На улице лил дождь, фонарные столбы отбрасывали бледный свет на мокрый асфальт, город спал. Моя футболка тут же намокла и плотно облепила моё тело. Я, как в агонии, принялся искать Мишку глазами. Заприметив его, я кинулся вдогонку и схватил его за плечо.
- Миха, ты куда? Что случилось?
Он развернулся ко мне лицом: по его длинным ресницам стекали капли дождя, одежда, вся промокшая насквозь, подчёркивала все его атлетические формы. Схватив меня за плечи, он начал:
- Твой Димка был настоящим мужиком, со стальными яйцами. Он сделал свой выбор, тем самым спас тебе жизнь и подарил шанс прожить её полноценно. И вряд ли он был бы счастлив видеть тебя в таком состоянии.
- О чём, твою мать, ты сейчас говоришь? В каком состоянии? - с яростью в голосе выкрикнул я.
Мы перешли на повышенные тона, наши крики перебивали шум дождя, но в тот момент никто из нас не думал об этом, как будто мы оба понимали, что это - переломный момент.
- Той ночью, когда я остался у тебя, - продолжил Мишка, - уже под утро, ты мне сказал о том, что каждый вечер ты готов царапать стены и грызть плинтус. О том, как тебе одиноко и невыносимо больно волочить своё существование. Именно в тот самый момент, когда ты в полубреду говорил мне об этом, я всё же смог рассмотреть, как в таком маленьком человечке живёт такое большое и любящее сердце. И даже когда я нёс тебя на руках в твою комнату, ты продолжал шептать: "Не уходи! Пожалуйста, не уходи!" Я не знаю, кому ты говорил тогда эти слова, мне или Димке, но я для себя твёрдо решил, что тебя нужно спасать. Спасать от самого себя. Ты закрылся в своей ракушке от всех, оставив себе маленькую щель, через которую ты даже не замечаешь, что происходит у тебя под носом. Мир гораздо больше, Дим! А теперь ответь, чего ты боишься?
Словно шквал перешёл в девятый вал, меня сносило моими эмоциями, как волнами, разбивая моё сознание о скалы Мишкиных слов. Озноб прошибал всё моё тело, картины из прошлого и настоящего, перемешиваясь, отрывали меня от реальности. Всплывающие образы, как при белой горячке, не давали мне прийти в себя...
- Я же тебе уже сто раз говорил, - кричал я, ещё не осознавая до конца всё, сказанное Мишкой.
Он подскочил ко мне со скоростью света и своей сильной рукой, схватив меня за горло, подтянул вплотную к своему лицу. Его яростное дыхание обжигало моё лицо, запах спиртного вперемешку с его парфюмом затуманивал мои мысли.
- Не ври мне! - кричал он. - Отвечай! Чего ты боишься?
И я, уже с почти закатившимися глазами, крепко уцепившись в его руку, прохрипел:
- Я боюсь его предать!
Хватка на моём горле ослабла, и я открыл глаза: на меня смотрел совершенно другой человек, с взглядом, который я не перепутаю ни с каким другим. В этом взгляде было всё то самое сокровенное и лучшее, что ещё осталось на этой земле. В нём и улыбка отца, и забота матери, и крепкое плечо друга... словно этим взглядом он дарит тебе и своё сердце, и свою душу...
- Вот теперь я знаю всё! - тихо-тихо прошептал он.
Когда его рука отпустила моё горло, я медленно сполз по его телу вниз, к его ногам. В тот момент я был беспомощен и безоружен.
- Прошлое есть у всех. И только нам решать, как жить с ним. Нести его с достоинством или стать его пленником до конца своих дней. И в твоём случае я вижу только первый вариант, - твёрдо ответил Мишка, уходя в темноту улицы...
Я пришёл домой, разделся догола, проследовал на кухню, залпом опрокинул треть бутылки водки, оставшейся после нас, выключил свет и закурил. Сидя в кресле, окутанный темнотой, и глядя на красный уголёк сигареты, я вдруг всё понял. Всё стало на свои места, и уже не нужно было врать ни себе, ни кому-то другому. Чем больше я вникал в своё просветление, тем легче мне становилось. Все переменные были определены. Стена пала!
Следующие два дня я не выходил из квартиры. Я наводил порядок, причём и в прямом, и в переносном смысле. Когда я переставлял мебель или ещё какой-нибудь элемент декора, в моей голове происходила перестановка воспоминаний и приоритетов. Чёрная пелена, застилавшая мои глаза эти годы, пала, тем самым открыв мне все краски этого мира. Я ожил! Мириады хороших и очень хороших воспоминаний были вплетены в кружево моей памяти и размещены в самом сокровенном месте моего мозга.
На третий день я отправил Мишке короткое смс с цифрой один. Для меня эта единица означала не только то, что я выбрал первый вариант. Для меня это было как отсчёт для начала нового этапа в моей жизни. Совокупность всех этих фактов дала мне понять, что я переродился. Я стал чуточку увереннее, чуточку сильнее, чуточку мудрее...
На четвёртый день я отправился к Димке. В моей душе уже не было того чувства вины, которое съедало меня живьём, его заменило неизмеримое чувство благодарности. Вся моя любовь к нему не исчезла, наоборот, она перешла на другой, духовный уровень. Я добрался до места. Заменил цветы, поджёг свечу и молча расположился на лавочке. Память сразу начертала образ в моей голове: прекрасное тело, пацанская стрижка и эти любимые изумрудные глаза. И как когда-то давно: не нужно было слов, не нужно было объяснений. Всё и так было понятно!..
Некоторое время спустя я увидел Мишку: он стремительным шагом шёл по аллее, как всегда, с алой розой в руке. Я вышел из ограды и последовал за ним. Приближаясь к нему, я чувствовал, как мои ноги наливались свинцом, сердце вылетало из груди, а во рту становилось сухо. Мишка повернул направо, прошёл пару метров и, войдя на территорию ограды, остановился. Когда до него оставалось пара шагов, я замер, словно ожидая от него разрешения. Он, не поворачиваясь ко мне, выставил правую руку ладонью вверх, как бы пригласительным жестом, будто ждал меня. Я подошёл вплотную и двумя руками сжал его ладонь, одновременно и приветствуя его, и выражая свою благодарность.
Я повернул голову к обворожительной скульптуре, высеченной из розового мрамора. Изваяние было в виде девушки с прекрасными и миловидными чертами лица. С длинными волосами и изящными формами. Красивая, интересная, беззаботная. Мишка посмотрел на меня: его лицо выражало спокойствие и благоговение; он слегка улыбнулся и начал рассказ.
- Мы были ещё совсем пацанами, когда нашего тренера обвинили в использовании допинга. Мы проходили по этому делу в качестве свидетелей. Она была нашим адвокатом. Смелая и молодая, выпускница академии. Каждый раз, когда она приходила к нам в зал, все пацаны приковывали к ней свой взгляд. Как парализованные, наблюдали за ней. Между нами мгновенно возник контакт. При каждом нашем с ней разговоре мы становились ближе друг к другу. И у нас начался роман - страстный, чувственный. Мы были готовы сделать всё друг для друга. Но, видимо, в силу возраста и неопытности я не смог совладать с водоворотом чувств, затянувшим меня. Я стал одержимым: дни и ночи проводил в страхе, что потеряю её. Это не давало мне покоя, и я начал ревновать. Я был уверен, что завишу от неё. И с каждым днём я всё больше понимал, что начинаю её ненавидеть так же сильно, как и любить. Все её друзья и родня говорили ей, что это не правильно, что она превращается в жертву. И она взяла ситуацию под свой контроль и исчезла: поменяв номера сотовых и переехав в другой город, она скрылась от меня - видимо, в надежде на то, что расстояние и время смогут нас примирить?.. Не знаю!.. А почти через год я узнал, что её убили... - Мишка вдруг замолчал, а потом тихонько добавил: - Я не должен был её оставлять!
Как разряд молнии прошёл сквозь моё тело. Я тут же вспомнил и наш поход в магазин, и наш разговор на кухне. Паззл сложился! Все тайны были раскрыты, все чувства были обнажены, все слова были сказаны...
вышли, уже возле остановки общественного транспорта Мишка предложил меня подвезти.
- Ты водишь?
- А тебя это удивляет?
- Боюсь, что в этой жизни меня теперь будет сложно удивить.
Мишка вопрошающе посмотрел на меня с несдерживаемой улыбкой и жестом указал на машину.
В салоне пахло новой кожей и красным деревом, которое обрамляло панель приборов. Тонированные стёкла приглушали дневной свет, создавая интим и уют. Внутреннее убранство немецкого седана подчёркивало стиль и образ своего владельца. Когда дверь захлопнулась и шум улицы почти перестал быть слышен, я, откинувшись в широком сиденье авто, повернул голову в сторону водительского места. Там сидел Мишка, в его взгляде что-то изменилось, что-то еле улавливаемое...
- Иди ко мне, - шепчу я.
И разгорячённое тело мужчины накрывает меня: он жадно впивается в мои губы, он прижимает меня к спинке сиденья, его руки бесстыдно гуляют по моему телу. Я слышу, как сильно стучит его сердце, чувствую, как его тело горит огнём, я чувствую его вкус...
Пятиминутный звездопад закончился, и Мишка отодвинулся на своё место.
- Чего ты так долго ждал? - продолжил шептать я.
- Ты на себя давно в зеркало смотрел?
- Не понял? А что не так? - не понимая вопроса и немного обидевшись, спросил я.
- Ты же как Эверест - неприступный и недосягаемый. Такой же холодный и далёкий. Ты не подпустишь к себе человека и на километр, если хоть чуть-чуть сомневаешься в нём. Но именно этим ты завораживаешь. Ты побуждаешь, провоцируешь, интригуешь...
Мишка продолжал описывать мои качества, а я всё слушал и слушал его. Мне не хотелось его перебивать или переводить тему, ведь услышать такие слова от него было практически нереально, зная, какой он сдержанный.
Он остановился в паре кварталов от моего дома.
- Извини, опаздываю.
Я молча протянул ему связку ключей от моей квартиры и вышел из авто...
На улице уже серело, когда я услышал, как дверь открылась. Я стоял лицом к окну, когда сильные и нежные руки обняли меня со спины и прижали к горячему телу. Он начал целовать мою шею, не спеша и настойчиво, опускаясь всё ниже и ниже, становясь на колени и одновременно стягивая с меня спортивные штаны. Я аккуратно вышагнул из них и немного подался назад...
Мишка одной рукой держит меня за щиколотку, покрывая поцелуями заднюю сторону бедра, правой рукой он задирает мою футболку вверх. Я послушно стягиваю с себя этот лишний предмет гардероба. Слегка покусывая мою кожу, как бы дразня меня, чередуя с поцелуями, он поднимается вверх: я чувствую его губы на своей пояснице, между лопатками, на шее, его дыхание учащённое, он замирает. Я поворачиваюсь к нему, нахожу его губы и страстно впиваюсь в них. Сердце срывается со своего ритма, ориентация во времени и в пространстве потеряна. Он подхватывает меня под мышки и сажает на стол, осыпая поцелуями моё лицо. Я ногами обхватываю его вокруг талии, прижимая его сильнее к себе, и пятками надавливаю на седалищный нерв. Волна проходит по его телу, он закидывает голову назад и прижимается ко мне вплотную, я чувствую, как его набухший член прижат к моему, как сильно он пульсирует. Он поднимает руки вверх, предлагая мне освободить его от футболки. Я тяну ею снизу вверх, но не до конца, так что она закрывает его лицо. Я припадаю к нему, целую его через тонкую ткань. Чувствую, как его рот растягивается в слабой улыбке.
Отрываюсь от него, кладу свою ладонь ему на грудь и плавно спускаюсь вниз, я чувствую каждую его мышцу, каждый сантиметр его тела... и, наконец, я проскальзываю под резинку его трусов. Отодвигаю крайнюю плоть, освобождая головку, опять начинаю его целовать, не прекращая играть с его членом. Из его рта вырывается протяжный стон. Он отстраняется от меня, кладёт свою руку мне на грудь, немного надавливая, чтоб я откинулся назад. Я повинуюсь. Плавно стягивает с меня трусы и отходит, чтобы снять свои. Я открываю глаза и вижу, как Мишка не спеша снимает бельё и как зачарованный смотрит на меня: в его глазах страсть, желание, трепет.
Он подходит ближе, кладёт мою правую ногу себе на плечо и начинает её целовать: возле колена, затем внутреннюю сторону бедра. Мне щекотно, приятно, изумительно. Мишка накрывает моё тело своим, при этом закидывает вторую мою ногу себе на плечо, опять припадает к моему рту, просовывая мне свой язык. Я обхватываю его своими губами, аккуратно прикусываю и снова обхватываю, втягивая в себя. Его начинает сотрясать, его член плотно прижат к моей промежности, я чувствую его жар, не раздумывая, я направляю его в себя. Он делает рывок, и головка проскальзывает в меня, я вскрикиваю - мне больно... Он застывает, склонившись надо мной, пристально смотрит в глаза, как будто ждёт сигнал. Его рот приоткрыт, лицо красное, на лбу испарина.
Боль проходит в считанные секунды. Я подаюсь навстречу ему, и он входит полностью, я выгибаюсь в дугу, из моего рта вылетает грудной тяжёлый стон. Мишка набирает темп, крепко удерживая меня в своих руках. Я подстраиваюсь: как только он входит в меня, я раскрываюсь навстречу его члену, как только он делает движение назад, я сжимаюсь, как бы не пуская его из себя. Я вижу, что он это чувствует: на его лице блаженство, глаза слегка заведены вверх.
Он хватает меня под руки, я сцепляю свои замком у него на шее, он подымает меня со стола и прижимает к своему телу. Делает два шага, прижимает меня к стене и подхватывает меня под ягодицы. Я как в невесомости, все мои чувства сосредоточены на нём. Темп увеличивается, мой стон заполняет всю квартиру, я чувствую, как Мишкино тело начинает превращаться в сталь. От каждого толчка я понимаю, что моё сердце готово выпрыгнуть из меня.
От приближающегося оргазма я выравниваюсь параллельно стене, Мишка прижимается своей щекой к моей груди. Он опять кладёт меня на стол, разведя мои ноги на максимально возможное расстояние. Я мокрый, солёный, словно вторая кожа из воды покрывает моё тело. Я смотрю на Мишку: в его глазах только я, его тело закипает, я понимаю, что он близко. Хватаю свой член и прижимаю его к Мишкиному прессу, моя головка трётся о его кожу. Он вгоняет в меня свой член до упора, и мы синхронно кончаем... как два диких зверя - со стонами, переходящими почти в крики...
Всё стихло, как после стихии. Мишка накрыл меня своим телом и ещё долго-долго не выпускал из своих объятий, покрывая меня поцелуями и давая понять, что он не хочет окончания этого момента...
Вот так мы - два парня из разных миров - волею судьбы были брошены в объятия друг друга. Я знаю, что это не навсегда. Рано или поздно Мишка захочет создать семью и завести потомство. Я знаю это! И я знаю, что он тоже это знает. Но пока он несёт моё сердце в своих руках, я буду следовать рядом с ним, куда бы ни пришлось идти. Не позади него, не впереди, а именно рядом с ним. Пока он смотрит на меня тем взглядом, который я не перепутаю ни с каким другим, я буду это делать столько, сколько этого потребует время, отведённое нам.
Спасибо тебе! За то, что ты не дал моим надеждам осыпаться полностью!