Встреча с Филом
Когда я учился в выпускном классе, то был самым счастливым. Ну, хорошо... не совсем. Мне легко давалась учёба, я играл в футбол в составе сильной и всегда побеждавшей команды, у меня было много друзей, и я был уверен в том, что дальше мне предстоит учиться в том колледже, в который я и хотел попасть. Так что всё путём, если бы не одна вещь. Уже давно я понял, что отличаюсь от других юношей. Как в большинстве крепких семей, у меня была масса возможностей видеть голыми братьев, и это меня сильно возбуждало.
Как-то при праздном баловстве с моим твёрдым петушком у меня случился мой первый, ещё сухой оргазм, который и привёл меня ко всё расширяющейся практике мастурбации.
Потом я понял, что меня влечёт только к другим юношам и что никакого интереса к девушкам я не испытываю. В отрочестве я принял за бесспорный факт то, что я гей, а также то, что я буду высмеян, замучен и стану несчастным изгоем, если кто-то раскроет эту мою тайну. Другие, возможно, рассматривали меня как хорошего ученика, как способного атлета и, само собой, как "нормального" парня, но они никогда бы не узнали о тех муках и страданиях, что часто терзали меня, особенно в душе и в раздевалке футбольной команды. Восхищаться моими соратниками по команде было приемлемо, похвалить их мышцы, мускулистые тела - тоже, но я должен был сдерживать себя изо всех сил, украдкой бросая быстрые взгляды на мужественность между ногами.
Я с нетерпением ждал поступления в колледж, чтобы оставить этот маленький городок на среднем западе, где вырос, и пойти на встречу долгожданным захватывающим приключениям. Я не стал бы играть в футбольной команде в колледже. Я ценил футбол из-за собственно соревнований и духа товарищества с приятелями по команде. Это имело также заметную пользу для мускулов: я гордился своим телосложением. Однако я понимал, что, хотя достаточно хорош для школьной команды, в колледже явно не окажусь звездой футбола.
Мой отец одобрил выбор колледжа даже при том, что это означало мой отъезд из дома. Мы всегда были с ним близки, особенно после того, как моя мать умерла очень давно. Я очень ценил отношения с папой: он был всем, чем отец должен быть сыну.
Я знал, что мой папа мог позволить мое образование в колледже, так как имел солидную консалтинговую фирму и дела шли очень успешно. В колледжах уже учились моя сестра и двое братьев, и это не очень сказывалось на нашем уровне жизни.
И вдруг привычный уклад потерпел крах. Папа был обвинен в том, что присвоил фонды компании и в мошенничестве - а это серьезное нарушение. Правительство взяло под контроль активы компании, его личные счета заморозили, наложили арест на недвижимость. В результате его собственный капитал растаял, и оказалось, что долги - это цифры с шестью нулями. Ждать финансовой помощи было неоткуда - так мои планы с колледжем рухнули.
Отец, когда сообщал эти ужасные новости мне, весь был в чувствах вины и ненависти к самому себе. Впервые в жизни я увидел, как мой отец и кричит, и рыдает, и что он загнан в угол. Поскольку я искренне любил его, слезы отца расстраивали меня больше чем то, что он собственно сделал или что он окажется в тюрьме. Я начал бояться того, что он наложит на себя руки, так что как мог пробовал поднять ему настроение. Я провел час, успокаивая и уговаривая отца, что я все ещё люблю его и что стану работать, пусть временно, и буду экономить деньги, и поступлю в коллеж позже.
Я надеялся, что это уменьшит боль от того, что он чувствовал. Но по прошествии нескольких недель он становился все более и более подавленным. Когда я сказал ему, что нашел хорошую работу и могу легко экономить большую часть заработка для колледжа, то надеялся, что он порадуется за меня. Вместо этого снова начались рыдания и проклятья в свой адрес из-за того, что он не переживет позора, раз не может оплатить мое образование.
А работу я нашел благодаря помощи своего дяди. Это была должность "помощник бурильщика" - горнопромышленная фирма бурила исследовательские скважины в дикой местности недалеко от городка Кетчикан в штате Аляска, чтобы получать образцы пород для анализа геологами. (Кетчикан, я узнал, - это около южной границы - узкая полоса штата Аляска между Канадой и Тихим океаном.)
Папе я сказал, что компания обеспечит мой перелет в Кетчикан, когда школа была закончена, но в действительности мне пришлось потратить все сбережения из копилки, чтобы купить авиабилет.
Я испытывал крайне неприятное чувство, оставляя отца наедине с его проблемами, но также жаждал приключений. Я должен был жить на открытом воздухе в той части страны, которую никогда не видел. Дополнительных расходов не планировалось: компания обеспечивала продовольствие и жилье (которое, оказалось, было просто туристским домиком на пикапе-грузовике с приводом на четыре колеса). Мою зарплату должны были переводить на счет в банке, работа велась за много миль от цивилизации, так что там было просто негде потратить деньги.
Мне сказали, что бурильщик, мой босс, заберет меня в аэропорту Кетчикана и мы немедленно отправимся на буровой участок. После прилета, выйдя к месту получения багажа, я увидел мужчину, одетого в клетчатую рубашку и джинсы и держащего лист с моим именем и фамилией.
Я был просто-напросто сражен! Парень был потрясающе красив! Я предположил, что ему почти тридцать лет. Средней длины, черные как уголь волосы обрамляли лицо с правильными чертами, на нем выделялись проницательные глаза и аккуратно подстриженная бородка. Свободная фланелевая рубашка не скрывала его хорошо развитую грудь и мускулистые руки. Я не мог не взглянуть на его промежность (какой же молодой гей смог бы удержаться?) и затем заволновался, поняв, что он проследил за моим взглядом. Я давно знал, что следует быть осторожным, что надо ограничивать собственное искушение восхищаться привлекательными мужчинами и даже смеяться над шутками о геях. Но я не смог сопротивляться своему восхищению Филом.
Так я оказался в ситуации, что буду работать - и жить - с человеком, который прямо-таки персонифицировал мужественность и просто казался воплощением всех моих многолетних фантазий, но с кем, я был уверен, любой шанс на близость был безнадежен. Девственник-гей, совсем молодой с очень активным либидо, как я мог справиться с таким мачо?
Я подошел к нему и сказал:
- Я Райан Уайт. А вы, должно быть, Фил Егер?
Он выстрелил в меня улыбкой, которая источала дружелюбие, и ответил:
- Это я. Рад, что встретил тебя, Райан!
В это время мой туристский мешок и рюкзак показались на багажной карусели. Пока я забрасывал рюкзак на плечи, Фил играючи подхватил мой тяжелый туристский мешок.
- Давай сразу в путь, - сказал он. - Я хотел бы добраться к лагерю засветло.
Я последовал за ним к месту для стоянки автомобилей, где он открыл тыловую дверь пикапа-трейлера и забросил в него мешок с вещами. Я добавил туда же рюкзак со спины, и мы сели в грузовик.
Около полутора часов мы ехали к лагерю. Почти половина пути шла по проложенным в лесу дорогам, затем Фил перешел на петляющую меж деревьев грунтовую дорогу, которая привела к каньону. Он замедлил движение и включил фары, чтобы следовать по двум колеям через густой сосновый лес, за которым по сторонам были горы. Я оставлял цивилизацию, и следующие несколько месяцев предстояло провести в диких местах с мужчиной, который обалденно выглядит, и, судя по первому впечатлению, дружественно настроен. Я чувствовал себя подобно пацану в кондитерской, который знает, что все эти прекрасные образцы на витрине забрать себе нельзя.
Пока ехали, мы все время беседовали. Я узнал, что он учился и получил первую степень в профессии лесовода. Но у его отца был инфаркт, поэтому мать Фила пошла работать, и дать ему денег на образование теперь семья позволить себе не могла. Он взялся за эту работу, чтобы заработать для дальнейшей учебы и получения диплома специалиста. У него было двое братьев, один старше на два года, другой - на три года моложе. Он также объяснил, что я буду делать как помощник бурильщика.
- Мы будем работать по десять часов в день, шесть дней в неделю, - сказал он и добавил, - это не так уж плохо. Не очень, чтобы без дела скучать в лесу, так или иначе.
Мы настолько быстро нашли общий язык, что я рассказал ему больше о моей жизни и моих целях в будущем, чем кому-либо ещё. Говоря с ним, я чувствовал себя настолько естественно, что почти забыл, как потрясающе привлекателен он был. Но не полностью. Всякий раз, когда он глядел на меня и улыбался, я думал, как замечательно бы увидеть его обнаженным, проводить руками по мускулам его тела и дарить ему удовлетворение. Но этого, как я понимал, никогда не случится.
Он наконец повернул к месту расположения лагеря и припарковался.
- Здесь мы и будем жить, Райан. Наш дом вне дома. Давай смотри, что и как. Я сейчас буду готовить ужин. Когда мы поедем, станет уже темно. Это время, чтобы отправляться в постель. Мы должны будем встать в шесть утра, по-быстрому съесть завтрак, и сразу - на экскурсию приблизительно в двух милях, где наш участок работы.
Он открыл дверь в задней части пикапа, поднялся в него и предложил мне войти. Не скажу, что там было тесно, - нет, но лучше просто описать эту небольшую комнату. С одной стороны маленькая печка, холодильник и маленький стол с двумя скамьями, которые складывались. С другой стороны встроенные шкафы и несколько вешалок для пальто. Два складных стула были сложены на оставшемся месте. Выше, у стенки кабины грузовика, был матрац.
Проход был достаточно узким: его едва хватало для двух человек, если сжаться, протискиваясь мимо другого.
- Удобно, - отметил я без размышлений.
- Ты привыкнешь, - рассмеялся он.- Кроме того, мы не будем здесь подолгу находиться, только чтобы поесть и поспать. Больше времени мы будем наслаждаться привольем на открытом воздухе.
- Нет ванной, - заметил я, поскольку чувствовал сильное желание помочиться.
Он снова засмеялся.
- Это - прямо туда, - сказал он, указывая на край поляны. - Выбери любое дерево, чтобы у него справить нужду. И там же найди себе маленькое убежище в кустиках, если надо присесть задом.
пошёл к самому близкому дереву и потянул из ширинки моего петушка. Пока я доставал и направлял его, чтобы поскорее пустить струю, пришел и Фил, встав рядом.
- Мне тоже охота помочиться, - сказал он и вытащил своего петуха.
Несмотря на все предостережения, которые я сам себе внушал, я, конечно, уставился вниз, что, понятно, пробудило бы подозрения при подобных обстоятельствах.
То, что я увидел, захватило всё внимание. Он небрежно оттянул с головки крайнюю плоть, нацелил вперед, и из члена пошла струя. Вы могли посчитать это фетишем, но я всегда восхищался необрезанными членами и сожалел, что сам был обрезан. Мой взгляд был перехвачен пристальным взглядом рядом, вмиг я понял, что Фил увидел, как я откровенно уставился на его член. Вот так, первые минуты на работе, и уже такой промах!
Я быстро отвел глаза и ждал реакции Фила, чтобы соблюсти хоть какой-то этикет. Я чувствовал себя ужасно. Коктейль эмоций затоплял разум: сожаление, позор и опасение.
Но Фил ничего не сказал. Было бы лучше, если бы он отреагировал. По крайней мере, тогда я знал бы то, что он думает. Но меня оставляли в неведении, я задавался вопросом, что же он мог сказать, и это только усиливало беспокойство.
Мы закончили, пронесло, и отправились назад в походный домик на колесах.
Ужин той ночью был приятной неожиданностью: бифштекс, золотистый жареный картофель и зеленые стручки фасоли. Я честно похваливал его талант повара и даже подшучивал, что боялся, что придется есть только змеиное мясо и птичьи яйца.
Он захохотал в ответ, и это был такой заразительный смех, что вызвал приступ смеха и у меня.
- Хорошая еда зависит от работы, Райан. Мы изо всех сил трудимся с воскресенья до пятницы. В субботу мы едем в город, пополняем запасы еды, потом посещаем прачечную, далее забираем почту и выполняем разные поручения.
Я помог ему очистить стол. Он вымыл посуду, а я протер тарелки полотенцем.
Все это время движение впритык и взаимные касания были неизбежны. Я пробовал избежать этого, потому что, когда наши тела входили в контакт, мои мысли становились непослушными.
Стемнело очень быстро, как только круг солнца спрятался позади горы. Единственная верхняя лампа от аккумулятора выхватывала то немногое, что было в этом тесном доме на колесах.
- Давай укладываться в кровать, - сказал Фил. - Утро наступит рано.
Момент, которого я боялся, наступил. Я сверх меры волновался о сне вдвоем, так как уже оценил эту самую общую "кровать". И сомнения нарастали, гремя громом в сознании. Я был бы рад разделить кровать со столь красивым, зрелым мужчиной, настолько привлекательным, что и я никогда не встречал кого-либо подобного ему! Но при этом не было никакого способа, чтоб я мог использовать в своих интересах ситуацию!
Он начал избавляться от одежды. И я мог смотреть столько, сколько хотел, на его твердое мускулистое тело... Я тоже заставил себя раздеваться.
Фил к тому времени разоблачился до боксеров. Смотря на него украдкой, я отметил его мощную грудь, почти всю заросшую волосами, которые редели у пояса боксеров, мускулистые руки, и массивные, но стройные ноги, также покрытые светлыми волосками. Его боксеры были свободными, но не могли скрыть крутые половинки задницы и внушительную выпуклость впереди.
"Мой бог! - подумал я. - Это должно быть самый сексуальный мужчина из существующих! Как я смогу справиться с собой, живя с ним - со сном наяву! - эти следующие несколько месяцев?".
Я тоже уже разделся до трусов-боксеров. Дома я всегда спал нагишом, но сюда взял на всякий случай упаковку с пижамой.
- Моя пижама в моем вещевом мешке, - проговорил я.
- У тебя нет нужды в ней, - сказал он. - Мы двое в одной кровати, уверен, нам будет достаточно тепло. Конечно, если ты застенчив, ты можешь носить ее.
Он оглядел мое почти голое тело с головы до пальцев ног и добавил:
- Я не думаю, что ты должен быть застенчив, имея такое телом.
Я не знал, как интерпретировать его последний комментарий. То ли он восхищается моим телом, тем же самым путем, как я восхищался его? Или он так осторожно давал понять, что интересуется исполнением того, чего я сам так отчаянно хочу? Или он лишь был просто дружественен? Для безопасности я предположил, что он только хотел, чтобы я чувствовал себя непринужденно.
- Если ты не возражаешь, - сказал он, - ползи сначала ты. Я предпочел бы спать с края, чтобы мог спрыгнуть утром, отключить будильник и начать варить кофе.
Я был утомлен после длинной поездки, но прошел час или больше, прежде чем я заснул. Хоть внутренняя часть домика была тесной, но кровать была все-таки попросторнее. Однако никакого способа избежать касаний наших рук и ног не было. Член мой, конечно, встал - как я мысленно не успокаивал себя - назло всем попыткам не думать о красивом мужчине рядом. Дома я легко решил бы проблему с удовлетворением, привычно подрочив, но здесь этот вопрос оказался неразрешим. Мой петушок был всё ещё твердым, когда наконец-то я заснул.
Открытие
Проснулся я от звонка будильника и движений Фила, встающего с кровати, чтобы отключить его. Глянул на свои часы: шесть часов, но снаружи уже ясный свет - летние дни дольше в этой северной стране. Я видел, что Фил натянул штаны и отправился наружу, возможно, освобождать мочевой пузырь. Я ухватился за возможность вылезти из кровати, пока он ушел. Хотя утром обычно член стоит у любого, так или иначе я не хотел, чтобы Фил видел стояк в моих боксерах. Когда он возвратился, то я отправился помочиться. Мгновенно мелькнула мысль быстро подрочить - мой обычный утренний ритуал - но я решил, что на это потребуется больше времени, чем пописать, и это было бы подозрительно.
После бекона, яиц, тостов и кофе мы были готовы идти, чтобы работать. Фил захватил два мешка с обедом из маленького холодильника, и мы пешком отправились в каньон. Несколько раз мы должны были пересекать поток воды, который пробегал по его дну. Потом мы поднялись вверх по холму.
Я вспотел, когда мы прибыли на поляну в плотном сосновом лесу, но Фил казался столь же энергичным, словно мы всё это время стояли.
На поляне была 30-футовая тренога с маленькой платформой рядом, с вершиной и большой платформой у основания. Большая часть машин и механизмов была установлена под треногой.
- Как это все оказалось здесь? - спросил я.
- Вертолетом. Это дешевле, чем тащить оборудование сюда по плохим дорогам, и к тому же спасает сотни деревьев, - вручая мне рабочий комбинезон, сказал он. - Вот, надевай. Он будет защищать твою одежду от грязи и пыли.
Следующие пять часов я провел на верхней платформе, прикладывая пруты-насадки в бур для того, чтобы сверлить глубже, или удалять их, когда длинная вереница прутов выводилась из отверстия, чтобы получить очередной образец. Фил объяснял, что я должен делать, но сам он полностью был сосредоточен на работе.
Когда я не был наверху треноги, он ставил мне другие задачи. Это не было трудно, но я обрадовался, когда он объявил, что пришло время обеда.
Пока мы ели, обращение Фила изменилась. Он стал раскованным, сердечным - дружественный человек, каким я помнил его вчера. Мне понравилось это. За очень короткое время я почувствовал настоящую привязанность к нему, это было больше, чем просто влечение к его мужественному телу.
Наш перерыв на обед был короток, только полчаса, и это время, казалось, пролетело быстро. Да, мы могли общаться намного дольше, но нужно успеть сделать всё, что намечалось на этот день, и было ещё множество возможностей пообщаться за месяцы впереди.
В половине шестого наша 10-часовая вахта была закончена, хотя требовалось ещё двадцать минут, чтобы "застегнуть" оборудование до завтра.
После ужина тем вечером мы до заката играли в карты. Я от души наслаждался всем этим и мысленно восхищался тем, насколько красив Фил.
Укладывание в кровать тем вечером, однако, вызвало у меня те же похотливые мысли, которые были прежней ночью. Неизбежный контакт "кожа-к-коже" был радостен, но, в то же самое время, чрезвычайно расстраивал: даже размышление о толстой сосиске рядом с моей ногой возбуждало, член стоял, и я не мог ничего сделать.
моего третьего дня работы мы отправились вниз по холму в каньон, но там Фил повернул налево вместо права.
- Куда мы идем? - спросил я.
- Примерно в полумиле от каньона - водопад, у основания - озеро. Я люблю подниматься туда время от времени. Вода холодная, но во всей округе это самое похожее на ванну место. Иногда, после того как искупнусь и оденусь, сижу там и восхищаюсь великолепием природы. Не дрейфь! Я думаю, что тебе там тоже понравится.
Не ожидая ответа, он пошёл вперед. У меня не оставалось выбора, и я последовал за ним. Ожидание увидеть его нагим, по крайней мере, входящим из воды, было захватывающим. Но мысли о моем беспокойном петушке, вскакивающим, когда захочется, пугали.
Место было намного красивее, чем он говорил. Водные струи, падающие с высоты двадцати футов с огромной силой, образовывали водоем с кристально чистой водой в пятьдесят футов шириной, и всё это было окружено скалистыми утёсами с пышным зеленым лесом. Ясное глубоко-синее небо добавляло прелести к захватывающей красоте окружающей нас природы. Если есть рай, я надеюсь, что там именно так всё и выглядит.
Фил тут же начал снимать одежду. Я колебался, частично потому что хотел увидеть его голым, частично потому что боялся, что не смогу справиться с моим членом. Он, должно быть, думал, что я не хотел купаться в холодной воде, поэтому сказал:
- Ну, давай! Вода хоть и холодная, но надо сразу нырять в неё. Через пару минут покажется, что это не так уж плохо.
Не хотелось, чтобы он подумал, что я трус, так что я снял одежду.
К счастью, в то время, пока я делал это и не обращал большого внимания на Фила, он нырнул в воду. Я пропустил свой первый шанс увидеть его голым, но это позволило закончить собственное раздевание и оказаться в воде без возбуждения. Удар холодной воды гарантировал, что мой петушок не проснется и не будет смущать меня.
Пробыв в воде минут пять, я сказал:
- Зря надеялся, что привыкну к холодной воде. Этот чертов холод прямо-таки замораживает всего меня.
Он лишь рассмеялся в ответ, что только добавило мне страданий.
- Своего рода испытание, от него кровь по жилам бежит быстрее, не так ли? - сказал он, всё ещё смеясь. - Но если ты сполна получил удовольствие, мы можем вылезти. Смотри, видишь вон тот выступ? Солнце грело его весь день. Мы можем растянуться на этом камне и согреться, а ветерок высушит нас.
Полежать на вершине каменного выступа - не очень-то в плане комфорта, но если там более тепло, чем в воде, это то место, где я хотел бы сейчас очутиться. Я не потерял ни секунды, выскочил из воды и мигом добрался до выступа. Слава богу, там было действительно тепло - или возможно так просто казалось после столь холодной ванны. Мне некогда было подумать о том, как я буду при этом выглядеть, так что я улёгся на спину.
Моя неосмотрительность поразила меня, словно грузовой состав, когда я глянул на Фила, стоящего рядом со мной. Его стройное мускулистое тело, украшенное только небольшим количеством волос, возвышалось надо мной. И я не мог ничего сделать: мои глаза были просто притянуты к фантастического размера мясистой трубе, свисающей из густого кустарника черных как уголь лобковых волос. Его яички были все ещё съежившимися, притянутыми к его органу от холодной воды, но которая, тем не менее, оставила его член толстым и длинным.
Я смотрел слишком долго, просто не мог отвести глаза. И был почти уверен, что он заметил мой пристальный интерес к его причиндалам, но Фил был джентльменом и ничего не сказал.
Положение ухудшалось. Я чувствовал, как мой петушок пробуждается. Я знал, что это будет сопровождаться быстрым ростом и, в конечном счете, стояком. Я уже три дня не кончал. Так что одного взгляда было достаточно, чтобы сделать меня рогатым на все сто, а тут ещё все эти дни с таким красавцем я живу и сплю вместе. Ситуация только прибавила мне возбуждения. Я перекатился на живот, чтобы скрыть, как сильно на меня подействовал нагой Фил.
А он просто уселся рядом со мной. Я отвернул голову: не хотелось больше визуального возбуждения, которое делало бы мою проблему ещё больше, чем она уже была. Он начал говорить о том, насколько красиво вокруг - водопад, лес, древние холмы, и о его любви к открытому воздуху. Я вносил свою долю в беседу, и это, казалось, отвлекало меня от образа его обнаженных форм и органов рядом со мной. Мой член даже чуть успокоился.
Но ненадолго. Внезапно Фил сказал:
- Эй, Райан! Я не хочу говорить с твоим затылком. Повернись ко мне.
Я повернул голову и почти столкнулся с ним, увидел его сидящим очень близко, с вытянутой ногой, так что его полувозбуждённый член был в поле моего зрения.
- Так-то лучше, - сказал он с улыбкой, - но не достаточно хорошо. Ты не можешь лёжа видеть всю красоту этого места, если не сядешь и оглянешься вокруг.
Я колебался. Мой член вёл себя весьма непосредственно, и я не мог рассчитывать на спокойное состояние всё ещё возбужденного конца.
- Давай, Райан! Садись!
Затем он начал обращать моё внимание на удивительное разнообразие растительности. Я должен был сесть, потому что он обращался ко мне и потому что это был единственный способ видеть то, на что он указывал.
Он подобрал листочек с дерева, чтобы показать мне.
- Посмотри на него, - сказал он. - Ты можешь сказать о здоровье леса по таким листьям на земле?
Он долго объяснял, что он видит, исследуя один этот листочек. Но я только полуслушал, потому что он держал лист перед собой. Глядя на листик, я мог также видеть между ног его роскошный член. Когда он поднимал листочек к небу, мои глаза следовали за ним. Я не видел листка - я видел его мускулистую грудь и соски. Активность в моём паху возобновилась.
Как ни пробовал, как ни старался, я не мог придумать никакого способа скрыть мой неправедный член, который постепенно утолщался и повышался. В отчаянии я уложил руки поперек коленей, пробуя скрыть проблему роста своего члена. Это только привлекало его внимание к тому, что я возбуждён и пробую скрыть это.
Он положил листочек и посмотрел на меня. Он взглянул на моё лицо, но, без сомнения, увидел и мой твердый колышек в паху.
- Ты много рассказывал мне о себе, Райан. Но ты пренебрег некоторыми вещами, которые являются важными для юноши. Скажи, у тебя есть подружка там, дома?
Если бы я думал ясно, то признал бы, что его вопрос мог быть первым шагом к вопросу о моих сексуальных интересах. Вместо этого я невинно ответил:
- Нет пока. Я несколько раз пробовал ухаживать, но ничего такого не было.
- Предполагаю, что ты ждешь правильной девочки, чтобы с ней завязать отношения.
Запоздало это поразило меня. Я мог бы, если честно, сказать, что жду правильного парня, что я гей.
- Да, я думаю так, - солгал я.
Последовала долгая пауза. Мне становилось всё более неудобно.
Наконец он сказал:
- Возможно ты ждёшь правильного парня?
- Нет! - воскликнул я. - Я не голубой!
Фил лишь улыбнулся. Потом он сказал:
- Я и не обвинял тебя в этом, Райан. Но давай кое-что выясним прямо. Мы собираемся быть вместе по крайней мере до сентября. Мы можем или прожить в согласии, или конфликтовать. Именно поэтому мой последний помощник не остался здесь. Он хотел скрыть свои чувства, пока они не прорвались в споры. После разборок с ним всё только ухудшалось. Я считаю, что мы прямо сейчас должны сделать выбор. Мы собираемся жить в согласии или нет?
- Да не бери в голову! - ответил я. - Мы связаны совместной работой, так что не стоит устраивать разборки, надо просто принимать друг друга такими, как есть.
- Согласен. Но от нас обоих потребуется некоторое усилие. И, прежде всего, мы должны быть честны друг с другом. Если я делаю что-то, что тебя раздражает, хочу, чтобы ты сказал что. Не молчи и не позволяй раздражению нарастать. Ты сразу честно скажешь мне об этом?
- Конечно.
- И наоборот, если ты делаешь что-то, что мне не по нраву, я сразу скажу тебе. И ты должен будешь принять это в душе, без обиды. То есть ты не можешь позволить твоему эго или гордости или чему-нибудь такому замутить наши доверительные отношения. Ты сможешь так поступать?
- Думаю, что да.
- Так что мы заключаем соглашение: быть честными друг с другом в интересах совместного проживания в течение следующих четырех месяцев.
- Да, заключаем.
Он протянул мне правую руку:
- Давай это скрепим.
Я пожал его руку, но он не отпускал мою ладонь. Вместо этого, он схватил мое запястье своей левой рукой и держал теперь обе руки, притянув к себе, потом посмотрел мене в глаза и сказал:
- Теперь, когда мы согласились говорить начистоту, я хочу спросить тебя снова. Возможно ли для это тебя и ждешь ли ты правильного парня? Действительно ли ты гей?
его вопросов повергла мой ум в хаос. Я снова мог бы отрицать, что я гей. Напомню, что я был беспомощен и крепко прижат к нему. Но молчание нарушило бы обещание, которое я только что дал, и - возможно - сдержало неизбежное открытие правды. Я мог признать, что я был геем. Это была бы правда, но прежде я ни с кем этого не признавал. Тайна была только моей. Намного хуже было бы его осуждение. Я был уверен, что это уничтожило бы нашу дружбу и, вероятно, стоило бы работы, в которой я нуждался.
Я мучился над дилеммой, в то время как Фил терпеливо ждал моего ответа.
Я склонил голову и выдавил из себя слова, точнее произнес шепотом:
- Да. Я голубой. Пожалуйста, не ненавидь меня.
Все ещё держа мои руки, он сказал:
- Спасибо за то, что ты был честен, Райан. Я подозревал это, но не был уверен.
- Ты подозревал? - спросил я. - Почему?
- Очень тонкие признаки, - ответил он. - Когда я только увидал тебя... Потом ты как будто все время оценивал меня... И ты становился возбужденным, когда мы ложились в кровать. И сейчас, когда мы были голыми в воде. И ты сильно смущался, старался скрыть свое тело, чего не бывает у спортсменов, которые часто раздеваются на тренировках. И, наконец, все это сложилось в вывод, который предполагает, что ты возбуждаешься, будучи голым с другим мужчиной.
- Сожалею! - пробормотал я, пытаясь при этом остановить слёзы.
- Не сожалей, Райан. Ты такой, каков ты есть. Вообще-то я должен восхититься тем, как ты пытался сдерживать свои чувства. Большинство мужчин даже не заметили бы эти признаки, но я не часть того большинства.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я.
Он усмехнулся:
- А ты заметил, что я проверял тебя?
- Вроде нет, - сказал я.
- Ты помнишь, как я похвалил твое телосложение?
- Да. Но я думал, что ты просто был вежлив.
Фил улыбнулся и спросил:
- Скажи, ты думаешь, что было действительно необходимо лежать вдвоем в кровати так, чтобы наши тела были в контакте?
- Да ладно, просто в этой кровати нету больше места, - сказал я.
- Боже! - воскликнул он. - Некоторым вещам тебе надо ещё учиться. А что ты думаешь об этом? Я сейчас сел рядом, очень близко и потом заставил тебя сесть и смотреть на меня, давая тебе полное представление обо мне. Ну, подумай об этом, Райан!
- О, мой бог!
- Я и ты болтали...
- То есть, ты подразумеваешь, что... - по некоторым причинам я не мог закончить предложение.
- Действительно ли я тоже голубой? - отвечал он. - Нет, я не гей. Я би. Меня влекут женщины, и у меня было несколько женщин-партнёров в сексе. Но я также ценю красоту мужчины - если у него тело, как у тебя. Быть с женщиной и быть с мужчиной - с каждым свое уникальное удовольствие. Я наслаждаюсь обоими.
При этих словах он отпустил мои руки и крепко обнял меня.
Мои опасения исчезли, они сменились полным облегчением. Он не только принял факт, что я оказался голубым, но, косвенно, принимал и возможность голубого секса. Эмоциональное возбуждение сменилось приятным чувством ясности, оно слегка кружило голову вперемешку с умиротворением и восхищением. Но это также вконец разрушило мое самообладание, и я заплакал на его широком плече.
Мой первый урок
Фил довольно долго держал меня в объятиях, пока я был в состоянии чрезвычайного счастья. Я был в объятьях человека - воплощения мужской красоты. Наша голая кожа, казалось, соединилась. Его сила как будто перетекала в мое тело, вычеркивая из души постоянное опасение из-за злонамеренных преследований за то, что я гей, которое грызло мой ум в течение многих лет.
Его понимание и сострадание освободили меня. Его очевидная готовность прижиматься своим замечательным телом к моему погасила расстройство, которое уже угрожало моему здравомыслию. Ничего похожего раньше в моей жизни не было, что так полно удовлетворяло бы меня.
Когда я прекратил плакать и обрел голос, то сказал:
- Ты, наверное, думаешь, что я - юный паренек, только и умею, что плакать. Сожалею.
- Не сожалей, Райан! И ты не такой. Если моё предположение правильное, ты перенёс сильные душевные страдания из-за своей, отличной от других, сексуальности, которые только увеличились за три прошлых дняиз-за необходимости прятать свои убеждения, особенно ночью. А слёзы - с ними утекли все эти мучения. Так что они оказались полезными, вот и всё.
- Но я все ещё смущаюсь, - отвечал я. - Настоящий мужчина, как считается, никогда не плачет.
Он освободил меня из объятий и воскликнул:
- Ерунда! Это только глупый миф. Я, скажем, полагаю, что истинный мужчина тот, кто проявляет и свои эмоции. И настоящий мужчина отказывается быть рабом стереотипов, которые общество налагает на него. Я был немногим старше, чем ты теперь, когда решился переступить через границы рода. Именно поэтому я би, то есть двуполый. Я ценю мягкую красоту женщины - это то, чему мужчины предназначены. И при всем этом я также высоко оцениваю возможность быть с мужчиной - и мужчины, как предполагается, идут тем же путем. Я считаю, нет ничего неверного в наслаждении обоими видами удовольствия.
Я был так неизмеримо благодарен за столь ясные и чёткие комментарии, что хотел поцеловать его, но вместо этого лишь сказал:
- Спасибо тебе, Фил, за понимание.
Он усмехнулся и ответил:
- Давай-ка одеваться и возвращаться в наш домик. Сделай милость, придумай, как бы приспособить эту большую косточку между твоих ног в штаны?
Мы рассмеялись. Потом он сказал:
- Когда мы вернёмся в лагерь, мы снова можем снять одежду, если тебе так нравится.
- Очень бы хотел этого, - признался я.
Снова мы спускались вниз, в каньон. Казалось, мы двигались еле-еле, потому что я был нетерпелив: хотелось побыстрее вернуться в походный домик. Однако пока мы добирались до кемпинга, мое возбуждение ещё больше возросло. Что, если я сделал некую глупую ошибку? Я действительно знал очень немного о том, как заниматься любовью с мужчиной.
Или моя нервозность была очевидна, или Фил был более проницателен, чем я, но вот что он сказал:
- В чем дело, Райан? Тебе нехорошо? О чем-то плохом думаешь?
Не то, чтобы... - ответил я. - Я хотел чего-то подобного этому, очень долго думал об этом. И вот мечта осуществляется. Только я не знаю, что делать. Не знаю того, чего ты ожидаешь от меня.
- Ты никогда не был с другим парнем? - спросил он.
- Нет. Только в мечтах, - признал я, ощущая некоторую обеспокоенность из-за недостатка опыта.
- Боже, - сказал он. - Мне приходится не только учить тебя, что делать на рабочем участке, но теперь я должен, оказывается, преподать тебе знания о сексе мужчины с мужчиной!
Я засмеялся и сказал:
- Но я буду очень хорошим студентом.
- Жди меня здесь, - сказал он и исчез в трейлере.
Я гадал, что он там делал, но загадка была решена, когда он появился, неся одеяло с кровати.
- Там внутри довольно тесно. Мы будем больше наслаждаться этим на свежем воздухе, - он расстелил одеяло на плоской травянистой лужайке.
- Давай же! - сказал он, пока усаживался на одеяло.
Покорно я устроился рядом с ним. Он, должно быть, заметил, насколько я был возбужден, потому что сказал:
- Расслабься, Райан. Я знаю, что это твой первый раз, так что давай двигаться без спешки. Но пообещай мне одну вещь. Если ты вдруг почувствуешь неудобство или что-то не захочешь делать, то сразу скажи мне. Хорошо?
- Хорошо. Но ты должен будешь подсказывать мне, что делать. Я никогда не делал это прежде.
- Просто лежи и наслаждайся, Райан. Так как ты пока мало что умеешь, я собираюсь все сделать сам. Я собираюсь заняться любовью с тобой. Ты не должен что-либо делать. А потом можешь показать мне, что ты узнал, занимаясь любовью со мной.
- Это приятно?
- Смотря, о чем ты говоришь... Или что делаешь ... Всё это прекрасно. Ты прежде целовался с мужчиной?
- Нет. Но надеюсь, что ты научишь.
- А с девушкой ты целовался?
- Да... Несколько раз.
- Тебе это понравилось?
- Может быть. Это было хорошо, но я сделал это только потому, что думал - это от меня ожидалось.
- И тебе было жаль, что это не парень? - спросил он.
- Не в то время. Но я часто спрашивал себя, на что это походило бы, если бы я поцеловал мужчину.
Фил улыбнулся и уложил меня на спину. Он улегся рядом со мной, поддерживая голову рукой на локте. Он приподнял ногу и устроил ее поперек моих ног, а руки на моей груди. Моё сердце начало подпрыгивать. В голове - хаос, беспорядочные мысли, главным образом, ожидание, что же произойдёт дальше. Мой член, который уже проснулся, стал твердеть, встал и напрягался до самого предела.
Он недолго гладил и разминал мне грудь, затем склонился над моим лицом и медленно стал приближаться к нему. Наши губы встретились. Острые ощущения пробегали по моему телу, это полностью отличалось от того, когда я целовался с девушкой. Я чувствовал, как его язык вторгся в мой рот, и это усилило остроту ощущений. Вскоре мы словно склеились губами, и наши языки словно устроили поединок. Я испытывал особое острое удовольствие, но не мог пробраться достаточно глубоко в его рот.
тумане восхищения я не заметил, что он расстегнул на мне рубашку и уже под ней скользил ладонью по соскам. Он как будто дразнил меня, нежно сжимая мои соски, его поглаживания несли меня к новым сладостным ощущениям, так что он знал, что делал. Я застонал от удовольствия. Он мягко поласкал губами мочку моего уха, посасывая ее. Затем поцеловал ее и языком провел дорожку поперек моей щеки, пока его губы снова не оказались на моих, и мы поцеловались ещё раз, на сей раз со всей страстью, очень крепко, взасос. Это был чистый экстаз.
Фил остановился и прошептал:
- Сядь на минутку.
Я подчинился. Он снял с меня фланелевую рубашку, потом стянул футболку с моей головы, небрежно отбросив их. Он уложил меня снова и начал целовать и облизывать мне грудь, посасывая то один сосок, то другой, в то время как его рука бродила внизу живота. Скоро я почувствовал, что он ослабил и вытащил ремень, расстегнул пуговицу на талии, раскрыл молнию на моих джинсах. Он взялся за мой член в трусах и потянул на его свободу, просто выпустив его из неудобного положения в тесных штанах. Этого было бы достаточно, но его рука, ласково трогающая там, привела меня к новому наслаждению. Он массировал мой пульсирующий член через боксеры, пока я вынужден был сказать:
- Остановись, пожалуйста!
- Тебе не нравится? - спросил он.
- Больше, чем ты можешь представить, - отвечал я. - Но я чувствую, что я уже на самом краю, вот-вот кончу, а я не хочу так быстро.
- Ах, - усмехнулся он. - Возбужденный юноша со спусковым механизмом на волоске.
Он снова стал массировать грудь, чтобы дать мне время остыть и отступить от надвигающегося оргазма. Несколько минут спустя он стащил мои ботинки и носки, снял с меня штаны, оставив почти обнаженным, если бы не боксеры. Тогда он сделал кое-что неожиданное. Он поласкал грудью и своими сосками пальцы моих ног, в то время как массировал мне ноги. Ощущения были неожиданными и восхитительными. Потом он начал облизывать и целовать мою ногу. Когда он развел мне ноги для лучшего доступа к внутренней части бедер и начал облизывать там, я достиг безумного возбуждения. Он возвратился к лодыжке на другой ноге, это дало мне немного времени, чтобы чуть успокоиться, но вскоре он придвинулся ближе к моей промежности, и мои стоны от удовольствия становились все громче.
Он стянул с меня боксеры, и момент великого финала приблизился. Одна ласкающая рука была на моих яичках, в то время как другой он дотягивался до сосков и пощипывал, словно дразня их. Его губы и язык двигались вверх и вниз по головке и стволу моего сверхчувствительного и до предела возбужденного члена. Я начал неистово метаться, сжимая руками полы одеяла, на котором мы лежали. Я громко стонал, в экстазе удовольствия и неумолимом стремлении достичь кульминации.
Окружающее исчезло из сознания, осталось только понимание невероятно эротических ощущений, происходящих в моей нижней области. Неопределенно, но я ощущал, как его губы окружают головку моего члена. Я даже не имел времени - или способности - чтобы предупредить его. Первый бросок спермы из члена вылетел как снаряд, затем ещё и ещё, в то время как я был на небесах, неспособный управлять сам собой.
Это был в моей жизни наиболее сильный, прямо-таки электризующий оргазм. Мое сердце дико стучало. Мое дыхание было быстрым, я хватал и хватал ртом воздух. Казалось, что каждый нерв в моем члене стал гиперактивен и посылал сигналы мозгу о перегрузке от удовольствия-боли.
Мне нужны были несколько минут, чтобы возвратиться к нормальным ощущениям. В это время Фил лежал рядом со мной, головой на моем плече.
Как только я смог, то сказал:
- Сожалею! Я должен был предупредить тебя, что вот-вот кончу.
- В этом не было бы проку, Райан. Я хотел испытать до конца и проглотить все, что ты мне дал.
- Черт! - сказал я. - Ты сделал меня таким счастливым!
- Это было довольно очевидно, - спокойно ответил он.
Некоторое время мы обнимались. Я недолго тешился классным самочувствием: тут же я понял, что Фил без сомнения хотел, даже жаждал, подобного внимания от меня.
Я скопировал то, что он сделал, хотя так торопился, что не потратил много времени, снимая с него одежду. Потом я замедлил действия. Я мог вволю свободно бродить руками по его внушительной груди, на которую раньше был способен лишь глядеть. Я целовал и сосал его соски, и они отвечали, возбуждаясь, чтобы встретить мои губы. Затем я добрался до его джинсов и стащил их. Я нашел, что его мускулистые ноги были тверже, чем выглядели, когда только смотришь на них. Мой темп увеличился, потому что я обладал знаниями, мог видеть, чтобы чувствовать и испытать с ним все. Когда я стянул с него боксеры, то был разочарован: его член оказался мягким. Я заволновался, что моя техника ласк оказалась недостаточна. Но потом понял, что надо добиться его возбуждения, чтобы член встал, и это даст мне больше времени, чтобы ласкать, облизывать, сосать и испытывать все удовольствия от его великолепного члена.
Пока его кол начал расти и раздуваться, мой собственный также увеличился. За короткое время у нас обоих члены полностью налились кровью. Пока я посасывал огромную головку его члена (не думаю но, возможно, чуть больше помещалось в моем рту), я гладил основание и ствол рукой, двигал по нему пальцами. Я стремился дать ему полное удовольствие оргазма, но, в то же самое время, мне хотелось как можно дольше сосать и поглаживать его замечательный член. В некотором смысле исполнились сразу оба моих желания.
За пару минут до того, как я сам почувствовал близость его оргазма, он проговорил:
Я проигнорировал предупреждение и только усилил темп сосания и поглаживаний, я хотел проглотить каждую каплю от моего мужчины, все, что он мог дать мне. И вот действительно реактивный залп из сливок ударил в заднюю стенку моего горла, хотелось разжать челюсти, освободить рот, но я удерживал губы надежно обернутыми вокруг этого прорывающегося фонтана. ещё три залпа, три струи попали мне в рот, казалось, что они переполнили его полностью, что объем явно больше, чем может уместиться. Я неохотно сделал глоток, но все же достаточно удержал во рту и продолжал смаковать вкус.
...Мы обнимались почти час. Теплый бриз веял по каньону и гладил наши голые тела. Аромат сосны смешивался с его мужественным ароматом. С этого дня запах сосны всегда приносит мне воспоминания только о том сладостном вечере с Филом и о чрезвычайной радости нашего первого секса.
Я, наконец, испытал то, по чему тосковал, о чем мечтал, начиная с половой зрелости. И это было с мужчиной, который был воплощением моих фантазий. Я никогда ещё не был так счастлив.
Напряжённость и облегчение
Тем вечером за ужином у нас состоялось длинное обсуждение - каждый из нас рассказывал о сексуальных историях и своих фантазиях. У меня было очень мало, что рассказать, кроме сомнений при наступлении половой зрелости, чувства вины из-за того, что меня влекло к мужчинам, и тревогах, так как необходимо было держать все в тайне.
Фил понимал мои терзания и спросил:
- Слушай, а ты думал, ища выход, о дальнейшей жизни как мужчины-гея?
- Мыслей было много, - отвечал я. - Даже планировал то, как и что скажу моему папе. Я думаю, что он был бы удивлен и разочарован, но не стал бы осуждать меня. Я собирался сказать, но мог бы сделать это после того, как нашел бы партнера, с которым разделю жизнь. Но в данный момент это последняя вещь, которую он должен услышать.
- И почему? - спросил Фил.
После этого пришлось объяснять Филу юридические трудности у моего отца, подчеркивая, что я люблю его, несмотря на то, что он сделал, и признавая, что волнуюсь о суде и о его неизбежном тюремном сроке.
- Да, у тебя трудное время, - сказал сочувственно Фил. - Быть голубым вообще достаточно трудно, но проблемы твоего отца принесли тебе больше печали.
- Ага, - ответил я. - Я сомневался, взяться ли за эту работу, не лучше ли остаться с ним. Но отец утверждал, что у него есть трое других детей, что он может справиться сам и они ему помогут, а важнее заработать на мое образование.
- Образование важно. Если поразмыслить об этой ситуации, то я восхищаюсь и тобой, и твоим отцом.
Я хотел сменить тему - подальше от моих забот и отца - так что я спросил Фила о его занятиях и жизни в колледже, о его планах на будущее.
- Да все вполне нормально, - проговорил он глубокомысленно. - Получу степень по лесоводству... А если про мою ориентацию... Все решается, ещё когда ты совсем юн. Но если мое предположение верное, то реальные планы на будущее зависят от моей сексуальной жизни. Насколько я прав?
- Хорошо, - нерешительно сказал я. - Хотеть быть стрейтом (прямым), то есть натуралом и любить женщин, или быть голубым, геем - в отношении меня все это довольно ясно. Но о бисексуалах не услышишь почти ничего.
- Я начал как стрейт. Имел успех у девочек в средней школе и даже заигрывал с некоторыми. Они были симпатичными и забавными, чтобы баловаться с ними, но я не был готов к таким отношениям. Потом, когда я добрался до учебы в колледже, я имел отношения с ещё несколькими и оказался достаточно удачлив, это была довольно активная сексуальная жизнь. Но все изменились на втором курсе учебы. У меня появился новый сосед по комнате, который был противоположностью моего первого соседа, за год до него. Этот был ярким, честолюбивым, общительным, и он не загромождал комнату грязной одеждой и барахлом. Как раз перед Рождеством в том году мы сидели и болтали. И я спросил его, почему он ни с кем не заводит отношений. Он дал несколько уклончивый ответ типа "девочки меня не интересуют". Я подумал, что это довольно необычно, так что спросил почему. После очень серьезного и доверительного разговора и потому, что мы стали хорошими друзьями, он признался, что он гей.
- Так что, он в этом смысле был зажатым? - спросил я.
- Ты прав. В значительной степени как ты в средней школе.
боялся признать эту тайну из-за гомофобства и преследований, с которыми столкнулся бы. Мы проговорили не один час. Я был любопытен, хотел понять, что же делает людей геями, и почему их влечет к другим мужчинам. Должен сказать, что это стало для меня реальным образованием. Потом я спросил его о механике гейского секса. Он признался, что у него нет опыта, но он многое узнал из интернета. Он начал говорить мне о своих фантазиях: что он хотел бы сделать с мужчиной, если когда-либо получит шанс. Потом был шок: он признался, что обычно я был другим мужчиной в его фантазиях.
Фил сделал паузу, видно, он вспоминал о том богатом открытиями ночном разговоре.
Нетерпеливо желая услышать больше, я спросил:
- И что было затем?
- Я чувствовал жалость к бедному парню. У меня активная сексуальная жизнь, а у него - ничего. Также я чувствовал себя смелым. Ну и спросил его, не хочет ли он иметь реальный секс со мной вместо того, чтобы только мечтать. Он уставился на меня с недоверием. Я ему сказал, что абсолютно серьезен. Ну и следующие несколько часов мы провели вместе в кровати. Вот когда я узнал, как мужчина может принести удовольствие другому мужчине. Мы оба экспериментировали, и у нас было немного неуклюжих моментов, но всю остальную часть учебного года мы совершенствовали наши методы. Так я и узнал об уникальном удовольствии от секса с мужчиной.
- И при этом ты все ещё продолжал баловаться с девушками? - спросил я.
- Конечно. Но всякий раз, когда не было подходящей подружки, а мне хотелось, мы трахались с соседом по комнате. Он-то всегда был наготове! Не думаю, что всю остальную часть учебного года я занимался мастурбацией больше, чем пару раз.
- Он, должно быть, очень страдал, когда учебный год заканчивался?
- Мы продолжали. Но на старшем курсе он нашел себе постоянного друга. Мы ещё встречались для секса всего несколько раз. Это больше не имело смысла. Он чувствовал, что обманывает своего друга. И он окончательно выбрал его!
- Так наступил конец твоему сексу с мужчинами?
- Не совсем. Оказалось, что я чувствую интерес других парней ко мне, их импульсы. Именно поэтому я смог заметить твой интерес ко мне.
- Нисколько не удивлен, что мужчины-геи интересовались тобой. Сужу по себе!
- Да, - усмехнулся он. - Это было понятно с первого раза, когда мы встретились в аэропорту. Ты вроде бы пытался скрыть свой интерес ко мне, но должен сказать, что импульсы от тебя поступали четко. Я почти прижимался к тебе в первую ночь, просто горел от желания. В конце концов, у меня долгое время не было ничего кроме собственного кулака. Но я хотел, выждав немного времени, быть абсолютно уверенным в твоих интересах. К тому же я не нуждаюсь в обвинениях и преследованиях из-за сексуального насилия!
Я рассмеялся:
- Теперь, когда мы знаем друг о друге, Фил, ты можешь беспокоить меня всегда, когда хочешь!
- А как насчёт того, если прямо сейчас? - спросил он с хищной усмешкой.
Я усмехнулся в ответ и сказал:
- Пока не стемнело, но мы могли бы пораньше улечься в постель и побаловаться, пока не пришло время спать.
Той ночью он представил мне волшебство позы 69. Я не мог сдерживать оргазм так долго, как он, и дал ему ещё одну дозу горячих сливок вскоре после того, как мы начали. Затем я с полным удовольствием продолжал сосать его устрашающего размера член так долго, сколько мог. После его кульминационного момента мы переключились на обычную позу, обнимались и целовались, и в конечном счете заснули, а наши руки и ноги переплетались.
Мы выкатились из кровати следующим утром и немедленно побежали наружу, чтобы пописать. Теперь никаких запретов рассматривать его, удерживающего крайнюю плоть на его огромном петухе и выпускающего мощную струю, не было.
- Спасибо за прошлую ночь, - сказал я.- Это была сбывшаяся мечта!
- Я доволен, что тебе так понравилось, - ответил он, пока прятал член назад в джинсы.
Он пошел назад в домик, оставив меня закончить туалет. Его сухой ответ и равнодушный тон встревожили меня. Было бы хорошо, если он сказал, что также наслаждался этим. Но он даже не улыбнулся. Я терплю неудачу? Я оказался слишком неопытным любителем? Хотя он, казалось, наслаждался процессом. А если он серьезно размышляет - надо ли нам делать это снова?
Мы съели завтрак и упаковали наш обед, но говорили мало.
Дружеское отношение, что он выказывал прежде, присутствовало, но слабее. Я первым хотел спросить - не беспокоит ли его наш ночной секс, но не посмел.
Мы снова путешествовали пешком к участку и снова делали привычную работу. Как в предыдущие дни, он был сосредоточен на работе всё долгое утро. Он даже резко говорил со мной, когда я снова забыл наполнить топливный бак. Я стал все более и более волноваться.
Мы сломались на обеде. Это было тем временем дня, когда он оставлял строгий тон "рабочий-мастер" и говорил со мной дружески, беседовал легко и непринужденно. Но сегодня он был хмурым. Я пробовал увлечь его болтовней, но даже мои вопросы о его интересах и увлечениях были встречены небрежными ответами.
Наконец, я должен был знать то, что происходит в его голове.
- Фил, мы заключили договор говорить все честно, правильно?
- Ну да, заключили, - его ответ был почти сердитым.
- Мы согласились позволить друг другу знать, беспокоит ли что-то каждого из нас.
- Да.
- Так вот, я беспокоюсь. Подозреваю, что кое-что беспокоит тебя. Это из-за того, что мы вчера вечером сделали?
Была длинная пауза прежде, чем он ответил:
- Прошлая ночь была длинная.
Его ответ был уклончив, и при этом он даже не взглянул на меня.
- Знаешь, - сказал я, - если я сделал что-то не так, хочу, чтобы ты сказал что, чтобы я не сделал этого снова.
- Ты был на высоте, - ответил он.
- Тогда в чем дело? Где тот замечательный парень, которым ты был вчера?
Он прикончил свой бутерброд и молча смотрел куда-то в пространство.
Я опять заволновался. Может, я слишком быстро подтолкнул его к тому, чтобы открыться мне? Я решил переждать с выяснением отношений в надежде, что позже он сам возвратится к нормальному состоянию. У каждого может случиться плохой день; возможно, это был один из таких для него.
Мы молча сидели нескольких минут, пока он не сказал:
- Пора вернуться к работе.
Весь день я был исключительно осторожен, чтобы не допустить промашки и избежать упреков, но мысленно продолжал волноваться из-за перемены в поведении Фила. Мы молча закончили смену, остановили и закрыли оборудование и отправились к нашему кемпингу.
Ни один из нас не произнес ни слова. Когда мы добрались домой, я весь был в тревоге, волнуясь о Филе и, что ещё более важно, боялся, что секс с ним навсегда испортил наши отношения. Но я был также в недоумении: как быть дальше. Казалось, что не было ничего, что я мог бы сделать, чтобы восстановить взаимопонимание с Филом, я только решил попозже ещё раз поговорить с ним об этом.
- Думаю, что ты сможешь приготовить ужин для нас? - спросил он.- Я хотел бы прогуляться. Вернусь примерно через час.
Я был более чем озадачен его вопросом, но согласился. В то время пока я устанавливал на плитку свиные отбивные, делал пюре, открывал консервы с кукурузой и яблочный сок, я отчаянно искал ответ или даже ключ к ответу на вопрос, почему Фил так изменился. Мои поиски были бесполезны.
Фил вернулся. Пока мы ели, было тихо. Ну что я мог сделать? Единственная вещь - если бы он проявил хоть капельку чувств ко мне, он должен был дать мне надежду на лучшее.
Когда мы окончили есть, он сказал:
- Очень вкусно, Райан, - маленький комплимент был долгожданен, но не облегчал моего беспокойства. - Я буду мыть посуду, а ты, может, быть спустишься к ручью и наполнишь водой резервуар в нашем домике.
- Хорошо, - ответил я.
Когда эти хозяйственные работы были выполнены, я нашел его сидящим на траве с другой стороны трейлера - на том самом месте, где я потерял девственность.
- Сядь, Райан. Я хочу поговорить с тобой.
Я уселся около него. После длинной паузы он начал:
- Ты спросил меня за обедом, беспокоит ли что-то меня. Я не дал тебе ответа и хочу извиниться.
- Ничего, - солгал я.
- Я не мог ответить тебе тогда, потому что нуждался в большем количестве времени, чтобы подумать. Поэтому держался в стороне. Именно поэтому я один решил пройтись после ужина, - продолжал он, пристально глядя в сторону. - Кое-что беспокоит меня. Это - ты.
- Что я сделал? - воскликнул я. - Скажи мне! Что из-за меня случилось?
- Нет, нет, нет! - быстро проговорил он. - Нет, с тобой ничего не случилось! Это моя проблема. В тебе все совершенно. Ты славный, ты внимательный и хороший рабочий и составляешь потрясающую компанию. У тебя замечательное тело. Это как раз то, что беспокоит меня. Начиная с момента нашей встречи в аэропорту, я тобой восхищаюсь. Сначала это было только восхищение твоей симпатичной внешностью и общительностью. За несколько дней, что мы провели вместе, это восхищение выросло в... хорошую... привязанность. Потом была наша ночь вместе.
сделал паузу, и я должен был нарушить тишину, чтобы спросить:
- Что же относительно прошлой ночи?
Он повернул голову и посмотрел на меня.
- Вчера вечером, когда я отсосал у тебя, я сделал полезное дело, дал тебе опыт, о чем ты сам говорил, чего ты хотел. Несомненно, я наслаждался этим, но ничего особенного не было. Потом ты сосал мне. Я от души наслаждался этим. Ты все сделал хорошо, особенно учитывая, что это был твой первый раз. Проблема появилась позже.
Он снова сделал паузу. Я не знал, была ли проблемой моя ошибка или он имел в виду трудности относительно самого себя.
Когда мы ложились спать и снова занимались сексом, у меня появилось чувство, которого я никогда не испытывал прежде. Когда мы так сладко обнимались, это чувство увеличилось. Я не знаю, как описать это, Райан. Но я понял, что меня все сильнее влечет к тебе. Такого со мной прежде никогда не случалось. Разумеется, у меня был секс с большим количеством женщин и несколькими мужчинами, но это был секс, не намного больше. Это было чрезвычайно приятное удовлетворение, но на следующий день я понимал, что это был лишь секс. Однако после прошлой ночи я не почувствовал этого. Это смутило меня. Я пробовал объяснить это сам себе тем, что в течение долгого времени не имел секса. Но, в конце концов, я должен быть честен перед самим собой. Секс с тобой был более значащим. Не проси, чтобы я объяснил это; я пока не могу объяснить этого сам себе. Пока пытаюсь понять, что же чувствую - пойми это. Возможно это из-за твоего характера, твоих ценностей, твоей индивидуальности, и не самое последнее - твое тело.
Он снова сделал паузу, и я попытался ответить, но он остановил меня.
- Это заставило меня заново разобраться в моей сексуальности, в желаниях Фила. Говорил же тебе, что я двуполый? И я был таким. Но, черт возьми, я больше не настолько в этом уверен. В том смысле, что бисексуал - только маленький шажок от того, чтобы оставаться стрейтом; это почти социально приемлемо. Быть геем - это совсем другое. Прямо сейчас я пробую решить, являюсь ли я бисексуалом или геем, но относительно одного я уверен: это то, что я привязался к тебе больше, чем к любому другому, с кем у меня были отношения. В этом суть. Я хотел бы продолжить секс с тобой, но ты должен понять, что это - временная договоренность на лето, пока мы вместе. Можем ли мы делать это без любых разговоров об обязательствах? Можем мы наслаждаться тем, что имеем, без ожидания, что это будет навсегда?
- Ценю твою честность, Фил. И мне льстит твое признание. Но могу сказать, что со мной то же самое. Я сразу сексуально увлекся тобой, когда ты встречал меня в аэропорту. Но это была неутоленная жажда. А здесь в лагере, я понял, что полюбил тебя, но это только увеличило мою жажду. За немногие дни, что я здесь, жажда сохранились, и мое сожаление становились более сильным, но я уважал тебя как человека. Следя за тобой, я всё ещё сразу же возбуждаюсь, когда вижу тебя снимающим рубашку, но теперь знаю, что под ней фантастическое тело. Секс, который у нас был - потрясающий, потому что теперь у меня есть реальный секс, а не бесконечные фантазии о нем. Но это потому, что ты такой, потому что я искренен, как и ты. Не будет преуменьшением сказать, что я опять волнуюсь и по-прежнему жажду секса с тобой. И принимаю твое условие - никаких обязательств. Но позволь мне надеяться. Я не буду говорить об этом, но уверен, что буду хотеть быть твоим возлюбленным, когда лето закончится.
Фил усмехнулся и сказал:
- Почему ты медлишь, нам пора под одеяло.
Я знал то, что это означало, и не потерял ни секунды, устраиваясь на кровати в домике.
С того момента наши сексуальные ласки стали доверительными. Мы целовали друг друга так же, как это мы делали прежде вечером, но теперь эффект для меня был совершенно другим. Мой первый секс был волнующим, но причины были понятны: просто хотелось этого физически и чувственно. Теперь между нами был уговор - обязательство, пусть временное обязательство без гарантии постоянства, но это подняло мою страсть на новый уровень. В нашем первом сексе мой интерес был главным образом эгоистичен: получить столь большое удовольствие, насколько это возможно. Теперь, когда мы лежали там голыми, и у нас была яркая и длительная прелюдия, именно его удовольствие, а не только мое собственное, было на первом месте. Когда я сосал его член прежней ночью, я балдел от ощущения в моем рту такого большого, жесткого органа и хотел снова и снова испытывать это ощущение. На сей раз мне понравилось сосать его не меньше, но я жаждал получить его семя в себя; я хотел, чтобы эта драгоценная часть его тела стала частью меня.
Он все ещё сомневался и не видел в будущем продолжения наших отношений, но то, что было сейчас, являлось самым желанным.
Когда солнце зашло, на воздухе похолодало. Фил нежно поцеловал меня и сказал:
- Давай оденемся и пойдем внутрь домика?
- Зачем одеваться? - спросил я. - Скоро пора ложиться. Но мы можем ещё поиграть в карты перед тем как заснуть, и, честно говоря, хотел бы видеть тебя нагим в то время, как мы будем играть.
Фил рассмеялся; и было здорово слышать этот смех. Он вернулся к тому состоянию, что и раньше.
- Ты неисправим, - воскликнул он. - Только не возбуждайся и не отвлекайся от игры! Я хочу при игре в карты настоящих соревнований.
Смеясь, мы собрали нашу одежду и отправились внутрь. Его предупреждение не возбуждаться и не отвлекаться от игры оказалось бесполезным. Я продолжал пялиться на его голые руки и грудь, на красивое лицо. Он последовательно выигрывал игру за игрой.
- Все! Достаточно! - он почти кричал. - Очевидно, что твои мысли не в игре.
- Нет, - признался я. - Теперь мы можем лечь спать?
До кровати мы добрались, но сон был отсрочен больше чем на час, поскольку мы занимались любовью в четвертый раз за два дня. Мое счастье было полным - и прочь всякие расчеты.
Плохие новости
В субботу мы проспали подольше - до восьми. У обоих были утренние стояки, но мы не могли использовать в своих интересах это, потому что очень хотелось помочиться. Мы больше не волновались о приличиях, чтобы надевать ради этого одежду, и даже из устроили игру: кто сможет помочиться подальше, у кого самая длинная струя или кто сможет поразить указанную цель первым, потом просто стремились слить наши потоки в общий. С тех пор как я мог смотреть на голое тело Фила, когда вздумается, я не мог сконцентрироваться на его красоте и в то же время соревноваться с ним.
По возвращении в домик я собирался предложить, чтобы мы вернулись в кровать, но Фил сказал:
- Давай одеваться. Мы должны съездить в город сегодня для пополнения запасов. Я думаю, что в городе мы можем и позавтракать.
Мы собрали одежду и белье для стирки и несколько мешков с мусором, уселись в пикап и отправились вниз, в каньон. Когда мы устроились на месте для стоянки автомобилей у кафе, я понял, что у меня совсем мало наличных денег, чтобы заплатить за завтрак, но мои опасения исчезли, когда Фил сказал:
- Это не самое красивое место, но кормят здесь хорошо. Заказывай, что хочешь. И не волнуйся о стоимости, потому что наша еда оплачивается компанией.
Как только мы зашли в кафе, официантка помчалась к Филу, обняла его и сказала:
- Привет, Фил! Я скучала без тебя. Даже боялась, что ты стал обедом для медведей. Как ты поживаешь?
- Только прекрасно, Шерли. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим новым помощником Райаном.
Я пожал ей руку. И смутился, когда оглядев меня с ног до головы, она сказала:
- Ох, горе мое! Какой же ты симпатичный паренек!
Мне показалось, что она так оглядела меня, словно смотрела прямо через мою одежду.
Мы уселись в кабинку в глубине кафе и заказали кучу еды. "Клондайк особый" - две огромные лепешки с большим количеством масла и сиропа, два пирога с сосисками, маленький бекон и омлет с сыром, апельсиновый сок и кофе. Я едва смог прикончить это все, но у Фила не было никаких проблем: все, что стояло перед ним, только за ушами трещало.
Шерли появилась снова, чтобы убрать пустые тарелки и заполнить наши кружки кофе, она сказала Филу (очень обольстительно, как мне показалось):
- Я ухожу с работы в два часа, красавчик!
Потом, бросив взгляд на меня, она добавила:
- Я также хотела бы узнать поближе и вашего юного приятеля".
- Не сегодня, малышка, - ответил Фил. - У нас ещё куча всяких дел, и мы должны засветло вернуться в лагерь.
С ощутимым разочарованием она проговорила:
- Возможно в другое время, когда?
- Посмотрим, - отвечал Фил.
После того, как мы вернулись в машину, я не мог не спросить:
- Я неправильно понял, или она предлагала встретиться втроем?
- Уверен, походит на это, - проговорил Фил. - Она - горячая штучка, ненасытная, но никогда не думал, что ей хочется такого.
- Так прежде ты был с нею? Говори честно, не молчи.
Фил захихикал и сказал:
- Ну ладно. Да. Я проводил с нею время несколько раз. Но это случилось прежде, чем я понял, что у нее целое стадо таких ухажеров. Она горячая, но я вычеркнул ее из своего списка.
- Чувствую себя лучше, - сказал я. - А то я боялся, что ты вычеркнул ее из-за меня... потому что я гей.
Фил мгновение думал и сказал:
- Нет, причина не в этом. На самом деле, если она не была такой доступной, я, возможно, предложил тебе позабавиться с ней. Ты говоришь, что ты гей, но ты же никогда не пробовал прямой секс. Это дало бы тебе шанс разобраться, вдруг тебе понравится заниматься этим с девушками.
- Вряд ли, - отвечал я, возможно с излишней горячностью. - Кроме того, это не было бы справедливым испытанием. Не с твоим участием. А если с твоим, то я был бы слишком сосредоточен на тебе.
Фил усмехнулся:
- Предполагаю, что мне это должно польстить.
- Проклятье, ты прав! По моему мнению, ты - абсолютный идеал. Итак, зачем же соглашаться на меньшее?
Внезапно Фил стал серьезным.
- Остановись, Райан! Мы согласились, что будем наслаждаться друг другом в течение лета. У нас кроме того никаких обязательств. Кто знает, что может случиться в сентябре? Ты можешь возвратиться домой, и я могу оказаться посланным на другой участок работы - кто знает где? Ты тогда поищешь и поймешь, что другой парень разделит жизнь с тобой.
Его упрек был, я думаю, необходим. Я решил быть более осторожным в словах. Но это было также сокрушительное напоминание, что мое идиллическое время с ним имеет срок.
Он ощущал мое мрачное настроение и сказал:
- Не стоит унывать, Райан! С твоим умом, характером и удивительно симпатичной внешностью у тебя не будет проблем с поисками правильного парня.
Мы не смогли продолжить беседу, потому что он подъехал к задней части универсама, остановился, и сказал.
- Давай выгрузим мешки с отходами из нашего пикапа в эти мусоросборники.
Избавившись от нашего мусора, он проехал к центральному входу и припарковался. Мы отправились внутрь и загрузили две тележки продовольствием, рассчитывая на всю следующую неделю. Он заплатил с кредитной карточкой компании, и мы сложили продукты в машину.
- И куда теперь? - спросил я.
- Прачечная, геологическая лаборатория, чтобы разгрузить добытые нами образцы, почтовое отделение, и обед.
Не думал, что снова захочу есть после столь сытного завтрака, но в два часа пополудни, когда мы остановились в другом кафе, я был готов, по крайней мере, умять бутерброд.
Уже в кабине после обеда Фил сказал:
- Думаю, что это все дела... Если нет писем от компании в отделении почты.
Мы доехали до нее.
- От компании ничего, - сказал он, - но здесь есть письмо для тебя.
- Для меня? - спросил я с удивлением. - Я здесь только неделю. Я не думал, что так скоро получу почту.
- Мы не на конце земли, - пошутил Фил. - Есть настоящая почта, приходящая даже в штат Аляска.
Фил включил мотор и начал двигаться назад в лагерь. Я вскрыл письмо, оно было от моего брата.
Прежде, чем я добрался до конца, я больше не мог читать. Слезы выступили на глазах.
- В чем дело? - спросил Фил.
- Мой папа, - пробормотал я невнятно и пытался, но неудачно остановить слезы. Я не смог больше ничего сказать.
Фил свернул с трассы и припарковал пикап. Он притянул меня к себе и обнял.
- Расслабься, Райан, успокойся.
После нескольких минут рыданий в его плечо я обрел наконец голос.
- Они говорят, что это была попытка самоубийства. Передозировка каких-то таблеток. Мой брат обнаружил его и вызвал службу спасения 911. Они забрали его в больницу. На следующий день отца перевели в психиатрическую больницу. Я не должен был оставлять его одного!
- Не обвиняй себя, Райан. Он же одобрил твою поездку сюда, не возражал?
- Да, но я не должен был оставлять его!
- Но теперь он вне опасности?
- Не знаю. Я не смог прочитать вторую страницу письма.
Он взял письмо с моих коленей и стал читать его.
- Твой брат говорит, что отец в нормальном состоянии. Он будет получать лечение в течение следующих нескольких недель.
Он положил письмо назад на мои колени, обнял меня ещё крепче и сказал:
- Сожалею. Ты хочешь возвратиться домой?
- Да, хочу. Хотя нет... Я не знаю, чего хочу, Фил. Я не мог бы быть счастливее, чем сейчас здесь с тобой, но волнуюсь о моем отце.
- Мы возвращаемся в город, - сказал Фил, включил мотор и начал движение, чтобы развернуться.
- Почему? -спросил я.
- Тебе надо позвонить брату. Спросишь его, как твой отец чувствует себя с того момента, как он написал письмо.
- Ты сейчас не должен возвращаться. Я вероятно получу ещё письмо через неделю.
- Единственная вещь, которая хуже, чем плохие новости - никаких новостей. Тогда и воображаешь худшее. Ты, разумеется, знаешь телефонный номер своего брата, не так ли?
- Да.
- Тогда звони ему. Если он не дома, мы попробуем найти его, даже если потребуется время.
Уступить настойчивости Фила было легко. Я должен был узнать побольше.
Часовые пояса различались - разница была в четыре часа. В субботу вечером я надеялся, что брат окажется дома.
К телефону на втором звонке подошла моя невестка.
- Привет. Это Райан.
- Да, Райан, Брюс должен вот-вот уехать в больницу. Брюс! Это тебя! Это Райан звонит!
Я разговаривал с моим братом почти полчаса и почувствовал себя несколько лучше после услышанного от него. Мой отец все ещё был в больнице на антидепрессантах, но лечение шло удовлетворительно. Его явку в суд не отменили, а перенесли до момента, пока психиатр не подтвердит, что отец чувствует себя достаточно хорошо, чтобы предстать перед судом. Было фактически невозможно предсказать, надолго ли это затянется, но это, вероятно, будет несколько месяцев. К тому времени я, наверное, окажусь уже дома.
Фил и я были молчаливы в течение всего длинного пути обратно к каньону, поворота к кемпингу. Когда мы добрались туда, мы разобрали продукты и белье из прачечной, Фил собрал ужин, но я не хотел есть. Он все понял и не обиделся, что я не стал есть. Он убрал пищу и спросил:
- Как ты себя чувствуешь, Райан?
- Я? Хорошо. Устал. Перенервничал. Но нормально.
- Хочешь прямо сейчас лечь спать?
- Да, если ты не против.
Хотя было немного раньше обычного, мы заползли в кровать. Он обнял меня, притянул к себе и нежно поцеловал в щеку.
- Я нуждался в этом, - сказал я. - Благодарю.
мы лежали так, его сила и сострадание, казалось, облегчили мою душу. Я так хотел сказать, что люблю его, но знал, что это нарушило бы наш уговор.
Вместо этого я сказал:
- Если это устроит тебя, Фил, то я хотел бы сегодня вечером просто быть рядом... Без секса. Только обнимай меня. Просто будь рядом.
- Я здесь, Райан. Скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю.
Я не знаю, как долго мы обнимали друг друга, но Фил все ещё бодрствовал, когда я наконец заснул.
Все следующие три недели мы упорно трудились изо дня в день. Концентрация Фила на работа заражала, и я забывал о моем отце большую часть времени.
В течение наших обеденных перерывов Фил вовлекал меня в беседы, которые также помогали отвлечь меня от неприятностей, с которыми столкнулся мой отец.
Периодические походы через каньон к водопаду стали временем для забав и игры. Мы смеялись и баловались, часто с беспечными сексуальными инсинуациями. Мы иногда шутя боролись или просто сжимали друг друга в тесных объятьях. То время стало абсолютным контрастом расстройству и беспокойству, которое было у меня при первом посещении водопада.
Часто у нас был секс по вечерам, после ужина, или мы ласкали друг друга, когда уже лежали в кровати. Моя близость с ним крепла, пока мы работали, играли и отдыхали вместе, но именно в течение наших моментов близости моя любовь к Филу полностью заполнила меня. Я боялся времени, когда мы разойдемся, и все время я мысленно говорил себе: "Вот сейчас ты счастлив, так наслаждайся этим сполна".
По субботам в городе, благодаря настойчивости Фила, я звонил брату. Мой папа был выпущен из психиатрической больницы и переведен на амбулаторное лечение. Снова по настоянию Фила я позвонил отцу и пообщался с ним. Мне показалось, что ему намного лучше. Его явка в суд была отложена на неопределенное время, пока психиатр не уведомит суд, что он компетентен предстать перед судом. Никто не знал, когда это могло произойти.
После той телефонной беседы с отцом Фил был особенно внимателен и сострадателен ко мне.
Если бы не уменьшившееся, но все ещё некоторое беспокойство о моем папе, жизнь для меня была необычайно хороша. Моя работа иногда утомляла, но мне явно нравилось трудиться на открытом воздухе. А главная составляющая моего счастья, была в том, конечно, что я жил с мужчиной моей мечты, и он по-настоящему был близок мне и отвечал взаимностью.
Конец лета
В течение следующих нескольких недель моя жизнь с Филом вошла в рутинную колею: работа, поручения и обеды в городе по субботам и секс почти каждую ночь. Фил в ходе одной из наших поездок за покупками приобрел презервативы и масло; и я понял, что это означало. Той ночью он собрался сделать со мной то, о чем обычно говорят - быть трахнутым.
Он был очень осторожен, перемещал член в моей попке медленно, и постоянно спрашивал, было ли мне хорошо. Поскольку он был максимально терпелив и внимателен, я почувствовал очень небольшую боль. Когда я ощутил его лобковые волосы на собственных половинках задницы, то не мог предположить, что теперь получил все от него. Удовольствие стало просто беспредельным, когда он страстно кончал в меня. Когда он достиг кульминации, это было как будто мы, наконец, слились воедино, соединились друг с другом навсегда. Однако я знал, что нельзя сказать об этом вслух. У нас было соглашение: никаких обязательств. Но я был уверен, что полюбил его и никогда не захочу сам оставить его.
Он никогда не позволил мне трахнуть его. Я был разочарован, но должен был соблюдать его желания.
Он, казалось, наслаждался этим способом так, что я был больше, чем счастлив за него, чем если бы мы только обменивались нашим семенем орально. Я думаю, что самое счастливое время для меня наступало после секса, когда мы обнимались голыми. В этот момент, казалось мне, что мы сливались в единое целое - не два мужчины, которые любят друг друга и имеют секс друг с другом, но неразрывная пара.
Между тем сентябрь близился, и я начал бояться конца наших отношений. Я держался за мои надежды быть и дальше вместе, но, в то же самое время, признавал, что расставание более вероятно.
Мои опасения стали реальностью однажды ночью в конце августа, когда мы лежали в кровати после особенно долгого, страстного и сладкого секса.
- Райан, работа здесь будет скоро закончена, и я должен кое-что сказать тебе. Первое, и самое важное - я уважаю и восхищаюсь тобой больше, чем любым парнем, какого встречал. Это - больше чем отношения; я понял, что полюбил тебя. Если я был геем, то не мог вообразить лучшего партнера, чем ты. Но я не гей, Райан. Здесь, в этих пустынных местах, у нас был большой секс. Это можно было бы считать только хорошим сексом, но на деле это значит для меня гораздо больше. Я хочу объяснить это и себе, и тебе. Я боролся с моими чувствами к тебе долгое время. Я действительно люблю тебя, Райан, но должен быть столь же честен с тобой, как с самим собой. Я хочу иметь жену. И детей. Семью. Знаю, что буду верен моей жене и брошу мужчин, семья - то, чего я хочу больше всего. Я буду всегда любить тебя, и буду просить небеса, чтобы и ты нашел того, кто станет твоим партнером.
Я не отвечал. Я ожидал этого, но удар был сокрушительный. Я и раньше пробовал обдумывать ситуацию, хотел как-то подготовить себя к неизбежному, но теперь, слыша, что он говорит, я не находил ответных слов.
- Поговори со мной, Райан. Ты расстроен? Сердит?
- Разочарован, - произнес я. - Я люблю тебя, Фил. Я надеялся, что мы могли провести наши жизни вместе. Но, конечно, знал, что это маловероятно. Это лето с тобой было самым счастливым временем моей жизни, и я хотел, чтобы так было навсегда. Но мы приняли вначале условие, что не должно быть никаких обязательств. Несмотря на это я люблю тебя, и не могу вообразить, что найдется кто-то, кого я буду так же крепко любить, как тебя.
- Ты будешь, - сказал он, целуя меня в щеку. - Возможно не сразу, но правильный парень для тебя там, впереди. Могу я дать тебе несколько советов?
Я кивнул.
- Будь терпелив. Часы для поиска настоящего любимого в тебе самом. Осторожно показывая интерес к парню, ты думай, станет ли он хорошим партнером. Он - там, Райан, в будущем, так же как правильная женщина где-то есть и для меня. И наиболее важное из всего: никогда не сравнивай парней со мной. Между нами было что-то особое и это может исказить твои суждения. Ты не сможешь найти меня другого; тот, кого ты найдешь, будет кем-то уникальным, кто-то, кого ты можешь полюбить и разделить с ним твою жизнь.
- Не будет другого Фила Егера! - противостоял я.
- Нет, это не точка! Не ограничивай поиск! Найди кого-то, кого ты сможешь полюбить так крепко или даже больше, чем меня.
- Я попробую, - неуверенно произнес я.
- ещё одна вещь, - продолжил он.- Это, вероятно, полностью ненужное знание для тебя, пока я рядом, но не позволяй себе оказаться заманенным в ловушку - в бар гомосексуалистов. С твоей симпатичной внешностью ты оказался бы добычей парней, чей интерес только трах на пару ночей. Вместо этого проводи время, ища кого-то с характером, кто заинтересован подлинными отношениями.
- Ладно, - произнес я.
Он заметил мой недостаток энтузиазма, который он принимал за апатию, и сказал:
- Ты - прекрасный молодой человек. Ты заслуживаешь партнера, который является достойным тебя. Так много беспринципных хищников в этих барах и клубах гомосексуалистов. Я знаю, я бывал там. Будь осторожен. Не трать твою жизнь на это.
Мы молча лежали несколько минут, прежде чем я сказал:
- Я не буду лгать тебе, Фил. Уеду отсюда с тяжелым сердцем. Но я никогда не забуду твою доброту, твою дружбу, как и то особое обязательство, которые мы приняли. Я горюю, теряя тебя, но, в то же самое время, я понимаю причину. И буду всегда лелеять память об этом лете.
- Я также буду дорожить памятью, Райан. Кто знает! Возможно, когда я женюсь, и буду заниматься любовью с женой, то буду вспоминать о времени, которое мы провели вместе.
- Постарайся не называть ее Райаном, - пошутил я.
Мы рассмеялись, и затем он сказал:
- Я горжусь тобой! Я боялся сказать тебе все то, что ты услышал сейчас, потому что был уверен, что это расстроит тебя. Но ты принял это. Спасибо тебе за понимание.
Две недели спустя я в последний раз имел секс с мужчиной, которого так сильно полюбил. Это было так сладостно-горько. Я знал, что на следующий день нам предстоит упаковать буровое оборудование, которое будет переброшено вертолетом на зимнее время, а мы двинемся в город Кетчикан.
Он сдал наш туристский домик на колесах на хранение до следующего лета. Мы сели в самолет до Сиэтла. Он должен был лететь к своему дому; я - к моему.
Я никогда больше не видел его. Но при мне всегда остается то, что он дал мне: память о безумно радостном лете.
Эпилог
В течение двух лет после моего великолепного лета с Филом в штате Аляска, я работал нa нескольких других рабочих местах и накопил денег достаточно, чтобы начать учиться в колледже. Мне пришлось трудиться неполный рабочий день и во время учебы в колледже, чтобы сводить концы с концами. В студенческие времена я встретил Брэда. Это отдельная история, чтобы рассказать ее в другой раз.
Мой папа оправился от депрессии, предстал перед судом и получил срок: десять лет с минимальным отбыванием в тюрьме. Как раз перед тем, как ему быть выпущенным, я сообщил ему о Брэде и наших с ним отношениях. Он был удивлен, возможно, разочарован, но он поверил мне, когда сказал ему, "что я очень счастлив". Когда он вышел на свободу, он на несколько недель остался с нами. Это - ещё одна история, чтобы ее рассказать отдельно.
Я потерял след Фила, но часто думаю о нем и надеюсь, что он нашел так же много счастья с женой, как и я, наслаждаясь жизнью с Брэдом.