Вольный перевод рассказа «Alexis» англоязычного автора onehitwanda Она снова сидит, поджав под себя ноги, прислонившись к подлокотнику дивана. Ее волосы ниспадают на плечи. Она что-то напевает среди разбросанной по комнате музыкальной литературы. Широкие французские шторы пропускают то немногое, что дарит нам солнечный свет, в нашу гостиную, открывая вид на сад, в котором все еще есть редкие пятна снега. От этого ее волосы пламенеют, как золотистый ореол. Диван - любимое место Лекси для занятий музыкой. Она одарена, и если бы она посвятила себя этому, то могла бы стать великой. Но Лекси это не нужно. Лекси любит, когда у нее одновременно много интересов. Она говорит, что это заставляет ее чувствовать себя живой и что ей скучно без частых переключений внимания. Конечно, я пристрастна. Она моя сестра, но она действительно хороша. С другой стороны, а кто же я сама в сравнению с нею? Рассказывать тут особо нечего. На три года моложе, не такая музыкальная и не такая хорошенькая. И всегда такая желторотая. Я люблю свои книги и свой Mac. Люди всегда говорят мне гадости по этому поводу – мол, девушка, которая занимается программированием. Мои технические способности всегда замечают куда позже, чем мою грудь. Не важно, я использовала школу и университет как проводник к тому, что я хотела, - а это была карьера, связанная с гаджетами. Я вела хозяйство в нашем доме, а Лекси мечтала о замках и принцессах. Лекси огорчает меня, говоря, что я должна больше заботиться о своей внешности. Иногда я это делаю, но в основном это волосы, собранные в хвост, и этого достаточно. Все остальное было бы пустой тратой времени. Я редко общаюсь с кем-то, кроме нескольких близких друзей. Спина болит - плохая осанка. Сидеть за столом - это глупо; высота не подходит для ноутбука, и я всегда получаю от него усталость в шее. Но в этой части дома тепло, и всегда есть шанс, что Лекси начнет что-нибудь играть. Это мое любимое занятие - слушать, как она играет. Это заставляет тени по краям моей жизни на некоторое время исчезать. Наши родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать. Лекси тогда только что исполнилось восемнадцать, и она собиралась отправиться в университет, но она осталась, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и перешла на заочное обучение. С тех пор мы были всегда вдвоем, за исключением визитов родственников и семьи Маккинтош, которая помогала нам сразу же после случившегося с родителями... Мама всегда была мудрой и позаботилась о том, чтобы у нас было достаточно средств, чтобы оплатить дом и получить высшее образование. Лекси работала официанткой, чтобы подзаработать, а я, когда училась, делал небольшие сайты для местных компаний. Мы были в порядке, если не считать шрамов на душе. Лекси лучше меня борется с этим, потому что у нее душа художника. Что касается меня, то я просто запихиваю эту боль глубоко внутрь себя и стараюсь не открывать шкатулку, в которой она лежит. Это все еще слишком больно, поэтому я стараюсь оставить боль в покое. Иногда я почти забываю, что она вообще существует. — -- — Хочешь чаю, Лекси? - окликаю я. Ответа нет - она явно глубоко погружена в то, что напевает. Я ставлю на стол чашку для нас обоих, делаю себе кофе и ромашку для нее. Лекси обожает травяные чаи, а я стараюсь, чтобы полка шкафчика для чаев был всегда полна. Одна из маленьких вещичек, которые я делаю для сестры. Мама тоже любила ромашку. Этот запах всегда напоминает мне о ней. Ожидание, пока он заварится, дает мне (в некотором смысле нежелательное) время подумать. Наш дом большой, и он почти не изменился с тех пор, как ушли из жизни мама и папа. Я заняла папин кабинет (в основном из-за его прекрасного антикварного стола и кожаного кресла) и превратила его в свою тихую комнату. Но мы все еще спим в наших старых комнатах. Каждый раз, когда мы говорим о переустройстве дома, все заканчивается тем, что мы ничего не делаем. Вот так мы и живем: Лекси со своей музыкой и увлечениями, а я со своим кодированием, бегом и лазанием... Я бросаю использованный пакетик для чая в ящик для компоста и несу чашки в гостиную. — Лекси? Она вздрагивает, потом поднимает глаза и улыбается. — Извини, Робс. Снова собирание старых мыслей. Она убирает нотную тетрадь с колен и берет кружку. — Спасибо. Мне нужна была чашка чая. — А какие же мысли ты собирала? - дразняще спрашиваю я. — Никого особенного, - отвечает она. - Просто подумала, что мне надо прогуляться или что-нибудь в этом роде. Это довольно необычно для нее, потому что Лекси - домоседка, которая чувствует, что хороший день - это когда можно сидеть в саду под деревом. — У меня есть один маршрут для приятной легкой прогулки...- с надеждой предлагаю я. — Да? - заинтересованно переспрашивает Лекси. — Да, вниз по реке и через старую плотину. Посередине есть несколько камней, на которых я люблю сидеть. — В такую погоду? - спрашивает Лекси. — Ты же знаешь, что холод меня не беспокоит, а на улице приятно побыть на ветру. Хочешь, я пойду с тобой и покажу? Лекси прикусывает губу, потом улыбается. — Ага. Пошли! Мне нужен свежий воздух. Мы хватаем шляпы и пальто и натягиваем кроссовки. Март в нашей части страны все еще холодный, с частыми дождями, а иногда даже снегом. Поэтому мы тепло укутались, прежде чем отправиться в путь. День в основном пасмурный и дует легкий ветерок, но иногда пробивается солнце, и это прекрасно. Наш дом - часть тупика, который граничит с лесом, и поэтому мы выходим через сад и старую деревянную калитку позади. Я замечаю, что березы начинают распускаться. Но в основном я просто наблюдаю за Лекси. Она идет с грацией танцовщицы, заставляя меня чувствовать, что я тащусь. Один из ее прежних бойфрендов как-то назвал ее Эльфийкой; у нее и вправду такой вид. Хотя эффект слегка портит выцветшая розовая вязаная шапочка, которую она натягивает на голову. — Далеко еще до плотины? - спрашивает она. До сих пор мы шли молча. — Минут десять, наверное. Километр или около того, - отвечаю я. - Я могу пройти это расстояние минут за пять. — Ну ты даешь, - отвечает она со смехом. Для нее моя физическая активность всегда была предметом шуток. Лекси встает раньше меня, но я всегда нахожу ее завернутой в одеяло на диване, когда отправляюсь на утреннюю пробежку. Лекси ест, как воробушек, и у нее стройное телосложение. Мне же приходится много работать, чтобы держать свой вес в рамках. — Некоторые из нас родились не с теми генами, - бормочу я. Мы оба смеемся, она - свободно, а я - несколько смущенно. Я украдкой бросаю на нее быстрый взгляд; она улыбается и смотрит вдаль, пока мы идем. Несколько прядей волос выбились из-под шапочки, отчего она выглядит еще моложе. — Походи с мое, и у тебя будет свой пресс, - отвечаю я. — Фу, в спортзале? Нет, спасибо. Слишком много жутких стариков. Лекси обожает, когда за ней наблюдают. Как ни странно, ей нравится быть солисткой. Так что это ситуативно, сложно, как и у нас обоих. — Большинство из них нашего возраста, Лекс. — Прекрасно. Слишком много жутких мужчин. Ползучий центр. Шатающиеся мужчины и дети в плохо сидящих толстовках, пытающиеся быть похожими на Шварцнегера. Она говорит это с иронической усмешкой. Лекси прекрасно владеет языком и любит играть со словами. Иногда мне удается заставить ее почитать мне, и это одно из моих любимых занятий с ней. Мы вдвоем провели много зимних вечеров. Мы сомкнули наши ряды, как только остались одни, и редко допускали кого-то еще в наше пространство надолго. Это стоило Лекси нескольких бойфрендов. Но, по правде говоря, я думаю, что у нее также есть изгиб души, который делает ее счастливее самой по себе. — Они просто ищут кайф любви, - нараспев говорю я. Она фыркает, берет меня за руку и подходит ближе. Иногда наши бедра соприкасаются. — Разве нет?- спрашивает она. — Разве что? — А ты ищешь любовь? Я сбиваюсь с шага и спотыкаюсь. Она дергает меня назад, прежде чем я успеваю встать лицом к лицу. — Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я немного взволнованно. — Мне просто любопытно. Ты уже совсем взрослая. И все же я никогда не видел тебя ни с кем и даже не интересовался тобой. — Лекси... - неловко начинаю я. Лекси любит совать нос в чужие дела, но в этой области она никогда раньше не копалась. — Выкладывай, Робс. Мне скучно, я неугомонна, у меня страсть к путешествиям, и отчасти это из-за того, что я не знаю, счастлива ли ты. Некоторое время я иду молча. Я чувствую, что она смотрит на меня. — Робин Эмили Блейк, я задала тебе вопрос. Она никогда не называет меня полным именем, если только не говорит серьезно. Я вздыхаю. — Я ни с кем не встречаюсь, - стараюсь ответить нейтрально. — А почему бы и нет? — Потому что, - фыркаю я. — А почему? – тянет она голосом. Я не могу удержаться и смеюсь. У Лекси такая манера звучать невероятно мило и очаровательно. Я бы сравнила это с тем, как котенок требует внимания. Я бессильна против этого, и она это знает. — Потому что я никогда не встречала никого, кто бы меня интересовал, - отвечаю я. - Лекс, я училась в университете с классом социальных неудачников, которые не могли видеть дальше того факта, что у меня было две Х-хромосомы. Я работаю с кучей милых людей, которые едва начинает расти борода (тут она делает сочувственное лицо). — Я занимаюсь гимнастикой и бегрм. Для меня это как выход для разочарования, а не как способ принять участие в мясном рынке. А мои партнеры по скалолазанию, хоть и потрясающие, но именно такие, партнеры. — Значит, никаких мальчиков, - констатирует она. — Нет, мальчики, нет. Мы идем еще немного. — Значит, девочки?- озорно спрашивает она. — Лекси!- говорю я и толкаю ее. — Я так и знала, что это девчонки! - смеется сестра. — Черт возьми, Лекс, перестань дразнить меня! Она уклоняется от моей попытки ударить ее, поднимает руки в знак капитуляции, а затем возвращается ко мне, снова беря меня за руку. Мы идем дальше, а я слушаю ветер и думаю. Был парень, который однажды попытался. Джеймс, человек, которого я встретил в первый год социальной работы в Университете. Он был забавным, но это довольно быстро сошло на нет, потому что меня явно не интересовало ничего, кроме дружбы. Часть меня была рада, но постоянный флирт утомлял. Я никогда не увлекалась мужчинами. Да, они забавны, и некоторые из них (например, мои альпинисты) невероятно хорошо сложены и привлекательны. Но я никогда не чувствовал этой искры. Впервые я обратила внимание на девочек, когда мне было 12. Я была неуклюжей веснушчатой девушкой, которая не вписывалась в "сахар, специи и все хорошее". Я скорее буду играть в футбол, чем учиться быть культурной. Я скорее окажусь по пояс в болоте, чем в платье. Это выделяло меня и делало мишенью для насмешек во всей школе. Потеря мамы и папы сделала все в миллион раз хуже, потому что у меня больше не было ни одного из них, чтобы слушать меня или держать меня, пока я рыдала. Но у меня была Лекси. Я рассказывала ей все. То есть все, кроме этого. — -- Мы добрались до плотины, и я останавливаюсь и делаю глубокий вдох, отбрасывая прочь свои мысли. — Вот мы и пришли!- воскликнула Лекси. Я бросаю на нее взгляд. Она оглядывается вокруг с неподдельным интересом. Я сажусь на корточки, снимаю ботинки и носки, затем закатываю походные брюки. Лекси с удивлением наблюдает за тем, как я, морщась, делаю шаг в воду (все еще холодную в марте!) и осторожно иду от камня к погруженному камню к большому валуну на треть пути в реку. Хотя ширина реки не превышает десяти метров, она по-прежнему быстра, глубока и полна форели; иногда можно увидеть, как рыба порхает между скал. В плотине выше по течению есть рыбная лестница, и вода бурлит над ней. Я люблю шум воды и шум ветра в деревьях. Поэтому я считаю плотину и насест ниже по течению своим личным убежищем. Я прихожу сюда, чтобы подумать, и чаще, чем мне хочется признаться, погрязнуть в жалости к себе. — Как вода? - спрашивает она. — Холодная, - отвечаю я. Она снимает туфли и стоит на берегу реки с сомневающимся видом. — Не будь дурочкой, - кричу я. - Это тебя не убьет. Она осторожно заходит в реку. Под поверхностью воды видны широкие плоские скалы, так что ошибиться трудно, но пересекать их надо осторожно. Я протягиваю руку и подтягиваю ее к насесту. — Добро пожаловать на мой трон! - говорю я с насмешливым поклоном. — Если я влезу на трон, то я сяду в него основательно! - смеется она и садится. Я плюхаюсь рядом с ней, и мы дружески прижимаемся друг к другу. Нет никаких звуков, кроме ветра и воды. Это прекрасно. Плечо Лекси тепло прижимается к моему. — С чего вдруг тебе понадобилось совать нос в мою жизнь? - спрашиваю я через некоторое время. — Я беспокоюсь о тебе, - отвечает она. - Всегда любила и всегда буду любить. Я фыркаю. — Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться. — Я знаю. Но ты всегда будешь моей младшей сестрой, и я все еще чувствую ответственность за тебя, - говорит Лекси. Я хмурюсь. — Лекс, ты вырастила меня и отполировала. Тебе не нужно тратить энергию, беспокоясь обо мне. У меня отличная работа, друзья, и я в полном порядке. Она опускает голову на колено и снова смотрит на меня. — Ты уверена? - тихо спрашивает она. Слова "Конечно" застревают у меня в горле. Почему-то я думаю о маме. Не успев ничего с собой поделать, я начинаю плакать. — Черт побери, Алексис! - рычу я, яростно вытирая лицо. - Почему ты не можешь просто оставить меня наедине с моими ранами? — Потому что это не в моем характере, - тихо говорит она. Она снова садится и обнимает меня, притягивая к себе. — Признайся, Робин. Я знаю, что ты несчастна. Я наблюдаю за тобой дольше, чем ты думаешь, и вижу, что ты не совсем там. — Я не хочу об этом говорить. — Тебе нужно открыться кому-нибудь, Робс. — Нет. Она вздыхает, и некоторое время мы снова сидим в тишине, если не считать моего сопения, когда я пытаюсь восстановить самообладание. Лекси что-то напевает, кажется, из Дворжака. Медленно я снова успокаиваюсь. Вода всегда помогала мне. — Мне одиноко, - вдруг говорит она. — Почему? - осторожно отвечаю я. Лекси почти не делится тем, что происходит у нее в душе, но я читаю ее настроение по ее телу и музыке. У меня это хорошо получается. — Просто так есть. Я скучаю по маме, папе и двоюродным братьям. И по Эндрю тоже, - тихо говорит она. — По этому жульническому мешку с кишками? - восклицаю я, не веря своим ушам. Она улыбается маленькой грустной улыбкой. — Да, он. Он был хорош для меня, Робс. — Кроме тех случаев, когда он изменял тебе. — Ну да. Я все еще скучаю по нему, - вздыхает она. - У него были такие красивые сильные руки, и он так хорошо целовался. Я корчу гримасу, и она ухмыляется. — Боже, Алексис. Я бы скорее представила, как ты целуешься с Тони Блэром, чем с Эндрю. Мы тихо смеемся. Она прислоняется ко мне головой, и мы снова замолкаем. — У него тоже был отличный язык... - шепчет она. Я чувствую, что краснею. Всегда была, всегда буду, я могу осветить комнату, когда мне неловко. — Алексис!- восклицаю я. — Серьезно, Робс, тебе двадцать один год, и ты так краснеешь? Да что с тобой такое? - шутит она. — Я просто... Я не... ууу... Я не хочу знать таких вещей! - задыхаюсь я, смеясь. Но я лгу, потому что внезапно в моем сознании возникает видение моей сестры и Эндрю. Я вздрагиваю. — Ты когда-нибудь была с парнем, Робс?- спрашивает она с любопытством. — Тысячи раз, - саркастически отвечаю я. - Это все равно что бросить сосиску в коридор. Ее глаза расширяются. Она подавляет фырканье, а затем разражается смехом. Я благословляю своих друзей-альпинистов за мой расширенный словарный запас и невероятно грязные образы, которые я теперь могу вызвать. — О боже, Робин. Это самое отвратительное, что я когда-либо слышала от тебя, - хихикает она. Я присоединяюсь, не в силах сдержаться, и мы погружаемся в гиканье какофонии, полностью наслаждаясь образом, который я только что выпустила на волю. Наконец-то мы иссякли со смехом. Мне удается сделать глубокий вдох и снова сесть. — Мне это нравится, - говорит она. - Просто разговаривать с тобой. — Мне тоже, - отвечаю я. - Мы делаем это недостаточно. Я совсем погрязла в "сети и работе". — И в моей музыке тоже, - соглашается она. - "Корабли, проходящие в ночи, ты и я". — По крайней мере, у нас один и тот же порт приписки. Она улыбается в знак согласия и толкает меня плечом. — Пойдем, Робс, солнце скоро сядет, и мне становится немного холодно. Мы возвращаемся на берег реки, натягиваем носки и ботинки на мокрые ноги, а затем, хлюпая, возвращаемся домой в расслабленном темпе. Лекси снова напевает; она редко бывает по-настоящему молчаливой. Я слушаю, но не могу распознать мелодию, которую она напевает. Поэтому я развлекаюсь, высматривая белок и прислушиваясь к звукам леса вокруг нас. Довольно скоро мы дома, и это хорошо, потому что с северо-запада начали сгущаться тучи, и свет угасает...