Моё последнее самбо

Это было ещё в Совдепии, мне было 18 лет, я жил в кубанском пригородном посёлке. Спорт у нас был поставлен хорошо: кто-то занимался лёгкой атлетикой, ориентированием, туризмом, спортивной гимнастикой, кто-то ходил на секции по играм, которые вели наши же физруки. А вот борьбы, самбо, бокса не было вообще (о восточных единоборствах тогда ещё и не знали).

В октябре вдруг объявили: "Такого-то числа будет проводиться запись в секцию по самбо". И мы пошли большой толпой в назначенный день в спортзал.

Новый тренер оказался совсем молодым человеком в модном тогда спортивном костюме-олимпийке, под которым просматривалась атлетическая фигура. И лицом он вышел: красивый, плюс чернявый, кучерявый. Короче, мачо, как сейчас бы сказали. Говорил он доброжелательно, грамотно, с лёгким приятным кавказским акцентом. Как оказалось, он дагестанец (аварец, мы знали эту нацию по Расулу Гамзатову), окончил инфиз по борьбе, вольник-самбист, причём по самбо уже КМС. По распределению попал в нашу райцентровскую спортшколу, а для нормальной зарплаты взял вечерние секции в двух пригородных школах. Ахмед Ибрагимович - так его звали - спокойно ответил на вопрос, почему ребят нашего возраста не хотят брать:

- Парни, вам осталось учиться овсем немного. За это время из вас я хороших борцов не выращу. Чтобы в борьбе достичь результатов и побеждать на соревнованиях, нужно как минимум 3-5 лет серьёзных тренировок. Вы меня понимаете?

- Да не нужны нам победы. Нам бы приёмам научиться, чтоб могли за себя постоять.

- Ну что мне с вами делать, - согласительно сказал он. - Давайте договоримся так. Моя группа будет заниматься три раза в неделю, с 6-ти до полвосьмого вечера. Зал здесь вместительный, вы приходите к 7-ми часам и начинаете свою разминку. Когда младших отпущу, ещё с часик позанимаюсь с вами. Но смотрите - только физподготовка, упражнения с "железом" и приёмы самозащиты: броски, захваты, сваливания. Так пойдёт? Мне-то всё равно по вечерам особо делать нечего, живу в городе в заводской общаге, никого здесь не знаю.

Конечно, мы были удовлетворены таким предложением и усердно приступили к занятиям. Ну, как всегда бывает, постепенно наши ряды поредели, от той толпы осталось человек 10 самых стойких. Тренер в работе оказался жёстким и строгим, спуску не давал, гонял нас по полной программе. Типа сами напросились, теперь пашите. Домой я чуть ли не приползал. Но и результат уже к Новому году был налицо, вернее сказать, на теле, когда я рассматривал себя топлесс в зеркале.

Но у меня в скором времени появилась проблема, вернее, их было две...

Я заметил на тренировках, что в партере, когда я сверху или снизу, сильно возбуждаюсь от тесной близости с партнёром. Член предательски встаёт, меня охватывает дрожь, я весь горю, стесняюсь, боюсь, что пацаны заметят и будут смеяться. Благо, самопальная самбистская куртка прикрывала оттопыренные трусы.

А однажды тренер нас повёз в город на взрослые соревнования вольников - ну, посмотреть-поболеть. Что там со мной творилось... Наблюдая борцовские схватки мощных тел, крепких задниц, мускулистых волосатых ног, я просто сходил с ума от возбуждения. Нет, не эмоционального - от сексуального. Меня бросало то в жар, то в холод, член под штанами стоял колом, сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. В конце концов я не выдержал, вышел в туалет, несколько раз вздрочнул над унитазом и тут же кончил. Вроде успокоился. В зал больше не пошёл, слонялся по спортшколе, пока не вышли наши.

Ещё как-то включаю телик, а там репортаж с какого-то чемпионата по вольной борьбе. Со мной та же песня...

Я очень пугался этих странных ощущений. Может, у всех так бывает? Да вроде нет. Я же тогда ничего не соображал, мы в то время вообще про гомосексуальность ничего не знали. Но я понял, что, в любом случае, у меня какая-то аномалия, и это не есть хорошо.

И вторая проблема, которая, по сути, роднилась из первой, но связана была с Ахмедом Ибрагимовичем. Свою красную бойцовскую куртку он надевал только, когда боролся, а так всегда был с голым торсом - или в трусах, или в борцовском трико. Красивый, смуглый, накачанный, волосатый, брутальный, он вызывал во мне какие-то неведомые чувства. Когда я на него смотрел, у меня темнело в глазах и подкашивались ноги. Несмотря на свой бойкий и общительный характер, с ним я старался поменьше контачить, так как сразу терялся, краснел и забывал слова. Да, я дружил с девчонками, мне кто-то из них нравился, я думал, что, по-видимому, это она и есть - любовь. Но такого волнения я ещё не испытывал.

Я начал понимать: наверное, вот так исступленно влюблялись литературные герои типа Ромео или Петрарки. Но они же любили девушек, а Ахмед мужик. Что за трэш? Так не должно быть. Что со мной? Надо это самбо бросать, надо прекращать туда ходить, думал я. Но снова и снова ноги несли меня в спортзал...

Перед Новым годом тренер сказал, мол, каникулы - не каникулы, он со 2-го января по вечерам будет в зале по чётным числам. Тренировки не отменяются, ему всё равно надо готовиться к соревнованиям.

2-го числа делать было нечего, родители ушли в гости, снег, ветер, погулять не выйдешь. Да ещё и с девчонкой своей поссорился... Вышел вечером во двор и увидел, что в спортзале горит свет. Думаю, схожу, разомнусь, с пацанами увижусь. И с Ахмедом поздороваюсь... Оделся, побежал, вахтёрша открыла, говорит, из пацанов никто не пришёл, тренер там один. У меня участилось сердцебиение...

Захожу в спортзал, напичканный по периметру гимнастическими снарядами. Смотрю, Ахмед один, разминается на брусьях. Набираю воздуха:

- Здрасьте, Ахмед Ибрагимович! С Новым годом!

- Привет, дорогой, спасибо, тебя так же

- А ты чего не поехал?

- Да я в Москве уже три раза был, у меня там брат живёт.

- Везёт тебе. Ну, раз пришёл, давай разминочку, как обычно, а после поспаррингуешь со мной.

Ну, я три круга трусцой по залу, потом подходы к каждому снаряду: конь, козёл, брусья, бревно, перекладина, кольца, шведская стенка. А сам думаю - как я с Ахмедом спарринговать буду, я на него лишь только смотрю и уже рассудок теряю...

- Так, молодец, теперь давай теперь на канаты, - их было два рядом, - кто быстрей, без помощи ног.

- Ой, да я уже устал, Ахмед Ибрагимович.

- Давай-давай, а то два раза полезешь. Можешь с ногами, так и быть, в честь праздника.

Ну, я пока долез до потолка (метров 5-6 точно), пока спустился, он уже дважды это сделал. Ну, известно - когда по канату лезешь, член возбуждается. У меня так и случилось, я стою, сгораю со стыда. Он улыбается, глядя на мои оттопыренные трусы:

- Что, - говорит, - встал? Да не жмись ты, у меня тоже стоит, это нормально. Значит, мужик. Садись, передохнём, и я тебя побросаю малость, поборемся.

Сели на маты. Он рядом, такой мощный, волосатый, мускулистый, блестящий, пахнущий свежим потом. Манящие пухлые губы, как алые маки. Я глаза опускаю, весь такой напряжённый...

- Что-то ты, Паша, сегодня не в настроении. Новый год плохо отметил?

- Да, можно и так сказать, с девчонкой поссорился. Опозорился.

- Что так? Давай рассказывай, не стесняйся.

- Она в Ростове на 1 курсе учится, сильно крутая стала. Мы танцевали медляк, я полез целоваться. А она говорит: ну ты целоваться не умеешь ещё. Ну, типа, когда подрастёшь, научишься, тогда и посмотрим. И сбежала со своими подружками.

- Паш, да не расстраивайся ты, всему своё время. Подучишься ещё.

- Да кто ж меня в этой деревне научит?

- Ничего, скоро в институт пойдёшь, там быстро уму-разуму наберёшься.

И тут я не выдерживаю - словно бес меня за язык дёрнул. Поднимаю глаза и выпаливаю:

- Ахмед Ибрагимович, ну покажите - как правильно это делать. Вы же опытный.

Он в лице поменялся, прямо разозлился, сверкнул на меня жгучими глазами:

- Павел, ты что, с ума сошёл? Я учитель, ты ученик! Ты думай, что говоришь. Как мог до такого дойти? Понимаешь, это плохо, очень нехорошо. Тебе не стыдно?

- Стыдно, у меня вырвалось, извините, но вы же сами сказали - не стесняйся... Да и 18 мне уже есть...

- При чём тут возраст! Чтоб я больше таких глупостей не слышал. Вставай бороться.

Он стал отрабатывать на мне броски, потом переводы в партер, удержания, болевые. А мне плохо, я как во сне, мне стыдно от того, что я ляпнул, и член не опускается, яйцам больно. Потом вижу, что и у него в трусах тоже торчит, и глаза какие-то стали яростные, страстные, колючие...

И вот я на четвереньках, он сверху, должен делать переворот на удержание. Через трусы чувствую его железный член, пульсирующий между моих ягодиц. Конкретно чувствую. И что-то он тянет с переворотом, пристраивается, прямо-таки энергично наседая на мой зад. Раз попытка, два попытка, наконец-то перевернул меня на спину, взял на удержание сверху, обвивом сковал мне ноги, куртку свою резко скинул, навалился на меня мощной волосатой грудью, руки прижал к мату. Короче, распял.

И вдруг начал ритмично двигать тазом, ну, совершать сексуальные движения. Носом и губами водит мне по лицу, говорит:

- Что, целоваться просишь научить? - и засасывает меня своими жаркими солёными губами.

Страстно, пылко, с жадностью. Напряжённый влажный язык заталкивает мне в рот, орудует им там. Я сначала вылупил глаза от неожиданности, замычал, пару раз дёрнулся. А потом словил неимоверный кайф, полностью расслабился, начал подмахивать ему снизу. Короче, полный экстаз. Трёмся членами через двое трусов. Он мне что-то шепчет, типа обучает:

- Ты губы расслабляй, раскрывай, язык напрягай и мой встречай, теперь лезь язычком в мой рот... и в уши обязательно, вот так, вот так, и нос, и шею целуй...

Минут через пять его ритм ускоряется, мои встречные движения тоже, он начинает издавать рычаще-хрипящие звуки, я под ним извиваюсь и постанываю от кайфа. И мы одновременно кончаем. Прямо в трусы...

Тишина...

Он ещё долго лежал на мне, нежно целовал мои глаза, лоб, уши, соски. Я пребывал вообще в нирване. Потом он резко с меня отвалился на спину, закрыл лицо руками. Начал чуть ли не плакать:

- Вай, что я наделал! Как же я не смог себя сдержать! Идиот, нет мне прощения! Вай-вай!

- Да это я дебил, я виноват, Ахмед Ибрагимович. Я вам клянусь чем хотите, об этом никто не узнает!

- Павел, честно? Ты понимаешь, что я натворил?

- Да ничего вы не натворили. Это был прекрасный сон, мне всё приснилось, и я забыл об этом. Не переживайте, я не из таких. Никто не узнает. Я всё понимаю, уже большой. Зато вы научили меня целоваться.

Мы засмеялись.

- Тебе правда понравилось?

- Ещё бы.

- Да вижу, весь аж светишься. Давай, Пашка, встаём, пошли в душевую. Вон все трусы мокрые. И мат потом протри влажной тряпкой. Наследили. До конца каникул больше не приходи, всё равно пацанов, говоришь, не будет. Я в городе потренируюсь в спортшколе с самбистами. 11-го уеду на соревнования. Если Мастера выиграю - сюда не вернусь, обещали забрать в сборную.

- Ну вы мне хоть сообщите после турнира? Домашний номер в журнале есть.

- Позвоню, обещаю, запишу сейчас в блокнот.

Ахмед позвонил как-то вечером. Мастера, говорит, взял. Попрощался. Больше мы не виделись.

Но тот захватывающий сон я, конечно же, не забыл (как говорят, первая любовь - это навсегда). Он имел продолжение, и не одно, и посерьёзнее. И тоже с Ахмедами.

Но это уже совсем другие истории...