не было и в помине. Иными словами — найди бесхозный уголок, доставай флейту и играй себе в удовольствие.
Более чем хватало и на проживание на ничейных дворах и на пропитание.
Хотя, Алексей и чувствовал, что источник постепенно иссякает. Судя по всему, по Афинам массово распространялся слух, что музыкант с необычным стилем исполнения — тот самый лжегерой, о котором орут глашатаи на площадях. Потому что собранных денег с каждым днем становилось все меньше, а в глазах людей все чаще мелькали гневные огоньки.
Алекс подошел к мужику в темном балахоне, завершавшему свой завтрак.
— Уговор в силе? — без спросу плюхнулся иномирец на пол напротив купца.
Тот еще раз оценивающе прошелся по фигуре Алексея взглядом и только затем кивнул.
— Сто драхм — и можешь отправляться с моим караваном в Фивы, — хриплым голосом, выдававшим немалый уже возраст, проговорил он те же условия, что были высказаны еще позавчера.
Алекс развязал кошель и высыпал на стол содержимое. Быстро отсчитав положенное караванщику и сметая жалкие остатки обратно в мешочек.
«Сто драхм чистой прибыли за два полных дня», — мелькнуло в мозгу у Алексея.
Вот во сколько в Афинах оценивали его музыку. В пятьдесят драхм за день, за вычетом расходов. Что было, скорее всего, существенно больше, чем средний заработок какого-нибудь успешного купца на рынке.
И Алекс с облегчением на душе привесил к поясу гораздо менее тяжелый кошель. А то таскать при себе подобную сумму было, мягко говоря, небезопасно. Еще вчера он начал ловить на себе жадные взоры от молодых типчиков. Местных карманников, которыми Афины, хоть и не славились, но все же кишели. Купец еще раз пересчитал монеты и, кивнув, подозвал к себе одного из крепких ребят из-за соседнего стола. Мужчина по одному лишь взгляду караванщика все понял и быстро убрал плату куда-то в закрома купеческого обоза.
— Выходим когда солнце поднимется на три ладони, метэк, — сухо проскрипел мужчина.
Алексей кивнул. Примерно через час. В любом случае, никуда отходить от каравана мужчина не собирался. Это был его билет на волю. В другой город, где про иномирца никто не знал. Где можно будет начать жизнь с начала.
Алекс мало знал о Фивах. И, сказать по правде, описания «большой город» ему хватало за глаза. Название было знакомо еще со школьных уроков истории, а значит — город более чем подходил для человека с современными знаниями и аналитическим складом ума. Нужно всего лишь провести пару мелких опытов — и секреты солнечных, песочных и водяных часов будут в кармане. В виде все тех же драхм.
А как только появятся финансы — можно будет воспользоваться стартовым капиталом для постройки собственной финансовой империи.
Потому что одну истину в своей жизни Алексей усвоил наверняка — неважно, прав ты или нет. В современной России или в античных Афинах. Главное — у кого в кармане тяжелее.
Если ты какой-то нищий с улицы — никто и глазом не моргнет, если попадешься на пути. Но если ты глава какой-нибудь крупной фирмы — то у тебя есть деньги на адвоката, да и друзья так и норовят начать выпрыгивать из самых неожиданных мест.
От нечего делать иномирец достал свою сирингу и начал тихонько наигрывать, сидя чуть в стороне от подготавливающихся к выходу караванщиков.
«Не помогает», — в очередной раз мелькнула горькая мысль. — «Просто не помогает.»
Уж слишком много внутри было гневных эмоций. Слишком много раздражения и злости, чтобы удалось все это выдуть наружу в виде затейливых мотивов. Впервые в своей жизни Алексей столкнулся с такой вещью, как элементарный переизбыток ярости. Праведный гнев несправедливо осужденного нельзя было так просто выкинуть из головы как обычное и уже относительно привычное: «Прости, Леш, ты мне, конечно, нравишься, но у нас все было совершенно несерьезно!»
Но хотя бы удалось получить десяток монет от тех, кто по каким-либо причинам заходил на ничейный двор ранним утром. Мелочевка по меркам России, но почти что состояние по местным канонам.
И, едва лишь караванщики стронулись с места, нагрузившись под завязку сундуками и ларцами с товарами, Алексей попросту пристроился вслед. Чувствуя, как с каждым шагом плечи распрямляются все больше.
Забавное ощущение — путешествие. Когда ты вроде как не тут, не дома, но еще не там, не в пункте назначения. А просто висишь где-то между. Мысли текут свободнее, будто сбросив оковы привычных норм поведения. Случайные попутчики внезапно могут оказаться отличными друзьями-на-час. Восхитительными ребятами, с которыми можно пьянствовать и откровенничать. Ведь все равно однажды поезд дойдет до конечной точки и эти физиономии останутся исключительно в памяти, надежно сохраняя все секреты о недостойном поведении.
Вот и сейчас, караван еще даже за ворота выйти не успел, а Алекс уже начал забывать о всех своих тяготах, оставляя их позади себя. Окончательно убеждаясь, что покинуть Афины — это лучшее решение из всех возможных.
«К черту все это пророчество! К черту и царя, и Ксению, и Димку, и Иллариона, и вообще всех местных! Пусть сами расхлебывают всю эту кашу! Раз они так уж хотят увидеть двух героев, вступающих в сражение, то пусть сами этот бой и устраивают!» — клокотало в голове у иномирца.
Потому что Алексей прекрасно понимал, что злодей из него — никакущий. Он слишком ценил человеческую жизнь, чтобы отнять ее без веской причины. Слишком часто всерьез задавал себе вопрос: «А хороший ли я человек?» Что само по себе было весьма неплохим признаком того, что да — хороший. У плохих даже мыслей о таком не возникало.
Алексу было двадцать восемь. И раз жизнь, с его-то наблюдательностью, до сих пор не сумела сломать мужчину, то уже вряд ли сумеет. И укорять судьбу в отсутствии попыток отвесить здоровенного пинка под зад у иномирца совершенно не получалось. Как у всех, у него был свой перечень довольно жестких жизненных ударов за плечами.
И Алексей прекрасно понимал, что из их пары с Дмитрием, существенно более высокие шансы оказаться местным антагонистом были именно у паренька. Насвершает «великих» подвигов, возгордится и начнет катиться под откос.
И все начнется с какого-нибудь пустяка — даст по морде кому-нибудь во имя благого дела или жестко трахнет какую-нибудь девчонку, пришедшую к великому герою в благодарность за спасение родной деревни.
Алекс видел такое даже у себя дома. Как люди, сами того не замечая, скатывались по дорожке ведущей, как им самим казалось, вверх. Маленькие пустяки — безобидный и беззлобный троллинг в интернете, подколки с тщательно замаскированным умыслом, который по мнению самого человека, никто не сумел бы даже понять.
А в итоге — собственное представление о людях становится все хуже и хуже год за годом. И попробуй-ка вовремя это понять! Про остановиться и речи не шло — до этого пункта доходили и вовсе считанные единицы. Хотя бы просто заметить, что собственные слова зачастую ведут совершенно не туда, куда бы хотелось.
Потому что фраза «я могу остановиться в любой момент» уже давно была не действительна и утеряла всякий смысл. «Могу? Может и могу... но зачем?» — вот современное мотто.
И у Алексея перед Димкой было громадное преимущество. Он попросту уже убедился во всем этом своим собственным лбом. Сумел в свое время заметить куда все идет.
«Жаль только, что не сумел остановиться», — наблюдая за тем, как ребята выводили из стойл своих быков и коней, нагружая поклажей уже их, параллельно с недовольной гримасой на лице мелькнуло в голове. — «Сложно тормознуть, когда уже отрастил способность слышать мелкие изменения интонаций. Когда видишь человеческий эгоизм чуть ли не насквозь. Тут поневоле начнешь считать всех вокруг конченными баранами и тупицами. Просто потому, что именно так они себя и ведут. На словах-то все — рыцари да благородные дамы, а на деле — чуть что и «выкручивайся сам, а у меня своих дел по горло.»
Алексей тяжело вздохнул и обвел взглядом округу.
Перед северо-восточными афинскими вратами примостилась небольшая круглая площадь, забитая народом. В округе было много всяких складов — так что тут постоянно народ что-то таскал.
За использование животных в черте города полагалось платить, так что местным богатеям зачастую проще было нанять пару-тройку лишних работников, чтобы таскали все что не попадя. Даже архонты и те предпочитали ездить в паланкинах на тяге из четырех рабов, хотя вполне могли себе позволить заплатить мзду и проехаться верхом на коне.
У самих ворот толклось где-то с десяток стражников в доспехах и со щитами. У всех на головах шлемы с короткими гребнями. За исключением одного — у мужика, сидящего в тени под воротами, фиолетовый ирокез возвышался примерно на пол-ладони. Насколько навострился разбираться в местных знаках отличия Алексей — этот был капитаном.
Сами врата представляли из себя пятиметровую каменную арку с двумя дверями, сделанными из массивных железных брусьев с небольшими просветами в два пальца. И здоровенными крюками, на которые в случае чего можно было повесить металлический засов толщиной с небольшое дерево.
По верху стояло еще двое стражников с длиннющими четырехметровыми копьями в руках. К удивлению Алекса луки в афинских войсках не использовали вообще. Из оружия дальнего боя были распространены исключительно метательные дротики, коих с собой много не потаскаешь — едва ли с десяток, да и то пожертвовав всем остальным снаряжением. Чаще — всего три-четыре.
Лук, по мнению местных, был оружием исключительно для охоты. Иначе говоря — на зверей. Но не на людей. Хотя Алексей в свое время не стал интересоваться подоплекой вопроса, оставив ее как-нибудь на потом. А теперь, глядя на стражников, даже испытывал некоторое удовлетворение по поводу того, что загадка так и останется без ответа. Алекс еще раз пробежался глазами по собиравшемуся каравану. Люди вовсю завершали последние приготовления. Проверяли, все ли погружено, все ли взято, не забыто ли что. И быстренько по головам пересчитывали людей.
Первое, что бросалось в глаза — это человек, наверное, пятьдесят охраны. Матерые рослые мужики. Насколько знал Алексей из разговора накануне с местным вожаком — примерно половина местные, а вторая — фиванцы. Иными словами — были «свои» ребята в обоих городах, что существенно облегчало жизнь профессиональному каравану.
Ребята были обряжены в кожаные доспехи со вкраплениями шкур и металла тут и там. Но о какой-то единой форме и речи не было — просто наемники, заботившиеся о своей защите самостоятельно. На бедрах — местные гладиусы, а за спинами — луки. В то время как на некоторых повозках на боках висели колчаны с запасными стрелами — чтобы охранники могли и от нападения волков отбиться и какого-нибудь непуганого оленя при случае на ужин подстрелить, не опасаясь за боезапас.
Вторая же часть каравана — разномастные купцы в количестве, если считать по балахонам, около тридцатника. И с два десятка остатка — вспомогательный персонал вроде всяких поваров да немногочисленные путешественники вроде самого Алексея, решившие по каким-то причинам съездить в другой город.
В целом — обоз производил впечатление. Собирались толково, без лишней ругани и громогласного ора в духе: «Ой, подождите — я носки сменные забыл!» Сразу было видно — идут не в первый раз. Охранники проверяют свои мечи и снаряжение. А купцы — пристально бдят за погрузкой товаров на повозки. Тихо, спокойно, без нервов. Именно то, что хотел бы увидеть Алексей — профессионалы своего дела.
Насколько понял иномирец, раньше караван бегал туда-сюда каждые две недели. Теперь — едва ли раз в полтора месяца. Все больше предпочитая по возможности отсиживаться за городскими стенами. Да и если раньше двух десятков охраны хватало за глаза, то теперь и пятьдесят полной гарантии безопасности не давали.
В общем, Алексей привычно перевел все в четкие цифры. Если такое творилось во всех других караванах — значит торговля ослабла в три раза. А с учетом, что многие купцы решили попросту бросить столь опасное занятие — то, по идее, и того больше. А удвоенная охрана означала существенное повышение цен на то немногое, что все же доставлялось в город.
А для экономики в целом это можно было описать всего одним словом: жопа. Внешняя торговля была в громадном упадке и, судя по всему, скатится вниз еще дальше. Возможно и вовсе станет совершенно нерентабельной и тогда каждый из городов Пелопоннеса окажется в полной изоляции.
Алексей думал об этом исключительно фоном. Дорога, по словам караванщиков, должна была занять около полутора недель — будет время потрепаться с кем-нибудь из местных купцов по дороге и наметить себе подходящие отрасли Фив для занятия бизнесом. Что-нибудь местное, не требующее внешних ресурсов вообще — Алекс не сомневался, что сумеет подыскать себе что-нибудь подходящее. А немного знаний родного мира позволят быстро добиться своего, досрочно реализовав пару-тройку простеньких научных открытий.
Караван, проторчав у ворот с погрузкой около часа, наконец-то сдвинулся с места и направился к вратам. Позволяя Алексею занять свое место в колонне, приткнувшись у колеса одной из повозок.
Стражники на вратах тут же зашевелились и начали выполнять свою работу таможенников. Даже и не думая досматривать груз, лишь задавая по паре-тройке вопросов тут и там.
Алексей совершенно спокойно медленным шагом шел вперед. Любуясь парой верховых афинских стражников за вратами. Должно быть — какие-нибудь разведчики. Чтоб быстренько смотаться к показавшемуся на горизонте обозу или путнику с целью досрочной проверки — а не враг ли?
— Ты! — грозно зыркнул на Алекса стражник. — Кто таков?
— Ерофей я, — назвался местным именем иномирец. — Путник, еду в Фивы.
— Ерофей, да? — недовольно скривился афинянин и, вывернув голову в сторону проорал. — Капитан! Подойди!
Мужик с гребнем на башке тут же оторвал свою задницу от земли и спокойным шагом направился к стражнику.
— Какие-то проблемы? — не выдержал волнения Алексей, глядя на приближающуюся фигуру.
— Он? — кивнул подбородком на Алекса стражник.
— Хм-м, — задумчиво протянул капитан, медленно проходя по путнику взглядом. — Похож, — мужик расстегнул висящую на перевязи небольшую сумку и выудил пачку листов. Быстро перебрал несколько и выудил нужный. — Черные короткие волосы, серые глаза, тщедушного телосложения, с бледной кожей, — быстро прочитал он. — При себе носит сирингу.
— Кошель! — тут же рявкнул стражник, на всякий случай кладя руку на рукоять клинка.
У Алексея в голове уже вовсю кипела мыслительная деятельность. Приметы ясно давали понять — его ищут. Но кто? Царь, вроде как, просто выставил иномирца вон. Никаких других претензий, по идее, быть не должно. А ловить за что-то другое? Так не за что. Алекс не нарушал ни единого местного закона. Которые, при необходимости, можно было записать, наверное, листах максимум на трех.
Илларион желает свести счеты? Царь может не так понять если узнает. Пророчество как бы и все такое. Давало определенную дипломатическую неприкосновенность.
«Да плевать!» — одернул себя Алексей. — «Есть проблемы поважнее!»
И внимание тут же вернулось к стоящей перед ним проблеме. Стражник уже явно начинал терять терпение, но Алекс понимал, что если позволит мужику заглянуть в кошель — то его песенка точно будет спета. Сиринга станет финальным аккордом, подтверждающим что Ерофей — никто иной как известный всем Афинам Алексей.
Но как ни крути, а выкрутиться не получалось!
«Покажу — и черт его знает, что будет. Не покажу — и могут ведь и прирезать нафиг!» — глаза Алексея быстро стрельнули на стражника у стены, что зорко провожал каждую повозку. В отличии от остальных у мужика рядом с ним, в высоком ведре, стоял пяток метательных дротиков. Которых было хоть и немного, но зато местные били в цель гораздо лучше имперских штурмовиков! — «Побегу — тоже прибьют. Иными словами — всюду клин.»
Алексей быстро оглянулся, но караван и не думал останавливаться — все так же шел мимо. Притом главный купец, с которым уже договорился и рассчитался Алекс был где-то далеко впереди, во главе процессии. По другую сторону таможни.
И посему иномирец сделал именно то, что подсказывало ему чутье.
Он взглянул прямо на капитана. Большинство местных особыми мозгами не отличались, но этот явно свой гребень носил неспроста — Алексей в полной мере оценил его спокойный взгляд и уверенный голос.
— Сделайте вид, что вы меня не видели и я отдам все что есть в моем кошеле — тридцать драхм, — спокойно, без особой канители, заявил иномирец.
— Точно он! — сузил глаза стражник, начиная вынимать клинок из ножен.
Но капитан попросту поднял руку. Останавливая движение своего подчиненного на середине. Алекс без труда увидел холодный взгляд в прорезях шлема.
— Тебе, лжегерой, выхода из Афин нет, — ледяным тоном заявил афинянин, даже не меняясь при этом в лице. — Ни за тридцать драхм, ни за три сотни! Указ царя Кекропа! Не говоря уже о том, что во всем городе не найдется ни единого человека, желающего увидеть погибель Афин! Попытаешься выйти через другие врата — и тебе оставят рану на видном месте, метэк! Чтоб без труда признали все и каждый! А теперь вон с моих глаз!
И Алексей по одному лишь спокойному лицу капитана понял, что спорить бесполезно. Более того — афинянин отлично донес мысль, что и на других вратах картина повторится. И иномирцу действительно оставят шрам где-нибудь на плече.
Но еще гаже на душе было от того, что не только его надежда выбраться из этого болота рухнула, но еще и увозила с собой честно заработанные деньги! Потому что возвращать метэку оплату никто не собирался. Последняя повозка совершенно спокойно проехала мимо стражников, окончательно отрезая надежду получить свои сто драхм назад. Алекс, пытаясь сохранить хоть сколько-то вменяемое выражение лица, развернулся и пошел вон с этой проклятой площади. Задним фоном отмечая, что люди попросту поспешно расходятся в стороны с его пути, бросая опасливые взгляды на перекошенную от гнева физиономию.
Алексей не стал далеко отходить — всего пару больших домов в сторону и в ближайший проулок между ними. Усаживаясь на землю и зажимая голову руками, пытаясь попросту не закричать.
«Идиот... Идиот! Нужно было сразу понять, что не выпустят!» — мысленно костерил Алекс сам себя, пользуясь своим импровизированным уголком одиночества. — «Понадеялся на глупость античных людей! Идиот! Они, быть может, еще и не научились приручать молнию, не изобрели телескоп, но они далеко не типичные болваны! Единственный придурок здесь — я!»
Алексей лишь сейчас понял, почему Кекроп просто выгнал его из Дворца. Потому что из города можно было выбраться лишь четырьмя вратами. На которых иномирца, конечно же, не пропустят! Можно как-то извернуться и незаметно перелезть через стену, но в одиночку Алексу за стенами не выжить.
«Должно быть, Тимофей», — сделал догадку Алексей когда плечи перестало трясти от явного гнева. — «Старый жрец наверняка уболтал Кекропа не бросать меня в темницу! Поди наплел какой-нибудь лабуды в духе «в победе на немощным узником не будет никакого почета для настоящего героя»! Вот царь меня и отпустил погулять по городу — куда я из него нахрен денусь-то? Если пророчество правдиво — то никакой вор меня случайно не прирежет. А если попробует — то местные Боги, по идее, должны будут проследить, чтобы хотя б не насмерть.»
Но все эти рассуждения, сказать по правде, попросту не имели никакого значения. Потому что надежда убраться из этого чертового города внезапно испарилась как капли на местном солнце!
Все последние дни Алексей лелеял эту новоявленную мечту. Свалить из Афин — сменить имя и начать сначала. А теперь... А теперь Алекс попросту не знал, что делать.
Жара. Иномирец недовольно зыркнул на небо, где солнце уже наполовину поднялось к зениту. Накрыв город своим тяжелым покрывалом из духоты. Кожу пекло как ошпаренную — за последние два дня мужчина успел нехило обгореть и желтый шарик никак не желал униматься, явно пытаясь окончательно прожарить Алексея до хрустящей корочки.
Иномирец тяжело встал и, стараясь держаться в тени невысоких зданий, поплелся куда глаза глядят. Пытаясь на ходу осмыслить все произошедшее и придумать хоть какой-то план. Найти более постоянную цель в текущих условиях, чем просто сводить концы с концами.
Но снова и снова мысли утыкались в отношение местных граждан. Любая попытка открыть свой бизнес в Афинах приведет к единственному возможному варианту — полному провалу. Как только его партнеры по бизнесу поймут, с кем именно ведут дела — и все заключенные контракты тут же будут аннулированы. А способа торговать без того чтобы полагаться вообще ни на кого Алексей не находил.
В то время как игрой на флейте можно было максимум прокормиться и не более того. Особенно после того, как местные музыканты наслушаются мотивов и попытаются их скопировать. Как только это произойдет — от обильного заработка Алекса не останется и следа. Сколько это в итоге? Неделя или две достойной жизни?
Доступ к геройской деятельности Кекроп тоже перекрыл — членство на форуме Ареса оказалось аннулировано почти что моментально. Хотя Алекс изначально не слишком-то рвался к подобному варианту — проверил в первый же день больше для подтверждения своих догадок.
В итоге, куда ни кинь — а всюду полная хрень. И никакого подходящего варианта Алексей не видел.
«Стоп», — одернул себя иномирец и действительно встал на месте. Тут же получив тычок в спину, но мужественно проигнорировав это. — «Глубокий вдох. Задержать дыхание. Выдох. Успокоиться и подумать! Сейчас где-то около одиннадцати. До местного перерыва на обед около трех часов. До тех пор выступать бесполезно — разве что ради практики, но мне сейчас лучше поменьше играть без большой публики — незачем местным давать лишний шанс перенять мотивы. Значит — у меня есть те самые три часа на свои раздумья. До сих пор — я мечтал исключительно выбраться из города. Теперь я знаю что у меня это не выйдет. Значит — придумаю какие-нибудь альтернативы. Нужно просто проявить свое мышление и знания! Может, попробовать наняться к кому-нибудь из местных лавочников на постоянку? Хотя, тоже ведь выгонят наверное... Ладно, Алекс — думай! Снова и снова — думай!»
Устроив себе небольшой эмоциональный втык, Алексей открыл глаза и скользнул взглядом по округе в попытке понять, а куда он вообще забрел в своем гневном марше?
Вокруг стояли небольшие двухэтажные дома. Четыре «квартиры» сверху, четыре — снизу. Жилой квартал для горожан. Алекс нашел глазами Дворец и направился к нему, намереваясь выйти поближе к знати — все питейные дворы располагались именно там, примерно на полпути между стеной и белыми виллами.
— Эй, иномирец! — дотронулся кто-то до руки едва лишь Алексей сделал пять шагов по улице к своей цели.
Глаза тут же вцепились в стоящего паренька.
Молодой, лет около семнадцати. Светлые волосы, как у большей части местных, загорелая кожа. Взгляд тут же оценил мускулатуру, а точнее — отсутствие оной. Чем бы этот парень ни занимался, а физический труд для этого точно не требовался. Да и тело прикрывала не светло-коричневая туника, а блекло-зеленая. Крашеная.
«Прислуга аристократии?» — мгновенно перебрал пачку вариантов Алекс и остановился на наиболее очевидном. — «Да и обратился с явным знанием о том, кто я. Мнется, в глазах робость. Терпеливо ждет ответа. На грабителя явно не похож.»
— Чего надо? — пытаясь не пропустить все еще клокотавшую внутри злобу спросил Алексей.
— Я видел, что произошло у ворот! — осторожно произнес парень. — Меня послали найти тебя и...
«Замолк? И что?» — взыграло любопытство внутри иномирца. — «Видел что произошло? Так он у меня на хвосте уже полчаса висит? А сразу не подошел, вероятно, из-за моего настроения — ждал пока остыну. Значит уж очень хотел поговорить — у местных нет роскоши сидеть без дела полчаса в разгар дня. Далее — «послали найти»? То есть он не сам ко мне пришел, а по указке? Своего господина, должно быть? Интересно...»
— Нашел, дальше что? — грубо поинтересовался Алексей, понимая, что пауза порядком подзатянулась.
— Мой господин просил передать, что у тебя еще есть друзья в этом городе! — выпалил пацаненок. — Он просит тебя встретиться с ним лично! Приходи за два пальца до заката к амфитеатру Аполлона! И не забудь сирингу! Я отведу тебя к моему господину!
— А твой господин это... ? — все же задал вопрос Алексей, заранее понимая, что ответа, скорее всего, не будет. Хотел бы назваться — уже бы это сделал.
— Он просил не называть его имени! — полушепотом, бросив вороватый взгляд на округу, сказал паренек.
«Смотрит в глаза — признак откровенности. Тон дребезжит — волнуется. Еще бы — подошел к самому иномирцу! В таком возрасте обычно толково врать еще не умеют — так что, скорее всего, пацан говорит правду», — привычно отметил в уме Алексей. — «Проведем короткий анализ. Кто хозяин? Ясное дело — либо патриций, либо архонт. Другой знати тут тупо нет. У первых, скорее всего, кишка будет тонковата пойти против слова царя. Значит, более вероятно — архонт. «Захвати сирингу» — приглашение дать личный концерт? Пожалуй что, от такого предложения лучше не отказываться! Если удастся пристроиться в дом какого-нибудь архонта личным музыкантом — хотя бы крыша над головой будет. А там кто знает — может удастся как-нибудь вывернуться и убедить в своей невиновности пару-тройку друзей-архонтов. А с этим уже и у царя можно будет попробовать помилование получить? Вилами на воде, конечно, получается, но явно лучше чем тот кукиш, что у меня сейчас в кармане!» Вслух Алексей, конечно же, ничего из своих мыслей не стал. Просто воспользовался тем, что паренек терпеливо ждет ответа и посмотрел на солнце.
— За два пальца до заката у амфитеатра Аполлона, значит? — повторил он полученные инструкции. — Я запомню. Но до захода солнца еще далеко, а значит — успею поразмыслить над твоим предложением, — максимально пофигистичным тоном проговорил Алекс и, развернувшись, отправился своей дорогой.
«Главное — уметь набить себе цену. Теперь парень вернется к своему господину и доложит. И кем бы ни оказался этот аристократ — он немножечко помучается от неизвестности. Да и просто важная шишка, если кто-то не прыгает от радости от возможности получить аудиенцию, должна будет как минимум изумиться. Быть может даже подумать пару-тройку возможных причин для подобного пофигизма», — с легкой, еле заметной улыбкой, подумал Алексей.
Его сознание уже вовсю просчитывало возможности и прогоняло в голове вероятные сценарии. Иномирец точно знал, что придет на эту встречу. Если все выгорит хотя бы наполовину — то этот визит принесет ему как минимум солидную сумму! За скрытность и секретность.
Весь день Алексей провел в подготовке. Сыграв лишь пару композиций во время обеда, чтобы оплатить себе еду. Наведался в жилой квартал — простирнул свою тунику у небольшого местного колодца. Тут же оставил пару драхм у старого вояки, который охотничьим ножом привел в порядок отросшую за последние дни щетину, умудрившись даже и не порезать кожу ни в одном месте.
В целом — Алекс чувствовал определенный подъем! Как его душа медленно встрепенулась и, почуяв возможность, поспешно поползла наверх из той ямы, куда ее затолкали последние дни.
Алексей прекрасно понимал, что вероятность абсолютно успешного исхода не слишком-то высока, но другой лесенки, по которой можно было бы попробовать взобраться — увы, не было.
Если повезет — удастся остаться у архонта жить и получить возможность обелить свое имя. Если не повезет — то просто унести с собой в кармане сумму в пару сотен драхм и попробовать пустить их в оборот. Как ни крути, а дело должно будет оказаться выгодным.
Иномирец в очередной раз взглянул на солнце. Примерно положенная набок ладонь — пора.
Алексей отлип от стены, у которой торчал последние полчаса, и медленно побрел по улице. Всего несколько минут — и впереди показался утопленный на полтора этажа в землю амфитеатр Аполлона.
Большой мраморно-белый полукруг с ровными каменными рядами, на которых можно было вполне удобно расположиться. В центре стоял небольшой постамент, на котором пару раз в неделю выступали местные поп-звезды. Уже заслужившие почет и признание и гарантировано собиравшие зрительский зал под завязку.
Выкупить амфитеатр для выступления было удовольствием не из дешевых, но концерт здесь был билетом в высшую лигу. С учетом что на зрительских местах чаще всего сидела местная аристократия. Ублажив слух или глаза двух-трех патрициев вполне можно было окупить аренду. А если умудриться подмазаться еще к паре-тройке — то и вовсе получить сказочный навар.
То, чего Алексею было попросту не видать. Ни один аристократ не пожелает прийти на выступление лжегероя. Даже если тот, по местным стандартам, играет поистине охрененно!
Но в остальном в амфитеатре проводились собрания местной знати. Те, ради которых не нужно было тащиться во Дворец.
Иными словами — место в целом было довольно безлюдным. И единственным плюсом было расположение на самом краю кольца аристократов.
«Интересно, встреча именно здесь была просто удобна или же символична?» — подумал Алексей. — «Хотелось бы верить, что и то и другое. Аполлон — местный покровитель музыкантов, все же» — иномирец бросил взгляд на опускающийся за горизонт оранжево-алый шарик. — «На ничейный двор буду возвращаться уже ночью... Нехорошо. После захода солнца на улицах остаются только стражники и те, у кого проблемы с законом. И что-то у меня нет никакого желания попадаться на глаза ни тем, ни другим. Нужно будет попробовать либо остаться на ночь, либо попросить сопровождающего...»
Алексей прислонился к стене здания рядом с амфитеатром. На виду, но не внутри. И, выудив из кошеля сирингу, начал наигрывать стандартную гамму. Просто проходил по ней снизу вверх и обратно в простейшем музыкальном упражнении на чистоту взятия звука.
Лицо тут же разгладилось, скрыв все до единого признаки волнения и злости.прикрывая промежность. — Следуй за мной, господин, — насыщенным бархатным голосом сказала девушка, тут же отправляясь в путь к дому.
Алексей, быстро скользнув глазами по сексапильной фигурке и стараясь отвлечься от шевеления пониже пояса, поспешно оглянулся. Паренек все еще стоял тут, по другую сторону стражи. И иномирец, решив сделать красивый жест, кинул ему ту самую пару драхм, что всю дорогу вертел в руке. В награду за службу.
«Жест, конечно, преждевременный, но если дело выгорит, то этот пацан мне, можно сказать, жизнь спас», — с признательностью подумал Алекс, глядя на расплывшееся в улыбке лицо. — «Если все же удастся тут пристроиться, будет не лишним подлизаться к местной прислуге — именно они в доме глаза и уши.»
И Алексей, переключая мозги на новую задачу, решительно развернулся и отправился вслед за рабыней. Стараясь все же смотреть по сторонам, а не на игриво покачивающуюся перед глазами попку, то и дело показывавшуюся во всем великолепии из под наряда.
Перед зданием стоял ряд колонн, по низу которых шла тонкая серебряная оторочка. На входе — еще два стражника в полном облачении. Впрочем, ребята ни сказали ни слова, лишь проводили гостя глазами. Явно заранее предупрежденные о визите.
Пол в вилле архонта состоял из отполированных до блеска белых плит. Стены — из серого выглаженного камня — были местами прикрыты тканевыми драпировками. Жилплощадь, по местным традициям, использовалась совершенно нерационально. В качестве освещения — факелы и большая огненная чаша в центре атриума — небольшого внутреннего дворика с пачкой зелени по краям и кучей проходов в остальные части дома.
И все вокруг отдавало роскошью. Какие-то мелкие штрихи были практически повсюду. Вырезанная на камне гравюра величиной во всю стену. Или тоненькая серебряная нить на торчащей из стены подставке для факела. Рабыня, стоящая без дела в большой комнате, единственным убранством которой являлся низенький стол, с подносом со фруктами в руках.
Девушка провела Алексея в дальнюю часть виллы. На другую сторону атриума.
Стена помещения попросту отсутствовала. Лишь с потолка свисала полупрозрачная синяя ткань, весьма условно отделяя комнату отдыха от внутреннего двора.
В центре, на тканевом ковре, ромбом стояли четыре коротеньких скамьи высотой едва ли по колено. Около дальней стены — пара столиков, на которых были расставлены яства да кувшины с вином, чтобы не пришлось далеко за ними бегать при необходимости. А по углам помещения притулились местные развлечения.
В одном — музыкальные инструменты. Арфа, несколько удобных подушек, пачка духовых, аккуратно разложенных по столику, какой-то местный аналог небольшой гитары.
В другом — большая доска, по которой были хаотично расставлены разномастные фигуры. Видимо, нечто наподобие шахмат. В третьем — небольшой постамент пять на три шагов. Судя по драпировке на заднем фоне — небольшая сцена.
В то время как последний угол занимала какая-то странная игра, включавшая в себя мелкие разноцветные шарики и кучу аккуратно вычерченных на полу линий.
Впрочем, разглядывать все это Алексею было совершенно некогда. Не успел он и пробежаться глазами по обстановке, как к нему уже направлялись двое местных обитателей.
— О, крайне рад! Крайне! — расплылся в улыбке молодой мужчина лет, наверное, двадцати с маленьким хвостиком. — Алексей, ведь так? Крайне, крайне рад твоему визиту!
Алекс хотел было протянуть руку, но вовремя вспомнил, что в Афинах это попросту не принято. Особенно в отношении знати. И посему просто вежливо склонил голову, пытаясь интуитивно угадать с нужной глубиной.
Стоявший перед ним определенно был представителем высшего сословья — тога до пят, оставлявшая у Алексей отчетливое ощущение экстравагантно накинутой на плечи простыни, выдавала аристократа, а алый кусок, перекинутый через плечо — архонта. На открытых руках виднелись мускулы, хотя чем-либо особенным их назвать было сложно — молодой мужчина, скорее всего, ограничивался какой-нибудь зарядкой или редкими спаррингами со своими стражниками.
Короткие волосы были почти что черными, лицо — гладко выбритым, а взгляд лучился радостью.
Внимание Алекса досталось и его спутнице. Светло-синяя тога была чуточку подрезана сверху, оставляя изрядное декольте и позволяя в полной мере оценить налитые яблоки на груди.
Но в целом — парочка была похожа друг на друга как брат с сестрой. Одинаковые тонкие, но широкие губы, глубокая посадка глаз, цвет волос. Даже улыбка у них, казалось, была одна на двоих.
Просто у барышни были более женственные черты лица и длинные волосы, уложенные в красивую прическу на голове, удерживаемую серебряной диадемой. Да возраст у нее был на пару лет поменьше. Вот, пожалуй что, и все различия.
— Да. Да, я — Алексей, — с некоторым трудом отвлекся лжегерой от карих глазок девушки.
— Крайне рад тебя видеть! — хлопнул иномирца по плечу архонт. — Я — Диметрий, а эта обаяшка — моя жена, Мелания.
— Очень приятно с вами познакомиться, — вежливо улыбнулся Алекс, почти что мгновенно заражаясь этими искренними улыбками. — «Жена?» — пронеслось между тем в его голове. — «Жена!? Да она тебе чуть ли не близняшка! Хотя, на дворе античные времена... Одно другому не мешает. О кровосмешении тут никто еще, скорее всего, даже и не задумывается.»
— Эй, Сина! Вина гостю! — бросил чуть в сторону архонт, ведя Алексея к лавочкам, поверх которых были накинуты вышитые ковры.
— Сию минуту, господин! — откликнулась приведшая иномирца рабыня, кидаясь к столам и начиная прислуживать.
Алексей уселся на, как ни странно, довольно удобно изогнутую скамейку. И толстый вышитый коврик превращал жесткое седалище во вполне комфортный табурет. На котором при желании можно было вытянуться, пристроившись бочком.
Что, кстати, и сделала Мелания — девушка не теряя и мгновения устроилась на лавочке напротив, весьма красочно подогнув ножки и эффектно подперев головку ручкой. Алексей тут же уцепился взглядом за чуть соскользнувшее декольте, приоткрывшее самый краешек темного ареола.
— Так вы хотели меня видеть? — с трудом перевел взгляд на устроившегося с ней по соседству Диметрия.
— О да! Крайне хотел! — расплылся в широкой улыбке молодой архонт. — Видите ли, я никак не могу выкинуть из головы вашу чудную музыку! Только и могу, что снова и снова слушать ее вот тут! — мужчина стукнул себя пальцем по виску.
— И когда вы услышали о музыканте, что играет в городе необычную музыку, послали своего слугу привести его к вам, — закончил за аристократа Алексей.
— Ого! Не только музыкант, но еще и догадливый! — заливисто засмеялась Мелания, лучащимися от обаяния глазами неотрывно смотря на гостя. — Смотри, муж, как бы у меня не возникло каких-нибудь мыслей! — шутливо добавила она.
— Полно, обаяшка, — более чем привычно усмехнулся Диметрий, мгновенно выдавая тот факт, что между этими двумя подобный стиль общения был абсолютной нормой.
— Я, конечно же, не стану возражать и порадую вас своей музыкой, — легонько улыбнулся Алексей, отпивая из кубка глоток вина. — Хотя, архонт, надеюсь что и вы окажете мне ответную услугу и выслушаете мою историю, — тут же добавил он.
— О, я крайне, крайне на это надеюсь! — быстро закивал аристократ.
— У тебя, иномирец, должно быть воистину чудесная история! — лукаво улыбнулась его жена.
«Не будь она замужем, и я был бы уверен, что она ко мне подлизывается!» — мелькнуло в голове у Алекса пока он доставал свой инструмент из кошеля. — «Хотя, теперь крючок закинут. Сейчас сыграю им пару песен — а там и за разговоры! И аккуратно, песня в обмен на продолжение темы, начну вытягивать!»
Алексей ненадолго задумался над тем, что именно исполнить и начал с той же самой вещи, которую сыграл в этом мире самой первой. Просто чтобы убедить архонта, что он — тот самый человек, что сидел за столом царя на приеме.
Теперь, как следует походив по городу и послушав местных музыкантов, Алекс мог бы абсолютно четко сказать, в чем было различие между ним и этими ребятами. Иномирец попросту привык играть композиции. Цельное музыкальное произведение, в котором каждая нота — на своем месте. Выглаженное до идеала множеством повторений.
В то время как местные в большинстве своем попросту, как говориться, лабали. То есть просто извлекали ноты из своего инструмента, на ходу составляя их в нечто цельное. И вряд ли бы сумели повторить получившееся при всем желании.
Были, конечно, и те, кто исполнял именно композиции, но с учетом что до того, чтобы записать ноты на дворе еще не додумались — в итоге все решал исключительно талант и память исполнителя. У кого он был — тот играл во Дворце самому правителю. А все остальные по мере убывания способностей скатывались по карьерной лестнице вплоть до уличных музыкантов.
Но в целом, особого таланта, как Алексей понял еще годы назад — у него попросту не было. Иномирец играл для души, а не из-за способностей. А значит единственное, чем он брал свое в античном мире — это непривычность композиций для местных ушей.
Вот и сейчас Алекс в очередной раз заметил, как его немногочисленная публика замерла, не решаясь издавать ни звука. Будто ребятам, привыкшим к русским народным частушкам вдруг врубили панк-рок. И они попросту старались не отвлекать исполнителя ни единым жестом, не решаясь прерывать исполнение.
— Чудесная музыка, — глубоко вздохнула Мелания, одаривая Алексея совершенно новым, откровенным взглядом. Выдающим прожорливую кошку, готовую сожрать абсолютно все что только дадут и даже не икнуть при этом.
— Крайне восхитительно! — громко заявил Диметрий, сверкая восторженными глазами. — Не могу поверить, что наш царь мог с вами так поступить! Такой талант! Такая музыка! И так выбросить за порог!
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — с грустной полуулыбкой уцепился за возможность Алексей, напоказ откладывая сирингу чуть в сторону, но не убирая ее из виду своих собеседников. Невзначай пытаясь намекнуть, что концерт еще не окончен. — Вы, уважаемый, знакомы с теми обвинениями, что царь в меня бросил?
— К сожалению — да, — еле заметно кивнул архонт.
«Плохо. Улыбка тут же стала какой-то неестественной», — резануло глаз почти неуловимо изменившееся выражение. — «Будто приклеенная! Ну — политик он и в древние времена — политик. Сохраняй лицо или получи пинка под зад. Ладно, посмотрим, что получится сказать.»
— В таком случае, — как ни в чем ни бывало продолжил Алекс, — позвольте вас уверить — я невиновен! Уж не знаю зачем, но Ксения соврала царю!
— Огнеликая? Соврала? — звонко рассмеялась Мелания. — Прости, одаренный Аполлоном, но в это сложно поверить!
— Почему? — быстрее чем сработала мысль поинтересовался Алексей. — Почему все так уверены, что она не врет!?
— Она — Огнеликая, — недовольно скривившись ответил Диметрий.
— И? Она сжигает людей и еще что — и это обязывает ее все время говорить правду!? — несколько более раздраженно, чем следовало бы, спросил иномирец.
«Успокойся, мать твою!» — тут же заявил он сам себе. И мгновенно себе же возразил. — «Сам успокойся! Какого черта все так вцепились в слова этой лгуньи!? Если я хотя бы на это ответ получу — уже не зря сюда пришел!»
Но Алексей понимал, что на деле все гораздо прозаичнее и проще.
Впервые с тех пор как он получил пинка из Дворца нашлись люди, готовые с ним поговорить. Уж если не дать ответы или помочь, то хотя бы просто выслушать.
— Ей просто незачем, — видя что ее муж не жаждет давать ответ, вмешалась Мелания. — У Огнеликой нет семьи. Нет друзей или родни, чтобы лгать ради них. Нет семейного состояния, чтобы преследовать жажду наживы. Нет репутации среди знати, чтобы лгать ради нее. Огнеликая — совершенно никто, даже с Богами у нее туго! Она не поклоняется ни одному из них! Даже Аресу, которому столь усердно служит в последние годы!
«Вот оно как — в глазах общественности, у Ксении просто нет причины врать... « — неспешно думал Алексей, тем временем влезая в местные вопросы о праве и юриспруденции. — «Нет семьи или чести. Нет богатства и желания его преумножить. Даже репутация настолько отвратительная, что врать в попытке выправить ее бесполезно! С таким аргументом... сложно поспорить. Хотя какая-то причина соврать у магессы все же должна быть! Но докопаться до нее, судя по всему, удастся только пытками. Что, с учетом ее способности сжигать все вокруг, будет сложновато устроить.»
Разговор тем временем соскользнул на само обвинение — изнасилование.
Местная система законов была простой до безумия — слово царя. Что он скажет — то и закон. Но в целом в представлении местных изнасилованием было когда существо более низкого сословья без спросу зарилось на кого-нибудь повыше.
В целом в городе были четыре касты — горожане любого сорта, над которыми стояли все до единого аристократы. Патриции и их семьи, осудить которых могли только в более высоких кругах. И соответственно, архонты и их семьи, обвинения которых рассматривал уже царь лично.
Притом, к удивлению Алексея, семьи аристократов сами по себе знатью не являлись. Они были чем-то вроде «плюс один». То есть знатный человек считал их своими. Мог взять любого бедняка с улицы, поселить у себя жить и тот в глазах местного закона будет считаться точно таким же «плюс одним». Жена в случае чего не могла являться регентом состояния до того момента как детишки подрастут. Если она, конечно, сама не была дочерью какого-нибудь архонта или патриция — только в этом случае у нее были вообще хоть какие-то права.
О благородстве крови на дворе точно так же никто не заморачивался. Женись на ком хочешь! Все равно результат один — бегающая по дому детвора. А о политических и финансовых браках в Афинах пока что мало кто задумывался — торговля еще не успела набрать настолько большие обороты, чтобы появилась необходимость конкурировать с другим семейством — все попросту поделили отрасли торговли и не влезали к соседу без необходимости. Более прибыльные держали в руках архонты, а мелочевку спустили патрициям. Во всяком случае — со слов Диметрия, весьма удивленного явными познаниями Алекса.
Не у дел в плане исполнительной власти оставалась лишь духовенство. Судить их не мог вообще никто. С другой стороны, Мелания потратила добрых десять минут в попытке растолковать глупому иномирцу, до чего абсурдны его слова «а если вдруг?» Жрецы просто не способны на что-либо незаконное. Точка.
«Во всяком случае, либо не попадаются, либо творят суд над своими самостоятельно», — понял Алексей общий посыл. — «С другой стороны, у них тут три десятка Богов, а то и больше. Сделал преступление — выставил в невыгодном свете своего Бога, а это похлеще чем прогневать царя будет, в глазах-то местных!»
Резюмируя всю эту дискуссию можно было прийти к достаточно доступному выводу. Если бы Алексей трахнул без спросу горожанку посреди центрального фонтана под светом солнца в самом зените — всем было бы глубоко плевать. Но так как его обвиняла сама Огнеликая, известная на все Афины — то Алексу оставалось лишь смириться. Потому что доказать обратное он бы не сумел при всем желании. Детектора лжи или сыворотки правды на дворе еще не изобрели.
Единственным выходом, как и подозревал Алексей, было сманить на свою сторону достаточно архонтов. Да и то чтобы просто высказать свое несогласие Кекропу. А изменит он свое решение или нет — это уже у астрологов стоило спрашивать.
Лучший совет Диметрия был — найти Бога и обратиться к нему. Будто они по улицам Афин ходили! Хотя местные свято верили, что все же ходят. Но мало кто понимал, что пообщался с каким-нибудь Гефестом, потому что Боги, посещая мир людей, выглядели точь-в-точь как смертные и настоящими именами назывались весьма редко.
«Удобно», — с грустью подумал Алексей. — «И ведь против этого не попрешь — тут вопрос слепой веры. Без каких-либо аргументов.У нас эта хрень работала тысячелетиями, так что пытаться доказывать обратное — конченный идиотизм. Проще подражать и заработать пару баллов притворяясь рьяным последователем какой-нибудь Афины... Ах да, ее тут нет. Богиня справедливости куда-то слиняла из местного пантеона. Что, в общем-то, не удивительно.» Впрочем, у Алексея в кармане все же была парочка неплохих аргументов. Штуки, придуманные человечеством за последние века. Под собирательным названием «психология».
— Ладно, положим что Ксении незачем врать, — сдался иномирец. — Но... — он перевел взгляд на лежавшую напротив Меланию. — Если позволите, я задам вам пару вопросов? — девушка лишь удивленно подняла взгляд и Алекс тут же продолжил, даже и не дожидаясь разрешения. — Вот представьте, что я пытаюсь вас изнасиловать!
— О, мне бы это, наверное, даже понравилось, — игриво засмеялась Мелания.
— Эмм... — Алексей смущенно покраснел, бросая опасливый взгляд на Диметрия, но тот лишь широко улыбнулся, явно не находя в словах жены ничего предосудительного. — Не в этом дело, — быстро мотнул головой иномирец, отбрасывая совершенно не те мысли в сторону. — Представьте, что у вас есть сила сжигать людей дотла, как у Огнеликой! И тут... предположим, не я, а какой-то безродный горожанин, про которого вам недавно сказали, что ему, возможно, суждено спасти город, пытается вас изнасиловать! Вы бы удержались от того, чтобы воспользоваться своей силой?
Алекс вложил максимум эмоций в эту тираду. У него был целый день, чтобы прогнать в уме всевозможные аргументы. И этот, на взгляд иномирца, был наиболее убедительным!
«Поставьте себя на место кого-то еще, представьте эмоции и ощущения» — гласил некогда вычитанный в учебнике по прикладной психологии совет. Там речь, правда, шла о других вопросах, но маленькие адаптации, на взгляд Алексея, были вполне уместны.
— Ну-у-у... — протянула Мелания, оценивающе глядя на Алекса. Судя по всему представляя именно его в качестве потенциального насильника. — Наверное — нет. Не удержалась бы! — с чуточку недовольной миной ответила девушка. Явно предпочитая все же хотя бы мысленно довести ситуацию до финала.
«Отлично!» — усмехнулся Алексей, благодарно кивая. — «Теперь — вторая часть убеждения.»
— А теперь вопрос вам, Диметрий, — перевел он взгляд на архонта. — Представьте, что вам с утра пораньше заявили, что вам суждено спасти Афины! У вас не появилось никакой магии, вы точно такой же, каким были вчера. Просто вам сообщили подобную новость! И тут вы оказываетесь в паре с самой Огнеликой! Стали бы вы ее насиловать против ее воли? Пусть даже вам и суждена великая судьба?
— Конечно нет! — мужчина явно нашел саму мысль абсурдной. — Мне проще купить себе какую-нибудь шлюху и делать с ней все что захочется!
— Вот ваши ответы, — победно улыбнулся Алексей, чувствуя определенную долю грусти на своем лице. — Я не воин и не маг. И я своими глазами видел, на что способна Ксения. Да у меня и мысли не возникало ей даже грубить, чего уж говорить о чем-то более существенном!
Иномирец бросил взгляд на хозяев этой виллы. Быстро оценивая эффект своих слов. Лица были задумчивые, будто ребята только сейчас нашли критическую нестыковку обвинения Ксении с элементарным инстинктом выживания.
«Отлично, мысль удачно закинута», — про себя произнес Алексей. — «Теперь нужно дать ей немного времени чтобы прорасти. Отвлечь чем-нибудь, поговорить о левой фигне минут пятнадцать-двадцать. А там — можно будет посмотреть, получилось ли что-нибудь прорастить?»
И мужчина, за неимением какой-нибудь толковой темы для беседы, просто взял в руки сирингу и начал играть одну из тех вещей, которые в этом мире еще не звучали. Хотя бы потому, что исполнение было посложнее и Алексей еще не до конца его освоил. А теперь, лишенный возможности заглянуть в листок с нотами, скорее всего так и будет обречен фальшивить на отдельных кусках.
Он сыграл еще две композиции. Не ради публики — а ради себя. Просто выгадывая пару лишних минут чтобы придумать что-нибудь толковое в голове. Найти подходящую тему — чтобы не слишком отклоняться в сторону, но и не бить в цель раз за разом.
Глаза были закрыты — Алексей до предела сосредоточился на своих воспоминаниях, пытаясь идеально вывести вторую половину композиции, требовавшей постоянно переключаться туда-сюда, быстро повторяя кусок из шести нот несколько раз.
И оказался совершенно не готов к финалу.
Едва только звук затих, как иномирец почувствовал руку на своем колене.
Алексей тут же открыл глаза и увидел в весьма опасной близости от себя женское личико. Широко распахнутые глазки манили к себе так, как умеют лишь немногие девушки. Между губ пролегла тоненькая черная щелочка, призывая Алекса проверить ее глубину своим языком.
Глаза иномирца панически метнулись к сидевшему на своем месте Диметрию, но тот лишь широко улыбнулся и кивнул.
В то время как на щеку Алексея улеглась тоненькая женская ладошка и решительно вернула его глаза обратно. Лицо Мелании еще чуть придвинулось к его. И, так и не дождавшись встречного движения, решительно преодолело оставшиеся несколько сантиметров, припадая к губам Алекса страстным поцелуем.
Уста постоянно сжимались. Язычок барышни то и дело проникал внутрь рта иномирца. Облизывал его губы, проходился кончиком по зубам. Дразня и распаляя.
Мелания целовалась поистине превосходно! У Алексея то и дело перехватывало дыхание, а после пары минут подобной напористой ласки даже мысли о том, что вообще-то, этого уж точно делать не стоило бы — выветрились напрочь! Иномирец даже умудрился забыть о сидящем в нескольких шагах законном муже девушки! И лишь когда поцелуй наконец-то был прерван сумев осознать, что член под его туникой стоял не то что колом — а металлическим несгибаемым штырем!
Глаза Мелании все так же призывно сверкали, в то время как губы искрились от оставшейся на них слюны. Девушка, даже не отводя призывного взгляда от Алекса, лишь чуть повернув голову в сторону, обратилась к Диметрию:
— Ты не против, муж мой? — с легкой хрипотцой, выдававшей сильное возбуждение, спросила она.
— Я давно уже отучился стоять между тобой и твоими избранниками, обаяшка, — рассмеялся архонт, поднимая руку над плечом.
Стоявшая у столов рабыня, Сина, весь вечер подливавшая собравшейся компании вина и поднося различные фрукты, тут же сорвалась с места и быстрым шагом подошла к своему господину.
Рука того тут же чуть опустилась и указала на пол перед собой.
Девушка мгновенно поняла намек и, обойдя Диметрия, опустилась перед ним на колени. Быстро находя щель в накинутой тоге и проникая под нее рукой, выуживая затвердевший ствол своего господина на волю и не теряя времени даром, беря его в рот.
Вот только Алексею было несколько не до того, чтобы подглядывать за забавами хозяина вечеринки.
Мелания, едва лишь получив ответ своего мужа, тут же отрывисто впилась своими губами в рот Алекса и быстро ухнула вниз. Не успел иномирец и глазом моргнуть, а ручки девушки уже вовсю колдовали над его членом, поглаживая его и настойчиво теребя, пытаясь вытащить из под непривычной одежды в виде трусов.
— Чудная набедренная повязка! — заливисто рассмеялась Мелания, наконец-то додумавшись просто оттянуть ее в сторону, вытаскивая мужской жезл на свежий воздух.
Алексей и хотел бы что-то сказать, но, сказать по правде, попросту боялся. Вся его суть орала о том, что вот этого точно допускать не стоит! Но, с другой стороны — он крайне опасался фигурально наступить кому-нибудь из этой пары на ногу своим отказом.
«На дворе — античные времена! Тут и брак-то — пустая формальность!» — орал он на себя, ощущая горячий язычок на своем члене, облизывающий крепкий стояк как эскимо. — «Тут секс — это просто развлечение! Если пара хочет вчетвером — тут, в Афинах, это в пределах нормы! Начну орать про «не смешивать работу и удовольствие» и просто запорю себе все на корню!» —