- Собирайся, возвращаемся в город!
- Ну, почему так рано? Ведь до школы ещё больше двух недель!
- Мама сказала, что тебе надо быть дома, подготовиться - учеба не шутка, да и как-то неспокойно ей. В общем, проведёшь время в городе - нагулялся уже.
Витя недовольно нахмурился, но возражать дяде Олегу было бесполезно. Жаль: это лето в деревне у бабки выдалось особенно хорошим. Вроде всё было то же, летние каникулы были такими же, как все предыдущие, но в этот раз почему-то всё ощущалось иначе. Наверное, потому что он повзрослел, а может, просто что-то изменилось в природе... Всё было здорово: лес, речка, ночёвки с друзьями на озере, первая водка, мелкие потасовки с местными. Короче, возвращаться в скучный провинциальный городишко не хотелось.
Настроение было испорчено. Виктор наскоро распрощался с друзьями, собрал вещи и, дуясь на весь свет, погрузился в старенький дядин "Москвич".
- Ладно, будет тебе! Ведь большой уже - сам должен видеть, что вокруг-то делается, - вещал дядька хмурому Витьке по дороге в город. - Горбатый-то совсем, видать, осрамился, руки и впрямь опустил. Как начинал-то, так люди верили ему, а теперь - погляди! Деньги ничего не стоят, что копили всю жизнь - теперь бумажки, в магазинах пустота, а в телевизоре Москву смотришь - так один пиздёж. Эх, куда катимся-то?
Дядя Олег, похоже, больше говорил сам с собой, чем с Витькой, но парень чувствовал искреннюю досаду в словах родственника. Конечно, он был уже большой и понимал, что происходит вокруг. Он помнил, что несколько лет назад, когда власть сменилась и у руля встал Горбачёв, дядя был полон оптимизма, просто излучал счастье, всё время повторял, что скоро жизнь станет лучше. Мама была более скептична, отвечала, что всё кончится, как всегда, сменой фасада, что о людях как никто не заботился, так и не будут, и что вообще все они там в руководстве - одна компания. Витя помнил, как поначалу дядя и мама жарко спорили, горячились, даже ссорились, но потом как-то успокоились и согласились, что пусть каждый остаётся при своём мнении. Дела в государстве действительно шли всё хуже и хуже. Это лето 1991 года все жили в каком-то тревожном ожидании, что вот-вот произойдёт что-то страшное, непонятно что, но все чувствовали беспокойство. Вот даже и дядя - всегда такой оптимист, а тоже вон ведь как заговорил.
Виктор задумчиво смотрел на дорогу. Было ещё одно обстоятельство, ещё одно чувство, совершенно новое, ранее не ощущаемое, но вдруг появившееся этим летом. Чувство странное, непонятное, пугающее, но вместе с тем привлекательное и даже сладкое. Этим летом он понял, что стал по-другому смотреть на окружающих. Вот деревенские приятели - с ними он проводил одно лето за другим, хорошо всех знал, а надо же, теперь он ощущал их по-другому. Глядя на своего лучшего приятеля Кольку, Виктор вдруг стал замечать, как набухли у того мускулы и ещё кое-что в штанах, когда другие парни раздевались и купались в озере, Витя чувствовал себя как-то странно, не так, как раньше. Да и взрослые мужики - он ловил себя на мысли, что не может не думать о них, не думать как-то странно, тайно, не решаясь открыться, признаться им. Чувство это касалось только "сильной" половины - девчонки и женщины не вызывали таких мыслей, а ведь в компании мужиков и парней разговоры только и были про то, какая баба как, кому и сколько раз дала...
- Всё, приехали! - голос дядьки вернул Виктора в реальность. - Я помогу донести вещи и зайду поздороваюсь с сестрой.
Они зашли в маленькую квартирку, где жил Витька с матерью.
- Ой, ну слава богу, наконец-то добрались! Погодите, я сейчас щи разогрею, а то, небось, проголодались с дороги, - захлопотала мать.
- Не беспокойся, я на секунду - мне ещё сегодня работать, - ответил дядя Олег и направился к дверям.
- Мам, ну что вы меня так рано забрали? Все ребята остались, спокойно мог в деревне ещё недели две провести.
- Ладно-ладно, всё, надо о школе думать, небось, всё забыл за лето.
- Мама, ну какая школа? Успею ещё! - запротестовал Витя.
- Успеешь, как же! Времени на раскачку нет - надо думать о будущем, хорошо закончить школу, поступить в институт (мать на секунду задумалась), да и спокойнее мне, когда ты здесь рядом.
- Мам, ну о чём ты думаешь? Ну что может со мной случиться? - возмутился было Витька, но тут в разговор вступил дядька.
- Тебе бы всё гулять да гулять, а о матери ты подумал? Одна ведь она хозяйство тянет - ты помощником должен быть, а не обузой!
Витя понял, что дальнейший разговор бессмыслен, надулся и отправился в свою комнатёнку. Он плюхнулся на тахту и стал смотреть какой-то журнал. За перегородкой тем временем продолжался разговор - дядька, видимо, задержался.
- Олег, страшно как-то. С утра говорили, что в Москве какие-то события, да и гляди - по телевизору одно "Лебединое озеро" показывают. Что происходит?
- Не знаю. Мне это тоже не нравится. Ты смотри, Витьку на улицу-то не пускай, а если что - то сразу ко мне, и о барахле не беспокойся, да какое у тебя барахло-то?
- Как же, удержишь его!
Витя пожал плечами, отложил журнал и повернулся лицом к стенке, закрыл глаза и предался тем самым сладким фантазиям, которые стали одолевать его этим летом. Он и Колька купаются голыми, вот он коснулся Колькиного тела, а тот прижался к нему, они сомкнулись в объятиях... Как-то странно - парень целует парня, он такого никогда не видел! Витька стал массировать свой член. Он уже знал, что член сейчас набухнет, ему будет становиться всё приятнее и приятнее, а потом... потом член извергнет какую-то белую жидкость, и всё пройдёт, на время пройдёт, а на следующий день всё повторится сначала. Что это? Парни об этом никогда не говорили. Неужели это происходит только с ним? Парень хотел знать ответ, но в то же время боялся этого - вдруг истина испортит его тайное сладкое чувство?
Витя проснулся необычайно рано для каникулярного времени - за окном только-только начало светать. Проснулся он от тех же голосов на кухне. Казалось, дядя Олег и не уезжал никуда:
- Чёрт-те что! Наши областные мудаки вырубили трансляцию - ни Москву, ни Питер не показывают, только местный пиздёж. Лёха только что вернулся, сказал, что в столицу не пропустили, остановили в Химках. Такое рассказывает! Говорит, ходят слухи, что Горбачёва арестовали и даже вроде как расстреляли. Власть взял какой-то комитет, народ грабит винные магазины...
- Ой, что-то будет с нами, с Витенькой, - испуганно повторила мать.
- Да не волнуйся ты за пацана, он мал ещё - его не тронут. Ты только не отпускай его далеко.
Витьке вдруг стало как-то не по себе. Он вспомнил, как на истории им рассказывали про революцию, про расстрелы, репрессии. Внезапно он представил, что всё это может случиться с его близкими. Дядю Олега точно возьмут - он ведь всегда со всеми спорил, говорил всякие неразрешённые вещи. Да и маму: она хоть и тихая, но ведь им говорили, что сажали целыми семьями. От таких мыслей он даже задрожал. Вот так - жил не тужил, да не тут-то было. Что же делать-то? Надо сражаться, вступить в партизаны или в сопротивление! Наверняка, они не одни такие, наверняка, где-то будут формироваться подпольные отряды. Мысли скакали одна быстрее другой и, естественно, не уступали место здравому смыслу. А что, по военной подготовке у него, между прочим, пятёрка, так как автомат он собирал быстрее всех в классе и гранату метал далеко. В отряде применение ему найдётся, ведь сложен он крепко, выглядит старше своих лет. Он где-то читал, как во время войны подростки добровольно убегали на фронт, и почувствовал себя уже почти героем.
Значит так: надо пробираться в Москву - здесь у нас в городишке делать нечего. Дядя Олег всегда говорил, что местные власти, как флюгер: куда из столицы ветер дует, то и изображают. Да, в Москву - там центр, там всё и будет происходить. Маме напишу записку. Она, конечно, будет волноваться, но ведь так будет лучше, ведь только так он сможет её защитить... Витя на секунду задумался, представив, как будет беспокоиться мать, но усилием воли отогнал от себя эту мысль. "Надо быть сильным", - сказал он сам себе. Решил уходить прямо сейчас, на рассвете, дойти до шоссе, проголосовать, поймать попутную машину, желательно, московскую. Витя взял рюкзак, в котором лежали его вещи, ещё не распакованные после возвращения с дачи, почти не глядя вытащил из него примерно половину, чтобы тот стал легче, выпрыгнул из окна на улицу, почему-то пригибаясь, перебежал на другую сторону, потом на главный бульвар, который вёл на поворот с трассы. Только когда он уже стоял на дороге, голосуя проезжавшим машинам со столичными номерами, он вспомнил, что забыл оставить матери записку. Сердце сжалось: "Она ведь с ума сойдёт". Витя застыл в раздумье: возвратиться назад - но тогда всем планам конец!
- Эй, пацан, так тебе ехать надо, или ты просто так на дороге стоишь? - Виктор только сейчас заметил притормозивший грузовичок и высунувшуюся из окна голову шофёра.
"Эх, будь что будет, а маме я из Москвы позвоню, с первого же телефона!" - решил Витя, махнул рукой водителю, открыл пассажирскую дверцу и залез в кабину.
- Вот спасибо! Вы в Москву возвращаетесь? Подвезите, пожалуйста, до ближайшего метро, мне сегодня утром надо быть в библиотеке, а отсюда автобус - только днём, - выпалил Витька первую же пришедшую ему на ум ахинею.
- Да какая, к хуям, сейчас библиотека, - пробурчал водитель, но возражать не стал, кивнул в знак согласия, и машина тронулась с места.
неплохо - шофёр оказался из приятного, но, к сожалению, редкого типа людей, которые сами рады, когда могут помочь ближнему. Виктор попытался выведать у него, что происходит в столице, но тот сам толком ничего не знал, так как возвращался из многодневного рейса в Карелию, только сказал, что вчера вечером сумел дозвониться до жены, что она сидит дома с грудным ребёнком и что у них в Бутово вроде ничего особенного не происходит. Первый пост на границе области проехали, даже не заметив его, но при въезде в столицу их остановили. Водитель, очевидно, привыкший за годы службы к всякого рода проверкам на дорогах, деловито протянул гаишнику загодя приготовленную стопку каких-то бумаг.
- Здесь накладные, командировочное, документы на машину. Начальник, всё в порядке! - добродушно известил он.
Мент рассеянно глядел на бумаги, видимо, сам толком не зная, что делать.
- Ты сам местный? А это кто с тобой? - вдруг поинтересовался милиционер, показывая на Витю.
- Местный, в Бутово живу. А этот пацан - родственник мой, взялся помочь в рейсе.
Добрые люди обычно плохо врут. Шофёр пытался говорить убедительно, но мент засомневался.
- Парень, ты где живёшь, документы у тебя есть? - строго обратился он к Виктору.
У Вити начали гулять мурашки по коже, но он постарался не потерять самообладание.
- Да вы чего, из Ма-асквы я, - глядя гаишнику прямо в глаза и надрывно акая, выпалил Виктор.
- Где живёшь? - всё больше сомневаясь, спросил мент.
- Третья Профсоюзная, дом 17, корпус 3, квартира 9, - неизвестно на что рассчитывая, выдал Витька первый пришедший в голову адрес.
Не миновать было ему разоблачения с дурными последствиями для него и неприятностями для доброго шофёра, но их спас случай.
- Сержант, что ты там копаешься? - послышался грозный окрик, вероятно, начальника поста. - В чём дело? Сейчас получили указание: колонна на подходе, нужно обеспечить беспрепятственный проход!
Гаишник-сержант замялся. В столице что-то происходило, что - никто толком не знал, даже ментам не сообщали. Сверху то и дело приходили противоречивые указания: то останавливать и проверять весь въезжающий в Москву транспорт, а всё подозрительное - задерживать, то обеспечить свободную трассу на случай прохода военной техники. У этого водилы все документы вроде в порядке, а пацан без документов - ну, в конце концов, не такое уж это большое дело.
- Ладно, давай проезжай, не задерживай, - сержант сунул шофёру бумаги обратно и махнул рукой.
- Ха, удачно проскочили! - порадовался водила, когда они отъехали от блок-поста, но тут же подозрительно взглянул на Витю. - А ты парень, правда, московский-то? Куда на самом деле едешь - рассказывай!
"Прямо вот так всё тебе и расскажу", - подумал про себя Виктор.
После того как удалось увильнуть от мента, совладать с добродушным, но простоватым водителем не казалось ему сложным. "Московский! А сам-то, почитай, лимита. Да я столицу в сто раз лучше тебя знаю", - промелькнуло в голове парня.
- Да я сказал - в библиотеку мне надо, к началу школы реферат закончить должен. Сто двадцать пятая школа, десятый "А" класс, Дзержинский район.
- Ладно-ладно, отличник, мне-то что, только чтобы не было из-за тебя неприятностей, - примирительно пробурчал водила, - а вот, кстати, и метро!
Они подкатили к сооружению с буквой "М" на площади в каком-то районе новостроек. Виктор поблагодарил водилу, выскочил из кабины и устремился вглубь станции, уже на эскалаторе вспомнив, что опять забыл позвонить маме. "Чёрт, она ведь уже заметила моё исчезновение и волнуется, - с досадой подумал Витя, но тяга к приключениям пересилила сыновий долг. - Потом, звонки потом. Сейчас мне надо в центр!" Сердце учащённо билось в предвкушении грандиозных событий.
Как только Виктор окунулся в столичную толпу, он сразу почувствовал напряжённость и испуг людей. Все были какие-то молчаливо-хмурые, сосредоточенные и даже, как ему показалось, озлобленные. Говорили мало, выглядели как механические заводные роботы. "Зомби какие-то", - подумал Витя. Внешне, однако, окружающая обстановка пока не отличалась от нормальной - обычный утренний час пик. Видимо, и сами москвичи толком не знали, что происходит. Виктор решил выйти на Киевской: он немного знал тот район, через дворы надо пройти на Кутузовский проспект, потом мимо гостиницы "Украина" и дальше на Новый Арбат.
На поверхности, отделившись от вокзальной толпы, он сразу почувствовал себя неуютно. Обычно всегда многолюдный проспект был странно пустынен. Что-то было не так, и какое-то непонятное чувство тревоги овладело вдруг Витей. Незаметное поначалу, оно, тем не менее, всё усиливалось. Внезапно Виктор услышал сильный грохот за спиной, машинально обернулся и почувствовал такой страх, которого ещё никогда не знал в своей жизни. Прямо на него, неизвестно откуда появившееся, надвигалось огромное бронированное сооружение. "Танк!" - машинально подумал Витя. Уже потом, вспоминая события тех дней, он решил, что это всё же был не танк, а наверное, БТР, но тогда он впервые видел настоящую боевую технику настолько близко. Стальное чудовище двигалось прямо на него, и Витька с ужасом понял, что находится так близко к машине, что водитель, вероятно, не видит его. "Пиздец", - пронеслось в Витькиной голове. Он закрыл глаза и вместо того, чтобы попытаться убежать или хотя бы увернуться, остолбенело замер прямо на мостовой, ожидая своей неминуемой участи быть раздавленным огромной махиной.
Первое, что услышал Виктор после некоторой паузы, был заряд трёхэтажного мата, разразившийся прямо над его головой. Всё ещё не веря, что он по-прежнему живой, Витя осторожно приоткрыл один глаз.
- Ты что, пацан, совсем охуел? Или тебе жизнь надоела - куда под броню бросаешься? - грохотал разъярённый голос.
Виктор увидел перед собой фигуру военного: танкистский шлем, из-под которого виднелись коротко стриженные светлые волосы, новая пятнистая форма, закрученные до локтей рукава гимнастёрки, ремень, опоясывающий стройную талию, короткие армейские сапоги. "Четыре маленьких звёздочки на погонах, значит, капитан", - машинально отметил Витя. То ли в облике, то ли в речи военного, вероятно, командира машины, было что-то располагающее - несмотря на ярко выражаемое армейское красноречие, Витя совсем не испугался капитана. Открыв второй глаз и глядя ему прямо в глаза, Виктор чуть улыбнулся и просто и непринуждённо сказал:
- Ну, извините, дяденька.
От такого невинного нахальства капитан прервал свою гневную тираду на полуслове, потом пригляделся к пареньку, тоже улыбнулся и уже более добродушно произнёс:
- Ох, парень, ну и повезло же тебе сейчас. Хорошо я в прибор взглянул и тебя заметил, а то было бы там, где ты сейчас стоишь, мокрое место. Да послушай, как ты здесь вообще оказался, перекрыто же вообще всё.
Виктор и сам этого не знал, поэтому он сказал первое, что пришло ему на ум, и, как оказалось, был совершенно прав:
- Да бардак везде!
- Ну-ну, - капитан всё внимательнее приглядывался к пареньку, - да куда же ты направлялся?
- Спасать демократию в России, - выпалил правду Виктор.
Это, наверное, было смешно и глупо, в конце концов, кто знал, на чьей стороне капитан со своей бронемашиной, но Виктор почему-то сразу уверовал в то, что этот военный - свой, то есть за демократов.
- Ой, посмотрите, пионер-герой Павел Корчагин! - рассмеялся капитан и тут же нахмурился. - Ну, ладно, нечего шутить, ступай быстро домой, здесь сейчас может начаться...
Капитан не договорил, остановился на полуслове.
- Что может начаться? - переспросил Виктор и добавил. - А дома у меня здесь нет, идти мне некуда, нездешний я.
- Врёшь, - как-то неуверенно протянул капитан. - Впрочем, выбраться отсюда сейчас действительно сложно, да и опасно. Я слышал по рации, что в любой момент могут начать...
Танкист снова что-то недоговорил, но Витя уже понял, что начаться может какое-то военное действие.
- Вот что, забирайся быстро внутрь - выхода нет, придётся взять тебя к Белому дому. Тут недалеко, а там сдам тебя кому-нибудь, тебя укроют и решат, что с тобой делать.
- Так точно, - уже по-военному крикнул Витя и, не раздумывая, забрался внутрь машины.
Приключение продолжалось, и это было главное, всё остальное - чувство опасности, тревога за себя, за родных - отошло на второй план. Внутри танка было душно, темно и тесно. Витя забился в какой-то угол, чтобы не мешать действиям экипажа, впрочем, когда завёлся двигатель и танк двинулся с места, Виктор ошалел от шума, грохота и тряски и на некоторое время отключился от восприятия окружающего. К счастью, ехать было недалеко. Танк вскоре остановился, и наступила тишина.
- Вылезай! - Витя скорее догадался, чем расслышал указание капитана.
Было несказанно приятно опять очутиться на белом свете и на твёрдой земле.
- Подожди здесь! - крикнул ему капитан, но к нему тотчас подошли какие-то люди, начали о чём-то озабоченно спрашивать и куда-то его звать.
Капитан сделал неопределённое движение рукой и ушёл. Виктор снова оказался один в незнакомом окружении. Как ему стало известно позже, это было начало второго дня путча, заговорщики безуспешно пытались уговорить Горбачёва отказаться от власти или хотя бы отменить реформы, а Ельцин тем временем формировал ядро сопротивления вокруг Белого дома, куда начала стекаться разношёрстная толпа, которую дядя Виктора наверняка бы назвал защитниками демократии. Защитники, тем не менее, сами пока выглядели растерянно и неорганизованно, в основном, собираясь в группы и обмениваясь поступающими из бог весть каких источников новостями.
Правительство России и сам Седовласый здесь, в здании правительства России. Если что - откроют убежище. Путчисты пытались привлечь армию на свою сторону, но Ельцин сейчас ведёт переговоры с командующими войсками, - говорил какой-то человек среднего возраста с характерным среднерусским выговором (Витя знал это, так говорили в бабушкиной деревне).
Человек этот отличался от остальной толпы тем, что был одет в строгий официальный костюм, белую рубашку, и только тёмный однотонный галстук был расслаблен и сбился на бок шеи. Виктору казалось, что он где-то раньше его видел.
- Армия на нашей стороне, - стараясь говорить как можно серьёзнее, вдруг произнёс Витя, - я сам только что прибыл сюда на танке.
Толпа, только что внимательно слушавшая официального человека, вдруг вся обратилась в его сторону. Виктор, конечно, тут же смутился и почувствовал, что, наверное, сморозил какую-то глупость.
- Боже, да откуда здесь взялись подростки? - спросила какая-то решительного вида женщина. - Только Гаврошей нам не хватало!
Официальный человек тем временем внимательно посмотрел на вконец сконфузившегося Витьку, потом слегка подмигнул ему, улыбнулся и снова заговорил:
- Да, вот и молодёжь прибыла нам на подмогу. Парень совершенно прав: есть достоверная информация о том, что младший и средний состав армии не поддерживает путчистов. Сейчас важно перехватить инициативу - на этом как раз Борис Николаевич и сосредоточен. Наша задача - быть начеку, следить за событиями, готовиться к действиям. Я уверен, что у нашего руководства уже есть план, и скоро мы его узнаем.
Официальный человек пытался говорить как можно убедительней. Закончив речь, он повернулся к Вите и поманил его пальцем.
- Ну, рассказывай, как ты дошёл до жизни такой? - полушутя-полусерьёзно спросил его мужчина начальственным голосом.
- А вы, дядя, собственно кто? - чуть отойдя от конфуза и поняв, что терять ему уже нечего, уверенно и по-свойски ответил Витя.
- Вот как, всё знать хочешь! Ну, я народный депутат от Среднерусской области, фракция "Демократический Фронт", - со значением проговорил мужчина.
Витя наконец-то вспомнил, где он видел этого человека. Ну конечно, в прошлом году во время выборов, на плакатах, развешенных по всему городу.
- А мы земляки, - машинально признался Виктор. - Я живу на Московской улице.
Мужчина слегка удивился, потом улыбнулся и произнёс:
- Ну вот видишь, какая у нас прогрессивная область! Между прочим, во все времена! Ещё при Петре Великом наши бояре его чуть ли не первые поддержали. Кстати, меня зовут Сергей, Сергей Борисович, а тебя?
- Виктор, Виктор Степанович, - опять стараясь быть серьёзным, ответил Витька.
- Ну, вот и познакомились, Виктор... Степанович, так сказать, очень приятно. Между прочим, знакомство при таких обстоятельствах, можно сказать, критических, будем долго помнить!
Он даже и не предполагал, насколько он окажется прав.
- Сергей Борисович, мне надо сделать один важный телефонный звонок, и как можно скорее! - сказал Витя.
Интуиция подсказывала ему, что надо постараться максимально использовать новое знакомство.
- И куда же тебе надо дозвониться?
Виктор опять было немного замялся, но быстро продолжил:
- Домой, там мама... одна.
- Ах вот оно что, так ты получается из дому убежал? - нахмурившись, спросил Сергей Борисович.
- Ну, так получилось, ведь говорили все: демократия под угрозой, а информации у нас в городе никакой, ну, хотелось всё посмотреть, ведь когда ещё? - пытался сбивчиво объяснить Витька.
Казалось, депутат его понял. Всё ещё нахмурившийся, он сказал:
- Да, трудно сейчас с телефонами, похоже, суки отключили межгород, но можно попробовать по правительственной - тебе ведь недолго, да?
- Да, да, конечно. Только сказать, что жив-здоров и в полном порядке! - радостно ответил Витя.
- Ладно, пошли, попробуем, - уже более добродушно ответил его новый знакомый.
Он повёл Витю внутрь здания, через несколько постов, охрана его знала и препятствий не чинила. Потом они спустились куда-то вниз по лестнице, хотя был лифт. Изнутри здание производило на Виктора несколько угнетающее впечатление: всё выглядело угрюмо и как-то казённо, это составляло разительный контраст с внешним светлым и даже несколько легкомысленным обликом сооружения, которое тогда только ещё начинали именовать "Белым домом". Наконец, они зашли в какой-то зал, скорее, в большую комнату с телефонами.
- Генерал, я вам приказываю как законно избранный народом президент... - Витя увидел высокую фигуру с характерной седовласой шевелюрой, говорящую с кем-то по телефону.
Конечно, он хорошо знал, кто этот человек, хотя видел его до этого момента только по телевизору.
- Ещё раз повторяю: все приказы Комитета незаконны, исполнение их - прямое преступление и нарушение присяги...
Последовала долгая пауза, после которой Ельцин продолжил уже иным тоном:
- Владимир Петрович, ну вы же понимаете, что, если вы пойдёте за ними, прольётся много крови, нашей русской, российской крови. Единственный путь остановить мясорубку - не подчиняться им. Подумай, Владимир - это твой шанс... Да дам, дам письменное - всё беру на себя. Ну, вот и хорошо, договорились... - и передавая трубку кому-то рядом, видимо, секретарю, - сейчас Григорий даст вам конкретные указания по действиям... всё, прощаюсь, с Богом!
Ельцин передал трубку и задумался, помощник унёс аппарат в другой конец комнаты. Сергей Борисович решил, что момент подходящий, и обратился к Хозяину:
- Борис, я говорил с народом на площади - настроение хорошее, боевое, будем обороняться, если надо, только неужели они решатся?
Ельцин устало повернулся к говорящему, но узнав, кто говорит, быстро улыбнулся ему, как давнему знакомому и верному другу:
- Блядские вояки, трусы и подлизы, только и нюхают, куда ветер дует. Впрочем, этого я, кажется, уговорил, он будет на нашей стороне! Не знаю, сможем ли мы выдюжить... должны выдюжить!
Тут он увидел Виктора.
- А это кто с тобой?
- Борис Николаевич, долго сейчас объяснять, пацан оказался здесь случайно, но он - свой, земляк, с моей области. Ему надо позвонить.
- Ну, раз надо, значит надо, - ответил Седовласый, хотя по голосу чувствовалось, что думает он о чём-то другом.
- Пользуйся этим, - кивнул он на какой-то аппарат, - этот через спутник, пока работает.
Последние слова он сказал уже на выходе:
- На 7 часов я назначаю экстренное заседание фракции в том же зале, как обычно, - и добавил, - если не будет других дел...
Виктор и Сергей Борисович многозначительно переглянулись, затем депутат спросил:
- Какой номер?
Витя назвал цифры, и через несколько секунд уже услышал чуть живой и сердитый голос мамы:
- Витька, это ты? Где ты шляешься?
- Я в Москве, защищаю "Белый дом"! - не сообразив ничего умнее, гордо выпалил Виктор.
- Где?! - ответила мама убитым голосом.
- Дай трубку мне! - приказал Сергей Борисович.
Витя послушался.
- Добрый день! Это говорит депутат Соснов. Ваш сын действительно в Москве в здании правительства России. Потом он вам сам всё расскажет. Главное, вы не волнуйтесь: парень в полной безопасности, через очень короткое время мы доставим вашего сына домой... нет, позвонить ему пока нельзя, но я уверяю вас - всё будет в порядке, ждать осталось совсем недолго... Ну, вот и хорошо, вам тоже всего наилучшего!
Сергей Борисович положил трубку и подмигнул Вите, тот прошептал:
- Спасибо вам, дядя Сергей!
- Пожалуйста, - ответил с улыбкой депутат, - теперь задача: куда же тебя пристроить?
- Я хочу быть с вами, - решительно произнёс Витя.
Сергей Борисович сделал вид, что не расслышал, и не ответил, но приказал Виктору следовать за ним.
Снова пройдя нескончаемыми проходами и коридорами, они вернулись на площадь. За сравнительно небольшое время Витиного отсутствия место сильно изменилось. Народу стало больше, толпа стала ещё более разношёрстной, некоторые держали флаги и лозунги. Между спонтанно образовывавшимися мини-митингами сновали какие-то люди и что-то записывали. "Пресса", - догадался Виктор. Он стал было прислушиваться к какому-то разговору, и вдруг услышал, как кто-то окликнул его нового знакомого:
- Сергей Борисович! Срочно в зал заседаний! Поступила новая информация, вроде установлена связь с Горбачёвым! Нужно собраться обсудить план действий. Сам Седовласый велел вас найти.
- Вот дела! - развёл руками Соснов и растерянно посмотрел на Витьку. - А как же быть с тобой?
- Да что вы, Сергей Борисыч, не волнуйтесь, я здесь буду, если что - найду вас.
- Найдёшь, как же! - усомнился Соснов. - Ты вот что: если надо - иди в здание к охране, попроси, чтобы меня разыскали, и стой там, пока не найдут. Я предупрежу пост,понял?
Витя с готовностью кивнул в знак согласия.
- Послушай, это серьёзно, я твоей матери слово дал! - глядя Вите в глаза, повторил Соснов.
- Да понял я, дядя Сергей. Если что - подойду к охране здания, попрошу вас найти.
- Ну ладно. Да, и это... поосторожнее, хорошо? - всё ещё неуверенно, но не видя другого выхода, проговорил депутат, уже возвращаясь в Белый дом.
остался один посреди шумной разноликой толпы "защитников демократии". Он ходил от митинга к митингу, от одной группы людей к другой, слушал разные речи, многого не понимал, но всё равно наслаждался тем, что находится в эпицентре исторического события. Ему было как-то легко и весело, им овладела эйфория. Увидев, как какая-то группа людей расположилась прямо на газоне и принялась обедать невесть откуда появившимися бутербродами, он смело подошёл к ним и решительно положил на постеленную в центре газона скатерть свою прихваченную из дома еду. Народ подвинулся, дав ему место за импровизированным столом.
- Продали Россию, давно продали! - возмущался какой-то пожилой мужчина.
- Да что ты, Петрович, напился что ли? И где достал! Говорили же, здесь нельзя, чтобы не было провокаций, - отвечал ему похожего вида человек, видимо, приятель.
- Э-эх, - только и махнул рукой Петрович.
- Ельцин! Ельцин! - прокричал кто-то, показывая куда-то рукой.
Все мигом повернулись туда, куда указывал человек, некоторые встали и побежали посмотреть на нового лидера. Витя тоже побежал, но увидеть Ельцина смог только издалека. Седовласый выступал на танке, обращаясь к толпе и к корреспондентам. Расслышать ничего было нельзя, но Виктор увидел внушающие уверенность решительные жесты Хозяина. На танке рядом с Ельциным были ещё какие-то люди, среди них Витька заметил и своего нового знакомого, депутата. "Вот это да, действительно, важный человек", - с приятным удивлением подумал он. Вскоре Ельцин закончил выступать, какие-то солидного телосложения люди, видимо, охрана, сопроводили его обратно внутрь здания. Толпа вокруг танка чуть рассеялась, и Виктор смог подойти к нему поближе.
- Ха, смотри-ка, наш герой! - услышал вдруг Витя.
Обернувшись, он увидел того самого капитана, который сегодня утром чуть не переехал его на танке.
- Привет, товарищ капитан, - смеясь, ответил Витя.
Ему почему-то очень понравился этот жизнерадостный здоровенный белокурый вояка.
- Я видел самого Ельцина, - похвастался он.
- Здорово! - похвалил его капитан. - Так ты, значит, вхож в высокие круги? А Борис Николаевич только что здесь был - выступал с обращением на этом танке.
- Я знаю, - многозначительно ответил Витя, словно он был посвящён во все планы по обороне Белого дома ещё заранее.
- Ну да, тогда, может, скажешь, что нас всех здесь ждёт? - прищурившись, спросил танкист.
- Время покажет, будем готовиться, - всё ещё стараясь сохранять гримасу многозначительности, ответил Витя.
Капитан всё ещё продолжал смотреть на Виктора.
- Слушай, а хочешь, я покажу тебе танк? - вдруг предложил он.
- Не бойся - никуда не поедем, заводить не буду, - быстро успокоил он Витьку, всё ещё помнившего сумасшедшую утреннюю поездку.
- Давай! - Витя почувствовал, как внутри него разгорается любопытство и ещё какое-то непонятное пока предчувствие.
Капитан ловко подтянул себя на броню, открыл люк, юркнул внутрь стальной машины и показал Виктору, как следовать за ним. С непривычки Витя с трудом забрался на машину и нерешительно застыл перед открытым люком.
- Давай прыгай сюда! - позвал военный и протянул обе руки навстречу Витьке, показывая, что подстрахует, если что.
Некоторым усилием воли Витя опустил ноги в люк и поднял руки, чтобы спрыгнуть вниз. Через мгновение он почувствовал, как сильные и тёплые руки капитана подхватили его за туловище и мягко приземлили на дно машины. Витька уже стоял на ногах, но танкист всё ещё не отпускал рук и как-то вполоборота посматривал на Виктора. Витя тоже не старался освободиться от рук капитана, он поймал себя на мысли, что ему приятно прикосновение своего случайного знакомого. Так продолжалось больше минуты. Со стороны это могло показаться странным - две фигуры застыли в такой чудной позе, но ни Витя, ни военный не чувствовали этого. Витьке казалось, что капитан испытывает его на что-то, и лучшая манера поведения сейчас - просто следовать его командам.
Наконец, военный мягко опустил руки и почему-то шёпотом - ведь в танке больше никого не было - произнёс:
- Сядь-ка на место водителя.
Виктор повиновался, сел на сиденье около какой-то рукоятки, которая, как он догадался, была штурвалом. Капитан, не отрывая взгляда от парня, тоже присел на другое сидение рядом.
- Жарко, да? - вдруг произнёс он.
- Ага, - протянул в ответ Витя.
Капитан расстегнул ворот гимнастёрки, потом, всё ещё не отрывая взгляда от Вити, стал расстёгивать пуговицы на груди. Под гимнастёркой у него ничего не было, он ловко стянул форму и остался с обнажённым торсом. Витя вцепился глазами в его сильную мускулистую загорелую фигуру, от которой исходил какой-то приятный запах могучего мужского тела. Парень несколько оробел от всего происходящего. Он понимал, что это было только начало, но какая-то расслабляющая и в то же время возбуждающая тёплая волна энергии стала подниматься по его телу откуда-то снизу, через пах, живот, грудь, шею и, наконец, как будто ударила ему в голову.
Все дальнейшие действия Витьки были инстинктивны, как будто воля капитана вселилась в его душу и стала руководить его мыслями и действиями. Парень тоже стал расстёгивать пуговицы на рубашке, обнажая своё юношеское тело. Военный одобрительно кивнул - мол, молодец, правильно понимаешь, затем он как-то ловко, одним движением расстегнул брюки и вытянул наружу своё возбуждённое и готовое к бою орудие.
Виктор на секунду обалдел. Он, конечно, дрочил свой член, и не раз, он видел хуи своих приятелей, например, когда они мылись в деревенской бане, но тут сильный, стоящий и горячий член демонстрировался ему одному с явным намерением что-то сотворить. Капитан стал тяжелее дышать, слегка потирал рукой головку своего вытягивающегося шланга и продолжал поглядывать на Витю. Тот, впрочем, не знал, что ему следует делать дальше. Он тоже стал было расстёгивать ширинку своих брюк, но капитан почему-то остановил его:
- Убери руки. Сиди и не двигайся!
Вите ещё сильнее захотелось подрочить свой набухший член, как это делал танкист со своим, но он не осмеливался ослушаться приказа. Он продолжал сидеть полуобнажённым, глядя на капитана, на его ставший уже огромным и полностью возбуждённым член. Тот тем временем стал дрочить всё более и более интенсивно, широко расставив ноги и вытянув вперёд по направлению к Вите свой пышущий жаром хуй. Военный дрочил одной рукой, откинувшись спиной назад и закинув голову, он закатил глаза и щипал сосок на груди другой, не занятой рукой.
Внезапно Виктор испытал сильное желание прижаться к сильной, напряжённой и, вероятно, испытывающей наслаждение фигуре капитана. В тот момент он готов был исполнить любое желание, любую прихоть своего горячего знакомого. Он был готов полностью ему отдаться. Виктор встал было со своего сиденья и сделал шаг к мастурбирующей фигуре танкиста, но тот неожиданно остановил его властным жестом руки:
- Стой, оставайся там, где сидишь. Я тебя и пальцем не трону, понял?
Витя, несколько раздосадованный, но не смеющий перечить своему повелителю, вернулся в свою прежнюю позу. Его член стоял так, что держать его в штанах было уже практически невозможно. Почему-то стараясь делать это незаметно для капитана, Витька стал елозить по сидению, потирая влажную головку хуя через брюки об угол какой-то рукоятки рядом со штурвалом. Глядя на корчащуюся и стонущую могучую фигуру капитана, Витька чувствовал, что вот-вот он уже не совладает с собой и кончит прямо в штаны.
- А-а-а, - вдруг вскрикнул танкист, и в то же мгновение Виктор увидел, как сильная струя спермы рванула из его кончающего члена и ударила в потолок танка.
Такого оргазма Витька не мог себе даже вообразить - весь мускулистый торс военного от шеи до бёдер был покрыт густыми белыми каплями спермы. Брызги разлетелись по всему танку, Витька почувствовал горячие точки и на своём лице, на лбу, на губах. Всё ещё стараясь не делать лишних движений, он осторожно высунул язык и слизнул с губ каплю капитанской спермы. Её вкус показался ему неописуемо приятным. Потом в своей жизни ему пришлось ещё немало пробовать спермы, но это первое ощущение, первый вкус остался в его памяти на всю его жизнь.
Тем временем капитан очнулся от оргазма, встал со своего седалища, деловито обтёрся какой-то тряпкой, засунул свой слегка поникший член обратно в брюки, снова надел гимнастёрку и повернулся лицом к Виктору. Витя вдруг увидел его слезящиеся глаза и искривлённое в гримасе отвращения лицо.
- Вали, на хуй, отсюда, сейчас же! - грубо приказал он Вите.
Тот опешил и обиженно-виновато спросил танкиста:
- Но почему? Ведь это было... ну, всё было ведь хорошо, а?
- Уматывай, ну, уходи, пожалуйста, уходи, - голос капитана стал уже жалостливо-просящим. - Ведь ублюдок я, не видишь ты что ли, не понимаешь? Самый настоящий ёбаный ублюдок. Удирай, пока не поздно, и забудь всё, что здесь сейчас было!
Полностью сбитый с толку, Витька один выбрался из танка наружу.