Подкатегория: без секса
"Сердце умирает медленно, сбрасывая надежды, как листья, до тех пор, пока не останется ни одной, ни единой надежды. Ничего не останется..."
Середина марта, весна в полной мере начала срывать сургуч с печатей зимы, освобождая этот город от оков холода. Лишь остатки оплавленных и чёрных сугробов снега в тени высоток напоминали о той поре. Всё просыпалось.
Закрыв за собой калитку ограды, я направился по длинной аллее, ведущей к автобусной остановке. Навстречу мне шёл парень: примерно моего роста, причёска как у НАТОвского солдата, широкие плечи, стройный и подтянутый. Про таких говорят: "поджарый". В правой руке он нёс алую розу, под бутоном которой виднелась чёрная лента, развевающаяся на ветру. В последнее время я не раз пересекался с ним, на этом кладбище. Всегда проходили молча мимо друг друга, лишь украдкой встречались глазами, как бы бросая обоюдный сочувствующий взгляд.
Я благополучно добрался домой. Меня встретила тишина, уже такая привычная и знакомая. В моей жизни уже давно никого не было, душа была выжжена горем, и лишь сердце с кровоточащей раной, своим глухим стуком напоминало мне, что я всё ещё жив. Тоска!
Утром я отправился на пляж. Это было единственное место, которое отгоняло от меня тяжёлые мысли. Останавливаясь у кромки воды и слушая музыку прибоя, как бы впадаешь в небытие, в забвение и наслаждаешься этим чувством, лишь вдалеке, изредка, крики чаек возвращают тебя обратно...
- Привет, друг, угостишь сигаретой?
Открыв глаза, я увидел парня, который с улыбкой на лице смотрел на меня, ожидая ответ. Я протянул ему пачку сигарет и услышал, как рядом зарычала собака.
- Тихо, Лука, свои, - скомандовал он.
- Лука? - переспросил я, указывая на немецкого боксёра.
- Лукреция, если быть точным. Это всё моя мать, всегда всех наших питомцев называет нетипичными именами.
Я тоже закурил, и мы присели на одну из лавочек, расположенных вдоль набережной.
- Кстати, Михаил! - представился он и протянул мне свою руку, немного наклонившись в мою сторону.
- Дима, - ответил я, вглядываясь в его лицо, и тут же понял, что это тот парень с розой.
По спине побежали мурашки, и стало неловко, даже некомфортно. Но я сделал вид, что не узнал его, и как ни в чём не бывало продолжил любоваться морем.
- Это за что ж тебя так жизнь потрепала, Дима? - вдруг спросил Миша, указывая на мои виски. - На вид тебе лет двадцать пять, а виски поседели?
- Это у меня от отца, он рано поседел. Мать говорила, что к двадцати восьми тот уже был полностью седой, - соврал я и отвёл взгляд.
- Хм, интересно! - нахмурился Миша. - Может, кофе?
- Может, - ответил спокойно я, и мы направились в кофейню, расположенную неподалёку.
Присаживаясь за столик, друг напротив друга, мы встретились взглядами, и я в полной мере смог рассмотреть его: чёрные, как смола, волосы, красивые карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, прямой и немного широковатый нос, чувственные губы. Две еле заметные родинки на левой щеке, ямочка на подбородке и даже небольшой шрам над его правой бровью не ускользнул от меня.
Наш диалог проходил медленно, аккуратно; как будто два гроссмейстера, пытающиеся предугадать действия своего оппонента, мы старались выбирать выражения и не спешить. Всё культурно, всё деликатно, всё почтительно... Передо мной сидел интересный человек и грамотный собеседник, но больше всего меня поражала его способность смотреть своему визави в лицо; нет, он не смотрел на меня, он смотрел в меня, в мою душу...
Многие люди говорят, что незнакомому человеку можно рассказать многое: не стесняясь и не опасаясь осуждений. Что мы и делаем, не переживая за последствия, в надежде на то, что эта встреча первая и последняя в нашей жизни с этим человеком.
Мы выпили кофе, отогрелись, и наш разговор пошёл немного живее. Самые банальные вопросы и самые банальные ответы, ничего интересного. Интересно было наблюдать, когда я признался ему в своей ориентации. Я всё ждал от него какого-то действия или реакции, но он даже бровью не повёл, сохраняя спокойствие и продолжая изучать меня своим пристальным взглядом. Как будто он и вовсе прослушал, что я сказал.
Только после моего признания мы перешли на более интимные темы. Он рассказал мне, что ему двадцать девять лет, двадцать из которых он занимается боевыми искусствами, переехал в этот город школьником, его отец воевал в Афганистане, у матери свой бизнес, а братьев и сестёр у него нет. И ещё он сказал, что он - "натурал". Я тогда ещё подумал: "Натурал, боец, статный и видный парень. С чего вдруг такой интерес ко мне?" Но недолго заострял внимание на этой мысли. Оказалось, что Мишка живёт неподалёку от меня и часто приходит на этот пляж. Мы попрощались и договорились встретиться на следующий день. После того разговора в кофейне наши встречи перешли в закономерность. Иногда мы до вечера могли проводить время за беседой на разные темы. Моя жизнь пошла чуточку быстрее...
Как-то раз мы решили выпить и пошли в магазин за провиантом. В силу того, что Миша - спортсмен, он пил очень редко, но если начинал пить, то пил, как грёбаный пират: много, долго и с прибаутками. Когда мы приближались к магазину, у него зазвонил мобильный и он отстал от меня на пару-тройку шагов. На входе я столкнулся с четырьмя мужиками, они громко спорили друг с другом и, не глядя под ноги, пёрли напропалую. Один из них столкнулся со мной плечом об плечо и со словами: "Куда прёшь, мразь?" - ударил меня в левую часть лица. По инерции я отлетел в сторону и приземлился на колени, не понимая, что это сейчас произошло. Подняв глаза, я увидел картину, которая отложилась в моей памяти навсегда. За пару быстрых шагов Мишка подскочил к моим обидчикам и резким ударом правой руки в лицо вырубил первого; не меняя положения, локтем левой руки, с полуоборота он ударил второго в область груди с такой силой, что тот отлетел метра на полтора, свалился на землю и скрутился в позу эмбриона. Мишка сменил стойку и резким ударом ноги ударил третьего обидчика в подбородок - тот отскочил от земли с закинутой назад головой и рухнул на асфальт, как мешок с картошкой. Последнего Мишка схватил за запястье и молниеносно перекинул его через своё плечо, так что тот перекувыркнулся через голову и плашмя рухнул на пол. Всё это произошло за шесть, максимум за восемь секунд, но впечатление оставило неизгладимое. Чётко, технично, стремительно, бесподобно. После Мишка подскочил ко мне и, схватив за плечи, начал нервно вглядываться в моё лицо.
- Прости! Прости меня, я не должен был тебя оставлять! - его голос был сиплым.
- Миш, ты чего? - выпалил я, обалдевший от его фразы и от увиденного.
- Всё хорошо? Живой? Что-то болит? - продолжал он.
- Да всё хорошо. Не волнуйся ты так! Что с тобой?
Он, видимо, пришёл в себя и отстранился. Помогая мне подняться, всё ещё заглядывал мне в глаза, как будто пытался прочитать в них, всё ли так, как я говорю. В тот вечер я понял, что те слова, сказанные мне возле магазина, были адресованы кому-то другому, кому-то из его прошлого. И это всё мне только предстояло узнать.
Мы всё-таки сходили в магазин и пошли ко мне домой. Быстро сообразив на стол и приведя себя в порядок, мы разместились на кухне. Поначалу мы сидели как чужие, не знали, что кому сказать, прокручивая недавнюю ситуацию, но алкоголь быстро развязал нам языки, и тем для разговора нашлось предостаточно. Я рассказал Мишке, что последние три месяца живу в этой "двушке" один, так как мать переехала жить к своей сестре в другой конец города, а та в последнее время сильно болела. Что мне двадцать два, а не двадцать пять, как он думал, впервые увидев меня, и что я очень рад, что в моей жизни появился такой человек, как он.
- Хм, интересно! - глядя на меня своим обезоруживающим взглядом, сказал он.
- Миша, а тебе бывает страшно? Ты вообще чего-то боишься? - спросил я, намекая ему на тот случай возле магазина.
- Ты хочешь знать, было ли мне страшно? Понятие страха - относительное, мы все разные и по-разному реагируем на одну и ту же ситуацию. То, что произошло час назад, - это не страшно. Страшно, когда ты - мелкий пацан - лежишь на полу с разбитым носом, а перед тобой лежит твоя мать с окровавленным лицом, крепко сжимает твою руку и говорит, что всё будет хорошо. А твой отец-монстр опять во власти "афганского синдрома", пьяный и не узнающий свою семью, стоит над нашими головами и что-то напевает себе под нос. Вот это - страшно.
Я оторопел от услышанного ответа и полез искать сигареты. Встав из-за стола, я направился к окну; подкурив, я задумался...
- А ты чего боишься, Дим? - уже более спокойным голосом спросил Мишка.
- Я? Я, честно говоря, даже не задумывался об этом. Не знаю, что и сказать.
Здесь нужно отметить, что, находясь рядом с Мишкой, я всегда чувствовал, что от него исходит какое-то тепло, как будто ты окутан приятной негой, находясь рядом с ним. Ощущение безопасности, надёжности, исходившее от этого человека, всегда действовало располагающе на меня. Как будто он невидимым щитом закрывал меня от всех реалий этого мира, даря безграничное спокойствие и умиротворение. Видимо, поэтому в тот вечер я рассказал ему историю свой любви, такой яркой и такой быстротечной. С широко открытыми глазами он внимал каждому моему слову. Как будто что-то уже давно забытое вдруг стремительно ворвалось к нему в память. Он слушал мой рассказ и словно отзеркаливал все мои эмоции, словно примерял их на себя. Ближе к концу своего повествования я встал из-за стола и подошёл к окну, я знал, что мне будет тяжело закончить, а в таком положении Мишке не будет видно моего лица. Я договорил последнее предложение и замолчал. Сквозь сдерживаемые слёзы, вглядываясь в размытые огни ночного города, я начал шарить рукой по подоконнику, нащупывая зажигалку. Мишка тихонько встал со стула и подошёл ко мне со спины, немного наклонился и прошептал:
- Теперь я знаю, откуда у тебя эта седина!
В окне, как в зеркале, отражались наши фигуры, и я, встретившись с ним взглядом, ответил:
- Да, Мишка, теперь ты знаешь всё!
Настенные часы показывали далеко за полночь, а мы сидели на кухне и ещё долго беседовали.
я проснулся в своей постели и сразу попытался напрячь свой закипающий мозг, чтобы вспомнить: как я в ней оказался? Не получилось. Я вышел из комнаты и направился на кухню. Когда я проходил мимо гостиной, моему взору предстало великолепное зрелище: Мишка сидит на полу посреди комнаты, ноги разведены в шпагате, руки подняты вверх. На нём только чёрные боксёры с красной широкой резинкой. Все мышцы его тела напряжены под его смуглой кожей. Он делал зарядку, и от этих движений складывалось такое впечатление, что одна мышца перетекает в другую, то замирая ненадолго, то опять расслабляясь. Его грудь и спина блестели мелкими капельками пота, как будто его из пульверизатора оросили перламутром. Завораживающая картина - грация в теле воина. В конце Мишка сделал стойку на руках: находясь вниз головой, снова развёл ноги в шпагат и открыл глаза. Заметив моё присутствие, он улыбнулся и, приземлившись на ноги, подошёл ко мне.
- Доброе утро!
- Привет! - немного смущаясь его торчащего члена и отводя глаза в сторону, произнёс я.
- Я приму у тебя душ?
- Да, конечно. Подожди, я сейчас дам тебе полотенце, - я полез в шкаф.
- Хорошо спал?
- Да, отлично, - уже с опаской ответил я. - А что?
- Нет, ничего! Я просто удивился вчера, когда ты попросил меня остаться.
- Я попросил? - указывая на свою кратковременную амнезию после вчерашнего вечера, выдавил я из себя.
- Ну, ты, брат, даёшь! - с хохотом выпалил Мишка и потрепал мои волосы.
Я действительно ничего подобного не помнил, поэтому решил быстро перевести тему разговора на другое.
- Миха, кофе будешь?
- Да, без сахара. Спасибо! - ответил он и пошёл в ванную.
Я сварил нам кофе, закурил сигарету и вдруг услышал, как из ванной меня позвал Мишка. Я не спеша подошёл к двери; понимая, что мне сейчас предстоит увидеть, я остановился. Набравшись сил и сделав глубокий выдох, я вошёл. Он стоял боком ко мне: его голова была направлена к рассеивателю, глаза закрыты, рот немного приоткрыт, руки закинуты за голову. Тонкие струйки воды стекали по его спортивному телу, огибая все его мускулы, спускаясь вниз живота, где свисал его член. Массивный, увесистый и прекрасный, аккуратно остриженный, с небольшими яйцами, которые гармонично сочетались с калибром своего хозяина - мечта любого скульптора. Заприметив меня, Мишка взял с полки мочалку и протянул её мне.
- Поможешь?
Я стоял как заворожённый, глядя на эту картину. Нет, в тот момент я не испытывал сексуального желания. Я не хотел ни отдаться ему, ни трахнуть его. Я просто получал эстетическое удовольствие, глядя на этот шедевр...
- Дим, ты меня смущаешь! - произнёс он, вынимая из моих рук недокуренную сигарету.
Я вынырнул из своего мимолётного транса. Он повернулся ко мне и присел на бортик ванны, подставляя свою широкую спину. Я взял мочалку и робкими круговыми движениями принялся его намыливать. Его кожа на ощупь напоминала бархат, такая же нежная и мягкая. За долгое время я впервые прикасался к мужчине в столь интимной обстановке. Это незабываемое ощущение. Я почувствовал, как моё сердце начало биться быстрее, то ли от волнения, то ли от пара, окутавшего всё помещение. Я вышел.
Прошло две недели. В этот период Мишки не было в городе, он уезжал на спортивные сборы. За всё это время мы созвонились лишь раз, но "сухими" sms-сообщениями обменивались через день. Я знал, что для него эта поездка очень важна, поэтому не докучал ему. Оставалось только ждать.
Утром мне поступил звонок от него.
- Привет! Мой поезд прибывает в три.
- Привет! Я буду, - с радостью ответил я.
И вот я стою на перроне в предвкушении того, что сейчас увижу его. Поезд прибыл вовремя, и спустя пару минут ко мне из вагона вышел Мишка. На переносице пластырь, небольшая гематома с правой стороны лица и треснутая по центру нижняя губа. Глаза уставшие, но счастливые. На его плече висит большая спортивная сумка. Он подошёл вплотную, скинул её на землю и крепко-крепко обнял меня.
- Привет, братишка, - спокойным голосом выпалил он.
- Привет, хулиган, - с нескрываемой радостью ответил я.
Мы сели в такси на заднее сиденье и поехали к нам на район. По дороге мы ехали молча, я понимал, что он сильно устал и поэтому не лез со всякими расспросами, оставив это всё на потом. За окном проносились дома с барельефами и флигельками, толпа людей, спешащих по своим делам, встречные машины. Мы отпустили такси, и Мишка сказал мне, что придёт ко мне вечером, если я не против этого.
- Дверь моего дома всегда открыта для тебя, Миш, в любое время дня и ночи.
Мишка улыбнулся, потрепав мои волосы, потом, стукнув слегка меня по плечу, пошёл к себе.
Вечером ко мне в квартиру ввалился Миха с пакетами в руках. Продуктов и выпивки было столько, что ими можно было бы накормить и напоить роту солдат. Я стоял с "квадратными" глазами и не понимал, что всё это значит и к чему готовиться. Он поставил пакеты на пол, снял обувь, улыбнулся и прошёл как ни в чём не бывало на кухню. Я последовал за ним и принялся ему помогать. Через тридцать минут всё было готово, и мы сели за стол. Ещё находясь под впечатлением, я не решался спросить его о цели такого хлебосольного застолья и поэтому начал издалека.
- Ну, как прошли сборы?
- Отлично. Всё получилось. Через год смогу тренировать молодёжь.
- А с лицом тогда что? - немного изумлённо спросил я.
- А это я встретил своего давнего спарринг-партнёра, так сказать, решили вспомнить юность.
- Здорово! Я так понял, это мы отмечаем твою удачную поездку? - решил схитрить я.
Мишка ничего не ответил, лишь рассмеялся и протянул мне рюмку.
Ближе к одиннадцати вечера мы уже были немного под шафе, и тут он мне выдал:
- Ну, Димас, можешь меня поздравить!
- Поздравить? А с чем?
- Днюха у меня сегодня. Тридцатник, - выдал он, откинувшись на спинку стула.
Я лихорадочно принялся шарить в закромах своей памяти, но никак не мог вспомнить, чтобы Мишка хоть раз упомянул о дате своего дня рождения. О, как же я был зол на него в тот момент! Как он так мог поступить?! А главное, зачем? Мои желваки так и бегали, и я, стиснув зубы, потянулся за соком.
- Ну, Миха, и что тебе подарить? - показывая всем видом своё раздражении, выдавил я из себя.
- Ничего не нужно! Что ты как маленький. Хорошо же сидим.
- Может, тебе проститутку оплатить на ночь? - продолжал ершиться я.
- О как! А ты знаешь, какой типаж меня привлекает? - опять растянувшись в улыбке, выпалил он.
- Брюнетка с голубыми глазами, думаю, подойдёт. Рост метр семьдесят, не ниже. Грудь третьего размера. Ухоженная. А если у неё будет татуировка на плече, то это, несомненно, будет джекпот для тебя! Ведь на таких ты оборачиваешься? - показывая, что уже очень хорошо изучил его, на одном дыхании произнёс я.
- Хм, интересно!
- Ну, ты писюн, Мишка! Зачем ты так поступил? - закрывая глаза рукой и опуская голову, произнёс я.
- Дим, ты чего так завёлся? Ведь ничего же не произошло. Успокойся, прошу тебя.
Я опять полез искать сигареты, чтобы немного успокоиться. В голове пролетали мысли: "Всё равно нужно что-то подарить! Какой же я друг после этого?" А самого распирало от гнева. И Мишка, как будто прочитав мои мысли, добавил:
- Ну, раз для тебя это так важно, можешь провести мне экскурсию в гей-мир.
- Трахнуть тебя, что ли? - нервно не удержался я.
- Ага, не дождёшься! - с хохотом вырвалось у него.
Я понял, что ситуация становится абсурдной, и тоже начал смеяться. Смеялись мы минуты две, да так, что слёзы выступили на глазах. Успокоившись, я присел напротив него.
- Ну, проясни, в какой ты там мир захотел?
- Ну, в клуб, на дискотеку. Ведь ты же понял, что я имею в виду.
- Хорошо, поехали, но если тебя не пустят из-за твоей побитой физиономии, вернёмся домой, - наставническим голосом произнёс я.
- Договорились.
Мы зашли в клуб и сразу проследовали к стойке бара. Я здесь давно не был и смотрел на это всё отрешённо, как будто это происходит сейчас не со мной. Клуб преобразился, поменялась музыка, и контингент присутствующих тоже заметно обновился. Мы присели, и я принялся наблюдать за Мишкой. Он, как малыш, который только начинает делать первые шаги, своими чистыми карими глазами водил во все стороны. С неподдельным интересом его взгляд останавливался на одном объекте, после переходил на другой. Было интересно наблюдать за ним. Когда кто-то подходил к стойке, чтобы сделать заказ, Мишка делал полшага ко мне, как бы прижимаясь, как всё тот же малыш, который ищет защиты у родителей. Умиляющее зрелище.
Мы выпили и начали делиться своими впечатлениями, как вдруг к бару подошёл молодой парень. Забирая бутылку шампанского, он пристально посмотрел на Мишку и, выставив указательный палец в мою сторону, своим тонким голоском выдал:
- Знаешь что, милый, лучше бросить этого козла, чем ходить с такой рожей!
Мы, не сговариваясь, одновременно залились смехом, мне даже показалось, что мы напугали того парнишку. В общем, вечер начинал нам нравиться!
Некоторое время спустя Мишкино внимание привлекла компания, которая сидела за столиком в паре метров от нас. В ней были трое мужчин лет под пятьдесят и трое парней, совсем юных на вид. Мужики, облачённые в строгие деловые костюмы, потягивали кальян и о чём-то беседовали, а парнишки ухаживали за ними, то подливая напитки, то поправляя детали гардероба своих "добродетелей", то, как бы невзначай, прижимаясь своим телом к сальным ручонкам этих хозяев жизни, заглядывая в их поросячьи глазки. Мишка, прищурив глаза, пристально наблюдал за всем происходящим.
- О чём думаешь, Миха?
- Да так, ни о чём! Странно всё это, - кивнув в их сторону, сказал он.
- Ну и что же тут странного? Все ищут выгоду. Кто-то продаёт свой ум, кто-то своё умение и опыт, а кто-то продаёт своё тело. Только вот одним удаётся это сделать, а других жизнь выбрасывает на обочину, перемолов и лишив всего.
- А как же выбор? Выбор ведь есть всегда!
- Да, Мишка, всегда! Только вот выбирать некоторые не научились.
- А ты?..
- А что я? - не дав ему договорить до конца, продолжил я. - Как видишь, мне пока хватает мозгов держаться от этого дерьма подальше. Хотя жизнь непредсказуема и в ней всё бывает. Таковы её правила.
Мишку вдруг передёрнуло, и он, глядя на меня своим пристальным взглядом, сказал:
- Ты - исключение! А исключение не подпадает ни под одно правило. Запомни это!
К моим щекам прихлынула кровь, и я почувствовал, что начинаю краснеть. Я сказал Мишке, что мне нужно в туалет, и быстрым шагом оставил его. Я влетел в уборную, моё лицо горело огнём. Пока я остужал жар под холодной водой и периодически поглядывал в зеркало, в моей голове роем проносились мысли: "Что происходит? Зачем он так сказал?"
Успокоившись и набравшись сил, я вышел. После моего возвращения Миха сидел на своём месте и продолжал наблюдать за этим эфемерным маленьким мирком, который был для него таким новым и таким чужим...
- Видишь вон того парня, с противоположной стороны бара? Он весь вечер наблюдает за тобой. Твой знакомый?
- Нет, я его не знаю, Миш.
- У парня явно к тебе интерес, подошёл бы к нему. Узнал бы, чего он хочет.
- Я могу тебе и так сказать, чего он хочет, - улыбаясь во все тридцать два, заявил я.
- Ну так в чём тогда дело? Неужели тебе не хочется оттянуться?
- Нет. Мне никто не нужен, - отрешённо сказал я ему.
- Чего ты боишься, Дим? - уже с нотками раздражения в голосе выпалил он.
- Я же тебе уже отвечал на этот вопрос.
Мишка резко изменился в лице, не раздумывая, залпом осушил стакан и направился к выходу, как будто меня и вовсе не было рядом. Меня охватил ужас от увиденного, и я пулей помчался за ним.